Тёмное пророчество Риордан Рик

Поймав его, она, кажется, пришла в себя. Глубоко вздохнув, она сказала:

– Извини, Аполлон. Извини. Я… – Она повернулась к Агамеду: – Держи. Отвечай. Расскажи нам все. – И бросила ему шар.

Агамед посмотрел на шар несуществующими глазами. Плечи его опустились, будто от безысходности. Он снова потряс шар и бросил его мне.

– Почему именно я?! – запротестовал я.

– Читай! – приказала Эмми.

Я перевернул шар. В окошке появилось новое предсказание.

– «Ответ неясен, – прочел я. – Спроси позже».

Эмми издала отчаянный стон, упала в кресло и закрыла лицо руками. Джозефина тут же подскочила к ней.

– Эй, Сырок, – нахмурился Лео. – Потряси-ка его снова, дружище.

– Бесполезно, – сказала Джозефина. – Если волшебный шар говорит, что нужно спросить позже, значит, так и есть. Придется подождать. – Она села на подлокотник кресла и прижала голову Эмми к своей груди. – Мы найдем ее. И вернем домой.

Калипсо нерешительно вытянула руку с раскрытой ладонью, показывая, что не знает, чем им помочь.

– Простите, пожалуйста. Но кто… кто пропал?

Джозефина, у которой дрожали губы, указала на Лео.

Тот удивленно заморгал:

– Э-э, я вроде здесь…

– Не ты, – сказала Джозефина. – Бирка с именем. Это был ее комбинезон.

Лео похлопал рукой по бирке:

– Джорджи?

Эмми посмотрела на нас красными распухшими глазами и кивнула:

– Джорджина. Наша приемная дочь.

Хорошо, что я в этот момент сидел. Я вдруг понял столько всего, что это знание нахлынуло на меня как очередное видение: две стареющие Охотницы, которые перестали быть Охотницами, пустая детская, рисунки девочки на стенах. И по словам Джозефины, Агамед появился у них примерно семь лет назад.

– Вы покинули Охотниц, – сказал я, – чтобы быть вместе.

Джозефина уставилась вдаль, словно стены вдруг стали прозрачными, как окошко в волшебном шаре.

– Мы этого не планировали. Мы ушли… когда это было, в 1986-м?

– В восемьдесят седьмом, – поправила Эмми. – С тех пор мы стареем вместе. И очень счастливы.

Она смахнула слезу: да уж, не похожа она была сейчас на жутко счастливого человека.

Калипсо взмахнула недавно вылеченной рукой:

– Я мало что знаю о госпоже Артемиде и ее последовательницах…

– Ничего страшного, – перебил ее Лео, вызвав ее недовольный взгляд.

– Но вроде бы они отрекаются только от мужчин. Если вы полюбили друг друга…

– Нет, – с горечью сказал я. – Любые романы запрещены. В этом моя сестра очень категорична. Охотницы не должны отвлекаться на романтику.

Размышления о сестре и ее борьбе с романтикой рассердили меня. Как могут близнецы быть настолько разными? А еще я рассердился на Гемифею. Она не просто ушла от Охотниц – покинув их, она отказалась от божественной силы, которую я даровал ей.

Что тут скажешь – люди! Даруешь вам бессмертие и божественную силу – а вы готовы променять их на любовь и чердак в центре Индианаполиса. Какая наглость!

Эмми отвела глаза и ностальгически вздохнула:

– Нам обеим нравилось быть Охотницами. Они были нам семьей. Но… – она пожала плечами.

– …друг друга мы любили больше, – закончила Джозефина.

Что-то подсказывало мне, что они даже мыслили в унисон и поэтому часто заканчивали фразы одна за другую. Но это меня не успокоило.

– Видимо, вы расстались с Артемидой на хорошей ноте, – сказал я. – Она все-таки вас не убила.

Джозефина кивнула:

– Охотницы госпожи Артемиды часто останавливаются здесь, на Станции… хотя саму Артемиду мы не видели уже несколько десятков лет. А семь лет назад произошло счастливое событие. Появилась Джорджина. Ее… ее принес к нам сюда Агамед.

Оранжевый призрак поклонился.

– Принес откуда? – поинтересовался я.

Эмми развела руками:

– Нам так и не удалось узнать у него об этом. Магический шар никогда не давал ответа на этот вопрос.

Лео, видимо, глубоко задумался, потому что на кончике его левого уха вспыхнул язычок пламени.

– Погодите-ка. Агамед ведь не отец вашей дочери? И… хотите сказать, что мне в самый раз комбинезон семилетней девочки?!

Джозефина горько усмехнулась:

– Похоже, что так. И нет, Лео, Агамед не отец Джорджины. Наш призрачный друг умер еще в древности. Как сказал Аполлон, он был братом Трофония, духа оракула. Так мы и узнали о его существовании.

– Значит, вам известно, где находится оракул? – спросил я.

– Известно, – пробормотала Эмми. – А толку-то?

В голове у меня роились вопросы. Если бы только я мог разделиться на дюжину воплощений, чтобы каждое искало ответ на свой вопрос! Увы, смертных разделить на части не так-то просто.

– Получается, девочка как-то связана с оракулом?

Эмми закрыла глаза. Было видно, что она изо всех сил старается не разрыдаться.

– Мы не понимали, насколько сильна эта связь. До тех пор, пока у нас не забрали Джорджи.

– Император? – предположил я.

Джозефина кивнула.

Я еще не встречал второго члена Триумвирата, но уже ненавидел его. Нерон отобрал у меня Мэг Маккаффри. И мне не нравилась мысль о том, что другую маленькую девочку забрал еще один злобный император.

– В моем видении, – вспомнил я, – Нерон называл этого императора Новым Геркулесом. Кто он такой? Что он сделал с Джорджиной?

Эмми, пошатываясь, встала на ноги:

– Мне… мне нужно занять руки чем-то полезным. В последние недели только это помогает мне держать себя в руках. Поможете мне приготовить обед? А потом поговорим о чудовище, которое правит нашим городом.

7

Резала лук

Рука бывшего бога

А ну-ка ешьте!

Быть полезным.

Брр.

Это так по-человечески! Имеется в виду, что за ограниченное время (ЛОЛ!) ты должен приложить кучу усилий, чтобы что-то сделать (дважды ЛОЛ!). Я понимаю, когда речь идет о том, чтобы годами трудиться над оперой, прославляющей величие Апполона, – но как может кого-то радовать или успокаивать готовка?! Этого мне не понять.

Даже в Лагере полукровок меня не заставляли готовить себе еду. Да, хот-доги у них были так себе, и я так и не понял, какие жуки идут на жучиный сок, но по крайней мере в официантках у них симпатичные нимфы.

А теперь мне пришлось мыть салат-латук, резать помидоры и шинковать лук.

– Где вы взяли эти продукты? – спросил я, пытаясь сморгнуть выступившие на глазах слезы.

Я, конечно, не Деметра, но было очевидно, что овощи доставили прямиком с грядки – ведь чтобы отмыть их от земли, мне пришлось изрядно попотеть.

Мысль о Деметре напомнила о Мэг, поэтому мне на глаза навернулись слезы, и дело было не в луке, который я резал.

Калипсо бухнула на стол передо мной корзину с грязной морковкой:

– Эмми разбила на крыше сад. И устроила теплицы. Все растет круглый год! Видел бы ты, какая там зелень: базилик, тимьян, розмарин! Просто невероятно!

– Спасибо, дорогая, – улыбнулась Эмми. – Вижу, у тебя большой опыт в огородных делах.

Я вздохнул. Теперь и эти подружились. Если так пойдет, то скоро я окажусь между двух огней: Эмми с Калипсо, обсуждающих, как лучше выращивать капусту, и Лео с Джозефиной, разглагольствующих о карбюраторах. Куда мне до них!

Как говорится, помяни демона – и он появится: дверь рядом с кладовкой распахнулась, и вбежал Лео, торжественно держа над головой круг сыра словно лавровый венок победителя.

– УЗРИТЕ ЧЕДДЕР! – провозгласил он. – ДА ЗДРАВСТВУЮТ ПОКОРИТЕЛИ СЫРА!

Позади него весело смеялась Джозефина, тащившая металлическое ведро:

– Похоже, Лео понравился коровам.

– Да, abuelita, – отозвался Лео. – Все коровы без ума от Лео! – он улыбнулся мне. – Чувак, у них все коровы рыжие. Прямо… ярко-рыжие!

После такого я и впрямь чуть не разрыдался. Рыжие коровы – мои любимые. Сотни лет я держал стадо священных красных коров, пока коллекции крупного рогатого скота не вышли из моды.

– Мы держим их только для молока, – тут же добавила Джозефина. – Не забиваем.

– Надеюсь, что нет! – возмутился я. – Убить рыжую корову – святотатство!

Мои слова, по-видимому, не произвели на нее особого впечатления.

– Это да, но вообще дело в том, что двадцать лет назад Эмми заставила меня отказаться от мяса.

– Потому что забочусь о тебе, – проворчала Эмми. – Ты больше не бессмертная и должна думать о своем здоровье.

– А как же чизбургеры? – пробормотала Джо.

Лео плюхнул сырный круг на стол передо мной:

– Отрежьте-ка мне кусок, любезный. Да поживее!

Я бросил на него грозный взгляд:

– Не испытывай мое терпение, Вальдес. Когда снова стану богом, превращу тебя в созвездие и назову его «Мелкий взрывоопасный латинос».

– Круто! – он так хлопнул меня по плечу, что у меня в руке задрожал нож.

Неужто никто больше не страшится гнева богов?!

Пока Эмми пекла хлеб – который, должен признать, источал потрясающие ароматы, – я сделал салат из моркови, огурцов, грибов, помидоров и всего остального, что выросло у них на крыше. Калипсо из свежих лимонов и тростникового сахара приготовила лимонад, напевая песни Бейонсе из одноименного альбома. (Пока мы летели в Индианаполис, я взял на себя смелость познакомить Калипсо с поп-музыкой трех последних тысячелетий.)

Лео резал сыр, распространяя запахи на всю кухню (понимайте, как хотите). Чеддер оказался ярко-оранжевым внутри и довольно вкусным. Джозефина занялась десертом, заявив, что это ее конек. Она испекла бисквитный торт со свежими ягодами, красным сливочным кремом и украсила его безе, которое слегка подрумянила сварочной горелкой.

Понурый Агамед забился в угол под самым потолком кухни, держа магический шар словно приз за третье место в конкурсе для троих.

Наконец мы сели обедать. Я и не подозревал, как сильно проголодался. Завтракали мы давненько, да и бортовое питание у Фестуса так себе. Пока Лео и Калипсо рассказывали о нашем полете на запад, я налегал на еду. Наслаждаясь свежим хлебом с красным маслом, я то и дело вставлял словечко – ведь в нашей компании лучшим рассказчиком был, естественно, я.

Мы поведали о том, как мой заклятый враг Пифон захватил Дельфийский оракул, лишив нас самого сильного источника предсказаний. И о том, что из-за Триумвирата перестали работать все доступные полубогам средства связи: почта Ириды, волшебные свитки, чревовещательные куклы и даже загадочная магия электронной почты. С помощью Пифона три императора-злодея теперь намеревались взять под контроль или уничтожить все древние оракулы, чтобы обрести власть над будущим всего мира.

– Мы освободили рощу Додоны, – подытожил я. – Но этот оракул направил нас сюда, чтобы мы защитили еще один источник пророчеств – пещеру Трофония.

Калипсо указала на мой колчан, который лежал рядом на диване:

– Аполлон, покажи им свою говорящую стрелу.

В глазах Эмми загорелся интерес настоящей лучницы:

– Говорящую стрелу?!

Я вздрогнул. От стрелы, подаренной мне говорящими деревьями Додоны, пока было мало пользы. Ее голос слышал только я, и вместо ответов на вопросы она несла чушь на елизаветинском английском, заражая меня своей манерой речи, и потом я часами разговаривал как плохой актер шекспировского театра, что очень забавляло Калипсо.

– Стрелу я им не покажу, – отрезал я. – Но зато прочту лимерик.

– Нет! – в один голос закричали Калипсо и Лео, побросав вилки и зажав уши руками.

Я продекламировал:

  • Жил-был бог, звался бог Аполлон,
  • В синь пещеры обрушился он.
  • На трехместных полатях
  • Бронзовый огнеглотатель
  • Смерть и дурь проглотить принужден[5].

За столом повисло неловкое молчание.

Джозефина сердито взглянула на меня:

– Никогда никто не осмеливался читать лимерики в этом доме, Аполлон.

– И будем надеяться, что этого больше никогда не случится, – согласился я. – Но таково пророчество Додоны, которое привело нас сюда.

Выражение лица Эмми развеяло последние сомнения в том, что передо мной была та самая Гемифея, которую я сделал бессмертной много веков назад. Мне был знаком этот горящий взгляд и решимость, с которой она шагнула с обрыва, вверив свою судьбу в руки богов.

– «В синь пещеры…», – повторила она. – Это и впрямь оракул Трофония. Он находится в пещере Блу Спринг, это примерно в восьмидесяти милях к югу от города.

Лео улыбнулся с набитым ртом, показав нам бурое месиво из непрожеванной еды:

– Значит, это будет самый простой квест в мире! Сначала вернем Фестуса, а потом посмотрим на картах Гугл, где находится это место, и просто туда полетим.

– Это вряд ли, – не согласилась Джозефина. – Окрестности пещеры находятся под постоянной охраной императора. Если вы подлетите к Блу Спринг на драконе, вас просто собьют. А если и нет, вход в пещеру все равно слишком мал для дракона.

– Но лимерик… – обиженно протянул Лео.

– …может быть неточным, – сказал я. – В конце концов, чего ты хочешь от лимерика?!

Калипсо подвинулась вперед. Она обмотала салфеткой руку, которая еще недавно была сломана. Может быть, рука еще болела, а может, Калипсо просто нервничала. Салфетка в таком виде показалась мне похожей на обмотку факела – не самая радостная ассоциация, учитывая мою последнюю встречу с безумным императором Нероном.

– А что насчет последней строчки? – спросила она. – Про то, что Аполлон будет принужден проглотить смерть и дурь.

Джозефина уставилась на свою пустую тарелку. Эмми сжала ее руку.

– Оракул Трофония опасен, – проговорила она. – Даже до прихода императоров мы решились бы спросить совета у духа только в случае крайней необходимости. – Она повернулась ко мне: – Ты должен об этом помнить. Ты же был богом прорицаний.

В горле у меня пересохло так, что даже дивный лимонад Калипсо не помог. Мне не нравилось, когда мне напоминали о том, кем я был. А еще мне не нравились огромные дыры в памяти, заполненные каким-то неясным ужасом.

– Я… я помню, что в пещере опасно, – подтвердил я. – Но не помню почему.

– Ты не помнишь, – голос Эмми звучал угрожающе.

– Обычно я стараюсь сосредоточиться на божественных делах, – сказал я. – На качестве жертвенных даров, например. Или на том, какие благовония воскуряют просители. На том, хороши ли были хвалебные гимны. Я никогда не думал, с какими трудностями приходится сталкиваться просителям.

– Ты никогда не думал.

Мне не нравилось, что Эмми повторяет за мной. Изображать греческий хор у нее получалось еще хуже, чем у Калипсо.

– Я читал кое-что в Лагере полукровок, – продолжил я. – Там мало что было сказано о Трофонии. Хирон тоже ничем не смог помочь, он вообще забыл об этом оракуле. Вроде бы пророчества Трофония были мрачными и страшными. Иногда они сводили людей с ума. Может, эта пещера что-то вроде комнаты страха? Ну, знаете, свисающие с потолка скелеты, жрицы, выскакивающие из темноты с криками «Бу-у!»?

Кислое выражение лица Эмми подсказывало, что я не угадал.

– А еще в книге было сказано о двух особых источниках, из которых должны испить просители, – упорствовал я. – Может, глотание смерти и дури – отсылка к этому? Ну, такой, поэтический образ.

– Нет, – тихо проговорила Джозефина. – Никакой это не образ. Эта пещера на самом деле свела с ума нашу дочь.

По моей шее пробежал холодок, словно Станция испустила печальный вздох. Я вспомнил о конце света, нарисованном на стене покинутой детской.

– Что произошло? – спросил я, хотя не был уверен, что хочу знать ответ, особенно если речь шла о том, с чем мне, возможно, придется скоро столкнуться.

Эмми оторвала кусок от хлебной корки и уронила его.

– Когда в Индианаполисе появился император… Этот Новый Геркулес…

Калипсо хотела было задать вопрос, но Эмми подняла руку:

– Нет, дорогая, не проси меня называть его имя. Не здесь. Не сейчас. Я уверена, ты знаешь, что многие боги и монстры слышат, когда их называют по имени. Он хуже большинства из них.

Уголки губ Калипсо сочувственно дрогнули:

– Продолжай, пожалуйста.

– Сначала, – сказала Эмми, – мы не понимали, что происходит. Стали пропадать наши друзья и соседи, – она обвела рукой комнату. – У нас здесь постоянно жили не меньше дюжины человек. А теперь… только мы и остались.

Джозефина откинулась на спинку кресла. В свете лучей, падающих из окна-розетки, ее волосы отливали сталью, как гаечные ключи в карманах ее комбинезона.

– Император искал нас. От знал про Станцию. Он хотел нас уничтожить. Но, как я уже говорила, в это место трудно попасть без приглашения. И его приспешники ждали, когда мы выйдем сами. И забрали наших друзей одного за другим.

– Забрали? – переспросил я. – В смысле живыми?

– О да, – мрачный тон Джозефины словно намекал на то, что такая участь куда хуже смерти. – Император любит пленников. Он забрал наших друзей, наших грифонов.

Из пальцев Лео выскользнула ягода:

– Грифонов?! Ох… Хейзел и Фрэнк рассказывали мне о них. Они сражались с грифонами на Аляске. Говорят, они похожи на бешеных гиен с крыльями.

Джозефина усмехнулась:

– Мелкие, дикие могут быть и такими. Но мы выращиваем лучших… Выращивали. Последняя пара пропала с месяц назад. Элоиза и Абеляр. Мы отпустили их поохотиться – здоровым грифонам охота необходима. Но они так и не вернулись. Для Джорджины это стало последней каплей.

У меня было плохое предчувствие. Мы обсуждали жуткие, смертельно опасные вещи, но было что-то еще. Гнезда грифонов в нишах над нашими головами. Далекое воспоминание о последовательницах моей сестры. То, о чем говорил Нерон в моем видении: Новый Геркулес мечтает уничтожить Дом Сетей – словно это было другое название Станции… Мне казалось, что на обеденный стол легла чья-то тень. Тень кого-то знакомого, от которого, возможно, мне следовало бежать без оглядки.

Калипсо сняла салфетку с руки.

– А ваша дочь? – спросила она. – Что случилось с ней?

Ни Джозефина, ни Эмми не ответили. Агамед понурился, его залитое кровью одеяние окрасилось в разные оттенки соусов начос.

– Все понятно, – сказал я в тишине. – Девочка пошла в пещеру Трофония.

Эмми посмотрела мимо меня. Ее острый, как наконечник стрелы, взгляд был устремлен на Агамеда.

– Джорджина вбила себе в голову, что единственный способ спасти Станцию и найти пленников – посоветоваться с оракулом. Это место всегда манило ее. В отличие от большинства людей, она его не боялась. И как-то ночью она убежала. Агамед ей помог. Мы точно не знаем, как они туда добрались…

Призрак потряс магический шар и бросил его Эмми. Прочитав ответ, она нахмурилась.

– «Так было предначертано», – прочла она вслух. – Не знаю, что ты хочешь сказать, старый мертвый дурак, но она ребенок! Ты знал, что случится с ней без трона!

– Без трона? – удивилась Калипсо.

В моей голове, словно в окошке магического шара, появилось очередное воспоминание.

– О боги! – выдохнул я. – Трон.

Но не успел я сказать и слова, как весь зал содрогнулся. Тарелки и чашки с грохотом посыпались на пол. Агамед исчез во вспышке цвета начос. Витраж из зеленых и коричневых стекол в центре потолка потемнел, словно солнце закрыла туча.

Джозефина вскочила:

– Станция, что творится на крыше?!

По-моему, здание ничего не ответило. Из стены не выскочил кирпич. Двери не принялись хлопать, передавая сообщение азбукой Морзе.

Эмми положила магический шар на стол:

– Оставайтесь здесь. Мы с Джо проверим, что там.

– Но… – нахмурилась Калипсо.

– Это приказ, – отрезала Эмми. – Я больше не хочу терять гостей.

– Это не может быть Ком… – Джозефина осеклась. – Это не может быть он. Может, Элоиза и Абеляр вернулись?

– Может быть, – в голосе Эмми не было уверенности. – Но на всякий случай…

Обе женщины бросились к металлическому шкафу на кухне. Эмми схватила лук и колчан. Джозефина достала допотопный пистолет-пулемет с двумя ручками и круглым барабанным магазином между ними.

Лео едва не подавился тортом:

– Это что, Томми-Ган?![6]

Джозефина нежно погладила свое оружие:

– Это Маленькая Берта. Напоминание о моем неприглядном прошлом. Я уверена, что нам не о чем беспокоиться. Но вы не высовывайтесь.

Успокоив нас таким образом, вооруженные до зубов хозяйки отправились проверять крышу.

8

Ссорятся голубки

Неужто гроза в Элизиуме?

Помою-ка тарелки

Я прекрасно понял, что значит «не высовываться».

А вот Лео с Калипсо решили, что нам нужно помыть посуду после обеда. (См. выше мои комментарии в теме «Быть полезным – глупее не придумаешь».) Я намыливал. Калипсо ополаскивала. Лео сушил. Вот кто точно не перетрудился: он просто брал тарелку и слегка нагревал руки.

– Итак, – начала Калипсо, – о каком троне говорила Эмми?

Я уставился на стопку намыленных форм для выпечки хлеба:

– Трон Памяти. Его изготовила сама богиня Мнемозина.

Лео, ухмыляясь, посмотрел на меня сквозь пар, идущий от салатницы:

– Ты забыл о Троне Памяти? Разве это не смертный грех?

– Смертным грехом, – ответил я, – будет, если я не испепелю тебя в ту самую секунду, когда снова стану богом.

– Валяй, – согласился Лео. – Но кто тогда покажет тебе тайные лады на вальдезинаторе?

От неожиданности я плеснул себе мыльной водой в лицо:

– Какие еще тайные лады?

– Прекратите оба! – потребовала Калипсо. – Аполлон, что такого важного в этом троне?

Я вытер лицо. Разговор о Троне Памяти всколыхнул в моем сознании еще несколько воспоминаний, признаться не самых приятных.

– Перед тем как войти в пещеру Трофония, – сказал я, – проситель должен был испить из двух волшебных источников – Забвения и Памяти.

Лео взял очередную тарелку, над которой тут же поднялись завитки пара:

– А разве эти источники не нейтрализуют друг друга?

Я покачал головой:

– Если после этого останешься жив, твой разум будет готов к встрече с оракулом. Затем ты спускаешься в пещеру и испытываешь… несказанные ужасы.

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Внезапная одержимость кем-то. Что это? Безумное животное влечение? Неуёмное желание? Страсть, не под...
Мир измененных продолжается! Сестра похищена, опасный противник под боком, монстры господствуют на З...
Собственная жизнь по-прежнему служит Пауло Коэльо основным источником вдохновения. Он заигрывал со с...
Весна 1945 года. В одном из освобожденных городов Австрии действует особая группа СМЕРШ под командов...
Не все враги собирают войска и заранее готовят оружие. Некоторые бросаются мстить незамедлительно, е...
Я только расправила крылья после тяжелой утраты, как умер мой отчим. Он оставил «Черного дракона», н...