Хроники лечебницы Киз Дэниел
– Это чтобы искать статьи в газетах отовсюду за любую конкретную дату.
«…пусть ему захочется показать свой ум. мужчинам это нравится…»
– Поразительно! А что ты собираешься искать?
– Газетные статьи за тот день, когда мы освободили лечебницу. Давай посмотрим, есть ли кому дело до тебя настолько, чтобы упомянуть о твоем похищении.
У нее по телу пробежал холодок.
– Конечно, будут какие-то упоминания. Это же новости.
Он напечатал «Рэйвен Слэйд».
– Ты с нами уже сколько?
Она ощупала под столом шрамы у себя на руке.
– Сегодня девятый день.
– Рядом с твоим именем я добавлю соответствующие даты. Вот тебе газеты. «Нью-Йорк таймс», «Дейли ньюс», «Интернэшнл Хералд Трибюн». Видишь? Ни слова. Если бы им было дело до тебя, ты была бы в новостях.
Ей вдруг стало страшно.
– Проверь местные газеты.
Он добавил названия греческих газет. Там тоже не упоминалось о ее похищении. Он был прав. Никому до нее не было дела.
– Так что лучше тебе оставаться с нами. Ты это понимаешь, Рэйвен?
– Начинаю понимать.
– Когда я случайно застрелил Ясона Тедеску, я услышал, как он сказал: «Рэйвен знает». О чем вы говорили? Что ты знаешь?
Она покачала головой.
– Я не знаю, что я знаю.
Алексий встал из-за стола и подошел к шкафчику над плитой. Она не видела, что он делает.
– Один из наших членов всегда держит про запас для себя.
Он передал ей плитку темного шоколада.
Она откусила немножко. Затем побольше, затем еще, чувствуя, как ее рот наполняется сладкой слюной.
«…лучше любого приза…»
Она вскочила и обняла его. Он уставился на ее левую руку.
– Откуда у тебя эти шрамы?
– Я это делаю, чтобы считать дни. Мой личный календарь.
Она просчитала вслух все шрамы.
– Девять шрамов за девять дней.
Он вывернул ее руку.
– Больше этого не делай. Я буду говорить тебе, какой сегодня день. Как проводить время. Когда есть. Когда спать. Когда ходить в туалет. Больше никаких шрамов.
– Мне больно, пусти.
Он отпустил ее руку и погладил ее по щеке.
– Если ты сумеешь увидеть вещи в ясном свете, ты сможешь стать одной из нас.
– Я сделаю все, что попросишь.
– Хорошо. Мне нужно выйти ненадолго. Я вернусь минут через десять.
Она почувствовала панику.
– Не оставляй меня одну.
– Я ненадолго.
– Возьми меня с собой.
– Не могу. Ты должна остаться здесь.
Она прильнула к нему.
– Не оставляй меня.
– Я думал, ты готова делать, что я скажу.
Она почувствовала слабость. Нельзя его злить.
– Да, конечно.
Она убрала со стола.
– Я вымою кружки и тарелки, пока тебя не будет. Не задерживайся.
Он поцеловал ее в лоб.
– Вот хорошая девочка.
Когда он вышел за дверь, она заметила, что дверь осталась приоткрытой. Она подбежала к окну и увидела, что он переходит через дорогу. Это был ее шанс выбраться отсюда. Из этой тюрьмы, вниз по лестнице – на свободу. Она шагнула к двери.
«…постой, рэйвен. он, наверно, смотрит через улицу…»
Она отдернула руку, словно дверная ручка была горячей. Запустила пальцы в волосы и хорошенько потянула. Если бы он хотел убить ее, он бы сделал это в лечебнице. Что ж, раз ее оставили в живых, значит, она им нужна. Она с шумом захлопнула дверь и вернулась к раковине. Выдвинула ящики. Ни ножей, ни вилок. Только ложки.
«…разбей тарелку. перережь себе горло…»
– Зачем ты говоришь мне убить себя?
«…давай, сейчас же…»
– Нет!
«…трусиха…»
– Сама трусиха. Я выберу время и место, чтобы умереть как мама. Что ты думаешь об этом?
Нет ответа. Сестра оставила ее в покое.
Шаги на лестнице. Он возвращался. Она заставила себя залезть обратно в шкаф и закрыла за собой дверь. Остаток дня она глотала слезы, водя ногтем по руке, отмечая десятый день.
Ох же господи! Алексий запретил ей делать шрамы. Нельзя его сердить. Она плюнула на руку и потерла свежий шрам. Если он спросит, она скажет, что забыла. Или скажет, это вышло случайно. Она должна убедить его, что верна ему телом и душой. Она должна заставить его хотеть ее.
В темноте она трогала свои шрамы так, словно читала по ним. Десятый день был влажным и самым болезненным.
Глава одиннадцатая
Алексий Коста сражался с американскими солдатами, слышал, как они кричали, когда он отрезал им головы. И тогда они все превратились в женщин и детей. Он сел на кровати, весь в поту. Проглотил мокроту, подступившую к горлу. Дурацкий кошмар! Он взглянул на часы. Почти семь. Рэйвен, должно быть, еще спит в соседней комнате. Он не стал будить ее, когда пришел прошлым вечером, обрадованный тем, что она не попыталась сбежать.
Вдруг он услышал мягкий стук в дверь. Кто мог наведаться на хату, не позвонив заранее? Он выдвинул ящик тумбочки и вынул свою «беретту» 22-го калибра.
– Кто там?
Нет ответа. Держа за спиной пистолет, он потянулся к дверной ручке. Под дверь просунулся сложенный лист бумаги. Он распахнул дверь. Какой-то мальчишка попробовал улизнуть, но он схватил его за руку.
– Ты что тут делаешь?
– Леди давай мне десять драхма, чтобы приноси бумага этот адрес, – проговорил мальчик жалобно. – Никто не отвечай. Я сувай под дверь.
– Как она выглядела?
– Высокий. Глаза, как уголь. Черный волосы, как корона. Смуглый. Не молодой, но красивый.
– Стой на месте.
Алексий развернул бумагу.
«ПОЗВОНИ 210-722 09 53 – СРОЧНО».
Он сунул руку в карман и достал евро.
– Забудь, что ты был здесь.
Мальчик схватил монету и понесся вниз по лестнице.
Алексий вернулся в квартиру, закрыл дверь и уставился на записку. Никто, кроме 17N, не знал, где была хата. Если бы пронюхала полиция, их бы давно накрыли. Он уставился на свой телефон. Звонки могут прослушивать. Что ж, написавший записку и так знает, где он.
Выдвинув ящик стола, он взял один из своих одноразовых мобильников. Набрал номер. После четвертого гудка он собирался сбросить вызов, но тут раздался мягкий шепот:
– Я рада твоему звонку, Алексий.
– Ты кто?
– Мы не говорим по телефону. Мы встретимся.
– Встречаться неизвестно с кем? Может, ты меня хочешь убить?
Тихий смешок.
– Если бы я хотела, ты бы уже был мертв. Я знала, куда направить мальчика.
– Где ты хочешь встретиться?
– Через полчаса, в Плаке, перед таверной.
Она была неглупа. Лучшее место для приватной встречи – уличное кафе, полное туристов.
– Как я тебя найду?
– Это я тебя найду. Мы узнаем друг друга. Не звони больше этот номер. Я уничтожу телефон, когда мы кончим разговор.
Ошеломленный, он попытался представить всех женщин, с которыми спал. Слишком много. Надо сузить выбор. Мальчик сказал, она красавица и высокая. Черные глаза и черные волосы, как корона. Что ж, скоро он ее увидит. Он поправил «беретту» под ремнем, за спиной. Конечно, в толпе он не будет стрелять. Но мало ли что.
Он подошел к двери в соседнюю комнату и постучал.
– Выпусти меня.
– Еще рано, Рэйвен. Мне надо на встречу.
– Не оставляй меня одну!
– Я тебя выпущу, когда вернусь.
Он вышел на лестницу, запер дверь. Спустился в подвал и вышел на улицу через черный ход. Бегло огляделся, не смотрит ли кто, забрался на свой черный мотоцикл и выехал из подворотни.
Через пятнадцать минут он был в Плаке. Обычная толкучка, как всегда. Между столиками передвигались официанты с подносами. Алексий направился к столику ближе к таверне, как ему было сказано.
Официант убрал грязную посуду, и Алексий присел.
– Хотите меню?
– Кофе и коньяк.
В тот же миг чьи-то сильные руки обхватили его за плечи, и голос, говоривший с ним по телефону, сказал:
– Два кофе.
– Да, мадам.
Хватка ослабла, и он обернулся. Утреннее солнце светило ему в лицо, так что он различил только женский силуэт, высокий и стройный.
– Вы застали меня врасплох, – сказал он. – Садитесь, хочу увидеть, кто устроил этот тет-а-тет.
Она сочно хохотнула и присела за столик напротив него. Как и сказал мальчик, ее волосы были уложены, точно корона, глаза темные, кожа смуглая. Но ни помады, ни теней – совсем без макияжа. Лет под сорок, но еще хоть куда. Солнце блеснуло на ее золотой подвеске в виде полумесяца.
Смуглая рука быстро убрала подвеску за край блузки и бросила сумочку на стол. Судя по звуку, там было что-то увесистое. Пистолет? Она сама выбрала это многолюдное место. Стрелять она не станет. Когда она сцепила руки, он заметил, что ногти ее длинных пальцев не ухожены. Большой и указательный пальцы правой руки загрубели.
– Вот мы и встретились снова, – сказала она.
– Снова? Я что-то не помню…
Официант принес кофе и бутылку коньяка.
– Налить мадам коньяк?
Она накрыла чашку рукой.
– Я не пью алкоголь.
– Что ж, – сказал Алексий, когда ушел официант, – ты мне скажешь, как выследила меня, как смогла найти в этой толпе? Или собираешься оставаться женщиной-загадкой?
Она отпила кофе и взглянула на него поверх чашки.
– Без проблем. Я видела твое лицо в афинская психушка, когда ты снимал бинты с головы и надевал маску перед тем, как похитить Рэйвен.
Он задержал дыхание. Так вот где он видел ее лицо. Через окошко сестринского поста.
– Сестра Фэй Сойер?
– Вообще-то майор Фатима Саид.
– Майор?
– Из «Моджахедин-э халк». Священная армия народного освобождения. Нас также называют МЕК.
– Я знаю о МЕК. Госдеп США объявил вас террористической организацией… когда?
– В девяносто седьмом. Много лет после того, как они объявить террористы 17N. Наши группы очень похожи.
– Но вы исламисты. А мы православные христиане.
– Оба почитай наш предок, Авраам. Мы оба за марксизм-ленинизм.
Алексий откинулся на спинку.
– Как вы меня нашли?
– Может, ты забыл? Твои люди не поймать меня после стрельба. Я убежала, но не сидела, а следила за вами.
– Я думал, ты медсестра.
– Мы знали, как и вы, что доктор Слэйд был информатор ЦРУ.
– А вам что до этого?
– Как вам, так и нам. Вместе мы делай как Осама с его мученики одиннадцатый сентября, – она придвинулась ближе и сказала: – Твой товарищ, Ясон Тедеску, связался с моя вождь, чтобы заключить союз между МЕК и 17N для операция «Зубы дракона».
– Не понимаю. Мы маленькая группа. А у вас хорошо вооруженная армия. Четыре тысячи? Пять?
– Без разницы. Мы все знаем, ООН не будет отстранять президент Буш. Если Америка нападай на Ирак, их ВВС сто процентов бомбить нашу базу Ашраф. Мы должны ударить первый.
Она была чертовски убедительна. Немигающий змеиный взгляд и гипнотический голос. Вероятно, ей не составляло труда уговорить кого угодно на что угодно. Он представил, как сжимает ее в объятиях, но вспомнил ее руки, клещами сжавшие его за плечи, и стал думать о другом.
– Что вам от нас нужно?
– Ясон Тедеску передал нам информация, что много лет назад он делай ячейки 17N в американские города. Он рассказал нам про операция «Зубы дракона».
Алексий поднял чашку к губам и пробормотал:
– Каким образом?
– Было совещание, перед тем, как ты застрелил Тедеску, он послал нашей генерал Хассан второе письмо и предлагал союз.
– Зачем нам МЕК? Как ты сказала, они внедрили в Америке наши спящие ячейки.
– Проблема в том, – сказала она шепотом, – что это спящие старики, может, уже слабоумные. Жаль, если они умрут, не выполнив долга.
– Что предлагают твои люди?
– Вы знаете города, но не цели. Мы имеем оружие, но наши ячейки «Хезболла» в Америка под постоянным наблюдением. Наше оружие и ваши спящие – мы можем нанести большой удар.
Она говорила чертовски серьезно.
– Так, вы предлагаете…
– Политика разрядки. Когда Госдеп США назвал нас террористы, они забрали все наши деньги из «Канадский фонд помощи голодающим исламским детям». Мы имеем оружие, спрятано в Ашраф.
– Что за оружие?
– Сперва вы плати нам пятьдесят тысяч долларов.
– У нас нет таких денег. Наша группа маленькая.
– Но дерзкая. Укради из банка, который делай бизнес с американцы. Когда вы получить деньги, передашь их наш курьер, который дашь тебе упаковка.
– А где мы будем меняться?
– Около Кентский университет, перед мемориал студентам, убитым Национальный гвардия Огайо.
– Очень символично. Но как мне связаться с курьером?
– Иди на Даффодил-хилл и клади на монумент стакан кверху дном со свеча без огня. А сверху клади камень. Наш курьер подойди и скажи: «Зубы». А ты отвечай: «Дракона».
Глупо использовать название операции. Он пожал плечами.
– Ты давай ей деньги. Она давай тебе упаковка.
– Я выскажу твое предложение моим людям. Как мне связаться с тобой?
– Я звоню тебе. Я должна знать твой ответ раньше, чем Америка вторгайся в Ирак. После этого будет трудно. И еще одно. Ты приручил Рэйвен?
– Я приучаю ее к нашим взглядам.
– Стокгольмский контроль разума?
Он улыбнулся.
– Рэйвен теперь ненавидит Америку не меньше, чем мы.
– С ней нельзя быть уверен. В лечебнице я ухаживай за ней во время обострений шизофрении. Режет себя. Боится быть одна. Суицид. Фобии высоты и огня. Ты можешь думать, что можешь промыть ей мозги, но доктор Слэйд внушил ей под гипнозом забыть послание Тедеску.
– Ты была там. Что ты узнала?
– Тедеску велел ей говорить по памяти. Это были загадки.
– Мой отец говорил, товарищ Тедеску всегда считал себя пророком, вроде Нострадамуса.
– Только Тедеску не предсказывать будущее, – сказала она. – Он создавать его.
В этом как будто был смысл.
– Но Нострадамус делал свои пророчества туманными, потому что боялся инквизиции. Зачем Тедеску делать что-то подобное в наше время?
– Он не доверял ЦРУ. Перед тем как он умер, я слышала только две строки, который Рэйвен читать вслух: «В башне на семи ветрах безликая богиня устремила в будущее взор. И, зверея царственно, она терзает всех и каждого, точно мясник». Эти образы что-то значат для тебя?
– Нет.
– Тогда это загадки, которые надо решить. Пытайся вытянуть из нее остальное. Если ты не сможешь, я возьму ее в Ашраф. Я была медсестра с доктор Слэйд и знаю, как иметь дело с такой разум, как ее. Оставь ее с нами недолго, и ты узнаешь, она за тебя или нет.
– Я обсужу это с товарищами и сообщу тебе.
Фатима встала, и подвеска с полумесяцем снова выскользнула из-за края блузки. Уверенно пройдя между шумными столиками, она села в такси.
Поехать за ней? Ни к чему. Она свяжется с ним. Только одно его беспокоило. Он слышал, что МЕК – это не просто террористическое ополчение исламистов-марксистов, а культ, возглавляемый оголтелыми феминистками. Он позволит майору Фатиме раздать карты, но будет бдительно следить за колодой в ее бывалых руках.
Оплатив счет, он вышел через переулок к своему «Харлею». Трогаясь с места, он внимательно огляделся. Но зачем? Она уже знала, где их хата.
Фатима сказала, что пациентки вроде Рэйвен не выносят оставаться одни. Склонны к членовредительству и суициду. Что, если она была не полностью в его власти? Что, если его навыков было недостаточно, чтобы вытянуть из нее остальные пророчества Тедеску?
В таком случае он отправит ее в Ашраф, как предложила Фатима. Пусть ей займутся МЕК – они умеют (как и «Хезболла», и «Хамас», и «Аль-Каида») промывать мозги своим безмозглым террористам-смертникам.
Глава двенадцатая
Уэйбридж, Огайо
Дуган выплыл из забытья, ощущая пульсирующую боль в голове. Он покачивался взад-вперед. Что за черт! Эта сука, Салинас, пыталась убить его. Зачем? Он с трудом встал, держась за стену. Поискал глазами мятый листок. Наверное, она взяла его. Что там было такого, чтобы она так взбеленилась?
Он закрыл глаза. Слава богу, удар не вышиб эти строчки из его памяти.
Семена медленной смерти в наших норах…
Мы покараем крестоносцев. Иншалла…
Вероятно, с одной из лекций Тедеску. Вторая строчка была вполне ясной: исламский лозунг джихада против христиан. Иншалла – это упование мусульман на Аллаха.
Что-то стекало у него по щеке. Он прекрасно знал, что это, и старался держаться на ногах, покачиваясь взад-вперед.
Зазвонил его секретный телефон. Он достал его окровавленными пальцами.
– Слушаю.
– Безопасный режим, Дантист.
Его еще мутило.
– Чего?
– Используйте ваш чип для шифрования. Безопасность прежде всего.
Он сунул руку в карман и, покопавшись в автомобильных ключах, вынул чип. Нажав кнопку безопасного режима, он сказал:
– Ну, вперед.
– Это Кимвала.
Читать бесплатно другие книги:
