Хроники лечебницы Киз Дэниел

Глава тринадцатая

Алексий дважды объехал вокруг авторемонтной мастерской Теодора. Он припарковал мотоцикл в переулке, подошел к знакомой двери и нажал на звонок. Три раза, а потом еще два. Он услышал, как отодвинулась смотровая заслонка и повернулся замок.

Его впустил отец и закрыл дверь на все замки, после чего зашагал, стуча костылем, по коридору. Алексий прошел за ним, в заднюю комнату, затянутую сигарным дымом.

Мирон налил стакан узо.

– На, выпей, сын.

– У меня сегодня была странная встреча.

Глотнув узо, Алексий взглянул на предводителей 17N, сидевших за круглым столом.

Он обвел взглядом всех товарищей. Ему по-прежнему с трудом верилось, что эти пожилые мужчины когда-то были студентами, участвовавшими в мирной демонстрации в университете Техникон. Двадцать девять лет прошло с тех пор, как в той бойне были покалечены их друзья и подруги, покалечены душевно и физически, и они поклялись отомстить за 17 ноября.

Пузатый Теодор, щекастый, точно хомяк, жевал свой любимый шоколад. Трудно было увидеть в нем 19-летнего студента-политолога, агитировавшего одноклассников против хунты, когда в ворота прорвались танки.

Высокий однорукий Василий был когда-то ведущим баскетболистом, а после травмы сумел добиться успеха в футболе. Он взмахнул здоровой правой рукой.

– Эта встреча касается нас?

– Касается.

Рассудительный Йорго поднял взгляд и огладил усы, закрученные кверху, ожидая, что Алексий скажет дальше. Трудно было поверить, что этот мягкий человек, поэт и бард, застрелил главу резидентуры ЦРУ. Это была первая месть от лица 17N Америке.

Димитрий, старший из них, сохранял молодцеватый вид, несмотря на морщины, и постоянно гонял во рту туда-сюда зубочистку.

Василий потер подколотый левый рукав.

– Решил нас заинтриговать, Алексий?

– Помните Фэй Сойер из лечебницы?

– Она видела твое лицо, – сказал Йорго, – но убежала, пока мы не схватили ее.

– Она вышла на меня.

Его отец подался вперед, опираясь на костыль.

– Каким образом?

– Она тогда не убежала. А проследила за нами до хаты. Она знает, что мы держим там Рэйвен.

Повисло молчание. Каждый поглядывал на соседа, словно пытаясь решить, кто самый виноватый.

Йорго сказал почти шепотом:

– Она вышла на тебя?

– Ее настоящее имя Фатима Саид, – сказал он и налил себе еще узо, – майор из «Моджахедин-э халк».

Его отец пояснил:

– Иранские террористы из бывших студентов, помогавших муллам свергнуть шаха Пехлеви.

Василий подался вперед всем своим долговязым телом.

– Если они иранцы, зачем объединились с Саддамом Хусейном и воевали против своей же страны?

Теодор вытер губы от шоколада и сказал:

– И если они готовы переметнуться к кому угодно, кто им будет доверять?

Димитрий переместил зубочистку на другой край рта.

– Что тебе сказала эта Фатима?

– Она была в изоляторе лечебницы, когда Тедеску велел Рэйвен сказать его пророчества.

– Мой старый товарищ, – сказал его отец, – любитель загадок – вечно придумывал их, а потом забывал отгадки. Так что слышала эта сестра Фатима?

– Всего две строчки, – сказал Алексий и произнес, подражая голосу майора Фатимы: – В башне на семи ветрах безликая богиня устремила в будущее взор. И, зверея царственно, она терзает всех и каждого, точно мясник.

Йорго хрустнул костяшками.

– Хранит будущее, значит, что она оракул, говорящий пророчества. Как дельфийская Сивилла у Аполлона.

Василий покачал головой.

– Дельфийский оракул не в башне на семи ветрах. Ее окутывали пары из темного грота.

– Если она бичует плоть, – сказал Теодор, – она может быть верховной жрицей оракула, приносящей козла в жертву богам.

Димитрий все так же жевал зубочистку.

– Приносить жертву, царственно зверея? Маловероятно.

Теодор откусил еще шоколада.

– И все же Тедеску внедрил наших агентов в Америке и спланировал «Зубы дракона». Так что это значит, Алексий?

– МЕК хочет заключить с нами союз для этой операции.

– Что за чушь! – выкрикнул его отец. – Это наш план, наша месть.

– Верно, – сказал он, – но майор указала, что наши агенты в Америке уже немолоды.

Его отец рассек воздух костылем, как саблей.

– Эти моджахедки тоже постарели. Может, и разжирели.

– Фатима упирает на то, что первое поколение 17N представляет собой силу здесь, в Греции. А в Америке наши пожилые спящие агенты без оружия МЕК ничего не добьются.

Димитрий продолжал жевать зубочистку.

– Я не доверяю террористам, которые готовы переметнуться ради выгоды. Они чуть что предадут нас.

– Они хотят отомстить ЦРУ не меньше нашего.

– А что за оружие, – спросил Йорго, – они намерены дать нам?

– Не дать. Продать.

Теодор промямлил, жуя шоколад:

– Так, эти исламисты-марксисты хотят нажиться на нашем деле?

– Послушайте, Саддам использовал иракские деньги по программе «нефть в обмен на продовольствие», чтобы обеспечить МЕК танками, минометами и старыми «АК-47». А также биологическим оружием, купленным у чеченской мафии. Фатима говорит, у МЕК еще остались запасы, но мы должны заплатить, чтобы покрыть их расходы.

– Сколько? – спросил Мирон.

– Пятьдесят тысяч американских долларов.

Йорго зажег сигару и выдохнул колечко.

– И где мы достанем такие деньги?

– Она предлагает, чтобы мы ограбили банк, который ведет дела с американскими компаниями.

– Вроде банка «Афины»? – сказал Димитрий.

– Почему бы и нет? Мы грабили банки.

– Каждый раз был опасней предыдущего.

Василий поднял культю.

– Я против того, чтобы рисковать жизнью из-за мусульман.

Алексий почувствовал настороженность стариков, так долго выживавших в подполье.

– Я рискну, – сказал он.

Мирон фыркнул.

– Один?

В уме Алексия возник образ Патти Хёрст на экране телевизора, вступившей в ряды Симбионистской армии освобождения[8], наставляющей винтовку на служащего банка.

– Я задействую Рэйвен для поддержки.

Его отец рубанул воздух костылем.

– Я против.

– Согласен с Мироном, – сказал Йорго. – Она может подставить всех нас.

– Я работаю над ней уже две недели, пробуждая доверие по методам северокорейцев, которыми они уже давно перепрограммируют врагов в своих агентов.

– И ты думаешь, у тебя получится? – спросил Мирон.

– Думаю. Даже не притронувшись к ней.

Димитрий высунул и втянул зубочистку.

– Какая красота впустую пропадает.

Василий хохотнул.

– Алексий, ты уверен, что это не она промывает мозги тебе?

Алексий повернулся к отцу.

– Прошу твоего разрешения.

Мирон насупил брови.

– Ну, хорошо. Пусть она поможет тебе ограбить банк, но если будет упираться или попробует сбежать, подстрели ее. Сделай так, как будто это охранник.

– Но если она умрет, с ней умрут и пророчества Тедеску.

– Я не сказал убить ее. Подстрели ее в ногу или руку и давай сюда. И мы заставим ее расколоться тем же путем, каким люди капитана Элиаде вытягивали сведения о нас из наших сторонников.

– А если не получится?

Мирон стукнул костылем по ноге.

– Тогда нам от нее не будет пользы. Прикончи ее.

С зубочистки Димитрия упала капля слюны.

– Только, Алексий, перед тем, как будешь убивать эту молодую цыпочку, оставь меня с ней на час-другой.

Глава четырнадцатая

Самолет СТЗИГ приземлился. Дуган спустился по трапу и оглядел маленький аэропорт.

– Что это, черт возьми?

– Крит, – сказал судебный пристав.

– Я думал, меня доставят в Афины.

– В последнюю минуту поступил приказ внедрить вас обходным путем. Ваш куратор свяжется с вами. Кодовое приветствие: через реку.

Пристав убрал трап и помахал рукой на прощание. Самолет взмыл в воздух.

Дуган оглядел блеклый пейзаж. Каким чудесным способом он должен теперь связаться с оперативным сотрудником ЦРУ, находящимся на Кипре, из этой адской дыры на Крите?

Через несколько минут к остановке подкатил побитый желтый «Мерседес». Заднюю дверцу открыл сурового вида старик.

– Такси?

Дуган покачал головой.

Водитель развел руками.

– Мне сказали: ехать сюда за вами, из самолет, чтобы пересечь реку. Это ваш такси.

Вот, значит, как. Он сел в машину на заднее сиденье и откинулся на спинку. По-видимому, с этого момента его действия будут контролироваться – или, лучше сказать, курироваться – Хароном.

Водитель направил машину к скоплению низких построек.

– Как называется этот город?

– Ираклион.

Неблизко от Афин. Водитель остановился у бурого многоквартирного дома.

– Второй этаж. Комната 204.

Ну, хорошо. Явка ЦРУ. Он поднялся по шаткой лестнице и постучал. Нет ответа. Он снова постучал. Дверь приоткрылась на цепочке.

– Паспорт.

Дуган протянул паспорт через зазор. Через несколько секунд дверь открылась, и на него уставился лысый человек в очках в черной оправе.

– Добро пожаловать в Ираклион, Спирос Диодорус.

– Я думал, у нас будет рандеву на Кипре.

– Часто лучше делать эти вещи обходным путем. Входите. Садитесь. Ваш перелет, наверное, был утомительным. Выпьете со мной? Греческая водка притупляет зубную боль.

– Вам бы надо показаться дантисту.

– Конечно. Поэтому вы здесь.

– Я думал, что буду работать в Афинах.

– Ночью вы переправитесь на пароме с Крита на Пирей.

Значит, Харон, который переправлял души мертвых через Стикс, будет его проводником. Мрачная шутка.

– Окей, жду наводку.

– Доктор Слэйд позвонил мне и сказал, что его дочь запомнила три катрена-загадки Тедеску. Скорее всего, зашифрованный план теракта против США. Слэйд сказал, что загипнотизировал Рэйвен и внушил ей забыть их до тех пор, пока кто-нибудь не скажет ей контрольную фразу.

– Какую фразу?

– Я не разобрал из-за криков. А потом раздался звук выстрела. Позже я узнал, что Слэйд застрелился.

– Так, что у нас в сухом остатке?

– Мы полагаем, что 17N попытаются вытянуть из нее пророчества Тедеску. А если не смогут или не сумеют решить загадки, они попробуют промыть ей мозги и завербовать.

– Стокгольмский синдром? В духе Патти Хёрст?

– Мне известно из прошлых отчетов Слэйда, что его дочь психически неуравновешенна. Если у них получится завербовать ее, вам придется освободить ее и перепрограммировать.

– Тогда, полагаю, СТЗИГ экстрадирует ее в Штаты?

– Это не входит в наши планы. Она не нужна нам дома.

– Что же тогда?

– Мы вернем ее грекам для допроса с пристрастием.

Мысль об этом вызвала у него дурноту, но он понимал, куда клонит Харон.

– Я вполне прилично говорю по-гречески, но никогда не оттачивал афинский диалект.

– В Греции сто шестьдесят с лишним населенных островов и десятки диалектов. Просто держитесь уверенно. Студенты в Политехе решат, что вы с какого-нибудь острова.

– Где моя оперативная база?

– Студгородок.

– Мне нужно будет найти жилье.

– Наш греческий контакт уже поручил одному из своих агентов под прикрытием снять вам комнату в общежитии, известном своими радикальными настроениями.

– Сторонники 17N?

– А также фашисты, антитурецкие расисты и анархисты. И все люто ненавидят Америку.

– Представляю. Кимвала говорила мне, вы курируете агента Палаточника из Стражей исламской революции.

– Он там больше не служит. Скомпрометировал себя, когда помог бежать из Ирана Элизабет с матерью до того, как взяли посольство.

– Где он теперь?

– Ускользнул из Тегерана вместе с выжившими диссидентами. Теперь он с кадровым мужским составом «Моджахедин-э халк», в Ашрафе.