Атаман. Воевода. Новая Орда. Крестовый поход Посняков Андрей
– Боярина Еремея Хватова люди. Их там полный двор – все оружные.
– А вы-то… эх, теляти! Ватажники, называется. Как хоть попались?
– Да в клеть дальнюю пошли, глянуть – а там люди, живой товарец, вот и…
– Так! – Чугреев резко оборвал разговор. – О том после расскажешь, сейчас о другом думать надо. Сколь там наших?
– Никита Кривонос, Осип и еще трое… Всего – пять, – деловито перечислил Микеша Сучок.
– Хорошо хоть всех с собой не взяли! Тьфу! И что хотят?
– По десять денег за кажного.
– Хо! Полрубля!
Окунев Линь желчно скривился:
– В ваших местах людишки-то так и стоят: ушкуйники рядом, Хлынов, Орда та же. В иных землях и больше бы запросили.
– Ладно, – Антип решительно махнул рукой. – Что тут теперь стоять-то? Усадьбу мы приступом не возьмем. Идем в корчму к Одноглазому Нилу – думать будем, как своих из беды выручать.
Туда и пошли, в корчму, в дальний посад, зачавкали грязью. Егор на ходу думал – а как же опять так вышло, что у него никаких видений не было? Кончилось колдовство старухи Левонтихи? Или все дело в том, что лично-то Вожникова никакое несчастье еще не коснулось – жив, здоров и даже немножко весел: хар-рашо оглоедину Прокла приложил!
Вот только парни…
Да выручим! Придумаем что-нибудь.
Резко похолодало. Сумерки накрыли посад плотным фиолетовым туманом. Пошел мокрый снег.
– Вот те и весна.
Кто-то заорал впереди, за голыми кустами вербы. Ватажники переглянулись:
– Грабят кого-то? Бьют?
А крики между тем продолжались:
– Й-й-и-и-и-и!!!
– Во, вопит-то! Глянем?
– Й-й-и-и-и-и-и… Й-и-ехал на ярманку Ванька, хо-хо! Эх-ма!
– Тьфу ты, – расслабленно сплюнул Антип. – Питух, пианица. Корчма-то рядом.
– Так, может его того, потрясти? – деловито предложил Онисим Морда.
– Давай, – кивнул атаман. – Егор, Федька – с ним пойдите. Да! Сразу не бейте, расспросите сперва – кто да куда? Мало ли, что интересное вызнаем.
Три тени отделились от остальных, побежали…
Черт! Егор провалился на бегу в какую-то лужу, ухнул левой ногой в грязь, застрял, да пока выбирался, напарнички его уже дело сделали… точнее сказать, приступили непосредственно к делу.
– Ты, Федька, слева зайди, отвлеки… А язм – кистеньком.
– Не, Онисим, старшой сказал – сперва поговорить.
– Ну, поговори, – отходя в сторону, хмыкнул ватажник. – А мы уж потом. Эй, эй, где ты, Егорий?
– Тут я, – шепнул, только что подбежав, Вожников. – В грязь провалился, блин.
– Какой блин? Чей?
– Тсс! Слушай.
А Федька уж подбежал к «питуху»:
– Здорово, дядько! В корчму?
– Т-туда! – кивнул пьяница. – Й-эх! Выпьем, споем. Эх, Якунко, а язм тебе искал, искал… ты где запропастился-то? И это… Страшок где?
– Дай-ко, я тебе помогу… – Федька осторожно взял алкоголика под руку, чтоб не упал, и тут же спросил: – А ты кто есть-то?
– Э-э, Якунко! – пьяно обняв отрока, «питух» чмокнул его в щеку. – Ты что, и-ик… совсем пьяный? Ты зачем так напился, Якун? Э-э-э! Поди, и крест пропил? Не? Друзей не узнаешь… Это ж я – Захар! Захар Ипатов, хо! Кто Захара Ипатова не знает? Все знают, да-а-а! Тсс!!! Счас к девам непотребным пойдем, в корвин дом, ага! Ой, там таки-и-е девы… таки-и-ие… титьки – во! Как у стельной коровы! Эх, корвищи…
Онисим Морда нетерпеливо схватил Егора за руку:
– Че ждем-то? Я его сейчас – кистеньком.
– Подожди, – резко возразил Вожников. – Может, у него и денег-то нет… А тема интересная!
– Дак ить… кистеньком да…
– Тихо ты! Кистеньком. Жди, я сейчас…
Забежав вперед, Егор вышел из-за кустов – будто случайно попался навстречу:
– О! Здорово, Захар!
– Х-хо…
Судя по голосу, «питух» был еще довольно молодым человеком, лица его и одежды не разобрать – темновато, – но все же, по разговору и манере держаться, Вожников тут же определил, что перед ним явно не смерд. Улыбнулся, подхватил пьяницу под правую руку – левую уже держал Федька.
– Ты в корчму, Захарко?
– Угу…
– А серебришка у тебя много ль?
– Да пуста калита!
– Хо? – изумился Егор. – А пить ты на что собрался?
– Так я и не пить… Не-е, пить тоже, но… К девкам иду, к корвам нильским.
– Хорошо, не к крокодилам, они тоже в Ниле водятся, – наскоро пошутил Вожников и засмеялся.
А Федька – вот ведь молодец парень – спросил:
– Что, Одноглазый Нил уже и корв держит?
– Так держит, – ухмыльнулся Захар. – Вы что, не знали, что ли? Язм вчерась был, и за нас троих проплатил, за себя, за тебя, Якуне, за тебя, Страшок… ой! Да ты не Страшок… А кто, извиняй, не упомню… А пошли-ка со мной! Такие девки, такие титьки… у-у-у! Пошли, а? Вижу, парень ты добрый… А зовут…
– Да пусть буду – Страшок.
– А и будь. Так пойдем к корвам?
– Пойдем! Только обожди малость, ага… Федька, ты его не отпускай.
– Понял.
– И следи, чтоб не упал в яму. Ноги еще переломает… Онисим!
Из темноты выступила тень:
– Что – пора уж и кистеньком приложиться?
– Без тебя приложились бы. Как зеницу ока «питуха» этого береги!
Онисим разочарованно хмыкнул:
– Да знаю я его – Ипатов Захарка, Лапотникова Ивана, купца, племяш. Тот еще проходимец да пьянь. А серебришка у него может и не быть – поди, пропил.
– Тут не в серебришке дело… Погодь, я ватажникам доложу.
Зачавкав грязью, Егор подался к своим, дожидавшимся у оврага.
Внимательно выслушав Вожникова, атаман закусил губу и задумался. Думал недолго, хмыкнул:
– Корвы, говоришь? Бл…жьи жонки? Ране не слыхал, чтоб они у Одноглазого были, верно, недавно завел.
– А, может, просто местечко под корвин дом дал или продал, – негромко промолвил Линь Окунев.
– Может и так, проверить надобно. – Антип неожиданно вздохнул: – Серебришко придется с корв взять, хоть то и невместно.
– Лучше уж с сутенера, – предложил Егор. – С девчонок возьмешь немного.
– Ась?
– Говорю – с того, кто корвищ пасет, и взять.
– Ага… – Чугреев снова задумался. – Только с Нилом-то ссориться не можно. А другого выхода нет! Л-а-адно, будь уж, что будет… может, и не Нил там за старшего еще. Значит… Егор, ты… потом ты, Линь, и…
– Федька?
– Федька молодой еще, а тебя, Сучок, и Онисима Морду все знают. Да и меня вспомнить могут.
– Так нас вдвоем и хватит, там же еще этот… Захар – а он, окромя себя, еще за двоих только платил, – напомнил Вожников. – Хватит и нас с Линем, а вы уж подстрахуете.
– Что?
– Где-нибудь рядом будьте.
Мокрый снег перешел в дождь, холодный и нудный, и откуда же взялась непогодь, вроде бы на закате никаких подозрительных туч не наблюдалось. Наверное, ветер принес – долго ли?
К большому удивлению Вожникова, «корвин дом» оказался для этой эпохи весьма технологичным и даже мобильным, располагаясь в пяти небольших половецких вежах-кибитках – все как положено, на телегах, вот только волы были пока, за ненадобностью, выпряжены и заведены в стойло на обширном дворе у корчмы Одноглазого Нила, который, как видно, сдал под непотребное заведение вовсе не помещения, землицу. К кибиткам с заднего двора корчмы вела неприметная тропинка, глинистая и скользкая, но тщательно посыпанная золой.
Все для удобства клиентов! Проходя следом за несущим факел слугой, молодой человек хмыкнул и очень даже вовремя поддержал под руку пьяного – впрочем, уже несколько протрезвевшего – Захара:
– Эй, эй, не падай!
– Не упаду, – засмеялся «питух». – А упаду – так токмо в вежу.
Молчаливый слуга – судя по облику, татарин или, скорее, из половцев – первым делом провел припозднившихся гостей в крайнюю, поставленную ближе к корчме, кибитку и негромко позвал:
– Акинфий!
В кибитке дернулся полог, явив в ночь узкую полоску неровного желтовато-зеленого цвета – светильник на кизяке или земляном масле. Кто-то высунулся:
– Ну?
Факел качнулся:
– Гостей привел, принимай.
– Кто такие?
– Здоров, Акиша, – со смехом выкрикнул Захар. – Что, меня, что ль, не признал?
– А-а-а, ты… Пришел, значит.
– Пришел. И дружков с собою привел – за троих ведь уплачено.
В дерганом, каком-то нервном, несмотря на всеобщее спокойствие, свете видно было, как на плоском узкоглазом лице Акинфия заиграла улыбка:
– Уплачено, то так.
Крещеный татарин. Или булгарин – скорее всего. Впрочем, татары – булгары – это все относительно, тут точно и не скажешь, кто есть кто.
– Выбирайте, други мои, любую вежу, какая больше глянется. Веселитесь хоть до утра – вряд ли кто еще будет.
Повинуясь взгляду хозяина, слуга поднял факел повыше и, показывая свободной рукой на кибитки, пояснил:
– В той белой веже – белокожая красавица Настена, рядом, в желтой – несравненная Алия, в голубой – пышногрудая Олена, а в последней, рыжей – огненноволосая Лария.
– Чур, я к Олене, други! – заволновался Захар. – Вчерась еще уговаривался.
– Так иди ж!
– Эх, хорошие вы парни! Благодарствую, что довели, без вас бы и не добрался, верно… Ну, веселитесь теперь!
– Ничо, и мы тебя как-нибудь угостим. Смотри, не засни, Захарий! – напутствовал Окунев Линь, Вожников же ткнул его в бок:
– Какую выбираешь?
– Алию, желтую. Настену как-то обижать несподручно: вроде по имени – наша.
– Обижать и не будем, – шепнул Егор. – Узкоглазого прищучим… А пока – к девкам, пусть думает, что все, как надо, идет.
– Да помню я, помню.
– Не забудь и у корвищи вызнать насчет серебра.
Обтянутая рыжеватой кожей кибитка, куда с помощью слуги забрался Егор, внутри выглядела куда презентабельнее, нежели снаружи. На полу – мягкая кошма с небольшими войлочными подушками, бархатная, с золотистым узором, перегородка-занавеска, отбрасывающий неяркие зеленоватые отблески светильник в виде золотой – или, скорее, все же медной, просто тщательно начищенной до золотого блеска – чаши. Распространяя блаженное тепло, мягко мерцала углями жаровня.
– Ну и где ж ты ты, огненноволосая Лария?
Устало опустившись на подушки, Егор прикрыл глаза, почувствовав какое-то движение. Стройная женская фигура в длинном полупрозрачном покрывале скользнула к гостю:
– Позволь, я разую тебя.
– Разуй…
Вожников открыл глаза…
Оба ахнули разом:
– Ты?!
– Серафима!
Глава 9
Горазд Кольша спать
– У меня же нет крыльев! Как я могу улететь, да еще через трубу? Врут все, я просто сбежала и укрылась пока вот здесь, ибо сейчас, сам знаешь, путей-дорожек нету. А как появятся – родные леса скроют меня ото всех.
Серафима улыбнулась, и в улыбке ее вспыхнуло на миг что-то дьявольское, колдовское… так она ведь и была колдунья, юная волшбица непроходимых лесов.
– Раньше у тебя были темные волосы, – Егор погладил девушку по плечу. – А теперь – ты рыжая.
– Ах, это… Это хна. Никто не будет искать рыжую.
С лукавым прищуром волшбица тряхнула головой, и рыжие волосы ее разметались, разлились по плечам неудержимым, сверкающим красным золотом водопадом. Так же бурно, как текут весенние, только что вскрывшиеся ото льда реки.
Приподнявшись, молодой человек поцеловал девушку в губы и тихо шепнул:
– Я рад, что ты…
– Я рада тоже. Нет, в самом деле – рада. Думала – тогда тебя…
– Да ладно, выжил, – тихо засмеялся Егор. – Забудь. Скажи лучше – ты как? Здесь случайно или… знала кого?
– Что тебе до того? – движением плеча колдунья сбросила с себя покрывало, оставшись в одних легких татарских штанах – шальварах.
– Ты – фея! – поцеловав девчонку в пупок, прошептал Вожников. – Фея моих далеких снов. Иди же сюда, иди…
– Я здесь, эй! Никуда идти не надо.
Егор и в самом деле был рад встретить волшбицу – обычную, на его взгляд, девчонку, только очень несчастную и, несомненно, ведающую что-то такое, что остальным, обычным людям, не надо и пытаться узнать.
Упругая грудь, небольшая… Вожников несильно сжал ее, погладил, потом – сразу – поцеловал, потеребил языком соски, ощущая во рту пряный вкус готового к любви женского тела. Прям людоед какой-то!
– Ты что улыбаешься?
– Так бы тебя и съел! Амм…
Они предались любви нежно и страстно; зеленоватый, какой-то неземной, отблеск светильника делал эту ночь поистине колдовской. Распространяя тепло, в жаровне загадочно мерцали угли, пахло чем-то таким… сладковатым, смутно знакомым, чего Егор давно уже не ощущал.
Не обратил внимания и сейчас, не до того было, еще бы! Он уже тонул, просто тонул в темных бездонных очах юной красавицы колдуньи, поистине колдовских, волшебных очах, сулящих иному счастье, а иному – полное забытье.
Скрипела кибитка. Стучал по старому шатру мелкий дождь. Жаркие девичьи губы нежно шептали слова страсти…
И запах… сладкий запах туманных грез.
– Это что – конопля, что ли? В жаровне твоей…
– Да. Я бросила чуть-чуть.
– Ну, ты наркоманка, милая! – Вожников строго погрозил девушке пальцем. – Смотри, не вздумай больше! А то привыкнешь и… С этого ведь все и начинается: сначала травка, потом «колеса», потом кокс, героин… Лучше мухоморы свои жуй, или что вы там жуете.
Серафима мягко обняла Егора за плечи:
– Ты про какие колеса говоришь? Да, скрипят они все… так тоскливо, жалостливо. Но скрипят, только когда едут… а ехать мне не так уж и далеко. Ну? – волшбица приподнялась и неожиданно хмыкнула, окинув любовника насмешливым взглядом: – Спрашивай! Ведаю – не просто так ты пришел. Спросить что-то хочешь, что-то сделать?
– Откуда проведала?
– Я же ведьма! Говори же скорей, зачем пришел?
– За деньгами, – честно отозвался Вожников. – На дело нужное – товарищей из плена выкупить. Немного и надо – всего-то полтину.
– Полтину, эх! – Серафима в изумлении всплеснула руками. – Это ты говоришь – всего-то?! Ну, кому как. Я так полагаю, ты не один явился?
– Нет.
– Акинфия хотите почистить, так?
Егор повел плечом:
– Ну, а кого же еще-то? Он ведь у вас тут за главного.
– Ошибаешься, – колдунья сверкнула глазами. – Вовсе не он. Нет, конечно, Акинфий свое имеет… и с нами делится – он в самом деле неплохой человек. Но большая часть на мзду уходит.
– Понятно, – спокойно кивнул Вожников. – Взятки, распилы, откат – ничего нового. И кто у нас ту мзду имеет?
– Еремей Хватов, боярин тутошний.
– Кто-о?!
– Ты что, плохо слышишь? Вот уж не замечала… – Волшбица вдруг прищурилась и с ехидной улыбкой спросила, словно бы невзначай: – Так Еремей-то друзей твоих и имал? Ему и выкуп?
Егор только головой покачал:
– Умна ты, дева, не по годам.
– Ну, ты мои года не мерил… – зыркнула темным оком колдунья. – Может, мне сто лет или все двести.
– Бабушка-старушка, однако. Скажи еще – почетная льготница и ветеран труда.
Серафима неожиданно засмеялась:
– Ты что так бабушек-то обозвал? Какими-то срамными словами.
– Да я не их, – смутился молодой человек. – Я правительство наше, российское. Вот ведь, нет чтоб пенсии старикам увеличить раза в три – средства, уверен, есть, – так они целый штат чинуш расплодили, бабки на льготы распределять. Ну, а как же – дурака свата, брата, племянника-то на хлебное место пристроить надо. А сократи всех – денег как раз на повышение пенсий хватит… Ой! – оратор, наконец, опомнился. – Ты что так внимательно слушаешь-то? Знаешь, даже страшно!
– Страшно? – волшбица совсем по-детски потерлась лбом о плечо Егора. – А я вот тебя совсем не боюсь. Знаю – ничего ты мне плохого не сделаешь.
– Знаешь, потому что – ведунья? – тихо промолвил молодой человек.
– Потому что вижу тебя насквозь! – весело рассмеялась колдунья. – Ты, хоть и чужой, не наш, и вообще, непонятно откуда явился, однако – человек хороший, совестливый.
Вожников аж закашлялся:
– Ай-яй-яй, совестливый – да что ты говоришь!
– Совестливый, – тихо повторила Серафима. – И потому будешь делать то, что я скажу. А скажу я вот что: Акинфея не трожьте, возьмите другого – за серебришком завтра к полудню ближе верный человечек от боярина Еремея придет. Придет без опаски, с двумя-тремя воями – кругом-то все вроде бы как свои.
– Так-та-ак, – задумался молодой человек.
– Что «так-так»?! – с чувством передразнила Серафима. – Я сказала, ты – слышал. Вот так. Теперь обними меня, до завтра еще долго.
– Долго… – Егор едва оторвался от жарких губ волшбицы. – Но мне бы надо товарищей предупредить. Ну, ватажников – чтоб не натворили чего, чтоб ждали. Он, посланник-то, по какой дорожке пойдет?
– Я покажу… позже… Ах-х…
Ватажники подстерегли боярских людей у овражка, за кустами голой, с распухшими почками, ивы. Особо не прятались – людей тут много ходило, хоть и окраина, а все же еще – посад.
Как и предупреждала Серафима, посланец явился пешком – у лошади бы по этакой грязищи копыта скользили, так что пешком сподручнее, – в сопровождении двух вооруженных саблями воинов в коротких кольчугах. За спиной одного из них глазастый Федька углядел самострел.
Этого – самого опасного – и взял на себя Вожников, с остальными же должны были управиться прочие ватажники.
По совету Егора, решили ни посланца, ни охрану его не убивать, просто подержать до полночи в овраге, а затем отпустить, предварительно распространив слух о крупном проигрыше – мол, боярина Хватова люди игрывали вечер напролет в кости с какими-то купцами, на большой куш игрывали – да и проигрались все подчистую. Дальше, ежели не дураки, посланцы должны были скрыться, бежать куда глаза глядят и как можно быстрее – боярин был на расправу крут и в гневе себя не сдерживал – сначала голову срубит, а уж потом думать будет: за что? Кстати, необузданным нравом своим Еремей Хватов отнюдь не выделялся, в те времена полно таких отмороженных было.
Все сделали четко, как и планировали – тем более и денек выпал погожий, к обеду тучи развеялись и в голубом небе ласково заблистало солнце.
Едва посланцы поравнялись с ватажниками, идущий якобы по какому-то важному делу Егор обернулся:
– У тя самострел-то упал, дядя!
– Как упал?
Бумм!!!
Прямым в челюсть – и все дела. Верно сказано, разряд по боксу – что пистолет в рукаве, особенно, когда жертва ничего такого не подозревает.
Ватажники тоже не сплоховали – просто оглушили обоих оставшихся – посланца и воина – да, связав, сунули в рот по кляпу. То же самое проделали и с тем «самострельщиком», которого столь быстро и красиво уложил Вожников. Всего-то секунды… И всех – в овраг, под ивы. А дальше двух ватажников в сторожу выставили – чтоб кто-то невзначай в овраг не пошел, нужду справить, или там девку непотребную затащить. А что? Солнышко-то пригрело – можно!
С деньгами на выкуп к боярину отправились самые неприметные, не местные – два дружка-приятеля: с Иваном Карбасовым Окунев Линь, да с ним Егор в качестве ударной силы – на всякий случай. Никакого оружия с собой не брали – об этом хватовские «робяты» еще Федьку, перед тем как со двора выкинуть, предупреждали.
Войдя в распахнутые ворота, все трое свернули к привратнику:
– Тут это… парни наши вчерась пошутковали малость. Так мы выкуп принесли.
– Тсс!!! – неожиданно всполошился привратник – невысокий мужичок в армячишке неприметного серовато-бурого цвета и, несмотря на апрель, в зимнем заячьем треухе. – Чего так орете, орясины? Тишком да ладком все надоть. Постойте-ка малость…
Он убежал куда-то за амбарец… нет, вот снова выбежал, шустро зашагал к колодцу, у которого, подозвав, шепнул что-то на ухо здоровенному парню. Тот тоже заоглядывался, кому то свистнул, кому-то махнул рукой, после чего, удовлетворенно кивнув, зашагал следом за привратником.
– Ну, вот они, Корбятушко. Явилися за вчерашними. Деньгу, грят, принесли.
Детина – этакий Мальчиш-Плохиш: толстогубый, щекастый, с землистым лицом и подловатым взглядом – внимательно осмотрел ватажников, затем зачем-то оглянулся и тихо позвал:
– За мной идите. Не сразу… чуть поотстаньте, ясненько?
– Ясненько, – в тон ему отозвался Егор.
Вожникову уже действительно стало абсолютно ясно, кто такой этот парняга, и кто именно «имал» Никиту Кривоноса и прочих. Какой там, к чертям собачьим, боярин Хватов! Люди боярские, да, но только вовсе не по боярскому приказу, а собственной корысти ради. И старый прощелыга-привратник – с ними заодно. Как в автосервисах частенько бывает, когда ушлые сволочуги-работники разводят клиентов вовсе без ведома хозяина: у-у-уу-!!! а-а-а-а!!! Да как вы, девушка, вообще ездили-то? Да вам тут все срочно надо менять! Ну, ладно уж, так и быть – поменяем. Первым делом – прокладку между сиденьем и рулем.
Вот и тут так же примерно. Такой же развод.
Читать бесплатно другие книги:
