Атаман. Воевода. Новая Орда. Крестовый поход Посняков Андрей

– Ждать будем, – решительно молвил молодой вожак. – Как стемнеет, обратную дорожку найдем?

Осип отвечал философски:

– К реке уж как-нибудь выйдем.

– Ну и славненько, – потер руки Егор. – А там, поутру, и ушкуй сыщем.

И все же, хоть он и хорохорился, напуская на себя уверенность и веселье, в душе-то наблюдалось смятение – ладно, задачу не выполнили, черт с ней, не Сталинградская битва, куда важнее другое – что со «старшой» ватагой? Целы ли ушкуйники, разбиты? Или просто не удалась хитрость? Никто дальние пастбища защищать не явился, наплевал сотник Берды-бей на свои стада и отары.

Не-ет, не может быть! Он же жаден, сотник.

– Дым!!! – когда уже устали ждать, вдруг выкрикнул Федька. – Смотрите – дым! Дымы даже!

Вожников опрометью бросился из оврага, следом за ним выскочили и Окунев Линь с Иваном, и Осип…

Далеко, от реки, ветер гнал по небу три сизых дымка, слабеньких, едва заметных. Если б не востроглазый Федька, так и пропустили бы, не углядели.

Впрочем, не только один Федька дымки заметил – средневековые люди вообще были весьма наблюдательны… в отличие от Егора.

– Идем, – махнул рукой Вожников. – Ну, парни – последний рывок остался. Теперь уж нам ждать нечего, теперь уж – как можно быстрее.

Ватажники двинулись в путь, почти побежали, и вскоре впереди, за реденькой березовой рощицей, средь зеленых лугов показались шатры – белые половецкие вежи.

Собачий Хвост ухмыльнулся:

– Ну, вот и кочевье.

– А оно точно – Берды-бея?

– Кроме него, тут ошиваться некому, от каменной бабы и до самого Синего леса вся землица – сотника. Кто чужой стада свои пустит – сразу война.

Шатры быстро приближались, на глазах приобретая объем, вот уже показалась отара овец, за ней – коровье стадо.

Трое всадников словно вынырнули из степи, взяли в намет, понеслись навстречу ватажникам в бешеной скачке. Тут же и осадили коней, что-то закричали.

– Спрашивают, кто такие, – перевел Иван Карбасов.

Осип вышел вперед, поклонился и принялся что-то пространно втолковывать приблизившемуся всаднику – смуглолицему парню в кожаной круглой шапке и накинутой на голое тело овчинной жилетке-кожухе.

– Поклон передает уважаемейшему и светлейшему Берды-бею-сотнику от Осипа, Алима Карзаева человечка, – тихо пояснил Иван. – Мол, люди с ним – мы – выкуп за пленников привезли, так потолковать надо, может, сотник-то кого-нибудь и отпустит? Серебришка, мол, привезли изрядно, кто богат – дал, а тому, кто беден, всем миром собирали.

Выслушав, степняк что-то гортанно выкрикнул и, стегнув нагайкой коня, умчался. Остальные двое всадников так и остались маячить неподалеку.

– Стерегут, – ухмыльнулся Линь. – Ничо, сейчас гонец сотнику доложит.

И снова приходилось ждать, в Орде вообще не любили торопиться. Впрочем, на этот раз все сложилось прекрасно – гонец быстро вернулся и махнул рукой.

– Берды-бей-сотник рад будет нас видеть, – перетолмачил Осип Собачий Хвост. – Правда, не всех, а только главных. Ну, и меня – само собой.

– Что ж, – Егор нервно повел плечом. – Главных так главных. Линь, Иван, со мной пойдете, ну еще – ты, ты, и ты…

– И я! – запросился Федька.

Вожников окатил его хмурым взглядом:

– Без тебя управимся, Аника-воин. Видишь, не всех берут-то. Ну, что, все готовы?

Гонец вдруг что-то закричал, замахал руками.

– Чего он волнуется-то, Ваня? – быстро поинтересовался Егор.

Карбасов прислушался:

– Говорит, только семерых примет хозяин: главных, толмача – Алимова человечка, Осипа, значит…

– Хорошо, – покачав головой, Егор глянул на ватажников. – Кроме Линя с Иваном, они за главных сойдут, остальным – отставить.

– Егорий, – зашептал Федька. – Может, я за слугу сойду, а? Ведь сгожуся.

– При таком раскладе – сгодишься. Впрочем, и не только ты… Олешка, Рагунь, – вожак младшей ватаги махнул рукой другим парням. – Айда!

Осмотрев всех, гонец скривился и указал грязным пальцем на юношей: мол, лишние.

– Осип, скажи – это слуги. Мы ж не шпыни какие, как же нам без слуг? Кто сапоги разует-обует, напиться подаст?

– Ладно, – кивнул степняк. – Едем.

– Едем, едем… – усмехнулся Егор. – Кто едет, а кто-то идет.

Обернувшись, гонец что-то вновь бормотнул.

– Спрашивает, – пояснил Осип. – Где, мол, наши лошади? Удивлен очень.

– Скажи – лошадей неведомые люди угнали. Ночью, до каменной бабы еще. Чего он смеется-то?

– Говорит, ничего удивительного, там Ердимай-оглана кочевья, а тот – чистый разбойник, и хозяину его, сотнику Берды-бею, не друг.

– Понятно. Конкурент, значит.

Берды-бей-сотник оказался невысокого росточка мужчиной лет сорока, худым, но чрезвычайно жилистым и подвижным, с чрезвычайно смуглым, как у какого-нибудь сарацина, лицом и жестоким взглядом черных раскосых глаз, чем-то напоминающих самых экзотических жуков или букашек. Желтоватого цвета, с широкими продольными полосами халат его был подпоясан шелковым поясом, за который были заткнуты изрядных размеров кинжал и камча-плетка; голову сотника украшала лисья – несмотря на жару – шапка, на ногах синели мягкие сафьяновые башмаки-ичиги.

Сотник вышел из шатра не один, а в сопровождении слуг… или прихлебателей, или… да хоть и наложников, Вожникова сейчас как-то не очень интересовало, кто они там были, главное, ясно – эти жеманные волоокие мальчики в расписных шальварах явно не воины.

А вот тот – воин, это без всяких сомнений.

Егор покосился на возникшего слева от шатра высокого, в коротком халате и шальварах, человека с седой бородой и нехорошим взглядом. На боку его покачивалась привешенная к поясу тяжелая, в простых кожаных ножнах, сабля. Сразу видать – не для красоты сабелька, для дела.

Второй воин, помоложе, в ламмелярных – из мелких металлических пластинок – доспехах и шлеме – возник с правой стороны. Значит, не всех своих ратников отправил Бердбей отбивать почти угнанные стада, что паслись на заливных лугах – именно они и были целью старшей дружины. Захватить, дать пастухам бежать, пусть сотник немедленно пошлет воинов – наказать наглецов да отбить добычу.

Послал! Судя по условному знаку – трем дымам, – послал. Правда, как видно, не всех, ну, правильно – свою-то личную охрану оставил.

– Хотите выкупить рабов? – не приглашая гостей в шатер, по-русски, совершенно без всякого акцента, справился степняк. – Кого именно?

– Вот, – Егор живо вытащил список, прочел.

– Гм, гм, – почесал украшенный – а лучше сказать, обезображенный – редкой сивой бороденкой подбородок Берды-бей. – Этого – Парфена-златокузнеца – нету, я его одному купцу из Бельджамена-города продал – уж больно просил… – сотник пожевал что-то и плюнул на утоптанную траву тягучей коричневой слюной. – Женщин тоже никаких нет – продал.

Он был, кажется, честен, и продать полон не отказывался – только цену заломил такую, что даже многоопытный Окунев Линь непритворно ахнул:

– Однако! Сорок дирхемов за кажного! Это ж московских денег – сорок да полсорока. Полтина целая, да еще и десяток! Однако-о-о.

– Не хотите – не берите, – равнодушно пожал плечами степняк. – Я их персам продам – те и не за такую еще цену возьмут.

Вожников поспешно махнул рукой:

– Хорошо, хорошо, согласны. А на товар можно взглянуть?

Вместо ответа сотник хлопнул в ладоши, и двое воинов – тех самых – исчезли за шатром, как видно, пошли за невольниками. Сам же хозяин отошел к слугам – волооким юношам, – кого-то потрепал по щеке, кого-то за что-то выругал.

– Мой – сотник, – улучив момент, быстро предупредил своих Егор. – Твой, Линь, – седой, Иван – тебе тот, что в доспехах. Вы, Рагунь, Олешка – на подхвате, за слугами следите в оба, вдруг что?

– А я? – обиженно спросил Федька.

– А ты… – Вожников понизил голос. – А ты за Осипом все же присматривай.

Тем временем воины привели невольников – понурых, в лохмотьях, со следами недавних – и давних – истязаний.

Егор быстро посчитал: раз, два… тринадцать. Тьфу ты, вот ведь число несчастливое! Хотя почему несчастливое? Видений-то никаких не было, а значит… А значит, все пройдет гладко, что бы ни случилось.

– Оковы-то с них снимите.

– Сейчас кузнец раскует… А вы пока заплатите!

– Заплатим… – молодой атаман махнул «слугам», и те, склонившись, принялись развязывать тяжелые, давно опущенные наземь сумы-котомки.

Егор, как и положено старшему, остался стоять напротив сотника.

– Точней пересчитывайте, особенно – золотые.

О, хитрый Вожников знал, чем привлечь внимание Берды-бея… вернее – отвлечь.

– У вас и золотые имеются? – подойдя поближе к сумам, сотник алчно сверкнул глазами. – Румейские? Или цехины?

Следом за ним, с любопытством вытянув шеи, подтянулись и оба стража. И седой, и тот, что в доспехах.

– Цехины… флорины… дукаты… – ухмыльнувшись, Вожников подмигнул уже наполовину раскованным пленникам – нечего было больше ждать, больно уж момент выпадал удобный.

– Ну, что, православные, на Русь, домой, хотите?

– Хотим, – сплюнув через выбитый зуб, хмуро кивнул детинушка в рваных портках, с широкой, исполосованной многочисленными шрамами грудью. Сивая, лопатой, борода его дернулась: – Хотим, а как же!

– А раз хотите, так хватайте в сумах наших оружие да бейте всех, кто под руку попадется! Давай, мочи! Бей!

Прокричав, Егор тут же нанес удар удивленно выпрямившемуся Берды-бею – короткий свинг в челюсть. Сотник тут же и повалился лицом наземь, да так и застыл. Нокаут? Похоже, что так, впрочем, считать некогда – хар-рошая уже завязалась схватка!

Одновременно с нанесенным вожаком ударом, Линь с Иваном Карбасовым, словно по команде, бросились каждый на заранее выбранного врага – тот, что в доспехах, тут же и упал, хватаясь за вспоротое горло, а вот с седобородым пришлось повозиться – неплохо, гад, сражаться умел, саблей такие узоры выписывал – любо-дорого поглядеть!

Ввухх!!! Едва не снес Окуневу Линю башку! Линь разозлился, взмахнул кистенем, тут и Осип Собачий Хвост неожиданно на помощь пришел, ловко прихватив вражину по голове попавшимся под руку камнем.

Молодые – Рагунь, Олешка и бросивший присматривать за Осипом Федька, помогая невольникам, уже схватились с волоокими слугами, оказавшимися не такими уж и беззащитными – у кого-то сразу нашелся кинжал, кто-то схватился за сабельку. На женской половине шатра вдруг послышался визг – видать, кто-то из только что освобожденных рабов уже проник и туда – посчитаться за все свои унижения.

– Давайте, братцы, скорее! – покосившись на солнышко, крикнул Егор. – Кончайте со всеми да не трогайте женщин – уходим.

Черт!

Увлеклись, не расслышали стука копыт – а трое всадников прискакали! Вскинули луки… фьюить! Повалился со стрелой в груди молодой ватажник Рагунь, взглянул в последний раз в высокое степное небо, да так и замер. Напарник его, Олешка, зарубив врага, получил стрелу в спину, прямо между лопаток, и тоже упал, истекая кровью.

И Федька куда-то пропал! Нигде не видать парня. Неужели?…

Ах вы ж, басурмане!

Выхватив саблю, Вожников влетел в гущу затихающего боя… зря торопился: волоокие мальчики уже побросали свое оружие, кто-то из них даже встал на колени.

– Черт с ними, – махнул рукой Егор. – Иван, Линь, вы как, целы оба?

– Малость царапнуты, – показав окровавленное предплечье, усмехнулся Карбасов. – Сейчас вот перевяжемся и… Эх, парней наших жалко – Рагуня, Олешку. Схоронить бы… Понимаю – времени нет, а все ж – неужто вот этак бросим?

– Но и с собой их не с руки тащить, – сглотнув горький ком, тихо вымолвил Вожников. – Очень скоро сюда все воины сотника явятся.

– Может, эти схоронят? – повернувшись, Окунев Линь строго посмотрел на волооких. – Эй, нехристи, жить хотите?

– Да, бачка, да, – тут же закивали юнцы – кто-то из них был ранен, а кто-то и нет, но кивали все одинаково, с завидной слаженностью и силой.

– Тогда вот что, – ватажник посмотрел на парней еще более строго, хотя, казалось бы, строже-то уже некуда, а вот, поди ж ты, смог. – Похороните всех – дадим жизнь, ясно?

Юноша дружно поклонились, упершись лбами в землю.

– А раз ясно – ищите лопаты, да копайте скорее могилы. Ну! Живо!

Парни тут же разбежались, кто-то притащил лопаты, кто кирку… заработали.

– Ну, вот, – тихо промолвил Окунев. – Хоть басурмане помогут. Спите с миром, Олешка, Рагунь. Спите с миром. В храм божий придем – свечки за упокой поставим.

– Да, поставим, – кивнул Егор и тут же встрепенулся: – А Федька, Федька-то где?

– Средь убитых нет!

– Ну, и куда его черти дели?

А Федька в это время, крутя над головой саблей, со всех ног бежал по широкой, вытоптанной коровами и овцами тропе – догонял убегавшего от него вражину. А тот оказался быстроногим, словно льдина в талой апрельской воде.

Правда, поначалу метнул в Федьку копье… и – руки в ноги, бежать, вот трус-то!

– Стой, иуда! Врешь, не уйдешь, гадина! – обиженно вопил отрок.

Да и как было не обижаться-то, ежели копье это пол-уха порвало и хорошо еще не угодило в глаз? А запросто могло бы… Ну, сволочуга, черт!

Бегущий вдруг споткнулся и, не удержавшись на ногах, полетел кубарем в траву; тут-то его и настиг молодой ватажник. Подскочил ближе, торжествуя, поднял саблю… Эх, сейчас – с оттяжкой! Так головенка-то по кочкам и запрыгает.

– Господи-ин… Не убивай, – молитвенно сложив руки, взмолился беглец. – Не убивай…

Рассмотрев врага ближе, Федька разочарованно сплюнул – перед ним стоял на коленях совсем еще юный, лет двенадцати, парень, такой же, как недавно вырученный из рабства Митрий. Черноглазый, с загорелым лицом и русыми, как и у самого Федора, волосами.

– Черт… ты русский, что ли?

– Нет, – парнишка отрицательно качнул головой и как-то жалко улыбнулся. – Я – Азат, пастушонок.

– Пастушонок он…

Федька опустил саблю, вся его ненависть к врагу вдруг исчезла… Ну, что это за вражина такой – мелкий? Сидит, скулит… И в самом деле – не убивать же? А копье-то метнул, гад!

– Бог с тобой, живи, – юноша сунул саблю за пояс. – Живи… да меня – всех русских людей помни.

– Аллаха за тебя помолю, – прощенный повалился в траву, вытянул руки.

Ватажник махнул рукой:

– Ла-адно.

Повернулся, да зашагал обратно к кочевью – поди, хватились его уже…

Азат проводил его пронзительным, вдруг ставшим жестоким, взглядом… дернулся было к упавшему в траву кинжалу, хотел метнуть, да, подумав, выругался – далековато уже, раньше надо было.

Н-ну, что ж, коварные урусы… набег вы совершили, однако ж посуху вам с добычей не уйти – поди, на кораблях, ушкуях своих проклятых, явились… Не будет вам, рыжие собаки, пути, не будет – иначе Азат – не Азат, а последний змей подколодный. Не повезло вам, рыжие псы – из оставшихся в живых один Азат все степные дорожки знает… Не будет вам, коварные урусы, пути!

Прыжком вскочив на ноги, мальчишка свистом подозвал коня, прыгнул, схватившись за гриву…

– Йэх! Неси, родной Кызылгак, несись быстрее ветра! Коли к ночи успеем в гавань – никуда не денутся урусы… Перехватят их ушкуи суда могучего Ильяс-бека, потопят, возьмут в полон. Отомстит Азат за отца! Лети, славный Кызылгак, мчись быстрее птицы.

Федька явился вовремя – все уже собрались, да решили податься к ушкую конно. Кто один в седле, а кто и вдвоем на коне – как уж вышло. Все лучше, чем пешком… наверное. Вожников вот так не думал, на коне скакал редко – только с реконами. Незадача! Не хватало еще с какого-нибудь горячего жеребца сверзиться, честь свою уронить, подмочить репутацию. Нехорошо-о-о, однако, нехорошо-о-о…

Как нарочно, такого вот горячего жеребца и подвели ватажники:

– Для тебя, атаман! Владей, пользуйся.

– Садись на него сам, Иван, – отмахнулся вожак младшей ватаги. – Скачи первым.

– А…

– А я Федьку поищу… Ага, вот, кстати, и он, явился!

Завидев живого и невредимого – всего лишь слегка окровавленного – парня, Егор с искренней радостью улыбнулся:

– Тебя где носило-то, Федя?

Парнишка потупил взор:

– Да так…

– Ла-адно, приищи-ка какого-нибудь конька посмирнее. В седле-то держаться умеешь?

– Хо!

Хо… Он-то – хо, а вот сам Егор – хо-хо!

– На одном коне с тобой потихоньку поедем… Только не торопись, не то коняку загоним – падет! Эт-то что еще?

Обернувшись на шум шагов, Вожников в удивлении округлил глаза, увидев перед собой Осипа Собачий Хвост и широкогрудого детину в рваных портках – пленника из списка новгородца Микулича – тот за всех своих людишек просил. Рослый – борода лопатой – детинушка и сейчас смотрел исподлобья, только на плечи его был накинут красивый татарский халат, а позади… позади толпились связанные полуголые девки – татарские жены, числом три – все молодые и, на привередливый взгляд Егора, мягко говоря, несколько толстоватые, однако вполне симпатичные, особенно одна – курносая, со смешливыми ямочками на пухленьких щечках.

– Это что еще? – грозно повторил вожак.

– Дак – полон, – невозмутимо отозвался Собачий Хвост. – Младшие жены сотника. Попользуем, да потом продадим, либо на медовуху выменяем, девки-то – загляденье!

– Отставить! – рявкнул Егор, не сдерживаясь. – Некогда с ними, да и некуда – на ушкуй все не влезут, а уходить надобно скоро.

– Ясно, – согласился Осип. – Так зарубить?

– Я тебя самого сейчас зарублю! – рассвирепел Вожников. – Мы с женщинами не воюем, тем более вот с такими… пусть остаются, а вам обоим в путь давно пора. Лошади закончились, побежите бегом, ножками.

– Побежим, – «борода лопатой» хмыкнул. – Не впервой уж. Господине… а в ватажке твоей остаться можно? Больно уж люди вы веселые да приятственные.

– Ишь ты – приятственные, – невольно усмехнулся Егор. – Ладно, так и быть – подумаю. Но с купцом – кто там за тебя платил? – рассчитаешься.

– Само собой.

– Звать-то тебя как?

– В Новагороде Тимофеем Гнилой Зуб кликали.

– Гнилой Зуб, значит? А стоматологов у нас нет!

– Чего?

– Ладно, проехали. Давай, бегом – марш! Оп-па!

Ушкуйники добрались до ладьи лишь к ночи. Пока прискакали к реке, да потом искали – уже и стемнело, и яркие желтые звезды высыпали вокруг серебристой луны, словно крупные речные жемчужины. Опасаясь ратников Берды-бея, тех, кого так удачно отвлекли главные силы ватажников, ночевать решили на воде, в ушкуе. В тесноте, да не в обиде, пусть и не очень-то удобно, зато в безопасности. Отплыли от берега шагов на двадцать, бросили якоря – не такое уж и сильное здесь было течение.

И правильно, что там встали! Утром, едва посветлело, запели над головами ушкуйников пущенные с берега стрелы основной Берды-беевой рати.

Все ж решили басурмане прошерстить берега… Сообразили. Или подсказал кто.

Не дожидаясь таких вот, с железными остриями, подарков, ватажники споро отгребли на середину реки и подняли мачту с парусом. Судно дернулось, уловив ветер.

– Ха-ха! – радовался, сидя на корме, Вожников. Запел: – Нас не догонишь!!!

– Егорий… – тихо позвал вдруг побледневший кормщик.

– Что такое?

– Ты за корму взгляни!

Молодой человек оглянулся… и матерно выругался, став точно таким же бледным, как и юный кормчий Кольша Дрема. Было с чего ругаться – позади ушкуя выплывали из-за излучины крупные боевые суда с нашивными, гладью, бортами – насады – под зелеными флагами пророка Мухаммеда.

– Ордынские корабли, – озадаченно вымолвил Осип Собачий Хвост. – Флот Ильяс-бея. Кто ж ему сообщил?

Глава 12

Бросок и мяч

Пушечное ядро, взметнув тучу брызг, упало в воду метрах в пяти от кормы ушкуя.

– Мазилы, – невесело усмехнулся Егор и, понизив голос, глянул на кормщика: – Уйдем?

Кольша покачал головой:

– Как ветер. Покуда – слишком уж мал, легок. Придется на веслах.

На веслах…

Вожников задумчиво посмотрел на ордынский флот, маячивший метрах в двухстах, на излучине. Что и говорить, рать большая, и кораблей изрядно, навскидку – десятка два, а больше просто не видно. Большие военные суда, без мачт, весельные… военные. А, скорее – десантные, неповоротливые, большие. Тяжелые – на три-пять человек – весла, гребцы – «шиурма» – пленники, не люди. Даже сюда доносился свист плеток да жалобные крики – надсмотрщики старались вовсю. Ушкуй, конечно, куда легче, стремительнее, тем более – две смены гребцов.

– Уйдем, – молодой атаман улыбнулся. – Точно – уйдем.

Еще бы… никаких видений не было… если только не закончилось все колдовство бабки Левонтихи. Надо же – свой сайт у колдуньи, расценки… наверное, официально зарегистрирована и честно платит налоги. Господи! Егор вдруг тряхнул головой, словно отгоняя видение, – это что, все с ним, взаправду? Ладья с верной ватагой, татары, кровь…

Буххх!!!

В окружении вспенивших воду стрел снова плюхнулись в воду ядра – на этот раз ближе, и кормщик переложил рулевое весло – срезая изгиб реки, пошел ближе к берегу. Предупредил:

– Трави шкот, Федька!

Мерно пенили воду весла, ушкуйники гребли на износ, знали – кроме них самих их не спасет никто и ничто, никакое чудо. И вот именно это, все то, о чем только что столь отстраненно подумал Вожников – ладья, гребцы, погоня – и было по-настоящему реальным, а вот другое, другая жизнь – пилорамы, мерзавцы бухгалтеры, лесовозы – уже казалась какой-то далекой и нереальной. Да была ли она вообще, та жизнь?

– Мыс впереди! – обернувшись, обрадованно крикнул с кормы зорко высматривавший камни Линь. – Наши!

И в самом деле, из-за мыса навстречу ушкую выплыла точно такая же ладья – старшая дружина атамана Антипа Чугреева.

– Эгей! – привстав, еще издали закричал Егор. – Поворачивай! Поворачивай!

Суда встретились к борту борт, резко развернулись – в поднятых веслами брызгах плясало солнце.

– Вижу, – посмотрев назад, кивнул Антип. – Татарские корабли. Многонько их что-то.

– Ничего, уйдем, насады-то ордынские тяжелы, неповоротливы, – прищурившись, молодой человек взглянул в небо. – Солнце уже высоко. Уйти бы до ночи.

– Уйдем, – как-то слишком уж самоуверенно промолвил Чугреев. – Уйдем, нам вверх по реке как раз и надо. До ночи продержимся, а там… Ладно, давай – след в след.

Основная ладья, взмахнув, словно крыльями, веслами, полетела вперед, за ней, не отставая, бросился и ушкуй Егора. «Антилопа». «Антилопа-Гну». Молодой вожак очень надеялся на то, что узкое и стремительное суденышко полностью оправдает свое название.

И верно, хоть и пришлось сложить мачту – ветер стал порывистым, переменчивым, запросто мог опрокинуть корабль, – ватажники гребли как проклятые, и ордынский флот скоро отстал, маячил уже в полкилометре – даже стрелы не долетали. Правда, татарские пушки-тюфяки вякали, пусть так же бесполезно.

– А ведь уйдем! – Егор и сам взялся за весло с очередной сменой. – А, парни?

– Так будем грябать – сам черт не догонит! – засмеялся в ответ усевшийся на соседнюю банку Федька.

Даже солидные, много чего повидавшие на своем веку мужики – Линь с Иваном – и те улыбались: дело-то спорилось, хорошо шли! Да не шли – летели!

Вожников орудовал веслом старательно, ничуть не хуже других: пригодились навыки, полученные когда-то во время драккарингов с реконами, да и устроенные купцом Михайлой Острожцем сразу после покупки судов тренировки тоже не оказались лишними.

– Широка Кам-река, – Тимофей Гнилой Зуб растянулся на носу, отдыхая, только что греб как сумасшедший.

Посматривал по сторонам, нагнувшись, пробовал рукой воду.

– Широка, – поддержал кто-то из освобожденных пленников. – Пожалуй, и пошире Волги-Итиля будет.

– В этом месте, пожалуй, да, – согласился новоявленный ватажник. – И то нехорошо есть.

– Это отчего же нехорошо, Тимоша?

– Татарам есть, где развернуться. Могут в обхват пойти.

– Э-э, паря! Догонят ли? Эвон как отстали, плетутся.

– Думаете, у ордынцев только тяжелые насады и все? Мелкие юркие ладьи тоже имеются. Обычно к большим кораблям за кормою привязаны, – пояснив, Гнилой Зуб настороженно обернулся. – Сейчас они их, видя такое дело, отвяжут.

– С малыми-то мы управимся.

– Их много может быть. Как на старой собаке блох.

Тимофей сказал, как накаркал – не прошло и пяти минут, как за кормой «Антилопы» появились стремительные черные точки, издали похожие на жуков-водомерок. Точки быстро росли, приближались, вот уже видны стали и сидевшие там воины в кольчугах и плоских, блестящих на солнце, шлемах. Полетели стрелы, несколько ударили в корму, едва не поразив Кольшу.

– Пригни-ись! – закричал Егор. – Рули зигзагом.

Кормчий так и делал – ворочал веслом, командовал то левому, то правому борту… В результате таких вынужденных действий «Антилопа» явно снизила скорость, чего и добивались враги.

– Готовимся к схватке!

Вожников с явным удовольствием передал весло сменщику – устал, чего уж, все ж не так вынослив, как эти… средневековые люди. Натянул бахтерец, подумав, шлем надевать не стал, взглянул на быстро вооружившихся ушкуйников, скомандовал:

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

Многие счастливые истории начинаются с больших неприятностей. А большая любовь часто появляется в са...
Неумение правильно оценивать активы и ситуацию на рынке может привести к ошибкам в инвестировании и ...
"Заветы древних. Воля и разум" – фантастический роман Дианы Соул, жанр городское фэнтези, попаданцы,...
«Десять дней, которые потрясли мир» – это хроника от первого лица, насыщенный и информативный расска...
1930 год. В стране идет коллективизация, которая встречает ожесточенное сопротивление контрреволюции...
Что делать, если ты тридцать лет пролежал в коме? Да еще в качестве батарейки для магов на другом ко...