Смерть оловянных солдатиков Ильин Андрей

Быстро осмотреться? Никто ничего не заметил? Может быть, случайно?.. Вроде, нет.

Наклониться, выдернуть из-под плаща автомат… точно – автомат. Обшарить карманы. Ощупать со всех сторон… Пистолет… Еще один. На земле разгрузка. В разгрузке гранаты. Совсем славно. Теперь даже если придется умереть, то громко и весело!

Нет, нельзя громко. И весело нельзя. А что, если…

Сбросить одежду. Переодеться. Стащить с трупа камуфляж. Лучше с этого, он ближе по комплекции. И по росту… Пуговицы не застегиваются… Да и черт с ними! Как он ходил? Как двигался? Присесть, как он сидел… Как он сидел?.. Примерно так. Вполоборота, чтобы лицо не светить.

Второго оставить, где он был. Посадить. Подпереть камешком. Устал человек, отдыхает, лицо кепкой прикрыл. Конечно, нарушение устава караульной службы. Но быть на посту мертвым – еще большее нарушение.

Где ножи? Вот они, под рукой. Оба. Чтобы по возможности тихо. Дождаться пересменки. Еще двое придут… Подпустить поближе… Вряд ли они ждут нападения. С чего бы… Подпустить и в два ножа. Разом. Пока не очухались. Если не получится – оглушить, потом добить.

А если трое? Вряд ли. Чего им втроем шататься? Чай не армия, чтобы полным составом, с разводящим. Незаметно им не подойти – местность в их сторону открытая. Будет несколько минут, чтобы принять решение. Правда, скоро станет совсем темно. И тогда… Знать бы где они?

Скорее всего, вон там. Удобное место – мост как на ладошке. А ближе им подбираться смысла нет – заряд заложен, зачем им подставляться под взрыв? Нажмут кнопочку – и всех дел. Никакого риска… Там они – больше негде. Самое удобное место. Шагов триста, может быть, чуть больше. Но бежать к ним смысла нет. Нужно здесь дождаться. И темноты. Очень скоро. А по темноте… А пока отдыхать. Чтобы собраться. Как пружина.

Гаснет небосклон. Темнеет. Еще немного и…

Что это?

Звук! Знакомый с детства. Звук поезда… Звук идущего поезда! Перестук колес по рельсам. Откуда? Со стороны станции? Так и есть! Поезд? Неужели? Да, поезд. Стучит! Ни с чем не спутать! Может, товарняк?

Хотя какой товарняк? В расписании «окно», они смотрели, готовились. Вряд ли товарняк! Но тогда пассажирский. Тот самый! Значит, не удалось его затормозить? Не получилось? Почему? Неважно. Сейчас неважно. Потом будет важно. Теперь его не остановить. Некому останавливать. Теперь можно остановить только боевиков… Триста метров…

Вон он поезд! Далеко! Ползут вагончики. Светятся ярко окна. Сколько ему до моста – минуты три-четыре? Можно успеть. Попробовать. Попытаться. Сейчас они будут смотреть на него. Не назад. Сейчас им не до тылов.

Автомат… Гранаты… Пистолет за пояс… Уже не до ножей. Тихие игры кончились…

Но как же так! Бегом… Нет, не бегом. Бег привлекает внимание. Быстрым шагом. Поезд… Всё ближе. Быстрее, быстрее! Но не торопясь. Без суеты. Осматриваясь. Замечая возможные препятствия, за которые можно залечь при нужде. Вон они! Головы! Торчат! В полутьме… Три. Еще три. Смотрят. На вагончики… Едт поезд. Быстро. Километр до моста. Уже меньше. Гудок. Длинный, протяжный. Еще несколько шагов. Несколько прыжков, чтобы наверняка… Еще голова. На дне «окопчика».

Кто будет нажимать взрыватель? Впрочем, это не важно! Хоть кто. Разбираться некогда. Нужно, чтобы никто! Стрелять бесполезно, двух-трех зацепишь, остальные придут в себя, раскатятся, залягут.

Гранаты!

Одна… выдернуть чеку. Вторая… выдернуть. Третья… Ну что? Разом!

Вот он поезд, рядышком. Занавесочки на окнах колышутся. Люди едут… Много людей. Пора!

Отпустить рычаг, выждать пару секунд, чтобы не сообразили, чтобы не выбросили из окопчика, чтобы не успели.

Раз… Два… Три… Бросок!

Отскочила от бруствера мячиком, скатилась вниз! Следом вторую. И третью туда же!

Упасть, зажмуриться, прикрыть голову, уши ладонями. Чтобы не оглохнуть и не ослепнуть.

Взрыв!

И еще должен один. Но почему один взрыв? Где третий? Или это два слились вместе?

Выждать секунду, две… Вскочить на ноги. Подбежать. Кто жив, кто шевелится? Дать длинную, слепую, поперек ямы очередь. И еще одну! Кто-то вскинулся и упал.

Дым, дергающиеся в агонии тела.

Всё? Вроде всё. Еще одну очередь уже по трупам. Им не больно. Это чтобы наверняка. Теперь осмотреться – скрюченные, разорванные тела, разбросанное оружие. И стук колес. Уже совсем близко. Поезд!

Катит мимо. Стучат колеса. Мелькают вагончики. Все такие чистенькие и веселые. Проводники постели раздают. И чай. Или не раздают. Не суть важно. Даже если без постелей и чая, даже если на третьей полке, с закрытым туалетом – всё равно…

Он успел… Он смог…

Пятьсот пассажиров, которые…

Гулко загремел, задрожжал металл ферм, отражая звуки. Состав вкатился на мост. На тот, который должен был…

Промчался мимо.

Промчался… Или? Но нет, не промчался! Нет!!!

Вдруг на середине моста что-то страшно громыхнуло… и вскинулось пламя из-под колес. И первый вагон подкинуло и швырнуло на фермы. И тут же ахнул еще один взрыв. И как в замедленном кино, пролет моста – целый пролет, стал оседать, рушиться в реку. И по нему, по рельсам, в никуда, покатились вагоны, врубаясь в каменные опоры и друг в друга, вставая на попа, падая, смешиваясь, сминаясь, скрежеща металлом. И все новые вагоны срывались в пропасть, наползая друг на друга и давя друг друга. И какие-то уже упали в реку, и фонтаны брызг поднялись ввысь, как вскинутые руки. И все потонуло в грохоте и лязге. И никто и ничто не могло выжить и спастись в этом кромешном аду!

Сергей стоял не в силах стронуться с места.

Не в силах осознать случившегося.

Ведь он успел. Он смог! Но как тогда?! Кто?! Почему?!

Значит, не эти. Другие. В другом месте. А эти были лишь прикрытием. Лишь дозором, который должен был отвлечь на себя внимание. Которые отвлекли внимание. Его внимание! А кто-то там, незаметный и невидимый, нажал на кнопку взрывателя, но другого. Кто-то подстраховал взрыв! Или автоматически…

И все свершилось! Как было задумано! И мост… И поезд!..

И ничего уже изменить нельзя. Совсем ничего!..

И теперь, точно пулю в лоб!

– Они придут через два дня. Будьте готовы.

– Мы всегда готовы…

Они пришли раньше. На один день. Черт его знает, как это получилось. Кабы это были немцы, они пришли бы точно в назначенный день, час и минуту. А эти… Восток не умеет мыслить минутами. И даже часами.

– Э… слушай, конечно, придем, обязательно придем, утром, ближе к обеду, только вы без нас не ужинайте и спать не ложитесь.

И точно, приходят, чуть опоздав, к обеду, но назавтра. Но ведь приходят! Как обещали…

Эти оказались еще более непредсказуемыми. Эти пришли раньше. Вышли из леса и двинулись по хорошо постриженным лужайкам. Для того и постриженным, чтобы подкрасться было труднее.

Сработка… Сработка… Еще…

– У нас гости.

– Принял. Даю общий сигнал.

– Ё-мое… Только уснул!

«Садовники» полезли из нагретых постелей. Очень шустро полезли, то есть выпрыгнули из коек и впрыгнули в штаны, как новобранцы в армии.

– Где они?

– Возле конюшен.

– Двое в обход. Двое со мной.

Зашевелилась, ожила латифундия. Хотя со стороны ничего не изменилось, не мигнул свет, не хлопнула дверца, не скрипнуло окно. Потому что все петли были смазаны, а окна плотно закрыты. С виду усадьба мирно спала. А на самом деле…

– Сколько их?

– До черта и даже больше!

– Откуда?!

– Судя по всему, они подтянули местных.

– Каких местных?

– Наемников из окрестных банд.

– А ты откуда знаешь?

– Ты сам взгляни – они разве что сомбреро не напялили. И походочка в ритме самбы и даже мачете прихватили, чтобы нам головы срубать. Здесь за пару сотен баксов любой с превеликим удовольствием возьмется кого-нибудь пристрелить или прирезать.

И точно, часть боевиков шла пригибаясь, прикрываясь кустами и деревьями. А часть ломилась толпой, о чем-то переговариваясь, потому что чувствовала себя как дома. Вернее они и были – дома. А там, в латифундии, засели чужаки, которых нечего было бояться. Куда им здесь, в чужом краю, деваться! Местные бандиты они всегда такие – наглые, уверенные в своей силе и безнаказанности. В любой стране.

– Зачем они их привлекли?

– Знать бы! Вряд ли только как пушечное мясо. Возможно, как проводников.

– И как мы такую толпу?

– Как-нибудь. Бежать всё равно бессмысленно – от них далеко не убежишь. У них каждый полицейский кум или сват. Тут только побеждать. А уж после бегать. Доложите готовность.

– Второй готов.

– Четвертый на месте.

– Шестой. Могу работать хоть сейчас.

– Отставить работать. Начинаем по команде. Разом. Сообщите Ирен.

Ирен пребывала в постели. И в неге. Ей очень нравилась эта командировка. Вилла, слуги, природа, экзотика. Отдых – шесть звезд. Пять – за место, интерьеры, обслуживание и то, что включено. Шестая звезда – за капающий на банковский счет оклад в твердой американской валюте. Любой «Шератон» отдыхает. Тем более представить, чтобы кто-то сюда, на край нового света… Чтобы как-то узнал… Прилетел… Чтобы «сапожищами» в этот рай!

Звонок… Мгновенно слетевший сон. Рука на трубку, другая на кобуру.

– Что? Да… Поняла!

Вот тебе и рай… Вот тебе и не узнают!

Ткнула в бок похрапывающего рядом, под своим одеялом, «любовника».

– Эй, послушайте. Просыпайтесь.

– А?.. Чего?.. – Журналист оторвал голову от подушки. – Что случилось?

– Ничего страшного. Но вам лучше перейти в подвал.

– Зачем?

– Для большей безопасности.

– Что? Опять? Вы же уверяли, что нас не найдут! Что это исключено!

– Во всяком исключении есть свои исключения. Поторопитесь! – Вскочила, накинула на ночнушку халат. – Вы готовы?

Спустились в подвал. Там было темно и сыро.

– И долго мне тут?

– Столько, сколько надо. Что вы ноете всё время?

– Как вы со мной разговариваете! – взъярился журналист.

– Прости, милый, – то ли извинилась, то ли съязвила Ирен. – Я отвечаю за вас, и вы должны меня слушаться. Вздохнула. Потянулась в халатике, состроила милую гримаску. – Ну, я вас прошу…

– Ладно, хорошо. Куда мне?

– Ступайте за мной.

Повернули, прошли мимо каких-то старых газонокосилок, лопат и веников, еще раз повернули, уперлись в небольшой коридорчик.

– Нам сюда.

Ирен открыла, дернула на себя ржавую на вид, но на самом деле крепкую металлическую дверь в комнату. Небольшую, но вполне уютную – с диванчиком.

– Располагайтесь.

– А если я в туалет захочу? – проворчал журналист.

– Там, за шторкой, биотуалет и раковина. В холодильнике вода и еда на всякий случай.

– Я что здесь, надолго?

– Надеюсь, нет. Я приду за вами. Обязательно. Отдыхайте.

Ирен мило улыбнулась и вышла. Выключив за собой лампочку.

– А свет?! – крикнул вдогонку журналист.

– А свет лучше не зажигать. И не шуметь. И вообще не привлекать к себе внимания. Если кто-то будет стучать – не открывать и голоса не подавать. Сидеть тихо, как будто вы умерли… Ой, простите.

Ирен ушла. Журналист задвинул засов. Очень мощный. Лег на диванчик. В полной темноте… Точно, как в могиле – темно, тихо и безнадежно. И надо ему все это?.. Еще вчера, еще сегодня днем был уверен, что надо. А теперь – черт его знает…

Дойти до дома боевики не успели. Вернее, успели не все.

– Работаем.

Бах! И один из боевиков кувыркнулся назад.

Бах! И вслед за ним упал второй, потому что откуда-то заработал снайпер.

– «Шестому»! Сто тридцать градусов двое.

– Вижу.

– «Седьмому». Триста градусов. Трое. Со стороны ручья…

– Принял. Всем приготовиться.

А все и так были готовы – не мальчики, не первый раз. И даже не десятый. Всяк знал свою задачу и свой маневр. Далеко не худшие кадры собрали вербовщики по всей Европе. Как говорится – с миру по нитке. А сплелась – петля!

– «Третий», видишь их?

– Вижу. Одного… Нет, двоих. Четыреста метров от дома.

– Справишься?

– Думаю, да.

– Готовность пятнадцать секунд. Время пошло.

Секунда. Вторая. Третья…

Снайперы припали к окулярам прицелов. Поймали в перекрестье чужие лица. Еще живые, раскрасневшиеся, вспотевшие. Которые крутились, гримасничали, что-то говорили, беззвучно шевеля губами. Которые принадлежали людям, считавшим, что они будут жить долго… Снайперы сунули указательные пальцы в скобы, прикоснулись подушечками пальцев к спусковым крючкам. Очень нежно.

Вдохнули. Выдохнули.

– Огонь!

Бах!

Бах!

Бах!

Первый боевик рухнул, как шел, лицом в землю. Но уже без лица, которое было разбито пулей. Второй схватился руками за шею и, дико выпучивая глаза, осел на колени. Он зажимал рану, пытаясь удержать внутри себя жизнь. Но жизнь уходила, уходила струйками крови, просачивавшимися между пальцами. Еще один упал, завертелся, пополз куда-то. Но скоро замер, затих, вытянулся. А вот четвертый успел, среагировал – рухнул, откатился по траве, залег в какой-то случайной ямке.

Два телохранителя атаковали наступавших с тыла. Вначале они вырезали боевое охранение. Потом, подкравшись, расстреляли в спины идущих к дому боевиков. Не всех, но многих. Отстрелявшись – отступили в темноту. На чем эффект внезапности был исчерпан.

– Дайте свет!

Вспыхнули прожекторы, освещая всё вокруг так, что каждую кочку, каждую травинку видно стало. Теперь незаметно в дом было не пробраться. Впрочем, и раньше было невозможно, потому что местность отслеживалась через приборы ночного видения и вебкамеры. Прожекторы играли скорее психологическую роль. Они должны были продемонстрировать наступающему противнику безнадежность атаки. После чего нападавшие должны были уйти. Но почему-то не ушли.

Несколько автоматов ударили по прожекторам, гася свет. Два, действительно потухли. Остальные – нет. Остальные были врыты в землю, давая рассеянный свет. Эти для пуль были недосягаемы.

– Смотри-ка, не уходят. На что надеются? С минуты на минуту полиция подъедет.

– Ага. Жди. До утра…

– Ничего, как-нибудь сами отобьемся.

И конечно, отбились бы, наверняка отбились, кабы среди слуг не нашлись предатели. Вернее, что значит нашлись – их искать не надо было, все они изначально были предателями, все до одного, до последней горничной и поваренка! Это если с одной стороны посмотреть, со стороны «гостей». А если с другой, то, наоборот, не предатели, а патриоты своего народа, своей страны и своих бандитов. Своих же, не чужих! Ну кому им еще помогать, как не этим?! Вот они и помогли. Пустили, провели заранее нескольких бандитов под видом родственников. Спрятали в своих комнатах и подсобках. А теперь выпустили.

– Где они?

– Там они, на крыше сидят. С ружьями.

Это про снайперов, которым они накануне кофе с булочками разносили и глазки строили.

– Только здесь лучше не ходить. Лучше через дальнюю лестницу. Там дверца, я открою.

– Спасибо, сестренка.

Может, и впрямь, сестренка. А может, просто обращение такое милое… Хлопнул сестренку по попке игриво и пошел к лестнице. Не один. Не с пустыми руками. Поднялись под крышу, «сестренка» бесшумно открыла дверь. Показала пальцем:

– Туда.

Боевики, тихо ступая, разошлись по чердаку, освещенному через слуховые окна. Прикрываясь стропилами, осмотрелись. Увидели там, далеко, людей, припавших к винтовкам. И наблюдателей с биноклями.

Стрелять не стали. Вытащили гранаты, выдернули кольца, швырнули от себя, встав за балки, и прикрыв глаза, чтобы не ослепнуть.

Ахнуло подряд, сливаясь воедино, четыре взрыва. Поливая пространство перед собой из автоматов, бандиты побежали к слуховым окнам.

Один из снайперов еще шевелился, еще пытался вытянуть из кобуры пистолет. Его добили ударом мачете…

– У нас ЧП! Чужие в доме. Чердак выбит. Внимание.

Немногие, уцелевшие на подходах к дому боевики после взрывов на чердаке бросились вперед. Путь им был расчищен.

От дома прозвучало несколько пистолетных выстрелов. Два боевика упали не дойдя. Но по вспышкам был открыт концентрированный автоматный огонь. Отступившие телохранители оказались зажатыми между наступающими и теми бандитами, что были в доме. Положение их было незавидное.

– Все, кто может, прорывайтесь в спальню!

Но в спальне уже были боевики. Они вломились разом, выставив вперед себя автоматы. Осмотрелись… Никого! Только в дальнем конце, зажавшись в уголок и натянув на себя, под самые подбородки какое-то тряпье, сидели две дамы. Одна, похожая на куклу Барби, блондинка. И еще старуха.

– Кто они?

– Это полюбовница его. А это секретарша, – указала служанка.

– А он сам где?

Служанка пожала плечами.

– Вечером тут был. С ней.

– Проверьте все здесь!

Спальню и прилегающие комнаты осмотрели, заглядывая под кровати и диваны и переворачивая вверх дном гардеробные.

– Здесь нет!

– И здесь…

Все вопросительно глянули на дам, которые, тряслись от страха и плакали.

– Они обижали тебя? – поинтересовались бандиты у «сестренки».

– Нет, они добрые. Подарки дарили.

– Где твой… кобель? – спросил боевик.

«Любовница» затрясла головой, так что проволочки кудряшек запрыгали. Ответила, заикаясь.

– Я не… я не… знаю. Может, там… – показала куда-то наманикюренным пальчиком.

– Тащите ее сюда.

Кутающуюся в халат и тряпки «любовницу» притащили. Но довольно вежливо. Галантные латиноамериканские бандиты умели ценить красоту.

– Не бойтесь, сеньорита, мы вас не тронем. Мы с женщинами не воюем. Не переживайте, скоро все кончится.

– Вы обещаете? – шмыгая носиком и хлопая глазками, спросила с надеждой красавица.

– Слово кабальеро! Мы убьем всех врагов и освободим вас. Позвольте представить, наш командир, достопочтенный Дон-Родригес-Де…

Командир оглянулся, присмотрелся, увидел, оценил, подобрался, выпятив грудь.

– Сеньорита, надеюсь вас не обидели мои балбесы?

«Балбесы» счастливо лыбились, стоя рядом.

– Нет, что вы, они были очень галантны.

– Я прошу вас помочь нам найти вашего… – главарь на мгновение запнулся, подыскивая слово. – Вашего похитителя. Зачем вам какой-то старик, зачем заключать ангела в ржавую клетку. Мы освободим вас, сеньорита, и вы никогда об этом не пожалеете, клянусь всеми святыми. – И кажется, звякнул шпорами, которых не было.

– Но помогите нам. Молю вас.

– Хорошо, – кокетливо ответила пленница. – Он может быть там. Но я боюсь…

– Я дам вам провожатых.

Провожатые дружно сделали шаг вперед. Все.

– Ты и ты! – приказал командир.

Остальные завистливо вздохнули.

– Сеньорита, прошу вас…

Пошли по этажу, в дальнее крыло. Туда, где были подсобки, узкие коридоры, много поворотов и мало света. Один бандит впереди. Другой, чуть поотстав. Первый вдыхал волны ароматов женского тела. Второй, не отрываясь, смотрел, как под полупрозрачным шелковым халатом покачивались округлые бедра. Лучше бы он смотрел не на них.

– Сеньорита, вы прекрасны как бутон… – прошептал, полуобернувшись, первый бандит.

– Ах! – кокетливо ответила дама, припадая к спутнику.

Очень расчетливо припадая. Так, чтобы загородить свою правую руку. Одновременно выпятив попку. Отчего у второго бандита перехватило дух, зрение и сознание.

– Как бутон распустившейся на рассвете…

Договорить свой комплимент бандит не успел. Красавица просунула под шею впереди идущему «сеньору» правую ручку и сильно и точно вогнала ему сбоку в горло короткий и тонкий как шило нож. Другой рукой перехватив рот.

– Не говорите так! Больше никогда, – грудным голосом произнесла она, заглушая хрипы.

Умирающий бандит удивленно смотрел на фарфоровое личико убившей его куклы Барби… Второй, идущий сзади бандит ничего не понял. Не успел. Он лишь заметил, что сеньорита игриво зажимает его приятелю рот ладошкой, напирая на него роскошной грудью. Наверное, тот сказал какую-нибудь скабрезность. Или, напротив, комплимент.

Так он подумал. И больше ничего не подумал. Потому что Ирен, выдернув из шеи убитого стилет, мгновенно ударила им второго бандита. Ударила в висок. И, выдернув из раны, ударила еще раз!

На чем игры во флирт закончились. По причине массового падежа кавалеров.

Но из темноты, из коридора, шагнул третий персонаж. Откуда он взялся?!

Ирен ослепительно улыбнулась. Облизнула губы. И расчетливым движением распахнула халатик. Так, чтобы было видно всё. Все ее округлости, впадинки и родинки.

Бандит на мгновение ошалел. Ирен сказала:

– Ах! Не смотрите на меня. Больше…

И грациозным движением ножки, пнула бандита мыском туфельки в кадык. Но наверное, недостаточно сильно пнула, потому что тот успел нажать на спусковой крючок автомата.

Протарахтела короткая очередь, угодившая в его приятелей.

После чего он умер! Потому что сеньорита хрупкими ручками свернула ему набок шею, переломив позвонки…