Смерть оловянных солдатиков Ильин Андрей
– Разве его нельзя найти?
– Как? У него много денег и много адресов.
– Я помогу тебе. Потому что ты помог мне. Я скажу тебе, где скрывается враг всех правоверных. Я скажу тебе. Ты скажешь Абу-Дари-Масудду. Он найдет и убьет его. И обретет тем вечную славу. И обретя ее, щедро отблагодарит тебя.
– Но откуда ты знаешь, где он теперь находится?
– Не я. Я лишь проводник воли всемилостивейшего и всемогущего Аллаха, который знает всё про всех и направляет праведную руку против неверных, нанесших ему оскорбление…
Короче, пиши адрес…
Приятная во всех отношениях дама медленно расстегнула пиджак тонкими изящными пальчиками с наманикюренными ноготками… И отстегнула кобуру пистолета. Потом, сексуально поведя плечами, сняла пиджак… И стянула сбрую, на которой крепилась кобура с запасной обоймой… Расстегнула, извиваясь бедрами, стянула брюки… И сняла с бедра еще одну кобуру небольшого дамского пистолета… Расшнуровала высокие полусапожки, скинула с ноги, красиво отбросила на пол… И отстегнула ножны, закрепленные на голени, откуда торчала плоская рукоять бритвенно заточенного ножа. Для ближнего боя.
Журналист зачарованно смотрел на свою разоблачающуюся «любовницу».
– Что вы пялитесь? Отвернитесь, – сказала та. – Мне за стриптиз не приплачивают.
– А это не стриптиз, это разоружение, – вздохнул журналист. – Интересно, что у вас там еще и где припрятано?
– Всё, что требуется для вашей защиты.
Журналист отвернулся.
Если бы не его возраст. Не его болезнь. Не его теперешнее дурацкое положение… С такой дамой, в одном помещении, на одной кровати!..
– Можете повернуться.
Дама стояла в шелковой пижаме. Но ее левая рука всё равно чуть-чуть оттопыривалась.
– А где ваша бомба? – съязвил журналист.
– В сумочке, – спокойно ответила Ирен. – Ложитесь спать. Мне вам еще укол делать.
Да, верно, укол. Как всё по-скотски в этой жизни – рядом с тобой в спальне, на одной кровати полуголая модель, которая… сделает тебе на ночь укол.
– Надеюсь, у вас хватит ума не приставать ко мне? – спросила Ирен.
– Так вы же не женщина, вы же терминатор.
– Спокойной ночи.
Ирен положила на прикроватный столик крем для снятия макияжа, ватные диски, пудреницу, пистолет «Глок», электрошокер, мобильный телефон, радиостанцию, метательный нож и изящную дамскую сумочку, в которой уже понятно, что было.
За дверью, в соседней комнате, было слышно, как по-деловому переговариваются телохранители. Им всю ночь по очереди охрану нести, не позволяя себе ни выпить, ни расслабиться, ни телевизор посмотреть, ни в картишки перекинуться. Равно как тем, которые обложили дом снаружи. Такая собачья, но хорошо оплачиваемая работа.
Журналист лежал и думал… Как он поддался, позволил втянуть себя в эту авантюру? Охранники, боевики, бабы с пистолетами… Интервью, которые он никогда не давал, но которые перепечатываются всеми таблоидами. Поджоги квартир и разгром издательства. Какой-то дурной, бульварного пошиба боевик, который еще неизвестно, чем закончится. Вернее, известно чем! И надо ему все это?! Не проще было бы тихо лежать в своей квартире, на любимом диване…
Но с другой стороны – телохранители, красотки с бомбами, террористы, которые восприняли его всерьез, слава, конспиративные адреса, миллионные тиражи книги, которую он не писал, но которая вышла под его именем… Бурлеск.
А может, и хорошо, что бурлеск, за которым сам не заметишь, как уйдешь. Что все, как в кино, где ты, главный герой. Джеймс Бонд, черт его подери! Может, так и надо, на бегу, чтобы каждый день картинка менялась, чтобы не валяться в одиночестве, ожидая неизбежного и печального конца, самого себя жалея и оплакивая.
Может, так?
Тогда ему повезло. Сказочно повезло! Ибо напоследок, на самом краешке, он вкусил новой, неизвестной, незнакомой ему жизни, которая как в кино. Как в книге, которую он не писал…
Журналист скосил глаза. Рядом с ним, разметав по подушке волосы, спала красавица, на которую даже если просто смотреть – удовольствие. И черт с ним, что ее нельзя… Даже если бы можно было, это надо еще с ней справиться. Тем более что другие считают, что она его любовница, и слюной от зависти истекают, как оголодавшие псы. Вот и пусть! Нет, не так все плохо. Нормально все – как надо. Карнавал на краю пропасти. Но все же… карнавал!
Журналист вздохнул. На этот раз с облегчением.
Ирен мгновенно открыла глаза. Ткнула в вырез пижамы руку. Сказала грудным, влюбленным голосом:
– Ты чего не спишь, милый? – Быстро огляделась… Никого. Никого постороннего. – Спите, наконец. У меня завтра трудный день. – Закрыла глаза. И тут же уснула, как боец на привале после долгого марша.
И было лицо ее, как у куклы Барби и даже еще лучше. И было оно так близко – только руку протяни. Но… лучше не протягивать.
Ну и ладно…
Журналист повернулся на бок, выключил свет и тоже заснул. Почти счастливым…
Серега, как всегда, был обаятелен, улыбчив и доброжелателен.
– Здравствуй!
– Привет! Только не надо меня спрашивать про семью и скотину. У меня нет семьи, нет детей, нет братьев и нет скотины. Кроме одной, которая отдает мне приказы.
– Ты имеешь в виду…
– Нет, не тебя. Хотя ты тоже еще тот подарок. Я говорю о новом своем компаньоне, с которым подружился с твоей, между прочим, подачи. И который мне вот где сидит. – И Серега чиркнул себя ладонью поперек горла.
– Абу-Вамиду-Джанах?
– Он родимый.
– Проверяет?
– И вяжет. Кровью. Сваливает на моего подопечного Джандаля всю грязную работу, от которой, чтобы не вызвать подозрение, отказаться нельзя. Позавчера приказал вырезать семью…
– Вырезал?
– Вырезал. Джандаль вырезал. Который тоже не ангелок, которому человека как два пальца… в розетку. Все они тут…
– А ты?
– И я. И ты тоже. Но мы по необходимости, а эти по злобе. Та семья просто чем-то не угодила Абу-Вамиду, и он ее заказал. Теперь мы с ним «братья». По крови. По чужой. По самые локоточки… Ладно, что у тебя? Ты же не на пиво меня пригласил. Или на пиво? Нашего российского я бы сейчас с превеликим… Не завалялось?
– Нет.
– Ну, тогда руби в лоб, что нужно. Раз пива жмотишься.
И все-таки это было неформальное общение. Дома они бы себе такого не позволили. Там бы они общались обезличенно, через тайники и почту, а если бы и столкнулись, то где-нибудь у черта на рогах, в чужой стране, посреди саванны, изображая случайную встречу двух незнакомых охотников, которые перекинулись тремя десятками непонятных сторонним ушам фраз и разбежались в разные стороны. А здесь они расслабились. Сильно.
– Заказ у меня.
– Это понятно. И вряд ли на поставку партии гладиолусов. Мочить кого-то?
– Угадал. Мочить…
– Да, для другого Серегу не приглашают. Нет, чтобы охрану гарема предложить. Я бы с превеликим удовольствием. По самым демпинговым ценам. Кого мочить-то? Боевиков?
– А кого еще?
– Чьих боевиков?
– Галиба.
– Кого? – удивленно вскинулся Сергей. – Галиба?! Но это же твой человек!
– Да, мой.
– Тогда я ни черта не понимаю! Ты создал Галиба. Я Джандаля. Кучу сил угробили, средств, людей подтянули, обучили, выдрессировали… Для чего? Для того, чтобы теперь мои гробили твоих, а твои – моих? Это же наши люди, подконтрольные нам! Они же без приказа – ни шагу! Зачем их изводить? Если уж чистить, так чужих, тех, кто не под нами, кто гораздо более опасен. А мы зачем-то наших переводить будем.
– Наших? Давно ли они стали нашими? Такие же бандиты, как все. Которых не жаль. И потом, уже не только наши – Галиб ходит под Аби-Джамилем, Джандаль – лег под Абу-Вамиду. В верности им поклялись именем Аллаха. Кровью повязались. Так что не всё так однозначно. Были наши, да все вышли…
Ах, вот оно в чем дело! Серега только головой покачал. Догадлив он был.
– Ну, ты змий! Жаль, не искуситель… Вот для чего ты меня под Абу-Вамиду положил! Я думал, чтобы руку на пульсе держать, чтобы ломы ему в траки совать, а ты вон куда замахнулся! Хочешь через наших подопечных уважаемых людей лбами столкнуть, так чтобы искры во все стороны! А Галиб с Джандалем в этой бомбе запалом послужат? Бикфордовым шнуром? Так?
– Что-то в этом роде.
– Молодца! Замутить большую кровь, при этом оставшись в стороне… Одним ударом выбить две самые мощные группировки, причем их же руками.
– Не только их. Но и других по возможности втянуть.
– Гражданская война? На взаимное уничтожение?
– А почему нет? Наша задача – полоть сорняки…
– А ты тот самый Мичурин, который по лени своей придумал, чтобы один сорняк другого из грядки дергал и в стожки складывал?
– А можно как-то иначе? Может, нам вдвоем рукава засучить? Ты ведь известный по этой части профи. Желаешь – на тебя заказ перебросим?
– Нет, спасибо. Тут, судя по всему, счет на сотни голов пойдет.
– Хочется надеяться.
– И еще сроки?
– И сроки!
– Спасибо за оказанное доверие. Только я не стахановец, чтобы в такой забой добровольно. Пардон, в убой. Пусть они сами друг с дружкой… Думаешь, выгорит дело?
– Не знаю. Но сами они меж собой не стравятся – исключено. Они лет двадцать мирно соседствуют, деля сферы влияния. Тут их крепко надо в спины подтолкнуть.
– А толкать мне?
– Тебе.
– И что для это требуется?
– Конфликт. Стихийный. Но такой, чтобы не остановить. На то у нас имеются две вполне боеспособные и дисциплинированные армии.
– Ну да. Наши головорезы кого хочешь раскачают. Особенно твои. Они Галиба, который ручки-ножки рубит и глазки выковыривает, пуще Аллаха боятся. Этим только фас скажи, они не задумываясь!
– Он скажет. Будь спокоен.
– То есть сценарий такой – я должен как-то так, ненароком, обидеть твоих орлов, они – моих, слово за слово, око за око, труп за труп и пошло-поехало. А их старшие «братья» должны поддержать, ввязаться и погрязнуть. То есть маленький братик кого-то пнул и к старшему побежал, чтобы тот его защитил.
– Видишь, ты лучше меня все понимаешь.
– А других как вовлечь?
– Лес рубят – щепки летят.
– То есть можно не стесняться и всех прочих пригребать?
– Нужно. Чем больше мы группировок втравим в драку, тем лучше. Победить в этой войне никто не сможет, но проиграть должны все. Иначе Регион не стабилизировать.
– А так?
– Так – есть шанс. Самые буйные умрут, остальные, испугавшись мясорубки, притихнут. К настоящей войне они не привычны. Пострелять, порезать – да. А на уничтожение… Сами себя испугаются. Как минимум Регион получит передышку. На многие годы. Пока еще разборки утихнут, пока кровная месть на нет сойдет.
– А ты, конечно, не дашь ей затихнуть? Будешь полешки подбрасывать?
– Приложу максимум усилий.
– Скажи, ты с самого начала знал, для чего все это? Галибы, Джандали и их головорезы?
– Не совсем. То есть понимал, что в одиночку, на только наемниках не вырулить. Что нужны пусть небольшие, но армии. Такие, которые не побегут…
– Ну да, эти не побегут… Себе дороже.
– Потом понял, что, имея в своем распоряжении такие силы, грех палить по воробьям. Можно ставить и решать более масштабные задачи. Большая война своих со своими – это то, что надо для победы третьей стороны, которая, ничем не рискуя и ни в чем не участвуя, должна победить. И тех, и других.
– Это называется – таскать каштаны из огня…
– Пусть так. Только для этого надо огонь зажечь! Раздуть! И подбрасывать дровишки!
– Запалим. И раздуем. Тут ты прав – лучше пусть они, чем мы с тобой. С «винторезом» в руках скакать – себе дороже, еще прихлопнут ненароком. А мне живым на родину вернуться охота, босиком по травке походить, березки пощупать. И не только березки…
– Тогда будем считать, боевые задачи поставлены…
– Куда от тебя денешься?
– Некуда. Ни тебе от меня. Ни мне от тебя…
Это задание. Это приказ. Был один в поле воин, а теперь двое. И тысячи ворогов вокруг. Целый Регион, где нет у тебя ни друзей, ни союзников, ни подкреплений. И крутись, как умеешь. Торгуй оружием, следи, опознавай, отстреливай, интригуй, заигрывай, провоцируй, организуй вооруженные стычки и междоусобные войны, отступай, перегруппировывайся и снова манипулируй отдельными боевиками, террористическими бандами и целыми группировками. Пересорь всех со всеми, страви, брось их в бой друг на друга и с их помощью одержи над ними окончательную победу!
Такой путь, потому что иного нет. Если ты один в поле, то это не оправдание. Значит, создай сам себе армию и еще одну, вооружи, воспитай, выучи… Нет своей армии – воюй чужой, заставив развернуть на сто восемьдесят градусов оружие. Делай, что хочешь, но победи.
Победить или… Нет, только победить! Потому что «умереть», это не оправдание, это тоже невыполнение приказа.
Только – победить!
Без вариантов.
Так всегда все и случается. Вроде бы на пустом месте. Кто-то куда-то за чем-то шел. И ни сном ни духом. И было у них настроение, ожидание хорошего дня и долгой жизни. Но человек предполагает, а Аллах располагает.
Впрочем, нет, в этом случае не Аллах, а вполне конкретные люди, которые изучили место, маршруты, личности, подъезды, обзор… Вымерили расстояния и построили траектории. Написали тексты и выстроили мизансцены – кто где стоит, что делает, куда сдвигается… Чтобы исключить любую случайность в том «случайном» происшествии.
Шли себе несколько молодых пацанов. Боевиков. Но всё равно пацанов, с гонором, желанием показать себя и готовностью подраться. Потому что все пацаны во всех странах, хоть в Африке, хоть на Аляске, похожи.
А навстречу им шли такие пацаны из другой банды. И в одном, заранее намеченном месте, они сошлись. И наверное, спокойно разошлись, кабы кто-то кого-то не задел, или на ногу наступил, или не толкнул «случайно». Ну, а далее слово за слово…
– Ты чё?
– А ты чё?
– Я ни чё!
– И я ни чё!
– Ну, тогда всё! Давай иди себе куда шел!
– А ты чё командуешь? Ты чё выступаешь?
– Тебя, блин, не спросил!
Ну, как-то так, на любом языке. Потому что тут важны не слова, а интонации, мимика и жесты. За которые можно зацепиться. Короче – кого-кого это ты послал? Туда – куда на всех языках посылают. Ну и тут, конечно, кто-то кому-то в рыло кулаком и тот – брык навзничь, башкой об асфальт, а дружки с криком «Наших бьют!» ввязались, пнули, дали, повалили, кол выломали и пошло-поехало… Ну, то есть всё, как обычно. Как везде. Как всегда.
А вот дальше… Дальше не как везде. Потому что нападавшая сторона не стала выворачивать колья, да и где бы их взять, а выхватила пистолеты и начала стрелять. На поражение. И положила всех на асфальт с дырками в голове. И только один, израненный, успел скрыться. Хотя его особо и не преследовали, а лишь стреляли вслед. И осталось на месте драки пять трупов, а двоих и вовсе добили, потому что они еще шевелились, еще были живы. Просто подошли и выстрелили в лица, в раскрытые глаза.
Такая жестокая сцена. Которая получила скорое продолжение.
Потому что добравшийся до дома раненый, вызвал к себе друзей-приятелей и рассказал всё, как было. Очень живо рассказал, как их всех, за здорово живешь, перестреляли люди Джандаля. Потому что точно Джандаля, так как он их опознал.
И дальше все опять пошло как-то не так, как-то слишком спонтанно, быстро и неудержимо. Потому что вместо того, чтобы чуть остыть, узнать подробности, разобраться, обратиться к старейшинам, послушать оправдания противной стороны, дав им возможность принести извинения и подарки и лишь потом начать драку, бойцы Галиба похватали оружие, запрыгнули в джипы и поехали чинить разборки с обидчиками.
Как-то опять по-пацански. И их командиры, хотя должны были, никого не останавливали и даже не пытались, хотя понимали, не могли не понимать, последствия подобной стихийной мести. Жаждущие крови боевики доехали до подконтрольной Джандалю территории, ворвались в первый попавшийся дом и учинили там форменную резню – кого-то пристрелили, кому-то вспороли животы, кого-то обезглавили, кого-то запинали до смерти. Невзирая на возраст, пол и заслуги перед их общим, с жертвами, отечеством. То есть учинили форменный беспредел.
Несколько голов они, промчавшись мимо на бешеной скорости, подбросили к резиденции Джандаля. И головы эти катились, скакали и прыгали по дороге как мячики и стучались затылками и лбами в закрытые ворота. И эти катающиеся головы были головами очень уважаемых людей! Что особенно возмутило бойцов Джандаля. Которые сказали:
– Ах они так!.. Они – наших!.. И еще головы катали, как бильярдные шары! Тогда смерть им, шакалам! Всем!
И, похватав оружие и запрыгнув в джипы, помчались на территорию, подконтрольную Галибу. Где стали стрелять, взрывать и резать без всякого разбора, потому что жаждали мщения. И нарезали, и настреляли массу народа. В том числе совсем посторонних бойцов, которые служили не у Галиба, а у других командиров, которые были с ним в союзе и дружбе и все ходили под Аби-Джамиль-Исрафилом. Таких даже было больше. Таких было большинство. Видно в пылу мести люди Джандаля что-то перепутали, приехали не туда, не по тому адресу, убили не тех, кого хотели, а вовсе даже невиновных. Которые были в стороне от драки. До этого момента. Порезав, постреляв и повзрывав в полное свое удовольствие, они укатили на свои базы.
Когда Галибу доложили о случившемся, он сказал… устами Помощника:
– Я бы мог простить смерть своих бойцов, но оскорбление, нанесенное моему «брату» и покровителю, многоуважаемому Аби-Джамиль-Исрафилу, я стерпеть не могу, ибо поклялся именем Аллаха защищать его жизнь и честь от врагов. Свое слово надо держать!
И обрушился на врагов всей мощью своей маленькой армии. И опять чего-то перепутал, потому что зацепил много чужих бойцов, которые ходили не под Джандалем, а под его патроном Абу-Вамиду-Джанахом. Впрочем, кто их в темноте южной ночи разберет.
Им, конечно, оказали сопротивление, потому что ждали. Но вышколенные бойцы Галиба легко проломили наскоро организованную оборону противника, войдя в нее как раскаленный нож в маргарин. Теперь они воевали не по-пацански, очертя голову, а очень профессионально, зачищая дом за домом, окружая, отрезая и ликвидируя группы, оказывающие им сопротивление, уничтожая снайперов и пулеметные гнезда из гранатометов, крупнокалиберных пулеметов и минометов, которые как-то так случайно и удачно оказались под рукой.
Счет жертв шел на десятки.
В одном месте боевики Джандаля смогли закрепиться на наскоро подготовленных позициях, перегруппироваться, подтянуть резервы и нанесли мощный контрудар во фланг наступавших сил противника. Бойцы Галиба, не ожидавшие такого поворота событий, дрогнули, откатились, смешались и побежали. Но побежали отчего-то не туда, откуда пришли, а совсем в другую сторону. В сторону территорий, подконтрольных их союзникам. То есть под защиту «старшего брата». Который, обещал их защищать.
Одни побежали. Другие стали их догонять. И, увлекшись погоней, влезли туда, куда не следовало. И положили там несколько выскочивших на стрельбу бойцов. А потом еще других, которые стали отстреливаться от неизвестного и непонятно откуда взявшегося противника. И пошла такая свалка, такая куча-мала, где уже было не понять, кто свой, кто чужой и кто кому союзник.
Потом бойцы Джандаля отступили, а люди Галиба и боевики из союзных группировок стали собирать и опозновать трупы. Своих они складывали в одном месте, а чужих стаскивали в другое. Чужаков разложили рядками и быстро опознали.
– Это люди Джандаля. Зачем они убили наших «братьев»?
– Потому что они шакалы! – объяснили бойцы Галиба. – Они вас и дальше будут убивать. Если их не остановить.
И предложили совершить небольшой рейд в стан врага. Уже совместный. Чтобы упредить их удар. Союзники согласились.
– Только нас мало, надо еще кого-нибудь пригласить.
Пригласили союзников тех союзников. И разнообразных родственников. И каждому, кто выразил желание отомстить за смерть «братьев», Галиб пообещал крупную сумму. В долларах. И даже начал выдавать авансы. Отчего союзников нашлось даже больше, чем предполагалось. Ну просто масса союзников! И вся эта наскоро сформированная армия обрушилась на Джандаля. Но больше на его покровителей. Которые обещали ему поддержку. Там вообще уже никто ничего понять не мог. Все стреляли и азатно швыряли друг в друга гранаты. И Галиб начал побеждать, тесня противника в глубь его территории…
Но потом ситуация в очередной раз переменилась. Потому что Джандаль подогнал откуда-то три джипа с установленными на круговых платформах счетверенными крупнокалиберными пулеметами. А с соседних улиц заработали с ходу развернутые минометные батареи. Наступавшие цепи залегли под ураганным огнем и, понеся серьезные потери, отползли на исходные позиции. То есть все было всерьез, по-взрослому.
Ну просто войнушка какая-то. В которую втягивались все новые союзнические силы с двух сторон. Кто-то вставал под ружье, мстя за своих, случайно убитых «братьев», кто-то подаваясь на агитацию.
– Почему я должен мстить за ваших убитых людей?! – передавали из уст в уста слова Галиба, – Или вы – презренные трусы, что прощаете кровь своих воинов, которые были преданы вам? Или вы боитесь смерти, предпочитая опозорить себя, свои семьи и свой род? Или вы не клялись в верности своим «братьям»?
И новые бойцы брались за оружие и вставали под знамена… Потому что никому не хотелось прослыть трусом. И всем хотелось чуть-чуть подзаработать. Так как и та, и другая сторона щедро оплачивала пролитую кровь. Свою. И чужую. Война во все времена подпитывается деньгами. А деньги были.
Конфликт разрастался как пожар. Наконец подтянули артиллерию. Потому что серьезные люди выясняют отношения серьезными калибрами…
И никто ничего не понимал… Почему это вдруг вполне себе рядовая драка переросла в такие крупномасштабные боевые действия? Которые, никто остановить не может! И заокеанские «друзья» не понимали.
– Что у них там происходит? В конце концов?
– Черт его знает… Какая-то братоубийственная резня. Ну просто мясорубка!
– Зачем им резать друг друга, когда у них есть общий враг? Один на всех! Вызовите мне сюда консультанта.
– Это нормально, – сказал консультант. – Это такой старинный, красивый обычай – убивать друг друга, если до этого кто-то убил кого-то из твоего рода, нанеся тем смертельную обиду. И если убить того, кто убил, то его смерть искупит смерть того, кого он раньше убил. Это просто кровная месть.
– Какая, к вашей бабушке, месть, когда они палят друг в дружку из минометов, разнося целые кварталы!
– Они еще и артиллерию подтащили, – услужливо подсказал референт.
– Кто подтащил?
– Говорят – Галиб. Долбает по городу из стомиллиметровых гаубиц.
– Где он их раздобыл?
– Не знаю. Кажется, изъял в одной из армейских частей.
– Изъял?! Слышали! Что вы мне тут про какую-то месть болтаете, когда это война. Нормальная гражданская война! С использованием тяжелой артиллерии! Они тут скоро все перестреляют друг дружку до последнего человека. С кем тогда работать? Вызовите сюда наших «протеже». Только не вместе. По очереди.
Первым прибыл Аби-Джамиль-Исрафил.
– Что у вас тут происходит? У всех!
– Ничего особенного.
Ну, по масштабам Востока, где вырезали целые народы, может быть и ничего. Плюс-минус город… А на взгляд белого человека было, о чем беспокоиться.
– Вам надо немедленно усмирить ваших людей!
– Вряд ли это возможно. Им нанесено оскорбление. Они должны отомстить!
– Что?! Что вы сказали?
– Они убили их «братьев»! Я не смогу их остановить.
– А я не смогу продолжить субсидирование, потому что вам платят не за то, чтобы вы убивали правоверных! Этим вы можете заниматься бесплатно в качестве хобби!
Аби-Джамиль-Исрафил молчал.
– Кто там у вас палит из пушек?
– Галиб.
– Кто это такой? Откуда? – спросил журналист Гарри Браун. Который не был ни журналистом, ни Гарри, ни Брауном. Спросил, хотя лучше других был осведомлен, кто такой Галиб, так как чуть не через день отсматривал его досье, встречался с ним и даже разговаривал с глазу на глаз. Но об этом никто не знал. Тем более Аби-Джамиль-Исрафил, который считал, что он единственный и неповторимый. Как та жена, которая уверена, что ее супруг никогда ей не изменит, потому что она лучше всех.
– Галиб мой союзник. И «брат».
– Так утихомирьте его, коли он ваш «брат». Братья братьев должны слушаться!
Аби-Джамиль-Исрафил тяжко вздохнул.
– Боюсь, я не смогу его остановить. Он потерял много своих людей и теперь должен отомстить!
– Замучили вы меня своей местью. Заняться вам больше нечем, как друг другу кровь пускать!
– Я бы просил вас! Я уважаемый человек древнего рода!.. – обиженно запротестовал Аби-Джамиль-Исрафил.
– Извините, не сдержался… Но ситуация вышла из-под контроля. Мне звонили. Оттуда. И много чего интересного сказали. И смею вас уверить в гораздо более резкой форме! Делайте, что хотите, но это безобразие надо остановить! Иначе и вас и меня! Надеюсь, вы понимаете…
Аби-Джамиль-Исрафил многозначительно кивнул. И величественно удалился.
«Журналист» чертыхнулся. Устал он от этого Востока, где каждый боевик как дите малое, со своими настроениями, обидами и претензиями. И каждого нужно приласкать, и ублажить, и по головке погладить! Нормально работать невозможно!
Гарри Браун упал в кресло, выпил виски и закурил сигару. И задумчиво сказал:
– Мне кажется, наш общий друг исчерпал свои возможности. Двадцать лет – большой срок. Если он не способен взять под контроль своих людей, это серьезный сигнал. Для нас. Нам нужны партнеры, которые задают ситуацию, а не разводят руками, не имея возможности справиться с ней. Да, он наш хороший и давний друг, но это еще не повод… Боюсь его время вышло. Он слишком долго сидит на своем месте.
– Что вы предлагаете?
– Пока ничего. Пока присмотреться к другим фигурам.
– К кому?
– Например, к тому же Галибу, с которым наш друг справиться не может. А раз не может, то не исключено, тот сильнее его. Молодые волчата, когда подрастают, всегда задирают одряхлевших вожаков. Это закон природы. Не нам с ним спорить. Молодость побеждает старость. А нам нужно ставить на победителей. Если он готов палить по «братьям» из пушек, то это серьезная заявка на власть. Бонапарт, помнится, тоже начал свою карьеру с картечи.
– Что, простите?
– Майкл, я уже говорил вам – учите историю, чтобы не совершать ошибок. Она всегда повторяется. По спирали. И вы всегда можете найти в ней подсказку. Вызовите ко мне Галиба. То есть я хотел сказать – пригласите.
– А если он откажется?
– Значит, сделайте так, чтобы не отказался!
Галиба нашли. Пригласили. Сказали много хороших в его адрес слов. Что-то пообещали. В чем-то заверили. И он принял приглашение. И пришел. Не один. С Помощником.
– Почему с Помощником?
– Но он же не разговаривает.
Ах, ну да…
– Здравствуйте, многоуважаемый Галиб! Как ваше здоровье?.. Семья?..
И все такое прочее.
Нет, чтобы просто «Хелло, Джордж!» «О, привет, Сэм!». Так нет, надо десять вопросов задать, прежде чем о главном спросить.
Молчит Галиб. Но отвечает чужим голосом:
– Спасибо, все хорошо.
– Мы следим за вашими успехами. Вы стали очень известны на Востоке. Люди любят и уважают вас.