Смерть оловянных солдатиков Ильин Андрей

Галиб кивнул. А что ему еще делать? Только кивать.

– Нам кажется, что вас недооценивают. Вы могли бы более серьезно влиять на события, происходящие в Регионе. Ваш авторитет… Ваши бойцы… Ваше умение… Мы, моя страна, с удовольствием поддержали бы вас, если бы решили занять более значимые позиции. Вы понимаете меня…

Кивок.

– К сожалению, многие старые воины одряхлели и уже не могут проявить себя. Мир принадлежит молодым. Таким, как вы.

Кивок… Ох, трудно говорить с молчунами. Ни черта не понять, что у них там в голове проворачивается. И напрямую не скажешь, чтобы тебя за язык не ухватили. С американцем давно бы уже все детали обсудили, сказали «О’кей!», контракт подписали и руки пожали. А здесь приходится вокруг да около…

– Вы не слышали, как себя чувствует уважаемый Аби-Джамиль-Исрафил? Я видел его недавно и обеспокоился его здоровьем. Мне кажется, он устал, возможно болен.

Молчание.

– Вы ведь дружите с ним?

Кивок.

– Если бы вы могли дать ему возможность отдохнуть, восстановить силы… Мы бы поддержали вас. Нам кажется, вы можете справиться с бременем ответственности, возложенным Аллахом на плечи Аби-Джамиль-Исрафила. Вы молоды, сильны, энергичны…

Кивок.

– Галиб согласен с вами. Уважаемые воины должны уходить на покой, продлевая свои дни, пусть они живут сто лет, ибо они заслужили счастливую старость в окружении своей любящей семьи. Старый мул не должен нести поклажу, которую способен поднять молодой мул. Переложить поклажу со спины старого мула, значит, продлить его счастливые дни!

– Да, это правильно! Поклажа должна быть по силам, иначе можно надорваться.

– Но не все это понимают.

– К сожалению – да. Не каждый больной осознает свою болезнь, почитая себя здоровым. И тогда право и обязанность врача помочь ему, вопреки его желаниям. Ибо это не насилие, а милосердие во благо хворого.

Галиб кивнул. И сказал. Чужими устами.

– Я помогу Аби-Джамиль-Исрафилу. Я подниму его ношу, если вы поможете мне, ибо одному мне не справиться. Аби-Джамиль-Исрафил очень мудрый и опытный воин, я лишь ученик его.

– Мы окажем вам всяческую поддержку. Заверяю вас от имени моего народа и его Правительства.

– Но если Аби-Джамиль-Исрафил не захочет?..

– Тогда проявите к нему милосердие помимо его воли. Мы не станем препятствовать вам. К сожалению, мы не можем вмешиваться в ваши внутренние дела. Поэтому этот вопрос вам придется решать самому…

Стороны поняли друг друга. Хотя один говорил намеками. А другой и вовсе молчал.

Время Аби-Джамиль-Исрафила кончилось. Если он уйдет, он уйдет с почетом.

Если он не захочет уходить с почетом – он просто уйдет.

Если он будет сопротивляться – он уйдет окончательно. А его бывшие «друзья» будут безучастно смотреть, как из-под него вынимают трон. И будут одного подталкивать, а другого проталкивать и подсаживать. Потому что ротация неизбежна. Но лучше чтобы она происходила в управляемом режиме, чем стихийно.

И так было всегда, было в Азии, в Африке, на Ближнем и Среднем Востоке, на островах Папуа – Новая Гвинея – «белый друг» из Большого мира подсказывал, объяснял, учил, направлял, но сам не участвовал. И как-то так случалось, что после бесед с ним возникали придворные заговоры, военные перевороты и народные восстания. И шейхи, султаны, визири и прочие уважаемые люди скоропостижно умирали от ядов, удавок, кинжалов или просто так, не понять от чего. И на троны всходили новые «друзья». И «белый советник» искренне их поздравлял и желал счастья и долгой жизни.

– Я рад был видеть вас, многоуважаемый!

Ну да, только видеть, потому что точно – не слышать… Галиб встал, поклонился и ушел.

– Уф! – перевел дух лжежурналист. – Выматывают такие разговоры! С любым европейцем я бы в пять минут договорился. А тут… Майкл, сообщи сегодня в Центр, что «Крюгеру» предложено место «Султана». И что «Крюгер» согласился на наши условия. Субсидии «Султану» пока остановите.

– Но он будет спрашивать…

– Скажите, что задержка вызвана колебаниями на Фондовом рынке. Ну или еще что-нибудь придумайте. Зачем выбрасывать деньги налогоплательщиков на ветер. Если я правильно чувствую Галиба, он затягивать с этим делом не будет, он решит его в самое ближайшее время. Потому что он человек дела…

Через несколько дней шальной стомиллиметровый снаряд попал в дом, где находился уважаемый всеми Аби-Джамиль-Исрафил. Которого разнесло в мелкие клочья. Вместе с телохранителями, соратниками и прислугой.

Возле вырытой в песке могилы в похоронном строю стояли Галиб и какой-то малоизвестный журналист из Америки. Который скорбел наравне со всеми о безвременной кончине уважаемого на Востоке человека, который так много сделал для своего народа и мира во всем мире…

Ну или не во всем мире. А только в части его. В той части, в которой родился, вырос и к которой принадлежал мало кому известный журналист… Потому что если во всем мире будет не мир, то у него дома точно будет царить мир и благополучие. И еще процветание. Финансовое. И соотечественники его будут жизнерадостны, беззаботны и счастливы. Стопроцентным их заокеанским счастьем!

Пока другие воюют.

Такова диалектика…

– Что вы трясетесь? Что опять не так… Помнится вы сильно боялись Аби-Джамиль-Исрафила? Теперь его нет. И вам ничего не угрожает. Он мертв и до вас не дотянется. Теперь вы занимаете его место. И все должны бояться вас!

– Но я не смогу. Его люди…

– Не его! Теперь это ваши люди. Вам распоряжаться их жизнями. Вам решать, кого казнить, а кого миловать!

– Они догадаются и убьют меня.

– Конечно, убьют. Если вы не убьете их раньше. Вот вам список тех, кто был предан Аби-Джамиль-Исрафилу. Бросайте их в бой не жалея. Первыми! На самые опасные участки. Эти – погибнут. Остальные притихнут. И поднимите всем жалование. Деньги способны утешить кого угодно. И развеять любые подозрения. Вы слышите меня? Вы ведь, кажется, немой, а не глухой?

– Да-да, конечно.

– И хватит нюни распускать. Вы теперь фигура номер один в этом раскладе. Самый сильный и страшный! Так – соответствуйте! Чтобы все вас уважали и боялись. До судорог. Не теряйте лицо! У вас в друзьях теперь вон какие люди ходят!.. Кстати, запросите с них больше. Эти не обеднеют. Эти заплатят. У них этих бумажек как… песка в Сахаре. Ну?! Встряхнитесь!

– Хорошо, я попробую, я постараюсь, я смогу.

– Сможете-сможете. У вас другого выхода нет. Потому что если не вы, то вас. Кто-то, кто сильнее и кто не боится быть сильным и жестоким. Кого мы подыщем вам на замену. Если вы не возьмете себя в руки. Идите… многоуважаемый Галиб… Да не просто идите, а… железной поступью Победителя. Хозяина. Почти всего этого Региона.

Короче, идите пешком… С глаз долой!

В душе журчала вода. Очень эротично. Там мылась обворожительная дама. И теперь она стояла голая под струями горячей воды. И можно было только представить… потому что увидеть, а тем более дотронуться было невозможно. Нельзя. Однажды он попытался, так, чисто механически, за что-то там ухватить свою «возлюбленную» и получил отказ. В форме болевого приема. Хорошо, что не удушающего.

– Не надо, – тихо сказала его «любовница». – Вот этого не надо. Я не за это деньги получаю. Спите себе спокойно.

Повезло журналисту. Не повезло журналисту.

– Может, ее лучше на мужика поменять? – попросил однажды измаявшийся беглец.

– Как? Она ведь ваша любовница. Или вы хотите ориентацию изменить? Для большей рекламы?

– Нет. Не хочу.

– Тогда терпите.

Вот он и терпел. Точнее, изнемогал. Ну нельзя же так, посадить за стол с явствами и есть не давать, по рукам шлепая. И вот теперь она там плескалась. А он здесь чего-то ждал…

Журналист встал. Подошел к ванной, прислушался. Плещется… И еще что-то напевает.

Хорошая у нее жизнь – ешь, пей, носи дорогие шмотки, получай за все эти удовольствия приличный гонорар и при этом ничего не надо делать! За такие деньги могла бы быть чуть более покладистой.

Журналист еще немного послушал, постучал в дверь.

– А побыстрее можно!

– Да, милый, я сейчас! – услышал он тонкий голосок.

Что-то там стукнуло, звякнуло, зашлепало по полу. Дверь приоткрылась. В щель высунулась очаровательная женская головка куклы Барби.

– Что такое, любимый? Что случилось?

Головка повернулась. Глазки осмотрелись. Никого постороннего не заметили.

– Зачем вы стучали?

– Вы здесь, между прочим, не одни. Вы слишком долго моетесь.

– Не нервничайте. Я сейчас.

Головка скрылась. Дверь захлопнулась.

Вначале она ему нравилась. Потому что имели место некоторые надежды. Потом нравилось, что все ему завидуют. Хотя он с того ничего не имел. Потом она стала его раздражать. Как голодную собаку сахарная кость, которую ей не дают. Тем более что на людях она всячески ластилась к нему…

Взять бы сейчас, толкнуть дверь, зайти…

Зайти он не успел. Даже в воображении, так как дверь распахнулась. Ирен выскочила из ванной комнаты как есть – голой. Но наверное, не с теми, на которые он надеялся, целями. Под мокрой подмышкой уже болталась кобура с черным пистолетом. Она метнулась к кровати, сдернула одеяло, нырнула под него, укрылась, откинулась на подушки. Крикнула шепотом:

– Идите в ванную. Закройтесь там. Быстрее!

– А что случилось?

– Не задавайте ненужных вопросов…

Журналист повиновался. Такой даме, в таком виде, нельзя было не подчиниться! Он зашел в ванную комнату, закрыл дверь, сел на унитаз. И замер…

Откуда они взялись, никто так и не понял. Машины по дороге не проходили. Общественный транспорт не проезжал. Но сработали датчики движения. И это были не собаки и не кошки. И даже не потому, что бездомные животные в Европе редкость – нет там бездомных животных, а потому что датчики были настроены на более крупную дичь.

Еще сигнал.

Еще…

Потом, на мониторах появились фигуры. Раз. Два. Три… Девять человек… Идут цепочкой, друг за другом. Вооружение – короткоствольные автоматы и, наверное, пистолеты, не исключены гранаты.

– Всем тревога!

Телохранители услышали, заняли исходные. Они знали, что делать, потому что проиграли все возможные сценарии нападения и знали все предположительные направления удара.

На подходах к дому боевики разошлись в стороны тремя групами.

– Работаем крайних правых.

В одном из ближних домов, снятом на месяц каким-то канадским туристом, на чердак быстро поднялся человек. В темном комбинезоне. Возле слухового окна стоял высокий стул. Перед ним была закреплена винтовка. Снайперская. Подтянутая к чердачной балке двумя ремнями с полочкой. Такое нехитрое приспособление позволяло крутить стволом во всех возможных направлениях. Человек быстро сел на стул, подтянул к себе винтовку, припал глазом к окуляру.

Вот они… Три фигуры.

Он тщательно выцелил крайнюю и плавно нажал на спусковой крючок. Винтовка дернулась.

И фигура тоже.

Винтовка тут же замерла.

И фигура тоже. Потому что пуля снесла боевику полбашки.

Минус один.

Идущие впереди что-то такое услышали, но среагировать не успели.

Ствол винтовки сместился на несколько сантиметров. В перекрестье мелькнул еще один растерянно замерший боевик.

Выстрел!

Фигура рухнула навзничь.

Минус два!

Теперь все стало понятно. Третий боевик попытался упасть, но запоздал. На пару мгновений. То есть он упал, но уже мертвый. Начал падать живым, а на землю шлепнулся уже без признаков жизни.

Минус три!.. В остатке шестеро.

Снайпер слез со стула. Он свое дело сделал. Он свое направление отработал…

Те, что наступали справа, наткнулись на засаду. Они шли вдоль стены, когда над ними бесшумно открылось окно на третьем этаже. Оттуда кто-то высунулся, опустив вниз руку и сделал два выстрела из пистолета с глушителем.

Бах!

Бах!..

Двое боевиков упали практически одновременно. Телохранители точно были высококвалифицированными специалистами.

В остатке четверо…

Но тут случилось непредвиденное. В городок на большой скорости въехала машина. Джип. Из которого выскочили и рассыпались по сторонам еще несколько вооруженных бойцов. Которые, как видно, были в резерве и ждали условного сигнала. Но не дождались. И рванули на подмогу.

И что теперь делать? С ними со всеми? Такого числа нападавших никто не ожидал. Ведь о местонахождении приговоренного к смерти журналиста никто не знал. Равно как об охране. Так какого черта они такой толпой?!

– Ирен, внимание!

Вот отчего голая «любовница» столь спешно, что полотенцем обмотаться не успела, выскочила из душа!

Объединенный отряд боевиков встретили два ближних телохранителя. Они открыли огонь одновременно с двух сторон. Два террориста рухнули замертво. Но остальные оказались шустрыми – залегли, откатились за трупы товарищей и случайные преграды и открыли ответный огонь. Телохранителям пришлось отступать внутрь здания. Но оторваться от преследователей они не смогли. Те, прикрывая друг друга, шли за ними по пятам. Цепкими оказались.

На втором этаже телохранители залегли, перекрывая подходы к двери в спальню, где был объект. Они сделали несколько выстрелов, кажется, кого-то зацепили, но удержать позицию не смогли. Несколько боевиков поливали их длинными очередями из автоматов, не давая головы поднять, еще трое поползли, а потом побежали к двери. Вышибли ее с ходу. Ввалились внутрь. Где стали недосягаемы для выстрелов. Один из телохранителей попытался прыгнуть им вслед, но его нашла пуля.

Всё! Последняя преграда пала…

– Ай-яй! – отчаянно завизжала Ирен, увидев на пороге вооруженных мужчин с оружием. И ее красивое личико перекосила гримаска ужаса. – Кто вы такие? Зачем?! А-а!!!

На нее никто не обратил внимания. Раздетая кукла Барби под одеялом не могла представлять опасности. Как-то в голову не могло прийти…

Бандиты рассыпались по спальне. Один подбежал к двери в ванную комнату.

Что-то неясно бухнуло.

– Бух!

И еще раз.

– Бух!

Боевик возле двери, удивленно повернувшись на месте, упал. Откуда прозвучали выстрелы никто не понял.

– А-а-а!.. – заверещала кукла Барби, испугавшись выстрелов. – Не убивайте меня! Не убивайте! – Из ее глаз брызнули слезы.

Стрелять в такую красоту никто не решился.

– Я никому не скажу, никому… Ну я прошу вас! – рыдала она в голос, вздрагивая голыми плечами, с которых сползло одеяло. – Я боюсь! Я умоляю вас!.. Спасите меня!..

Бух!

Бух!

Еще один боевик завалился на бок. Ирен пронзительно завизжала. И закрыла лицо. Почему-то одной рукой – левой.

Кто? Кто стрелял?! Откуда?! Последний боевик закрутился на месте, тыкая во все стороны автоматом. Крутился не долго.

Бух!

Одеяло на кровати чуть вспухло в одном месте. И опало. Пуля ударила боевика в лоб. Он дернулся головой назад и рухнул, ударившись затылком о пол. Он еще успел нажать спусковой крючок автомата и прошить потолок короткой очередью. Кричать Ирен перестала. На полуноте.

– Дерьмо собачье! – тихо выругалась она.

Мгновенно, как есть, голая соскочила с кровати и бесшумно ступая, побежала к входной двери, из-за которой слышались частые выстрелы. Там шла отчаянная перестрелка между бандитами и уцелевшим телохранителем. Ирен встала возле двери, сунула за спину дымящийся пистолет. Секунду перевела дыхание, а потом, громко завизжав, распахнула дверь.

– А-а-и-и!

Все взоры обратились на крик! Голая кукла Барби стояла на пороге комнаты, отчаянно вереща. И головка, и ножки, и бюст, и животик!.. Ах какое зрелище! Жаль недолгое.

Ирен прикрыла грудь левой рукой. А правой… Откуда-то вдруг в изящной женской ручке с наманикюренными ноготками возник пистолет «Глок». Из дула вышибло пламя.

Бах!

Бах!

Два боевика ткнулись лицами в пол. Они ничего не успели понять. И даже оружие развернуть. Не смогли в полной мере насладиться зрелищем… Они умерли. Умерли с роскошной картинкой в глазах. Это была приятная смерть.

– Все? – быстро спросила Ирен, поводя во все стороны дулом пистолета.

– Вроде все, – ответил, оглядываясь, телохранитель. – Здесь – точно!

– Что вы пялитесь на меня? – недовольно, но как-то вяло возмутилась Ирен. – Что, голых баб не видели?

– Вы не баба, вы танк! Машина для убийства.

– Соберите все оружие.

Ирен повернулась и пошла в спальню, покачивая обнаженными бедрами. И сзади она выглядела не хуже, чем спереди. Очень эротично и женственно. Если, конечно, забыть о том, что она только что застрелила нескольких здоровых, вооруженных до зубов мужиков.

Ирен набросила на себя какие-то случайные тряпки и пошла в ванную комнату.

– Выходите, – сказала она. – Мне домыться надо.

– А что здесь… что случилось? – растерянно спросил журналист, указывая на трупы на паркете, из-под которых ползли парящие струйки крови. – Кто это такие?

– Ваши друзья. Они пришли за вами! – усмехнулась Ирен. – Не раскисайте. Выпейте коньяка. Я быстро. Через полчаса мы отсюда уезжаем.

– Куда?

– Не все ли равно. Главное – отсюда. Нам теперь здесь делать нечего…

Дверь захлопнулась.

И в душе зажурчала вода…

Помощник Галиба вышел на связь. По резервному каналу.

– Что случилось?

– У нас заказ.

– Какой?

– На боевую операцию. Против неверных. Вы просили держать вас в курсе таких предложений.

– Кто заказчик?

– Газван. Он теперь наш союзник и друг Галиба.

Интересно… Впрочем, под Галибом теперь много, кто ходит. Все прибиваются к силе. А Галиб нынче, после безвременной кончины Аби-Джамиль-Исрафила, одна из самых значимых в Регионе фигур. Вот к нему все и стекаются. Раньше за информацией охотиться нужно было, покупать ее, а теперь она сама в руки идет.

– А почему Газван обратился к Галибу?

– Боится один не справится. Говорит, заказ очень большой и сложный. Ему оружие и дополнительные люди нужны.

– Кто его нанял?

– Кажется, англичане.

– Англичане? Почему он так решил?

– По разговору. По предложению платить фунтами. И потом они намекали.

– Где планируется операция?

– Точно не знаю. Но где-то на Кавказе. Кажется, в России.

Что?! А вот это уже не просто интересно!..

– Дайте мне подробности. Все. И организуйте встречу Галиба с Газваном. Скажите, что Галиб согласен оказать ему требуемую помощь.

Это был скандал. Поому что приговоренный к смерти журналист остался жив. Каким-то чудом! Мало что остался жив, отправил к праотцам десяток воинов Аллаха. Оказывается, он нанял нескольких телохранителей, которые смогли отбить атаку мстителей.

Как же так? – недоумевали все. – Такие опытные, такие смелые воины не смогли справиться с парой каких-то неверных?

В новостных лентах снова замелькало имя приговоренного к смерти журналиста, о котором, уже было, стали подзабывать. Но новое событие подстегнуло новый интерес к теме. Стрельба, трупы, интервью…

– Это было ужасно, какие-то бородатые бандиты вот с такими пистолетами, они ворвались, они угрожали, – рыдала в прямых эфирах любовница журналиста, промакивая шелковым платочком выступившие на кукольном личике слезки. – Они кричали, они угрожали, мне они стреляли из своих страшных пистолетов. В меня!

– А где был в этот момент ваш… любимый?

– Он в туалете прятался. Я думала, что умру от страха. Я… Мне! Они!

И дама с фигуркой и личиком куклы Барби начинала биться в красивой истерике, вздрагивая округлыми плечиками и безукоризненным бюстом. И ей несли нашатырь и валерьянку и всячески успокаивали и отпаивали…

– Теперь вы, конечно, уйдете от вашего… возлюбленного? Ведь ему продолжают угрожать расправой.

– Нет. Ни за что! Он не сможет без меня! Он такой… он такой беззащитный.

Это точно!

Аплодисменты в студии. Вполне заслуженные. Куклой Барби. Потом ведущий обращался к журналисту. Который тоже был хорош собой, был ироничен, суров и непреклонен. Как состарившийся Джеймс Бонд. Совершенно соответствуя образу своей подруги, с которой у него было лет сорок разницы. Потому что немолодые супермены должны иметь именно таких возлюбленных. Это была замечательная пара.

– Но может быть, вы отступитесь от своих идей? Извинитесь? – спрашивали чудом спасшегося журналиста. – Ведь у вас такая муза…

– Нет. Ни за что! Свобода творчества есть абсолют, которым я не собираюсь торговать. Кто хочет меня купить – у того не хватит денег. Кто хочет со мной договориться – пусть со мной разговаривает, а не стреляет из-за угла. Кто хочет меня запугать – пусть оставит свои иллюзии, ибо я никого не боюсь. Кто хочет меня убить – пусть попробует!

Это была крепкая домашняя заготовка, которая очень понравилась зрителю.

– У меня есть свои принципы и убеждения. И если они кому-то не нравятся, пусть они их опровергают в честном философском поединке. Ибо пули – не аргумент, но признак их отсутствия. Стреляет тот, кому нечего сказать. Кто боится открытого боя.

– Вы хотите сказать, что ваши враги – трусы?

– Именно это я и хочу сказать!

Новые аплодисменты. И новые допечатки тиражей. Книги, которая оказалась и вполне успешным коммерческим проектом.

В другом месте, на другом канале, в другой стране избежавший смерти беглец выступил с новыми обидными комментариями. Откровенно издеваясь над своими палачами, он утверждал, что свое спасение может объяснить только тем, что или у Аллаха такие плохие воины, или Аллах отвернулся от них, или сам Аллах растерял свое былое могущество. Ну раз не может справиться со своим единственным обидчиком, несмотря на целую армию правоверных воинов, которые гоняются за ним по всему миру. Потому что вот он – живехонький, а его несостоявшиеся палачи все до одного лежат в морозильниках в морге. Как это объяснить?

– Можете считать это вызовом! Все эти террористы, все эти боевики лишь изображают из себя воинов Аллаха. На самом деле это обычные наемники, которые получают деньги за каждую отрезанную ими голову. И Аллах тут ни при чем. Если я обидел их бога, то я хочу иметь дело с ним, а не с этим вооруженным сбродом. Пусть их бог придет ко мне, пусть даст знак, и мы найдем с ним общий язык…

– А это не перебор? – робко интересовался журналист.

Который после последнего нападения слегка поубавил оптимизма. И уже начал сомневаться, что насильственная смерть в зените славы лучше, чем тихое и долгое угасание на больничной койке.

– Они ведь теперь меня будут искать с утроенной силой.

– Будут. И это хорошо. Последнее нападение серьезно подняло ваши рейтинги. На вас теперь ставят.

– Простите, не понял?

– На вас стали принимать ставки в тотализаторе. На вашу смерть. Как долго вы сможете оставаться живым. А это успех!

– Вы, серьезно?

– Совершенно. Вы стали популярны как звезда футбола. На них тоже ставят. На голы.

– Рано или поздно они найдут меня.

– Скорее поздно, чем рано.

– Но ведь теперь нашли! Как-то узнали, где я прятался!

Как же им было не узнать, когда им сообщили точный адрес. Его собеседник сообщил! О чем журналист даже помыслить не мог. Даже в самом кошмарном кошмаре! И не должен был. Так как в этой игре использовался втемную. Как, впрочем, и все остальные. Зачем тому, кто пребывает во тьме, раскрывать глаза на правду? Зачем «болванам» знать, для чего и как их используют. Пусть пребывают в уютных иллюзиях.

Впрочем, в этих закулисных играх все в той или иной степени, «болваны». Снизу до верху! Все знают лишь какой-то кусочек правды, лишь то, что должны знать и не более того. Кроме тех, кто дергает за ниточки. Но даже они зачастую становятся марионетками в чужих руках – в руках его величества случая! Потому что кто-то предполагает, а бог располагает. И иногда так все переворачивает! Такая – рулетка!

– Куда я теперь?

– В Латинскую Америку.

– А если они нападут на след?