Смерть оловянных солдатиков Ильин Андрей

– Ничего. Дружить с ними. И использовать их. Ведь они подчиняются мне. Вот и пусть подчиняются. Не знаю почему, не понимаю… Но это факт. Они имеют какие-то свои инструкции и регламенты, которым следуют неукоснительно. В этих регламентах я их главнокомандующий. Значит, я должен командовать. И буду командовать. Но… с оглядкой. А ты пока разбирайся, ищи, рой. Ищи и найди их. Потому что без этого мы как на пороховой бочке. С зажженным фитилем, который не в наших руках.

– Значит, отпустить его?

– Не отпустить, а… послать! Далеко… В Регион послать! Но не одного. Вызывай сюда своих людей, которые будут принимать у него дела. Через не хочу. Через его – не хочу. Отказать нам он не сможет. Права не имеет. Пусть все будет культурно, но пусть они вцепятся в него как… бульдоги.

– Когда их готовить к отправке?

– Сейчас готовить! Присоедини кого-нибудь из Внешней Разведки и ФСБ. Из тех, кто посмышленнее.

– А если он всё же сбежит?

– Лучше бы он сбежал. Но что-то мне подсказывает, что он не сбежит, что он будет здесь. Всегда! И когда захочет. Когда он захочет! А если ему кто-то будет препятствовать, то он рискует остаться без… ушей. Которые растут ниже пояса. Ты хочешь без… ушей? А коли нет, так иди и приглашай его сюда. И улыбайся. И хвостиком виляй. Чтобы не потерять то, что под хвостом болтается! Иди!

Хранитель Главного Тела пошел, но остановился.

– Что еще?

– Он моих людей убил.

– Я помню.

– А если не я… не мы. Если он случайно?

– Что случайно?

– Покинет нас.

«Первый» задумался.

– Если сможешь так – валяй. Но если он тебя за руку поймает, то я открещусь от тебя. Так и знай. Я лучше с тобой поссорюсь, чем с ним. Чем с ними. Ты всё понял? Я не сказал «да». Но и не сказал «нет». Я вообще тебе ничего не сказал! А ты – не услышал!

Главный Охранник страны кивнул.

– Знакомьтесь, это ваши новые коллеги…

А вот это уже ни в какие ворота! Даже кремлевские. Люди были в гражданском. Хотя выправка точно военная. Вошли чуть не строем все с одним и тем же надетым на лица выраженим – готовности служить родине и исполнить любой ее приказ не щадя живота. Встали рядком.

– Будете работать в одной связке.

Повернулись. Вперились.

– Задача: нам передать все ваши контакты и дела, а вам – принять. На место надлежит отправиться… немедленно. Борт готов?

Главный Охранник кивнул.

– Борт на взлетной полосе. Может вылетать в любой момент. Вопросы, пожелания есть?

– Никак нет!

– Тогда ни пуха вам ни пера.

Шеренга командировочных работников повернулась через правое плечо и разом, с левой ноги шагнула в дверь.

Вот это поворот…

– Суки, – в сердцах сказал Серега.

– Кто?

– Все до одного! Зачем они засветили тебя? За каким нацепляли на тебя целую толпу каких-то уродов? И ты хорош – притащил приятелей на уик-энд! Ты что, не мог сбросить их с хвоста?

– Не мог! Это был прямой приказ «Первого».

– Зачем им сдался этот Галиб?

– Не зачем, а для чего. Сам Галиб им на дух не нужен. Но он необходим как инструмент для решения тех или иных задач. Как им кажется – очень эффективный.

– Наш иструмент. Твой. Это ты его из глыбы вытесал. Точнее вылепил. Из глыбы дерьма. Отчего, хоть ты и придал ему новую форму, сам материал благородней не стал. Не знаю… Если ты отдашь его, он черт знает что наворочает. Таких, как он, приручить нельзя – как волков. Таких можно только держать на коротком поводке в жестком ошейнике. И периодически лупить по морде кнутом. Если ты уйдешь – он выйдет из повиновения. Он всех их перекусает. Или сбежит к другому хозяину. Где миска полнее.

– Может быть, ты и прав.

– Прав! Они ведь даже как информатора его потеряют, потому что нужно быть в теме, чтобы понимать, что тебе не туфту втюхивают! Галиб – обезьяна с гранатой. Все они тут обезьяны с гранатами. Приматы хреновы. И эта граната рванет в руках.

– Возможно. Но что мы можем сделать, когда приказ, который я не могу отменить? Могу только подчиниться.

Сергей лишь вздохнул.

– Подчиняйся. Попробуй. Но только помяни мое слово – ничего у тебя из этого не выйдет. Точнее, ни хрена хорошего. Ребята не в теме. Местные условия не секут. Кухни твоей не понимают. Сами – офисные работники, которые с девяти до семнадцати с перерывом на обед. Приехали на все готовенькое, а ничего готовенького нет. Есть неустойчивая фигура о ста углах, которую, чтобы удержать, каждый день подпирать и обтесывать надо. А они не будут. И не смогут. Тут только наши методы. А если их, то всё рухнет в одночасье.

– Ты всё сказал?

– Нет. Много чего еще осталось. Но все остальное в нецензурной форме. Могу дать совет. Бесплатный.

– Дай.

– Пошли их всех к их родной бабушке. Пошли и… застрелись. Не самый худший выход, потому что если не ты себя, то они тебя! Дободают и всех собак на тебя повесят. А так хоть позора избежишь. Некуда тебе податься. В вилочке ты. Классической. Между ними и нашей организацией. Ничего ты им не сможешь объяснить, потому что не имеешь права ничего лишнего сболтнуть. Но и не можешь отмалчиваться, потому что от тебя ждут объяснений. Как можно что-то говорить, ничего не говоря, я не знаю. – Серега сочувственно покачал головой. – Ты, мой не самый юный друг, попал! По самые! Ты нынче как девственница в солдатской казарме – как ни вертись, а всё равно не убережешься, кто-нибудь тебя да оприходует! Всех удовлетворить и при этом невинность соблюсти тебе не удастся. И поймешь ты это в самое ближайшее время! С чем я тебя очень скоро и поздравлю…

И началась проза.

– Здесь товарные остатки… Здесь возвраты с рекламациями… Здесь проплаченные вперед поставки…

– Что это?

– Оружие.

– Оружие? Вы торгуете оружием? Интересно…

«Коллеги» быстро переглянулись.

– А зачем оружие? Ну, то есть дело хорошее, но хотелось бы понять.

– Торговля оружием позволяет контролировать источники и маршруты поставок, выявлять террористов, узнавать о планирующихся акциях по ассортименту запрашиваемого вооружения.

– Так-так, разумно.

«Коллеги» заметно оживились. По-приятельски по плечу похлопали. Пошутили, хотя и без улыбок.

– Поди, и навар имеется?

– Лишь по отдельным позициям. Прибыль приносит только общевойсковое вооружение, которое служит для прикрытия основных поставок. По прочим – убыток.

– Убыток? Нам казалось, оружие очень ходовой товар.

– Предлагаемый нами ассортимент должен быть вне конкуренции, поэтому приходится опускать цены. Нередко на двадцать – тридцать процентов ниже закупочных.

– Как так? Что же это за торговля себе в убыток? Тут какая-то недоработка. Нужно будет ее поправить. Обсчитать. Провести маркетинг. Поднять расценки… Субсидирование идет через МИД или торговые представительства?

– Нет. Внешних субсидий нет.

– Как это «нет»?

– Средства приходится изыскивать самостоятельно.

– Что за чушь? Что значит – изыскивать? Как можно изыскать деньги? У вас есть какие-то местные источники финансирования? Спонсоры?

– Какие-то есть.

– Какие? Для примера.

– Для примера – казначейство Соединенных Штатов Америки.

– Что? Как это понимать? Причем здесь Америка?

– Притом что она субсидирует группировку Галиба.

– Зачем?

– Предполагает использовать его в своих интересах.

– Но ведь это ваш человек?

– Да. Но они об этом не знают. И каждый месяц переводят оговоренную сумму.

– Сколько?

– Сто тысяч долларов.

– Ух… И сколько остается?

– Ничего не остается. Содержание Галиба обходится втрое больше. Так что приходится добавлять.

– То есть получается… триста тысяч? Это же… три миллиона шестьсот тысяч в год, – быстро подсчитали «коллеги». – Долларов! Куда такие деньги?!

– На текущие расходы: подъемные новобранцам, оружие, амуниция, питание, транспорт, компенсация за ранения, помощь семьям погибших.

– Вы что, платите пенсии семьям бандитов, которые воевали против нас?

– Совершенно верно. Необходимо поддерживать легенду Галиба.

– Вы тут в конец охренели! Тратите отпущенные вам средства направо и налево.

– Вы приехали сюда принимать дела или деньги?

– Деньги в том числе!

– Тогда напрасно. У меня их нет.

– Как нет, когда вот – продано вооружений на сумму четыреста пятьдесят тысяч. Это только по последней ведомости. Четыреста пятьдесят! Тысяч! Куда ушли эти средства?

– На оплату услуг агентов.

– Четыреста пятьдесят тысяч?! Да за такие деньги… Кто утверждает гонорары сексотов?

– Я.

– Где приходы, ордера, ведомости, расписки о получении денег?

– Я не беру расписок.

– Как вы можете не брать расписок? Как тогда вы можете доказать, что кому-то что-то платили, а не положили деньги в карман? Как вы отчитываетесь перед контрольными органами?

– Я не отчитываюсь ни перед какими органами.

– Но это… это из ряда вон! Это нецелевое использование средств. В лучшем случае. А в худшем – прямые финансовые хищения, не исключено в особо крупных размерах… Что тут вообще творится?

– Сколько вы платите своим агентам? Сколько?

– Информация стоит дорого. Но она того стоит. Здесь нельзя экономить.

– Экономить нужно всегда и на всем! Мы будем настаивать на проверке всей вашей деятельности. От и до. Вы тут форменный бардак развели. Закупы есть, а денег нет. Работа с источниками идет через каких-то левых посредников. Оплата производится без расписок. Отсутствует всякая финансовая дисциплина! Вы даже не раскрываете источники приходов.

– Мне кажется, вы не вполне понимаете специфику моей работы.

– Это вы не понимаете, что творите. Здесь! Это какой-то махровый анархизм. Или сознательная организация схем по хищению средств.

– Которых я не получал.

– А вот это отдельный разговор. Ибо если вы их не получали у нас, значит, вы могли получать их у кого угодно. А это уже даже не хищение. Это гораздо серьезней и требует отдельного разбирательства. И, смею вас уверить, мы здесь не для того, чтобы сказки слушать… А чтобы разобраться, докопаться и доложить. И чтобы оргвыводы, вплоть до открытия уголовного дела…

Вот и весь разговор…

Серега слушал. И мрачнел. Все больше и больше.

– Ты пытался объяснить им, что не имеешь права открывать источники финансирования? Что они идут не по типовым каналам?

– Объяснял.

– И что?

– Ничего. Как об стенку горох.

– По снабжению и сбыту?

– Дал общую информацию. Без деталей.

– По Галибу?

– До него еще не дошло. Застряли на деньгах.

– Посредники, сексоты?

– Пока не знакомил.

– Остаточные финансы?

– Еще не передавал. Но, судя по всему, придется. В самое ближайшее время. Иначе они дальше не двинутся. Им эти деньги как кость в горле, только о них говорят.

– Хреново.

– Уж чего хорошего. Лишнего не сболтни, но при этом молчать не смей.

– А я тебя предупреждал. По-приятельски. Хотя надо было по-другому.

– Это как?

– Так… Как теперь! Надо закрыть информацию. Разом и наглухо! Каким образом, сам думай. Можешь внезапную немоту изобразить. Хоть слабоумие. Шел, споткнулся, упал, потерял сознание. Очнулся – ни хрена не помнишь, и кто ты сам – не знаешь.

– Это такой совет?

– Это такой приказ.

– Чей?

– Мой. Можешь считать – обязательный к исполнению.

– Обязательный?… Это кто это так решил?

– Я! – сказал Серега. Почему-то серьезно, почему-то без обычных ухмылок. – Давай считать, что я так решил. А ты – принял к исполнению и расписался.

– Ну ты… чудишь!.. Только мне сейчас не до шуток…

– А я не шучу. Это ты чего-то не понял. Ты должен приостановить передачу дел. Потому что я принял такое решение. Своею властью. Ты прекращаешь слив, изолируешь их от сексотов, посредников и Галиба, закрываешь все источники информации. Короче, переходишь в режим молчания и играешь дурочку. Объяснять не надо?

– Надо! Какого хрена ты лезешь не в свои дела?

– А в чьи? В твои? Твои дела как сажа бела… Ты в свои дела втащил толпу посторонних идиотов, которые роются в них, как моль в ковре. Пора это прекращать. Так что, извини.

– Не много на себя берешь?

– Ровно столько, сколько положено.

– Я, конечно, мог совершать ошибки. Но за Регион, за операцию отвечаю я.

– Ты уверен?

– Конечно. Я пригласил тебя помочь…

– Пригласил – молодец. А что не понял, кого пригласил, – характеризует тебя не с лучшей стороны. Ты наивен как романтический юноша, познакомившийся с прожженной проституткой.

– Объясни…

– Объясняю. Для особо одаренных. За Регион, за операцию, за тебя, за Галиба и всё это хозяйство, за всё чохом отвечаю я. На сей случай я наделен всеми необходимыми полномочиями. А то, что я под тобой с «пушкой» наперевес бегал, и приказы твои, порой не самые мудрые, исполнял – ничего не значит.

Что? Что он сказал? Серега?

– Брось валять…

И вдруг, как колуном по затылку! Так что черепушка надвое!

А если так? Вернее, именно так! И Серега этот не Серега вовсе, не свой в доску пацан, не мелкий киллер, а чужой, не тебе чета, а на голову выше, присланный Ревизор или Куратор. Да хоть кто, хоть как его называй. Не ровня, а вышестоящий… может, на несколько ступеней! Со всеми возможными полномочиями, включая самые непопулярные…

Неужели?! Сергей? Серега?!

– Дошло наконец. До тупого жирафа с длинной шеей?

– Так ты…

– Резидент. Разрешите представиться. Направлен бдить, курировать и нести ответственность. За всё, что происходит в этом богом забытом местечке. Включая тебя и твои милые проказы.

– Ты… Резидент?!

– А что, не похож?

– А я?

– А ты «болван». Не в смысле болван, который без мозгов, с деревяшкой вместо башки, а в оперативном смысле, согласно известному тебе определению. «Болван» – ты. Коим по ходу и являешься. Уж извини. Слишком туго и долго соображаешь.

И все перевернулось.

И встало. С ног на голову!

«Болван». Точно! Классический. По учебнику – завербованная фигура, которая считает себя чем-то значимым, пыжится, что-то такое из себя мнит, привлекая всеобщее внимание, а на самом деле используется «втемную».

Дважды болван! Потому что еще и без кавычек. Так как не сообразил, что поставлен сюда мордочку светить. А Серега – в тени. Всегда в тени. И если что – рубит «болвана» и уходит. Так и оставшись незамеченным. Или рубит и не уходит, а остается. И ему присылают следующего «болвана», который будет считать, что он Резидент, облеченный властью, хотя будет «куклой» на ниточках, за которые станет дергать Сергей.

Так? Но почему? Кто? Как?

– Кто тебя послал сюда?

– Не послал, пригласил. Пригласил – ты. А направил – Куратор. Усек наконец?

Серега весело рассмеялся.

Все-таки он был неубиваемый оптимист. Даже в новой своей должности.

– Что, сомневаешься? Не веришь доброму другу, с которым из одного котелка… Желаешь убедиться? Получить верительные грамоты?

– Желаю!

– Тогда принимай… «У вас продается славянский шкаф…» Шучу-шучу. Сверяй: три семерки, три девятки, ноль. И привет тебе от Петра Петровича.

Черт… Да… Так и есть! Опознавательный код от Куратора. Того самого, который выдернул из «консервов» и послал к «Первому». Код на людей, которым, если они его озвучат, надлежит безоговорочно подчиняться. Вот ему – Сереге подчиняться.

Ай да Серега… А он вовсе не Серега, а черт знает кто. Но зато теперь понятно – зачем.

– Ты с самого начала?

– С самого. Или ты думал, тебя оставят здесь одного без опеки?

– И всё это время…

– Да, всё это время. Я за тобой как нянька за грудничком с памперсами и молочком. Ты считал, что я хожу – под тобой. А на самом деле – ты подо мной. Поза такая – миссионерская. Когда один сверху, а другой снизу. Ручки по швам, ножки в сторону. Я сверху. Ты соответственно…

Серега веселился от души. Весельчаком он был.

– Не плачь, не грусти – это ничего не значит. Сегодня ты снизу, завтра я, послезавтра мы оба в положении мордой в пол на раскорячку, а кто-то сзади пыхтит. Таковы правила игры. Нашей благословенной организации. Или ты забыл?

Нет, не забыл. А забудешь – напомнят! Напомнили… Потому что никогда не знаешь, кто сверху – ты или присланный тебе Курьер, который может быть вовсе не Курьером, а твоим командиром, или командиром над тем командиром, или Ревизором, который должен пощупать тебя на предмет преданности и исполнения… Или Чистильщиком, если Ревизор посчитал, что ты ошибся… Никогда ничего не знаешь!

– Ладно, не дергайся. Мы в одной упряжке и кто коренник, а кто пристяжной – не суть важно. Всё равно вместе скакать. И кнутом если что, будут охаживать обоих. И на живодерню потащат вместе… Так что не бери в голову. Нам еще работать.

Если работать…

Если он не врет. Если уже не знает, что им не работать, потому что он должен своего приятеля завтра или через неделю пустить в распыл. Знает, но не скажет. Не может сказать.

– Ну что? Прожевал? Тогда сглотни.

– Что я должен делать?

– Я уже сказал – не гнать лошадок, осадить, – уже без улыбочек, уже серьезно сказал Сергей. – Ты и так тут немало наворочал.

– Я не про теперь, я вообще.

– Вообще ничего. Без моего приказа ни шагу и дышать через раз. Ты поступаешь в мое полное распоряжение и садишься в «консервы». До конца разбирательства. Спи, ешь, пей, телевизор смотри. Только ручки к рулю не тяни.

– А ты?

– А я бразды приму. Чтобы расширить, углубить и перестроить, как завещал великий Горби! Не бойся – старший товарищ не подведет, старший товарищ справится. За тем и прислан. И лучше – я, чем если бы не я. Для тебя – лучше! Это я тебе точно говорю!

Телевизор… Местный канал на непонятном языке, но с понятными картинками, которые дают пищу для ума, потому что если тебя куда-то занесло, то смотри не «Си-эн-эн», а местные новости и читай вечерние газетки. Ищи информацию, которой не будет в больших СМИ.

Что там показывают? Какой-то труп. Ну, трупами здесь никого не удивить. Это проза. Смерти.

Что еще? Толпы молящихся в белых одеждах. Все на коленках. Красиво. Впечатляет. Умиляет.

Дальше… Какая-то дорога. Зеваки. Мост. Сбитое, проломленное ограждение. А там, на дне микроавтобус вверх тормашками. ДТП. С местным колоритом, потому что здесь никто не соблюдает, не уступает и не пристегивается. Привыкли на верблюдах.

Микроавтобус всмятку. Просто как под пресс угодил. Живых, конечно, нет. Зато есть трупы. Вон они, сложены рядком на обочине…

Ничего интересного. Можно пролистнуть… Панорама по лицам…

Стоп! Что такое? Кто?!

Знакомое лицо. Очень! Только позавчера! Это же один из… Из «коллег». Точно! Его лицо, его шевелюру с местными не перепутать!

Он! А другие? Черт. Сменился кадр. Какие-то люди в куфиях… Как же так? Случайность?. И где тогда остальные? Надо уточнить… Узнать. Через сексотов, которые имеют родичей в полиции. Эти, если не бесплатно, всё что угодно узнают за пару дней. А если раньше? Кто может раньше? Кто-то может. Черт! Кажется ясно, кто может! Он знает. Точно знает!

– Привет! Чего искал, зачем нашел?

– Вопрос у меня. Один.

– Если один, валяй. Если два – некогда.

– Это… ты?

– Что я?

– Микроавтобус на мосту?

Пауза… Улыбка… Пожатие плеч.

– Зачем тебе это?

– Из любопытства. Не праздного.

– Можешь считать как угодно. Отпираться не буду. Но и признаваться тоже. Может быть, я, а может быть, они сами по собственной тупости. Ехали неосторожно, в пьяном виде, с превышением, не соблюдая правила. В том числе правила приличия. И правила конспирации. За что и поплатились. Нельзя так в чужой стране – как у себя дома. Надо – как не дома!

– Ну ты… змей.