До тебя… Кистяева Марина

Он думал, начнет вырываться. Или снова скажет какую-то дерзость. Но её бледность подействовала на него отрезвляюще. Он на самом деле перегибает палку. Девочка находится в состоянии сильного стресса. Допустим, он продолжает ей во многом не верить, человеческую сущность не изменить. Лживость и корысть возьмут вверх в любом случае. Сейчас же он наблюдает «откат», защитную реакцию. По каким-то, только ей понятным и ведомым причинам она не желает идти с ним на контакт. В данной ситуации именно ему стоит проявить благоразумие. Не будет же он воевать с больной девочкой?

– Пошли.

Комментировать её тапки он не стал. Хочет ехать в них – пусть.

Персонал клиники ничего не сказал, как и Артем, у которого нервно дернулся мускул на щеке, когда он увидел жену начальника в больничных тапочках.

– Анастасия Сергеевна, добрый день. Очень рад, что вас выписали. Надеюсь, самочувствие у вас отличное.

Настя в нерешительности замерла перед водителем. Потом осторожно, не делая резких движений, обернулась и посмотрела на Зареченского, который обходил автомобиль, чтобы занять своё место. Поймав растерянный взгляд жены, он задержался.

– Настя, это Артем. Мой водитель. У тебя свой. Вадим.

Девушка медленно кивнула и заставила себя улыбнуться, как-то смущенно пожав плечами.

– Привет, Артем. Спасибо за теплые слова. Только я вас не помню.

«Вас».

Настя никогда не обращалась к подчиненным на «вы». Только «ты». Михаил повел бровями и махнул рукой Артему. Мол, не обращай внимания. Тот быстро открыл дверь, помог Насте сесть в машину, после чего вернулся за руль.

Как только Зареченский с Настей оказались в замкнутом пространстве автомобиля, мужчина невольно вспомнил, что несколько дней назад они также ехали и ругались. Дежавю, от этого не уйдешь.

Ему невольно бросилась в глаза зажатость Насти. Она старалась максимально от него отгородиться, даже не смотрела в его сторону.

– Поговорить не хочешь? – лениво отозвался он, откидываясь на спинку и вытягивая ноги.

Некоторое время Настя молчала, не глядя на него.

– Хочу.

– Что же тогда не задаешь вопросы? Не идешь на контакт? И возьми подушку, с ней удобнее.

Он и сам не понял, как утром закинул подушку в машину. Просто выходил из дома и внезапно вспомнил, что в машине Насти имелась такая. Увеличившийся живот давал знать, нагрузки на организм усилились.

В первое мгновение подумал, что откажется. Но нет, взяла.

Настя подложила под спину и негромко сказала:

– Спасибо, – а потом добавила: – Ты предлагаешь поговорить… Наверное, это правильно. Не наверное, а точно правильно. У меня много вопросов… Очень. Сам понимаешь, когда человек не помнит… – и снова оборвала себя, бессознательно положив одну ладонь на живот, а второй, накрыв первую. – Почему ты меня ненавидишь? Мы же муж и жена, а ты меня ненавидишь.

Зареченский не ожидал подобного вопроса. Он ему не понравился, однозначно.

– Я тебя не ненавижу. С чего ты взяла?

– Твой взгляд… Когда ты пьяный приходил ко мне ночью… Так смотрят люди, которые ненавидят… У нас с тобой разлад? В отношениях? Я изменила тебе или… что?

Каждое её слово, произнесенное тихим, нервным голосом, действовало на Михаила неоднозначно. А новая Настя оказалась наблюдательной.

– И сейчас. Нет в тебе теплоты, Миша. И… – он заметил, как она нервно сжала ладони. – Ты ни разу меня не попытался поцеловать. А это о многом говорит. Наверное…

Вот, оказывается, какие мысли копошились в хорошенькой белокурой головке его стервочки-жены. Более, чем похвально. И очень по-женски. Вместо того, чтобы напрямую поинтересоваться, сначала сделать выводы, укорениться в них и лишь потом попытаться выяснить правду.

Как только они оказались в машине, обоняния Михаила коснулся новый запах. Настя всегда пользовалась брендовыми духами, постоянно их меняя, и сетовала, что никак не может определиться. Сегодня ей нравился свежий запах, завтра с горчинкой, послезавтра цитрусовый. Михаила, особенно в последнее время, её привычка менять духи начала раздражать. Он и сам не мог объяснить, почему. Непостоянство проявляется в мелочах – истина, которую он усвоил достаточно рано.

Сейчас же от Насти не чувствовалось духов. Легкий запах медикаментов и ещё какой-то, едва уловимый, чуть щекотавший его ноздри. Приятный.

Прежде чем ответить, Михаил нажал на кнопку и опустил панель. Он доверял Артему, но есть вещи, которые не для ушей посторонних. Артем и так старательно делал вид, что его не интересует разговор жены и босса. Слишком пристально смотрел на дорогу и не смотрел в зеркала заднего вида.

Когда панель опустилась, Михаил развернулся к Насте и чуть подался вперед, сокращая между ними расстояние. На его лице застыла хищная улыбка.

– Милая, если тебя смущает отсутствие близости между нами, я могу тебя разложить прямо здесь и сейчас. Врачи трахаться нам не запретили. Так что ты скажешь?

Глава 8

И за ним она замужем?

От него ждет ребенка?

Бред.

Или… правда жизни?

Как Настя не удержалась и не заехала ему по наглой, самоуверенной физиономии – вопрос.

Не драться же с ним, правда. К тому же, она не сомневалась – он не ответит ей в обратку лишь потому, что она беременна. А вот разложит – запросто.

Внутри всё скрутилось тугим узлом, и захотелось выть от отчаяния. Она все дни, что находилась в клинике – несомненно, очень дорогой – только и делала, что сдерживалась. Врачи хлопотали вокруг неё, выполняя любую прихоть, обеспечивали максимальный комфорт. И чем больше они хлопотали, тем муторнее становилось Анастасии.

Значит, её муж богатый и влиятельный.

А она… кто она?

Задавать подобный вопрос ему у неё не поворачивался язык. От его взгляда бросало в холодный пот. Ни о какой нежности и доверительных отношениях не могло идти и речи. Насте было бы спокойнее, если бы он и вовсе не приходил.

И всё-таки… муж.

Машина с личным водителем только подтвердили её худшие опасения.

Богатый и влиятельный.

Ненавидящий её.

Тут впору впадать в отчаяние.

На глаза навернулись слезы, от которых стало стыдно и больно вдвойне. Чтобы не расплакаться, Настя отвернулась к окну, оставив его провокацию без должного ответа.

– Мы поженились по залету?

Ей нужна была хоть какая-то информация. Самая крохотная.

– Нет.

Его голос походил на лезвие. Опасное, смертельно ранящее, и Настя не знала, куда от него скрыться. Пришлось снова протяжно выдохнуть, чтобы не скатиться до элементарной истерики, которая вот-вот грозилась начаться. Гормоны бунтуют, да и общее моральное состояние оставляет желать лучшего.

– Тогда почему?

– Потому что понравились друг другу и решили, что сможем создать счастливую семью.

Настя не удержалась и снова посмотрела на него.

Зареченский не сменил позы – всё так же пристально смотрел на неё, и его глаза не предвещали ничего хорошего.

– Я тебе не верю.

– Надо же… как интересно… И на каком конкретном пункте ты мне не веришь?

Он, сволочь, забавлялся и не скрывал иронии.

– Я не верю, что ты мог мне понравиться.

Насте стоило сказать эту фразу лишь ради того, чтобы увидеть, как самодовольная ухмылка сходит с лица Зареченского. И лишь секундой позже она поняла, что зря ляпнула, что зря вступила с ним в негласную войну.

У неё не было шанса. Ни одного.

Он действовал молниеносно. Увидев его у себя в палате и исподтишка рассматривая, Настя отметила его отличную физическую форму. Широкие плечи, полное отсутствие намёка на полноту. Сейчас же ей предстояло воочию убедиться в его физической мощи.

Он сжал её за плечи, оказавшись рядом. Она даже не заметила, как он переместился. Не успела должным образом и отреагировать на его захват, который, как оказался, был только началом. Удерживая её плечи одной рукой, второй он обхватил затылок, растопырив пальцы, тем самым основательно зафиксировав его, чтобы она и думать не смела вырваться. Настя пискнуть даже не успела, как суховатые мужские губы обрушились на неё.

Он целовал, наказывая. Она задела его мужское самолюбие, и он решил восстановить справедливость в своем лице. Его губы действовали опытно, он прикасался к ней, имея полное право. Захватил и сразу же атаковал, пытаясь раздвинуть губы и проникнуть внутрь. Настя, шокированная столь стремительным, беспощадным напором, попыталась как-то справиться, сохранить лицо, но очень скоро поняла, что все её потуги бесполезны. Зареченский знал, что делал.

Его губы мяли и ласкали. Пальцы удерживали крепко, а мощное тело, если бы Настин живот не выпирал и не встал нерушимой преградой между ними, навалилось бы на неё, вмяло в сиденье, а то и подмяло под себя. Настя, задыхаясь и чувствуя, что не в состоянии выдержать яростный напор мужчины, отчаянно замычала и уперлась руками ему в грудь. Каменная. Одни мышцы. Ассоциация с горой – никак иначе.

И тоже бесполезно. Кажется, он даже не заметил её сопротивления, добравшись до сладкого – его губам всё же удалось разжать её, и чужой язык вторгся ей в рот. Властно и с нажимом, давая понять, что, если не последует полной капитуляции, он перейдет к ещё более откровенным ласкам.

Только что подразумевает полная капитуляция?

Между тем его рука, что ранее удерживала плечо, скользнула к груди и ощутимо сжала, а в бедро недвусмысленно уперся эрегированный член.

Зареченский оторвался от её губ, заскользил вниз, по шее, и тогда Настя зло выпалила:

– Будешь насиловать беременную?

* * *

У него сорвало крышу. Иначе и не скажешь. Такое было впервые.

Если бы его спросили, что произошло, Михаил не смог бы ответить. Он полностью контролировал себя во время разговора с Настей. Даже в какой-то момент мелькнула мысль, что он ведет себя, как сволочь. Девочка реально потеряна, на глазах будто бы слезы блестят. К такой Насте Михаил не был готов. Абсолютно.

Зная лживую натуру супруги, он держал дистанцию. Даже амнезия не меняет людскую сущность. Если ты по жизни сука, то в тебе рано или поздно заговорят инстинкты. Повадки никуда не денутся. Алчность рано или поздно покажет свою гнилую пасть.

Но беспомощность во взгляде сработала безотказно. Захотелось себя одернуть, утихомирить темную сторону сущности, которая есть в каждом человеке и которая имеет свойство не вовремя активизироваться, как в данном случае случилось с ним.

Всё испортила её дерзость. Значит, не так уж она беззащитна, как пытается казаться. Зубки и коготки выпускает отлично.

И Михаил решил её приструнить. Ах, девочке захотелось нежности и ласки? Поцелуев? О, отлично, он тоже изголодался. Секса давно не было. На сторону, каким бы циничным гадом он ни был, не ходил. Даже сейчас, при полном крахе семейной жизни.

Михаил и сам не понял, как набросился на Настю. Никакого сексуального контакта он не планировал. Он вообще не собирался больше к ней прикасаться. Никакого секса, никаких поблажек. Развод и отступные. Точка.

А тут что-то нашло.

Как оказалось, это было только начало.

Стоило ему прикоснуться к её губам, жадно втянуть не приправленный дорогим парфюмом запах её кожи, как его прострелило желание настолько сильное, что боль в паху отозвалась во всем теле. Ничего подобного Михаил не ожидал. Более того, ничего подобного он никогда в жизни не испытывал. Сколько у него было женщин? Много. Сколько раз он брал Настю? Много.

А тут…

Его тело скрутила нестерпимая жажда, точно его окунули в лаву, а потом облили жидким азотом. Каждая клеточка отозвалась на рядом находящееся мягкое женское тело, что округлилось и стало ещё более сексуальным за время беременности. Налитые груди, пополневшие бедра, к которым хотелось прикасаться снова и снова. Губы, дурманящие, не податливые, сейчас упрямо сжатые.

Михаил никогда не брал женщин силой. Рожденный в богатый семье, он априори был привлекателен для противоположного пола. Сама мысль о насилии над тем, что слабее тебя и не сможет оказать должного сопротивления, вызывала в нем отвращение. Нет, когда по согласию, во время игры – почему бы и нет? Иногда хотелось взять партнершу пожестче, показать власть мужчины над женщиной. Подчинить самку, в конце концов. Заставить адреналин хлестаться и биться внутри тела. Это нормально. Настя, кстати, была не против пожестче.

– Всё, что ты захочешь, – шептала она. – Всё, как ты захочешь.

Слыша её шепот, он таял. Да и какой молодой мужчина не будет рад, чтобы любовница – к тому же, «потерявшая» с ним девственность – готова исполнять его желания и идти на эксперименты. Он нагибал её, как ему надо и когда надо. В чем, в чем, а в сексе Настя его устраивала полностью.

И опять же не было такого, что нахлынуло на него сейчас. Когда возбуждение граничило с острой потребностью начхать на все прежние принципы, поступиться ими. В висках застучало с отчаянной силой. Захотелось ещё плотнее прижаться к миниатюрному телу Насти, втянуть в себя её дурманящий запах, пропустить сквозь пальцы блондинистые шелковистые волосы.

Она сопротивлялась. Он это чувствовал. Да и понятное дело – отношения с потерей памяти только обострились, достигли апогея. Он не намеревался прощать, забывать и принимать. Она же вела себя и вовсе странно. Но сейчас её странности Зареченскому были побоку.

Его интересовало только одно – собственное желание.

Она упиралась, пытаясь отодвинуть его от себя. Он наседал. Если бы не животик, он давно бы опрокинул её на сиденье и преодолел сопротивление. Возможно ли, чтобы Настя снова с ним играла? Михаил не знал.

Он глухо застонал, на секунду оторвавшись от её губ, и услышал вопрос про изнасилование.

Чертова лгунья!

Его сердце гулко билось в груди, гоняя кровь сильнее, раскачивая его инстинкты, как маятник.

Впервые в жизни Зареченский находился на грани того, чтобы взять женщину силой! И кого, мать вашу? Жену!

Тяжело дыша, он оторвался от неё, но не спешил отодвигаться. Михаила внутренне колотило даже от малейшего соприкосновения с её телом. И лишать себя её тепла он не собирался. Эгоистично? Плевать. Она заслужила.

– Насилие между мужем и женой… Что-то новое.

Настя так же тяжело дышала. Её ладони активнее пытались отодвинуть его от себя. Не получалось. Тогда она решила действовать иначе – заерзала, желая смызгнуть на край сиденья. А вот делать лишних движений не стоило – опасно, пожар в штанах только усиливался, давление в члене тоже.

– Отодвинься от меня. Или… или…

Она отчаянно пыталась сохранить спокойствие, опять же без истерик, без слез. Её упрямству и самообладанию можно было позавидовать.

В отличие от него, когда Михаил готов был сорваться.

– Или что, маленькая?

У него перед глазами до сих пор стояло кровавое марево похоти.

– Я закричу. Или открою дверь. Или…

Она не договорила, видимо, осознав, насколько нелепо и жалко звучат её угрозы.

Но, как ни странно, они подействовали на Михаила отрезвляюще.

Он титаническим усилием воли заставил себя вернуться на своё место. Но и оторваться от Насти оказалось куда сложнее. Он вытянул руку поверх сиденья, создав иллюзию, что он её обнимает. Этакий намёк, что в любую секунду он снова окажется рядом, снова прижмет её к себе.

Настя, хмурясь, бросила в его сторону настораживающий взгляд.

– Видимо, у нас с тобой очень «теплые» отношения, да?

– У нас они с тобой… интересные.

Михаил не понимал, что с ним. Откуда взялась веселость в голосе? Некая игривость? Что произошло с ним за какие-то жалкие пять минут, что они находились вместе в машине?

– Вижу, что интересные.

Настя отвернулась к окну, прикусив нижнюю губу.

А Михаил, чувствуя себя полным дураком, уставился на её профиль. Настя осунулась, под глазами темные круги да и многие ссадины на лице не поджили. Михаил только сейчас обратил внимание, что синяки и ссадины Настя ничем не замазала: ни тональным кремом, ни пудрой. Черт! Она даже не накрасилась. Странно. Очень странно. У Насти была фишка – она даже из ванной и спальни не выходила, пока не накрасится. А уж тональник… Святое святых.

Был случай, когда они, отправившись в медовый месяц, потеряли косметичку. Что было! Настя обнаружила пропажу в самолете. И сразу же в аэропорту кинулась закупаться. Михаил ещё подтрунивал над ней, а она деланно обижалась.

– Хочу быть для тебя красивой.

– Ты и так красивая.

– Хочу быть ещё лучше.

А что изменилось сейчас? После происшествия в подземке? Неужели из-за потери памяти она не захотела привести себя в «надлежащий» вид? Это её слова, не его.

– На данный момент мы находимся в ссоре, – слова сорвались с губ Михаила прежде, чем он успел их проанализировать.

– Угу. И поэтому, когда со мной случилось несчастье, ты по-прежнему был холоден и отстранен. А я… – она замолчала, шумно сглотнув, охватила плечи руками. – Это какая же должна между нами быть ссора, чтобы вот так… Я застала тебя с любовницей?

Женщины! Вот теперь он узнавал их логику.

– Нет. Я узнал, что ты вышла за меня по расчёту.

Ему хотелось посмотреть на её реакцию. Увидеть глаза. Психотерапевты не одобрили бы его поведение, сказали бы, что он слишком категоричен, и ей необходимо время, чтобы адаптироваться, что ни в коем случае нельзя и дальше травмировать её психику. Он был другого мнения. Настя не глупая, в этом он успел убедиться и не раз. Как в прошлом, так и сейчас. Подмечает всё, даже то, что и не требовалось. Почему, зачем ходить вокруг да около?

Его слова не могли остаться без реакции.

Как Зареченский и ожидал, Настя медленно повернула голову в его сторону и выдохнула:

– По расчету?

– Совершенно верно. А последние дни ты пыталась меня убедить, что любишь и развода не хочешь.

– Развода?..

– Да. Мы как раз обсуждали с тобой условия расторжения брака.

Глаза Насти с каждым его словом расширялись. Ему даже на мгновение стало жалко девчонку.

Может, правда, перегибает?

Она, снова отвернувшись, сказала:

– Теперь мне многое становится понятным… Хотя… Нет, всё равно ничего непонятно. По расчету… Зачем?

– Ты меня спрашиваешь?

– Это был риторический вопрос.

Она сцепила руки в замок, положив их на живот.

Чтобы сразу же охнуть:

– Пошевелился… Ребенок пошевелился!

Настя резко повернулась к нему, и у Михаила перехватило дыхание.

Он видел Настю разной. Сексуальной, притягательной, красивой.

Но никогда такой – с сияющими, увлажняющимися глазами. С тем нереально притягательным блеском в глазах, который встречается только у беременных счастливых девушек.

Глава 9

Этот особняк её дом?!

Стоп.

Не её. Её мужа. Зареченского.

Анастасия протяжно выдохнула и мысленно над собой усмехнулась. Только бы не родить раньше срока из-за всех передряг, что на неё навалились.

Сколько тут комнат? Тридцать? Сорок?

Господи…

Настя старалась держаться из последних сил. Полученная от Михаила информация не внушала оптимизма. Мало того, что она вышла замуж за него по расчету, так он готов с ней развестись, и она якобы не против.

Или против?

Голова шла кругом.

Но спрашивать что-либо у Зареченского она сегодня больше не будет. Не в состоянии.

– Тебя проводят в спальню.

– Спасибо.

– Это Ирина Васильевна, наша домработница.

Из большой, светлой комнаты вышла миниатюрная женщина лет пятидесяти, в серых брюках и таком же летнем пиджаке. Насте почему-то сразу же подумалось, что это униформа. Позже она поймет, что оказалась права.

– Анастасия Сергеевна, рада вашему возвращению. И тому, что с вами и малышом всё в порядке.

– Спасибо большое, Ирина Васильевна.

Настя сердечно улыбнулась в ответ.

Зато реакция домработницы была странной. Женщина застыла, стушевалась и перевела взгляд на Михаила. Тот же, зараза, усмехнулся и демонстративно медленно скрестил руки на груди, отчего мышцы на плечах заиграли, невольно приковав взгляд Насти к ним.

– Ты можешь по всем вопросам обращаться к ней. Думаю, в ближайшие дни помощь Ирины Васильевны будет неоценима.

Так и оказалось.

Настя чувствовала себя потерянным котенком в этом чужом и абсолютно холодном особняке. В тот первый день, когда Зареченский привез её, домработница стала её гидом. Провела по дому, показывая, где и что.

– Это ваша спальня.

Большая, едва не ляпнула Настя, но вовремя прикусила язычок. Ей и так постоянно казалось, что Ирина Васильевна сдерживается, чтобы не задать какой-то вопрос. Смотрит на неё из-под опущенных ресниц. Настя держалась до последнего. Умом она понимала, что сейчас для знакомых представляет собой забавную зверюшку, все её рассматривают. А как же – интересно. И от этого интереса хотелось выть.

Спальня оказалась общей, что немало расстроило Настю. Огромная кровать стояла посредине комнаты. Не огромная, гигантская. Явно не двуспальная. Настоящий траходром. От странного слова, всплывшего в памяти, девушка хмыкнула. Наверняка Зареченский скривит свои четко очерченные губы, услышав от неё подобную ремарку. Аристократ чертов.

Не менее огромной была и гардеробная. Увидев количество мужской и женской одежды, а так же обуви, Настя поморщилась. У Зареченского костюмы да рубашки с брюками, а у неё… Мама дорогая, куда ей столько одежды?

Ответ пришёл сам – носить.

Предстоящей ночи Настя ждала с нарастающей тревогой. И как себя поведет Михаил? Потребует от неё исполнения супружеского долга? С него станет. Настя хорошо помнила его возбуждение в машине. Если бы она позволила, он бы пошёл дальше.

Хуже всего то, что, находясь дома, Настя начала анализировать те ощущения, что испытала в больнице при виде Михаила и ту информацию, от которой становилось тоскливо.

Да, Михаил произвел на неё неоднозначное впечатление. А почему? Пришел пьяным, раз. И взгляд, полный ненависти, или, вероятнее всего, неприязни, граничащей с обидой – два. Ввиду того, что Настя узнала о себе, она его могла понять. Вот честно. Если она такая дрянь расчетливая, то, что можно ожидать от мужика?

Тут впору было смеяться сквозь слезы. Потому что как раз расчетливой дрянью Настя себя не чувствовала. Ладно, с этим она разберется потом. Её больше заботило поведение Михаила.

Красивый ведь мужчина…

Почему она вышла за него по расчету, а не по любви? Неужели он не смог её покорить?

Странно. Очень странно.

При воспоминании о поцелуе грудь наливалась тяжестью, а внизу живота появлялось странное томление, что вразрез шло с её мыслями. Получается, её тело, в отличие от неё, прекрасно помнило их сексуальную жизнь и требовало продолжения.

А что она сама?..

Насте повезло – Михаил не пришёл спать в супружескую кровать. Как выяснилось к обеду, уснул в кабинете. Утром лишь зашел, переоделся, даже не обмолвился с ней и парой слов. Она и рада стараться, притворилась, что спит.

Последующие дни не внесли ясности в сумбур, что основательно укоренился у неё в голове.

Настя поговорила с родственниками. Разговор оставил на душе гадкое ощущение. Мало того, что их фактически не интересовала её амнезия. Они даже о ней не спросили, толком ничего ей о ней же не рассказали. Их больше волновал вопрос: сможет ли она им одолжить денег.

– У меня нет денег.

Настя сидела в кресле, прикрыв глаза, а по щеке текла одинокая слеза.

– А карточки? Карточки-то, Настенька… Глянь, а?..

– Я не помню пин-кода.

На этом разговор она оборвала.

Что дальше?

С подругами, которые у неё наверняка имелись, так же она пока воздержалась от встречи. Мало ли что ей те наговорят. Не стоит.

Оставался Михаил.

Но как к нему подойти?

Возвращался он поздно. Когда Настя поняла, что пересечься с ним вечером нереально, то стала спускаться к завтраку, который ограничивался дежурными фразами, от которых хотелось выть. Ну, или запустить в Зареченского чашкой, чтобы он перестал делать вид, что она у него в гостях.

Неужели его снова не интересует собственная жена? Тогда какого хрена он на неё набросился в машине?

Ладно. Холодные отношения она допускала. А ребенок? Что с его ребенком?

Так Настя промаялась четыре дня. Извелась вся и решила действовать. Сколько можно и дальше пребывать в неведении?

Она уже знала, что по возвращению поздно вечером Михаил идет на кухню ужинать. Ирина Васильевна ему всегда оставляла ужин в баранчике, оставалось только разогреть в микроволновке.

Что ж, сегодня мужа будет ожидать сюрприз.

Настя не прогадала. Она удобно устроилась в кресле гостиной, укрылась пледом и принялась ждать.

Михаил появился в начале двенадцатого. Выглядел уставшим. Сразу же бросились в глаза глубокие морщины на лице. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, галстук в руке, что держала сумку с документами, пиджак перекинут через плечо.

На мгновение Насте его стало жалко. Получается, он много работает, а те, кто много и упорно трудился, вызывали у неё уважение.

Увидев дожидающуюся Настю, Михаил нахмурился.

Страницы: «« 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

Пронзительно реалистичный роман о четырех подругах с первых страниц погружает читателя в борьбу: кто...
Молли:Вы думаете, что знаете меня. Престижный университет, трастовый фонд. Жизнерадостная и неутомим...
Новеллы о ведьмаке Геральте из Ривии, его друзьях и недругах, о смертельно опасной его «работе» по и...
В основу продолжения масштабной «Нерассказанной истории США», написанной знаменитым голливудским реж...
Нью-Йорк потрясает череда жестоких убийств, отмеченных одинаковым почерком. Пресса утверждает, что у...
Один из лучших, самых глубоких и страстных романов Курта Воннегута – роман, неожиданно для него прос...