Робин Гуд Дюма Александр

"Да, — повторил слово в слово второй монах, — мы даже не хотим тратить время на такого недоумка, как вы".

"Бога ради, добрые братья, подайте всего несколько пенсов, чтобы не дать мне умереть с голоду!"

"Да если бы даже я и хотел подать вам милостыню, попрошайка упрямый, я все равно не мог бы этого сделать, у нас нет ни пенни".

"А с виду, братья мои, не скажешь, что у вас денег нет: кони под вами добрые, одеты вы хорошо, и лица у вас сытые и счастливые".

"Еще несколько часов назад у нас были деньги, но нас ограбили разбойники".

"И не оставили нам ни пенни", — добавил второй монах, видимо считавший своим долгом как эхо повторять слова начальствующего брата.

"Сдается мне, — сказал Робин, — что вы оба совершенно нагло лжете".

"Ты нас обвиняешь во лжи, презренный негодяй!" — воскликнул монах.

"Да, во-первых, вас никто не грабил, потому что в старом Шервудском лесу нет грабителей, а во-вторых, вы лжете мне, утверждая, что вы без денег. Я ненавижу ложь и хочу знать правду. Потому вам покажется естественным, что я сам хочу убедиться в вашей лживости".

Произнеся эти полные угрозы слова, Робин отпустил поводья лошадей и схватился за мешок, подвешенный к седлу первого монаха. Монах испугался, пришпорил лошадь и пустился галопом; второй последовал за ним. Но Робин, как вам известно, бегает быстрее оленя; он догнал монахов и выбил их из седла.

"Добрый нищий, пощадите нас, — запричитал толстый монах, — пожалейте ваших братьев; я уверяю вас, нет у нас ни денег, ни еды, нечего нам вам дать, и совершенно неразумно ждать от нас сейчас помощи!"

"Нет у нас ничего, добрый нищий, — как эхо повторил второй; этот был худ, и от страха побледнел как мертвец. — Мы не можем дать то, чего у нас нет".

"Ну что же, отцы мои, — сказал Робин, — мне хочется верить в очевидную искренность ваших слов. А еще я хочу указать вам средство, как можно раздобыть немного денег. Мы сейчас преклоним колени все трое и попросим Пресвятую Деву прийти нам на помощь. Наша Владычица Небесная никогда меня в нужде не покидала и сейчас, думаю, не оставит своей милостью. Когда вы появились на дороге, я как раз молился и, думая, что это Небо мне вас послало, обратился к вам с моей нижайшей просьбой. Ваш отказ меня в отчаяние не привел, просто я понял, что вы не посланцы божественного Провидения, вот и все; но вы люди благочестивые или должны таковыми быть; мы сейчас будем молиться, и наши голоса вместе скорее донесут нашу просьбу до Господа".

Монахи отказались опуститься на колени, и, чтобы заставить их подчиниться, Робину пришлось пригрозить им, что он обшарит их карманы.

— Как, — прервал рассказчика Красный Уилл, — они все трое опустились на колени, чтобы просить Небо послать им денег?

— Да, — ответил Джон, — и стали, по приказу Робина, громко и внятно молиться.

— Забавная, должно быть, была картина, — заметил Уилл.

— Очень забавная. Робин сумел сохранить серьезный вид и слушал молитву монахов: "Пресвятая Дева, — говорили они, — пошли нам денег, чтобы избавить нас от опасности". Не стоит и говорить, что деньги не появлялись. Голоса монахов звучали все печальней и жалобней; Робин Гуд уже не мог сохранять спокойствие при виде этого странного зрелища и весело расхохотался.

Монахи, услышав этот неуемный смех, приободрились и хотели было подняться с колен, но Робин поднял палку и спросил:

"Получили деньги?"

"Нет, — ответили они, — нет".

"Тогда продолжайте молиться".

Монахи выдержали эту пытку еще час, а потом дошли до того, что стали в отчаянии ломать себе руки, вырывать клочья волос с головы и рыдать от бешенства. Они изнемогали от усталости и унижения, но продолжали утверждать, что денег у них нет. "Святая Дева никогда не покидала меня, — говорил им в качестве утешения Робин, — и, хотя пока у меня нет доказательств, что она нас услышала, они не замедлят явиться. Так не отчаивайтесь, братья мои, напротив, молитесь еще усерднее". Монахи запричитали так, что Робину надоело их слушать. "Ну теперь, дорогие братья, посмотрим, сколько денег послало вам Небо".

"Ни пенни!" — воскликнул толстяк.

"Ни пенни? — переспросил Робин. — Как это? Дорогие братья, можете ли вы быть совершенно уверены, что у меня нет денег, хотя я и утверждал, что карманы мои пусты?"

"Нет, — ответил один из монахов, — мы не можем быть в этом уверены".

"А ведь есть способ в этом удостовериться".

"Какой?" — спросил толстый монах.

"Самый простой, — отметил Робин, — нужно меня обыскать. Но, поскольку вам не важно, есть у меня деньги или их у меня нет, и интересно это лишь мне, я позволю себе заглянуть в ваши карманы".

"Мы не переживем такого оскорбления!" — в один голос завопили монахи.

"Какое же тут оскорбление, братья мои? Я просто желаю доказать вам, что Небо вняло моим молитвам и помогло мне вашими благочестивыми руками".

"Но у нас ничего нет!"

"Вот в этом я и хочу убедиться. Какая бы сумма вам обоим ни перепала, мы ее разделим пополам — одну половину мне, а другую вам. Поищите сами хорошенько, прошу вас, и скажите, сколько у вас есть".

Монахи повиновались, каждый пошарил у себя в кармане и ничего оттуда не вынул.

"Я вижу, братья мои, — сказал Робин Гуд, — что вы хотите доставить мне удовольствие вас обыскать. Ну что же? Пусть будет по-вашему".

Монахи отчаянно возражали, но Робин с таким серьезным видом пригрозил им отколотить их своей страшной палкой, что они согласились на тщательный обыск.

Через несколько минут, поискав хорошенько, Робин Гуд уже держал в руках пятьсот золотых.

В отчаянии оттого, что он потерял свои деньги, толстый монах с беспокойством спросил:

"А разве мы эти деньги не поделим между нами?"

"А вы разве думаете, что Небо послало их вам с тех пор, как мы вместе? — ответил строго Робин, но монахи промолчали. — Вы солгали, и у вас в карманах были деньги, отобранные у честных людей; вы отказали в милостыне человеку, который сказал вам, что он умирает с голоду, и вы оба считаете, что такое поведение достойно христианина? И все же я прощаю вас, и в какой-то мере выполню свое обещание. Вот, я даю каждому из вас по пятьдесят золотых. Идите, и если встретите на дороге бедняка, просящего милостыню, помните, что Робин Гуд оставил вам возможность прийти ему на помощь".

Услышав это имя, монахи вздрогнули и испуганно посмотрели на нашего друга.

Не обращая ни малейшего внимания на их растерянный вид, Робин помахал им рукой и скрылся в лесу.

Не успел стихнуть шум его шагов, как монахи вскочили на лошадей и умчались, ни разу не оглянувшись.

— Здорово же Робин сумел переодеться, раз монахи его не узнали, — заметил Мач.

— Робин вообще в этом очень ловок, а впрочем, вы сами могли в этом убедиться, когда он переоделся старухой. Я могу порассказать вам о сотне его проделок, когда он так переоделся, что его до самого конца не узнавали; вот, к примеру, с шерифом Ноттингема он сыграл прекрасную шутку.

— Да, шутка была превосходная, — подтвердил Мач, — и о ней долго говорили, и все смеялись над шерифом и восхищались Робином.

— А что это за история? — спросил Уильям. — Я никогда о ней ничего не слышал.

— Как? Вы не знаете о том, как Робин переоделся мясником?

— Нет, расскажите-ка, Маленький Джон.

— Охотно. Года четыре тому назад в графстве Ноттингем стал остро ощущаться недостаток мяса; мясники так подняли на него цены, что только богатым оно было по карману. Робин Гуд, которому все новости всегда становятся сразу известны, узнал об этом и решил помочь несчастным и страждущим. Однажды в базарный день он устроил засаду на дороге, по которой через Шервудский лес гнал скот один скототорговец, поставлявший его более чем кто-либо еще в город Ноттингем. Вскоре торговец появился; он восседал на чистокровной лошади и гнал перед собой огромное стадо крупного рогатого скота. Робин купил у него все: стадо, кобылу, одежду и его молчание в придачу, а в обеспечение последней из этих сделок поручил его нашим заботам, пока он сам не вернется в лес.

Робин собирался продать мясо очень дешево, но ему подумалось, что если он не заручится чьим-нибудь покровительством, например шерифа, то мясники могут сговориться и свести на нет все его добрые намерения по отношению к бедным.

Шериф держал большой постоялый двор, где останавливались все торговцы округи, когда они наезжали в Ноттингем. Робин это знал и, чтобы избежать столкновения с собратьями по ремеслу, отвел свое стадо на рыночную площадь, выбрал самого жирного бычка и повел на постоялый двор шерифа.

Тот как раз стоял на пороге, и бычок, которого привел Робин, ему чрезвычайно понравился. Наш друг, в восторге от этого пусть и небескорыстного приема, сказал шерифу, что у него лучшее стадо из всех, какие сюда пригнали, и что он будет счастлив, если шериф согласится принять от него в подарок этого бычка.

Шериф для виду запротестовал против такого щедрого дара.

"Сэр шериф, — сказал тогда Робин, — я незнаком со здешними обычаями, не знаю своих собратьев по ремеслу и боюсь, что они станут искать повод для ссоры со мной. Так что прошу вас оказать мне покровительство, а я уж в долгу перед вами не останусь".

Шериф тут же поклялся (в эту минуту его признательность соответствовала упитанности бычка), что повесит наглеца, который осмелится побеспокоить нашего друга, и добавил, что Робин — любезный малый и к тому же самый красивый из всех, кто когда-либо торговал мясом.

Успокоившись на этот счет, Робин вернулся на рыночную площадь. Когда торговля началась, целая толпа бедняков стала прицениваться к мясу, но, к несчастью для их тощих кошельков, цена по-прежнему держалась очень высоко.

Когда Робин увидел, что цены установились, он стал продавать на один пенс столько, за сколько другие просили по три.

Весть об этой удивительной дешевизне мгновенно облетела весь город, и со всех сторон понабежали бедняки. И Робин на пенс давал им столько мяса, сколько другие торговцы на пять. Скоро весь рынок загудел, что Робин продает только беднякам. Все о нем говорили только хорошее, а его собратья по ремеслу, отнюдь не склонные следовать его примеру, решили, что он мот, который в приступе безумной щедрости расточает свое состояние. Утвердившись в этом мнении, мясники стали посылать к нему людей, которым сами они ничего не хотели продавать.

К середине дня торговцы скотом собрались и дружно решили, что с новеньким следует завязать знакомство. Один из них подошел к Робину и сказал:

"Дорогой друг и брат, ваше поведение нам кажется странным, потому как, не в обиду вам будет сказано, нашей торговле оно сильно вредит. Но, раз намерения у вас прекрасные, нам остается только поздравить вас с вашим редким великодушием и рукоплескать ему. Мои товарищи, придя в восторг от вашей сердечной доброты, просят вас принять их восхищение и предлагают отобедать с нами".

"От всего сердца принимаю ваше приглашение, — весело ответил Робин, — и готов следовать за вами, куда вам угодно".

"Обычно мы собираемся на постоялом дворе шерифа, — ответил мясник, — и если вы ничего не имеете против…"

"Да что вы?! — прервал его Робин. — Напротив, счастлив буду побывать у человека, которого вы почтили своим доверием".

"Ну, если так, сударь, мы весело проведем вечер".

— Так вы были вместе с Робином? — спросил Мач, удивленный гем, что рассказчику известны такие подробности.

— Ну, само собой разумеется, неужели вы думаете, что я позволил бы Робину пойти туда одному, без зашиты, раз существовала опасность быть узнанным? Он приказал мне держаться в стороне, но я не счел нужным слушаться его и все время был рядом. Он вдруг заметил, что я тут, схватил меня за руку и стал сердито упрекать за неповиновение. Я вполголоса объяснил ему, какие причины заставили меня нарушить его приказ. Он тут же успокоился и, поглядев на меня со своей обычной доброй улыбкой, сказал: "Смешайся с толпой, Джон, и, следя за моей безопасностью, не забывай о своей. Если с тобой случится несчастье, я себе никогда не прошу". Я повиновался и растворился в толпе. Когда Робин в сопровождении развеселившихся мясников направился к постоялому двору шерифа, я пошел за ним и уселся в обеденном зале.

Заказав себе хороший обед, я занял место в проеме окна.

Робин был в тот день очень весел, он уселся за стол со своими новыми знакомыми и в конце обеда приказал подать всем лучшего вина, какое было в погребе, добавив, что платить будет он. Как вы сами понимаете, щедрое предложение Робина было встречено с восторгом; вино подали всем в зале, и мне досталось тоже.

Когда веселье гостей стало всеобщим, на пороге зала появился шериф.

Робин пригласил его к столу. Тот принял предложение и, поскольку Робин по праву казался ему героем праздника, решил о нем поговорить.

"Хитрый малый! — воскликнул один из мясников. — Тонкая бестия, редкого ума, но парень добрый!"

И тут шериф заметил меня. Я не был пьян, и спокойствие на моем лице внушило ему желание порасспросить меня.

"Должно быть, этот молодой человек, — сказал он, показывая глазами на Робина, — большой мот; он, наверное, продал земли, дом или замок и теперь без толку тратит деньги".

"Возможно", — равнодушно ответил я.

"А может, у него еще кое-что осталось?" — снова принялся за расспросы шериф.

"Наверное, сударь".

"Как вы думаете, не расположен ли он продать задешево скот, который у него остался?"

"Я не знаю, но есть очень простой способ это узнать".

"Какой?" — с глупым видом спросил шериф.

"Черт возьми! Да спросить у него".

"Вы правы, сэр незнакомец".

Сказав это, шериф подошел к Робину и в пышных выражениях стал превозносить его щедрость, а потом похвалил его за то, что он нашел такое достойное применение своему состоянию. "Нет ли у вас, мой юный друг, — добавил шериф, — еще какого-нибудь скота на продажу? Я бы нашел вам покупателя и, оказывая вам эту услугу, я все же позволю себе сказать, что человек вашего состояния и вашей внешности не может, не унизив своего достоинства, сделаться скототорговцем".

Робин прекрасно понял, что крылось за этими тонкими рассуждениями, он рассмеялся и ответил услужливому шерифу, что у него еще около тысячи голов крупного рогатого скота и он охотно избавился бы от него за пятьсот золотых.

"Я могу вам предложить триста", — сказал шериф.

"По той цене, по которой идет скот, я могу его продать по два золотых за голову", — возразил Робин.

"Если вы мне согласитесь продать оптом все стадо, я вам дам триста золотых и замечу, что для вас лучше иметь три сотни монет в кошельке, чем тысячу голов скота на пастбище. Ну, решайтесь же, продаете за триста?"

"Это очень мало", — ответил Робин, украдкой поглядывая на меня.

"Такой широкий человек, как вы, милорд, — настаивал шериф, решивший прибегнуть к лести, — не станет торговаться из-за нескольких монет. Ну, сторговались?! По рукам! Где скот? Я хотел бы посмотреть все стадо".

"Все стадо?!" — переспросил Робин и засмеялся, потому что в голову ему пришла занятная мысль.

"Конечно, мой друг, и если место, где находится ваш великолепный скот, отсюда недалеко, мы можем поехать туда верхом и заключить сделку на месте. Я возьму с собой деньги, и, если вы будете благоразумны, мы покончим с этим делом еще до возвращения в Ноттингем".

"Примерно в миле от города у меня есть несколько акров земли, и мой скот сейчас там, в загоне, — ответил Робин, — и вы можете без труда его посмотреть".

"В миле от Ноттингема, — переспросил шериф, — несколько акров? Я знаю окрестности, но и представить себе не могу, где ваше имение".

"Тише, — прошептал Робин, наклоняясь к шерифу, — я хочу, по очень важным причинам, чтобы мое имя и звание остались неизвестными. Одно слово о том, где находится мой скот, и мое имя будет раскрыто, а от этого пострадают мои интересы. Вы понимаете меня?"

"Прекрасно понимаю, мой юный друг, — ответил шериф, хитро подмигивая Робину, — друзей следует бояться, родным — не доверять; понимаю, понимаю".

"У вас очень проницательный ум, — продолжал Робин с таинственным видом, — и я начинаю думать, что мы отлично поладим. Ну, что же? Если хотите, мы воспользуемся тем, что мясники не обращают на нас никакого внимания и потихоньку ускользнем. Вы готовы идти за мной?"

"Ну, конечно! Пойду распоряжусь, чтобы поскорее оседлали лошадей, и буду ждать вас".

"Идите, я сейчас присоединюсь к вам".

Шериф вышел из зала, а я по приказу Робина нашел наших людей, которых спрятал на всякий случай на таком расстоянии, чтобы они могли слышать звук рога, и объявил им, что нас собирается навестить шериф.

Через несколько минут после того как я ушел, шериф пригласил Робина подняться в его личные покои, представил своей жене, прелестной юной женщине лет двадцати, предложил ему присесть и сказал, что пойдет отсчитает деньги.

Когда шериф вернулся в комнату, где Робин оставался наедине с его женой, он нашел молодого человека у ее ног.

Это зрелище разгневало подозрительного супруга, но надежда обмануть Робина на сделке заставила его сдержаться. Он закусил губу и сказал Робину:

"Я готов следовать за вами, сударь".

Робин послал красивой даме воздушный поцелуй и, к полной ярости ревнивого мужа, пообещал ей скоро вернуться.

Вскоре шериф с Робином уже выезжали верхом из ворот Ноттингема.

Самыми глухими тропками они добрались до развилки в лесу, где мы должны были их ждать.

"Вот, — сказал Робин, протягивая руку в сторону одной из прекрасных долин старого Шервудского леса, — одна часть моих земель".

"То, что вы говорите, нелепо и лживо, — ответил шериф, решивший, что его разыгрывают. — Этот лес и все, что в нем, — собственность короля".

"Возможно, — ответил Робин, — но раз я этим завладел, то оно мое".

"Как ваше?"

"Конечно, мое, а как — вы скоро узнаете".

"Мы с вами сейчас в безлюдном и небезопасном месте, — продолжал шериф, — лес кишит разбойниками, упаси Господь попасться в руки презренного Робин Гуда! Если с нами произойдет такое несчастье, мы с вами быстро лишимся всего, что у нас есть".

"Посмотрим, что он сделает, — со смехом сказал Робин Гуд, — готов биться об заклад на что угодно, что мы сейчас с ним встретимся лицом к лицу".

Шериф страшно побледнел и стал испуганно озираться по сторонам.

"Было бы лучше, если бы наши владении находились в менее опасном месте, — сказал он, — если бы вы меня предупредили, где они, я бы, уж конечно, сюда не поехал".

"Я утверждаю, мой дорогой господин, — прервал его Робин, — что мы с вами находимся на моих землях".

"Что вы хотите сказать? О каких землях вы говорите?" — с беспокойством спросил шериф.

"Мне кажется, — ответил Робин, — что слова мои совершенно ясны. Я показал вам на эти поляны, долины, развилки и сказал: "Вот мое имение". Ведь говорите же вы о своей жене: "Это моя жена""?

"Да, да, конечно, — пробормотал шериф. — Но прошу вас, скажите, как вас зовут? Мне не терпится узнать имя такого богатого землевладельца".

"Я скоро удовлетворю ваше законное любопытство, — смеясь, ответил Робин Гуд. (В эту минуту тропинку пересекло большое стадо оленей.) — Глядите скорее, сударь, вправо глядите: вот сотня голов из моего стада, откормленные и приятные видом твари, что вы на это скажете?"

Шериф трясся всем телом.

"Уж лучше бы мне сюда не приезжать", — произнес он, тревожно вглядываясь в чащу.

"Почему же? — спросил Робин. — Старый Шервудский лес — одно из прекраснейших мест на земле, уверяю вас. Да и чего вам бояться? Разве я не с вами?"

"Вот это-то меня как раз и тревожит, сэр незнакомец, уже несколько минут как ваше общество мне крайне неприятно".

"К счастью для меня, немного людей придерживаются вашего мнения, сэр шериф, — смеясь, ответил Робин, — но раз уж вы, к великому моему огорчению, относитесь к их числу, то нам лучше нарушить наше уединение".

Сказав это, Робин насмешливо поклонился своему спутнику и поднес к губам свой рог.

(Я забыл вам сказать, дорогие друзья, что мы шли за ними по пятам и явились по первому же зову.)

Шериф от страха чуть не свалился с лошади.

"Что вам угодно, мой благородный хозяин? — спросил я у Робина. — Соблаговолите, прошу вас, отдать приказ, и он будет тотчас же исполнен".

— А вы всегда так говорите с Робином, Маленький Джон? — поинтересовался Красный Уилл.

— Да, Уилл, ибо таков мой долг и мое желание, — добродушно ответил молодой человек.

"Я привез сюда могущественного ноттингемского шерифа, — ответил Робин, — и его светлость желает посмотреть мой скот и отужинать со мной. Проследите, прошу вас, чтобы с нашим гостем обошлись со всем возможным почтением и оказали ему асе знаки уважения, приличествующие его должности".

"Ему подадут самые изысканные блюда, — ответил я, — потому что он, я уверен, щедро заплатит за ужин".

"Заплачу?! — воскликнул шериф. — Что вы под этим разумеете?"

"Все объяснится в свое время, сударь, — ответил Робин, — а теперь позвольте мне ответить на вопрос, который вы оказали честь мне задать, когда мы въезжали в лес".

"Какой вопрос?" — прошептал шериф.

"Вы спросили у меня мое имя".

"Увы!" — простонал хозяин постоялого двора.

"Меня зовут Робин Гуд, сударь".

"Я сам это вижу", — сказал шериф, обводя глазами отряд лесных братьев.

"Что же до оплаты, то мы имеем в виду вот что: бедных мы кормим бесплатно, но тех, у кого кошелек туго набит, мы заставляем возместить наши расходы".

"И каковы же ваши условия?" — жалобным голосом спросил шериф.

"У нас нет условий, и цен мы не назначаем, а просто забираем у нашего гостя все деньги, которые находим при нем. Так, например, в вашем кармане сейчас триста золотых".

"О Боже! Боже!" — простонал шериф.

"Значит, ваши расходы и составят триста золотых".

"Триста золотых!?"

"Да, и я предлагаю вам съесть сколько сможете, и выпить сколько выдержите, чтобы отдать эти деньги не даром".

Прямо на траве был накрыт прекрасный ужин. Шериф не был голоден и ел мало, но зато выпил много. Мы решили, что эта неумеренная жажда вызвана отчаянием.

Он нам отдал триста золотых и, как только последняя монета исчезла в моем кошельке, заторопился покинуть нас. Робин приказал привести его лошадь, помог ему сесть в седло, пожелал доброго пути и настойчиво просил передать привет его очаровательной супруге.

Шериф ничего не ответил на эти любезные слова; он так спешил выбраться из лесу, что пустил лошадь галопом и исчез, не сказав ни единого слова.

Так и кончилось приключение Робин Гуда с ноттингемскими мясниками.

— Хотел бы я, — сказал Красный Уилл, — хоть раз попробовать кем-нибудь переодеться. А вы пробовали, Маленький Джон?

— Да, по приказу Робина.

— Ну, и как вы с этим справились? — спросил Уилл.

— В том случае, о котором идет речь, довольно хорошо, — ответил Джон.

— А о каком случае вы говорите? — спросил Мач.

— Вот о каком. Однажды утром Робин Гуд собрался навестить Хэлберта Линдсея и его прелестную женушку, но тут я ему напомнил, что для него опасно открыто появляться в городе. После той истории с мнимой продажей скота шерифу мы опасались мести с его стороны. Робин Гуд только посмеялся над моими опасениями и ответил, что для большей безопасности он переоденется норманном. С этой целью он надел великолепное рыцарское платье, зашел к Хэлберту, а от него отправился на постоялый двор шерифа. Там он потратил кучу денег, сделал множество комплиментов жене хозяина по поводу ее изящества и красоты, побеседовал с шерифом, который был к нему в высшей степени предупредителен, а за несколько минут до ухода отвел его в сторону и сказал, смеясь:

"Тысячу раз благодарю вас, любезный хозяин, за радушный прием, который вы оказали Робин Гуду".

И не успел шериф очнуться от оцепенения, в которое его повергли слова Робина, как тот уже исчез.

— Прекрасно! — воскликнул Уильям. — Но это доказывает еще раз ловкость Робина, и совершенно ничего не говорит о том, кем переоделись вы, Маленький Джон.

— Я переоделся нищим.

— Но при каких обстоятельствах?

— Я же вам сказал, что я выполнял приказ Робина. Он хотел проверить мою ловкость, узнать, смогу ли я в этом хоть как-то сравниться с ним. Право выбора оставалось за мной, и, поскольку я узнал о смерти одного богатого норманна, чьи владения были расположены по соседству с Ноттингемом, я решил смешаться с толпой нищих, сопровождавших похоронную процессию. На голову я надел старую шляпу, обшитую ракушками, взял в руки большую палку, оделся как пилигрим и прихватил с собой мешок для съестного и маленький кошелек, предназначенный для денежного подаяния. Одежда моя имела такой жалкий вид и я так походил на нищего, что даже наши веселые братья чуть не подали мне милостыню.

Приблизительно в миле от нашего убежища я встретил несколько нищих: они, как и я, направлялись к замку покойного. Один из этих проходимцев казался слепым, другой ужасно хромал, а еще двое были просто одеты в страшные лохмотья.

"Вот молодцы, — сказал я себе, поглядывая на них краешком глаза, — с которых я должен брать пример; сейчас я присоединюсь к ним и попробую у них кое-чему поучиться".

"Здравствуйте, братья мои, — любезно произнес я, — счастлив, что случай свел нас. По какой дороге вы идете?

"По большой", — сухо ответил парень, к которому я обратился.

Остальные смерили меня взглядом с головы до ног, и на лицах их появилось выражение боязливого удивления.

"Этого парня можно принять за одну из башен Линтонского аббатства", — сказал, попятившись, один из них.

"Ну, во всяком случае, меня безошибочно можно принять за человека, который ничего не боится", — с угрозой ответил я.

"Ну-ну, мир!" — проворчал один нищий.

"Согласен, мир, — ответил я, — но что такого привлекательного ждет нас в конце дороги, раз туда отовсюду стекается святая братия оборванцев? Почему так скорбно звонят колокола Лиитонского аббатства?"

"Потому что умер один норманн".

"Так вы идете на его похороны?"

"Мы хотим получить свою долю милостыни, которую раздают на похоронах таким бедолагам, как мы. Вы вольны идти с нами".

"Я это прекрасно знаю и не собираюсь благодарить вас за разрешение", — насмешливо ответил я.

"Слушай ты, длинная ручка от грязной метлы! — закричал самый крепкий из этих парней. — Раздело обстоит так, мы не хотим больше терпеть в своем обществе такого дурака. На вид ты настоящий негодяй, и твое присутствие нам противно. Убирайся, а на прощание я тебя поглажу по голове".

И с этими словами нищий изо всех сил ударил меня по макушке.

Такое неожиданное нападение привело меня в ярость, — продолжал Маленький Джон. — Я прыгнул на негодяя и осыпал его ударами.

Этот жалкий трус защищаться не мог и запросил пощады.

"Ну, теперь ваша очередь, грязные собаки!" — закричал я, потрясая палкой перед носом остальных. Как бы вы смеялись, если бы увидели, что слепой внезапно прозрел и с ужасом следил за моими действиями, а хромой со всех ног кинулся бежать к лесу! Я приказал этим крикунам замолчать, потому что они совсем оглушили меня своими воплями, и хорошенько прогулялся палкой по их широким плечам. У одного из них от моих ударов лопнул мешок, и из него выпали несколько золотых; их владелец тут же рухнул на колени, стараясь телом прикрыть от меня свое сокровище.

"О-о! Это меняет дело, — воскликнул я, — вы оказывается, не жалкие нищие, а просто-напросто воры! Сейчас же отдайте мне все деньги, что у вас есть, до последнего гроша, иначе я вас в крошево превращу!"

Эти трусы снова запросили пощады, и, поскольку у меня руки устали их бить, я проявил великодушие.

Когда я расстался с этими нищими, набив карманы тем, что удалось у них отобрать, бедолаги едва могли держаться на ногах.

В восторге от своих подвигов, поскольку отнять награбленное — значит восстановить справедливость, я быстро-вернулся в лес тем же путем, что пришел.

Робин Гуд в окружении лесных братьев упражнялся в стрельбе из лука.

"Что случилось, Маленький Джон? — спросил он, увидев меня. — У вас недостало мужества до конца сыграть роль нищего?"

"Простите, дорогой Робин, но я выполнил свой долг и собрал немало. Я принес шестьсот золотых".

"Шестьсот золотых?! — удивился он. — Вы что, отобрали их у какого-нибудь князя Церкви?"

"Нет, атаман, эти деньги я отобрал у людей из нищей братии".

Робин Гуд помрачнел.

"Объяснитесь, Джон, — сказал он мне, — я не могу поверить, что вы обокрали бедняков".

Я рассказал Робину о своих приключениях и заметил, что нищие, чьи мешки набиты золотом, не могут быть никем, кроме профессиональных воров.

Робин согласился со мной, и на лице его снова появилась улыбка.

— День был удачным, — со смехом сказал Мач, — один раз забросили сеть, и сразу шестьсот золотых!

— В тот же вечер, — добавил Джон, — я половину этих денег раздал окрестным беднякам.

— Вы молодец, Джон! — сказал Уилл, пожимая ему руку.

— Вы хотите сказать: "Какой великодушный человек Робин", потому что, поступив так, я всего лишь выполнил его волю.

— Вот мы и в Барнсдейле, — сказал Мач, — и путь мне не показался длинным.

— Я скажу это моей сестре, — смеясь, пообещал Уилл.