Приключения Арсена Люпена Леблан Морис
Не говоря ни слова, инспектор выложил на стол четыре листка.
– И наконец, – сказал он, – на этих четырех листках – образцы почерков: Антуанетты Бреа; той дамы, которая написала записочку господину Гершманну во время аукциона; госпожи де Реаль в пору ее пребывания в замке; и четвертый – ваш собственный, сударыня… это ваше имя и ваш адрес – вы оставили его у портье в гостинице «Бориваж» в Трувиле. Так вот, сличите эти четыре почерка. Они ничем не отличаются друг от друга.
– Но вы, сударь, сошли с ума! Вы с ума сошли! Что все это значит?
– Это значит, сударыня, – вскочив с места, прокричал Ганимар, – что Белокурая дама, приятельница и соучастница Арсена Люпена, не кто иная, как вы!..
Он рывком распахнул дверь в соседнюю комнату, налетел на господина Жербуа, развернул его за плечи и поставил перед госпожой Реаль:
– Господин Жербуа, признаете ли вы особу, похитившую вашу дочь, особу, которую вы видели у мэтра Дэтинана?
– Нет.
Все испытали такой шок, словно сотряслись стены. Ганимар отказывался поверить услышанному.
– Да нет!.. Не может быть… послушайте-ка, ну, подумайте хорошенько…
– Да чего тут думать… сударыня действительно так же белокура, как и Белокурая дама, так же бледна… но вовсе на нее не похожа.
– Я не могу в это поверить… с подобной ошибкой нельзя смириться… Господин д’Отрек, вы ведь узнаете Антуанетту Бреа?
– Я видел Антуанетту Бреа у дядюшки… это не она.
– И эта сударыня вовсе не госпожа де Реаль, – подтвердил граф де Крозон.
Это был сокрушительный удар. Ганимар, совершенно ошеломленный, стоял не шевелясь, ничего не видя перед собой. Ото всех его комбинаций ничего не осталось. Здание рушилось.
Господин Дюдуи встал со своего места.
– Простите нас, сударыня, вышла печальная ошибка, и я очень прошу вас ее забыть. Но чего я толком не могу понять, так это вашего странного поведения… вашего замешательства на протяжении всего времени, пока вы здесь с нами.
– О боже, сударь, да я просто боялась… у меня в сумочке драгоценностей больше, чем на сто тысяч франков, а манеры вашего друга меня никак не успокаивали.
– А ваши вечные отлучки, это что значит?
– Но разве дело, которым я занимаюсь, не требует этого?
Господину Дюдуи ответить было нечего. Он повернулся к своему подчиненному:
– Вы с прискорбным легкомыслием собрали вашу информацию, Ганимар, и вели себя только что самым неучтивым образом по отношению к сударыне. Извольте явиться ко мне в кабинет для объяснений.
Разговор был закончен, и шеф Сюрте уже собрался уходить, когда произошло нечто из ряда вон выходящее. Госпожа Реаль подошла к инспектору и сказала ему:
– Я так поняла, что ваша фамилия – Ганимар… Я не ошибаюсь?
– Нет.
– Тогда, значит, письмо это для вас, я получила его сегодня утром, вот, смотрите, какой адрес указан здесь: «Господину Жюстену Ганимару, в заботливые руки „госпожи де Реаль“». Я подумала, что это – шутка, я ведь под этим именем вас не знала, но этому неизвестному корреспонденту, без сомнения, было известно о нашем с вами свидании.
Какое-то странное предчувствие подсказывало Жюстену Ганимару, что надо немедленно схватить и уничтожить письмо. Но в присутствии начальника он на это не осмелился и вскрыл его. Едва внятным голосом он прочел следующее:
– «Жили-были некая Белокурая дама, некий Люпен и некий Ганимар. И злой Ганимар хотел причинить зло красивой Белокурой даме, а добрый Люпен не хотел допустить этого. И тогда добрый Люпен, которому нужно было, чтобы Белокурая дама подружилась с графиней де Крозон, велел ей назваться именем госпожи де Реаль, почти совпадавшим с именем честной коммерсантки, такой же золотоволосой и бледнолицей. Добрый Люпен рассуждал так: „Если когда-нибудь злой Ганимар нападет на след Белокурой дамы, как мне будет удобно навести его на след честной коммерсантки!“ Разумная предосторожность принесла свои плоды. Маленькое объявление, посланное мною в газету, которую читает злой Ганимар, флакон из-под духов, нарочно оставленный в гостинице „Бориваж“ самой Белокурой дамой, имя и адрес госпожи Реаль, оставленный ею же в регистрационной книге гостиницы, и игра была сыграна. Что вы на это скажете, а, Ганимар? Я хотел поведать вам об этом приключении со всеми подробностями, зная, что с вашим умом вы первый и посмеетесь над ним. Оно и в самом деле довольно пикантно, и, должен признаться, я, со своей стороны, здорово развлекся. А вам, дорогой друг, большое спасибо, и передайте мои наилучшие пожелания блистательному господину Дюдуи. Арсен Люпен».
– Да он знает все! – простонал Ганимар, которому было вовсе не до смеха. – Он знает даже то, чего я никому не говорил! Как он мог знать, что я попрошу вас прийти, шеф? Как мог он узнать о том, что я обнаружил первый флакон?.. Как мог он это узнать?..
Он топал, стучал ногами, рвал на себе волосы, был в самом глубоком отчаянии.
Господину Дюдуи стало жаль его.
– Ну ладно, Ганимар, успокойтесь, в следующий раз мы попытаемся быть удачливее.
И шеф Сюрте удалился вместе с госпожой Реаль.
Прошло десять минут. Ганимар читал и перечитывал письмо Люпена. В углу комнаты господин и госпожа де Крозон, господин д’Отрек и господин Жербуа с жаром что-то обсуждали. Наконец граф подошел к инспектору и сказал ему:
– В общем, получается, сударь, что мы ни на шаг не продвинулись.
– Простите. В результате моего расследования установлено, что Белокурая дама, вне всяких сомнений, героиня всех этих событий и что руководит ею Люпен. Это уже огромный шаг вперед.
– Который никуда не ведет. Задача, быть может, стала еще менее определенной. Белокурая дама убивает, чтобы украсть бриллиант, и не крадет его. Затем она крадет его, и только для того, чтобы избавиться от него и отдать в чужие руки.
– Тут уж я ничего не могу поделать.
– Конечно, но, быть может, кто-нибудь другой смог бы…
– Что вы хотите этим сказать?
Граф никак не решался заговорить, и тогда слово взяла графиня и очень четко произнесла:
– Есть только один человек, единственный, кто, кроме вас, по моему мнению, способен победить Люпена и заставить его сдаться. Господин Ганимар, вы не обидитесь, если мы попросим помощи у Херлока Шолмса?
Ганимар вконец растерялся:
– Да нет… только… я не очень хорошо понимаю…
– Так вот. Все эти тайны меня крайне раздражают. Я хочу разобраться. И господин Жербуа, и господин д’Отрек тоже, поэтому мы решили обратиться к знаменитому английскому сыщику.
– Вы правы, сударыня, – сказал инспектор, и нельзя было не оценить его скромности, – вы правы; у старого Ганимара не хватает сил сражаться с Арсеном Люпеном. Удастся ли это Херлоку Шолмсу? Я желаю ему победы, потому что в высшей степени восхищаюсь им. Однако… маловероятно, что…
– Маловероятно, что у него это получится?
– Да, таково мое мнение. Я считаю, что исход дуэли между Херлоком Шолмсом и Арсеном Люпеном заранее предрешен. Англичанин потерпит поражение.
– Но на вас, во всяком случае, он может рассчитывать?
– Целиком и полностью, сударыня. Мое содействие ему обеспечено.
– Вы знаете его адрес?
– Да, Паркер-стрит, двести девятнадцать.
В тот же вечер господин и госпожа де Крозон отказались от своего иска к консулу Блейшену и отправили коллективное письмо Херлоку Шолмсу.
Глава третья
Херлок Шолмс открывает военные действия
– Что угодно господам?
– Все, что хотите, – ответил Арсен Люпен, как человек, которого меньше всего интересует, что именно он будет есть… – Все, что угодно, только никакого мяса и ничего спиртного.
Гарсон, высокомерно поглядев на нас, удалился.
– Как, вы еще и вегетарианец? – воскликнул я.
– Да, все больше и больше становлюсь им, – подтвердил Люпен.
– И из каких же соображений? Вкуса, веры, а может, привычки?
– Из соображений режима питания.
– И вы не делаете исключений из своих правил?
– Да нет, почему же! Когда я бываю в свете… чтобы не выделяться…
Мы ужинали с Арсеном Люпеном вдвоем неподалеку от Северного вокзала, сидели в глубине ресторанчика, куда он меня пригласил. Он любит вот так время от времени позвонить мне утром и назначить свидание в каком-нибудь уголке Парижа. Он всегда неистощимо остроумен, полон жизненных сил, простой и добрый ребенок, и всегда у него есть для меня какая-нибудь неожиданная история, воспоминание, рассказ о приключении, о котором я ничего не знал.
В тот вечер он показался мне более возбужденным, чем обычно. Он смеялся и болтал с необычайным воодушевлением, со своей особенной ироничностью, ироничностью без горечи, легкой и очень непосредственной. Было приятно видеть его таким, и я не мог отказать себе в удовольствии сказать ему об этом.
– О да! – воскликнул он. – Последнее время мне все кажется восхитительным, жизнь свою я ощущаю как бесконечное богатство, которого никогда не растрачу. А я ведь, видит Бог, своих сил не жалею и счет своей жизни не веду!
– Может, зря?
– Я же вам говорю, богатство это неисчерпаемо, я могу тратить сколько угодно, даже разбазаривать его, могу пускать все свои силы, всю свою молодость по ветру, это только освобождает место для новых, еще более жизненных сил, для еще большей молодости… И потом, действительно, моя жизнь прекрасна! Стоит мне только захотеть, не так ли, и не сегодня завтра – как знать – я могу стать… спикером, директором завода, политическим деятелем… Ну так вот, клянусь вам, ничего подобного мне никогда и в голову не приходило! Я – Арсен Люпен, Арсеном Люпеном и останусь. И я совершенно напрасно ищу в истории судьбу, которую можно было бы сравнить с моей, жизнь более яркую и более насыщенную… Наполеон, быть может? Вот разве что… Но ведь Наполеон в конце своей императорской карьеры, во время французской кампании, когда Европа уже почти раздавила его, шел на каждую свою битву, думая, а не последняя ли она для него![48]
Был ли Люпен серьезен? А может, шутил? Он опять загорелся, видимо, новой мыслью и продолжал:
– Видите ли, весь секрет – в опасности! В постоянном ощущении опасности! Дышать ею, как дышат воздухом, окружать себя ею; она подсказывает, вопит, подстерегает, приближается… А ты посреди бури остаешься спокойным, не двигаешься!.. В противном случае – погибнешь… Есть только одно ощущение, которое чего-то стоит, – ощущение гонщика, сидящего за рулем! Но гонки длятся одно утро, а мои гонки – всю мою жизнь!
– Какая восторженность! – воскликнул я… – И вы хотите, чтобы я поверил, будто у вас сегодня нет каких-то особых причин для возбужденности?
Он улыбнулся.
– Ну-ну, – сказал он, – вы тонкий психолог. В самом деле, кое-что есть.
Он налил себе полный стакан воды, залпом проглотил его и спросил меня:
– Вы «Тан» сегодняшний не видели?
– Да нет, а что?
– Сегодня во второй половине дня Херлок Шолмс должен был пересечь Ла-Манш и прибыть к шести часам в Париж.
– Черт возьми! А зачем?
– Это небольшое путешествие ему предложили совершить де Крозоны, племянник д’Отрека и Жербуа. Они встретились на Северном вокзале, и там к ним присоединился Ганимар. Теперь они уже все шестеро вместе.
Я никогда, несмотря на горячее любопытство, которое он у меня вызывает, не позволяю себе расспрашивать Арсена Люпена о его личных делах, пока он сам не заговорит о них. Это с моей стороны вопрос деликатности, и я ею не поступаюсь. Впрочем, на тот момент в связи с голубым бриллиантом его имя, во всяком случае официально, еще не упоминалось. Так что я набрался терпения и помалкивал. Он заговорил снова:
– «Тан» публикует также интервью с этим великолепным Ганимаром, из которого следует, что некая Белокурая дама, моя приятельница, убила барона д’Отрека и попыталась похитить у госпожи де Крозон ее знаменитый перстень. Ну и, конечно же, он обвиняет меня в том, что я тут подстрекатель.
Меня пробила дрожь. Неужели это правда? Должен ли я поверить, что привычка к воровству – его способ существования, – сама логика событий довела этого человека до подобного преступления? Я внимательно смотрел на него. Он казался таким спокойным, взгляд его был таким открытым!
Я рассматривал его руки: они были бесконечно изящны, просто скульптурной безупречности, это были руки не преступника, а артиста.
– У Ганимара галлюцинации, – прошептал я.
Он стал возражать:
– Нет, нет. Ганимар наделен некоторой проницательностью, а порой… даже умом.
– Умом!
– Да, да. Вот, например, это интервью, оно сделано рукой мастера. Во-первых, он сообщает о прибытии своего английского соперника, чтобы я был начеку, тем самым усложняя ему задачу. Во-вторых, он уточняет, что именно ему удалось сделать, насколько он продвинулся в расследовании, чтобы Шолмс мог похвастаться только своими собственными открытиями. Это честная игра.
– Как бы там ни было, но у вас теперь два соперника, и каких!
Читать бесплатно другие книги:
