Демоны ее прошлого Шевченко Ирина

Элеонор — только для документов. Она в первый же день сказала, что не пользуется этим именем.

Нелл.

— Оливер, вы в порядке? — Эдвард Грин смотрел с беспокойством.

— Нет. Я…

Кажется, окончательно сошел с ума.

— …забыл кое о чем. Предупредить секретаря, что завтра меня не будет. Мне нужно отлучиться на день, по делам.

В Глисет.

Прежде чем обращаться к целителям, следует убедиться, что с ума сошел именно он, а не мир вокруг.

Если бы не сильный темный дар, быть Оливеру Райхону магом-пространственником. Формулы телепортации, требующие точных расчетов и предельной концентрации, давались ему без труда, и в академии он давным-давно проложил в довесок к стационарной сети порталов свои собственные тропинки. Два-три раза побывав в каком-нибудь месте, впоследствии он мог открыть туда проход прямо из своего кабинета, и ходившие среди студентов страшилки о вездесущем ректоре были не лишены оснований. Что до перемещений на более длинные расстояния, на них в одиночку не решались даже опытные пространственники: слишком много факторов нужно учесть, слишком велик риск ошибиться. Но для тех, кто не желал сутками трястись в экипаже или железнодорожном вагоне, выход существовал — телепортационные станции. Та же стационарная сеть, проложенная между городами. Каждый канал обслуживался квалифицированными магами, а бесперебойная подпитка обеспечивалась мощными артефактами. Естественно, и работа магов, и зарядка артефактов обходились в немалую сумму, оттого стоили переходы недешево, но недостатка в клиентах станции не испытывали: всегда найдется кто-то, кому время дороже денег.

Оливер обычно не торопился. Но не в этот раз.

В этот раз вообще ничего обычного не было.

«Тронулся», — с грустью думал о себе ректор, расплачиваясь за предстоящий переход. Потратить целый день и уйму денег — на что? На то, чтобы еще одна безумная теория рассыпалась прахом?

Уже в Глисете, когда перестала кружиться голова (телепортация на дальние расстояния благоприятного воздействия на организм не оказывает), подумал, что стоит, пока не почувствовал себя окончательно дураком, отказаться от идиотской затеи. А чтобы оправдать переход, навестить Джерри.

Джереми был сыном его сестры. После смерти Вирджинии и ее мужа Оливер, тогда уже работавший в академии, забрал мальчика к себе. Воспитывал, как умел. Помогал обуздать проявившийся дар. На факультет темных материй Джерри тоже попал не случайно. А вот учился сам и ни о помощи, ни о протекции не просил. Потому что, хоть и звался по отцу Джереми Адамсом, по крови и по духу был все-таки Райхоном. А фамильная гордость Райхонов перевешивает порой даже их же фамильное здравомыслие.

Став ректором, Оливер предложил племяннику место секретаря, а по сути — своего первого помощника. Получить должность главы академии в тридцать шесть было нетрудно, этому поспособствовала и тогдашняя политика министерства по продвижению талантливых молодых магов, и нежелание старших коллег взваливать на себя бремя руководства, а вот удержаться на этой должности оказалось сложнее, и Оливер отдавал себе отчет в том, что без Джерри не справился бы.

А потом в их жизни появилась Камилла.

Вернее, Оливер думал, что она появилась только в его жизни. Молодая преподавательница, с которой у него закрутился роман. И не просто роман, а нечто большее, как ему казалось. Нечто неопределенное, как выяснилось в итоге. Эта неопределенность длилась четыре года, в течение которых они сходились и расходились. Последний разрыв растянулся почти на год, но и тогда Оливер верил, что все еще можно вернуть. Возможно, просто привык к Камилле и не видел никого другого на ее месте. А она уже нашла ему замену. Джерри.

Оливер не сразу узнал об этом, а когда узнал, было не до обид и запоздалой ревности. Обстоятельства сложились так, что в тот момент он сам готов был благословить племянника и бывшую возлюбленную, лишь бы не потерять обоих навсегда. И не потерял. В том смысле, в котором боялся.

В последние годы они с Джерри виделись от силы раз десять. Чуть чаще общались по телефону: поздравляли друг друга с праздниками и обменивались дежурными фразами о делах и здоровье. Маленькую Вирджинию, которой весной исполнилось четыре, Оливер видел лишь однажды, когда ей было всего две недели от роду.

И теперь вдруг нагрянуть без предупреждения? Нет, в другой раз. А в этот разберется все же со своими бредовыми догадками.

От портальной станции он взял наемный экипаж и отправился прямиком в Глисетский университет. Обсудить интересующие его вопросы Оливер собирался не с кем-нибудь, а сразу с ректором Хеймриком. Ну а если в университете столкнется с Джерри — значит, судьба.

«Переведусь!» — К полудню Нелл преисполнилась мрачной решимости. И переводиться она собралась уже не на общий курс, а вообще из академии. В Найтлоп, в Высшую школу, — других вариантов, притом что Глисет изначально ей был заказан, не осталось. Правда, подобные переводы проходили только между семестрами, и еще три месяца придется потерпеть, но не больше.

Больше она не выдержит, не каменная.

Видеть Оливера Райхона — одна мука.

Не видеть — другая.

По четвергам у него не было занятий с их группой, и Нелл все утро ловила себя на том, что придумывает поводы наведаться в главный корпус. Она не пошла бы, конечно, но сам факт…

Затем она встретила Алана и на несколько часов почти позабыла о милорде Райхоне. Неизвестно, что демонолог забыл на факультете темных материй, но Нелл столкнулась с ним у двери в приемную деканата. Отступила в сторону, и Алан прошел мимо, не пытаясь заговорить с ней и даже не поздоровавшись. Только посмотрел, а она не успела отвернуться, и на целый миг их взгляды встретились…

«Переведусь», — пообещала себе Нелл.

Встретиться с Юлиусом Хеймриком сразу же по прибытии в университет не удалось: глисетский ректор инспектировал новый стадион, а после, со слов молоденькой секретарши, собирался заглянуть на факультет некромантии. Если подумать, он мог вообще отсутствовать сегодня и в университете, и вообще в Глисете, ведь о своем визите Оливер не предупреждал, так что двухчасовое ожидание — еще не худший вариант.

Общительная секретарша изо всех сил старалась, чтобы гость не заскучал, и к тому времени, как появился Хеймрик, Оливер ее практически ненавидел.

— Милорд Райхон, какая приятная неожиданность! — Милорд Юлиус, невысокий, полненький, совершенно лысый, затряс протянутую руку, при этом едва не подпрыгивая, чтобы заглянуть коллеге в глаза.

Со стороны это смотрелось комично, но Оливер знал, что смеяться над Хеймриком чревато. Менталист, сильнейший из тех, с кем ему доводилось встречаться. Поэтому вместо того, чтобы забавляться над скачущим как мячик глисетцем, Оливер проверил надежность защит.

— Простите, что без предупреждения, милорд Юлиус.

— Ох, бросьте, — махнул пухлой ладошкой хозяин. — Я действительно рад встрече. Но боюсь, вы не по-приятельски поболтать заскочили. Какие-то проблемы? Нужна помощь?

— Нет, к счастью, никаких проблем. — Оливер вошел вслед за Хеймриком в кабинет. Присел в предложенное кресло у маленького столика, на котором — и сомнений не было — вот-вот появится поднос с кофе. — Меня к вам привел… э-э-э… личный интерес.

— Да? — В глубоко посаженных карих глазах глисетца промелькнуло любопытство. — И что же это за интерес?

— Хелена Вандер-Рут.

Внешне ничего не изменилось: милорд Юлиус продолжал благожелательно улыбаться, в его взгляде не промелькнуло и тени тревоги или подозрительности, но Оливер почувствовал, как менталист напрягся, как воздух сгустился вокруг него, нагреваясь от скопившейся силы. Впрочем, задействовать эту силу глисетец не спешил. Никто в здравом уме не станет нарываться на конфликт с мастером проклятий.

— Давайте начистоту, Оливер. — Хеймрик опустился в кресло с другой стороны стола, вперил в гостя улыбчивый взгляд и протянул ментальные щупы, от прикосновения которых чуть похолодели виски. — Кто вас прислал?

— Никто, — честно ответил Оливер.

Милорд Юлиус неприятно усмехнулся.

— Непробиваемый, — сделал он неожиданный вывод из откровенности гостя. — А я, признаться, не верил. Однако… Кларисса Вандер-Рут? Точнее, Кларисса Бин, как она сейчас зовется?

— Не имею чести знать эту даму.

Оливер все еще чувствовал холодок на висках, а Хеймрик, вопреки ожиданиям, не чувствовал лжи, и менталиста это нервировало.

— Непробиваемый, — повторил он. — Что ж, вы оправдываете свою репутацию, милорд Райхон. А Кларисса… Все еще не верит, что смерть ее дочери была несчастным случаем? — Милорд Юлиус раздраженно поморщился. — Правильно не верит. Только и правде она верить не захочет.

Ледяные щупальца исчезли, но Оливер сдержал вздох облегчения, как ничем не выдал и волнения, в которое его привела реакция Хеймрика на имя Хелены. О чем он говорит? О какой правде? Лучше не торопить и не задавать больше вопросов. Захочет — расскажет, не захочет — придется сделать так, чтобы захотел.

— Хорошо. — Менталист поднялся с кресла, одернул задравшийся сюртук. — Давайте считать, что вас в самом деле никто ни о чем не просил и вы исключительно из личного интереса примчались за сотни миль, чтобы поговорить о Хелене Вандер-Рут. Я даже не спрошу, откуда в таком случае вам известно это имя.

— Из газет.

Менталиста передернуло. Словам он не верил, лжи все так же не чувствовал — этак и разорвать может от внутренних противоречий.

— Оставим эту тему. — Хеймрик размял похожие на сардельки пальцы. — Наверное, я должен быть благодарен за то, что вы решили выяснить подробности у меня, а не задействовали иные связи. Учитывая вашу дружбу с вице-канцлером… и некоторые нюансы того нашумевшего дела…

— Милорд Юлиус, не нужно повторять глупых сплетен, — покачал головой Оливер. — Я пришел за помощью. Оказать мне ее или отказать — дело ваше. Но ссориться мне не хотелось бы.

— Да-да, я так и понял. Окажу, конечно же окажу. Мне тоже не с руки портить с вами отношения. Но я должен знать, как вы планируете использовать полученную информацию.

— Зависит от того, что это за информация.

— Секретная. — Хеймрик подошел к сидящему в кресле гостю, только так при своем росте он мог смотреть на него сверху вниз. — Я не стал бы говорить с вами, если бы не понимал, что вы можете получить ответы из других источников. Но те источники не объяснят вам всего, лучше уж я сам.

Оливер мысленно усмехнулся. Оказывается, не всегда плохо, когда тебя понимают неправильно. Ему и в голову не пришло бы обращаться к лорду Аштону.

— Поверьте, милорд Юлиус, все, что вы скажете, останется между нами.

— Конечно, — скептически скривился Хеймрик. — У вас же в этом деле личный интерес.

Тон, которым он выделил последние слова, резанул слух.

Не верит. Но расскажет.

Только нужно ли это Оливеру?

Мысль безнадежно опоздала: Хеймрик уже открыл сейф и вынул из него папку. Простую картонную папку с завязками — и не подумаешь, что она скрывает опасные тайны.

— Да, все еще храню документы по тому делу у себя, — сказал милорд Юлиус, вернувшись к гостю. — Не сдаю в архив. Наверное, жду любопытных вроде вас. Берите, читайте, тут все. Заключение экспертов, показания.

Оливер развязал тесемки и всмотрелся в лежащее поверх документов фото: тонкое лицо, аккуратно уложенные волосы, темные глаза — по черно-белому снимку не скажешь точно, какого цвета они были в реальности, но, скорее всего, карими. Волосы — каштановыми или темно-русыми. Губы — сочными и яркими.

— Это она?

Сходство было, и в то же время его не было, и дело не в цвете — в самом лице, в открытом взгляде, в улыбке, притаившейся в уголках губ.

— Она, — вздохнул Хеймрик. — Хелена Вандер-Рут. Наша Нелл.

Вернувшись с занятий, Дарла тут же убежала в столовую, а после собиралась погулять с подружками из своей группы. Нелл осталась в комнате одна. Аппетита не было. Спать не хотелось. Мучиться ненужными мыслями она себе запретила. Алан, Оливер. Потерянное прошлое, тревожное настоящее. Продолжишь думать об этом, додумаешься в итоге до невозможного будущего.

Мало радости в подобных размышлениях, и, чтобы отвлечься, Нелл разложила на столе учебники.

От занятий оторвал ударившийся о стекло камушек. Нелл покосилась на окно, но книгу не отложила: мало ли кто там развлекается? Может, окном ошиблись?

Когда еще один камушек подтвердил, что ошибки нет, поднялась из-за стола и выглянула на улицу. Увиденное заставило забраться на подоконник и выглянуть наружу.

— Привет тебе, прекрасная дева. — Тэйт Тиролл, привстав на стременах, снял шляпу и поклонился. Лошадь под ним недовольно всхрапнула. Вторая тем временем обгладывала некогда аккуратненький кустик. — Ждала меня?

— Не-а, — замотала головой Нелл.

— Быть не может! Все прекрасные девы ждут принца на белом коне. Я, конечно, не принц и с мастью коней не угадал…

— И вообще, это не кони, а кобылы, — подхватила Нелл.

— Зато вторая — для тебя, — веско заметил Тэйт. — Но если через пять минут не спустишься, мы с лошадками найдем кого прокатить.

Несколько студенток, наблюдавших со стороны их разговор, подтвердили последнюю фразу алхимика дружным хихиканьем.

Перебьются!

Нужно признать, мистер Тиролл умел удивлять. Только накануне они говорили о лошадях — шестикурсник играл в поло в команде факультета, а Нелл приходилось часто ездить верхом, пока она жила на ферме, — а уже сегодня Тэйт зовет на конную прогулку.

Когда Нелл вышла, он порывался спешиться, чтобы помочь ей забраться в седло, но не успел. Не дожидаясь помощи, Нелл ухватилась за луку и, вдев ногу в стремя, легко подтянулась. Широкая коричневая юбка, сшитая когда-то как раз для поездок верхом, распахнулась по всей длине, и алхимик громко вздохнул, демонстрируя крайнюю степень разочарования: под юбкой были надеты штаны.

— Какое коварство! Все это затевалось с единственной целью — увидеть твои ноги. А ты!..

— Не переживай, с ногами у меня все в порядке, — успокоила Нелл.

— Угу. Их две. Это прекрасно.

— Хочешь, чтобы я уступила место в седле одной из тех девиц?

— Вот еще! — усмехнулся Тэйт. — Хочу проверить, действительно ли ты так хорошо управляешься с лошадьми, как хвалилась вчера.

— Я не хвалилась.

— Хвалилась. — Алхимик без предупреждения пустил свою лошадь в галоп и крикнул: — Догонишь — поцелую!

«Догоню — прибью!» — с усмешкой подумала Нелл, пускаясь следом.

Встречный ветер остудил лицо и выдул из головы все лишнее.

— Наша Нелл, — повторил Хеймрик. — Чудо-девочка. Вы читайте, Оливер, читайте. Можете сразу с последней страницы, тогда вопросы отпадут разом. Кларисса… с которой вы не знакомы, да, винит меня в случившемся. И я виноват. Виноват в том, что принял ее дочь в университет в таком раннем возрасте. Хотя возраст тут ни при чем. Это все кровь Вандер-Рутов, их гордыня и амбиции…

Милорд Юлиус говорил негромко, будто бы рассуждал вслух, но его речь мешала сосредоточиться на бумагах. Оливер даже проверил защиты, но не заметил попыток воздействия. Тем не менее рассыпавшиеся по бумаге буквы не желали складываться в слова, и взгляд отрывался от них то и дело, возвращаясь к отложенному в сторону фото.

— Эрик Вандер-Рут был моим… хм… Друг — слишком громкое название. Но мы поддерживали добрые отношения. Я присутствовал на их с Клариссой свадьбе, помню рождение Хелены. Вандер-Рут жил в квартире при университете, и девочка росла на моих глазах. Милая такая девочка, умненькая, общительная. После смерти Эрика Кларисса уже не могла оставаться в его квартире и перебралась с дочерью в город, но мы продолжали общаться. Когда у Нелл проявился дар, я ходатайствовал о зачислении ее в младшую школу на льготных условиях. Кларисса получила страховку за мужа, но вести дела она никогда не умела, и деньги быстро закончились. Устроить дочь в бесплатную школу с полным пансионом было неплохим выходом для нее. Потом появился этот Вин. Кларисса выскочила за него недолго думая, они с Хеленой перестали нуждаться, но… Она ведь не одаренная, Кларисса, ей сложно было воспитывать дочь, да и в новой семье ребенок от первого брака, скажем так, несколько мешал. Я искренне хотел помочь девочке, хотя бы в память о ее отце, но, поверьте, никакие сантименты не заставили бы меня принять Хелену в университет, если бы она того не заслуживала. Уже тогда было видно, из нее получится высококлассный демонолог. Я следил за ее успехами, но все же учил и воспитывал ее не я. Воспитанием в высших учебных заведениях вообще мало занимаются. А Вилберт еще и разбаловал девчонку: носился с ней как с немыслимым сокровищем, ставил в пример другим студентам. Неудивительно, что Хелена загордилась. Лучшая из лучших, исключительная. А от мыслей об исключительности недалеко и до вседозволенности… Вы читайте, Оливер, читайте. Там вся правда. Можно обмануть непосвященных, можно скрыть истинные причины катастрофы от других магов университета, но водить за нос министерских дознавателей я бы не решился. Это вы могли не опасаться после того случая. Что бы ни произошло в действительности, до правды никто не докопался бы, да?

Оливер поднял на Хеймрика полный холодного недовольства взгляд, но глисетец сделал вид, что не заметил этого.

— Ваших слов никто не опроверг бы, — продолжил он. — А внимание общественности вы умело переключили на милые сказки. Кому есть дело до каких-то опасных ритуалов, когда у вас в академии прекрасные девы разъезжают на единорогах? У меня же сказок в запасе не нашлось. Девы в моем университете не катаются на волшебных лошадках. Мои прекрасные девы вызывают по ночам высших демонов, которые убивают студентов, рушат здания и вытягивают силы из преподавателей. Вы читайте, Оливер, читайте.

Из папки высыпались на стол вложенные между страницами фотографии. Хелена Вандер-Рут и Сюзанна Пэйтон в лаборатории, теперь уже без очков и ведьмовских шляп. Хелена и Алан: он получает какую-то бумажку из рук бородатого коротышки, а она стоит рядом и улыбается в объектив. Хелена у ворот университета. Снова Хелена и Алан: он в смокинге, она в светлом платье и с букетом роз — похоже, день помолвки. Просто маленькая карточка-портрет. Видимо, Хеймрик подшил к делу фото из ее личного альбома.

— Взгляните лучше на это. — Милорд Юлиус положил перед Оливером фотографию мужчины лет сорока. Правильные, не лишенные привлекательности черты: прямой нос, тонкие губы, квадратный подбородок с ямочкой, короткие темные волосы. — Профессор Питер Вилберг — куратор Нелл Вандер-Рут. Фото сделано за два года до того… происшествия. А вот это, — менталист положил поверх предыдущей другую карточку, — через два дня после.

На втором снимке был запечатлен глубокий старик. Волосы побелели, кожа сморщилась и стала рябой, щеки впали, подбородок заострился, глаза закрыли мутные бельма. Человек с первого фото должен был стать таким лет через пятьдесят.

— Питеру еще повезло, — сказал Хеймрик. — Он выжил. И силы восстановились со временем, хоть призывы уже не практикует. Но тому есть другие причины. В ту ночь он первым почувствовал прорыв — специализация обязывает. Связался с охраной, а сам кинулся к павильону… Питер все еще преподает в университете, но, надеюсь, милорд Райхон, у вас хватит такта не беспокоить его вопросами о Хелене Вандер-Рут.

— Зачем она сделала это? — спросил Оливер, переводя взгляд с фотографии девушки на снимок в одну ночь постаревшего мага и обратно. — Зачем вызвала демона? Еще и высшего?

— Что вы знаете о демонологии? — вопросом на вопрос ответил Хеймрик. — А о Вандер-Рутах?

— О демонологии мало, о Вандер-Рутах — почти ничего.

— Я тоже не слишком компетентен в первом вопросе, — сказал милорд Юлиус. — Знаю, наверное, не больше вашего. Граница тонка, демоны рвутся в наш мир, убивают, разрушают энергетические связи, провоцируют эпидемии, и только демонологи стоят на страже нашего покоя, закрывают прорывы, изгоняют пришельцев из бездны, а сами призывают их лишь для того, чтобы изучить и разработать эффективные методы противодействия. Но к Вандер-Рутам последнее утверждение не относится. Они не защитники — они охотники. Говорят, первый из них, Йозеф Вандер-Рут, заключил договор с демонами, по которому те обязались каждый год приносить ему в жертву одного из своих. Представляете? Не демонолог приносит жертву демонам, а демоны приносят жертвы демонологу. Сказка, естественно, но, мне кажется, потомки Йозефа в нее верили. Да, каждый из них оставил свой след в науке, даже Хелена: тот проект, над которым она работала с Питером, преобразование энергии прорывов, был по большому счету ее. Но я, наверное, даже рад, что Нелл была последней. Вряд ли найдется кто-нибудь, не Вандер-Рут, кто воспримет всерьез идею призывать демонов, чтобы запитать от них электрические фонари. Такие идеи хороши, когда воплощаются в единичных экспериментах. А в мире, где лампочка загорается от того, что в него приходит чистое незамутненное зло, жить как-то страшновато.

— Так она собиралась зажечь лампочку?

— Она собиралась установить стабильный канал призыва. Оперируя доступными понятиями — стационарный портал в бездну. Для стабилизации контура ей нужно было протащить по каналу высшего. Через два дня был назначен выпускной экзамен. Практическое задание предполагалось несложное, полный призыв никто не требовал бы, учитывая опасность таких действий. Всего-то и нужно было, что правильно начертить контур и наметить точку разрыва границы. Уложиться в строго отведенное время — и все. Но для Хелены это было слишком мелко. Тем более должны были приехать представители из министерства, а она планировала после получения диплома выбить грант на свои исследования и решила устроить показательное выступление. Если бы ей удалось, ее экзамен выглядел бы так, будто бездна отверзается по щелчку ее пальцев и демоны приветственно машут с той стороны. Без долгого и кропотливого вычерчивания пентаграмм, без чтения заклинаний и ритуального кровопролития. Ее отец проделывал подобное. Только Эрик к тому времени в довесок к семейной амбициозности имел солидный опыт призывов и канал строил не в одиночку, его страховали квалифицированные демонологи. А Хелена взяла с собой лишь троих мальчишек со своего курса.

— Мальчишек? А почему не подругу?

— Сюзанну? — откровенно рассмеялся милорд Юлиус. — Только не говорите, что и с Сюзанной вы не знакомы. И с Аланом, да. Своих-то подчиненных, уверен, вы знаете хорошо. Думаю, потому и пришли ко мне, что они ничего не смогли вам рассказать, только мямлили в два голоса: «Нелл была такая чудесная, как жаль, что она погибла». Да? Нет?

— Я с ними не говорил.

— Правильно сделали, — посерьезнел Хеймрик. — Ни к чему бередить старые раны. Да они и не помогли бы ничем. Алана на тот момент не было в университете. Ездил проведать мать, вернулся на следующий день. Если бы не уезжал, то, возможно, сумел бы образумить невесту. Он всегда был очень осторожен — для демонолога неплохое качество. Думаю, Нелл специально подгадала все ко времени его отсутствия. И ей почти удалось. Во всяком случае, призвать высшего получилось. Но не изгнать. Что-то пошло не так, демон вырвался, двоих убил сразу, одного юношу серьезно покалечил… Хелена была самой сильной из них, но и ее сил не хватило бы, если бы не Вилберт. Скажу честно, Оливер, если бы она выжила, я не скрывал бы правду. Одно дело — защищать честь университета и знаменитое имя, которое носила не только эта бестолковая девчонка. Другое — покрывать преступницу. Но ее не удалось спасти. А меня атаковали журналисты и родственники погибших… Думаете, стоило сказать им правду, чтобы они заклевали Клариссу? Она к тому времени снова осталась без мужа, с малолетней дочерью на руках… Нужен ей был скандал?

— Не больше, чем вам. — Кто-кто, а Оливер прекрасно понимал, что, какие бы отношения ни были у Хеймрика со вдовой покойного товарища, защищал ректор в первую очередь себя и свой университет. Но осуждать его за это милорд Райхон не мог. — Как вам удалось все замять?

— Чудом. В министерстве отнеслись с неожиданным пониманием. Возможно, повлияло то, что члены комиссии успели лично пообщаться с Хеленой. Она была в таком состоянии, что мало чье сердце не дрогнуло бы…

— Но показания дать смогла. — Оливер пробежал глазами протокол, подтверждавший рассказ Хеймрика.

— Она понимала, что не протянет долго, — пожал плечами тот. — Хотела перед смертью облегчить совесть. Применять к ней ментальное воздействие было равносильно убийству, если вы вдруг подумали… Я лишь подтвердил, что она сказала правду.

В конце протокола — подписи свидетельствовавшего и всех присутствовавших при допросе.

Напротив имени Хелены — кровавый отпечаток большого пальца.

Ниже — закорючка Хеймрика и еще несколько подписей, неизвестных Оливеру. Кроме одной.

— Увидели знакомое имя? — усмехнулся милорд Юлиус. — Я же сразу сказал, что вице-канцлер ответил бы на ваши вопросы. Тогда он, правда, еще не занимал этот пост, был советником канцлера по вопросам магии. Но если мои слова вас не убедили, свидетельству Арчибальда Аштона вы, надеюсь, поверите?

Когда начало темнеть, они оставили лошадей на конюшне и возвращались пешком. Шли долго: Тэйт выбирал какие-то окольные тропинки, а Нелл несколько раз останавливалась, чтобы покурить.

— Завтра будут болеть ноги и спина, — предупредил алхимик, когда впереди показалось освещенное фонарями крыльцо общежития. — С непривычки.

— Знаю, — улыбнулась Нелл. — Думаю, переживу. Спасибо тебе.

— За что?

— За чудесный день. За замечательный вечер.

— М-да? — Тэйт лукаво прищурился. — Как насчет того, чтобы утром поблагодарить меня еще и за прекрасную ночь?

— Утром я буду благодарить богов, если после сегодняшней прогулки смогу подняться с кровати, — отшутилась Нелл.

— Но хотя бы поцелуй я заслужил?

Поцелуй? За явление «принца на коне» и хихикающих девчонок? За ветер в лицо? За долгую прогулку за пределами академии, любование осенними пейзажами и возможность на время позабыть о проблемах?

Нелл подумала, что заслужил.

Подалась вперед, легонько коснулась губами губ парня и отстранилась.

— Доброй ночи, и еще раз спасибо за все.

Она быстрым шагом направилась к крыльцу.

— Нелл, погоди, — догнал ее Тэйт. — Я что-то сделал не так? Обидел тебя?

— Конечно нет.

— Тогда… У тебя кто-то есть?

Только в мыслях…

— Нет. Возможно. Не знаю, — пожала плечами она. — Все сложно.

— Бывает, — косо усмехнулся алхимик. — Завтра вечером не занята? Может, сходим куда-нибудь?

— Может.

Домой Оливер вернулся поздно вечером, с раскалывающейся головой и тошнотой после сложной телепортации.

Сварил кофе, перелил в чашку и пошел с ней в кабинет. Там достал фотографию, которую сунул в карман, когда милорд Юлиус отвернулся, — небольшой, на ладони умещающийся портретный снимок. Всматривался в него долго, затем отыскал в столе несколько листочков полупрозрачной кальки.

Рисовать он не умел, но не так уж трудно, приложив фото к абажуру лампы, обвести портрет по контурам. Тонкий абрис лица, губы, нос, бесцветные волосы. Рисунок получился кривоватый, но благодаря отсутствию красок имел больше сходства с живой Нелл, чем фотография. Оливер обмакнул тонкое перо в чашку с кофе и посадил две маленькие желтые кляксы на нарисованные глаза, навел зрачки, и сходство с оригиналом усилилось.

Рисунок и фото он, устав разглядывать, убрал в стол.

Что делать с оригиналом, так и не решил.

ГЛАВА 9

Ночью он спал от силы часа два, остальное время лежал в темноте и думал. Информации не хватало, но одно он понял: Хеймрик солгал. Может, и не во всем, но в одном — точно. Сказал, что она умерла, что видел тело, присутствовал на кремации.

— Вы же понимаете, Оливер, если нечто просочилось из нижнего мира и вселилось в тела, очищение огнем — единственный способ уничтожить это.

Надежный способ избежать эксгумации и проведения повторной экспертизы.

Кремировали всех погибших, но сколько их было на самом деле?

Кто кроме Хелены пережил «очищение огнем»? Или она одна такая? Преступница, которую милорд Юлиус, по его словам, не стал бы прикрывать, если бы она выжила, и которая никак не могла умереть, сгореть и воскреснуть без посторонней помощи — что более вероятно, именно помощи Хеймрика.

Но было еще заключение экспертов. Целители, университетский и тот, кто прибыл с министерской комиссией, поставили один диагноз: крайняя степень магического истощения, не подлежащие восстановлению разрывы ауры, необратимое нарушение витальных функций организма — смертельный приговор, на исполнение которого доктора отводили от нескольких часов до двух-трех месяцев. Если университетского целителя еще можно заподозрить в сговоре с ректором, то эксперта министерской комиссии — вряд ли.

Как и лорда Аштона. Он засвидетельствовал показания Хелены и выводы медиков, а значит, не сомневался в правдивости ни того ни другого.

Арчибальд Аштон, сам будучи выпускником академии, состоял в попечительском совете. А еще — мир тесен — лорд Арчибальд приходился отцом Элизабет Грин, так что Оливер знал нынешнего вице-канцлера не только как сильного мага и жесткого, но принципиального политика, но и просто как человека, и уважал его во всех качествах.

Мог ли лорд Аштон пойти на обман? Мог. Но для этого нужны основания более веские, чем личная инициатива Юлиуса Хеймрика. Поэтому новый рабочий день Оливер начал с телефонного звонка в столицу.

Он не надеялся, что вице-канцлер раскроет ему все секреты, но если в глисетской истории есть нечто, во что ему не стоит совать нос, лорд Арчибальд даст это понять.

Обмен любезностями не затянулся, все же оба они — люди занятые, и Оливер тут же заговорит о деле:

— Не хотелось бы злоупотреблять вашим расположением, но мне нужна помощь. Помните инцидент, произошедший одиннадцать лет назад в университете Глисета? Я встречался вчера с ректором Хеймриком и выяснил, что официальная версия… не совсем соответствует действительности…

— Раз уж начали, называйте вещи своими именами. — Оливер ясно представил себе, как вице-канцлер недовольно скривился. — Официальная версия совсем не соответствует действительности. Странно, что Хеймрик с вами разоткровенничался, но, думаю, у него были причины. О чем вы хотели попросить меня? Надеюсь, не о том, чтобы предать то дело огласке? Решение принималось на высшем уровне, мы не могли позволить дискредитировать магов в глазах общественности и не видели смысла устраивать фарс в виде показательного суда над покойниками.

— Над покойницей, — поправил Оливер. — Как я понял, там была одна виновница, и она во всем созналась. Хелена Вандер-Рут — кажется, так ее звали.

— Именно так, — мрачно подтвердил лорд Арчибальд.

— И если бы она выжила…

— Отправилась бы под суд. — Лорда Аштона начинали нервировать непонятные полунамеки. — Хелена Вандер-Рут была совершеннолетней и имела ограниченную лицензию демонолога. Она понимала, что делает, знала, что не имеет на это права, и хорошо представляла себе возможные риски. Поэтому — да, если бы выжила, ответила бы за последствия своей самонадеянности по всей строгости закона.

— И дело не удалось бы замять, — пробормотал Оливер.

— Намекаете, что ее намеренно не пытались спасти? — Тон вице-канцлера стал не просто холодным — ледяным. — Ошибаетесь. Целители сделали все возможное. Но шансов не было. С комиссией тогда работал профессор Сондерс — если вам это имя неизвестно, поинтересуйтесь у Эдварда, стал бы он сомневаться в компетентности профессора.

О Сондерсе Оливер слышал. И именно от Эдварда Грина: тот считал его одним из лучших целителей современности и гордился тем, что был лично знаком с ним. Был — потому что в прошлом году профессор Сондерс скончался. Эдвард ездил на похороны и открытие мемориала.

Значит, встретиться с ним и разузнать подробности глисетского дела не получится. Но причин сомневаться в подписанных им заключениях тоже нет. Как и в словах лорда Аштона.

Но ведь она жива. Жива!

Оливер стиснул зубы, чтобы не проорать это в трубку.

— Вы так и не сказали, о чем собирались попросить, — напомнил лорд Арчибальд.

— В принципе… уже ни о чем. Простите, что побеспокоил.

— И испортили мне настроение перед важным совещанием, — вздохнул вице-канцлер. — Знаете, Оливер, я многое повидал в жизни, случались совсем уж жуткие вещи, но не оседали в памяти. А дело Хелены Ваидер-Рут я так и не смог забыть.

— Почему?

— Я видел ее. Ее поместили в карантин, и я знал, что она умирает, когда шел в госпиталь. Но я шел к преступнице и считал, что она получила по заслугам. А увидел умирающего ребенка. И это было жутко… Вряд ли вы поймете, у вас ведь нет детей, а я тогда мог думать только о том, что дома меня ждет дочь, которая лишь немногим младше этой девочки. А когда через несколько лет Элси выбрала факультет боевой магии, я был не в восторге, но не спорил. Просто подумал: хвала богам, не демонология. — Лорд Аштон замолчал. Потом, словно вырвавшись из омута воспоминаний, продолжил уже другим тоном: — Простите, накатывает иногда. Но дело и правда было неприятное. Я уехал в тот же день и возвращаться не планировал. Ночью Хелена умерла. Сондерс провел вскрытие, передал протоколы. В связи со смертью главной виновницы было принято решение не разглашать подробности. Университет даже выплатил страховку родственникам мисс Вандер-Рут наравне с семьями пострадавших. На этом, собственно, история закончилась. Не знаю, с чего вдруг вы заинтересовались ею, но искренне надеюсь, что вопросов у вас больше не осталось.

Вопросов у него только прибавилось, и ответить на них могла лишь сама Хелена. Но как ее спросишь?

— Нам нужно поговорить, мисс Мэйнард, — сцепив пальцы в замок, проговорил Оливер так, словно она стояла сейчас перед ним. — Точнее, мисс Вандер-Рут. Да, мне все известно.

Чушь какая!

— Ничего мне не известно. — Он растер виски, прогоняя обосновавшуюся в них боль. — А ты не расскажешь.

Расскажет. Если привлечь Крейга и его менталистов — расскажет. Если прижать Алана и Сюзанну, заставив опознать в ней Хелену Вандер-Рут.

Раньше он, если бы узнал, что у него учится под чужим именем девица, вызвавшая демона-убийцу, так и поступил бы. Скандал раздувать не стал бы, но тому же лорду Аштону сообщил бы, а девицу при любом исходе выставил бы из академии…

Еще неделю назад он так и сделал бы. Ровно неделю.

Сейчас — нет.

Сам разберется.

В чудесное воскрешение Оливер не верил. Чудесное исцеление — другое дело. Если только она и правда была так плоха: того, что тяжелое состояние Хелены было инсценировано специально для комиссии, он тоже не исключал.

Но зачем? Чтобы избежать огласки и скандала вокруг университета? Вот виновница, но она умирает, давайте похороним эту историю вместе с ней?

При таком раскладе Хеймрику было бы спокойнее, если бы она действительно умерла. Но лично способствовать этому он вряд ли решился бы. Не каждый способен на убийство, что бы ни стояло на кону.

Или целью было защитить саму Хелену?

После всего, что Хеймрик сказал о ней, в добрых чувствах к бывшей подопечной глисетца не заподозришь, но факты говорят, что без его участия исчезнуть из университета девушка не могла. А еще кто-то, кто сделал ей документы на новое имя — паспорт и свидетельство об окончании младшей школы.

В школу можно отправить запрос. Или даже съездить туда. Согласно выписке из личного дела Элеонор Мэйнард, свидетельство она получила пять лет назад в Роймхилле. Далековато, но портальные станции работают — почему бы и нет? И когда он все выяснит…

А что, собственно, он сделает? Скажет свое напыщенное «Мне все известно»? Пригрозит ей разоблачением?

«Мне все известно, поэтому не смей отворачиваться, когда я на тебя смотрю»?

«Я исключу тебя из академии, если не прекратишь делать вид, что не помнишь о той ночи»?

Да уж, замечательное решение.

Оливер посмотрел на разбросанные по столу бумаги. О работе нужно думать. О работе. По крайней мере, следующие три часа. Затем ему предстояло проводить занятия со своей группой, и там уже — как получится.

За месяц студенты прошли вводный курс, и сегодня милорд Райхон планировал устроить контрольный опрос по основным понятиям. Было начитано достаточно лекций, и времени на самостоятельную подготовку хватало, чтобы будущие специалисты хотя бы в формулировках отличали родовые проклятия от кровных, а взаимные от перекрестных, не заглядывая в конспекты.

— Убрать все со столов, — скомандовал Оливер, зайдя в аудиторию, и лишь затем спохватился, что забыл поздороваться. — Добрый день.

Студенты посмотрели на хмурого куратора и в правдивости последней его фразы усомнились. Но вынужденно согласились, что день добрый.

Оливер мысленно отругал себя за несдержанность.

— Мисс Мэйнард, — уже спокойно и благожелательно обратился он к старосте, — кто сегодня отсутствует?

Вышло еще хуже: будто он рычит на всю группу и только с ней одной приветлив. Еще заметит кто-нибудь…

— Отсутствующих нет, — буднично отчиталась Элеонор.

Нелл.

Хелена Вандер-Рут мертва. Элеонор Мэйнард — имя для документов.

Значит — Нелл.

Он снова задумался не о том и не сразу понял, отчего студенты глядят на него так странно.

Страницы: «« « 23456789 » ... »»