Выйти замуж за эльфа Андрианова Татьяна

– Что ж, будем искать… Спасибо, – поблагодарил Филька, прежде чем вылететь в окно.

Морально уничтоженный домовой, горестно всхлипнув, шмыгнул носом, утер слезы рукавом и отправился искать свой заветный узелок. У него осталось только одно, последнее, средство, чтобы спасти свой авторитет в глазах собственной хозяйки. Домовые прибегают к нему только в крайнем случае. И сейчас был именно такой.

В узелке, с которым домовой прибыл на будущее место работы, помимо трав, фотографий родных, настольной книги домового «Самоучитель начинающего домового, или Как привязать к себе хозяина» было старенькое, но все еще исправно функционирующее блюдечко с золотой каемочкой. К нему прилагалось наливное яблочко, но плод слопали мыши, остался только огрызок. Дворя был слишком потрясен устроенным погромом, чтобы расстраиваться из-за подобных мелочей. Он тяжело вздохнул, осознав весь трагизм ситуации и несправедливость бытия, после чего вышел в сад и сорвал первый попавшийся плод. Яблоко оказалось недозрелым. Но на безрыбье…

В гостиной царил полный погром, хотя это слово не вполне отражает масштабы бедствия. Женихи дрались не на жизнь, а на смерть, в повышенном скоростном режиме. Взор обычного человека смог бы выделить только расплывчатое пятно, бестолково мечущееся по комнате. В процессе было разбито все, что можно было разбить, сломано все, что могло сломаться, даже обои умудрились оборвать со стен. Пара мутантов спокойно лежала в углу, вывалив розовые языки, предоставив эльфам самим разбираться, кто кого сильнее, а уж с оставшимся в живых волкам справиться – раз плюнуть.

Домовой с тоской освидетельствовал причиненный ущерб и горестно взвыл. Волки с радостью подхватили его начинание. Дворя всхлипнул, вытер невольные слезы рукавом и тенью прошмыгнул в кухню. Трясущиеся ручки долго не могли зажечь огонь, но справились с этой непосильной задачей. На блюдечко было торжественно возложено яблоко. Целую томительную секунду плод пролежал на гладкой фарфоровой поверхности совершенно без движения. Дворя ждал, затаив дыхание, даже губу прикусил. Неужели придется снова красться мимо сцепившихся из-за ведьмы эльфов и выбираться в сад, чтобы найти более подходящий плод?

– И что эти двое нашли во вздорной ведьме? – недоумевал Дворя.

Но тут же осекся, испуганно вжал голову в плечи и боязливо заозирался: не услышал ли кто? И в этот момент яблоко наконец сдвинулось с места и покатилось по блюдцу. Домовой облегченно вздохнул. За другим фруктом тащиться не придется. Жизнь налаживалась. Поверхность блюдца покрылась крупной рябью, внутри что-то громко щелкнуло, затрещало и появилась всклокоченная со сна голова домового Вени, который жил у Бабы-яги.

– Дворя! Ты в курсе, что нормальные домовые сейчас десятый сон видят?

– Для нормальных домовых как раз самое время работать, пока хозяева спят, – парировал Дворя.

– Средневековая чушь! – отмахнулся оппонент. – Надеюсь, повод действительно очень важный.

– Да! Это ужасно! – возопил несчастный домовой.

Крик души его был так громок, что его услышали сквозь закрытую дверь и звон металла.

– Что это было? – удивленно спросил Гарандарэль.

– Хватит отговорок, – оборвал его Тирандерель. – Если струсил, так и скажи.

– Я?!

Бой вскипел с новой силой.

– К Виктории приехали женихи и теперь громят гостиную, – простонал Дворя.

В глазах Вени зажегся огонек любопытства.

– Ну прям как моя в молодости! – хихикнул он. – Это она сейчас такой затворницей стала, а раньше… Ух!

– Знаешь, может, это и ужасно, но меня мало интересуют развлечения Бабы-яги в молодости. У меня тут два эльфа дерутся. Вот-вот дом рухнет.

– Так они эльфы? – уважительно присвистнул Веня.

– Ага. И один из них, между прочим, принц, – преисполнился гордостью Дворя.

А все-таки хорошая у него хозяйка. Где это видано, чтобы из-за ведьмы высокородные эльфы разборки чинили? А у нас так даже запросто.

– Если я правильно тебя понял, Виктории нет, и она сильно рискует вернуться на руины собственного дома?

Дворя кивнул.

– Жди. Еду.

Веня отключился. Немного успокоенный Дворя решил дождаться более опытного товарища.

Стол буквально ломился от яств. Застолье организовали прямо на открытом воздухе под роскошными шелковыми тентами, напоминавшими расшитый шатер сказочной Шахразады. Я с вожделением поглядывала на многочисленные лакомства, судорожно соображая, что лучше: полететь домой и там поесть перед сном, или сначала наесться до отвала, а потом и честь знать. Праздник в самом разгаре, меня вряд ли хватятся. Тут позвали к столу. Это и решило исход дела. Я спокойно уселась поближе к любимому салату «Казанова» и уже потянулась к заветной ложке, когда прямо в блюдо рухнул филин. Народ вокруг так и застыл, наблюдая как кусочки лакомства медленно сползают по ошеломленным лицам товарищей. Я обреченно замерла, потрясенная несовершенством мироздания. Первым нашелся Васька:

– Ты что творишь, ирод? – сурово вопросил он, выхватывая ложку из моих рук и норовя попасть по обнаглевшей птице. – Ты почто хозяйку мою без любимого блюда оставил?!

Филин ловко лавировал между блюдами, причем умудрялся проделывать маневры, не переворачиваясь на живот, загребая крыльями по скатерти, как гребец байдарки, не забывая зачерпывать снедь с тарелок и смачно хрустеть уворованным. Васька понял, что совесть в птице вряд ли проснется из-за полного отсутствия таковой, потому сцапал филина за хвост. Тот взвыл, страшно тараща глаза, и сделал неудачную попытку клюнуть обидчика, за что быстро схлопотал по клюву.

– Ах, ты еще и клюв распускать! – возмутился кошак. – Да я тебя!

С душераздирающим мявом Васька вцепился в филина. Комок из меха и перьев прокатился словно шар для боулинга по столу, как по дорожке, сбивая тарелки не хуже кеглей. Блюда полетели в разные стороны, будто конфетти в новогоднюю ночь. Разряженные по последнему писку моды, которой какой-то извращенный садист в очередной раз нагло наступил на хвост (иначе как объяснить практически полное отсутствие платьев на дамах?), гости с некрасиво отвисшими челюстями и вытаращенными глазами тщетно пытались осмыслить происходящее. Я честно пыталась задушить смех в зародыше. Получалось плохо.

Тем временем комок из птицы и кота благополучно разгромил все на своем пути и со всего размаху врезался в застывшую статуей Софию. Она тут же была исцарапана и искусана. Филька сделал попытку укрыться от преследователя в волосах девушки, но лапки запутались в залакированных прядях, как в силках, та завизжала и кинулась в сад, унося на себе окончательно увязшую в шевелюре птицу.

– Куда?! – возопил разъяренный как тысяча чертей кот. – От меня еще никто не уходил!

Он схватил со стола половник и умчался следом, вопя нечто ругательное.

– Виктория!!! – Вопль хозяина дома наверняка был слышен даже в академии. – Что это значит?!

Я поморщилась, как от кило лимонов, обреченно вздохнула и с видом великомученицы, которой уже надоели разнообразные просители, скулящие о несправедливости бытия, пожала плечами. Ну что тут скажешь? Везде погром. Вечеринка удалась. Гарантия сто процентов – гости никогда не забудут этот вечер. А разве не к этому стремятся хозяева?

Я открыла было рот, чтобы произнести нечто банальное, типа «се ля ви» или «если не хочешь обижаться на меня утром, не стоит пить со мной вечером». Но тут в кустах сирени что-то сверкнуло. Я с силой толкнула мужчину, он взвыл, как пожарная сирена, и со всего маху уселся на стул. Изящный предмет мебели обиделся на неуважительное отношение, жалобно скрипнул и разлетелся вдребезги. Богданов не успел удивиться, когда я шлепнулась на него сверху. Не знаю, что он подумал, но шаловливые ручки слишком уж активно прошуршали по моей талии. Ну погоди у меня. После я тебе такой чирей на заднице организую! Месяц сидеть не сможешь, озабоченный.

Над головами просвистела темная тень. Значит, не ошиблась. Мысль принесла некоторое удовлетворение, можно сказать спокойствие. Несмотря на это безопасное чувство, Ахурамариэль внутри настороженно напрягся.

Высокий женский визг прорезал ночную тьму. Я вскочила на ноги, и довольный таким обстоятельством меч прекрасной эльфийской стали возник в руке как по волшебству. Впрочем, отчасти так оно и было.

– Где эти смертники?! – поинтересовался он. – Сейчас мы из них нарезку делать будем.

Здоровенный вурдалак придавил Богданова-младшего к земле и пытался добраться до тонкой шеи юноши. Этому мешал внушительного вида поднос, судорожно стиснутый в побелевших от напряжения пальцах. В глазах парня застыл ужас. Остальные гости предпочли удалиться не прощаясь. Причем разбегались кто куда, без всякого плана, совершенно не задумываясь о том, что ночная тьма может таить в себе уйму таких же монстров или даже чего похуже. Народ, который только недавно с умным видом рассуждал о поэзии, котировках на фондовом рынке и последнем фильме, превратился в перепуганную, обезумевшую от страха толпу. Некоторые даже не смогли найти выход из шатра самостоятельно и теперь, плотно спеленатые шелковой тканью, тихо млели от страха, ожидая своей очереди.

Я не нашла ничего лучше, как дернуть монстра за хвост. Вурдалак огрызнулся в ответ, грозно рявкнул и рефлекторно поджал свой метроном. Видимо, эта часть тела была чем-то особенно дорога нежити. Кто бы мог подумать.

Вурдалак быстро опомнился, и ко мне обернулся оскаленной мордой разъяренный зверь, горящий жаждой реабилитироваться за досадную слабость. Я взмахнула мечом. Нежить мазнула в мою сторону не менее внушительными когтями. Мы оба на мгновение застыли, напряженно оценивая возможности соперника. Аркадий воспользовался моментом и тихо скользнул в обморок. Вот так всегда. Пока слабый пол решает насущные проблемы, сильный тихо сопит в две дырочки на диване, а в данном случае на земле.

Тварь подняла переднюю лапу с когтями и нервно мазнула в мою сторону. Я успела уйти в сторону раньше, чем кинжалы когтей смогли причинить какой-либо вред. Нежить кинулась, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами от земли. Я шлепнулась на землю и перекатилась, чувствуя как неровности рельефа больно впечатываются в тело. Первоначально движение задумывалось как эффектный перекат, но вышел неуклюжий кувырок с риском переломов конечностей. Ладно. Тут не до красоты.

– Ага. Плохому танцору… – ехидно прокомментировал меч.

«Не предлагаешь – не критикуй», – устало отмахнулась я.

Тварь серой тенью пролетела надо мной. Могу поклясться, что почувствовала смрадное дыхание на коже. Непередаваемое ощущение. Нежить проскрипела когтями по столу, снимая со столешницы стружку и превращая скатерть в лоскуты. Она разочарованно взвыла, обнаружив собственный промах, и попыталась брыкнуть меня задними лапами. Такое скорее ожидаешь от лошади с дурным характером. Я еле успела отшатнуться, и в поле моего зрения снова попал пушистый хвост. Недолго думая я вцепилась в пушистый отросток и сделала попытку крутануть тварь на месте. Маневр не вполне удался, я не учла ни солидного веса твари, ни того, что стены шатра из материи. Первым в шелк врезался вурдалак. Вот что значит море адреналина в крови. По инерции меня пронесло следом.

Шелк плотно облепил со всех сторон, мешая дышать. Я ругалась, земля подо мной отчего-то ходила ходуном. И прежде, чем я смогла удивиться, меня понесло куда-то в темноту. Последовало несколько головокружительных скачков, во время которых ноги с головой попеременно менялись местами. Я орала что-то очень нецензурное, пытаясь удержаться на взбесившейся земле. Особенно сильный толчок запустил мою уже изрядно потрепанную тушку в полет, я ощутимо припечаталась спиной оземь. И только быстро удаляющийся вой вурдалака свидетельствовал о реальности случившегося.

– Поздравляю, – с максимумом сарказма заявил Ахурамариэль. – Ты только что умудрилась оседлать вурдалака. Твое имя, как основательницы нового экстремального вида спорта, напишут золотыми буквами.

– Что это было? – удивленно вопросил Богданов-старший.

Этот удивленный голос вывел меня из состояния ступора. Я постаралась определить нанесенный организму ущерб. Пара царапин, растяжение предплечья (размахивание живым вурдалаком никому легко не дается), несколько синяков и ссадин плюс многочисленные ушибы. Болезненно, но не смертельно. Я перевела дыхание и с трудом села.

– Полагаю, вурдалак.

– Кто?!

– Вурдалак… – охотно пояснила я, с трудом поднимаясь на дрожащие ноги. – Вид нежити такой… Иногда их еще перевертышами называют.

– Перевертышами? – совсем ошалел Богданов.

– Ага… – кивнула я. – Сейчас вот схожу за Волчком с Яшкой и устрою этому умнику конную охоту.

В довершение всего в новом платье обнаружилась внушительная дыра. Да-а-а. Хана платью. А вещица была хорошая. Огорчилась я.

– Тебя тут чуть на клочки не порвали, а ты горюешь о тряпке. К тому же вещицу подарил тебе будущий свекор.

«Ага. И данная шмотка стоит целое состояние. Так что подарок в данном случае был действительно королевским. И не надевала ни разу…»

Словом, я в который раз пришла к выводу, что мир жесток и несправедлив к такой хрупкой и беззащитной девушке, как я.

– А как же мы? – удивленно спросил Богданов.

– В каком смысле? – опешила я, тщетно стараясь смириться с несовершенством окружающего мира.

– Наша ведьма бросит нас одних, когда вокруг разгуливает дикий монстр?!

Богданов был близок к истерике. Я чуть было не поинтересовалась, а где он видел домашних монстров, но передумала. У меня как раз проживало аж четверо. Мысль родилась внезапно и показалась совершенно гениальной. Надо же. Приятно лишний раз убедиться в собственной исключительности. Ахурамариэль только скептически хмыкнул в ответ. Я чуть не показала наглому мечу язык, но решила не давать повод окружающим вызвать людей с носилками и смирительными рубашками.

Сумочка обнаружилась под столом. Хрустальный шар не разбился, что само по себе было сродни чуду. Через минуту в сфере возникла всклокоченная со сна голова Третьякова.

– Загнибеда! – завопил он. – У тебя должен быть очень серьезный повод для звонка! Я лег только полчаса назад.

– О! – округлила глаза я. – И чем занимался прославленный командор до столь позднего часа?

Серьезные глаза орденоносного командора уставились на меня очень и очень выразительно. Но испепелению на расстоянии я поддавалась мало, и до мужчины это все же дошло (пусть и не сразу).

– Я читал новую книгу по борьбе с нечистью. В отличие от некоторых предпочитаю знать о враге все.

– Тогда вам несказанно повезло! – с энтузиазмом подхватила я. – Тут вурдалак приблудился. Предлагаю устроить образцово-показательную охоту в комплексе с учениями, максимально приближенными к боевым.

– Вурдалак?

– Ну да… Это такая большая нечисть, волосатая и с когтями.

Для пущей убедительности я скорчила максимально зверскую физиономию. Получилось не очень.

– Я знаю, кто такой волколак! – рявкнуло обозленное недосыпом начальство. – Сейчас будем. До нашего приезда ничего не предпринимать. По лесу не бродить, зверя не провоцировать. А лучше всего просто сядь на стул и почитай журнал.

И он отключился, оставив меня в недоумении гадать, кого решили оберегать: меня от волколака или его от меня. Я похлопала глазами, глядя на погасший кристалл и решая, стоит обижаться или нет. Затем тяжело вздохнула и обернулась к Богданову:

– Вы слышали, Валерий? Сейчас сюда прибудет целая команда истребителей. Вам совершенно нечего бояться.

Я решила не дожидаться появления команды истребителей и отправилась домой за Яшкой и Волчком. У Волчка замечательный нюх и при этом стопроцентная гарантия, что он не испугается волколака, не подожмет трусливо хвост и не заляжет где-нибудь в кустах, отказываясь продолжать опасное предприятие по выслеживанию нежити. Обычные собаки именно так и поступают. Оно и понятно. Кому в своем уме хочется встретиться лицом, то бишь мордой к морде с разъяренным монстром. Самоубийц нет. Поэтому собак на охоту за нежитью давно не приглашают. Толку ноль, а визгу сколько угодно.

Идти пришлось через кладбище. На небосклоне ощущалась нехватка луны. Случайные тучки закрыли даже полумесяц, что, понятное дело, не особо способствовало увеличению скорости моего передвижения. В довершение всего кладбище оказалось заброшенным, оно осталось от прошлого поселения и придавало Новым Усадьбам неповторимый колорит своими покосившимися, но в целом крепкими памятниками. Изредка попадались даже резные надгробья из черного мрамора.

Словом, было темно хоть глаз выколи. Я элегантно лавировала между могилами (читай – сосчитала все выступы рельефа, углы оград, наставила синяков, ссадин и шишек и ругаясь так, что упыри тихо замуровались в гробиках, дабы не связываться с жуткой особой). Оставалось только надеяться, что знакомый волколак, по-соседски заглянувший на огонек, не решит так же дружески поприветствовать из-за очередного раскидистого куста сирени. А то будет прямо как в той песенке: «Остались от ведьмы лишь рожки да ножки». Или это не о ведьме было? А… Какая разница.

– Не волнуйся. В прошлый раз мы с тобой стаю волкодлаков в капусту покрошили. Неужели не справимся с каким-то волколаком-задохликом?

А он прав. В Адовой Глыщобе мы с кем только не дрались, а у эльфов так вообще дуб срубили, и ничего. Стоит ли так нервничать из-за какого-то волколака, нежно дорожащего собственным хвостом. В этот момент громко треснула ветка. Это потом до меня дошло, что звук в общем-то был обычным, а тогда легкий треск прозвучал громче пушечного выстрела. Я неприлично взвизгнула и взметнулась в воздух. Приземление оказалось не таким удачным, как хотелось бы. Земля буквально ушла из-под ног, причем в прямом смысле этого слова. С воплями и нецензурной бранью, которую, впрочем, некому было оценить по достоинству, я рухнула в какую-то яму.

«Ну ничего себе! – возмутилась я вопиющей несправедливости жизни. – Ну блин, местные дают! Даже на кладбище ям понарыли, придурки».

– Не такие уж и придурки, как может показаться на первый взгляд, – скептически хмыкнул Ахурамариэль.

«Так, – подбоченилась я. – Я что-то не поняла, железяка противная, ты за кого переживаешь? За меня? Или за тех уродов, которые умудрились нарыть ям даже посередь кладбища. Как будто им других мест мало было».

– Виктория, ты прекрасно знаешь ответ, просто в очередной раз напрашиваешься на комплимент… Ну конечно, я за тебя… – Меч выдержал паузу, во время которой я успела возгордиться, и добавил: – А чтобы узнать получше о происхождении ямы, просто сядь спокойно и пораскинь мозгами (да-да, голова у тебя не только для того, чтобы носить дивные волосы): зачем кому-то понадобилось рыть глубокую яму на кладбище?

«Неужто решили устроить волчью яму? – расширив от удивления глаза, поинтересовалась я. – Хотя кому может понадобиться ловушка на зверя посреди кладбища?»

– Близко. Только подумай еще немного. Даю подсказку. Зачем вообще устраивают кладбища и как называются ямы, которые мрачные мужики с лопатами роют прямо на кладбище. И как ни забавно звучит, родственники покойных хорошо платят за подобное мероприятие. Странные, правда? Нет бы как раньше, в старые добрые времена – накидали веток побольше и устроили шикарный погребальный костер. Вот скажи мне, почему люди так и норовят запихать своих покойников в узкий ящик и закопать в землю, причем чем глубже, тем лучше?

«Минуточку, – потрясенно застыла я, пронзенная внезапной догадкой. – Хочешь сказать, я умудрилась свалиться в могилу?!»

– Бинго! – мерзко хихикнул вредина. – Можешь, когда хочешь.

Мой вопль заставил заткнуться кузнечиков, испугал нескольких котов, собравшихся драться, и привлек внимание знакомого волколака. Наглая морда нежити свесилась с края и принялась шумно принюхиваться, словно пытаясь представить, какова я была бы на вкус, попадись ей на зубок. Я окончательно обозлилась и сделала попытку достать наглеца чересчур болтливым мечом. Волколак ехидно фыркнул и оскалился. Показавшаяся из-за облаков луна отчетливо высветила внушительные клыки монстра. В ответ я запустила в него чем-то увесистым. Это оказалась чья-то берцовая кость. Я завизжала. Волколак гибко извернулся в великолепном прыжке (вратари мира просто облезли бы от зависти, узрев подобный трюк), мощные челюсти цепко сомкнулись на кости, и нежить удалилась в неизвестном направлении, смачно хрустя предложенным лакомством.

– Ах ты!.. Ах ты!.. – не найдя подходящих слов, чтобы выразить все накопившееся возмущение поведением волколака, я злобно пнула стену могилы.

Земля податливо осыпалась вниз, и на меня рухнул старый полусгнивший гроб. От удара трухлявая крышка рассыпалась в щепу, и в объятия скользнул чей-то полуистлевший скелет. Ночную темноту прорезал вопль обозленной и разобиженной ведьмы.

3

Где-то возле самой деревни Новые Усадьбы открылся портал пространственного перехода. Из него на сочную зеленую траву вывалились трое мужчин и застыли, услышав странный крик в ночной тишине.

– Что это было? – спросил потрясенный Макс, испуганно хлопая серыми глазами.

Парень являлся самым молодым членом команды и к тому же целителем, поэтому в полевых условиях его держали на заднем плане, не позволяя проявлять излишний героизм с перспективой лишения группы квалифицированной помощи лекаря. Никто и не ожидал от парня великих подвигов и свершений. Макс не возражал. Тепло-серые глаза в обрамлении густых загнутых ресниц, классический изгиб бровей и красиво очерченные губы не портил даже слегка курносый нос. Напротив, он придавал лицу целителя некоторое особое очарование в глазах молоденьких адепток.

– Волколак, – отмахнулся от него командор.

Владислав Третьяков был командором команды истребителей. Этот высокий, хорошо сложенный двадцативосьмилетний мужчина с гордостью носил свое звание. И надо сказать, по заслугам. Человек, переживший поход через Адову Глыщобу в моей компании, заслуживает если не Звезду героя, то хотя бы орден за отвагу. Его темные, коротко стриженные волосы пока еще не тронула седина (или с нашей встречи он их постоянно подкрашивал), волевой подбородок, нос слегка с горбинкой, карие внимательные глаза пристально сканировали окружающий ландшафт на предмет вражеских объектов. Не то чтобы он ожидал ворваться в бой с налета с шашкой наголо, это была привычка, приобретенная с годами, не раз спасавшая жизнь сначала ему, а потом и вверенной его заботе команде.

– Надо же… Прямо как человек… – невольно поежился Макс.

– Нежить… – пожал плечами Новгородский.

Филипп являлся следопытом команды и потому передвигался тихо, с природной грацией выслеживающей добычу кошки и вообще имел ухватки опасного хищника. Гибкий, затянутый в армейский камуфляж мужчина был не понаслышке знаком со следами многочисленных видов нечисти вообще и с вурдалачьими в частности. Настороженный взгляд карих глаз привычно скользнул по окрестностям в поисках затаившейся твари или хотя бы Виктории.

По телу Макса стройными рядами промаршировали пупырчатые мурашки, чеканя шаг. Все-таки волколак – нежить серьезная, и встречаться с ней один на один в кромешной темноте – занятие экстремальное, на грани самоубийства.

Эффектный трюк нежити поднял в воздух облюбованной мною могилы тучу кладбищенской земли. В результате я сначала чихала – до звона в голове, а затем долго и с чувством пинала земляную стену. Это ж надо так попасться! И как теперь выбираться отсюда?

– Вика! – проникновенно протянул Ахурамариэль. – А хочешь, ты обозлишься еще больше?

«Не хочу, – отмахнулась я. – Нет бы утешить хрупкую беззащитную девушку, попавшую в безвыходное положение, а ты все гадость сказать норовишь».

– И все-таки я скажу… – Меч выдержал эффектную паузу. – Ты сыграла в могилу при жизни по собственной глупости.

«Сам дурак! – насупилась я. – Вместо того чтобы разводить незаслуженную критику в мой адрес, лучше бы помог выбраться из ямы. К тому же я не виновата, что могила попалась как раз на моем пути. Такое в принципе может случиться с каждым».

– Не скажи. Такое случается только по двум причинам. Первая, если человек не удосужился смотреть под ноги. Вторая, если одна рассеянная ведьма напрочь забыла, что явилась на праздник на метле и поперлась через кладбище пешкодралом, очевидно, из-за неистребимой любви к пешим ночным прогулкам. Иначе я никак не могу объяснить такой казус.

Я взвыла от разобравшей меня досады. Какая же я дура!

– Ну не отчаивайся, не такая уж и дура… Просто недалекого ума.

«Умеешь же ты утешить», – злобно прошипела я, и с досады в очередной раз пнула земляную стену.

В это время команда истребителей собралась за уцелевшими остатками стола, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Богданова-старшего усадили напротив. Он дрожал мелкой дрожью, но держался молодцом, даже почти не заикался. Аркадий благополучно валялся в обмороке. Откачивать его никто не стал и нюхательных солей не предлагал, из-за отсутствия таковых. К присутствию хозяйского отпрыска, мирно возлежащего где-то в пределах зрения, относились спокойно, как будто это был оригинальный предмет меблировки.

– Итак… – Третьяков мужественно поборол мощный зевок и устремил на оппонента взгляд проницательных глаз. – Попробуйте внятно объяснить, что здесь произошло. Не волнуйтесь… сосредоточьтесь… постарайтесь говорить членораздельно и обстоятельно. Поверьте, любая, даже незначительная на первый взгляд, деталь может оказаться самой полезной…

Валерий честно попытался выдать требуемое серьезному до ужаса начальству с проникновенным, напоминающим рентген взглядом, для чего постарался собрать упорно разбегающиеся во все стороны мысли и свел глаза в кучку. Но слов явно не хватало, пришлось помогать жестами, отчего мужчина стал напоминать жуткую помесь недоенной неделю коровы с ветряной мельницей и водяным насосом.

– Дело ясное, что дело темное, – тяжело вздохнул Филипп. – А где Вика? Ты это хотя бы можешь объяснить?

Богданов выдал нечто несвязное и запутанное, как лабиринт на острове, где обитал легендарный Минотавр. Тут даже нить Ариадны оказалась бы бессильна, так как хозяин вечера путался в показаниях, выдавая совершенно противоположные версии. По его словам выходило, что ведьму сначала порвал волколак на множество маленьких кусочков, затем она встала и ушла на поиски нежити. Причем ушла куда-то в сторону кладбища и теперь наверняка призывает местных упырей к порядку, а те благоразумно прячутся от беспредельщицы по гробикам, заикаясь и крестясь. Следствие зашло в тупик.

– Предлагаю всем лечь спать, – широко зевнул Филипп. – В конце концов, утро вечера мудренее. Да и волколак после такого ужина наверняка заработал себе несварение.

– Поддерживаю, – кивнул Третьяков. – Утром останки ведьмы искать сподручнее.

– Да вы что?! – возмутился Максим. – Так и бросите ее там одну, в обществе распоясавшегося волколака?

– Ну-у-у, – задумчиво протянул Филипп. – На твоем месте я бы не стал спешить с выводами. Еще неизвестно, кто из них больше распоясался. Насколько я знаю Викторию, нельзя спешить с констатацией ее смерти раньше, чем не произведен контрольный выстрел в голову.

– Ага. Да и в этом случае не мешает вбить осиновый кол в сердце для пущей подстраховки.

Макс обиженно засопел. Вчера была пятница, тринадцатое, и он тоже прекрасно провел время на шабаше в компании прекрасной Вериоки. Что-то подсказывало ему, что Вериока не простит ему гибель подруги. Возле старой яблони с тихим шорохом скользнул в обморок кот. К распластавшейся на траве тушке бесшумно спланировал филин и принялся обмахивать сомлевшего фамилиара крыльями, как опахалом.

– Надо же, какие мы нервные, – бормотал Филька. – Прямо Анна Каренина… Да ты не волнуйся, болезный, отыщем мы твою ведьму. Эк его скрутило… Вась, ну хочешь, я из желудка волколака ее извлеку и пред очи твои представлю?

При этом щедром предложении со стороны пернатого оборотня открывший было глаза Васька с тихим стоном схватился лапкой за сердце и рухнул в беспамятство.

– Опять?! – возмутился несправедливостью жизни филин, и от постигшего его птичье тело жестокого разочарования с чувством пнул сомлевшую тушку лапой. – И чего в фамилиары таких нервных берут? Не понимаю! Вот из меня фамилиар вышел бы очень даже ничего. А что? Вика – ведьма привлекательная, я чертовски привлекательный. Так чего ей время терять с этим неженкой?

Яростный мяв пронзил ночной воздух, и в беззащитную шею оборотня вцепились сразу четыре кошачьи лапы и принялись душить. Вскоре под яблоней катался плотный комок из двух тел, азартно мутузящих друг друга лапами-крыльями с применением клюва и когтей. В воздухе кружились клочки шерсти и пучки перьев.

Утро застало меня в могиле. Странно просыпаться в чьем-то захоронении. Никогда не думала, что смогу заснуть рядом со скелетом. День лениво разгорался на востоке, по земле мягко и сыро стелился плотный туман, как струйки молока в стакане воды. В утреннюю тишину вклинился посторонний звук – это и нарушило мой беспокойный сон. Я чутко прислушалась. Просто поразительно, как невольное заточение под землей обостряет чувственное восприятие.

По кладбищу действительно брел человек. Это был тридцатилетний пастух Яшка по кличке Рыжак. Загоревший почти до черноты негра от постоянного пребывания на свежем воздухе, со всклокоченной черной шевелюрой, с трудом уместившейся в полотняной кепке, нетвердой походкой человека, проведшего бессонную ночь в компании верных друзей, пьющих все, что горит, он пробирался зигзагами средь могил, сильно рискуя повторить мой подвиг и низвергнуться под землю. Мужчина нежно, как заботливая мамаша новорожденное дитя, прижимал к себе практически целую четвертинку первача. Его ничуть не смущало, что через полчаса хозяйки соседнего села Крутогорье предоставят его попечению своих милых буренок. Заветная четвертинка грела сердце пастуха лучше крынки парного молока или целого самовара горячего чая с малиновым вареньем.

Появление на кладбище еще одной живой души (или неживой, если это нежить) заставило меня воспрянуть духом. Прямо сейчас я была бы рада даже волколаку. Поразительно, как ночь, проведенная в могильной сырости в размышлениях о бренности бытия, заставляет ценить любое общество.

– Э-э-эй! – закричала я, прыгая на месте и размахивая руками, хотя прекрасно понимала, что в яме меня никто не увидит, если только не подойдет к самому краю.

Шаги остановились.

– Кто здесь? – напряженно поинтересовались сверху.

– Кто, кто… Ведьма без пальто! Вытащите меня отсюда, а то околела совсем.

– Околела, говоришь? – подозрительно поинтересовались сверху. – А чего в могиле не лежится?

– Алё! Мужик! Ты сам-то никогда не пробовал в могиле спать? Здесь неудобно, сыро и гроб постоянно мешает. Еще кости везде валяются…

Наверху впечатлились величиной моего горя.

– Так такова ваша покойничья доля. Живым по земле ходить… Мертвым под землей лежать.

Нет. Ну откуда в этой глуши, в столь ранний час, взялся этот доморощенный философ? Вечно мне везет на каких-то придурков.

– Слышь, мужик, кончай издеваться! Вытащи меня отсюда. Нет, ну правда холодно.

– Нет. И не проси. Нехорошо покойникам по земле разгуливать. Коли сыграл в ящик, так лежи и помалкивай. Неудобный гроб – это, конечно, плохо, но совсем не повод восставать из могилы.

– Мужик! Не зли меня! Я живая!

– Не-э-эт. Меня своими сказочками не купишь, нежить. Сама же сказала, что уже околела. А раз околела – лежи и не рыпайся. А то ведьму позову, она тебя враз угомонит.

– Так я ведьма и есть! – возопила я.

– Если ты ведьма, то чего в могиле сидишь? Нормальная ведьма давно мышкой какой или птичкой перекинулась бы и только ее и видали. А раз так, то врешь ты все. Никакая ты не ведьма.

– А кто? – опешила я.

– Зомби.

Потрясающе. После того как отвисшую челюсть удалось вернуть на место, я тяжело вздохнула и решила выбираться из могилы самостоятельно. Подтащила к земляной стене остатки гнилого гроба, доски, что сгнили не до конца и оставляли робкую надежду, что они не рассыплются под моими ногами в труху, и попыталась соорудить хоть какую-то опору для ног. Как говорится, надежда умирает последней, а если она вас покинула, значит, пошла копать вам могилу. Ха-ха! Немножко нездорового юмора. Честно говоря, шаткое подобие лестницы больше смахивало на абстрактное изображение баррикады. Я с сомнением посмотрела на хлипкий путь к свободе и тяжело вздохнула. Прыгай не прыгай, а другого пути наверх все равно нет и не предвидится.

Я издала боевой клич камикадзе и ринулась штурмовать стену. Вы когда-нибудь пробовали заниматься скалолазанием в вечернем платье и в туфлях на шпильке вместо вожделенных джинсов с кроссовками? Нет? Рекомендую. Получите массу незабываемых ощущений с высоким риском травм конечностей и перспективой свернуть себе шею. Мой прыжок можно было бы спокойно записать как рекорд прыжков в высоту без шеста, жаль только, что свидетелей, кроме поскользнувшейся от такого необычного зрелища лягушки, не было. Жалость какая. Не попасть мне теперь на Олимпийские игры. Пальцы впились в края могилы. Земля предательски дрогнула, осыпаясь вниз, но я успела зацепиться за более-менее устойчивую доску носком туфли, когда рядом опустилась лопата.

– А-а-а-! – взвыла я и рухнула вниз на древние доски. – Мужик, ты охренел?!

– У-у-у, зомби… – Распоясавшийся пастух стоял на краю могилы, как эпическая фигура борца с нечистой силой.

Воодушевленный мужчина, размахивающий лопатой, как средневековый рыцарь мечом, производил поистине неизгладимое впечатление на неокрепшие умы. С той лишь разницей, что рыцари имеют обыкновение спасать похищенных озабоченным драконом принцесс с последующей женитьбой на спасаемой, а местный мужик просто вообразил себя народным избавителем от кладбищенской нежити. Стремление в высшей степени похвальное, только не со мной же в качестве уничтожаемой нежити в главной роли. Разобиженная вконец несправедливостью бытия вообще и неожиданным поворотом сюжета, когда спасение было фактически в кармане, я высказала распалившемуся в предвкушении боя мужику все, что я думаю о нем и его родне до девятого колена. А так как спешить мне было некуда и времени в запасе имелся целый вагон, то монолог был долгим, обстоятельным и пространным. Без ложной скромности замечу – это была моя лучшая речь с предложениями познакомить пастуха с особенностями камасутры и привлечением огромного числа нежити в качестве добровольных участников оргии.

Словом, к концу моей пламенной речи, во время которой я вдохновенно опиралась ногой на остатки рассыпавшегося в труху гроба, покраснела даже лопата и ближайшие надгробия… Или это рассвет окрасил их розовым?

Впечатленный моим красноречием мужик выпустил из рук лопату, та гулко стукнулась о деревянные обломки, следом брякнулась заветная четвертинка, траурным звоном рассыпаясь на множество осколков и орошая своим духовитым содержимым труху и землю. Трагический вой мужика, чьи надежды на продолжение банкета только что безвозвратно впитались в местный глинозем, напоминал вопль смертельно раненного слона.

– Тяжелый случай, – тихо вздохнула я, глядя на монументальную композицию «Что делать? И как теперь с этим жить?». – Однако засиделась я тут. Так всех волколаков уже не только успеют изловить, но и чучела набьют и в музей оприходуют в назидание подрастающим поколениям. Слышь, Ахурамариэль? Вылазь на свет божий!

– Это еще зачем? – подозрительно поинтересовался клинок, не спеша появляться во плоти.

Правильно. Мало ли что. Осторожный мой.

«А сам-то как думаешь? – хитро прищурилась я. – Ступеньки рубить будем».

– Что?! – возопил меч. Возмущение благородного лезвия достигло такого накала, что прямо ставь сковороду и жарь яичницу или бекон, кому что на завтрак нравится. – А тебя не очень смущает, что я уникальный, практически бесценный клинок?

«Вообще-то не очень. На самом деле, на данном этапе меня может волновать только безвыходность ситуации и отсутствие перспектив на освобождение».

– Но это не повод ломать меч, – уперся тот.

«А я думаю, что непосредственная угроза моей жизни в виде голодной смерти в могиле совершенно постороннего мне человека как раз тот самый случай, когда сохранностью оружия можно пренебречь».

– Может, просто подождем, когда кто-нибудь пройдет мимо, и позовем на помощь? – робко предложил он.

«Не говори чепухи, – ехидно фыркнула я. – Сколько, по-твоему, народу мирно прогуливается по кладбищу? К тому же одного мы уже позвали на помощь. Видишь, чем это кончилось?»

Действительно, глубоко потрясенный своей потерей мужик впал в ступор, его поднятые к небу глаза молчаливо вопрошали облачную высь «за что?!». Просто сердце кровью обливается. Честное слово.

– Ну-у-у… – Еще менее уверенно протянул Ахурамариэль. – Это же кладбище… И здесь хоронят…

«То есть ты предлагаешь просто посидеть и подождать, пока кто-нибудь в селе изволит отправиться в мир иной и скорбящие родственники понесут усопшего на кладбище, а тут мы сидим и канючим: «Люди добрые, извините, что такая молодая обращаюсь к вам с просьбой…».

Тяжелый вздох меча. Видимо, он осознал все шансы доставить родственникам усопшего кучу разнообразных ощущений, после которых у народа цензурными останутся только предлоги.

– Ладно. – Бездна обреченности в голосе, после чего я почувствовала себя идолопоклонницей, приносящей в жертву богам невинных младенцев. – Надеюсь, ты по крайней мере будешь со мной осторожна.

«Разумеется. Осторожность – мое второе имя».

Меч скептически хмыкнул. И почему не верит?

Ахурамариэль возник в руке, старательно демонстрируя своим видом обреченность агнца, бредущего на заклание. Я уже было размахнулась, примериваясь, как бы поудачнее ударить по земляной стене, когда с неба послышался вопль:

– Вот она!!!

И на меня рухнул Васька вместе с метлой.

– Как ты могла?! Как ты могла бросить меня одного?! – Вопил кот, трагически заламывая лапы. – Я тебя всю ночь искал!

– И я, между прочим, тоже. – На край могилы приземлился филин-оборотень.

– Мальчики, я вас обожаю! – воскликнула я и затискала обоих в объятиях. – Как же я вам рада, ребята!

Но особенно я радовалась метле. Теперь можно выбраться по воздуху. Наверняка команда уже прибыла, и они волнуются. Поэтому я гнала метлу на максимальной скорости. Васька пребольно вцепился в мое ничем не защищенное от кошачьих когтей плечо, я морщилась от боли, но терпела.

– Может, объяснишь, куда мы так несемся? – поинтересовался Филька, залетая передо мной. Непонятно каким чудом оборотень умудрялся лететь задом наперед. Загадка природы, да и только.

– К Богданову!

– Зачем?

– Я же вызвала Третьякова с командой, и они наверняка уже организовали экспедицию по поиску моего пропавшего тела.

– Не думаю…

– Что?! – От возмущения я резко затормозила.

Метла встала практически перпендикулярно земле, Васька мякнул от неожиданности и с воплем полетел вниз. Так как анатомические особенности филинов не предусматривают наличия глаз на спине, Филька не заметил дерева, мирно стоящего на обочине, и со всего размаха впечатался в ствол ни в чем не повинной березки, после чего блаженно закатил глаза и сполз на землю, теряя оперение.

– Васька!

Я бросила метлу в пике, отчаянно боясь не успеть. Котик летел вниз, растопырив лапки в разные стороны, тщетно пытаясь мягко спланировать на манер белки-летяги. Но из котов белки не получить, и все попытки отчаянно орущего кота уцепиться за воздух потерпели сокрушительное фиаско. Я гнала метлу вниз, рискуя оставить после себя огромную вмятину в земле с торчащим древком наружу. К счастью, мне удалось уцепить фамилиара за шкирку возле самой земли. Я попыталась затормозить, но метла задрожала, сбрасывая скорость слишком медленно, нам элементарно не хватило высоты, и наше сплоченное трио грохнулось на землю. По инерции мы пропахали внушительного вида борозду, сдирая траву. Остатки моего ранее шикарного вечернего платья из эльфийского шелка не выдержали жестокого обращения и развалились. Словом, когда я прекратила орать как ненормальная, в моих ушах перестало шуметь, а разум перестал вопить, что мы все здесь умрем, и я решилась открыть глаза, то обнаружила себя сидящей на земле в одном нижнем белье, стискивающей в объятиях кота.

– Пусти… Задушишь… Кислороду… – хрипел несчастный.

Я отпустила животное. Котик шлепнулся на пушистый зад, вдыхая кислород ведрами. А я потрясенно уставилась на безнадежно сломанную метлу. Где я теперь такую же достану?! И главное, как буду добираться до дома в кружевных бюстгальтере и трусиках, весьма откровенных к тому же. Вот тут-то и пожалеешь, что сейчас не девятнадцатый век и женщины не носят панталон. Тогда оставалась бы хотя бы маленькая надежда на то, что их примут за экстравагантные шорты.

Филька восхищенно обозрел мою фигуру, потрясенную размером свалившегося на меня горя, и заявил:

– Виктория, тебе никто не говорил о том, что тебе не хватает мужской ласки?

– Что?! – возмутилась я озабоченностью оборотня.

Не знаю, что меня удивило больше: то, что он обратил внимание на эротичность моего наряда, или то, что он начал подбивать ко мне клинья именно в этот момент. Но результатом моего раздражения явилось заклинание, оказавшееся к тому же самонаводящимся, так что сколько Филька ни петлял, все равно обзавелся многочисленными проплешинами в оперении и надулся, как мышь на крупу. А не стой под стрелой. Сам виноват.

– А теперь поясни, что ты там бормотал насчет команды истребителей? Это почему они меня искать не будут? – многозначительно поинтересовалась я.

Филька обиженно шмыгнул носом, то бишь клювом.

– Отказываюсь отвечать на вопросы психически нестабильных особ.

– Это как понимать? – С обещанием долгой мучительной смерти в голосе вопросила я. – Кстати, каким ветром тебя вообще сюда занесло?

– Попутным, – фыркнул филин, и тяжело взгромоздился на толстый березовый сук повыше.

Рассчитывал, что не достану. Наивный.

– Ты давай не финти! Я точно помню, что с шабаша вы вместе с Меленой улетели.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Я - истинная пара альфы стаи. И он пойдет на многое, чтобы получить от меня ребенка. Обман,шантаж......
Уже третий год Иван Чурков в имперской России образца 1903 года. Жизнь ставит все новые цели и задач...
Новая книга об актуальных тенденциях и практиках управления людьми в России основана на проектах поб...
Никогда не думала, что меня будет шантажировать декан. По глупости я согласилась на его условия и те...
Эта книга – вдохновитель для тех, у кого никак не выходит встретить и сохранить свою любовь.Реальные...
«В начале было слово»… А Вы уверены, что в Библии сказано именно это?Истинное значение слов и выраже...