Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь Батчер Джим

– Как правило, да, – отозвался я.

– Я сержант Грин. Детектив отдела убийств.

– Нелегкая работенка, – заметил я.

– Как правило, да, – согласился он. – Ладно. Роулинс говорит, вы свидетель того, что здесь происходило. Это так?

– По большей части, – кивнул я. – Хотя я застал только то, что происходило под конец.

– Ну-ну. – Он поморгал, с отсутствующим видом достал из кармана блокнот и ручку. За его спиной копы окружали место, где лежали жертвы, стульями с натянутой между ними полицейской лентой. – Так вы можете рассказать, что произошло?

– Свет погас, – начал я. – Люди ударились в панику. Мы услышали крики. Роулинс поспешил на помощь, и я за ним.

– Зачем? – спросил он.

– Что?

– Зачем? – повторил усталым тоном Грин. – Вы ведь человек штатский, мистер Дрезден. Помогать попавшим в беду людям – дело Роулинса: у него работа такая. Почему вы просто не поспешили к выходу?

– Ситуация была катастрофическая, – ответил я. – Вот я и помогал.

– Вы, значит, герой? – поинтересовался Грин. – Так?

Я пожал плечами:

– Я оказался здесь. Люди нуждались в помощи. Вот я и пытался помочь.

– Конечно, конечно, – кивнул Грин и поморгал еще немножко. – И как именно вы помогали?

– Свет держал, – признался я.

– Разве у Роулинса не было своего фонаря?

– В темноте света много не бывает.

– Конечно, – согласился Грин, строча в блокноте. – Значит, вы светили Роулинсу. А потом что?

– Мы услышали крики, доносящиеся отсюда. Бросились на голоса. Я увидел нападавшего над той девушкой, которую только что увезли.

– Можете его описать? – спросил Грин.

– Ростом почти семь футов, – ответил я. – Сложения как броненосец, веса фунтов триста или триста двадцать пять. Хоккейная маска. Серп.

Грин кивнул:

– Что дальше?

– Он напал на девушку. Нескольких человек он уже уложил. Он собирался перерезать ей горло серпом. Роулинс его застрелил.

– Выстрелил в него? – предположил Грин. – Трупа-то его на полу что-то не видно.

– Выстрелил в него, – поправился я. – Не знаю, попал или нет. Нехороший парень бросил девушку и замахнулся серпом на Роулинса. Роулинс отбил удар фонариком.

– Что потом?

– А потом я ударил этого типа.

– Как ударили? – спросил Грин.

– С помощью магии. Швырнул его вдоль прохода – он сбил проектор и порвал экран.

Грин постучал ручкой о блокнот и внимательно посмотрел на меня.

– Эй! – сказал я. – Вы спросили – я ответил.

– Может, он бросился бежать, – предположил Грин. – Сбил проектор и прыгнул сквозь экран, чтобы унести ноги.

– Если вам так спокойнее, пусть будет так, – кивнул я.

Он бросил на меня еще один пронзительный взгляд:

– А что потом?

– А потом он исчез, – вздохнул я.

– Он выбежал в дверь?

– Нет, – сказал я. – Мы не успели отойти от двери далеко. Он пробил экран, врезался в стену – и фьють! Исчез. Не знаю куда.

Грин записал и это.

– Вам известно, где находится Нельсон Ленхард?

Я недоуменно моргнул:

– Нет. А с чего я должен это знать?

– Несколько часов назад он, по-видимому, напал на одного типа здесь, на конференции, и жестоко избил. Вы внесли залог за его освобождение. Может, вы с ним дружны?

– Не совсем, – сказал я.

– Немного странно это выглядит – выложить пару тысяч баксов за то, чтобы выдернуть из тюрьмы парня, с которым вы не дружны. Не так ли?

– Угу.

– Тогда зачем вы это сделали?

Допрос начинал мне надоедать.

– У меня имелись причины личного порядка.

– А именно?

– Личного, – повторил я.

Грин внимательно посмотрел на меня своими слезящимися голубыми глазами. Минуту он молчал.

– Не уверен, – произнес он наконец вежливо и терпеливо, – что понимаю все это. Я был бы очень благодарен, если бы вы помогли мне разобраться. Не могли бы вы еще раз рассказать мне, что здесь произошло? Начиная с того момента, когда погас свет.

Я вздохнул.

Мы начали все сначала.

И еще четыре раза.

Грин ни разу не сказал ни одного невежливого слова и вообще, со своим скучающим тоном и слезящимися глазами, смахивал скорее на провинившегося клерка, чем на детектива, но я буквально нутром чуял, что под твидовым камуфляжем скрывается жесткий, опасный человек, да и гонял он меня своими вопросами как мальчишку… по крайней мере, как того, кто знает больше, чем говорит.

Что, пожалуй, соответствовало истине. Однако разговоры о черной магии, эктоплазме и исчезнувшем без следа чудовище вряд ли подняли бы ему настроение. Когда имеешь дело с полицией, с этим вообще морока. Некоторым, вроде, скажем, Роулинса, доводилось встречаться с какой-нибудь вредной нечистью. Как правило, они не распространяются об этом – ведь другие копы начинают коситься на тех, кто рассказывает о встречах с монстрами… в общем, обычно все заканчивается направлением к психиатру.

Поэтому, если коп сталкивается лицом к лицу с вампиром или вурдалаком – и, конечно, если остается после такой встречи в живых, – следы о ней сохраняются только в его памяти, но никак не в официальных документах. Время обладает способностью сглаживать острые углы и шероховатости, так что это не слишком трудно – избегать мыслей об ужасающих чудищах и еще более ужасающих нестыковках в логике… в общем, вернуться к повседневной рутине. По прошествии времени большая часть копов убеждает себя, что случившееся – плод их воображения, что память просто пошаливает от страха и что раз всем прекрасно известно, что монстров не существует, то они наверняка видели что-то обычное, объяснимое.

Однако стоит снова запахнуть жареным, как эти же самые копы меняются. Где-то в глубине души они знают, что это правда, и, когда что-то сверхъестественное случается снова, они, по крайней мере на время событий, готовы забыть обо всех своих сомнениях и делать все, что в их силах, чтобы выжить самим и защитить других, – пусть это потом и покажется безумием в их собственных глазах. Пока конвент шел заведенным распорядком, Роулинс потешался над моими претензиями на чародейство. Однако, когда все обернулось трагедией, он принял мою помощь без колебаний.

Есть, конечно, другая порода полицейских. Парни вроде Грина. Им в жизни не доводилось сталкиваться с чем-то, хоть отдаленно напоминающим сверхъестественный мир. С работы они возвращаются в обычный дом к среднестатистическим детям и одной собаке, подстригают газон по субботам, смотрят по телику географический и научно-познавательный каналы, подписаны на «Нейшнл джиогрэфик», и в подвальной кладовке у них царит безупречный порядок.

Такие парни свято убеждены, что все подчиняется строгой логике, все можно объяснить и вне рамок этой логики не существует ничего. Из таких парней также, как правило, получаются неплохие детективы. Грин – один из них.

– Ладно, мистер Дрезден, – сказал Грин. – Что-то я недопонял несколько отдельных моментов. Итак, что вы делали начиная с той секунды, когда погас свет?

Я устало потер глаза. Голова раскалывалась. Отчаянно хотелось спать.

– Я ведь вам уже говорил. Пять раз.

– Знаю, знаю, – кивнул Грин и одарил меня вялой улыбкой. – Однако порой повторение позволяет нам восстановить утраченные детали. Поэтому, если вы не против, не могли бы вы рассказать мне, как все происходило после того, как стало темно?

Я закрыл глаза и с трудом поборол внезапный соблазн подвесить Грина где-нибудь под потолком и оставить так на некоторое время.

Кто-то тронул меня за плечо; я открыл глаза и увидел Мёрфи: она стояла надо мной, протягивая белый пластиковый стаканчик.

– Привет, Гарри.

– О, слава богу, – пробормотал я и взял стаканчик. Кофе. Я сделал глоток. Горячий и сладкий. Я даже застонал от наслаждения. – Ты просто ангел, Мёрф.

– А ты как думал? – отозвалась она. На ней были джинсы, футболка и легкий хлопковый блейзер. Под глазами темнели круги, волосы пребывали в изрядном беспорядке. Должно быть, звонок Роулинса выдернул ее из постели. – Добрый вечер, детектив Грин.

– Добрый вечер, лейтенант. – Грин честно старался хотя бы изобразить вежливость. – Что-то я не помню, чтобы просил помощи у специальных расследований… Может, случайно нажал на ускоренный набор. – Он порылся в кармане и достал сотовый телефон. – О, постойте-ка, – произнес он, мрачно посмотрев на дисплей. – Ошибочка вышла. Вас в меню ускоренного набора нет. Должно быть, нажал в момент умственного помрачения.

– Да вы не переживайте, сержант, – очаровательно улыбнулась Мёрфи. – Если я выясню, кто это сделал, я все вам расскажу, так что пучок морковки достанется вам.

Грин покачал головой.

– Здесь все и без того запутанно, – сказал он. – Какой-то клоун вырядился персонажем из ужастика и пошинковал фанатов как капусту. Пресса за это уцепится – по сравнению с ними пираньи покажутся золотыми рыбками.

– Угу, – согласилась Мёрфи. – Похоже, помощь вам действительно не помешает. Вряд ли вам захочется облажаться прямо перед объективами.

Сержант угрюмо покосился на нее и покачал головой:

– Вы не особенно славитесь готовностью к сотрудничеству с коллегами, лейтенант.

– Я вижу рабочую задачу, – невозмутимо откликнулась Мёрфи. – Я могу помочь вам. А могу сделать так, чтобы пресса узнала, что вы отвергли помощь в поимке убийцы из-за распрей между отделами нашего ведомства. Выбирайте сами.

Грин посмотрел на нее внимательнее.

– Скажите, – произнес он наконец, – меня обвинят в сексуальных домогательствах, если я назову кое-кого самоуверенной, безапелляционной стервой?

Улыбка Мёрфи расцвела еще сильнее.

– Заходите к нам в спортзал, и мы это обсудим.

Грин хмыкнул и сунул блокнот с ручкой обратно в карман.

– Не уезжайте из города, Дрезден. Возможно, мне придется поговорить с вами еще раз.

– Буду ждать с нетерпением, – заверил я и отхлебнул еще кофе.

Грин протянул Мёрфи визитную карточку:

– Номер моего мобильного. На случай, если вы и впрямь вдруг захотите сотрудничать.

Мёрфи обменялась с ним визитками:

– Заметано.

Грин покачал головой, более или менее вежливо кивнул ей и отошел поговорить со стоявшими около огороженного лентой участка пола копами.

– Мне кажется, ты ему нравишься, – заметил я.

– Он тебя гонял по кругу, да? – ответила Мёрфи.

– Битый час. – Я постарался не выказать раздражения.

– Конечно, это действует на нервы, – заметила она. – Однако часто срабатывает. Грин, наверное, лучший следователь по расследованию убийств в штате. Будь он яркой личностью, дослужился бы до капитана.

– Не думаю, чтобы это дело способствовало его карьере.

Мёрфи кивнула и села на стул, который освободил Грин.

– Ладно. Хочешь рассказать мне, что у вас тут вышло?

– Я еще даже кофе не допил, – запротестовал я.

Тем не менее я выложил ей все – начиная с внесения залога за Нельсона. Единственное, о чем я умолчал, – это о визите в дом к Майклу. Я рассказал ей про нападение и как мы с Роулинсом помешали убийце.

Она медленно выдохнула сквозь зубы:

– Значит, эта тварь явилась из потустороннего мира, да? Раз ее нашпиговали пулями, а она не умерла и потом превратилась в слизь?

– Логичное заключение, – кивнул я. – Но мне некогда было заниматься аналитикой. Это мог быть кто угодно.

– Каковы шансы, что ты его убил?

– Я не так уж сильно ему врезал. Должно быть, он самоуничтожился.

– Вот черт, – буркнула Мёрфи, явно не уловив подтекста. Нет больше настоящих любителей классики. – Как по-твоему, он вернется?

– Мне известно не больше твоего, – сказал я.

– Маловато будет.

Я вздохнул и кивнул:

– Посмотрим, что удастся нарыть. Как Роулинс?

– В больнице, – ответила она. – Ему нужно зашить порез.

Я крякнул и поднялся. Это потребовало усилия, и я слегка пошатнулся, но, как только восстановил равновесие, подошел к останкам проектора. Нагнувшись, я поднял большую круглую жестяную коробку из-под пленки, повертел ее в руках и прочитал этикетку.

– Ого! – произнес я.

Мёрфи подошла ко мне, посмотрела на коробку и нахмурилась:

– «Потрошитель из пригорода – два»?

Я кивнул:

– Это кое-что объясняет.

– Насчет смерти классического кино?

– Ты кинобездарь, – заявил я. – Парень, который на них напал, вырядился Жнецом.

Мёрфи бросила на меня вопросительный взгляд.

– Жнецом, – повторил я. – Только не говори мне, что ты вообще не видела Жнеца. Убийцу из фильмов про Потрошителя из пригорода. Его нельзя убить, а сам он приносит смерть извращенцам – то есть всем, кто занимается сексом или пьянствует. Если это кино не классическое, тогда не знаю, что это такое.

– Наверное, я его пропустила.

– До сегодняшнего дня снято одиннадцать фильмов про Жнеца, – сообщил я.

– Значит, я пропустила одиннадцать, – поправилась Мёрфи. – Думаешь, кто-то пытался выглядеть как этот твой Жнец?

– Кто-то, – пробормотал я слегка угрожающе. – Или что-то.

Она неодобрительно покосилась на меня:

– Ты эту фразу долго готовил?

– Годы, – кивнул я. – Такая возможность представляется не каждый день.

Мёрфи улыбнулась, но немного вымученно, и мы оба это понимали. Шуткой не отменить фактов. А факты заключались в том, что молодого человека убили в нескольких футах от того места, где мы сидели, и жизни еще как минимум двоих зависели только от опыта занимающихся ими врачей.

– Мёрф, – произнес я наконец. – Там, через улицу, кинотеатр. Им владеет тип по имени Кларк Пелл. Можешь узнать, какой фильм там шел сегодня днем?

Мёрфи перелистала свой блокнот назад.

– Уже узнала. Что-то под названием «Руки-Молоты».

– Старый, но клевый, – кивнул я. – Грабители бросили фермера на рельсы, и поезд отрезал ему кисти обеих рук. Они оставили его умирать, но он выжил, хоть и сбрендил, привязал себе к культям по кувалде и начал расправляться с ними по очереди.

– И Кларк Пелл пострадал сегодня в результате нападения, – поймала мою мысль Мёрфи. – Жестоко избит каким-то тупым орудием.

– Может, совпадение, – заметил я.

Она нахмурилась:

– Это что, возможно? Оживлять киношных монстров?

– Похоже на то, – подтвердил я.

– Как их остановить? – спросила она.

Я достал из кармана расписание конвента и пробежал взглядом:

– Вопрос звучит по-другому: как нам остановить их до завтрашнего вечера?

– А что будет завтра вечером?

– День кинопоказов. – Я помахал в воздухе расписанием. – С полдюжины фильмов будут крутить здесь. Еще полдюжины – в кинотеатре Пелла. И по сравнению с большинством их персонажей Руки-Молоты и Жнец – милые малютки.

– Боже правый! – охнула Мёрфи. – Есть ли вероятность, что это обычные люди нарядились так?

– Вряд ли. Хотя возможно.

Она кивнула:

– Оставим эту версию Грину. Поставь себя на место полицейских, Гарри. Наш следующий ход?

– Поговорить с выжившими. И я попытаюсь прикинуть, много ли возможности у кого-либо провернуть такое безумие.

Она кивнула, потом посмотрела на меня и нахмурилась:

– Первым делом ты бы поспал. Вид у тебя черт знает какой.

– Спасибо, – сказал я. – Я и правда едва на ногах держусь.

Она снова кивнула:

– Попробую переговорить с Пеллом, если он, конечно, пришел в сознание. Сомневаюсь, чтобы к остальным удалось попасть до завтра. Будем надеяться, они выжили.

– Верно, – согласился я. – А мне нужно будет с утра вернуться сюда и обнюхать это место. Если повезет, нам удастся выследить нехорошего парня прежде, чем кто-нибудь еще спрыгнет с экрана в зал.

Мёрфи в очередной раз кивнула и встала. Она протянула мне руку и, когда я принял ее, подняла меня на ноги. Мёрфи вообще сильнее, чем кажется.

– Подбросишь меня домой? – спросил я.

Она уже достала из кармана ключи:

– Я что, похожа на твоего личного водителя?

– Спасибо, Мёрф.

Мы направились к двери. Обычно мне приходится умерять шаг, чтобы она не отставала, но сегодня я так устал, что дожидалась меня она.

– Гарри, – сказала она. – Что произойдет, если мы не успеем найти того, кто за этим стоит?

– Найдем, – заверил я.

– Но если нет?

– Значит, нам придется биться с чудищами.

Мёрфи вздохнула, и мы вышли на улицу, в теплый летний вечер.

– Значит, черт подери, придется.

Мёрфи припарковалась на гравийной стоянке рядом с моим домом – жилой многоэтажкой столетней давности. Она заглушила мотор, и он издал щелкающие звуки, остывая. Минуту мы посидели, опустив стекла. Прохладный ветерок с озера гулял по салону, приятно холодя кожу после дневного жара.

Мёрфи глянула в зеркало заднего вида, потом осмотрела улицу в оба конца.

– За кем ты следил?

– Что? – не понял я. – О чем это ты?

– Ты всю дорогу шею выкручивал. Я удивляюсь, как у тебя голова не отвалилась.

Я поморщился:

– Ах это… Кто-то весь вечер висел у меня на хвосте.

– И ты только сейчас говоришь мне об этом?

Я пожал плечами:

– Не вижу смысла беспокоить тебя по пустякам. Кто бы это ни был, сейчас его здесь нет.

Я описал ей человека-тень и его машину.

– Как ты думаешь, это не тот, кто столкнул тебя с дороги? – спросила она.

– Что-то подсказывает мне, что нет, – покачал головой я. – Таскавшийся хвостом не делал ни малейшей попытки скрыть свое присутствие. Насколько я могу судить, это, скорее всего, какой-нибудь частный детектив, роющий на меня информацию для суда.

– Боже! – сказала Мёрфи. – Я думала, это все уже позади.

Я снова поморщился:

– Как хозяин телешоу, Ларри Фаулер здорово разозлился. Поэтому не оставляет попыток меня прищучить.

– Может, тебе не стоило все-таки громить его студию и расстреливать его тачку?

– Но я же не виноват!

– Это решать суду, – голосом святоши изрекла Мёрфи. – У тебя хоть адвокат есть?

– Пять или шесть лет назад я помог одному парню отыскать любимую собачку его дочери. Он юрист. Помогает мне в суде и при этом даже не разоряет дотла счетами. Но эта дрянь все тянется и тянется.

Мы так и сидели в машине.

Я закрыл глаза и вслушался в летний вечер. Где-то играла музыка. Время от времени по улице проезжала машина.

– Гарри? – окликнула меня через некоторое время Мёрфи. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Голоден. Устал немного.

– У тебя такой вид, как будто тебе больно.

– Ну, немного больно, да.

– Я не эту боль имела в виду.

Я открыл глаза и посмотрел на нее, потом отвернулся:

– А… ты об этом.

– Об этом, – согласилась она. – У тебя такой вид, как будто ты истекаешь кровью.

– Переживу, – буркнул я.

– Это из-за прошлого Хеллоуина?