Пыль грез. Том 2 Эриксон Стивен

Голл покосился на гонца.

– Ты понимаешь, почему на переговоры вместе со мной выехали вы двое, а не кто-то из моих командиров?

– Потому что мы, случись что, невелика потеря, – кивнул Йелк.

– Выходит, я тоже.

– Вот тут, вождь, позвольте с вами не согласиться.

– И на том спасибо. Итак, если они решат подтереться обычаями и напасть на парламентеров, как вы с Ганап поступите?

– Прикроем вас от их мечей собственными телами, вождь, и будем держаться, пока вы не отобьетесь.

– А если вам все же не удастся меня спасти?

– Убьем их командира.

– Из лука застрелите?

– Нет, заколем.

– Хорошо, – сказал Голл, вполне этим удовлетворенный. – Преимущество молодости – быстрота. А вы двое – из самых быстрых, потому-то и попали в «Бегущие слезы». Может статься, – добавил он, – они вас за моих детей примут, нет?

Тропа ушла вверх, потом, обогнув гребень холма, влилась в широкую мощеную дорогу. От трех приземистых квадратных амбаров неподалеку валили в небо столбы черного дыма. Экое расточительство – местные предпочли сжечь весь свой урожай, лишь бы не достался хундрилам. Голла подобная зловредность лишь раздражала. Можно подумать, война все спишет? Он вспомнил историю, рассказанную кем-то из малазанцев – вроде бы Кулаком Кенебом, – об отряде королевских гвардейцев из города Блоор на Квон-Тали, которые, когда их окружили на площади, решили использовать детей в качестве прикрытия от имперских лучников. Лицо Дассема Ультора потемнело тогда от отвращения, он распорядился подтянуть осадные баллисты, зарядив их сетями вместо стрел, и только когда все гвардейцы запутались и попадали с ног, солдаты Ультора извлекли детей из их судорожной хватки. Из всех противников империи, с которыми ему довелось сражаться под командованием Дассема Ультора, лишь этот отряд был посажен на колы и оставлен медленно, в муках умирать. Потому что есть вещи, которые прощать нельзя. Голл бы на его месте еще и кожу с мерзавцев предварительно спустил.

Конечно, уничтожение запасов вполне пригодной пищи было не столь запредельной гнусностью, и однако скрывавшиеся за подобным жестом чувства, с точки зрения Голла, мало отличались от тех, что двигали тогда блоорскими гвардейцами. Если бы не притеснения, из-за которых и вспыхнула война, хундрилы заплатили бы за вот это самое зерно достойную цену. Вот только если корона достается болвану, все всегда идет насмарку. Война напрочь уничтожает сложившийся порядок вещей, да уж, если на то пошло, и обычную логику тоже.

На другой стороне равнины, на расстоянии около одной пятой лиги, вдоль неровной гряды невысоких холмов стояла болкандская армия. В самом ее центре, оседлав дорогу, расположился легион приблизительно в три тысячи тяжелой пехоты. Их черная броня отсверкивала золотом, как и прямоугольные щиты. Из середины легиона вздымалась небольшая рощица штандартов.

– Ганап, ты, говорят, самая зоркая из «Бегущих» – скажи-ка, что ты видишь вон на тех знаменах?

Девушка извлекла из-за щеки комок растабака, сплюнула на землю бурой жидкостью и ответила:

– Корону.

– Как и ожидалось, – кивнул Голл.

Баргасты, про которых говорил Йелк, располагались на левом фланге. Они стояли нестройными рядами, некоторые наемники попросту расселись на земле, сняв шлемы и отложив щиты. Поднимавшиеся над их отрядами штандарты были украшены человеческими черепами и пучками волос.

Правее от центрального легиона гребни и склоны холмов были испещрены траншеями, из них торчали пики. Регулярная армия, решил Голл. Не особо дисциплинированные и подготовленные, но достаточной численности, чтобы связать боем любое количество противника на срок, за который центр и левый фланг смогут, отбив атаки Голла, двинуться вперед и обойти наступающих.

Позади этих основных сил и еще дальше на флангах виднелись лучники и легкая пехота.

– Скажи-ка мне, Йелк, как бы ты атаковал того противника, что видишь перед собой?

– Я бы не делал этого, вождь.

В глазах у Голла вспыхнуло бешенство, он обернулся к разведчику:

– Продолжай же. Значит, ты бежал бы, поджавши хвост? Капитулировал? Наложил бы полные штаны и умолял о перемирии? Шел бы на всевозможные уступки до тех самых пор, пока все хундрилы на свете до единого не оказались бы в кандалах?

– Нет, вождь, я бы тоже развернул наше войско во фронт и простоял бы напротив них весь день.

– А потом?

– Когда начнет темнеть, отступил бы. А когда солнце окончательно сядет, разделил бы войско и обошел неприятеля с обеих сторон. Ударил бы сзади перед самым рассветом, используя зажженные стрелы и общее замешательство. Мы сожгли бы их обоз, рассеяли лучников и начали врубаться в тылы легионов. Атакуя волна за волной каждые полколокола. А к полудню отошли бы.

– Предоставив расстроенному войску отползать обратно в столицу?

– Мы продолжали бы атаковать их во время отступления…

– Пока не растратим все стрелы?

– Да, вождь. Как если бы у нас их были миллионы, бесконечный запас. К тому времени, когда мы загоним их в городские ворота, они уже будут готовы выпрашивать у нас мира.

– Все же хундрилы – истинные дети Колтейна! Эгей, Йелк, достойный ответ! Ну, поехали, познакомимся с королем Болкандо, заглянем ему в озабоченные глазенки!

Оружие и доспехи вынесли шестеро рабов. Золотая филигрань на вороненой стальной чешуе кирасы сверкала, словно ручейки солнечного пламени. Шлем, расцветкой под стать кирасе, был также украшен переплетенными змеями, распахнувшими свои пасти, а его удлиненная бармица сияла полированным серебром. Нащечники шлема, когда он надет, можно провернуть вперед, соединив в единое целое с железным наносником. Наручи украшены королевским гербом Болкандо, поножи же оставлены воронеными. Широкий прямой меч без острия возлежал в лакированных, тщательно отделанных ножнах, совершенно не соответствовавших бесхитростной функциональности оружия.

Каждый предмет вооружения был заботливо уложен на расстеленном посреди дороги толстом малиновом ковре. Рабы опустились на колени по три из четырех сторон ковра и застыли в ожидании.

Королева Абрастал подошла к ковру с четвертой стороны, уставилась на все это великолепие. И после небольшой паузы произнесла:

– Чушь какая-то. Подать мне шлем, пояс с мечом ну и, пожалуй, перчатки – если надеть все остальное, я и пошевелиться-то не смогу, не то что сражаться. И потом, – добавила она, бросив презрительный взгляд на побледневших советников, – крайне маловероятно, чтобы они замышляли что-то недоброе. Этот их, как предполагается, Военный вождь и двое щенков – против десятка моих телохранителей? Тут нужно быть самоубийцами, а они вроде бы подобных наклонностей до сих пор не проявляли?

Вперед выступила Гетри, третья из ее дочерей.

– Матушка, дело в том, что мы опасаемся за вашу жизнь…

– Дерьма тебе полный рот, дорогуша. Будь ты способна прикинуться хундрилкой ради того, чтобы мне нож в спину всадить, к нам сюда бы сейчас четверо парламентеров скакало, а не трое. Иди уже, забавляйся и дальше с собственным братцем, вот только от подробностей меня избавь, а то я недавно пообедала. – Она протянула вперед руки, рабы принялись натягивать на них кольчужные перчатки. Третий раб затянул пояс поверх ее крупных, мясистых бедер, четвертый же стоял рядом, бережно держа в руках шлем.

Когда Гетри, бросив в ее сторону несколько ядовитых взглядов, наконец отступила назад, королева обернулась к вождю гилков:

– Пойдешь со мной, Спакс, – вдруг они дадут тебе цену получше моей?

Баргаст ухмыльнулся, показав подпиленные зубы.

– Думаю, Огневолосая, у хундрилов сейчас в руках больше твоей казны, чем у тебя самой. Однако гилки, единожды дав слово, от него не отступают.

Абрастал хмыкнула.

– Подозреваю, тот, кого вы зовете Тленом, услышав это, просто уссался бы от хохота.

С широкого плоского лица баргаста вмиг исчезло все веселье.

– Не будь ты королевой, женщина, за такие слова я приказал бы тебя обезножить.

Шагнув к воину поближе, королева хлопнула его по плечу под черепаховым доспехом.

– Надеюсь, Спакс, снова увидеть твои зубки, пока ты будешь идти рядом и рассказывать мне про это ваше обезноживание. Если все настолько отвратительно, как я подозреваю, оно мне пригодится для кое-кого из дочек. Точнее сказать, почти для всех.

Выхватив у раба шлем, она двинулась вперед по дороге, замешкавшиеся было телохранители кинулись следом, чтобы окружить ее и Спакса со всех сторон.

– Твоих дочек следовало бы хорошенько выпороть, – заметил вождь гилков. – Во всяком случае, тех, с кем я успел познакомиться.

– Спултату тоже? Ты ведь ее задницу уже третью ночь подряд мнешь – к слову, это что-то вроде рекорда. Не иначе, ей твои варварские замашки понравились.

– Ее-то в первую очередь, Огневолосая. Упрямая, да и ненасытная вдобавок – любой другой баргаст, не гилк, на моем месте уже сдох бы от истощения. – Он коротко хохотнул. – Но ты, Огневолосая, мне нравишься, так что я не стал бы тебя обезноживать.

– И однако рана по имени Тлен все еще саднит?

Он кивнул.

– Разочарование, королева, разъедает душу похуже рака.

– Ну, давай, рассказывай, – напомнила она, думая при этом о собственном муже и еще о нескольких неотложных заботах.

– Когда женщину обезноживают, это значит, что ей обрубили ступни и что она больше не имеет права отказывать ни одному мужчине. Или женщине, или, если на то пошло, сторожевому кобелю.

– Понятно. Попробуй еще раз упомянуть это слово рядом с моим именем, Спакс, и я прикажу отрубить тебе хер и скормить его своей любимой крысе-трупоеду.

– Ты вроде хотела мои зубы увидеть? – ухмыльнулся баргаст.

– Так-то лучше.

Трое хундрилов ожидали их на дороге, все еще верхом, но когда контингент болкандцев приблизился, воин посередине, в пернатом плаще, соскочил с коня и, оставив его за спиной, сделал три шага вперед. Двое других последовали его примеру.

– Ого, – негромко заметила Абрастал. – Покажите мне болкандскую лошадь, которая останется стоять на месте, если просто бросить поводья.

– Народ конных воинов, – сказал Спакс. – Лошади для них важней, чем жены, мужья и дети. Сражаться с такими – сплошное мучение, королева. Помнится, как-то раз рхиви…

– Не сейчас, Спакс. И будь чуть сзади, с моими солдатами. Смотри. Слушай. Но ничего не говори.

Гилк пожал плечами.

– Как скажешь, Огневолосая.

Даже против собственной воли королева Абрастал была вынуждена признать – Военный вождь «Выжженных слез» Голл сразу же произвел на нее такое впечатление, что ей сделалось не слишком уютно. Живой острый взгляд – словно у охотничьего сокола. Похоже, пошел уже на шестой десяток, но могуч, как кузнец. Татуировки в виде черных слез стекают по впалым щекам и исчезают в стального цвета бороде. Огромный плащ из вороньих перьев слишком тяжел, чтобы развеваться у него за спиной, пока он идет навстречу – вместо этого кажется, что Голл выходит из распахнутого плаща, словно из чрева пещеры, только никак не выйдет. Вороненая чешуя кольчуги на груди имеет форму слез, на плечах же чешуйки удлиняются, делаясь слоем перьев.

Двум его телохранителям едва ли за двадцать, но глаза их поблескивают так же хищно. Абрастал вдруг привиделось, что двое юнцов оказались у нее в постели, и пониже круглого животика сразу же что-то сладко шевельнулось. Юные лучше всего, они еще не погрязли в привычках заботиться в первую очередь о себе, и во всем подобном они готовы подчиняться ее руководству, ее хорошо отточенной технике обучения, которые иные склонны называть испорченностью. Вот только никто из ее любовников до сих пор не жаловался, ведь верно?

Королева сморгнула, чтобы отогнать посторонние мысли, и снова сосредоточила внимание на Военном вожде. Она успела кое-что разузнать о культе, объединяющем хундрилов. Которые впали сперва в благоговение, а потом и в поклонение, увидев на поле боя, как сражается их враг, – история столь странная, что она с трудом в нее верила. Столь… чужая. В любом случае тот командир, что в собственной смерти сделался кумиром для своих противников, человеком был явно выдающимся. Несомненным, впрочем, было лишь одно – они самым фатальным образом недооценили этих дикарей.

– Военный вождь Голл, – произнесла она, когда воин остановился в двух шагах перед ней, – я – Абрастал, командир Эвертинского легиона и королева Болкандо.

Воин с насмешкой во взгляде рассматривал сейчас тяжеловооруженных телохранителей у нее за спиной.

– А вот это и есть ваши солдаты, королева? Эти вот… колышки для шатра. Полагаете, когда на них обрушится хундрильский вихрь, они удержатся?

– Можете сами проверить, если на то будет ваша воля, Военный вождь.

Он хмыкнул, потом кивнул:

– Думаю, что и правда удержатся, вот только шатер, что вы зовете королевством, разлетится тем временем в клочья у них за спиной. – Он пожал плечами. – Мы постараемся не споткнуться об эти колышки на обратном пути. И однако мне было приятно слышать, что представились вы в первую очередь как командир. Будто бы уже потом вспомнили, что вы еще попутно и королева. Буду ли я прав, умозаключив, что и переговоры наши будут беседой командиров?

– Не совсем, – ответила Абрастал.

– Иными словами, за то, что вы сегодня скажете, будет готово ответить все королевство, а равно и король, ваш супруг.

– Совершенно верно.

– Это хорошо, – кивнул он.

– Я готова выслушать список ваших жалоб и претензий, Военный вождь.

Он удивленно вскинул кустистые брови.

– Зачем? Мы что, собираемся надоедать друг другу трактовками тех или иных поступков? Ваши купцы вели себя по отношению к хундрилам как вымогатели, пользуясь при этом откровенной поддержкой армии. Что ж, мы затолкали их презрение к нам прямиком им в задницу и находимся сейчас в каком-то дне пути от стен столицы. А вы здесь пытаетесь преградить нам этот путь. Так что же, станем сражаться, или вы желаете заключить мир?

Абрастал смерила воина взглядом.

– Город у меня за спиной имеет стены и укрепления, Военный вождь. Вашим всадникам его не взять. И что ж вам останется? Грабить окружающие деревни до тех пор, пока добыть будет уже нечего?

– Прокормить своих воинов мне будет легче, чем вам, – город, набитый десятками тысяч беженцев.

– И вы станете ждать, пока мы капитулируем от голода?

Голл пожал плечами.

– Королева, Болкандо проиграло войну. Будь у нас такое намерение, мы могли бы попросту вас свергнуть. Пошвырять вместе со всеми родственниками в ближайший колодец и поплотней закрыть крышку.

Абрастал улыбнулась.

– Вот оно что. Теперь я вижу, Военный вождь Голл, что выросли вы все-таки в хижине с земляным полом. Прежде чем пуститься в объяснение сложнейшей системы управления королевством, граждане которого почитают обман за религию, позвольте посвятить вас в кое-какие подробности. Это верно, ваши пришедшие с моря воины успели доставить нам множество неприятностей, но до полного разгрома еще очень далеко. Мой Эвертинский легион – именно так, он принадлежит мне, не королю и не королевству – еще ни разу не терпел поражения. Мало того, ни разу не отступил ни на шаг. Можете сколько угодно швырять своих храбрецов на нашу железную стену, кончится лишь тем, что вокруг останется куча трупов в два человеческих роста высотой. Но вам, увы, даже и такого шанса не представится. Если мы сойдемся здесь в битве, Военный вождь, вы будете попросту уничтожены. «Выжженные слезы» хундрилов прекратят существование, останется лишь несколько тысяч рабов с постепенно выцветающими татуировками.

Голл помолчал, потом закашлялся и отвернулся, чтобы сплюнуть мокроту. Вытер губы и произнес:

– Королева, пока мы здесь стоим, те две армии, что вы направили для охвата, перемалываются в пыль. И если мы вступим сейчас в схватку, вряд ли она продлится столь долго, что сюда успеет прибыть еще какое-нибудь наспех собранное подкрепление. – Он взмахнул покрытой шрамами рукой. – Ваша поза лишена какого-либо смысла. Сколько дней потребуется изморцам, чтобы сюда добраться? Ваш Эвертинский легион перед ними попросту растает, заодно и золота из этих ваших вычурных доспехов немного выплавится. – Она хотела ответить, но он поднял руку, показывая, что еще не закончил. – И я еще не упомянул самого худшего, с чем вам предстоит встретиться, – Охотников за костями. Среди моего народа не прекращаются споры и дискуссии о том, какие солдаты могут считаться величайшими в мире. По лицу вижу, вы думаете, что мы числим себя среди первых двух претендентов, но это не так. Нет, речь о виканцах Колтейна – и о морпехах Малазанской империи. – Он жестко улыбнулся, показав зубы. – На ваше счастье виканцев среди Охотников уже нет, но вот морпехов, увы, более чем достаточно.

Последовало длительное молчание. Наконец Абрастал вздохнула:

– Что вы от нас хотите?

– Добычи у нас уже более чем достаточно, королева, и мы готовы снова продать ее вам – в обмен на пищу, воду, скот и фураж. Однако в знак компенсации за моих воинов, погибших или покалеченных в этой войне, мы уплатим за все поставленное не более одной трети цены. Как только сделка будет завершена к нашему удовлетворению и после того, как мы воссоединимся с Серыми Шлемами Измора, мы покинем ваше королевство. Чтобы никогда не вернуться.

– И все?

Голл скорчил гримасу.

– Королевство ваше нам не нужно. И никогда не было.

Она знала, что ей следовало бы обидеться, вот только сейчас не до того.

– Военный вождь, поймите меня правильно. Возмутительные действия купеческих гильдий, ставшие причиной войны, сами по себе были вопиющим нарушением официальной политики короля…

– Мы позаботились о том, чтобы в первую очередь казнить именно этих грабителей, королева.

– Те, кого вы перебили, были лишь острием отравленного кинжала.

Королева обернулась и кивнула одному из телохранителей. Вслед за этим офицером из группы вышло четверо солдат, которые несли с собой кожаный сверток, достаточно большой, чтобы туда поместился сложенный хундрилский шатер. Солдаты положили его на землю, развязали узлы по углам, затем развернули.

Внутри обнаружилось с полдюжины тел, хотя сохранилось от них не слишком-то много.

– Перед вами – главные действующие лица, полагавшие, что находятся под надежной защитой столичных стен, – сказала Абрастал. – Как видите, помимо кожи от них мало что осталось, наши палачи в подобных вопросах весьма искусны. Считайте это доказательством того, что мы признаем учиненную над вами несправедливость. Если хотите, можете забрать себе.

Голл вперил в нее свой взгляд хищной птицы.

– Меня терзает искушение, – протянул он, – отозвать свои заверения в полном отсутствии интереса к свержению властей королевства. Хотя бы из сострадания к вашим подданным, королева.

– Мы тоже привержены справедливости, – отрезала Абрастал, – пусть и понимаем ее по-своему. И откровенно говоря, Военный вождь, меня изумляет ваша чувствительность. Я много разного слышала о дикарских привычках, особенно по части изобретательности в пытках…

– К нам подобное не относится! – перебил ее Голл твердым, точно железо, голосом. И тут же вдруг несколько расслабился: – Если только нас как следует не разозлить. Но так или иначе, королева, вы меня неправильно поняли. То, что ваше королевство полно граждан, не способных к самоограничению – нет, хуже, ведущих дела с иностранцами и даже не отдающих себе при этом отчета, что выступают представителями собственного народа, собственного государства, – свидетельствует для меня о вашей ненависти к самим себе.

– Ненависть к себе. Понимаю вас. И что бы вы предприняли, Военный вождь, будь вы королем Болкандо?

– Объявил бы ложь тягчайшим из преступлений.

– Любопытная мысль. К несчастью, люди на самом верху обычно и есть наиболее отъявленные лжецы – иначе они бы там попросту не удержались.

– То есть мне не следует верить ничему из вами сказанного?

– Верить можно. Мне попросту не приходит в голову ложь, из которой я могла бы сейчас извлечь хоть какую-то пользу.

– Поскольку я занес меч у вас над головой.

– Именно так. А говорю я сейчас о той лжи, которую использует элита, чтобы поддерживать необходимую разницу между собой и остальными, если вы меня сейчас понимаете.

– Я вас понимаю. – Теперь он глядел на нее с неподдельным интересом. – Королева, наша беседа оказалась весьма увлекательной. Но я должен задать еще один вопрос – отчего я вижу здесь вас, но не вашего супруга, короля?

– Задача моего Эвертинского легиона – не только отражать внешние угрозы, но и служить арбитром в делах королевства и его населения.

Он кивнул.

– Иными словами, у вашего присутствия здесь не одна, а две цели.

– И донести кое-что до наших соперников во дворце из этих двух целей – наиболее важная, уж не сочтите за обиду. – Она улыбнулась и добавила: – В предположении, что вы все-таки не попытаетесь нас захватить.

– Вижу, королева, что ваш супруг полностью вам доверяет.

Как будто у него есть выбор.

– Да, и не без причины.

– Так вы готовы принять наши требования?

– Готова, Военный вождь, хотя и с определенными изменениями.

Его глаза сузились.

– Огласите их.

– Запасы воды, которые вы потребуете, будут удвоены без взимания за это дополнительной платы. Мы также удвоим и количество фуража, поскольку намного лучше вашего представляем, что являет собой Пустошь, и не хотели бы вынудить вас нарушить собственное обещание не возвращаться в Болкандо. – Она помедлила, склонила голову набок. – По ту сторону Пустоши вы найдете с десяток или около того королевств Коланса. Военный вождь, подозреваю, что вы не захотите прислушаться к моему совету, но все равно его дам. Вы не обнаружите там ничего стоящего. А найдете, напротив, нечто невообразимо ужасное.

– Не могли бы вы изъясниться подробней, королева?

– Если вам будет угодно.

– Тогда могу я вас попросить, чтобы вы отложили объяснения до того момента, когда при разговоре смогут присутствовать Смертный меч Кругава или адъюнкт Тавор?

– Те двое, кого вы назвали, они ведь обе женщины?

– Верно.

– Не будете ли вы тогда себя чувствовать… не на своем месте?

– Буду, королева, но вовсе не по той причине, что вы по- думали.

– В таком случае, Военный вождь, я с нетерпением буду ожидать столь достославной встречи.

Впервые за время разговора Голл поклонился.

– Был рад нашей беседе, королева Абрастал.

– Уверена, что так оно и есть, и разделяю ваши чувства. Так мы заключили мир?

– Да.

Она покосилась на тела поверх расстеленной кожи.

– Как насчет этих?

– Ах да, – кивнул Голл, – этих мы заберем. Моим воинам стоит их увидеть, это утихомирит гнев. А для некоторых – смягчит горе по павшим сородичам.

Он снова поклонился и развернулся, чтобы идти, но Абрастал окликнула его:

– Военный вождь?

Он обернулся к ней с вопросом в глазах. Поколебавшись, королева произнесла:

– Когда вы говорили о том, что ваш народ думает о морпехах Малазанской империи… это ведь было правдой?

Он распрямил плечи.

– Королева, хотя Колтейн из Вороньего клана вел за собой множество виканцев, с ним были и морпехи. Совместными усилиями они эскортировали через треть континента тридцать тысяч беженцев, и на этом пути им давался с боем каждый шаг.

– Но позвольте, Военный вождь, кажется, я чего-то не понимаю. Колтейн ведь погиб? Пал? Как и все те, кто был с ним?

Воин вдруг показался ей очень, очень старым.

– Он погиб. Все они погибли – виканцы и морпехи.

– Но как же тогда…

– Они погибли, королева, но спасли тридцать тысяч беженцев. Погибли, но победили.

Когда стало ясно, что у нее больше нет слов, Голл кивнул и снова направился к своему коню. Навстречу, обходя ее, шагнули двое юных телохранителей, чтобы помочь упаковать лишенных мяса и костей купцов. Перехватив взгляд юноши, Абрастал подмигнула ему. Болкандец на его месте выпучил бы глаза. Этот же лишь ухмыльнулся.

В ней снова шевельнулось что-то темное.

Рядом неожиданно оказался Спакс, наблюдающий за Голлом, который запрыгнул в седло и сидел теперь неподвижно, ожидая, надо думать, пока его подчиненные и легионеры закончат дело.

– Прекрасно помню этих малазанских морпехов, – пробормотал Спакс.

– И?

– Голл не солгал. Таких упрямых солдат мир еще не видел.

Абрастал подумала о Колансе.

– Упрямство им пригодится.

– Проводишь ли ты их до границы, Огневолосая?

– Кого?

– Всех. Хундрилов, изморцев, Охотников.

– Я и не знала, что Охотники за костями тоже направляются в наши земли.

– Теперь, возможно, уже и нет, поскольку нужда миновала.

– Эвертинский легион будет сопровождать хундрилов и изморцев. Судя по всему, ожидается совещание, на котором будут присутствовать по меньшей мере двое из трех командующих, и Голл полагает, что состоится оно уже скоро. Я хотела бы принять в нем участие. Соответственно ты со своими гилками также отправляешься со мной – и если нам потребуется пересечь границу, мы так и поступим.

Спакс оскалил подпиленные зубы.

– Думаю, вождь сможет удовлетворить твою просьбу.

– По-моему, меня уже пригласили…

– Я не про собрание. – Он дернул подбородком, указывая. – Вон про того щенка.

Она нахмурилась. Вождь гилков ворчливо усмехнулся:

– Ты приказала мне внимательно наблюдать, Огневолосая.

Резко развернувшись, Абрастал зашагала к своему легиону.

– Рава мне за все заплатит!

– Я так понял, он уже заплатил.

– Недостаточно. Я его намерена трясти, пока он не сделается стар, сед и не порастеряет зубы с волосами.

– Голлу твой народ кажется отвратительным.

– Как и мне самой, Спакс.

Он снова хохотнул.

– Оставь уже это свое довольство, – отрезала она. – Сегодня погибли сотни, если не тысячи, болкандских солдат. И я серьезно думала о том, чтобы отправить твоих гилков в одну из армий охвата. Ты бы сейчас так не радовался.

– Мы бы не остановили свой марш, Огневолосая.

– Так бы и шли, утыканные стрелами?

– Это правда, за нашей спиной остались бы трупы сородичей, но мы пришли бы туда, куда нам следовало, и были бы готовы за них отомстить.

Она задумалась над его словами и решила, что это не просто пустое хвастовство. Нам следовало извлечь урок из случившегося с Летерийской империей. Дорогое мое Болкандо, мир за нашими пределами очень велик. И чем раньше мы его выпроводим восвояси, тем быстрее сможем вернуться к своей оргии обмана и предательств.

– У тебя, Огневолосая, сейчас какой-то ностальгический вид.

– Хватит уже все замечать, Спакс.

Когда он захохотал в третий раз, ей захотелось двинуть ему кулаком прямо по уродливой морде.

Потерявший всякое терпение Голл оставил двоих «Бегущих» разбираться с дареными шкурами и поскакал обратно к лагерю в одиночку. Жуткая баба эта королева. Длинные пышные волосы цвета пламени. Умные глаза, темно-карие, почти что черные. И довольно могучее телосложение – могла бы и против Кругавы устоять в кулачном поединке, где призом был бы какой-нибудь счастливчик. Хотел бы я быть той драке свидетелем – а ведь сам я, окажись в койке что с той, что с другой, и не знал бы толком, баба это со мной или мужик. При этих мыслях что-то в нем проснулось, и он заерзал в седле. Бальтовы яйца, хватит о таком думать, дурень ты старый.

В ближайшее время, как он подозревал, от Абрастал с ее Эвертинским легионом будет не избавиться. Самое малое до границы, а то и дальше. Впрочем, предательства он не ожидал – хундрилы достаточно потрудились для того, чтобы болваны сделались с ними честными – честностью той напуганной, услужливой разновидности, которую Голл так ценил. Иногда война все же идет на пользу. В конце концов, иметь дело с оглоушенным противником куда легче, да и выгодней.

Прошедшие переговоры его вполне удовлетворили, хотя некоторое беспокойство осталось и кусало его, словно крыса в юрте за пальцы ног. Коланс. Что ты такое знаешь, адъюнкт? Знаешь, и нам не говоришь.

Расстонался ты что-то, Голл, словно старик, которого озноб бьет под меховой накидкой. Хундрилы, Серые Шлемы Измора и Охотники за костями. Против этих трех сил, когда они вместе, не устоять никакой армии. Болкандо – королевство совсем маленькое. Абрастал правит крошечным захудалым государством. А единственную известную ей империю морпехи разбили в пух и прах.

Нет, бояться нам нечего. Но все равно неплохо было бы узнать то, что известно королеве.

На краю лагеря его поджидала группа командиров – начальников над крыльями и их заместителей. Подъехав поближе, он хмуро взглянул на них.

– Похоже, они все же решили сохранить за собой королевство. Объявите всем, что война окончена. Разъездам вернуться в лагерь.