Родитель «дубль три» Найтов Комбат

Это был «звездный час» генерал-майора Андреева, его детище снесло золотое яичко, и все, что он сказал – было правдой или почти правдой.

Сталин взглянул на Петра, тот встал и твердо сказал, что училище и генерал Андреев лично всегда оказывали и помощь, и выделяли финансы для обеспечения затратной части создания новой системы управления. Сталин черкнул себе что-то в блокнот. Он ведь ищет место, где развернуть обучение тех, кто сидит в этом ангаре. Пусть это будет родное училище.

– Так вот, товарищи авиаторы и командующие фронтами, с анархией в области применения авиации давно пора заканчивать! Действия этого подразделения позволили отвести от Киева и не потерять три армии, они остановили танки Гудериана под Черниговом, не дали удержать немцам южный берег Ладоги и тем самым блокировать и захватить Ленинград, с их помощью удалось вывести большую часть войск из Вяземского котла, выбить немцев из Крыма и большей части Донбасса. Ставка Верховного Главнокомандующего приказывает приступить к созданию воздушных армий на базе ВВС фронтов, и трех воздушных армий резерва на базе ВВС тыловых военных округов. КП воздушных армий укомплектовать средствами связи и обнаружения по образцу 13-й гвардейской смешанной авиадивизии. Всем командующим ВВС фронтов и начальникам связи пройти курсы повышения квалификации либо непосредственно в 13-й ГСАД, либо в Ейском Центре переучивания высшего командного состава. Генерал Андреев!

– Я!

– Где вы сможете принять слушателей?

– В Ахтубинске и в Моздоке, товарищ Сталин.

– Хорошо. Местом дислокации 13-й ГСАД пока является Ростов-на-Дону, запрашивайте командующего направлением маршала Буденного и уточняйте. Что касается комплектации частей воздушных армий, то Ставкой переданы типовые штатные расписания в распоряжение командующего ВВС товарища Новикова. Особое внимание обратить на средства связи и обнаружения, командирам и начальникам связи полков и соединений пройти курсы повышения квалификации, которые должны быть развернуты в каждой армии. Обучить всех в трех точках невозможно. Наиболее отличившихся направлять на обучение и стажировку в части 13-й ГСАД на полковом и эскадрильном уровне.

Ближайшей задачей ВВС страны является переход на новую систему управления в бою. Начальнику Учебных заведений генералу Иванову немедленно создать во всех летных училищах учебные подразделения для подготовки штурманов наведения, ввести курсы радионавигации и управления боем в теоретическую и практическую часть подготовки летчиков. Это же касается всех ЗАПов. Финансовому управлению ВВС пересмотреть штатные расписания и выделить средства для приобретения необходимой техники, ЗиПа и комплектующих к ней. И последнее: вся эта работа должна проводиться без ущерба для боеготовности частей и соединений.

– Разрешите, товарищ Сталин! – встал Петр.

– Говорите.

– Требуется в приказе Ставки отметить необходимость обеспечить охрану и оборону подразделений управления и средств связи, чтобы не получилось, как в Крыму.

– Это – верное замечание. Товарищи, противник охотится за нашими станциями радиообнаружения. Применяет наземную разведку. Особую ценность для гитлеровцев представляют электронные лампы для РЛС. Дивизионные и полковые РЛС должны быть обеспечены соответствующей охраной. Теперь вопрос к вам, генерал: какой самолет наиболее отвечает требованиям для создания ДээРЛэО?

– Американский «Митчелл» B-25 серии G или Н, для ВМС США, причем с двойным управлением. Именно охотник за лодками. У него нет бомболюка и нет застекленного кокпита. Самая большая дальность: 3800 миль или 7000 километров.

– Нам поставляются?

– Эта серия – нет, но в сикрет лист его нет. Поставки возможны.

– На этом все, товарищи. Жду докладов об исполнении, – заключил Сталин.

Позади Петра опять забурчал тот же генерал:

– Что за фигня? Чему мы должны учиться у пацана, только что от сиськи оторвавшегося? Три года после училища!

– Воевать, Тимофей, воевать. Так, как он воюет, не умеем воевать ни мы, ни немцы, – хлопнул его по плечу генерал Горюнов. – Я вот тоже поленился в 39-м к нему слетать, плюс обиделся, что командарм ему, пацану, целую эскадрилью «чаек» отдал в прикрытие его аэродрома. Чуть ли не половину моей авиации. Пришлось учиться в Крыму.

– Что там еще? – послышался голос Сталина.

Горюнов и ляпнул:

– Да тут Тимофей Федорович сомневается: чему он может научиться у мальчишки.

– Это опять Куцевалов, что ли? – переспросил Сталин. – Товарищ Новиков! Я просил разобраться: почему не удалось сорвать воздушный мост немцев в Демянск? Вы разобрались?

– Так точно, товарищ Сталин! Все документы отправлены в Ставку.

– Так почему же тогда товарищ Куцевалов по-прежнему командует авиацией Северо-Западного фронта? Это ваша недоработка, товарищ Новиков. – Будущий генералиссимус терпеть не мог, когда его приказы обсуждаются.

Сталину-то чё? Он сел в машину и уехал! А отдуваться пришлось мне и Петру. Двадцать разъяренных генералов атаковало вначале Новикова. Тот в отказ, дескать, я тут ни сном, ни духом, для меня это все, как и для вас, внове. Те к Жаворонкову и Горюнову. А Петр в обнимашки с Алексеем и Тимуром играется, нет, чтобы свалить отсюда подальше. Тимур прилетел вместе с «тихоокеанцами», которых отобрал Петр на ТОФе. Кроме того, прибыло двенадцать летчиков из 100-й ОРАЭ и десять человек из 101-й. Они, по умолчанию, входили в 31-й ИАП, он формировался на их базе. Девять человек, из одиннадцати отобранных, было из 13-й ОРАЭ ТОФ, которой командовал Тимур Бердымухамедов. Как старший по званию, он сопровождал всю группу, отправленную на фронт, но сам отбора не проходил, и летел чисто по случаю своего законного отпуска, который решил провести в Ейске, сказал, что жениться собирается на молодой казачке оттуда. Надо докладываться Жаворонкову, а тот с генералами застрял, и уже полчаса о чем-то там говорит. Послали самого молодого, дескать, не может ли уделить внимание «великий джинн» маленькой группе летчиков будущей дивизии? Толпа генералов направилась к прибывшим. Быстренько построились, подравнялись, равнение на середину! Обратились вначале к старшему по званию генерал-лейтенанту Новикову, их всего трое на все ВВС осталось, сегодня одного из них сняли с должности и запросили добро обратиться к генерал-майору Жаворонкову. Доложили, что его приказ выполняется: прибыл заместитель командира дивизии подполковник Звягин и первая партия «дальневосточников» 31-го ИАП ВМФ, на замену 402-го ИАП ВВС РККА. Всего 33 человека и с ними «дядька Черномор»: майор Бердымухамедов, которого смело можно ставить командиром этого полка.

– Это точно?

– Абсолютно! Был моим ведомым в 1939-м. С сорокового года командует 13-й ОРАЭ ТОФ на ЛаГГах. Ему и поручить формирование полка, так как сейчас прибыла только половина. Готовые машины уже есть. Военприемка их приняла.

– Постой-постой! Так получается, что мы сегодня можем доложить «самому», что две эскадрильи у 13-й дивизии восстановлены? Так получается?

– Нет механиков, операторов наведения, радистов, локаторов, БАО и батальона охраны.

– Локаторы, положим, есть. Не прямо здесь, но есть. А с остальным, Александр Александрович, помогите!

– Только при одном условии: с меня трясут данные по центральному и южному участку фронта. А немцы там озверели, сбивают все. Требуются данные от Вязьмы до Мариуполя.

– Ну, че, Василич, возьмешься? – переспросил Жаворонков.

– РЛС на всех участках, и два аэродрома подскока: Воронеж и Краматорская. Три или четыре локаторные станции, топливо, присадки или американский бензин для тридцати двух машин. Тогда – берусь. Эти летчики все мне знакомы.

– Вот что, сам не пойдешь, Звягин справится. А то мне мужские принадлежности открутят. Ты – комдив, на тебе все формирование. Сутки на подготовку и облет новой техники, и вперед! А вы уж с техниками и остальным не подведите, товарищ Новиков. Я своему так и доложу, что совместная операция.

– Докладывай! Именно как совместная.

Остальные генералы примолкли. Некоторые из них понимали, что две эскадрильи отправляют прямо к черту в зубы, а остальные – догадывались об этом, так как Звягину пообещали вторую звезду за эти данные.

Вчетвером отошли от группы офицеров и генералов, кстати, младшего командного состава среди прилетевших не было, то есть заканчивали все «бурсу» одновременно или раньше Петра. Вошли в штаб 746-го авиаполка дальнего действия. Там Петр и Звягин перенесли на карту линию фронта. Вылет назначили с аэродрома со смешным названием «Кукуреки». Кстати, этот аэродром, в Стаханово, носил «официальное» название «Кратово», по названию ближайшей станции, так как основным способом ориентирования в ВВС Красной Армии был полет над железными дорогами. Вылет из Кукуреки, и вдоль линии фронта до Курска, точнее – Щигров, там отворот и посадка в Воронеже-Б. Дозаправка, смена кассет в АФАрах, возвращение к Курску и через Белгород на Чугуев. Затем по Северскому Донцу до Балаклеи, собственно это и есть Харьковский выступ, к Изюму и Славянску. Там посадка в Краматорской, еще одна смена кассет, и заключительный этап ведет вокруг Сталино через Волноваху к морю, посадка в Ростове-на-Дону. И все бы ничего, вот только немцы создали здесь VII авиационную область, куда понапихали до отвала самолетов: более 1080 штук. Справа и слева еще две такие области. Там машин поменьше, но в сумме более 1200. Правда, и на вооружении ВВС армий свежие машины появились, хотя в количественном отношении это были крохи, остатки некогда мощнейших ВВС мира. Заводы сумели выпустить около 1600 Лагг-3м и ГГ-3с, их выпускают по 13–14 машин в сутки, за это же время, четыре месяца 1942 года выпущено 2260 Як-1 и Як-7а. То есть задел был, небольшой, но был. Однако превзойти показатели Германии за этот же период еще не удалось. Они сумели восстановить подорванное в боях зимы «здоровье люфтваффе». Звягин сразу после перелета начал гонять новичков на слетанность в группе, а Петр занялся местами установки РЛС, лично принимая настройки как по курсу, так и по высоте по общим целям. Не без путаницы, но удалось немного настроить работу локаторов и опробовать связь по маршруту. Ночью стало известно, что пленка доставлена в точки «подскока». Несмотря на запрет Жаворонкова, он решил лично принять участие в разведке, и не для того, чтобы прицепить лишнюю звезду на грудь. Просто у остальных было маловато боевого опыта, и требовалось прикрыть их сверху. Верхнее прикрытие составили всего четыре самолета: Петр и Тимур, и Алексей с Рукавишниковым, комэском 100-й ОАИЭ. Тот некогда дрался на Хасане и на Халхин-Голе. Так что хоть что-то, но есть.

Вылет Петра чуть было не сорвал прилет 42-го ИАП из Знаменки, но с полком прибыл полковник Романенко, бывший командир 13-го ИАП на Балтике и 61-й авиабригады, с которым сложились отличные отношения еще во время боев под Ленинградом. Он насиделся в резерве командиров дивизий, закончил несколько курсов, в том числе при училище в Ахтубинске, поэтому согласился «сопроводить» личный состав «сахалинцев», в надежде, что сумеет зацепиться за какую-нибудь должность в формируемой дивизии. А там – как масть ляжет. Петр поставил его и.о. зам по боевой, и поручил заняться проверкой вновь прибывших по летной и штурманской подготовкам, включая ночь и СПУ. Этих летчиков он не знал, брать их на вылет просто не решился, хотя в сопроводительных документах у всех больше 300 часов на ЛаГГах. Через некоторое время участь Романенко была решена, и, хотя была вакансия командира, вновь формируемого, 18-го ИАП, его утвердили заместителем командира дивизии, с «легким скрипом», но проскочило, курсы помогли. Было заметно, что Жаворонков и Кузнецов стремятся опередить ВВС и направляют в ускоренном порядке личный состав именно авиаполков ВМФ. Пока из ВВС Дальнего Востока прибыло только два человека. Всю эту «сборную солянку» еще предстояло обучить тем приемам боя, которые использовала дивизия. А «главные учителя» пока находятся за решеткой: в фильтрационном лагере в Суздале в крепости Спасо-Преображенского или Ефимьева монастыря. В Улово, на запасной посадочной площадке 2-го ЗАП ВМФ, стоят их новые самолеты. Техники полка живут в том же монастыре, но даже охрана вовнутрь не заходит! Предосторожности такие, что мама-не-горюй! Шутить с чумой никто не собирается. Хотя она коснулась в полку всего трех человек: одного моториста и двух прибористов, один из которых был кислородчиком. К нему за спиртом приходили заразившиеся из зенитно-артиллерийского полка. Зенитчиков чума выкосила изрядно. Эти подробности Петр знал еще до вылета, на обратном пути решил «заскочить» в Суздаль. А пока: «От винта!», и «Всем! Взлет!».

Первый участок прошли практически без осложнений. Встретились со «старыми знакомыми»: летчиками 27-й эскадры. Они особо на рожон не лезли, выполнять задачу не мешали. После посадки в Воронеже полк вернулся к Щиграм и повернул налево. Тут немцы себя с головой и выдали: на подходах к Прохоровке начались непрерывные атаки. У Щебекино, после того как начали подходить к концу боеприпасы у прикрывающей группы, пришлось отвернуть и идти в Бутурлиновку. И там ждать, когда подвезут боеприпасы 23 мм, и прилетят 13-й и 131-й ПБАПы. Доложились в Москву по ВЧ. Маршал Шапошников приказал штаб дивизии (которого еще практически не было) переместить в Бутурлиновку, все боеспособные полки расположить на аэродромах в Дивногорье-Копанище, в Алексеевке, Валуйках, Россоши и в Подгорном. Заканчивать формирование там, все снабжение перевести на Борисоглебск – Бутурлиновку. Готовность – к 5 мая 1942 года. Взаимодействовать с 7-й ударной группой и с формируемой 2-й воздушной армией генерала Красовского.

– Мне нужен 13-й ГвОРАП.

– Они в карантине.

– Они в Суздале, в монастыре. А Суздаль – город. Здесь есть монастырь в Дивногорье, товарищ маршал, плюс нет города, так что режим карантина не нарушим. Ведь их кто-то обслуживает в монастыре?

– Второй санитарно-эпидемиологический отряд.

– Вот они и выполнят роль БАО, кроме аэродромных работ, так что режим карантина не нарушим.

– А если собьют?

– Мы в основном за линией фронта действуем.

– А при чем здесь за или до?

– Так ведь как у греков Феодосию забрали? Умерших от чумы через стену перебрасывали.

– Ты так не шути!

– А если серьезно, то с момента заражений прошло одиннадцать дней, никто в полку не заболел. Чума имеет всего три дня скрытого периода. Бессмысленный карантин получается.

– Врачи говорят, что до полутора месяцев. Ну, вот что. Немедленно не обещаю, завтра у них заканчивается три дня после острова, если заболевших не будет, то перебросим их в Дивногорье, но в карантин.

– Через Улово, товарищ маршал, пусть машины и техников с собой заберут, там все готово.

– Хорошо, через Улово. Когда проведете разведку у Харькова?

– Из Москвы вылетели испытатели на ГС-5рв. Попробуем ими, и на большой высоте. Через полчаса сядут, опробуем машины, все настроим и к вечеру повторим вылет.

– Это крайне важно! Ускорьте формирование дивизии.

– Мне бы Коростылева, хотя бы временно.

– Кто такой?

– Бывший мой начштаба, сейчас на Ленфронте. Денис Степанович, был подполковником в 41-м, Героя за Ленинград получил.

– Есть такой на Волховском направлении, генерал-майор Коростылев. Он, правда, на 14-ю армию запланирован, но ее формирование начнется позже. Я подумаю над этим вопросом. Жду сведений по Харькову, не прощаюсь.

То есть, хочешь или не хочешь, а сегодня требуется добыть эти сведения. Начгенштаба не может, не имеет права, с ходу менять утвержденные операции, полагаясь только на косвенные признаки ухудшения ситуации на каком-либо участке. Ему требуются точные данные. Попробуем!

На посадку заходит звено ГС-5. Их сделано всего пять штук, как положено. Один экземпляр – не наш, он принадлежит ЦАГИ. Остальные прилетели сюда. Мы тут покумекали и решили реализовать «принцип Лого» на этих машинах. Дело было в крыле: в плане оно имело прямую законцовку, в которой существовало три отверстия, внутри имелось два замка, всего четыре, работающих от одного пиропатрона. С его помощью можно было отстрелить высотные накладки, которые, во-первых, удлиняли крыло на целых полтора метра каждое, и, чтобы уменьшить продольный изгиб и нагрузку на замки и шкворни, туда заливалось топливо для высотных полетов, которое расходовалось последним. Этим уменьшалось поперечное «V». Если требовалось отстрелить законцовку, и имелось свободное место в танках, то его «выдавливали» из законцовок в основные танки. Самолет из «танкера» превращался в истребитель и мог вести маневренный бой. Высотность, понятное дело, после этого падала. Крыло имело ламинарный профиль, полностью симметричный. Предкрылков или отклоняемого носка оно не имело, были щитки, которые заметно сокращали время виража. Вот эти четыре машины и перегнали в Бутурлиновку. Понаехала тьма сотрудников Гудкова, НИИ ВВС и ЛИИ ГВФ. Все хотели зафиксировать. Дело было в том, что заводские испытания накладки не проходили. Они отстреливались только на земле, и грозили серьезными авариями в случае неотделения от крыла или несинхронного отделения в воздухе. Честно говоря, все планировалось провести так, чтобы отстреливать законцовки не пришлось. Было не до того, а выполнить задание не получалось, иначе придется вступить в открытый бой с численно превосходящим противником. Как только «нарисовалась» такая ситуация, Петр подал сигнал отхода и наплевал на задание. Драться на высоте 2,3 километра со сворой «мессеров» не улыбалось ни в какую. Новые машины имели метровый «кодак» в четвертом отсеке фюзеляжа, сразу после 11-го шпангоута. Было бы просто, если бы в Дивногорье сейчас присутствовал 13-й ГвОРАП, но приходилось выбирать летчиков из имеющихся. Пересматривая летные книжки, Петр обратил внимание на трех человек, которые имели опыт съемок японских позиций на Сахалине и в Приморье. Ведущим второй пары пойдет Тимур. Двое ведомых – это капитан Архангельский и майор Белов. Один – из 13-й ОРАЭ, второй из 101-й ОИАЭ. Третий – молоденький лейтенант из Ейска Елисей Мамонтов. Вот его Петр помнил: был у него в звене курсантом, подавал большие надежды, да прокололся на… ну как бы это сказать помягче… В общем, девки на нем висли, пришли и заложили начПО, что все трое ждут девятимесячную неожиданность от курсанта Мамонтова. Смеху было! Словами не передать, в итоге – село Великая Кема на два года стало его домом родным. Там он тоже постарался, морду ему местные набили, после этого женился на местной и имеет двойняшек: мальчика и девочку. Великая Кема – это строго на широте Вакканая, напротив пролива Лаперуза. Эти самолеты сопровождали пароходы с ленд-лизом от пролива до Находки. Лейтенанта он получил за эти вылеты. Выпускался – младшим сержантом. Петр выбрал его: он еще в училище увлекался стрельбой по конусу и давал очень неплохие результаты. Вторым ведомым стал капитан Архангельский. Сирота, фамилию в детдоме дали по месту поимки. За спиной у капитана Школа имени Достоевского, город Ленинград, Лермонтовский проспект, дом 1 «А», знаменитая «Республика ШКИД», Ейское училище он закончил в 37-м по полному курсу, был ведомым у Тимура, своего однокурсника и друга. Тимур выбрал его. Отстреляли по одному разу законцовки и пошли. Кабины у всех герметичные, а немцы в «гиблую Россию» направляли G-2, которые так высоко не поднимались. Звено пересекло линию фронта у Курска, где было немного поспокойнее, сделало семь заходов над Харьковом и окрестностями, и село в Бутурлиновке. Полк на свободной охоте «настрелял» 26 немцев, гонявшихся на «ГээСками». На следующий день, перед вылетом произвели «очистку неба». Вылетели восьмеркой ГС-3срв. Вдруг навстречу попадается одиночный «мессер-109G-2». Ну, казалось бы, беги, дурашка, ты – влип! «Месс» внаглую заходит поперек курса и делает одиночный выстрел из пушки, дескать, вызываю на бой.

– Елисей, оттянись, твоя задача: не дать ему развернуться до меня. Атака!

Елисей тормознул, выпустив щиток, и пошел следом в 400 метрах за Петром, немец грамотно уклонился от обстрела, хотя Петр попал, а немец – нет, на лобовой, боевой разворот ему пресек длинной очередью Елисей, тот на вираж, причем левый. Петр успел перевернуться и правым нисходящим виражом атаковал немца. У того встал двигатель, но он управлялся и начал планировать за речку, Северский Донец, то есть через линию фронта, к Огурцово. Петр не поленился, развернулся и одиночным выстрелом из пушки вырвал у «мессера» полкрыла. Летчик выпрыгнул. Провели еще несколько боев и вернулись. Немца взяли наши пехотинцы. Оказался командир эскадрильи 52-го гешвадера Герман Граф. В январе 1942-го имел 42 победы, к маю этого же года нарисовал себе еще сорок пять. Где взял? У нас столько авиации на юге не было.

– Нам, правда, скоро вылетать, но привезите его, пусть расскажет моим ребятам, где он 87 самолетов сбил. Особо интересует период с января по конец апреля.

Привезли, говорит, что не врет, сбил 87 самолетов, в том числе шесть «больших крыс» в Крыму. Что у них – самые лучшие самолеты, самые лучшие летчики, и победа предопределена.

– Ну, вот что, сынок. Во время боев за Крым мы не потеряли ни одной машины и ни одного летчика, а «большие крысы» были только у нас, 13-го полка. У вас, конечно, самые лучшие самолеты, самые лучшие летчики, самые лучшие в мире танки и лучшие танкисты. Ваши пехотинцы – лучшие в мире, а вашим генералам вообще цены нет! И подпись под актом капитуляции у вас будет красивее всех. Но это будет акт капитуляции Германии. И твоя Марта или Клара будет раздвигать ноги за буханку хлеба или банку тушенки. Или спать с негром. А у тебя будут русские или чернокожие дети. Причем ты, лично, это все увидишь. Вернешься из лагеря и будешь качать черномазого бэби. Запомни мои слова, и никогда не ври. Ты впервые принял участие в бою с «большими крысами», иначе бы не полез на четыре пушки в лоб. Ты-то промахнулся, а я – попал.

– Я вызывал на поединок, по-рыцарски, а вы его приняли, но «прихватили» с собой ведомого.

– А ты – «рыцарь», что ли? По-моему, ты – слесарь-сантехник второго разряда, мойщик унитазов. Поэтому не звезди, ты увидел, что нас – восемь, и тебе деваться было некуда. И все время лез на высоту, дескать, у русских все машины невысотные. Ведомый по тебе не стрелял, он просто отсек тебе возможность пойти наверх на боевой разворот, чисто, чтобы время на идиота не терять. Не помогут вам ни новые движки, ни чистота расы. Твоему «густаву» четырех снарядов хватило для полноты ощущений. Что ты можешь с одной пушечкой против четырех? Иди, и благодари бога, что я не стал тебя добивать до взрыва.

Наши зимние победы практически никак не отразились на воинском духе вермахта и люфтваффе, тем более что допущенные нашим командованием ошибки позволили вновь поднять его на недосягаемую высоту. При внимательном просмотре летной книжки Графа выяснилось, что он принимал участие в налете на Каранкут, и пять из шести ГГ-3с записаны за один вылет 24 апреля, после того, как полк и зенитчиков оттуда вывезли и там никто не охранял стоянки. Налет отражали летчики 25-й дивизии, которые успели к шапочному разбору: ударили по отходящим немцам, сбив одну или две машины на отходе от цели. То есть немцам пишут в книжку любой самолет, где бы они его ни уничтожили, на земле или в воздухе. В принципе резонно, плюс, видимо для поднятия духа, вожжи зимой отпустили, так как количество побед резко возросло. Что очень странно, так как наступление РККА не поддерживалось с воздуха. Тупо не было самолетов. Промышленность эвакуировалась и на новых местах пыталась начать выпуск новых машин. Из 180 предприятий, входивших в отрасль авиастроения до войны, 55 были ликвидированы или законсервированы. Основными поставщиками фронтовой авиации оставались всего четыре завода – № 21 в Горьком, № 153 в Новосибирске, № 126 в Комсомольске-на-Амуре и № 292 в Саратове. Выпуск самолетов падал до отметки 600 машин месяц в декабре прошлого года. Сейчас, об этом говорил Сталин у себя на даче, выпуск машин достиг довоенного уровня, к июню будет достигнуто 150 процентов довоенного выпуска. Одно плохо: катастрофически падает качество выпускаемой продукции, и самое печальное, что падает качество, и без того невысокое, у двигателей. Почему и был так остро поставлен вопрос о переходе на выпуск «потребной техники», с тем, чтобы снизить вал и повысить качество. Петр уже приложил к этому кое-какие усилия: удалось наладить выпуск в Ленинграде и в Москве (с помощью Гудкова) и пермских (молотовских) моторостроителей выпуск втулок цилиндров для М-82фнтк. Несколько машин, поступивших в декабре 1941-го, имели новые двигатели с непосредственным впрыском топлива, более мощные, чем серийные. Часть из них была собрана до войны, и у них был модернизирован только впрыск. А часть была собрана из деталей военного выпуска. Несколько таких двигателей вышло из строя, не отработав положенных часов. Образовались наклепы на стенках цилиндров, моторы начинали дымить после 50 часов работы. Петру пришлось тогда писать в Молотов, и от них приехал инженер Владимир Толмачев и зам главного Павел Соловьев. С ними удалось договориться, а в Ленинграде и в Москве найти «чудо-литейщиков», которые занялись производством цилиндров мотора с параболическими внутренними стенками. Этим устранялась возникающая конусность цилиндров. При нагреве они становились идеально цилиндрическими. Цилиндры получили название «гвардейские» из-за знака, который наносили, чтобы не перепутать при сборке, что этот цилиндр идет для 13-го полка. Гудкову пришлось взять на себя и доработку двигателей для «ГС» и «ГГ-эталон». К сожалению, массовый выпуск таких цилиндров еще не начат. В результате «скрещения ежа и ужа» получился «М-84фнтк» со взлетной мощностью 2100 сил и с высотностью 12 300 метров. Серии этих моторов еще не было. Пока их делают, что называется, «под заказ», но интерес Сталина к этой разработке уже известен, так что есть надежда, что работы продвинутся. Тем более что Поликарпов предложил новый осевой свободный нагнетатель.

Пока первые «ГС» имеют двигатель в 1850 сил, у них ламинарное крыло, нет ни отклоняемого носка крыла, ни автоматических предкрылков. Крыло имеет наплыв в районе центроплана и ярко выраженную стреловидность с двумя разными углами. Угол стреловидности имеют и рули глубины. Из всех машин с двигателем М-82 эта машина имеет наименьший лоб и отсутствуют выступы на корпусе отсека вооружений, так как вместо БС-23 стоит пушка ВС-23 Владимирова, выброс гильзы у которой не вбок, а вперед-вниз. Патроны она использует такие же, как БС, затворная коробка у нее круглая, и есть возможность устанавливать ее под любым углом. Самолет Петру понравился, о чем он и сообщил Гудкову. «Экземпляр № 2», на котором летал Петр, имеет 2100 сил, ниже опущенные стволы пушек (смещены на 50 мм к оси двигателя). Запорожский моторный завод подготовил к выпуску двигатель М-90, главный конструктор – Туманский. Этот 18-цилиндровый двигатель был готов еще в прошлом году, но его тормозили со страшной силой, из-за «группы Яковлева». Выход такого мощного мотора ставил крест на усилиях Яковлева сместить «короля истребителей». «Яки» проигрывали «мессершмитту» и «фокке-вульфу» на всех этапах войны, с 41-го по 45-й год. Наши моторостроители не смогли поднять мощность «Hispano-Suiza 12Ybrs» выше 1210 сил. Из нее выжали все, что могли, так как оригинал имел следующие характеристики: V-образный 12-цилиндровый Hispano-Suiza 12Ybrs со взлетной мощностью 860 л. с., весивший всего 470 килограммов. М-105 ПФ весил 570 килограммов. М-90 имел больший лоб, 1296 мм, против 1260 мм у М-82, и большую мощность, особенно номинальную. Туманский мог еще увеличить мощность, запаса прочности вполне хватало. Он бросил, наконец, свои эксперименты с центральным, как у первых «фокке-вульфов», забором воздуха охлаждения, правда, подобрал «правильный» диаметр входного отверстия, в отличие от Курта Танка. В принципе, появление ГГ-3с в самый пиковый момент схватки с гитлеровцами, когда единственный авиаполк сумел переломить ход нескольких ключевых сражений первого этапа войны, показал Сталину глубину введения его в заблуждение новым составом НКАП. Что было на уме у этих деятелей – не совсем понятно, но, имея готовый к боям И-180 и полностью разработанный И-185, наш Наркомат авиапрома предпочел их «не заметить». Когда все колебалось на грани катастрофы, продолжали чинить препоны и вставлять палки в колеса показавшей себя в боях технике. Пузырь или нарыв лопнул 27 апреля на совещании в Стаханове, но «они» еще вернутся из ссылок и из небытия. Они умеют мимикрировать, маскироваться под окружающую действительность, говорить правильные слова и прятать очень глубоко свою суть и сущность. Петр и я перли напролом, не обращая внимания на мелкую шушеру, облепившую подходы к власти, дескать, правда свой путь пробьет. Но это был «их дом», поэтому они любыми способами пытались защитить свои хлебные места, даже подставляя под удар миллионы других людей. Они и теперь пишут гневные messages, дескать, вы позорите наших дедов, которые ценой своей жизни защитили «нашу Россию». Вашу – никто бы так не защищал. Флаг у Победы – красный, а у предателей памяти – власовский. И что он делает во главе Парада Победы – мне лично непонятно.

Однако подходило 5 мая, дивизия еще не была собрана, единственное, что успели сделать полностью, это разместить средства связи и обнаружения на участке фронта шириной 700 километров от Сталино на юге до Думиничей на севере. Смогли переместить и развернуть два полка «арочек», укомплектовали три полка: 13-й ГвОРАП проходит карантин в Дивногорье, 31-й ИАП ВМФ – проводит тренировочные полеты на слетанность в группе, 42-й полк ВМФ на формировании в Стаханово, командовать им будет майор Константин Груздев, летчик-испытатель и знаменитый пилотажник, бывший командир 402-го полка. Четыре машины ГС-5 продолжают проводить высотную разведку этого участка фронта и дразнить немцев, выдергивая у них наиболее подготовленных летчиков для боев с 13-м полком, который облетывает «новые» машины. Они хуже «старых», их приходится доводить по отделке и лакировке. Много возни с приводами рулей управления: тянутся и «люфтят». Но получили 50 новых двигателей, все с нагнетателем и «фирменными» гильзами. В полк пока никого не пускают, только по радио с ними связываемся. Полк вместо Звягина принял Олейник. Комиссар, пардон, замполит полка подполковник Пролыгин получил, наконец, допуск к управлению самолетом, рука восстановилась. Четвертый полк – 18-й ИАП ВМФ, имел смешанный состав вооружения, на ЛаГГах летало только две эскадрильи, причем командный состав самого полка летал на Як-1. Его передача в дивизию затягивалась по непонятной причине. Насколько я понимаю, его командиры решили срочно переучиться на ЛаГГ, поэтому оттягивали передислокацию. Но это на руку Гудкову, у которого слишком много работ по доводке машин в Кратово. Двух недель еще не прошло, и 5 мая – это промежуточный этап.

Несмотря на вскрытие нами наличия в тылу у немцев войск 6-й армии, наступление на Белгород и Харьков никто не отменил. Через Воронеж перебрасываются дополнительные силы для Юго-Западного фронта. 5 мая его вызвали в Миллерово на совещание командующих двух направлений. Майский, праздничный, приказ Сталина был сформулирован так, как будто победа в войне уже состоялась, от войск требовали вытеснить противника за пределы СССР. Наступление намечалось на всех фронтах сразу, как зимой. Свои сомнения по этому поводу Петр высказал маршалу Буденному, еще до начала совещания. Он передал тому все снимки, которые удалось сделать за эту неделю.

– Ты лучше скажи, почему до моря не дошел. Не в упрек, понимаю, что неспроста, хочется знать, в чем загвоздка.

– У немцев в Харькове локатор, причем частоты две: 150 и 10,2 сантиметра. Им удается создать локальное количественное превосходство, поэтому необходимо начинать воздушную операцию уже сейчас, до начала войсковой, а у меня большая часть людей еще не обстреляна. Летчики они – хорошие, а воздушных бойцов из них еще предстоит сделать. 13-й полк из карантина не выпускают. Они летают, но столько ограничений, что не забалуешь. Срочно требуется начать операции против немецких аэродромов. Не случайно они столько авиации сюда натащили.

– Звягину передай: пусть начинает, а самого тебя в Москву вызывают, срочно. Завтра прилетают заказанные тобой Б-25. Что с четвертым полком? Где он?

– Две эскадрильи получают самолеты в Кратово, где остальные – не знаю. Запросил ВВС ТОФ, ответа не было.

– Тереби.

– Семен Михайлович, я тут получил приказ № 130, от первого мая, мы что – возвращаемся обратно на круги своя? Нет у нас возможности наступать на всех фронтах.

– На совещании не ляпни. Не знаю, кто его готовил, времени поговорить с «самим» не было, так несколькими словами по ВЧ перебросились. Вот что, рассмотри вопрос: чем можешь помочь на направлении Лозовая – Днепропетровск, Лозовая – Ахтырка и Волноваха – Верхний Токмак? Я небольшой сюрприз для немца подготовил, – улыбнулся маршал и поправил свои усы. Он сумел восстановить мосты на ДЖД (Донецкой железной дороге), накопить подвижной состав и посадил в него три кавкорпуса и 24-й танковый корпус. Все это «богатство» было его резервом, и он мог быстро перебросить его в любое место на Донбассе за счет развитой железнодорожной сети. Все они формировались весной в районе Ворошиловграда. В корпусе в основном были танки Т-70, частично укомплектованные орудием 80-К, образца 1941 года, с длиной ствола 66,7 калибра, конструкции Логинова, морским универсальным орудием, вместо 20-К, образца 1932/38 года, с длиной ствола 46 калибров. Ими готовились оснащать подводные лодки и торговые суда СССР в качестве зениток. Несколько сотен стволов опытных пушек нашлись на заводе № 8 имени Калинина под Москвой в ОКБ-29. Вся модернизация танковой пушки сводилась к выкручиванию ствола и накручиванию нового, и на противовес добавлялся свинцовый грузик, равный по весу разнице в весе стволов. Менялся шток полуавтоматики и заменялась серьга в ручном приводе затвора. Мотовилихинский завод уже производил еще более длинное орудие М-42, оно принято на вооружение, развернуто серийное производство, но для полевых противотанковых орудий. До танковых еще руки не дошли. Тем более что работы велись инициативным порядком в «закрытом» ОКБ-172, эвакуированном из-под Москвы. Вел их конструктор Цирюльников, осужденный по 58-й. Буденный пожаловался, что «старые» боеприпасы не всегда открывают затвор в автоматическом режиме, но даже ими немецкие модернизированные танки и самоходки пробиваются и в лоб, и в борт. Так что почти успели. Сменить стволы «сорокапяткам» грозятся к середине лета. Продержаться бы!

– Что касается совещания: ты там особо не высовывайся, пусть говорят, что хотят. Тебя придали мне, и это я тебя расположил в центре, потому что считаю, что именно там находится слабое звено: Черевиченко и Тимошенко между собой никогда не договорятся и будут срать друг другу до последнего. Я их обоих слишком хорошо знаю. Сеня-то ляпнул Сталину, что Киев удержит, меня решил подсидеть. Ну, подсидел, меня на Резервный перекинули, да все руки повязали. А штаб Западного с потрохами Сеня сам сдал! Два с половиной месяца не менял его расположение, вот и получил! Пришлось срочно его менять. Но, вместо меня, двинули Жукова, дескать, я слишком осторожный. Будешь здесь осторожным, когда то одно дерьмо, то другое вылезает. Ай, ладно! Пошли! Отвечай: «есть», и не лезь в споры. Действовать будем так, как зимой работали. Если все пойдет как надо, то задницу фон Боку крепко укусим.

Запасной командный пункт направления располагался неподалеку от аэродрома на северо-восточной окраине Миллерово, в стороне от вокзала, водокачки, среди невысоких домишек, казацких мазанок с соломенными крышами. В одном из этих домов и квартировал маршал Буденный. Совещание проходило в бывшей конюшне, ворота которой выходили на небольшой пруд для купания лошадей. Запах конского пота и мочи еще не выветрился из нее, хотя везде было чисто, стойла частично разобраны, часть из них используется различными службами штаба. Здесь же оборудован пункт управления, примерно такой же, как у Петра в дивизии. Сюда стекается информация со всех участков фронта этого направления, плюс с соседних участков, в том числе и из 13-й ГСАД. «Гости» прибыли, пока Петр с Буденным разговаривали у него в доме. Два конармейца церемонно пожали друг другу руки. Некогда Тимошенко командовал полком и дивизией в конной армии Буденного. С Черевиченко за руку маршал не поздоровался, принял рапорт о прибытии, откозырял и посчитал этого достаточным. Сделал замечание ему и Хрущеву за то, что не переоделись в новую форму.

– Меня в Москву отзывают, товарищ маршал, передаю дела товарищу Чибисову.

– Генерал-лейтенант Чибисов, представляюсь по поводу назначения ВРИД командующего Брянским фронтом.

– Почему ВРИД? – спросил Буденный.

– Генерал Рокоссовский не закончил лечение, его врачи выписывать отказались. Приказано принять командование.

– Вот и славненько! Товарищ Черевиченко, я вас больше не задерживаю. Счастливого полета.

Чибисов до этого был зам командующего этим фронтом и «пересидел» трех командующих. Так что надобности в передаче дел просто не было. Черевиченко надеялся, что Буденный за него слово замолвит, вот и прилетел в Миллерово. Пожал плечами и направился в сторону дороги и аэродрома. Следом за ним потянулись и два офицера из «свиты».

Без предисловий Буденный всех подвел к карте и приказал снять с нее шторку.

– Это утвержденный план действий войск Южного направления, товарищи. И, прошу заметить, одна из целей наступления у нас – совместная: Харьков. Это считается совместной операцией трех фронтов и двух направлений. Агентурная разведка в Харькове передала сведения, что защищают Харьков незначительные силы немцев, ведутся работы по сооружению долговременной обороны. Данные Генерального штаба говорят, что основной удар будет наноситься немцами в сторону Москвы из района Калинина. То есть противник против нас стоит несерьезный. Брянскому фронту подбросили немного войск, в основном: воздушно-десантных. И вперед! Силами трех фронтов вернуть крупнейший промышленный центр. Есть, правда, одно маленькое обстоятельство: в районе Харькова немцы сосредоточили большую часть своей авиации на «восточном фронте». Собрать полностью данные нам активно не дают. Ради этого немцы провели целую операцию в Крыму и выбили разведполк, который мог провести подобную разведку. Но мы ее все-таки провели. Западнее Харькова противник обладает значительными силами. По данным воздушной и наземной разведки, 6-я армия Паулюса в настоящее время находится в ближайшем тылу немцев и участия в зимних боях не принимала. Это – резерв немцев, подготовленный ими для проведения летней кампании сорок второго года, и одновременно силы, предназначенные для того, чтобы подрезать вот эти подготовленные прорывы на Южном направлении. Чисто теоретически мне до Днепра всего 95 километров. Приказ на выход к Днепру есть, и его никто не отменял. В 130-м приказе подчеркивается, что мы должны гнать противника на всех фронтах и выбить его с территории страны в этом году. Итак, я начинаю от Лозовой, мне дают возможность прорваться и двумя одновременными ударами запирают меня в мешке. Так что удар на Днепропетровск – исключен из приоритетов операции. Необходимо заставить немцев маневрировать своими резервами. Поэтому Южное направление начнет действовать южнее. Не позднее 8–9 мая мы осуществим прорыв немецкого фронта под Волновахой. Наступление проводим в сторону железнодорожной станции 1-й Верхний Токмак. Этим мы создаем угрозу окружения части армий Клейста. Одновременно 13-я ГСАД атакует станцию и мост в Васильевке и Малокатериновке, создавая затор на железной дороге от Запорожья к Мелитополю и к Сивашу. Если все состоится как надо, то я введу туда свой маневренный резерв. Постараемся навести как можно больше шума на южном фланге и вынудим противника снять резервы из-под Харькова. И тогда подключится Юго-Западный. Задача Брянского на первом этапе – жесткая оборона. Вот данные разведки: у Курска, напротив Щигров, сосредоточена армейская группа Вейхса, с 4-й танковой армией генерала Руоффа. Шесть танковых дивизий и три пехотных корпуса только в этой армии. Так как позиции у тебя, генерал, к обороне не подготовлены, не отнекивайся, что только что принял фронт, ты заместителем был и прекрасно представляешь, что это так, то решено резервы: три армии, включая танковую, направить тебе. Ставь во вторую и в третью линию обороны и зарывайся в землю. С сегодняшнего дня мой резерв, 13-я гвардейская смешанная авиадивизия, начинает воздушное наступление на стыке двух фронтов. У вас – две воздушные армии, вторая и восьмая. Требуется поддержка и взаимодействие с дивизией резерва Ставки. Обращаю внимание на из рук вон плохую работу службы тыла в обеих армиях. Понимаю, что они только сформированы, но никаких скидок предоставить не могу. Объясните товарищам, что не наладят работу тыла – пойдут под трибунал.

Теперь, Семен Константинович, о главной задаче. Наши действия носят сдерживающий и отвлекающий характер. Задачу взять Харьков никто не отменял, и взять его можешь только ты. Мой резерв будет задействован на юге, чтобы помешать немцам атаковать тебя. Иван Христофорович, выкладывай, какие сюрпризы подготовил немцам?

Сюрпризов не было. Два удара со стороны Изюмского плацдарма и севернее Балаклеи, чтобы ликвидировать плацдарм немцев на левом берегу Северского Донца. От соседнего Брянского фронта они хотели форсирования Северского Донца южнее Волчанска и быстрого наступления на Харьков и Белгород одновременно. Брянский фронт имел только четыре армии, против семи у Юго-Западного. Так что делил Баграмян обязанности лихо. Плацдарм у Балаклеи сидел занозой уже полгода. Там мешала высота 173, западнее Чугуева у Печенегов, она стояла на другом берегу Северского Донца, и с нее немцы корректировали артиллерию и авиацию на всем плацдарме. Бетонный аэродром Чугуевского летного училища мог вместить целую дивизию. В Харькове их еще больше, и забиты по самое не хочу. А тут улетать приказывают. В конце совещания попытался отмазаться.

– Приказ Верховного. Звягин и Олейник справятся. Твоя задача – дать им этот самый ДРЛО. Так что лети.

Вместе с ним возвращались и все «ГээСки». Они свою задачу уже выполнили. Разведка проведена, «ловля на живца» перестала срабатывать. Несколько дней дразнили немцев, которые пытались их перехватить, а в это время 13-й авиаполк заходил в тыл немцам и атаковал их с западных направлений. Затем немцы перестали поднимать машины на перехват «невооруженных» разведчиков. Ни одного боя на них не было проведено. Ни одного отстрела законцовок тоже не выполняли. Не хотелось рисковать машинами.

Московский аэродром в Химках 84-го завода (его давно застроили) находился прямо у Ленинградского шоссе, между ним и железной дорогой на Ленинград. Северо-западная оконечность аэродрома оканчивалась у железнодорожного переезда. Два из шестнадцати B-25G стояли у заводского цеха. Где находились остальные машины, Петр не знал. Осмотр подтвердил, что эта модификация полностью подходит для переделки: бомболюков нет, носовой кабины штурмана-бомбардира тоже нет, стоит батарея «браунингов», есть второе управление. Сзади – кабина стрелка радиста, пеленгатор и антенна РС установлены снизу. Довольно высокая башенка со сдвоенными «Браунингами» 12.7 мм. Всего на борту 14 пулеметов и одна 75-мм пушка.

Четыре пулемета сняли, 75-мм пушке – тоже не повезло. Было большое желание снять и носовую башню, но уперлось НИИ ВВС. Вместо носовых пулеметов встал локатор «Гнейс-1м» в вертикальном исполнении. Он будет замерять угол над горизонтом и высоту целей. Основной локатор – горизонтальный «РИФ» кругового обзора с модифицированной антенной во вращающемся кожухе. Лишь когда ее установили, тогда НИИ ВВС согласилось, что носовая турель не нужна.

Или, в окончательном варианте, вот так.

С конструкцией обтекателя неожиданно возникли проблемы. Дело было в том, что современных материалов в стране, строящей социализм, не было как класса. А конструкция подвергается весьма значительным нагрузкам. Поэтому я, без всякой задней мысли, взял два равнобедренных треугольника и наложил их друг на друга. В этих направлениях расположил деревянные лонжероны. По кругу пустил деревянный обод, все зашил двумя полусферами из фибры и соорудил накладку из нее, дабы соблюсти хотя бы минимальное аэродинамическое качество. Все замазали шпаклевкой, затерли и покрасили. И ее не пропустили! В плане силовая часть напоминала «звезду Сиона». Твою мать! Пришлось делать такую же, но на основе пятиконечной звезды, но она разрушилась при продувке.

Было много криков, что не полетит. Вся это деревянно-фибровая конструкция, действительно, доверия не внушала. Посты боковых стрелков через некоторое время пришлось все-таки снять, оставив шкворни и УБК вместо казематных башен. Но машина летала и уровень «комфорта» для операторов и штурманов наведения был достаточно высоким. Вот только Петру пришлось «задержаться» с возвращением на тонущий корабль Южного направления. Бои начались без него. Буденный мастерски провел прорыв у Волновахи, сделал вид, что туда вошли казаки и танки, и вывел оттуда свой резерв. Тем не менее фронт остановился только у Мелитополя. Бердянско-Мариупольская группировка немцев попала в окружение, и немцы сняли часть войск из-под Харькова. Звягин неплохо отработал по аэродромам, хотя потери Ар-2 могли бы быть и ниже. Но здесь больше виноваты промышленность и службы тыла воздушных армий. Бестолково и вразнобой поставлялись топливо и боеприпасы, тем более новые. Пару-тройку раз приходилось возвращаться и нести необоснованные потери в 7-й ударной группе, состоявшей из трех полков Пе-2, одного на Су-2 и четырех ночных на По-2. Их непосредственное прикрытие по различным причинам взлететь не смогло. В общем, разнотык и невпопад. 18 мая дивизия понесла первые потери именно в воздушных боях, отражая массированный налет немцев на КП армий, узловые железнодорожные станции, узлы связи и обнаружения. Потеряно 15 самолетов и три летчика.

Получив 18 ГС-5 и два B-25R, 26 летчиков-ночников и высотников, Петр вернулся в Дивногорье 22 мая. В этот день с 13-го ГвОРАП сняли карантин.

Вот теперь немного о чумном карантине: в расположение «чумных» персонал входит в противочумных костюмах, по сравнению с которыми ОЗК кажется детской шалостью. Второй санитарно-эпидемиологический отряд с честью выдержал это испытание: на жаре, в пыли, в старинных монастырях и меловых подземельях они кормили, поили, «кололи», брали анализы и «делали посевы» трем сотням человек. Обеспечивали их боевые вылеты, занимались выгрузкой боеприпасов и топлива. Короче, летуны добрались до монастырских складов, спрятанных в лабиринтах меловых гор Дивногорья, и, когда 2-му отряду позволили снять свои наряды, выставили несколько огромных бочек вина. Мужиков в отряде оказалось только трое, их напоили и положили спать. Купание голышом в Дону Петр запретить не смог. Его раздели и под оглушительный визг воительниц, одетых нимфами, русалками и ведьмами, отнесли на берег и сбросили в воду. Ну и что, что генерал. Зато какой молоденький! Заодно, со снятием карантина, полк таким образом обмывал новое звание и две звезды своего командира. Одна из нимфочек во время поцелуя чуть прихватила его нижнюю губу, требуя нечто большего, чем поцелуйчик.

Но в 04.00 на станцию прибыл эшелон, и началась погрузка личного состава 2-го отряда. С очаровательной блондинкой пришлось расстаться. Петр проводил ее до теплушки, их отводили на Забайкальский фронт. А два других фронта требовали поднимать машины в воздух. ГС-5 передали первой эскадрилье подполковника Пехова. Они машины уже приняли и всю ночь раскрашивали их, перенося на борта гвардейские значки, звезды, надписи. Всем поставлены высотные законцовки. Им предстоит вырвать жало у немецкой змеи: налет на РЛС «Фрейя унд Вюрцбург» в Харькове. Ее уже бомбили, но молчала она всего сутки. Агентурная разведка дала место расположения приемопередатчика и узла связи немцев. Еще три группы самолетов готовятся к вылету: эскадрилья Ар-2, две «девятки» Пе-2 и штурмовой 505-й полк на Ил-2, тоже две «девятки». Прикрытие осуществляют 13-й и 42-й полки 13-й ГСАД и Краснознаменный 69-й ИАП майора Марьинского на ГГ-3с. Драка предстоит знатная, на КП дивизии собрались Хрюкин, Рязанов, Красовский, Вершинин со своими замами и начальниками штабов. Действиями группы руководил генерал-майор Коростылев, временно исполняющий обязанности начальника штаба дивизии, фактически – начальник штаба 14-й воздушной армии, еще не сформированной, но определенной приказом Ставки. Денис Степанович не слишком охотно принял это назначение, так как боялся, что потом будет не уйти обратно, а прикажут «готовить кадры». Несколько недель, пока Петра не было, фактически он занимался обучением эскадрилий наведения всех новых полков, формировал штаб новой дивизии, занимался всем и вся, ворча на отсутствующего Петра: носит его где-то нелегкая, нет, чтоб делом заниматься.

Звягин – он больше боец, чем администратор, бой – это его стихия, а «бумажки» и «снабжение» – это совсем не его субстанция (на чем многие из ему подобных горели ясным огнем, о чем писал еще Наполеон). Но человека не переделать. Зам по боевой – это его место. Он ведет основную группу. Петр ушел в верхнее прикрытие. 18-й полк будет обеспечивать работу самолета ДРЛО, он так и не закончил формирование, по-прежнему имеет две эскадрильи по 16 самолетов. 31-й полк объявлен «засадным», на случай усложнения воздушной обстановки. Денис Степанович объявил по радио: «Рцы, шапка, добро!», и самолеты начали отрываться от земли.

Петр и первая эскадрилья в это время подходили к Волчанску. Высота – 10 000 метров, скорость 600 ровно, чтобы оператору считать было удобнее. Две машины: Петра и Остапа, держатся чуть в стороне и идут очень плотной парой. «Фрейя унд Вюрцбург» не слишком хорошая станция, поэтому есть вероятность того, что их пару примут за более крупный разведчик. Пока немцы крутнули его пару раз и остановили. Место для локатора они выбрали примечательное. Заводской аэродром граничит с кладбищем. На нем есть церковь Петропавловская. Вот она и есть наша цель. Приемник – в домике сторожа кладбища, а передатчик – в самом соборе. А строили эти сооружения добротно! «Фрейю» немцы поставили вместо маковки на церковь, а высотомеров «Вюрцбургов» у них много. Это две разные станции, но работают они совместно. Задача группы – расчистка неба, выявление расположения объектов ПВО противника. В Харькове сейчас четыре аэродрома: Харьков-Сокольники (Центральный), Харьков-Основа (Войченко), Харьков-Рогань и Харьков-Коротыш. Как только мы пересекли Северский Донец, так со всех начинают взлетать самолеты. В Основе базируется первый и третий полк 51-й истребительной дивизии и второй полк 52-й. Там же сидит 51-я бомбардировочная дивизия. Рогань – его построили немцы, он чуть в стороне от Основы, сейчас на этом месте микрорайон «Горизонт». Пользуясь тем, что запаса топлива у нас гораздо больше, мы применяем «раннюю» тактику. Налет длится дольше, чем могут находиться в воздухе немецкие самолеты. Эскадрилья идет не «пустая», под крыльями у всех по два 250-килограммовых контейнера КМГУ, из Петиного блокнота. Простой и надежный способ доставки большого количества мелких осколочных бомб на голову врага. Они предназначены, в первую очередь, зенитчикам, которые нас самих они достать не могут. Эскадрилья идет выше эшелона действия Flak88, то спускаясь чуть ниже, то поднимаясь за предел их возможностей. «Вюрцбург» имеет невысокую точность измерения углов и дистанций. Поэтому при подходе к Харькову ниже нас небо украшается черными облачками разрывов. Чуть в стороне набирают высоту новенькие «мессеры» G-2. Их кабина не герметизирована. Их специально разрабатывали для «восточного фронта» для борьбы с «русфанер» и «Иванами». Так немцы называли все самолеты на «востоке», кроме «крыс» и «больших крыс».

Наша «шутка» с плотной парой удалась, в воздухе более 50 немцев. Они хотят выполнить «Маскерад Вильге Зау», новый прием для отражения атак высотных самолетов, находящихся под управлением с земли. Его разработал командующий 4-м корпусом генерал Курт Пфлюгбайль. Смысл был в том, чтобы забить отметками радар противника и сорвать наведение и оповещение противника. Но мы тоже летим не с пустыми руками. Еще в декабре в наши «жадные ручки» попал полупроводниковый болометр, возник договор о поставках, один из типов этих самых диодов имел защиту от ложного срабатывания. Свет одновременно должен был попасть на восемь секторов фотодиода. Мне этого хватило, чтобы собрать головку самонаведения на основе направленной поляризованной антенны, увязать это дело с КОСом, и получить приемлемую точность. Дык что, у Петра и у Остапа под крыльями четыре бомбы, они – свободнопадающие, но имеющие склонность к тому, чтобы идти на источник излучения с длиной волны полтора метра. А у «Фрейи» – громадный вертикальный лепесток. Дело в коаксиальном кабеле. Немцы его подводят вертикально, затем ставят вращающийся элемент и принудительно, физически, разворачивают поляризацию антенны. Нам, главное, войти в конус лепестка и аккуратно с большой высоты уронить эти игрушки, рули направят их туда, куда нужно. А вот сам приемник будут бомбить «арочки». И пусть им повезет! А пока включаем раскрутку ветрогенератора бомб. Лампы там стержневые, но все равно время требуется, чтобы прогрелись. Сигнал готовности правой. Сброс! Система: выстрелил – забыл.

Сами уходим на вираж, дабы попробовать все четыре варианта бомбежки: с горизонтали, с пологого пикирования, под углом 70 градусов и вертикально. Первая бомба ушла за «молоком». Похоже, что не попали в конус, еще заход, неглубокое пикирование, есть отметки о работе РЛС и готовности системы. Сброс. Больше заходов не понадобилось.

Первая часть задания выполнена, теперь можно и немного «развлечься»! Слева поднимается Ю-88С-7, высотный ночной истребитель с такими же движками, как у «фоккера». За ним наверх ползет, и довольно шустро, какая-то «каракатица». Немцы считали, что наши самолеты не вооружены. Англичане и наши использовали невооруженных высотных разведчиков «Спитфайр-PR», максимально облегченных, чтобы могли уходить как по высоте, так и по скорости, и представляющих собой летающую цистерну с бензином, с соответствующей живучестью. Как уже говорилось, при проведении разведки эти машины в бой ни разу не вступали. Их пытались перехватить, сбить зенитками, но тщетно. Поэтому притащили из Германии что-то новенькое. У «каракатицы» такие же длинные крылья, как у нас, двойной киль, два двигателя, сильно сдвинутая вперед кабина, очень узкий фюзеляж. Так как из всех пока только Петр освободился от бомб, ему и пришлось демонстрировать иные способности ГС-5. Скорость на пикировании по прибору составила 840 километров в час. Машина при этом отлично управлялась. Немец попытался сманеврировать, уйти на вираж, но был слишком тяжел и неповоротлив для этого. Отстрелявшись, Петр поставил машину в набор и увидел, что второй немец пытается выставить помехи, сбросив металлические ленты. Но как-то глупо бросает, одним комком. Скорее всего, перепугался, что самолеты противника вооружены и атакуют. Немец прекратил набор высоты, и полого пикировал, разгоняясь для отхода.

Так как самолеты крутились над городом довольно долго, то немцы внизу начали готовить машины для смены. Настал момент, ради которого все это и затевалось! Самый большой аэродром немцев в 13 000 метрах ниже нас, вниз пошли КМГУ, которые сработали на 2000 метрах и выбросили из себя по очереди 8 блоков БКФ, в каждом из которых находилось 156 мин, установленных на неизвлекаемость и реагирующих на нажим, вибрацию и время. Часть блоков вместо мин несла гранаты и авиабомбы весом 2,5 килограмма. Этакий коктейль смерти. Несмотря на то что Харьков-Основа по площади примерно 7 квадратных километра, одного звена с восемью контейнерами хватило, чтобы прекратить его работу. Никаких конвенций о том, что бомбы и мины должны иметь яркую расцветку, еще не принималось, куда разлетелись эти «подарки» – одному богу известно. Первый же попытавшийся взлететь самолет подорвался на мине, и полеты были прекращены. Единственный аэродром, который эскадрилья не бомбила, был «Сокольники», куда и села вся эта толпа. А тут и «арочки» с «пешками» подошли. Да еще и «илы» добавили. Первая эскадрилья отстрелила законцовки и приняла бой с двумя штаффелями немцев, базировавшимися на Харьков-Сокольники. Денис Степанович «запустил конвейер», и БШУ по аэродромам продолжались в течение всего дня и всей ночи, задействовал даже имевшиеся в большом объеме ночные По-2, подключилась АДД. Немцы попытались прикрыть Харьков из Чугуева и Балаклеи, но как только они это сделали, так получили БШУ с высотным минированием и там. Садиться им пришлось на многострадальный аэродром в Сокольниках. Пфлюгбайль понял, что его провоцируют подтащить всю имеющуюся у него авиацию в Харьков, и с утра начал эвакуацию уцелевшего личного состава и оборудования в Курск. Тогда и мы переключились на удары по обороняющим город войскам. Наши зацепились за северо-восточную и юго-западную окраины города, после этого выбросили посадочный десант на Харьков-Сокольники. Немцы из города ушли, но только до Ольшан, где у них железнодорожные пути были подготовлены как узел обороны. В этот момент Буденный ударил из Лозовой в сторону Днепропетровска, а немцы ударили от Курска и севернее Белгорода на Старый Оскол.

Для меня лично был непонятен замысел Буденного. Понятно было с его слов, что он не рвется помогать Семену Тимошенко, но он же сам говорил, что удар на Днепропетровск не входит в его приоритеты? Задать ему вопрос я не мог, а Петр – он из другого теста, он – не спросит. Трижды дивизия вылетала под Лозовую: дважды под Павлоград, и один раз к Орельке. А истребительные полки работали в районе Курска и Белгорода, не давая немцам возможности «захватить небо» над Брянским фронтом. В пик воздушных боев – 2 июля, из-под Москвы перебрасывают 2-ю смешанную авиационную дивизию резерва Ставки, под командованием Кравченко.

Он появился в Дивногорье на два дня раньше. Его полки перелетают в район Воронежа и Ельца. По прилету упал спать в подземелье в келье и проспал почти сутки. Потом ругался, что не разбудили. Сходили к Дону после обеда, выкупались. После заплыва Григорий Пантелеевич признался, что три недели спал по два часа в сутки.

– Благодать тут у вас! Эх, недельку бы отдохнуть! Да не получится. Я, собственно, на учебу прибыл. Направление в Москве получил.

Петр только улыбнулся, подхватил свой белый китель, портупею с оружием, и они зашагали в сторону монастыря к переезду.

– Алферов, Зверев, Семенов и их начальники штабов и эскадрилий наведения вчера прибыли, сразу после вас, но у них ознакомительный курс, вечером все улетят по местам, Григорий Пантелеевич.

– Гриша. Называй меня так, я же говорил тебе. Я прилетал в конце марта, как только затишье наступило, но тебя не застал. Мне сказали, что ты в Америку улетел. Сказали, что учиться здесь надо тому, как не надо командовать дивизией. Прыщ какой-то из ГПУ так и заявил. Коростылева не было. Командовали два подпола, и у них работала комиссия ГПУ. Я развернулся и улетел. Что это было, Петр?

– Отголоски той истории под Черниговом. Плюс немецкая разведка подсуетилась. Но ничего, выкрутился. Вы ГС-5 получили?

– Восемь штук, и обещали еще прислать. Не совсем понятная машина, слишком сложная.

– Их много и не будет. Машина – не массовая. Летали?

– Летал, но пересаживаться на нее не буду. ГГ-3св и легче, и маневреннее. Скорость, конечно, у ГС большая, но толку от этого немного.

– Без них мы бы не смогли «удержать небо» под Харьковом. Их основное назначение – высотная постановка мин на аэродромах противника. Благодаря им Харьков и Белгород взяли.

– Пацанва на них побьется, он бокового ветра не любит.

– Поэтому и будет их немного. Для самых опытных летчиков. Плюс вы летали с длинным крылом явно. И с полностью залитым топливом.

– Да, они пришли с таким крылом, а снять его у техников не получилось. Хотели его отстрелить, но и это сделать не смогли: рычаг нажали, а отстрела не произошло.

– Там предохранитель стоит, который запрещает отстрел при выпущенном шасси. «Защита от дурака», чтоб техники случайно не обстреляли соседние машины. Просто не освоенная машина, поэтому такие сложности и возникли. Сколько планируете здесь пробыть? Почему интересуюсь? Потому что курс очень сокращен по времени, и на полеты требуется добавить еще три-четыре дня.

– Столько времени у меня нет.

– Я могу направить к вам своего Звягина, вместо вас, быстрее получится наладить взаимодействие. Тем более что бои за Черемисиново продолжаются, немцы давить не перестают, и если в ближайшие дни полностью не задавим «люфтов», то их танки могут прорваться. Насколько я понимаю, дивизия у вас пикировщиков не имеет.

– Пикировщики есть, вот только бить с пикирования они не умеют.

– Ну, мои тоже не сразу выучились.

– Мне прислали инструктора, точнее, инспектора ВВС полковника Полбина, будет готовить эти полки. Говорит, что в 131-м гвардейском учился. Это вроде твой полк. Плюс, 611-й ШАП начал получать новые Су-6.

– Еще не видел! Ну и как?

– Да черт его знает, полк только прибыл с переучивания, до этого на Су-2 летали. Новые двигатели, М-71, новые орудия РО и новые ракеты РС-57 и РС-203.

– Мы тоже кое-что новенькое для этого дела подготовили, благо что сумел выбить «персональный» дивизионный ПАРМ. В первую очередь, это радиовзрыватели ЭВ-85Р для РС всех типов. Но вернемся к нашим баранам. Переигрывают нас немцы, – сказал Петр.

– В чем проблема?

– В снабжении. Как ни пытались подтянуть это дело во второй, четвертой, пятой и восьмой ВА, так ничего и не получилось. Более или менее нормально пока только у Горюнова, в Крыму, где мы выдрессировали докеров, паромщиков и железнодорожников доставлять вовремя грузы с «птичкой». Плюс нами создан в Крымской механизированный склад, где готовят комплекты на поддонах для полков. Еще один сейчас заканчиваем комплектовать в Бутурлиновке. Но требуется иметь такие в каждой армии и на каждом направлении. А с тыловиками сложно работать. В общем, сбои идут постоянно во всех «ударных» группах: то топлива нет, то боеприпасов. Все это приходится уточнять перед постановкой задачи. Сейчас здесь находятся все командующие армиями Южного направления, но на склады они ни ногой, считают, что не по чину.

– Ладно, тебе это сложнее сделать, сам поговорю.

– Им даже Денис Степанович не указ, они ж почти все кавалеристы.

– Значит, зови Буденного, он им клизму с патефонными иголками пропишет, вмиг зашевелятся.

На следующий день Петр и Кравченко в составе первой эскадрильи вылетели на сопровождение двух полков Ар-2, шедших к переправам через реку Тим. Немцы ввели в бой свой резерв: 4-ю танковую армию, у которой сменилось командование. Вместо генерала Руоффа командование в конце мая принял генерал-полковник Гот. Наши войска выбиты из Черемисиново, у немцев появился плацдарм на правом берегу реки Тим, немцы атакуют Ефремовку, угрожают прорваться к Кшени. Под угрозой рокадная железная дорога на Ливны. Приказ Буденного – уничтожить переправы и смести плацдарм, обеспечить прикрытие 3-й и 5-й танковых армий Романенко и Лизюкова. Они севернее и южнее участка прорыва, их задача: подрезать Гота. В случае успеха у Гота имеется шанс окружить две армии: 5-ю танковую и 40-ю. Поэтому на расчистку неба отправили 13-й ГвОРАП. На машинах Петра и Григория, и у их ведомых висят «елочки», на каждой из которых 7 ракет со взрывателями ЭВ-85р. По 28 ракет на каждом из четырех самолетов. Крылья у ГС-5 – короткие, для боя, а не для высотного минирования. Ведомым у Кравченко идет капитан Варламов, опытнейший летчик из первого состава эскадрильи. Будем пробовать то, что нагородил с ракетами лично Петя. Немцы изменили тактику с появлением у них «густавов»: первая атака идет в плотном строю, затем группа рассыпается на разновысотные пары. Очень мощный по бризантному действию снаряд их новой пушки MG151/20, наряду с высокой скоростью снаряда и отличной настильностью, позволял немцам атаковать наши самолеты раньше, с большей дистанции, и уклоняться от лобовых атак более тяжеловооруженных ГГ-3с, вес залпа которых в три-четыре раза превосходил вес залпа «мессершмитта». То есть немцы разыгрывали свои козыри. Установка четырех «елочек» практически уравнивала скорости Bf.109.G-2 со скоростью ГС-5. Была возможность сбросить «приспособление», но «деталюшка» несерийная, изготовление штучное. Поэтому мы будем разыгрывать свои плюсы.

По «комарику» слышится голос Кравченко, он решил передать свои ощущения:

– Слева что-то подсвистывает, и на больший угол приходится отклонять ручку вправо-влево, затем отрабатывать назад. Но сетка видна даже под солнцем. Девять-девяносто выставил.

– Понял. Вниз сместил? Вопрос! – это он про оптический дальномер, примитивный и не учитывающий ракурс, но помогающий уточнить дистанцию.

«Крамбол» и «Крамбол-С» уже дают пеленг на цель, её высоту и скорость, так что вылет будет не пустым. Ракеты РС-82 полностью переработаны. Собственно, от них остался только двигатель и вертушка. Через 0,5 секунды после начала работы двигателя его выхлопные газы отодвинут защелку, и пружины выдвинут вверх-в-стороны выдвижные рули, которые начнут вращать ракету. Длина направляющих всего 60 мм. Диаметр головной части – 160 мм, хвостовой – 82. Вес БЧ – 6,3 кг. Ракета – длинная, 1400 мм, против 600 у РС-82. Это НУР, но ее «вертушка» вырабатывает питание для приемника взрывателя, его конденсатора и контактного реле. Скорость полета небольшая, ракету видно, поэтому у нее имеется поворотное кольцо с цифрами канала подрыва. Кольцо меняет частоту колебательного контура антенны приемника, настраивая его на свой, уникальный, канал подрыва. Все настраивается на земле, но есть одна «заморочка»: до подрыва нельзя пускать другие ракеты с этим каналом, ибо взорвутся они одновременно. Если что, то другие «елочки» могут быть настроены на другие каналы, но это сложно: следить за разными залпами и не ошибиться во времени подрыва. Так что на первый раз все идут с одной настройкой ракет на одном самолете. По земле эта штука тоже работает, в этом случае срабатывает контактный взрыватель, если летчик не успел произвести подрыв. БЧ разработано шесть разных, в этом случае у всех ракет кумулятивно-осколочная БЧ с готовыми элементами.

Итак, подходим, высота – 4,5 километра. Спереди на нас идет плотная группа «мессершмиттов»: 16 штук, которые уже перестроились для атаки в лоб. Петр совмещает кольцо прицела с головным немцем, чуть выждал и пустил залпом семь ракет по нему. РС-сов с больших дистанций немцы не боялись, поэтому даже не среагировали на залп. Затем, когда ракеты приблизились к этой группе машин, Петр произвел подрыв, дистанция была много больше той, на которой немцы открывали огонь из пушки. Рассеивание, даже при залповой стрельбе, у ракет довольно значительное, так что главное – это конуса разлета осколков, большую часть которых представляли 2000 штук СПЭ – стреловидных поражающих элементов в каждой из боевых частей.

– Ни хрена се! – послышалось по всем каналам связи. – Прямо «Катюша»!

Тут же в нарушение правил голосовой связи кто-то загорланил популярную песенку. Второй залп выполняли с четырех бортов двумя ракетами каждый. Еще более удачно получилось: двадцать четыре самолета противника пошли к земле. Воздух был расчищен. Опробовали эти ракеты против «эрликонов», коими густо снабдили войска 4-й армии. Неплохо работают с парных залпов, вычищая до нулей расчеты, которые сверху не прикрыты совсем. На несколько месяцев найдена панацея при штурмовках колонн и аэродромов. К сожалению, немцы быстро учатся и пытаются навязать собственный бой. С анализом у них все в полном порядке. Но в данном случае уже ничего не изменить: фланги были прорваны в тот же день, и туда вошли казаки и танковые армии. К маю 1942 года Челябинский УАБТЦ отправил на фронт 408 маршевых рот (тяжелых, средних, легких танков), в составе 2 536 экипажей, с численностью личного состава 12 429 человек. За 1941–1942 годы только экипажей тяжелых КВ-1, КВ1с, КВ – 8 (огнеметный) отправлено почти 3 000 с численностью личного состава более 17 000 человек. Это означает, что ни одна выпущенная машина не ушла на фронт без подготовленного экипажа.

Всего с 1 июля 1941 – по 31 декабря 1942 года Челябинский Кировский завод выпустил 3 039 тяжелых танков. Выпуск КВ не прекращался и в Ленинграде, там запущен в серию ИС-1 с 85-мм пушкой. Их пока не слишком много, они массовыми еще не стали, но они есть, КБ-1 работает, немцев отжали от Киришской ветки, выбили из Отрадного. Участок железной дороги на Москву, перерезанный немцами в 41-м, еще во время зимнего наступления был освобожден. Линия фронта всего в пяти километрах от нее, дорога обстреливается, ее регулярно бомбят, но Ижорский рубеж весь превратился в сплошную крепость. Это много дальше от города, чем это было в той истории, которую я знаю. Но и тогда Ленинград на трех танковых заводах в условиях блокады выпустил 14 процентов всех танков, изготовленных в СССР за годы войны. Не хватало металла, и мартены заполнялись металлом с поврежденных кораблей и судов, разбитой техникой, корпусами неразорвавшихся бомб, из которых промышленным способом извлекали немецкую взрывчатку. Работал «Арсенал», выпускавший АРС и РС для самолетов, «Катюш» и «Андрюш», были такие, калибром 203 мм и с повышенной точностью залпа. Работал завод «Большевик» (Обуховский), производили противотанковые «сорокапятки». Наладили выпуск уникальных «ленинградских» снарядов к ней, с гильзой из картона, так как латуни не было. Пистолет-пулемет Судаева – ленинградская блокадная разработка. На Кировском заводе восстановили выпуск 76-мм полковой пушки, знаменитого «бобика». Недостающие станки, отправленные в эвакуацию, забирали из школ, ПТУ, мастерских, искали неотправленные на всех станциях, устанавливали в цеха и работали, приближая нашу Победу. Ижорский и Кировский заводы находились в 3–4 километрах от передовой и давали продукцию.

Сейчас, когда удалось сохранить устойчивую транспортную связь с Большой Землей, речь шла уже о массовом производстве военной техники ленинградской марки.

Стал понятен и замысел Буденного: заняв Орельку и Павлоград, он выровнял фронт. Идет наступление на Красноград, Ново-Московск и Синельниково. Бои умеренной интенсивности, но они не позволяют перебросить в район наступления армейской группы Вейхса ни одной дивизии из состава 6-й армии Паулюса. Как только удары 3-й и 5-й танковых армий от Колпны и Яковлево сойдутся у Курска, так «полтавский сиделец» фон Бок будет вынужден перебрасывать 6-ю армию под Курск, и у Буденного появится возможность взять Красноград, выйти к Днепру у Днепропетровска, и, может быть, у Запорожья. 2-я и 13-я САД резерва Ставки поддерживали наступление обеих танковых армий. Петр с юга, от Белгорода, а Григорий с северо-востока. 13-й и 131-й ГПБАПы дивизии отработали на обоих направлениях и пробили оборону противника, так как 2-я САД резерва не была готова полноценно отработать с пикирования, и пока обеспечивала массовку. Танки пошли на Курск, громя румынские и венгерские части противника. Еще несколько дней, и Вейхса зажмут под Старым Осколом. И в этот момент Петр получает приказ Ставки на передислокацию. Тут же перезвонил Семену Михайловичу по ВЧ.

– Да, я в курсе. Англичане, суки, выпендриваются. Речь идет о вооружении для Степного фронта. Сегодня англичане распустили конвой PQ-17. На нем шло вооружение для него, частью по ленд-лизу, а большую часть мы закупили. Поэтому тринадцатый и оба пикирующих полка срочно требуется перебросить в Мурманск, в Грязную и Ваенгу-1. Возьмешь один «грибочек». Вылетать срочно. Сам туда, Звягин остается здесь. Аллюр «три креста». Вот так вот. Давай. Удачи, – ответил по телефону маршал и опустил трубку. Для него это был удар под дых.

Ночь, но несмотря на это, начали подготовку к вылету. «Арочкам» в бомболюки и на внешнюю подвеску цепляем дополнительные топливные танки. Лететь далеко, больше 2000 километров, так что топлива требуется много. В воздухе будем находиться почти четыре с половиной часа. Дают три промежуточных аэродрома: в Белозерске, на Соловках, и в Кумжозере. В 05.30 – взлет, сбор в воздухе, без кругов над аэродромами. «Крамбол-С» пересчитал машины, три группы сошлись над Анной. Скорость – 470 км в час, крейсерская для «арочек». Высота – 5000. 2-я, 3-я и 4-я эскадрильи на ГГ-3срв с двумя 300-литровыми подвесными баками ушли вперед догонять В-25-й, который взлетел раньше на полтора часа, у него скорость еще меньше, чем у Ар-2. ГС-5 шли с «длинным крылом», так что даже «покружиться» можно, не опасаясь за расход топлива. Второй «грибочек», который обеспечивал сбор и безопасность на этом участке полета, попрощался со всеми и пошел обратно в Дивногорье, в сопровождении звена из 18-го полка. Нам включили привод в Череповце, Петр выставил курс на автопилоте, «ГС», в отличие от «ГГ», имел пневматический автопилот, немного шумноватый, но неплохо работающий как по компасу, так и по радиокомпасу. Поэтому на хвосте приподнята его кольцевая антенна. Пришлось немного выпустить щиток, чтобы уравнять скорости с бомберами. Ну, и повертеть головой. Фронт не так далеко, всякое может быть. Но через сорок минут полета мы вышли за пределы радиуса действия истребителей противника и продолжили догонять ушедший вперед B-25G.

Петр отдал на ключе шифровку в ГШ ВМФ о вылете и повторил ее в адрес Ставки. Ставка разродилась длиннейшей радиограммой, которую самостоятельно Петр принять не мог, ее принял радист командира 13-го ГПБАП подполковника Коптева. Самому Петру, занятому наблюдением и находившемуся в строю, такую длинную РДО было принимать неудобно. А вот ключа к шифру радист не имел. Поэтому ему пришлось кусочками передавать Петру РДО для расшифровки. За этим занятием пролетело полтора часа полета. Обидно было, что почти ничего срочного в радиограмме не было, кроме упоминания Ваенги-3, как места базирования 131-го полка. У Рыбинска переключились на привод в Грязном, там же понесли первые «потери»: два самолета Ар-2 пошли на вынужденную в Староселье из-за перебоев в двигателях. Там им двигатели и заменят, благо что завод реэвакуирован из Уфы. Прошли над «Рыбинским морем». После Белого озера вошли в зону ответственности Карельского фронта. К самолетам первой эскадрильи из Белозерска присоединились машины 3-й и 4-й эскадрильи, садившиеся там на дозаправку. Дальше путь самолетов лежит вдоль линии фронта в 125 километрах от него. Всякое быть может, поэтому 2-я эскадрилья сядет вместе с «грибочком» на Соловках, дозаправится и приведет его в Ваенгу-1. Впрочем, командир «В-25» принял иное решение: он отвернул и взял курс на Андозеро, так как обстановка в небе ему не понравилась. Много финнов и немцев. «Добро» на смену курса он получил. Этот аэродром будет использован для перелета технического состава трех полков. Оттуда их сопроводят наши истребители уже из Ваенги или Грязной.

В 09.42 Петр сел на маленьком аэродроме Грязная-2, названный так по наименованию реки, протекающей с восточной стороны аэродрома и впадающей в губу или бухту Грязную Кольской губы. Здесь базировался 2-й гвардейский смешанный авиаполк Северного флота, бывший 72-й САП. В моем времени все постройки от мыса Никитина до аэродрома носят название поселка Сафоново, в котором находится штаб авиации Северного флота. «Где некогда бывал и я, но вреден Север для меня». Поселок состоит из трех частей, так исторически сложилось. Внизу, у моря, была площадка для базирования МБР и ДБР: Ша-2, Че-2, Бе-2. На мысу между бухтами Чалмпушка и Грязная, иногда упоминается название мыс Серафим, был еще один аэродром: Чалмпушка. Чуть восточнее у поселка Варламово, теперешнего Североморска, находился большой аэродром Варламова Губа. Поселок Ваенга, название которого в мое время постоянно пытались связать с городом Североморском, находился на месте сегодняшнего КПП Окольная Верхняя. Каждое поколение воинов-североморцев вносило, и вносит, свое представление о географии. Город Североморск кратковременно носил название Новая Ваенга. Следует отметить, что 4-я эскадрилья Сафонова базировалась на аэродроме Варламова Губа. Начинался он почти от железнодорожных путей, строго с севера на юг. Площадка была 1600 метров в длину и 1260 в ширину между рекой Варламовкой и озером Кривым. Главным аэродромом считалась Грязная-1 или Чалмпушка (она не сохранилась в настоящее время, был только памятник в виде самолета Бе-12 в 70-х, но сейчас и его нет). Там базировались бомбардировщики и торпедоносцы (5-я и 6-я эскадрильи 2-го ГвСАП СФ). Штаб авиации, как и штаб флота, находился в поселке Полярный, на другой стороне залива. Собственно, у Северного флота был единственный полк в июне 1941-го, 72-й САП, Беломорская флотилия была тогда отдельно, их позже объединили. 72-й полк стал 2-м гвардейским смешанным полком, с сентября 1941 года исполняющим обязанности командира полка был капитан, затем майор, Иван Константинович Туманов. В октябре 1941 года из полка «ушла» 4-я эскадрилья в полном составе. На ее основе был создан 78-й ИАП, командовать которым стал капитан Сафонов. Сейчас в составе ВВС Северного флота находилось 11 полков: восемь полков в Особой морской авиационной группе генерала Петрухина и три собственных полка авиации СФ. А тут еще и нас прислали. А теснотища! Аэродромов тут – кот наплакал. Спрашивается: какого черта?

Дело было в том, что во время визита товарища Молотова в Лондон и Вашингтон в мае 1942 года господа Черчилль и Рузвельт сообщили ему, что они готовы открыть второй фронт в Европе. И не где-нибудь, а в Норвегии, дабы обезопасить поставки по ленд-лизу в СССР. Благая цель, истинные джентльмены. Правда, эту информацию английская разведка сообщила Гитлеру. И даже чуточку раньше, чем Сталину. Поэтому линкоры «Гнейзенау», «Шарнхорст» и крейсер «Принц Ойген» в ночь с 11 на 12 февраля 1942 года вышли в море и передислоцировались на Север. Не в полном составе, два корабля получили повреждения и встали на ремонт. Но цель была достигнута: немцы освободили от своего присутствия южную часть Европы. Целью англичан и американцев была не помощь Советскому Союзу, а захват колоний Франции, вышедшей из войны в 40-м году. Поэтому они готовили операцию «Торч» в Марокко, это совсем недалеко от Берлина. Отсюда до ближайшего немца всего 1743 километра. И начали подготовку к выводу сформированной в СССР польской армии генерала Андерса. К выводу ее на африканский участок фронта. Американцы изготовили и подготовили к транспортировке 580 истребителей Р-39 «Аэрокобра» для СССР. Они даже отправили их в Исландию. Но в Советский Союз большая часть из них не попала. Они отправились на африканский участок фронта. И вот в тот момент, когда вся авиация противника сосредоточилась на юге, мы были вынуждены отправлять значительные силы на Север: четыре истребительных, три бомбардировочных и один минно-торпедный полк, чтобы прикрыть конвои. Англичане их прикрывать отказались. Следующий конвой по заявлению Черчилля пойдет только после наступления полярной ночи. Я, конечно, знал всю эту историю, но толку от моих знаний? На что надеется Сталин и Кузнецов? Что мы сможем «настоять на продолжении поставок»? Но приказ получен, и Петр спрыгнул с крыла своего самолета на укатанную стоянку в Грязной-2. На этот же аэродром село шесть Ар-2, которые перевозили ракеты для «ГСок» и вооруженцев по ним.

– Работаем звеном, два – ударных, два в прикрытие. Топливо заливать до упора. Я в штаб, ускорьте подготовку.

Здесь был американский бензин, поэтому колдовать со смесями не приходилось. В штабе 2-го гвардейского находился генерал Кузнецов, командующий авиацией флота. Откозыряв, Петр представился и передал генералу шифровку Ставки.

– Мы имеем эту информацию. Шесть часов назад конвой находился в точке 76°1200''N и 26°550''E. Рядом крутится «кондор», и где-то там находятся лодки 11-й флотилии. Два часа назад одна из них пыталась атаковать английский транспорт «Эмпайр Байрон». Транспорт передает открытым текстом, что его преследует лодка в надводном положении. Пытается оторваться, но надежды никакой.

– Карты подготовлены? И приводы? Через пятнадцать минут первое звено будет готово к вылету. Через сорок пять минут вылетит следующее. Так и будем дежурить в том районе.

– А лодки?

– Попробуем. Кое-что – имеем.

– С вами хотел встретиться контр-адмирал Беван, начальник миссии.

– Да пошел он. Ему надо – пусть сам приезжает.

Они вышли из штаба и пошли обратно к стоянкам. Там уже собрался народ: машины новые, таких еще никто здесь не видел. Так как собственные техники еще в пути, пришлось самим полностью проверять все проделанные операции по молитве. На одной из машин оказался не заполнен расходный бак с маслом для компрессора. На двух машинах висят по две «елочки» с ракетами, у остальных подвешены по четыре «пятидесятки». Особенно всех смущает длинная и как бы провисающая законцовка крыльев. Но больше всего изумляет количество звезд у всех машин.

– Дмитрий Михайлович, готовы?

– Так точно, – ответил командир полка Олейник.

– Полк, становись! Равняйсь, смирно, слушай боевой приказ! Сегодня ночью английское адмиралтейство передало приказ рассеяться и следовать в русские порты самостоятельно конвою ПэКу-17 в составе 32 транспортов, часть из которых имеют боевые повреждения. Место роспуска: точка 76°1200''N и 26°550''E. Конвой находится под наблюдением со стороны немцев, крейсерский отряд отошел от него шесть с половиной часов назад. Задача первой эскадрильи: собрать конвой и обеспечить его прикрытие на проходе к порту Архангельск. Задача четвертой эскадрильи: обеспечить работу самолета ДРЛО. Задача 2-й и 3-й эскадрилий: совместно с силами ВВС ВМФ и ОМАГ ВМФ обеспечить прикрытие действий 13-го и 131-го ГвПБАП. Подполковнику Олейнику: найти и обеспечить уничтожение всех радиолокационных станций противника в этом районе. Я вылетаю на задание, за меня остается подполковник Олейник. Запросить дополнительно еще один самолет ДРЛО, для обеспечения непрерывности наблюдения за районом. Первое звено – по машинам, остальным – готовность номер «два». Действовать по обстановке.

Вторую пару возглавил командир 1-й эскадрильи Алексей Пехов. На него ляжет основная работа в этой «командировке». Машин мало, расстояние – значительное. Единственное, что радует: не ждут немцы увидеть над конвоем истребители. Их «мессеры» и «фокки» такой дальности не имеют.

Взлетели сразу на северо-запад, следуем курсом 345° в сторону Шпицбергена. Через час пришло сообщение, что «Эмпайр Байрон» получил одну торпеду и экипаж оставляет судно. Тридцать одно судно осталось, а над Белым морем идет бой между самолетами, прикрывающими наш «грибочек», и «стодесятыми» «мессершмиттами», появившимися с востока. Операторы В-25G отработали отлично, четвертая эскадрилья довольна, но, вместо Ваенги, им приказали следовать в Белушью губу. Оттуда якобы ближе до точки роспуска. Ни фига не ближе! Петр на ключе передал на борт, в штаб СФ и в Москву РДО, в котором приказал следовать в Варламову губу. Точкой базирования для «грибка» станут Пумманки или Большая Волоковая губа.

Заняли эшелон 3, большинство «морских» самолетов немцев выше просто не летают. Аркадий, ведомый Алексея, забрался выше, на 6000: нам сверху видно все, ты так и знай. В 415 милях от берега обнаружили и атаковали U-boot, возле которой сидела летающая лодка ВV.138c-1. С подводной лодки на «Блом унд Фосс» были поданы шланги, и самолет заправлялся прямо в море. Голь на выдумки хитра! Гансы – умнейшие ребята, они таким образом организовали постоянную слежку за конвоем. Дешево и сердито. Гонять кругами четырехмоторник дорого, топлива не напасешься, поэтому, если погода позволяла, они высылали в район дальних трехмоторных разведчиков, с запасом топлива на 4272 километров. Винты у них флюгируются, могут летать на одном, центральном, на двух крайних или использовать все три двигателя на взлете и в бою. А топливо, еду и отдых им поставляли «дойные коровы», большие подводные лодки обеспечения. В результате «волчья стая» постоянно имела разведданные о противнике.

Петр атаковал «тандем» двумя ракетами, а Алексей очень точненько уронил одну «пятидесятку» на лодку. Выйти на связь они не успели, хотя горящее топливо в такую погоду видно далеко.

Еще 20 минут полета. На высоте 2,5 километра обнаружили «попутчиков»: восемь Хе-115 летели «развлекаться» пересекающимся курсом, строем клин. Пришлось снижаться, строить достаточно сложный маневр, с тем, чтобы оказаться ниже и сзади от торпедоносцев. Вооружены они хиленько, нижняя задняя полусфера у них не защищена. Они неповоротливы и страшно медлительны. Так как мы шли выше, то они могли нас уже обнаружить. Так и есть, тоже пошли ниже и начали поджиматься друг к другу. Включили им помехи на КВ. Расстояние до берега велико, голосовая связь уже не работает. Теперь кто быстрее окажется ниже. Атака с 2/3, снизиться они не успели. Каждый из четверки обстрелял свою цель. Три машины упали, одна горит, все сбросили торпеды и стали не интересны. Пусть уходят, боеприпасы важнее. Петр дал команду в набор и на тот курс, которым шли немцы. Они лучше знают, где находится конвой.

Внизу видим несколько шлюпок, отдали их координаты в штаб флота. Североморцы направили эсминцы «Гремящий», «Грозный», «Куйбышев» и «Сокрушительный» на помощь конвою. Им это пригодится. Есть контакт! На связи коммодор Даудинг, который быстро сыпет какую-то информацию в эфир. Есть отметки о работе двух радаров. Конвой мы нашли, но есть проблема: я понимаю, что говорит коммодор, могу передать это Петру, а он по-английски ни бельмеса. Медленно проговариваю слова для Петра:

– Коммодор Даудинг. Зыс ыз рашн пайлот. Ю а анде ауэ протекшн. Зэ рашнз шипс гоин фо хелпс. Эссембле конвой, плиз. Ду нот гоу ту Новая Земля.

Слева Петр обнаружил вертикальный столб дыма, и рядом с ним несколько шлюпок и «семерку» – немецкую подводную лодку. Разворот, и атака. Надо сказать, что немцы за воздухом не следили, все самолеты они считали немецкими. Заходившую на них пару они приветствовали выстрелом из ракетницы с тремя зелеными ракетами. Две ракеты сорвались с левого крыла самолета Петра. Под удар попадали и шлюпкиангло-американских моряков, тем не менее отпустить просто так ПЛ он не мог. Подрыв, и через пару секунд заговорили четыре пушки Владимирова. Немцев снесло с боевых постов, бронебойные снаряды прошлись точно по рубке. Но толку от этого не слишком много. 23 мм не слишком впечатляющий калибр. Но это задержало лодку на поверхности, и уже Алексей нанес окончательный удар одной бомбой.

Встали на круг, выпустив щиток, обошли и пересчитали суда. Часть из них шла противолодочным зигзагом, часть шпарила напрямую и пыталась открыть огонь по истребителям. Пришлось рисковать и показывать красные звезды каждому судну, стрелять ракетницей поперек курса, приказывая следовать к месту сбора. Аркадий атаковал еще одну лодку на перископной глубине. Наконец зазвякал СПО-3, ДРЛО подлетел на дистанцию обнаружения и передал координаты смены. За ней идет дальний разведчик Ил-4Т, который пойдет севернее искать «беглецов», четырех судов и двух кораблей мы так и не обнаружили. Подошло звено Аксенова, совершили еще один облет конвоя, уже восьмеркой, выслушали пожелание доброго пути и скорейшего возвращения, и легли на обратный курс.

«Митчелл» находился в квадрате Ы37-38, примерно в 300 милях от берега и на таком же расстоянии от конвоя. К сожалению, через пять часов он будет вынужден отойти домой. Так что маловато выделено самолетов и людей. Полет занимает четыре часа двадцать пять минут, перерыв между вылетами придется удлинять, но он все равно слишком короткий, чтобы отдохнуть. Второе звено получит смену через 1 час 25 минут. Придется брать людей из других эскадрилий, а технике работать на износ. Дальних истребителей всего 18 штук. Пока возвращались, Петр подготовил радиограмму в Москву и передал ее. Чтобы обеспечить безопасную проводку конвоя, сил и средств недостаточно. И хоть разорвись. Угораздило же англичанам забраться к самой кромке ледяного поля. Начали спускаться южнее, но это – время!

Еще до посадки стало известно, что самолеты дивизии нанесли удар по аэродрому в Тромсё. Через полтора часа «арочки» сели на свои аэродромы и начали заправляться. Предстоял удар по Банаку. Проверяем результаты бомбардировки, и у причалов в Гимле видим «флот открытого моря» со снятой маскировкой. Идет погрузка чего-то там на линкор «Тирпиц», стоящий у причала. Совершенно охреневшие звоним в Полярный. Англичане конвой бросили, а линкор гавани не покидал. 18-й разведполк СФ поднял два «спитфайра PR». Беван говорит, что вчера там был английский разведчик, и у причалов никого не было. В штабах полный переполох, такое впечатление, что все забыли о конвое. А у Петра – приказ довести его до Архангельска. Поэтому на предложение всеми имеющимися силами навалиться на врага, он вытащил шифровку Сталина и показал ее Кузнецову.

– Без линкора мы переживем, а вот без грузов в трюмах этих транспортов на юге будет скверно. В порту мы его ничем не достанем. Его на выходе ловить нужно. Так что выполняем задачу, поставленную Ставкой, а не влажные мечты адмирала Бевана.

Чертиком из-под земли появился генерал Петрухин, у него есть 35-й МТАП, который сформирован весной и сидит под Архангельском: 18 Ил-4Т. Участия в боевых действиях полк еще не принимал. Чем он собрался «брать Казань» – непонятно. А звездочку на грудь всем хочется! Самому Петру этот момент совершенно неинтересен: нечем ему бить по линкору. Самолетов у него много, но ни одного, который может поднять бомбу более чем в полторы тонны величиной, и нет Т-18, точки подвески, чтобы подвесить торпеды.

Вся эта истерия длилась довольно долго: желающих атаковать голой жопой линкор «Тирпиц» было гораздо больше, чем линкоров на плаву во всех флотах мира. 99 процентов из них собирались послать туда самолеты и сразу делать операцию по расширению груди под местной анестезией орально или энтерально, посредством спирта. Запыхавшись посылать и направлять желающих, Петр уединился в комнате отдыха, у него через час был назначен вылет в район конвоя. Осторожный стук в дверь.

– Кто там еще? Сказано же: отдыхаю.

– Командир, это я, полковник Куркин.

– Вас разместили? – он только прилетел с шестью инструкторами из Моздока.

– Да, но есть вопрос.

– Минуту! – не мог Петр ему отказать, он никогда не по делу его не беспокоил. Нацепил брюки, набросил китель и открыл дверь. Александр Андреевич доложился о прибытии, сел после приглашения. Достал из планшета карту.

– Командир, ты меня, одного, вот сюда довести сможешь? На одиннадцати тыщах. – Палец показывал точку в полутора километрах от причала в Гимле. Это район в Тромсё.

– Ну, да, а чё?

– Понимаш, Петь, у каждого броненосца есть своя ахиллесова пята. Точнее – труба. Больше мы ничего предложить никому не можем. Пойду один, вы доведете, ни стрелки, ни штурман не нужны. Как только пойду вниз, вы спуститесь и немного заберёте огонь на себя. Но низко не спускайтесь, мешать будете, да и риск велик. Ну, чё? Готовим машины? Оформишь как разведку.

Александр Андреевич выглядел абсолютно спокойным. Я понимал, что это – авантюра. Но Петр смотрел на него совсем другими глазами. Короче, чуток подумав, он почесал подбородок и сказал:

– Готовьте машину. Сходим в Тромсё, на разведку.

– Есть! – козырнул старый вояка и выскользнул из комнаты отдыха.

Петр свой вылет отдал в 1-ю эскадрилью, а сам, со второй, начал готовиться на вылет. Идет 19 машин: 16 ГГ-3срв, две ГС-5 и одна «арочка». Так как об этом вылете просили все, то все решили, что Петр «сломался».

– По машинам, к запуску!

Полковник Куркин подвесил только 750 килограммов бомб в центральный отсек, три по 250, полный внутренний люк. Все остальные машины взяли полный комплект «елочек», по 28 С-3К на подвеске. Восьмерка впереди, восьмерка сзади, а пара «ГС» выше. Так как Ар-2 облегчена до предела, то идет свободно на 11 300. Радиомолчание, две РЛС «Фрейя» уже раздолбаны командиром 13-го полка. Довольно высокая, но редкая, облачность. Немецких машин в воздухе нет, страна непуганых идиотов. Сразу после вылета мы легли на курс 270, так что идем бомбить финнов, и это их головная боль. Машин с такой высотностью у фиников нет, нас оставляют в покое, так иногда летают англичане. Через Швецию. Мы не можем: нейтралы! В Каутокейно работает привод, обратный нашему в Варламовой губе. Так что удобно! Над Каутокейно доворачиваем вправо, надо просмотреть Квенанген-фьорд и прилегающие окрестности. Там доворот в пролив Коксун, он ведет из Тромсё в Альта-фьорд. Все чисто. Самая широкая часть Тромсё-фьорда, где сходятся вместе три пролива: Грёт, Ван и Рут Сунны. Нам вдоль Грётсунна. У Квалсунна – доворот влево, на боевом! Зенитки надрываются, Петр и Тарас выше всех, но у немцев есть и 128-мм, так что тем, кто внизу, совсем несладко! Маневрируют. Подходим к точке. Вдруг перед носом «арочки», чуть ниже, вспухают три мощных черных разрыва. Она задирает нос, видно, что винты еле вращаются, хвост совсем опустился. И она вошла в обратный прямой штопор! Так бывает, когда летчик убит и конвульсивно взял все на себя: и штурвал, и РУД. Блин!!! А так все замечательно шло! Но перед этим Александр Андреевич сказал по радио:

– Я – вниз! – А он просил на земле отвлечь от него зенитки.

Петр дал команду на разворот и в атаку. Выпустил щиток, крутнулся и послал 14 ракет без самоликвидатора в сторону линкора. Остальные повторили его маневр и дали ракеты по различным целям в проливе, в основном по артбатареям, как уславливались на земле. Вывод на 10 800, чтобы не влезать в эту кашу из взрывов. Андреич кружится в обратном штопоре и падает. Жалко! Замечательный мужик был, и так не повезло! Земля тебе пухом!

Тут из-под хвоста «арочки» выскакивает какое-то черное облако или шлейф. Еще раз подбили? Но ее хвост уходит наверх, вращение прекратилось, и она в пике! Шлейф отлетает в сторону, самолет явно управляется, и выходит из пике на высоте, которую не определить, у самой воды.

– Попал! Тринадцать, я попал, снимай!

Он обманул всех! И нас, и зенитчиков Геринга и Редера. И попал прямо в трубу всеми тремя бомбами.

Головная восьмерка по команде ведущего с переворотом ушла вниз, выручать Андреича. Они разделились, звено пошло за Ар-2, а второе звено атаковало четверку из «Айсмеера». Они – не местные, они из Тронхейма. С истребителями в этом году у «Айсмейера» туго! Большая часть перелетела на юг: в Псков-Южный и в Пори, это в Финляндии. Там наивысшая точка приложения сил. Здесь вполне справлялись ребята из Киркинеса и Петсамо. Это – глубочайший тыл, куда ни русские, ни англичане не залетают. Но нет, наведались в гости! Горючка у «мессеров» на исходе, местный аэродром в труху разбит пять часов назад и заминирован. Ближайшая площадка в Анденесе, в 115 километрах на запад-юго-запад. Их послали барражировать над городом, по старинке, так как с утра проклятые русские вывели из строя локаторы в Лаксельве и в Банаке. Бомбит – одна пара с огромной высоты. И сейчас над городом крутится такая, поэтому «Фрейя унд Вюрцбург» выключены, а локатор «Тирпица» работать прекратил после попадания в него бомб. Желания связываться на невыгодных условиях с русскими у всей четверки не было. Одинокий бомбардировщик уже не представлял из себя лакомый кусочек, и шварм отвернул с пикированием в сторону Анденеса. «Большие крысы» преследовать его не пошли. Встали в набор и начали отход на восток. Свою задачу они выполнили. Над Тромсё ходила только пара Петра, которая зафиксировала три взрыва и пожар на линкоре.

Петр еще в воздухе отдал РДО в Москву, поэтому ко времени прилета оттуда пришло поздравление Куркину в связи с присвоением ему звания Героя Советского Союза. Но синяков у Куркина было! Глаза кровью налились, под глазами «очки», весь в крови перемазался, но хохочет:

– Похоронили меня? Фиг вам! Я еще на твоей свадьбе, Петя, буду отплясывать.