Книга воды Булганова Елена

Глава 9. Шрамы

Идти пешком не пришлось – напротив Лидиного дома была припаркована изящная «ауди» цвета морской волны. Анна оказалась поклонницей стремительного перемещения в пространстве – минут через пять они уже входили в ресторан.

Услужливый официант, пожирая Анну восхищенным взглядом, раздвинул перед ними стилизованные в японском духе створки отдельного кабинета. Там на бархатных диванах с пресыщенным видом развалились Лазарь и Валерий. Последний, как успела заметить Лида, в момент их появления рывком натянул до самых глаз высокий ворот толстого, крупной вязки свитера.

«И как он, интересно, теперь есть собирается?»

Стол ломился от экзотических блюд.

– Привет! – обрадовался Лазарь. – А мы Анну за тобой наудачу послали. Когда осознали, что нам самим все это и до завтра не осилить.

– А что, у вас праздник какой-то? – осмелилась спросить Лида. С нее на сегодня уже хватило праздников.

– Ну, вроде того. Вышла моя новая книга, – скромно сообщил рыжий гигант. – Мы как раз летали в Нью-Йорк на презентацию.

– Книга? – чуточку удивилась Лида. – А мне казалось, что вы… ну…

– Тунеядцы по жизни, – глухо хохотнул Валерий.

– Нет, ну что вы…

– Мы не такие, – заверил ее Лазарь, выкладывая на стол книгу и стремительно оставляя в ней свой витиеватый автограф. – Ты сейчас видишь перед собой самого молодого профессора истории Стэнфордского университета и самого авторитетного в мире специалиста по Иудейской войне, – и стукнул себя кулаком в грудь. – Анна тоже не любит сидеть без дела. Так что Валерий высказался только за себя. И вот, прошу принять.

Он протянул ей великолепное издание в суперобложке с грозным рисунком. На фронтисписе Лида обнаружила фотографию автора и не поверила своим глазам. На нее с хитрым прищуром взирал пожилой профессор с острой бородкой и густо тронутыми сединой висками. Зачесанные назад волосы приобрели благородный каштановый оттенок, высокий лоб прорезали морщины. Из пестрящей научными степенями биографии профессора Лазаря Гольдмана следовало, что ему уже за пятьдесят. Тем более забавно было перевести взгляд на него настоящего, юного и растрепанного.

– Анна постаралась, – пояснил автор. – Она у нас специалист по экстренному состариванию.

– Кстати, Лидочка, насчет твоей мамы мы все устроили, – в другое ухо сообщила ей Анна. – Нашли подходящую клинику – там же, в Нью-Йорке. Ей сделают операцию, возможно, не одну, а восстанавливаться она будет в другом месте, в Израиле например. Волноваться не о чем, хирург, который будет ее оперировать, из наших, так что опыт, сама понимаешь – грандиозный. Желательно только, чтобы через пару недель она была на месте.

– Как через пару недель? – растерялась и испугалась Лида. – Разве можно так быстро сделать все документы?

– Не волнуйся, по документам мы большие доки, – снова подал из своего панциря голос Валерий. Непонятным образом, не говоря ничего дурного или грубого, он постоянно заставлял Лиду вздрагивать и ежиться. – Полетит по фальшивым, делов-то.

– По нормальным полетит. А теперь расслабься и поешь. – Лазарь ласково дернул девушку за выпавшую из хвоста прядь волос. – А то совсем худышка, в чем душа держится.

– Да, и расскажи, не угробила ли в наше отсутствие очередного маньяка, – снова вступил Валерий. – Королева прямо извелась, все боялась, что ты после такого известия сорвешься и натворишь дел.

– А почему королева?

– Ты ей еще не рассказала? – Валерий зыркнул в сторону Анны.

– Миллион раз говорила, что я не королева, – закатила глаза Анна. – Ну, не доходит до него, что тут будешь делать?

– Но ведь могла ей стать, верно?

– Как это? – спросила Лида.

– Ну, родилась я в статусе принцессы Бранденбургской, – скромно призналась Анна. – Супруг мой позднее стал королем Дании. Только в те времена у женщин было мало отговорок, чтобы объяснить, каким образом она не стареет. Скоро поползли зловещие слухи. В двадцать семь лет меня потихоньку сплавили в монастырь, объявив народу о моей преждевременной кончине. А уж из монастыря я сама сбежала. Когда ведьмой стали величать не только за глаза.

– Это в каком же веке было? – поразилась девушка.

– Лида! – Анна в притворном отчаянии всплеснула руками. – Как ты можешь намекать на мой столь преклонный возраст, да еще в присутствии лиц мужского пола?!

– Ой, прости! – стушевалась Лида, чем очень повеселила этих самых «лиц».

– Ничего, нам с Валерием нравятся женщины постарше, – отсмеявшись, с самым серьезным выражением на лице заверил Лазарь. – Давно собирались сказать тебе, Анна: хватит уже изображать из себя девочку. Все равно получается неубедительно.

– Нет, ну кто бы говорил! – ахнула Анна. – Давай расскажи Лидочке, сколько тебе лет, развалина!

– Сколько? – тут же спросила Лида. Она только и успевала крутить головой.

– В моем случае счет идет не на годы и даже не на века, – ответил ей Лазарь, и внезапно лицо его сделалось печальным. Лишь призрачная тень улыбки так и не сошла с юных губ. – Я родился в Иерусалиме две тысячи лет назад и был двенадцатым ребенком в семье. В те годы мало кому из детей удавалось дожить хотя бы лет до десяти. Я смутно припоминаю пару братьев и младшую сестренку. Что до меня, я был слабым и болезненным, и отец быстро списал меня со счетов. Но не мать – если она и оставляла меня ненадолго одного, то лишь для того, чтобы горячо помолиться обо мне. Однажды кто-то рассказал ей, будто по Галилее ходит не то пророк, не то мессия, который исцеляет больных и даже, по слухам, воскрешает мертвых. Тогда мама привязала меня к себе на спину и пустилась в дорогу. Чтобы сократить путь, отправилась через Самарию, хоть это и было очень опасно: самаритяне не жаловали евреев. Ей оставался лишь день пути до города Капернаума, когда среди ночи я сделался совсем плох. Я умирал, и мать в отчаянии бросилась с мольбой о помощи к незнакомой женщине, проходившей мимо. А в небе стояла тринадцатая луна…

Лазарь умолк, и тишина незримой пеленой повисла в комнате.

– Закрой рот, Лида, – дала дельный совет Анна пару мгновений спустя.

– Значит, Иудейская война… – пораженно прошептала та.

– Всего лишь воспоминания грозной юности. Впрочем, я пишу не только о ней. Долгое время довелось мне жить в христианской общине в Риме. Но тут возникло необоримое противоречие: как принявший всем сердцем новое учение, я не хотел никого убивать. Но ежедневно десятки римских граждан жаждали увидеть меня на арене Колизея, в схватке с дикими зверями. И падали замертво, пытаясь хотя бы изложить мне свои планы. Пришлось самому заделаться патрицием…

– Лазарь, миленький, ты ведь не собираешься рассказывать историю всей своей жизни прямо сейчас? – вкрадчиво спросила Анна. – У нас есть еще дела, не забыл?

– О, замолкаю, – профессор смиренно опустил хитрющие глаза.

– А… вы? – полушепотом спросила Люда, делая над собой усилие, чтобы в упор посмотреть на Валерия. Ей хотелось приручить свой страх.

Тот явно был изумлен, как будто даже не предполагал, что ей хватит мужества обратиться к нему. Лида уже готовилась дать задний ход, когда он заговорил:

– Ну, я-то младенец на фоне этих мастодонтов. Родился в десятом году прошлого века под Петербургом. В восемнадцатом крестьяне сожгли наше поместье, я сильно обгорел. Мать со мной на руках сумела убежать от озверевшей толпы и ночью в лесу встретила ту единственную, которая согласилась мне помочь. Самого момента встречи не помню, поскольку пребывал уже в агонии. Вот и вся история.

– И этот скользкий тип зажал, между прочим, свой столетний юбилей, – после краткого молчания подметила Анна. – В две тысячи десятом мы как раз и познакомились.

– Здесь, в России? Анна, я еще хотела тебя насчет портрета спросить.

– О, история с портретом случилась во время моего первого визита в Россию, – с готовностью отозвалась девушка. – Приехала я тогда из любопытства: об этой стране мало что знали, но много разного болтали в Европе. И в первый же день по прибытии встретила вашего замечательного художника. Он сразу принялся умолять меня позировать ему. Я согласилась, потому что была уверена: в России я в первый и последний раз. Позднее этот опрометчивый поступок доставил мне массу беспокойств…

Вдруг Анна прервала свой рассказ на полуслове:

– Ох, Лида, мы тебя совсем заболтали! Давай-ка поешь!

– Ага, точно, а то совсем с лица спала, – хмыкнул Валерий. – И я, пожалуй, еще подкреплюсь. Приятного аппетита!

И в тот миг, когда Лида, польщенная тем, что дождалась от него добрых слов, вскинула голову для ответного пожелания – вот тут Валерий и опустил воротник. Девушка ахнула, отпрянула назад и едва не свалилась со стула.

Нижняя часть лица бледного юноши выглядела так, словно во рту у него когда-то взорвалась мина. Или какой-то безумный резчик по дереву пробовал на его скулах и подбородке остроту своего инструмента. Каждый сантиметр кожи был покрыт безобразными набухшими рубцами. Причем это явно не был несчастный случай: от уголков рта отходили четыре особенно глубоких симметричных шрама, по паре с каждой стороны. Два поднимались к вискам и два тянулись вниз, к шее. Потому на лице сосуществовали сразу две гримасы: чудовищная улыбка Гуинплена и клоунская гримаса вечной скорби.

Анна успокаивающе коснулась плеча Лиды и этим вывела из ступора. Перегнувшись через стол, Лазарь громадной ладонью погладил девушку по волосам и произнес:

– Ну, в любом случае тебе предстояло это увидеть. Хотя можно было бы и не так резко.

– Я есть захотел! – возмутился Валерий. И демонстративно придвинул тарелку. Хотя злорадная ухмылка на искореженных губах явно свидетельствовала, что он доволен произведенным эффектом.

– Кто мог сделать такое? – прошептала девушка. – Это в детстве? Еще до того, как…

– Увы, это случилось гораздо позднее, – вместо Валерия ответил Лазарь. – И сотворить такое мог только другой вечник.

– Но… зачем?

Сидящие за столом обменялись сумрачными взглядами. И Лазарь продолжил:

– Пойми, Лида, вечная жизнь – это не дар, не удовольствие, а тяжелое, подчас невыносимое бремя. Я не буду говорить сейчас о неотвратимости потерь, о вечных скитаниях. Достаточно и сводящей с ума скуки, когда больше не остается желаний и целей. Каждые сто лет приходится создавать себя заново. И при этом оставаться человеком. Не всем это удается. Многие с самого начала встают на путь убийств и беззаконий, уверовав в свою сверхприроду.

– Собственно, это одна из причин, почему мы решили разыскать тебя, – почти извиняющимся голосом произнесла Анна. – Можно было подождать еще лет десять… Но времена меняются. Мы все чаще слышим о нападениях на вечников, все чаще теряем друзей.

– Ты уже в курсе, что мы не в состоянии узнать себе подобных, так сказать, на глазок, – снова вступил Лазарь. – Многие вечники ведут уединенный образ жизни, никак себя не афишируя. Но и среди них есть жертвы, и их каким-то неведомым образом расшифровали. Возможно, все дело в том, что информация сейчас становится все доступней. Ведь и о твоем подвиге в лесу мы узнали из заметки в Интернете. Можно предположить, что некто внимательно отслеживает подобные сообщения, а затем нападает. Вот мы и решили не оставлять тебя без защиты.

– А я, между прочим, – прочавкал Валерий, запихнув предварительно в рот целый ролл, – предлагал не лезть со знакомством, а только понаблюдать со стороны. Больше бы толку вышло. Теперь же, если кто и ошивался поблизости в надежде заполучить нашу девочку мы его спугнули. Да еще и сами засветились.

– Да, вначале мы в самом деле хотели лишь понаблюдать, не сел ли кто тебе на хвост, – пояснила Анна, заглядывая в Лидино побелевшее лицо. – Но, видно, плохие из нас ищейки. Ты начала нервничать, и мы… Лид, ну что ты?

Ее смутил испуганный вид девушки.

– У меня такое чувство, – проговорила Лида, – что на меня в самом деле уже вышли.

– Что?!

Анна превратилась в бледное изваяние. Дрогнула чашка в руках Лазаря, Валерий застыл с набитым ртом.

– Пока вас не было в городе, кое-что произошло. На меня в парке напал какой-то алкаш. Ну, не напал, конечно, просто загородил дорогу и потребовал деньги на опохмелку. Но тут появился мой одноклассник и прогнал его. И вот, этот тип сказал, что привязаться ко мне ему приказали какие-то люди. Именно ко мне, понимаете? Они велели ему меня коснуться…

– Я говорила, что нельзя ее оставлять!

Анна изо всех сил саданула кулаком по столу.

Валерий выразительно закатил глаза:

– Да кому нужна какая-то малолетка? Мы не можем вечно тут торчать. Лично у меня на этот городишко уже идиосинкразия. Даже нервная почесуха началась. – Валерий с азартом поскреб ногтями свои жуткие шрамы.

– Странная история, – задумчиво произнес Лазарь.

– Ты не допускаешь, что это может быть всего лишь совпадением? – с надеждой спросила у него Анна.

– Коснуться – знаковое слово. Сильно смахивает на проверку. Итак, будем исходить из того, что про Лиду уже знают.

– Точнее, подозревают, – вмешалась Анна. – Ведь приставалу обезвредил друг Лидочки… тот черноокий красавец, верно?

Лида коротко кивнула. Валерий сглотнул и закашлялся, торопясь что-то спросить, но Лазарь его опередил:

– Значит, нужно ждать еще одну проверку. Но теперь мы вернулись и будем начеку.

– Возможно, для Лиды будет лучше совсем исчезнуть из города. И немедленно! – решительно заявила Анна.

– Что?! – Такого поворота девушка испугалась куда больше, чем всего предыдущего разговора. – Я не могу, у меня мама… школа.

– Да, жутко важные вещи, – протянул, ухмыляясь, Валерий и смерил Лиду неприязненным взглядом. – Может, тебе стоит еще раз хорошенько полюбоваться на мое лицо, чтобы кое-что осознать? А дальше решай сама. Нянчиться с тобой тут никто не собирается.

Лазарь опустил мощную руку на плечо друга, призывая к спокойствию.

– Лидочка, школы есть и в других городах… и странах. – Анна в который раз провела рукой по ее волосам. – С твоей мамой вопрос уже решен, максимум через пару недель она отправится на лечение. Допустим, ты за это время получишь некое предложение относительно учебы в таком месте и на таких условиях, от которых просто невозможно отказаться. А затем твоя мама присоединится к тебе. Главное, ничего не бойся. Мы тебя не оставим.

– Я не боюсь, – прошептала девушка, чувствуя сильное, до тошноты, головокружение от всего происходящего. – Просто мне надо домой. Мама уже волнуется, наверно.

– Я провожу. – Рыжий гигант поднялся из-за стола, и помещение странным образом сразу уменьшилось и вроде как съежилось.

На улице накрапывал дождь.

– Вызвать такси? – проявил беспокойство Лазарь. – У меня тут машина, но, боюсь, процент алкоголя в крови… а законы нужно соблюдать.

– Я могу умереть от воспаления легких? – ухмыльнулась Лида.

– Вот уж точно нет. Хотя от насморка не застрахована. Вероятно, в целях конспирации наша природа допускает подобную мелочовку.

– Переживу. Нужно проветрить голову.

Профессор истории галантно предложил ей руку и они неспешно побрели по насупившейся от влаги и сумерек улице. С ним было так легко и надежно… наверно, как должно быть с отцом, которого у Лиды никогда не было.

– Лида, а ты когда-нибудь задумывалась о вечности? – вдруг спросил Лазарь.

– Что? – растерялась девушка. – О вечности, то есть?..

– О вечности применительно к своей будущей жизни.

Лида покачала головой:

– Нет, я, наоборот, стараюсь пока не думать.

– Ну, может, это и правильно. Только, знаешь, стоит иногда вспомнить об этом, как некоторые проблемы становятся такими маленькими, просто микроскопическими. Хотя, наверно, в шестнадцать лет все проблемы огромны, как космос. Теперь уж не помню.

– Ну да, я многое преувеличиваю, – призналась Лида. – Наверно, мне нужно хорошенько подумать и разобраться во всем, что случилось в последнее время. И я вот еще хотела спросить о Валерии. Он… с ним…

Она смутилась и смолкла. Но этот юноша с изуродованным лицом и дурным характером внушал ей беспокойство, почти страх. И она хотела знать причину его такой острой к ней неприязни.

– Ну, Валерий – он у нас вроде как трудный подросток, – сказал Лазарь, и Лида прыснула от смеха. – Наш enfant terrible, как выразилась бы Анна. Многие десятилетия он был одержим жаждой мести за разграбленный и сожженный дом, за убитых родителей. Он без устали преследовал все новые поколения потомков своих обидчиков и превращал их жизни в кошмар. Пока не нарвался на тех, кто сотворил с ним то, что ты видела. Это искалечило его лицо, но странным образом смягчило характер. Правда, теперь он рвется мстить новым врагам, так что нам с Анной приходится постоянно быть начеку. Но парень он отличный. И какого бы злодея он из себя ни изображал, ты можешь всегда и во всем на него положиться. Как и на нас, конечно.

– Спасибо, – прошептала Лида и ощутила приближение нового приступа слезливости. – Но почему вы так заботитесь обо мне? Я же вам никто, глупая девчонка, с которой и поговорить-то не о чем…

– А ну, прекращай-ка! – Лазарь вдруг подхватил ее за талию и пару раз высоко подкинул в воздух. Взлетая выше чужого забора, Лида успела заценить чужой быт, вплоть до парников на грядках и ошалевшей морды сторожевого пса на пороге будки. Здоровый гогот огласил округу. – Ты нам теперь вроде как дочка, ясно? Эй, наверху, поняла?!

– Поняла-поняла! – запищала Лида, опасаясь новых полетов. Высоты она побаивалась даже в свете новых данных о себе.

Через пару минут они уже стояли у забора ее дома, и Лиде казалось, что из этой калитки она вышла примерно неделю назад. Столько всего плохого и хорошего произошло с того момента.

– Завтра утром жду тебя на этом месте, – распорядился Лазарь.

– Зачем?

– Отвезу в школу. А что ты думала, теперь мы с тебя глаз не спустим. Если сам не смогу, пришлю Валерия.

– Ой нет!..

– Ладно, шутка. Валерий раньше полудня глаза не продирает, так что будем я или Анна. В одиночку по улицам расхаживать не смей. Поняла?

– Ага, поняла!

И девушка радостным смерчем пересекла двор.

Вера не спала и теперь чутко всматривалась в лицо дочери. А Лида радовалась тому что после общения с друзьями щеки у нее горят, глаза сияют и маме совершенно не о чем беспокоиться. И еще тому о чем пока не догадывалась Вера: скоро маму будут лечить, она обязательно встанет на ноги! Нет, в ее новом положении определенно были свои плюсы.

На уроки сил совсем не осталось. Ладно, сообразит что-нибудь на переменах, не в первый раз. Но компьютер перед сном она все же включила. Отыскала в Википедии Анну Бранденбургскую, родившуюся в 1487 и якобы умершую в 1514 году, и внимательно изучила короткую статью. Сердце болезненно екнуло: оказывается, у Анны были дети, мальчик и девочка… Ставшие впоследствии королем и королевой. Интересно, следила ли Анна за их судьбами, бродила ли тайно под стенами дворцов, чтобы хоть издали взглянуть на их повзрослевшие лица? Как смирилась с их смертью? Думать об этом было слишком горько, да, наверно, и не стоило вовсе. Она ведь пока не знает, как сложится ее собственная жизнь. Укладываясь в постель, Лида тайком от матери прикоснулась рукой к портрету над кроватью и шепнула одними губами:

– Спокойной ночи, Анна!

Но ей самой о покое и мечтать не приходилось. Мысли словно игру в догонялки устроили. Поразительно, но всего за неделю на нее обрушилось все то, о чем мечтает большая часть человечества: вечная жизнь, бесконечная молодость, свобода от людских страхов. Появились замечательные друзья, весь мир открыт перед ней. Не надо больше думать о деньгах… мама будет спасена… Почему же так тревожно замирает сердце, почему отчаянно хочется плакать? Нет ответов на эти вопросы.

Глава 10. Разочарование

Утро выдалось беспокойное – Лида проспала. Ночью пришлось пару раз вставать к Славику, от кашля которого содрогался потолок. Под утро Лида на руках снесла его вниз и поручила заботам Веры, а сама легла досыпать. А проснувшись на полчаса позже обычного, в панике заметалась по дому. Ее ведь ждут!

Вера наблюдала за дочерью не без интереса:

– И что это у нас за аврал с утра? Ради школы ты бы так не убивалась. Не иначе как кто-то уже подпирает наши ворота.

– Там машина стоит, – сиплым голосом заложил родственницу Славик. Он восседал на Вериной кровати, в пижаме и с замотанным горлом. – «Ниссан джити-эр» красного цвета.

– Эй, – нахмурилась Вера, – вообще-то я давала разрешение на романы с ровесниками. О взрослых дядях с крутыми тачками у нас договора не было.

– Да ну, это соседский, – на ходу соврала Лида. – Все, мам, целую, я побежала!

Лазарь встретил ее бодрой улыбкой:

– Проспала, красавица? Ничего, сейчас враз домчим тебя до школы.

– Да уж, – она внимательно оглядела шикарный салон. – Лазарь, а зачем вам такие крутые тачки?

– Не догадываешься? Чтобы на полной скорости утекать от дорожных конфликтов. Избегаем ненужных жертв. Для России особенно актуально. Давай-ка, пристегнись для порядка.

– Не хочу я учиться, – простонала Лида, откидываясь на уютное сиденье и утомленно прикрывая глаза. – Зачем нужна школа таким, как я? Через сто лет все равно будут учить совсем иначе.

– Через сто лет и пойдешь по второму кругу, – утешил ее Лазарь.

И в этот момент, бросив напоследок взгляд в окно, Лида обнаружила там нечто совершенно невероятное: шагах в пяти от их калитки стоял Алеша Санин и, опершись плечом о забор, с интересом разглядывал Лидин утренний транспорт.

– Ой, Лазарь, стойте! – взвизгнула девушка. – То есть стой, пожалуйста!

– Забыла дневничок? – добродушно покосился на нее гигант.

– Нет, но… тут такое дело… в общем, мой одноклассник зашел за мной. Ты ведь не обидишься, если я… с ним?

– А защитить тебя твой одноклассник сумеет, если что? – профессор задумчиво исследовал взглядом фигуру у забора.

– При свидетелях не сунутся.

– Учти, на первый урок точно опоздаешь.

– И что это значит на фоне вечности? – хмыкнула девушка.

– Быстро учишься. Да уж ладно, беги!

Лида спрыгнула на раскисшую от ночного ливня дорогу далеко не уверенная, что совершает разумный поступок. Возможно, Санин пришел для того, чтобы четко и однозначно отвадить ее от собственного дома, облить презрением за вчерашнее дурацкое вторжение, упрекнуть за каждый съеденный кусок. Да даже если извиниться – она вовсе не намерена прощать его. С какой стати? На всякий случай заранее приняла холодный и неприступный вид.

– Из-за чего сорвалась поездка? – полюбопытствовал Алексей. Он даже не сдвинулся с места. Складывалось впечатление, что под Лидиным домом он остановился совершенно случайно. – Небольшая размолвка?

– Да вот, решила сперва узнать, зачем ты протираешь наш забор. Он у нас не такой основательный, как ваш, может ведь и рухнуть.

– Ничего, я и поправить могу, если что. – Алеша отклеился от побуревших влажных досок, шагнул к девушке. – Слушай, я насчет вчерашнего. Мы с Вороном обыскались тебя на нашем участке, хотели уже клумбы перерывать, да тут добрые люди подсказали, что ты вроде как ушла.

Лида раздраженно передернула плечами:

– Не вроде как, а просто ушла, извини.

– Почему? – парень пытливо всматривался в ее лицо. – Не поладила с кем-то из гостей? Или домой срочно вызвали?

От его близости начинало ощутимо потряхивать, челюсть так просто хоть рукой фиксируй. Потребовалось немалое усилие, чтобы выдавить как можно небрежнее:

– Да все в порядке, не бери в голову. Просто мне позвонили, попросили прийти…

– Интересно, кто? Этот тип на «ниссане»? Тогда, конечно, нет вопросов.

– Нет, не он… подруга, – зачем-то принялась лихорадочно выкручиваться Лида. – Ну, помнишь, я тебе рассказывала: подруга детства, а это в машине был ее брат.

– Да все понятно, но стоило сперва попрощаться, не находишь?

Тут она едва не зашипела от возмущения, как брошенный в таз раскаленный утюг: и это говорит тот, кто вчера был взбешен ее приходом, придумать не мог, как поскорее от нее избавиться! Ну, это уж перебор! Очень захотелось сказать что-нибудь такое, чтобы сбить спесь надолго… но Лида слишком мало общалась с противоположным полом и не была обучена тонким хитростям жестокого уничижения парней.

– Ну, так уж вышло, прости, – отрезала она. – Тебя, по-моему, гости не особо волновали, а мне некогда было заниматься поисками.

– Извинения приняты! – заявил нахал. – Ладно, пошли, провожу тебя в школу. Может, к третьему уроку еще успеешь.

Но Лида не тронулась с места.

– Обойдусь без провожатых. Сколько можно вам за мной таскаться? И другу своему передай, чтобы прекращал, хватит, надоело.

«Ты – сама себе враг», – сокрушенно произнес печальный голос в голове.

– Ну, тогда ты проводи меня, – не растерялся Алеша. – Мне в библиотеку нужно и кое-кого из учителей повидать.

– Вообще обнаглел, да? Скажи еще, что не знаешь дороги в школу.

– Да я вообще-то на этой окраине впервые, – охотно подхватил ее мысль Санин. – Вот забрел и не соображу никак, в какую теперь сторону.

– Ну, знаешь! – Лида резко стартанула с места.

Она прошла до середины улицы, потом все же оглянулась. Алеша не отставал, только в отличие от нее тщательно обходил лужи: берег дорогие ботинки.

– Слушай, так ничего не получится, – тихим, но твердым голосом произнес парень. – Нужно вернуться к началу.

– К какому еще началу? К дому что ли?

– Нет, не к дому. К тому началу когда мы с тобой не заедались на каждом слове.

– Ага, к первому классу наверно. Только мы тогда вообще почти не разговаривали. Кстати, еще раз спасибо за строчки.

– Еще раз пожалуйста. И прости, что одна буква под конец вышла кривая – это меня Саня Морозов под руку толкнул. Помнишь, такой стеснительный толстяк, вечно на всех натыкался и все крушил?

Лида попыталась вспомнить, но быстро сдалась, тряхнула головой:

– Нет, я вообще из младших классов мало что помню. И как ты запомнил? Это же сто лет назад было!

– Всего-то девять, Весна, – тихонько засмеялся Алеша. – А я в самом деле все помню. Впервые в жизни удалось оказать услугу девчонке, которая нравится. А еще помню, как за день до того случая доставал своего отца: что хорошего сделать для девочки, чтобы она обратила на меня внимание?

– И что он тебе посоветовал?

– Ну, вообще-то он сказал, что можно особо не стараться: девочки начинают ценить хорошее лишь годков после тридцати. Я, конечно, решил, что отец прикалывается, как обычно. Но на тебя ведь я в самом деле впечатления не произвел?

– Наверно, произвел, если я из всей начальной школы только это и запомнила, – созналась Лида и с трудом сдержала улыбку. – Просто я тогда ничего хорошего от одноклассников вообще не ждала. Во всем видела подвох.

– Это и был подвох.

– Что?!

– Видишь, через столько лет пытаюсь извлечь выгоду из той истории, – хмыкнул парень. – Болтаю с красивой девчонкой, к которой иначе не знал бы, как подступиться.

«Что-то вчера возможность подступиться ко мне тебя мало интересовала».

Настроение снова испортилось. Похоже, Алексей просто морочил ей голову, иначе как еще увязать с происходящим вчерашние злые слова? Они уже вошли в парк, и запах мокрой листвы, который она успела полюбить, на этот раз нервировал, раздражал. От него как-то тревожно ныло в груди.

– Вот тут Марат алкаша в аут отправил. Рассказал он тебе? – Она ткнула пальцем на бегущую сбоку дорожку. Просто потому сказала, что молчание стало уж слишком напряженным.

– Тебе нравится Ворон? – вдруг спросил Алексей, беззаботно пиная носком ботинка почти круглый полированный желудь.

– В каком смысле?

– В обычном. Марат, он, если ты не в курсе, вообще многим нравится.

– Я – не многие! – предсказуемо возмутилась Лида. – А ты что, болеешь за друга?

– Всегда. Марат у нас однолюб, кстати – я так считаю.

– А вот он зато так не считает, – развеселилась девушка. – И ты сам тоже однолюб, конечно?

– Определенно да, – очень серьезно объявил Алеша.

Лида удивленно покосилась на него и вдруг разозлилась:

– Да ладно врать! Такое можно сказать, только когда тебе лет девяносто исполнится. И то еще есть время разменять свое однолюбство. В общем, такое перед смертью только можно заявлять!

Алексей почему-то изменился в лице, дернулся, но ответил вполне спокойно:

– Вот и не задавай глупые вопросы. Думаешь, кто-нибудь тебе правду скажет?

Лида обиженно отвернула голову, давая понять, что разговор закончен. Так и шла с лицом, обращенным к суетящимся у берега уткам, пока не ощутила чужую руку у себя на плече.

– Ладно, не обижайся, мне тебя еще домой провожать. Ворона сегодня в школе нет, к ним какие-то кураторы этой поганой секты приезжают, все члены должны быть в сборе, – сквозь зубы проговорил Алеша. – Марату это – сама понимаешь, – он выразительно провел по горлу ребром ладони, – но ради матери и младших приходится терпеть.