Звёздный Меч Вольнов Сергей
– А заверните-ка всё это нам с собой, – указала девушка на вкусности, – нашу милую беседу мы продолжим в моей каюте.
И молодые офицеры, прихватив блюдо и бутылку, удалились. Кок не провожал их взглядом. Добродушно улыбаясь в усы, он вернулся за свою стойку. Видимо, подобное развитие событий, происходящее в этом зале на его глазах, для немолодого сержанта вовсе не было чем-то из ряда вон выходящим…
Но уже на следующее условное утро по корабельному времени в кабине своей верной «Ищейки», с которой она успела чуть ли не сродниться, Лана покинула борт крейсера. Искательница улетала туда, куда её внезапно позвало нечто новое, неизведанное. Оно ворвалось в сознание, как только она проснулась и открыла глаза. Возможно, провернулась и застыла указующая «стрелка компаса души», упомянутая молодым офицером. Хотя больше всего внучке, ничего никогда не забывающей, нравилось словосочетание, которое она когда-то услышала от своего деда. «Зов Судьбы».
В тот же час, когда девушка, обрётшая «официальное» право зваться женщиной, уже летела в одной ей известном направлении, в каюте, недолгое время служившей очередным временным пристанищем, проснулся молодой мужчина, с которым она провела первую ночь любви в своей жизни.
Он встал, грустно оглядел помещение, явно покинутое молодой женщиной навсегда, и взял в руки записку, оставленную ему на столике рядом с пустой бутылкой и блюдом с несколькими засохшими роллами.
«Безымянный мой, не знаю, оказалась ли я той, которую искал ты, но я тебя нашла. Ты и сам понял, что я не согласилась бы лечь с первым встречным… Но так выходит, что я не могу позволить себе любить только одного человека. Мне доверена судьба целого человечества. Не прощаюсь, хотя не уверена, что свидимся… Прости, если можешь.
Твоя Лана».
Молодой офицер, как был нагишом, так и выскочил в корабельный коридор, крича: «Лана, стой! Лана, это же я! Лана, я не ошибся!» Но метров через тридцать осознал, что девушки уже наверняка нет на борту, что он проспал, и она улетела. Бесполезно бежать ей вдогонку. Он быстро вернулся и натянул свою униформу. Вынул из кармана золотые крылья не просто капитана по званию, но капитана корабля, и прикрепил их на положенное уставом место, к уголкам воротника слева и справа. Затем добавил к ним адмиральскую бриллиантовую «ракетку».
– Адмирал Раевский, сэр, – ожил динамик его личного терминала, – у нас экстренная ситуация. Срочно пройдите на мостик!
– Ты мне скажи, старпом, какого чёрта с моего флагмана отчаливают катера без моего разрешения?! – прокричал на ходу молодой капитан корабля.
– Сэр, но за всё время моего дежурства улетела только одна ищейка… около часа назад. А эти ребята… никому не подчиняются, – запинаясь, стал оправдываться старший помощник. – Вы же должны это знать!
– Срочно развернуть корабль и догнать! – проорал свой приказ капитан крейсера.
– Я бы и рад, но… у нас тут ситуация. Прямо по курсу неидентифицированная флотилия в составе тяжёлого крейсера и полудюжины кораблей сопровождения, – доложил старпом. – Боюсь, нам придётся отступить и подождать подкрепления. Наша эскадра на подходе, но…
– Тоже мне ситуация. – Молодой эскадренный адмирал фыркнул. – Всего лишь минут на двадцать возни для толкового коммандера. Сейчас я покажу вам то, чему в академиях не учат. А потом сразу же в погоню за «Четвёркой»!
Глава третья. Путеводная нить – заносит
– …При условии чёткой отработки всех деталей, я думаю, у нас получится. Говорить, что в результате мы победим, я поостерегусь. Нам бы не потерпеть разгромное поражение. В идеале, разойтись с ничейным счётом, остаться при своих, – завершает излагать замысел командир. Наверняка придётся ещё уточнять эти самые детали, в которых кроется залог успеха, выслушивать подробные инструкции, что-то предлагать, дополнять, согласовывать и так далее, но основное он уже сообщил нам. Мы выслушали молча, не проронив ни словечка, даже я. И продолжаем молчать. Перевариваем.
«Остаться при своих» – гениальная формулировка, короче и ёмче просто некуда. В трёх словах отражена вся суть.
Должно получиться, уже понимаю я. Обязательно должно. Если мы втроём успешно выполним свои боевые задачи. И от этого понимания хочется завыть с тоски. Она меня переполняет и точно так же, как моего командира, жжёт, жжёт нестерпимо…
– Плана Буки, ясен-красен, не припасено, – нарушает гнетущую тишину наш боевой побратим. – Сплошной первостепенный Аз. Да всенепременно победить надобно, иначе…
Снова повисает пауза. Наш костерок потрескивает, пытаясь её нарушить, но у него просто не хватит силёнок, треск едва слышен. Хватит ли силёнок у меня? Всё-всё исполнить как следует и при этом не сгореть от тоски… вселенской. Да, ничего не попишешь, очень подходящее слово в данном контексте.
– Точно так, иначе, – согласно кивает головой командир. Никакой улыбки на его лице давно нет и в помине. И голос у него хриплый, надрывный. Словно с того момента, как он решился озвучить единственно возможный вариант наших дальнейших действий, головоломный план «Аз» стал наконец бесповоротно реален для него самого, а приказ превратился в синоним пожизненного приговора нам.
Ему и мне.
– Кому-то надо это сделать, чтобы не допустить этого, ин… наче, – пытаюсь собраться с духом и говорить твёрдо, но удаётся плоховато, и на последнем слове голос предательски срывается.
– Ну, вы того… этого, потолкуйте промеж собою, а я тем часом пробегусь, окрест огляжусь, – плавным, кошачьим движением выпрямляется и становится на ноги побратим наш боевой. – Вам потребно, прям сей миг. Кликните, уж когда подробицы обсуждать зачнём.
Через несколько секунд в избушке только я и командир. О том, что был здесь и третий, напоминает лишь струя ледяного, почти как космос, «забортного» воздуха. Когда открылась и закрылась дверца, выпуская уходящего человека наружу, мороз атаковал и ворвался оттуда, из довлеющей в этом мире зимы, сюда, в наше бревенчатое убежище. Временное, как и всё в жизни, такой короткой, но щедрой на потери.
«…Я была уверена, что в этой жизни уже не пролью слёзы по мужчине. До самого её неизбежного завершения, когда бы оно ни случилось. Я выплакала все глаза, когда из этой жизни ушёл мой любимый. И чтобы выдержать нечеловеческое напряжение похода, вынуждена была жёстко зафиксировать свои чувства в панцирь самоконтроля. Без него я просто хрупкая маленькая женщина, что бы по этому поводу ни думали мои спутники.
Вчера панцирь не выдержал внутреннего напора и дал трещину. Спутник внезапно остался всего ОДИН, и с глубины моей души, из темницы, в которую я их затолкала, вдруг хлынули, сорвав замки и сломав засовы, простые человеческие чувства, которые я была вынуждена запереть в себе, не давать им выхода, чтобы они не переполнили меня, не остановили меня, не лишили сил…
Сейчас я уже взяла себя в руки. Вновь контролирую свои эмоции. Спасибо последнему из моих мужчин. Он, из всех нас больше всего поражённый болезнью, за которую Вселенная стирает разумы, оказался необычайно понимающим, нежным и заботливым. Во многом благодаря ему я и выдержала удар в спину, устояла на ногах, не свалилась замертво… ведь меня больше некому было охранять!!!
Но сегодня – вновь есть кому. Он сделал то, чем всегда был занят мой верный супруг.
Теперь я понимаю, что даже когда мой любимый был жив и шёл по жизни рядом со мной, законный муж хранил меня.
Но вчера он ушёл из жизни. Вдруг. Без всяких видимых причин. Занёс ногу для следующего шага и рухнул как подкошенный. Беззвучно, тихо. Как жил.
Не от пули, не от луча, не от удара ножа, не от плазменного импульса, не от взрыва, не от удушья, не от боевой инфекции, не от газа, не от излучения, не под колёсами автомобиля, не в башне танка и не в кабине подбитого штурмовика. Ничего такого, от чего положено погибать солдату.
У него просто разорвалось сердце. Организм не выдержал. Слабым звеном оказалось тело. Сил разума и души у моего стойкого Солдатика хватило бы на всех нас, я уверена. Поэтому под удар попала телесная ипостась.
Что его бесполезно реанимировать, я поняла мгновенно. Видимо, поэтому и сорвалась, осознав, что ни малейшего шанса исправить…
Телесная хворь была наслана Ею, я точно знаю. Не особо-то Она и пыталась скрыть, я без труда выловила непосредственное присутствие Её воли. Она пользуется любой оказией, чтобы сократить численность, чтобы нас осталось как можно меньше. И пока что Ей это удаётся. Чем ближе роковой час, тем быстрее уменьшается наш отряд.
Но теперь становится ясней, кому из нас суждено с Ней сразиться. Решающая битва свершится в нём самом. Принц, и только он, способен победить смертоносную заразу, инфицировавшую наше человечество и предельно сконцентрированную в нём. Всё, что с отрядом произошло в походе, существенно разбавило концентрацию.
Достаточно ли, чтобы убедительно доказать Ей: самоочищение разума возможно?..
Но это свершится не сейчас. Завтра.
Сегодня День Памяти моего верного любящего Супруга. Мы с ним так долго тянули доставшийся нам груз в одной упряжке, но я этого почти не замечала…
Да, ещё позавчера я не представляла, что смогу испытать боль не менее сильную, чем когда погиб мой любимый, отец моих детей. Это страдание несколько иное, но такое же мучительное.
И было бы смертельным, если бы не помощь духов предков. Не нравится мне это словосочетание, не отражает оно сути, но они сами себя так зовут, и не мне им перечить. Я несказанно благодарна им за то, что не прерывают со мной связь. Быть может, Солдатик узнает о моей неподдельной скорби. Я сожалею, что не плакала о нём, пока он был жив…
Хотя плакать мне было нельзя. И сейчас нельзя. Плакать я себе не могу позволить. Пока не дойду до точки. Во всех смыслах этого слова. Ух, тогда я зарыдаю, обо всех сразу вспомню. Вселенная вздрогнет!!!
А побыть слабой я себе могу позволить разве что на том свете. Когда встречусь с духом любимого… и с духом супруга, чтобы попросить прощения за то, что не успела ничем отблагодарить. Но скорей всего моя душа не угомонится и на другом уровне бытия, поэтому и там буду самой собой. Искать ответы на вопросы. Надеюсь, что смогу оттуда связаться с живыми и помочь наладить жизнь. Чтобы душам было куда возвращаться.
Только прежде разберусь, зачем это необходимо…
Чтобы мёртвые не оставляли на произвол мироздания живых, надо, чтобы оставались живые, способные о них молиться за упокой. Тогда и мёртвые помолятся во здравие живущих. Ничто и никто не исчезает бесследно, и все мы взаимосвязаны…»
Дедушка изредка приговаривал шутливую фразу: «Женщину послушай, но сделай наоборот». Сейчас Лана восприняла пословицу как аксиому. И её абсолютно не смущал тот факт, что она сама являлась представительницей упомянутой икс-хромосомной половины биовида человеческого. А что делать? Против очевидного факта не выступишь – тихий голос, который искательницу сюда заманил, принадлежал именно женщине.
Сильнейшее сотрясение катера, который девушка пилотировала, засвидетельствовало очередное попадание по нему. На панели вспыхнула красная мигалка, и голос бортового компа предупредил о критическом состоянии энергетического щита.
– Потерпи ещё немного, родимый. – Пилотесса отчаянно маневрировала, пытаясь уйти от зелёных дорожек сверкающих бусинок и огромных сфер огня, состоящих из сгустков плазмы, которыми щедро усеивали космос её преследователи.
«Ищейка» летела прямо на серый шар неизвестного мира, в околокосмическом пространстве которого Лана нарвалась на боевой патруль военизированной силы, именующей себя «Орденом Свободы»
– Приближается ракета, – бесстрастно предупредил всё тот же голос и стал монотонно повторять эту фразу через секундную паузу.
Лана два раза утопила в панели кнопку сброса контрмеры и завалила рукоять джойста управления, резко уводя катер в сторону. Потом, уже зная наверняка, что ей придётся совершить аварийную посадку на неизвестную планету, выпустила аварийный буй-передатчик. Если верить стандартной процедуре, на его зашифрованный сигнал прилетит первый же корабль дальнего патрулирования, который окажется в этом ответвлении кластера. Спасение ценных членов Организации, одним из которых являлась искательница четвёртого ранга, входило в ряд задач высшего приоритета для капитанов кораблей флота.
И вот, когда катер уже входил в атмосферу, его ещё раз поразил энергозаряд, и индикатор на панели показал отказ работы щита. Лана, ни секунды не колеблясь, сорвала предохранительную крышку рычага катапульты и рванула его. Кресло пилота с пристёгнутой к нему девушкой мгновенно провалилось вниз. И спустя мгновение бронированная капсула, в которую упаковала Лану спасательная система, понеслась к поверхности планеты, обгоняя облако осколков и раскалённого газа. В них превратилась отслужившая до героического конца «Ищейка»… Грузовой отсек по каким-то причинам не успел катапультироваться и отдалиться на безопасное расстояние вместе с пилотской капсулой. В яркой вспышке исчезла большая часть поискового оборудования и все паки мобильных порталов.
После стремительного падения отгремели тормозные двигатели капсулы и раскрылась широкая лента парашюта переменной парусности. Такие парашюты использовались преимущественно на разведывательных кораблях, ибо заранее не была известна плотность атмосферы, в которой придётся совершать аварийную посадку.
Пока капсула опускалась, наружные датчики провели полный анализ атмосферы, уровней радиаций и естественных полей этой планеты. Условия для жизнедеятельности особи биовида человек тут были на слабую троечку по пятибалльной шкале.
Посадка прошла на удивление гладко. Температурные перепады, радиационный фон и гравитация оставались в пределах нормы, но дышать здешним воздухом человеческий организм не смог бы, и девушке пришлось остаться в гермошлеме с системой молекулярного синтеза кислорода. Сложив все наличные припасы в рюкзак, прихватив компактный кейс универсального полевого комплекта искателя и вооружившись своим ручным скорчером, Лана убежала прочь от места посадки. Скорее всего «Орден» не будет её преследовать на поверхности планеты, но девушка была по горло сыта разнообразными неожиданностями. Имея за плечами немалый, мягко выражаясь, боевой опыт, она всегда предпочитала готовиться к самым худшим раскладам.
Капсула села на каменной равнине, усеянной глыбами и глыбками разной величины, недалеко от границы скалистой местности. Девушка решила укрыться среди скал и спустя час уже вскарабкалась на вершину одной из них и там устроила себе наблюдательный пункт. По пути ей встречались скупые признаки бывшей жизни в виде серых окаменелостей карликовых деревьев, торчащих между камней.
– Ну вот, молодая-интересная, теперь остаётся только ждать, – сообщила Лана сама себе. – Воды-еды тебе хватит на месяц, с учётом рециркуляции, а потом будешь скалы грызть и пить… Эх, почему спасательную капсулу не комплектуют хотя бы одним портативным джампером? Явная недоработка, место ведь имеется… Хотя у тебя всегда в запасе аварийный выход из ситуации. Перестать притворяться нормальной, сорвать предохранители и самостоятельно переместиться в какой-нибудь другой мир… А потом включить дурака и сочинить правдоподобную историю, каким образом и где потеряла катер со всем штатным оборудованием.
Девушка легла на камни и уставилась в пылевые облака здешнего серого неба. Тревожные мысли не давали ей покоя. Катер, исправно прослуживший ей немалый срок, было не то чтобы жаль, но… жаль, чего уж там греха таить. После знакомства в ангаре космобазы именно «Ищейка» заменяла ей напарника, к присутствию которого девушка привыкла за всю предыдущую жизнь. Лана вспоминала события последних месяцев, с того самого утра, как она впервые услышала голос.
Тот женский голос, который не давал ей покоя ни днём, ни ночью и настойчиво звал. Она его не слышала лишь тогда, когда целенаправленно заглушала своё паранормальное восприятие. Что это за голос? Лане очень хотелось верить, что зов не был началом её безумия, что разум не дал глубокую трещину от перегрузок, в изобилии выпадающих ей с самого младенчества. Но если это не безумие, то что же?
Дед, ещё до того, как оставить её в одиночестве, не раз упоминал о неких технологиях фиксации и передачи памяти, используемых обитателями осевого мира погибшей ячейки, рассказы о которой Лана слышала от него же. Но также он говорил, что ретрансляции эти были узконаправленными, совсем короткими по дальности, если сравнивать с масштабами Вселенной, и носили характер именно обмена мнемозаписями между индивидуумами. В данном же случае, если учитывать последние перемещения Ланы и предположить, что ею была уловлена именно трансляция, то напрашивался вывод: «голос» имел природу не волны, а поля. Трансляция распространялась во всех направлениях на огромные расстояния, да и посланием её назвать язык не поворачивался. Это было больше похоже на диалог, пусть не всегда понятный, порой просто бредовый, но всё же именно диалог. Женский шёпот произносил разное и, отвечая на последний заданный вопрос, повторял последнюю фразу умопомрачительное количество раз.
А может, это некое мнемо-эхо давно умершего мощного медиума? И оно теперь блуждает меж звёзд?.. Или – мнемо-маячок, оставленный специально для неё, Ланы? Но для неё ли?..
Ответов на эти вопросы не было, и Лана просто следовала за этим ирреальным голосом, искренне желая верить в то, что он приведёт её к искомой цели. Во что-то верить человеку надо же, для того чтобы жить и сохранять разум! Хоть во что-то, но верить.
– И чем бы таким интересным заняться? – опять заговорила сама с собой искательница, пытаясь отогнать утомительные и бесполезные на данный момент размышления; проговаривание вслух действительно помогало ослабить напряжение мыслей. – Что там положено искателям? Пункт первый: обнаружив незарегистрированный мир, проверить его на наличие внутрисотовых или межосевых каналов, а результаты измерений незамедлительно отправить по зашифрованному каналу на ближайшие… бла-бла-бла.
Служащая Организации закрыла глаза и ещё минут десять пролежала неподвижно, всё-таки пытаясь собраться с мыслями.
– Нужно что-то делать, чтобы не сойти с ума, – произнесла она вслух, что с нею в последнее время случалось всё чаще и чаще, и встала.
– Итак, набор ищейки, – Лана открыла кейс и стала распаковывать и устанавливать полевую лабораторию.
– Раз-два-три-четыре датчика разместим по углам треугольной пирамиды. Вершина пирамиды будет прямо здесь. – Искательница сняла предохраняющий колпак и стукнула небольшим серебристым цилиндриком датчика о скалу.
Датчик, издав тихое жужжание, намертво прикрепился саморезами к породе, тихонько пискнул и зажёг свой жёлто-синий индикатор готовности в ожидании связи с остальными закреплёнными датчиками.
Девушке пришлось спускаться к подножию скалы, на вершине которой она обустроила наблюдательный пункт, и, на глазок примерившись, устанавливать ещё три датчика, завершая объёмную конструкцию каналографической пирамиды. Затем, вскарабкавшись обратно, Лана включила логический модуль разведчика. По его экрану сразу побежали строчки символов и цифр – шла коррекция и вычислялись поправки, учитывающие не совсем правильную форму пирамиды. Стандартный звуковой сигнал оповестил о начале процесса сканирования пространства, который, по обыкновению, времени занимал час с небольшим.
Искательница некоторое время задумчиво всматривалась в бегущие ряды данных, но потом бросила это занятие. Стресс отступил давно, а физические нагрузки вызвали чувство голода. Наполнив аварийную палатку дыхательной смесью, она пролезла сквозь её шлюзовую камеру и очутилась внутри небольшой полусферки из очень прочного герметичного материала. Здесь она сняла шлем и без особой радости употребила часть суточного походного пайка. Эмоциональное утомление и принятие пищи взяли своё, и Лана быстро заснула внутри уютной полусферы палатки.
Девушка не запомнила, что конкретно ей снилось, но сон был неприятный, тягучий и липкий, как те звуки, которые, прорвавшись через его вязкую слизь, вырвали её сознание обратно в реальность.
Лана вскочила, натянула гермошлем и быстро выползла наружу. Верещал логический блок полевого комплекса. Девушка не сразу поняла, что это, перекрикивая друг дружку, истерически орали три разных сигнала экстренной важности. Каждый из них был разной тональности и периодичности и каждый предупреждал о своей экстренной ситуации.
Недолго думая, Лана прикоснулась к сенсору одного из оповещений, на данный момент самого важного для неё.
Приняв лёгкое прикосновение за вероятную ошибку, сенсор панели не сработал с первого нажатия.
– Чтоб он сдох, тот урод, который придумал эти идиотские сенсоры, и два раза сдох тот тупой инженер, который решил использовать эту хрень на военной аппаратуре!!! – Вдобавок Лана грязно выругалась, потому что далеко не впервые сталкивалась с неадекватностью в работе якобы удобных и надёжных сенсоров. Боевой опыт давно подтвердил и доказал: хочешь выжить – используй всё проверенное, доброе и надёжное. Отказавшую в работе обыкновенную кнопку хотя бы можно остриём ножа подковырнуть и лезвием закоротить контакты, а с сенсорами оставалось только молиться. Знать бы кому…
Вообще, конечно, человеку лучше бы на силу собственного разума полагаться, а не на помощь искусственных созданий, всяческих машин и приспособлений. Чтобы не оказаться беспомощным, когда мать-природа вдруг разозлится на агрессивных детей, уродующих её лик, до такой степени, что уже не ограничится дежурными порками в виде точечных катаклизмов вроде извержений вулканов, наводнений-потопов, ураганов-торнадо, падений астероидов и тому подобных локальных катастроф… Но до чего ж это соблазнительно – кататься, вместо того чтоб на «своих двоих» топать! Даже она, Лана, поддалась соблазну. Если раньше воспользоваться истинными силами разума ей не позволял запрет деда, то что же блокирует желание теперь? Неужели настолько привыкла быть как все, мимикрировать под обычного человека, то есть ленивого разумом? До такой степени разленилась, что теперь, когда вроде бы можно… никак не решится ШАГНУТЬ в полную силу?..
Повторное нажатие сенсора активировало сеанс связи по секретному каналу Организации. Буй на орбите сейчас играл роль передатчика, и патрульный рейдер, чудом оказавшийся поблизости, засёк его тревожный сигнал.
– Искатель два-два-семь-один-восемь-девять, это глубинный патрульный пять-два-восемь-четыре-пять-три, подтвердите свой статус. Повторяю, искатель два-два-семь-один-восемь-девять, это глубинный патрульный пять-два-восемь-четыре-пять-три, подтвердите свой статус, – бесстрастно произносил офицер связи сквозь шипение и треск помех.
– Искатель два-два-семь-один-восемь-девять, – ответила девушка, – пребываю в секторе шесть-один-девять Бэ пограничья два-пять-семь. Челнок сбит патрулём Ордена Свободы в составе трёх автономных штурмовиков, пяти лёгких истребителей и одной канонёрки. Ожидаю эвакуации. Как поняли, приём.
– Принято, искатель два-два-семь-один-восемь-девять, ожидайте эвакуации. Подберём вас в течение двенадцати часов. Активируйте личный маяк и оставайтесь на связи. – Этими словами передача завершилась.
– Уфф! – Девушка облегчённо вздохнула. – Хоть заберут из этой дыры быстро. Повезло…
И в этот миг обрадованная искательница обратила внимание на ещё два предупреждения, отчаянно мерцавших на проекторе.
– Не может быть!!! – Единственное словосочетание, что сорвалось с её губ, когда в соседствующих проекциях всплыли две информационные панели.
Глава четвертая. Чекпойнт судьбы
К обсуждению «подробиц» мы приступаем очень не скоро. Вина в том полностью моя, командир молодцом держался и не раскисал – за нас обоих. А мне далеко не сразу удалось справиться с нервишками. Мягко говоря, далеко не. Побратим совершенно замёрз на открытом воздухе, исхлестал его ветер и умучил мороз, но уж он-то всё понимает и на меня не в обиде. Спасибо ему. Повезло нам с третьим…
Без него замысел не осуществить.
И без меня.
И само собой, без нашего первого.
Всем достанется, никому мало не покажется.
Но мы военные и должны пройти свои маршруты точно так, как намечено на астрографической и хронологической картах нашего теперь уже общего замысла.
ИНАЧЕ…
– Отыскать-то я его отыщу, – раздумчиво произносит побратим, – а вдруг как не зажелает уходить он?
– Никто и не говорил, что это будет прогулочка на курорт. Но ты же профессиональный мастер специальных операций, друг, неужто не справишься? Хотя не вижу серьёзных оснований сомневаться в нём. Я уверен, что он пожелает… Сердце мне подсказывает, скажем так. Да ты не хмурься, не хмурься. Есть задача и посложней, чем твоя.
– Это да-а… – говорю я и огромным усилием воли сдерживаю тяжкий вздох, рвущийся наружу. – Мне хмуриться куда больше пристало. Отыскать кого-то уже существующего всё же чуток попроще, чем сотворить героя… от стартовой планки.
Ого, что это было? Да я уже шутить пытаюсь, что ли? Шутка не так чтобы смешна, но факт попытки налицо.
– Не бойся, тебе в придачу доведётся и кого-то существующего искать, – донельзя соболезнующим голосочком «утешает» командир. – Так что побегать доведётся не только на одну дистанцию.
Добрый он у меня, ласковый. Всегда найдёт, чем окончательно припечатать.
– Значит-ца, как ни крути диспозицию, на мою долю выпадает самая простая задача… эх-х-х, – тяжкий вздох не сдержал третий. Как истинный воин, наш побратим далеко не в восторге, что ему придётся «пасти задних». Но приказ есть приказ.
– Ага, разбежался. Это вначале вроде всё простым кажет-ца, – утешает и его командир. – А потом намаешься за троих, друг! Нас-то уже… и ещё… там не будет. Только ты непосредственным участником станешь.
– Надо ему кого-то придать в помощь, – предлагаю я. – Верного человечка, надёжного, чтобы спину прикрывал…
– А вот это уже ты позаботишься, кадровый вопрос решишь. Пока наш друг будет… м-м, процессом перевоспитания существующего занят.
– Уже три кадровых вопроса, – суммирую. – Навалили вы на меня, мужики…
– А разве есть сомнения, что лучше тебя хоть кто-нибудь справится?
– У меня нету, – убеждённо изрекает наш третий. – Даже ты, Алёша, в кой-каких вопросах не столь знающий командир, как твой зам!
По выражению лица командира отчётливо видно, что у него тем паче сомнений нет. А есть у него несокрушимая вера.
Вера в меня.
Ох, знали бы вы, родные мои, насколько это нелегко – оправдать веру. Куда трудней, чем решить головокружительные, почти за гранью возможного «кадровые вопросы». Даже пусть их навалится аж три, а не всего один, как у боевого нашего товарища, которому действительно командир предписал отправиться в автономный рейд и совсем не в тот мир, куда возвращаться мне…
Да пусть их будет хоть четыре, и каждый за гранью, всё равно справляться с оперативным решением любой задачи куда легче, чем не оправдать доверие человека, который ВЕРИТ в меня.
Не просто разобьюсь в лепёшку, а раскатаюсь в тончайший блин, однако выполню приказ командира. Мне ведь даже подохнуть, чтобы уйти от мучительнейшей ответственности, никак нельзя.
Он меня и там найдёт.
И никакая это не шутка. Хотя я, конечно, вот этого поворота событий как раз опасаюсь меньше всего и уж чего-чего страстно хочу, так это встретиться ТАМ в любом случае… каким бы ни был исход совокупный наших операций.
– Точно, друг! Не в бровь ты попал, а в самый что ни на есть зрачок. Именно поэтому будем радоваться, что на мою долю выпадает поменьше кадровых вопросов, чем у моего прекраснейшего из замов! Всего-то парочка. Причём один из них можно считать уже решённым, мой незабвенный боевой побратим в курсе и… всячески одобряет нашу сумасшедшую затею. Собственно, вы понимаете, что я не стал бы предлагать такой план, загодя не устроив с духовным братом военный совет. Ведь оставшуюся проблему изыскания подходящих кадров суждено решать нам с ним, только нам и никому больше на всём белом… и небелом свете.
– Ты уверен? – спрашиваю командира. – Он точно поможет?
– Уверен ли я… в себе? – Голос его вновь ироничен и насмешлив, будто не вслух со мной беседует он, а мысленно со своим внутренним голосом, привычным неразлучником, которому даже имя собственное дал. Только мне не позволяет с ним разговаривать. Мотивируя, что два и тем паче три нудных типа слишком много для моих «и без того хрупких плечиков». Дословная цитата.
Действительно, ему хватает с кем мысленно беседовать. И не знаю даже печалиться или восторгаться по этому поводу. В любом случае, пришлось свыкнуться. Кого любишь, принимаешь только таким, какой есть. Со всеми его особенностями. Порой ошеломляющими.
Тем более что относительность всего сущего никто отменять не собирается, даже мы, дерзкие нарушители законов природы. Любой из кажущихся недостатков вполне способен обернуться главнейшим достоинством.
Только бы не пропустить точку, в которой необходимо сделать правильный выбор направления пути.
«Последний миг жизни человечества.
Это сегодня.
Мы искали «Чёрные Звёзды», несущие смертное забвение нашему человечеству, ставя целью вмешаться и каким-то образом повлиять на это природное явление. Стремились найти, чтобы успеть сразиться с ними раньше этого дня. Чтобы в этот, именно в этот день что-то произошло иначе.
Мы так и не нашли то, что искали. С таким же успехом могли стоять на месте и никуда не ходить, ждать наступления последнего утра. Или прямо в эту дату переместиться, благо умеем перемещаться не только в пространстве. Вместо того чтобы таскаться по мирам, ежечасно убеждаясь, что люди – везде люди, и ничто человеческое им не чуждо, к какой бы они расе ни принадлежали.
Но таскались. Убеждались. Убедились.
Остались вдвоём. И сегодня встретимся с наступлением Конца Света лицом к лицу, напоследок взглянем в глаза вечной черноты и просто исчезнем. Или – спина к спине сразимся?
Этого не знаю даже я.
– О чём задумалась? – спрашивает меня принц.
– Печально всё это, эх-х, – я невольно вздыхаю. – Знаю, что поступаем правильно, но не могу избавиться от ощущения, что ошиблась в оценке происходящего… и меня просто использовали.
– Не унывай, будет ещё хуже. Взбодрись, это всего лишь конец света! Все мы задолжали богам смерть.
– Ага. Только они нам должны больше. Следующую жизнь.
– Ну, это уже не от них зависит, а от нас. От того, каким будет последний в жизни бой.
Принц совершенно прав.
А бой нам знатный предстоит. Знатней некуда. Любой воин позавидует. Самой Вселенной бросаем вызов.
Хотя пора отказываться от привычной военной терминологии. Наше главное секретное оружие, которое мы припасли и донесли до точки встречи, – не война.
Увидит ли завтрашний рассвет хоть кто-нибудь из нас?..
– Солнышко, ты это… не волнуйся, – добавляет вдруг последний мужчина человечества. – Ты же почти на сносях, а беременным вредно волноваться. Я тебя и ребёночка сберегу. Не зря ж мне такое имя дали… Брат не простит мне, если я не сделаю всё, как надо.
– Ты веришь, чт… – мой голос срывается от волнения, совету принца следовать никак не получается, – что будет кого оберегать?
– Я – надеюсь. Пока живу – надеюсь. Надежда умирает последней. Слыхала у землян такую присказку?..
Ответить я не успеваю.
НАВАЛИВАЕТСЯ ЧЕРНОТА.
Как и любое другое мгновение, внезапно, вдруг. Только одно из них рано или поздно оказывается последним».
Всю ночь Лана продвигалась по каменному полю к маяку, который передавал сигнал бедствия. Сигнал этот шёл от разведчика Организации, такого же, каким сейчас являлась она сама. Но почему-то соответствовал устаревшим стандартам нескольких сотен лет давности. Из-за естественного экрана, каковым являлись пылевые облака каменистой планеты, он мог быть принятым и распознанным максимум в верхних слоях атмосферы, не дальше. В тот период пилоты тогдашних «Ищеек» ещё не использовали орбитальные буи-передатчики. Неудивительно, что аварийный передатчик никто не засекал до этого. Кроме ничтожной мощности, экранирующих сигнал облаков и давно неиспользуемого стандарта связи, импульс ещё и повторялся с периодичностью аж в два часа. Все эти факторы делали его практически бесполезным.
Сигнал соответствовал примерно тому периоду времени, когда легендарный искатель Организации Лауруз Цэйз, вышагнув из внепространственного тоннеля, материализовался прямо на капитанском мостике базового корабля Организации и перед кончиной от острой лучевой болезни успел поведать о центральном перекрёстке. О том самом вселенском скрещении путей, из которого можно попасть в любое место Вселенной напрямую, за один переход. О ПУПЕ Вселенной. И он сам, а точнее, его чудесная материализация являлась прямым доказательством правдивости его слов. К сожалению, экранировка личного терминала была повреждена, и носителя информации полностью уничтожила высокая радиация, которая убила и самого хозяина терминала.
Информация о координатах местонахождения мифического перекрёстка умерла вместе с Цэйзом. Позднее многие искатели безрезультатно пытались напасть на его след и обнаружить самый значимый и стратегически важный мир этой Вселенной. Реальность его существования полностью, а не частично отвергла бы сотовый закон, по которому сплеталась сеть миров. Но при этом она позволила бы гораздо эффективнее организовать распространение разума в этой сети… И вот сейчас Лана, подгоняемая нервным напряжением и сводящим с ума ожиданием похлеще, чем высоковольтными разрядниками, вероятно, шла по этому утраченному следу.
Уверенности ей прибавляли результаты первичного, поверхностного анализа планеты на расположение межсотовых тоннелей, связующих осевые миры различных ячеек. Выяснилось, что Лана умудрилась совершить аварийную посадку на космическое тело, которое являлось узловым миром или, точней, узловым схождением проходов. Именно здесь по причинам, не известным даже людям, что давным-давно использовали внепространственные коридоры, правильная сотовая «решётка» искажалась. Существование таких миров частично отвергало всеобщий сотовый закон. У осевой планеты здесь было гораздо больше тупиковых миров-спутников (сколько точно, без кропотливой разведки не узнать), а межсотовые переходы связывали её с гораздо большим, чем положенные семь штук, количеством центральных миров других ячеек. Словно в некоторых условных точках внепространства сеть что-то или кто-то зацепило, потянуло, запутало, да так и оставило…
И возможно, именно с этого перекрёстка местного значения Лауруз Цэйз переместился дальше, по какому-то из проходов, используя один из своих джамперов. И сам того не ведая, угодил в самый что ни на есть «узел узлов», который так долго искала Организация вообще и сама Лана, в частности. Дух захватывало от одной только попытки вообразить, что испытал этот герой, когда его аппаратура неожиданно зашкалила и показала бесконечное число проходов, уводящих из мира…
Возможно, где-нибудь ВЫШЕ сотовой структуры, хоть как-то доступной восприятию людей, даже используемой разумными существами себе на корысть, имелось что-нибудь ЕЩЁ?..
В так называемом реальном мире чёрное ночное небо постепенно становилось серым. Утро приходило в этот уголок мира. Лана отключила прибор ночного видения, эффективность которого значительно упала в рассветных сумерках, и глянула на свой терминал, подсоединённый к полевому логическому модулю, который остался в скальном лагере. До источника сигнала оставалось несколько километров, но на бугристом теле каменной равнины не было видно ни одного сооружения, возвышенности или какого-либо нагромождения, которое могло оказаться либо лагерем, либо потерпевшим бедствие кораблём. И когда Лана уже начала сомневаться в достоверности вычисленных данных, она вдруг заметила край небольшой впадины.
При ближайшем рассмотрении это оказался метеоритный кратер, на его дне виднелись остовы трёх космолётов и завалившаяся арка мобильного портала, джампера. Один из кораблей стоял перед самым порталом на покорёженных направляющих рельсах. Судя по всему, три искателя, объединившие свои усилия, готовились совершить переход, но что-то помешало им выполнить запланированное.
Лана рефлекторно извлекла скорчер и осторожно спустилась вниз по не такому уж и пологому склону. Благодаря тому, что влажность местной атмосферы равнялась нулю, а кислорода не было и в помине, за сотни лет этот лагерь сохранился во вполне сносном состоянии. Взгляд девушки сразу выхватил из всей картины покинутого лагеря повреждения на пластиковых и металлических конструкциях явно искусственного характера. Что-то атаковало «ищеек» в их лагере, и это что-то, вероятнее всего, было зверем, о чём красноречиво говорили многочисленные следы от зубов и когтей. При других обстоятельствах Лана, не задумываясь, списала бы гибель на нападение местного хищника. Но каким же должно быть животное, чтобы оставить такие глубокие следы на броне катеров, сработанной из прочнейших композитных материалов?
Нехорошая догадка проскочила в мыслях искательницы, когда она увидела серое окаменелое деревце, подобное тем, что встречались ей по всей равнине. Это растение проросло сквозь стойку опорной лапы одного из кораблей. Лана наклонилась над образцом флоры и впервые за то время, что находилась здесь, внимательно рассмотрела это якобы засохшее деревце. Осмотр вызвал неожиданное ощущение. Помимо воли Лану продрало морозом по коже от ужаса… Корешки этого растения впивались в металл и в твёрдую скальную породу, как стальные иглы в мягкую подушку. Это деревце не было мёртвой окаменелостью. Оно жило своей «каменной» жизнью, его маленькие листья сейчас были направлены в сторону восходящего светила.
Лана, едва прикоснувшись к одному из листочков, чуть не лишилась своего пальца. Острейший край этой тончайшей пластины без усилий разрезал скафандр, из которого с шипением стал вырываться воздух. Девушка отдёрнула руку и молниеносно, тремя отработанными движениями, наложила заплатку герметика. После чего достала свой штык-нож и ударила им по серой ветви. Высокоуглеродистая сталь лезвия разошлась, как масло под горячим ножом, и осталась стружками на маленьких листочках.
– Вот теперь, ищейка, тебе осталось точно… только молиться, – произнесла девушка вслух; голос её предательски дрогнул. В мирах живого камня биологические организмы подобны медузам, вынесенным волнами прибоя на берег моря.
Девушка не мешкая пробежалась по лагерю, добыла из всех кораблей уцелевшие кристаллы памяти и бережно запаковала их в сверхпрочный контейнер. После этого надёжно закрепила контейнер за спиной и включила передатчик.
– Глубинный патрульный пять-два-восемь-четыре-пять-три, это искатель два-два-семь-один-восемь-девять, – обратилась девушка к заоблачному космосу. – Запрашиваю экстренную эвакуацию. Как поняли? Приём.
– Здесь глубинный патрульный пять-два-восемь-четыре-пять-три, запрос принят. Мы уже на месте, вступили в бой с патрулём ордена изоляционистов. Доложите ситуацию. Что не так? Есть возможность отложить эвакуацию? Приём. – Ответ раздался не сразу, пришлось несколько раз повторять вызов, и Лана даже успела помрачнеть от худшего предположения.
– Никак нет! Задержка смертельно опасна! – буквально завопила она. – Планета под вами – мир каменной нежити! Как поняли? Приём!
– Проклятие! Долбаный камень! – позволил себе выругаться офицер на том конце линии связи. – Всё понял. Держитесь, высылаем «мясовоз». Но вам придётся оставаться в облаках до завершения боя. Тут плотный огонь, транспорт два раза через него не проскочит.
– Принято. Жду… – ответила Лана и, вдруг почувствовав спиной чей-то взгляд, вскинула оружие и резко обернулась.
Прямо над нею, на самом краю кратера, стояло большое серое животное, покрытое крупной чешуёй. Внешне оно напоминало статую гибрида львицы и волка, высеченную из камня. Но это была не статуя. Зверь пристально смотрел на человека своими бесцветными, «слепошарыми» глазами и очень медленно приближался. Огромные острые когти легко впивались в скальную породу, как ножи во влажную глинистую почву. Весь вид каменного зверя говорил о том, что он готовится к прыжку. Самым ужасным в этой ситуации было то, что животное ни в коем случае не было живым в том же смысле, как Лана, например. Мать-природа к этому своему порождению питала куда большую любовь, поэтому уберегла его от заболевания очень уязвимой и быстротечной биологической формой жизни.
За долю секунды в голове Ланы пронеслись возможные варианты дальнейших событий. «Шваркнуть плазмой в морду и бежать? Завалить мощность до предела и жечь этой нежити глаза, пока не расплавятся? Они вообще плавятся? На свой страх и риск решиться наконец-то проколоть пространство и прыгать-убегать, пока не эвакуируют. Но засекут ведь, засекут невероятные, скачкообразные перемещения сигнала передатчика. Тогда уж сразу – шагнуть прямо на капитанский мостик крейсера. И что дальше? Обречь себя на недолгую жизнь в лабораториях Организации в качестве подопытной крысы? Или…»
Лана закрыла глаза, набрала полную грудь воздуха, задержала дыхание и сняла шлем. Когда её глаза вновь открылись, на каменного зверя уже смотрела не особь биовида человек. В глазах этого нового существа вибрировало и вырывалось наружу нечто нематериальное, неопределимое, но ощутимое каждой частичкой любого, на кого направлен этот взор. Человек бы свои ощущения описал как густую солянку из первобытного сковывающего ужаса, растерянности и ощущения концентрации колоссальной силы, превратившей окружающее пространство в нечто твёрдое и непроницаемое. Словно огромная небесная кувалда зависла над головой, готовая обрушиться в любую секунду и превратить тело в кровавую кашу. Человек бы тотчас понял, что ему ни за что не выйти победителем в этой схватке, и опрометью бежал бы прочь.
Что сейчас ощутил каменный зверь, было неизвестно. Но он замер на миг и перестал сокращать расстояние, разделявшее их. Вместо этого он пошёл по кругу, огибая врага и также пристально смотря в ответ. Его противница неожиданно ощутила тревогу и следом за ней тот букет чувств, что должен был сейчас ощутить сам зверь. Тот же ужас, ту же растерянность и ту же вязкую вибрацию пространства под напряжением невидимой силы и многое другое, что описать обычными словами невозможно.
Это существо перед нею было настоящим воином. Но не просто хорошим солдатом или искусным охотником. Именно Воином, какими не рождаются, но становятся. Постепенно, пройдя длительное обучение и закалку в таких сражениях, в которых уцелевают единицы из многих миллиардов самых-самых достойных. До этого момента Искательница Пути считала, что быть истинным воином может лишь существо, наделённое жизнью и разумом. Но сейчас перед ней оказалось нечто-некто, жизнью и разумом в обычном понимании не обладающее. Она это чувствовала, и неведомый ранее страх иголками впивался во всё тело её, просачивался внутрь, растворяясь в крови. Даже разбудив в себе дремавшую силу, было бы совершенно опрометчиво считать этого противника слабым…
Вдруг пробуждающемуся сверхчеловеку показалось, что в голове натянутые до предела струны сознания басовито, угрожающе загудели и все лопнули в одночасье. И в тот же миг страх и неуверенность стали уменьшаться, вытесняемые чем-то необъятным, схожим с бездонной, бесконечной чернотой самого космоса. Но это, распухающее внутри, было отнюдь не пустотой, даже наоборот – ощущалось некоей надежнейшей материальностью, самой сутью мироздания. «Что было раньше, вакуум или звёзды, курица или яйца?» – этот извечный вопрос тихим эхом пролетел в сознании и тут же рассеялся, исчез где-то под спудом, в подсознании. Там, где и сохраняются до поры истинные силы разума…
Лапы каменного зверя задрожали, и он, издав ужасающе-ревущий низкочастотный рык, подпрыгнул, в полёте развернулся, приземлился… и умчался прочь от кратера. Ничего не понимающая, можно сказать, растерявшаяся, живая противница ещё достаточно долго стояла, не понимая, что с ней случилось, что вот это сейчас перед ней было и куда оно делось… Она даже не сразу поняла, что раздражающий звук, долбящий долотом её опустевшую, почти полностью избавившуюся от мыслей голову, ничто иное, как голос офицера связи рейдера Организации.
– …скатель два-два-семь-один-восемь-девять, отвечайте! Отвечайте!! – ещё раз крикнул голос и, забыв отключить связь, добавил тише: – Капитан, не вижу смысла орать дальше, кажется, мы опоздали…
– Не дождётесь, крылатые! Я живая, при памяти и жду! Забирайте меня отсюда! – завопила девушка, вернувшись в себя.
– Ну, слава мегатонным боеголовкам, ух-х! – шумно выдохнул в эфир связист. – Ищейка! Не знаю, что случилось, но мы потеряли сигнал личного маяка. Уже думали, что и тебя потеряли. Сейчас всё в норме, «мясовоз» уже в атмосфере, жди на месте…
Дальнейшие слова утонули в рёве двигателей челнока звёздного десанта, который завис прямо над Ланой. Тёртые, опытные десантники предпочитали старые, проверенные средства. Никакой гравиплатформы. Сугубая, зримая материальность. Толстый канат лебёдки эвакуатора с набором карабинов и небольшой площадкой на конце стремительно опустился на дно кратера и так же стремительно всосался обратно в чрево корабля. Но за эти несколько секунд искательница успела заметить, что вокруг кратера застыли ещё несколько каменных зверей. Они провожали её взглядами.
И, по всей видимости, стояли там давно, наблюдая за поединком человека и одного из своих. Напади они все вместе – этот кратер стал бы для человека последним пристанищем скорей всего. Не факт, что помогло бы даже внезапное обретение способности биться в полную силу. Почему они этого не сделали, для Ланы так и осталось загадкой. Из доступной жертвы она вдруг превратилась для них в неприкосновенность, в табу. Как еда она их с самого начала не интересовала, они питаются не материей, а энергией, но устранить чужеродную для них форму существования каменные явились. И уже здесь, на месте, сочли неустранимой…
Спустя некоторое время, когда бой на орбите закончился и челнок десанта вернулся на борт крейсера, Лана проследовала в ходовую рубку, чтобы, как это предусмотрено уставом, стандартно отчитаться перед старшим офицером корабля. И каково было её изумление, когда в капитане крейсера, стоявшем перед объёмной проекцией звёздной карты, она узнала…
– Это ты… – Женщина растерянно улыбнулась, и румянец смущения проступил на её щёках.
– А кого ты ожидала увидеть? – Главный на корабле, с адмиральской «ракеткой» на воротнике, тоже улыбнулся и посмотрел на неё каким-то… хитрым, что ли, взглядом. – Ты всё не меняешься, Лана. Какой была егозой, отважно нырявшей в океан неприятностей и выныривавшей из него сухой, такой и осталась.
– Простите, мы что… знакомы? – спросила искательница удивлённо, но тут же в глазах её проскочила слабая искорка узнавания; просто она ещё не могла поверить в то, что догадка может оказаться верной.
– Да-а, быстро ты забыла своего молочного братика. – Капитан сделал паузу, наблюдая за медленно отвисающей челюстью спасённой разведчицы космоса, и добавил: – Данилка, Данилка, и не сомневайся… Это же я тебя всю жизнь ищу. Вот нашёл.
Все присутствующие в рубке свидетели встречи, растерянно слушавшие этот диалог, вздрогнули от неожиданности, потому что старший лейтенант Лана Светолов, четырёхзвёздочная искательница два-два-семь-один-восемь-девять, пронзительно взвизгнула от радости и прыгнула на их капитана, обхватила руками-ногами, как обезьянка, и, казалось, с этой секунды задалась единственной целью жизни – зацеловать его насмерть. Адмирал не устоял на ногах под столь стремительным напором чувств и рухнул рядом с тактическим столом. Тем, кто продолжал видеть, что там под столом творится, довелось стать свидетелями ответного крепчайшего объятия.
Часть вторая
Вечная память
«Песнь о тебе будет жить и тогда, когда всё ныне живущее станет пылью».
Да, всё-таки мы, живые разумные, патологически дерзкие! Надо быть неисправимо оптимистичным существом, чтобы отваживаться на подобные формулировки, имея срок жизни, по вселенским масштабам не тянущий даже на какую-нибудь наносекунду.
Но зерно истины в этом высказывании есть. Не может не быть. Смертные для того и творят мифы и легенды, чтобы оставить память о себе. Суррогат бессмертия, бесспорно, однако худший из худших заменителей на порядок порядков лучше, чем ничто-нигде-никогда.
В мифах, непрерывно и целенаправленно порождаемых разумом, сохраняется информация о том, что было. И она доходит до тех, кто придёт вслед. Пусть искажённая, но добирается. Крупицы памяти от предыдущих циклов БЫТИЯ человечеств сохранены в религиях и мифах. Иначе откуда берутся земные легенды об атлантах, или те же локосианские эпосы о краун дил оач, или восславянское сказание о светлянах? На пустом месте ничего не возникает. Что-то или кто-то обязательно БЫЛО.
Просто мы не обо всём знаем. Не всё нам дано воспринять в полном объёме. Разность масштабов – серьёзное препятствие, часто непреодолимое. Живое хочет жить. Разумное – ещё и осознавать себя, а значит, помнить.
Микро– и макроуровни – какие-нибудь вирусы и мы, мы и Вселенная. Для неё-то мы от микробов-вирусов мало чем отличаемся. Микроб тоже пытается выжить – и в процессе выживания меняет окружающую среду, то есть нас. Борется с нами за право жить. Для него человек или собака – самая настоящая Вселенная. Как для нас – космос. Но много ли бацилла-вирус знает о человеке?..
А много ли человек на самом деле знает о микробах? Вроде всё просто, ну там строение, функции, алгоритм действий, а нет-нет, да и преподносят неожиданные подарочки в кавычках…
Вот будет для НЕЕ сюрпризом, если хоть кто-нибудь вернётся ДОМОЙ с неповреждённой, полной, тщательно сбережённой памятью о мире, которого больше нет…
Глава пятая. Боевые расчёты
– «Отличительное свойство человека – желать непременно всё начинать сначала». Гёте. Отлично, подходит!.. «И видел я новое небо и новую землю, ибо прежние земля и небо миновали…» Очень даже в тему, кто бы это ни сказал, но будто специально о нашей ситуёвине… Ага, и вот. «Обычно арьергард прежнего авангарда является авангардом нового арьергарда…» Станислав Ежи Лец. Мудрый был мужик, ничего не скажешь, и на дефицит юмора не жаловался. Вот ещё из его высказываний. «Кто знает, сколько слов перепробовал Бог, прежде чем нашёл то, которое сотворило мир…» Или: «Будущее нужно постоянно вызывать из небытия, прошлое приходит само». Соображал дядя, в корень зрил!
– Ты что это там бормочешь? – спрашиваю, подложив в очаг ещё одну деревяшку их тех, что вчера собрал и натаскал в избушку третий боец нашего отряда незадолго до своего ухода на задание.
Собственно, отправившись в очередную ходку за дровами, наш боевой товарищ не вернулся из неё. И мы поняли, что он сумел настроиться на проникновение и покинуть эту планету. Перед тем, как закрыть за собой дверь последний раз, он посмотрел мне в глаза долгим, пристальным взглядом, словно прощался. Именно мне, а не командиру. Неудивительно, потому что это мне он придан в напарники, так получается. Командиру-то совсем отдельный рейд предстоит. Если он сумеет преодолеть барьер времени, роковую для всего нашего человечества дату, после которой ни единому живому разумному существу родом из нашей ячейки в этой Вселенной не суждено БЫТЬ. Впрочем, нет оснований сомневаться, что сумеет. Я – верю, что да. Поэтому правильнее сказать будет так: когда преодолеет и успеет в нужное место в нужное время. Формула успеха не новая, но потому и действует безотказно, что многократно подтверждалась на практике. Всегда побеждает тот, кто вовремя успевает в ключевую точку пространства.
– Да вот, в архивах памяти копаюсь, – отвечает командир, потирая виски, между которыми, где-то в глубине черепной коробки, и расположены упомянутые сокровищницы информации, не нуждающиеся ни в каких искусственных носителях. – Ищу подходящие к случаю высказывания мудрецов прошлого. Вот послушай. «Самая далёкая во Вселенной звезда обнаруживает своё присутствие в том, что тебя окружает». Пауло Коэльо, Книга воина света. «Духи не помогут тебе ни в одном деле, которое ты смог бы сделать сам. Но если ты подвёл свои дела к черте своих возможностей, действуешь на грани возможностей и дружен с Духами, они помогут тебе». Это не Коэльо, что-то не могу припомнить, кто именно… Но в точку! И вот: «Слабого бьют как получится, сильного – только насмерть», точно так. А вот из Лао Цзы: «Когда все люди узнают, что доброе является добром, возникает и зло…» Или вот, английский афоризм: «Идеалы подобны звёздам в небе: мы никогда не можем их достичь, но, как мореходы в плавании, ориентируемся по ним в жизни…»
– Погоди, погоди! – останавливаю его пылкую речь, протестующе вскинув руки. – Прямо завалил умными мыслями. Я прекрасно знаю, что у тебя цепкая память, недаром ты так быстро овладел локосианскими мнемотехниками и научился фиксировать точные записи и передавать другим людям. Надеюсь, и у потомков не будет проблем с запоминанием…
– Это да! – Он прекращает расхаживать туда-сюда по комнатушке, временно служащей нам привалом на обочине пути, и смотрит на меня, точнее, на моё туловище, опустив взгляд на уровень живота. – У меня в роду дюжина поколений кадровых офицеров, с честью отслуживших малой родине, даже когда она была кровавой империей и военных профессионалов пачками в расход пускала. Ну а вам, изначальным… м-м-м… центрально-осевым прародителям всех остальных семи человечеств, и сам Творец, так сказать, велел фиксировать нашу историю с начала времён.
– Ага, он велит… точней, она. Высочайшего повеления циркулярчик спустит на наши головушки сверху, не обрадуешься… Слушай, англичане, это которые доминирующее племя Великой Британии и Британского Содружества?
– Они самые. Очень ушлый народец, так и норовили доминировать, особенно некоторые из них, колонисты, что основали другое племя, на материке с обратной стороны планеты… Да, кстати, вот ещё добыл из своего личного мнемоархива: «Воинам рекомендуется не иметь никаких материальных вещей, на которых концентрировалась бы их сила, а фокусироваться на духе, на действительном полёте в неведомое, а не на тривиальных щитах. Щиты не дают человеку чувствовать себя спокойно». Карлос Кастанеда. Чудила тот ещё, но выдавал здравые формулировки, бывало. Вот прямо как о нас. Рассчитывать нужно только на собственные силы, топать по дороге на своих двоих, а не с помощью техногенных костылей…
– Я понимаю, – невольно улыбаюсь, – ты уже всё выстроил и расписал у себя в мыслях, господин начальник спец-оперативного управления. Весь расклад операции до самой завершающей фазы…
– Ага! «Любой мир состоит не из того, что нас окружает, а из того, что нас наполняет…» Значит, это надо понимать так, что каждый индивидуально существующий разум способен самостоятельно творить мир?
– За что в конце концов и получает по башке, – ворчу я и снова подкладываю дровишек в огонь. – От собственного рассерженного творца…
Мы, конечно, преспокойно можем обойтись без обогрева, но энергию надо беречь для кинжального прорыва, поэтому уже достаточно долго существуем как простые люди, не удосужившиеся раскрыть и использовать истинные возможности собственных разумов. Пусть не на полный вперёд и не в постоянном режиме, но хотя бы для периодических воздействий на окружающую среду по собственному усмотрению.
– Точно так! Башки отрывать и откручивать она обожает. Но, надо отдать ей должное, преимущественно повинные…
– «В борьбе между тобой и миром будь секундантом мира». Франц Кафка сказал. Тоже землянин, если не ошибаюсь. – Я знаю точно, что землянин, с таким-то именем. Но делаю вид, что у меня память чуть похуже, чем у командира. Соблюдаю субординацию, так сказать.
Читать бесплатно другие книги:
