Наука и проклятия Орлова Анна

Не устаю поражаться его эрудиции!

— Ну вот. — Я благодарно кивнула Доналу и перевела взгляд на барона. — Нужно поискать ее тайник.

Вместо барона вновь заговорил его верный страж:

— Скорее всего, он в комнате Джорджины. Вряд ли она рискнула бы прятать колдовские атрибуты где-то еще, слишком велик риск, что на них случайно наткнутся.

— Тогда поищем, — решил барон, поднимаясь, и устало, по-стариковски шаркая ногами, двинулся к выходу.

Остальные всей гурьбой последовали за ним, свекровь тащила младшую дочь за руку и на ходу выговаривала сыну:

— Фицуильям, неужели ты всерьез намерен вмешать в это дело полицию?

— Помолчи, мама! — одернул он таким тоном, что свекровь сочла за лучшее подчиниться.

Так ее!

В комнате Джорджины хотелось зажмуриться и выпить горький кофе, чтобы перебить зефирно-ванильную сладость обстановки. Говорить об этой девичьей спальне без уменьшительно-ласкательных суффиксов не получалось: сплошные подушечки, статуэточки, кружавчики, розочки и половички. Брр, как она тут еще диабет не заработала?

Хозяйка этого бело-розового ужаса чувствовала себя тут превосходно. Она вырвала руку из хватки матери и устроилась с ногами в розовом плюшевом кресле, обняв себя за коленки. Тоже мне, принцесса в изгнании.

Незваные гости столпились в центре просторной комнаты, оглядываясь по сторонам. Хелен брезгливо морщила нос, свекровь поджимала губы, начиная, кажется, догадываться, что не стоило во всем потакать любимой младшенькой, Фицуильям прикрыл глаза рукой, не в силах вынести такого «великолепия». Один лишь Донал озирался спокойно и деловито, явно прикидывая фронт работ.

— С чего начнем? — нарушил тишину барон, откашлявшись. — Хелен, ты, случаем, не в курсе тайников сестры?

Та помотала головой и призналась с сожалением:

— Нет, она не настолько мне доверяла.

Надо же, у Джорджины хватило на это ума!

Я приподняла за уголок богато украшенную вышивкой и лентами подушку на кровати, но под ней оказался лишь томик сентиментальных стихов.

Донал еще раз огляделся, закатал рукава и молча принялся за дело…

Спустя полчаса поисков комната была похожа на лабораторию после набега студентов (если бывают на свете розовые лаборатории!) — все перевернуто вверх дном. Донал-то осматривал аккуратно, зато Фицуильям с вещами Джорджины не церемонился, желая хоть как-то сорвать злость. На мать и младшую сестру он даже не смотрел, очевидно сдерживаясь из последних сил. Трудно не понять, что миссис Скотт о способностях Джорджины знала — и прятала голову в песок, отчасти из слепой материнской любви, отчасти из страха, что правда о ее измене выйдет наружу.

Хелен, которая была меньше всех виновата, тем не менее ощущала предгрозовое настроение брата и всячески старалась ему угодить. Активно рылась в белье Джорджины, которое мужчинам было перебирать неловко, приказала подать чаю и даже лично принесла таблетки от головной боли.

В разгроме комнаты не участвовали только мы со свекровью, ну и, разумеется, сама хозяйка этого розового безобразия. Я решила не путаться под ногами и пристроилась на краешке кровати, которую переворошили в первую очередь. Свекровь же сторожила Джорджину, которая, кажется, дремала с открытыми глазами. Во всяком случае, вид у виновницы переполоха был настолько безмятежным, что поневоле закрадывались сомнения в успехе.

Минуты текли за минутами, почти вся комната была уже осмотрена, а никаких признаков магии найти не удалось. Впрочем, девичьих сокровищ не обнаружилось тоже, а такая сентиментальная особа наверняка бережно хранила ерунду вроде засушенных цветов или открыток. И непременно вела дневник!

Значит, тайник где-то есть, и вряд ли Джорджина постоянно куда-то бегала, чтобы осыпать поцелуями памятную вещицу или перечитать любовное письмо. Он где-то рядом, вот только где?

Я так глубоко задумалась, бездумно следя за поисками, что не сразу расслышала требовательное: «Мяу!» Зато Донал на слух не жаловался и рывком распахнул дверь. Трехцветная Марка небрежно мазнула головой о его щиколотки и важно ступила через порог. Огляделась, принюхалась — и вспрыгнула на каминную полку, уставленную фарфоровыми собачками и балеринами.

Джорджина громко охнула, хотя хрупкие вещицы остались целы — Марка задела их разве что кончиком хвоста. Она грациозно перебежала в конец полки, села и вдруг царапнула лапкой стену. Еще раз. И еще.

— Мя-а-ау! — недовольно заявила она, сверкнув глазами на глупых людишек.

— Что там? — насторожился Фицуильям, хмуря светлые брови.

Донал молча шагнул вперед. Приложил ладонь к стене, прикрыл глаза, а через минуту сказал уверенно:

— Тайник. Прикрыт магией, тонкая работа.

Джорджина прикусила губу, невольно себя выдав. Начальник стражи сделал замысловатый жест, ткнул пальцем — и скрытая дверца послушно отворилась, негромко скрипнув петлями. Джорджина вжалась в кресло, а Фицуильям шагнул ближе. Хелен вытянула шею, пытаясь заглянуть внутрь. Свекровь же вцепилась в подлокотники кресла. Кажется, она до последнего надеялась, что доказать вину Джорджины не удастся.

Начальник стражи выгреб содержимое из тайника на сдернутую со стола скатерть (конечно же розовую) и разложил на кровати. Мы все, кроме Джорджины, сгрудились вокруг, даже Марка сунула любопытный нос. Донал поворошил кипу писем и открыток, поверх которой лежали мужские подтяжки, и вынул пухлую тетрадь с надписью: «Личный дневник». В самом низу была стопочка журналов, по-видимому, именно из них Джорджина вырезала слова для писем с угрозами. Там же обнаружился ящичек почти кукольного вида, запертый на солидный такой замок. Это несоответствие привлекало внимание, так что Донал отложил в сторону письменные откровения и взялся за ящик.

Возился он с ним недолго. Быть может, Джорджине такой запор и казался надежным, но в руках Донала он хрустнул, как яичная скорлупа.

— Ну, что там? — не выдержала Хелен, приподнявшись на цыпочках, чтобы хоть что-то разглядеть.

— Проклятие, — сказал Донал каким-то странным голосом.

Джорджина съежилась в кресле, в наступившей тишине слышались ее тихие всхлипы.

На дне ящичка вещей было немного: кусок ткани с вышитой на нем геральдической розой Скоттов, окропленный кровью и безжалостно покромсанный ножницами; портрет Фицуильяма; прядь его волос, перевитая серебряной цепочкой. Странный набор, ничего не скажешь. Хотя я не маг, в этих премудростях не разбираюсь.

Барон стремительно повернулся к сестре. Встал напротив, сжав кулаки.

— Говоришь, ничего плохого не делала?

Она подняла зареванное лицо.

— Я не могу быть счастлива из-за твоего дурацкого титула! Вы с мамой совсем на нем помешались! Только и слышно: баронство, наследник, — передразнила она мать. — Я жить хочу! Слышишь, жить! Я не хочу, чтобы мама похоронила меня, выдав замуж за какого-нибудь богатого старика, как Хелен!

— Это мы еще посмотрим, — пробормотала Хелен строптиво.

Свекровь дернулась — и прикусила язык. Не лучший момент наставлять дочь на путь истинный.

— Почему ты не пришла ко мне? — выдавил Фицуильям. — Не поговорила честно?

— Я пыталась! — выпалила она, сжав кулачки. — Ты не хотел слушать. Ты вообще никого вокруг не слышал, думал только об этом проклятом баронстве!

Надо же, какие страсти. Выходит, Джорджина придумала все это в нежном возрасте пятнадцати лет? Одаренная девица, ничего не скажешь. Жаль только, что в этом семействе слишком часто шли по кривой дорожке, взять хоть Адама или Джорджину.

Или это тоже из-за заклятия Аннабель? Вряд ли, хотя оно тоже могло сыграть определенную роль. Нечего на магию кивать, если совести нет. Адам легко продал меня бандитам, Джорджина и того хуже — прокляла брата, который провинился разве что в недостаточном внимании к ее чувствам, разрушила его брак и едва не лишила титула и состояния.

Фицуильям швырнул на колени сестре колдовские принадлежности и потребовал сквозь зубы:

— Сними это! Немедленно!

— Я… — Джорджина прикусила губу, сжала кулачки и призналась, зажмурившись: — Я не умею! Я просто хотела… Просто пожелала, чтобы ты перестал быть бароном!

И горько заревела, жалобно всхлипывая и размазывая слезы.

Бедного Фицуильяма чуть удар не хватил. Из его горла вырвался не то рык, не то сип, потом барон тяжело осел на кровать и, сгорбившись, обхватил голову руками.

Вот же дурочка малолетняя, вместо мозгов — сладкая вата! Таких дел наворотила, даже не задумавшись, как будут распутывать ее художества. Не зря же говорят: один дурак такого наворотит, что пятеро мудрецов не разберут.

— Донал, вызови полицию, — приказал Фицуильям хрипло, невидяще глядя на разбросанные по скатерти открытки с сердечками и цветами.

— Нет! — Свекровь решительно заступила дорогу начальнику стражи. — Фицуильям, дорогой, Джорджина ведь твоя сестра!

— Единоутробная сестра! — едко уточнил барон.

Свекровь чуть покраснела и попыталась подойти с другой стороны.

— Я понимаю, ты рассержен, но это не повод навлекать на семью скандал! Разве ты не понимаешь, это ведь позор и…

— Скандал? Позор? — медленно повторил барон таким тоном, что свекровь мгновенно заткнулась, глядя на сына с опаской, как на готового к прыжку тигра. — Мама, ты себя послушай! Что ты несешь?! Проклятие ведь подсудное дело, за такие вещи положена тюрьма!

Она негодующе поджала губы.

— Согласна, Джорджина несколько увлеклась. Но это же не повод сажать ее за решетку! Я подберу ей хорошего мужа, просто предоставь это мне!

Зря. Я даже глаза закрыла, ожидая грозы. И она последовала.

Барон кричал так, что дрожали стекла. Хелен, побледнев, застыла с вытаращенными глазами, Джорджина сжалась в кресле, как озябший цыпленок, а свекровь будто превратилась в соляной столб. Я обнимала Марку, искавшую у меня защиты, и сдерживала желание зааплодировать.

Фицуильям припомнил все. И вечные попреки, и травлю любимой, и попытки выжить меня, и… Обид у него накопился внушительный список, так что к концу прочувствованной речи бедняга охрип.

Наконец он выговорился, обессиленно упал в кресло и велел:

— Донал, позови Майкла.

— Зачем тебе этот растлитель?! — возмутилась свекровь.

Воистину, горбатого только могила исправит.

Хелен фыркнула, однако встревать не посмела.

— Ты же сама требовала выдать Джорджину замуж, — напомнил барон хмуро. — Честно скажу, я согласился на это только ради ее ребенка. Джорджине не помешало бы взглянуть на мир за пределами этой… конфетной коробки.

Фицуильям махнул рукой, и Донал испарился. Зато Джорджина тут же сбежала в ванную, чтобы умыть заплаканное лицо и поправить волосы.

Донал вернулся минут через десять, ведя встревоженного и растерянного Майкла с водительским кепи в руках. На Джорджину тот даже не взглянул, по-видимому еще не подозревая, что его ждет. Зато девушка смотрела на него такими глазами, что мне стало неловко. Очень уж откровенно она выставляла свои чувства напоказ.

При виде бардака в комнате Майкл вытаращил глаза и поморгал, но разгром не исчез.

— Сэр, — выдавил Майкл, — вы меня звали?

— Проходи, садись. — Фицуильям вперил в него такой острый взгляд, что Майкл занервничал. Без обычной своей открытой улыбки он казался старше.

— Спасибо, я постою, — отказался водитель, поспешно отведя взгляд от шелковых чулок с розовой вышивкой, небрежно брошенных на единственное свободное кресло.

— Майкл! — Фицуильям встал напротив и глубоко вздохнул. — Не буду ходить вокруг да около. Это правда, что ты переспал с моей сестрой?

Водитель оторопел. Густо покраснел — даже уши налились краской — и судорожно дернул кадыком.

— Я…

— На майский день, — подсказала Хелен и добавила язвительно: — Видите, я же говорила, что он даже не вспомнит.

На красивом лице Майкла последовательно отразились удивление, недоверие и, наконец, ужасная догадка.

— Так это была леди Джорджина?! Я… — Он прикрыл глаза, собираясь с духом. — Сэр, я не знал. Всем святым клянусь! Я тогда выпил лишнего и… Помню, была какая-то девица, сама пришла…

Он осекся и виновато посмотрел на чуть не плачущую Джорджину.

— Это неправда! Неправда! — повторяла она. — Зачем ты так?..

— Значит, ты за ней не ухаживал? — потребовал ответа барон.

Майкл замотал головой.

— Леди Джорджина — красивая девушка, но не про меня такая честь. Я — простой водитель, а она — леди.

— Ну какая разница, если мы друг друга любим? — вскричала Джорджина, вскакивая. — Теперь все будет хорошо, мы наконец сможем открыто быть вместе!

У Майкла сделалось страдальческое лицо. Кажется, ему хотелось малодушно попятиться перед таким напором чувств, и все же он себя пересилил.

— Вы это придумали, леди, — сказал он, глядя Джорджине в глаза, в которых снова закипали слезы. — Простите. Но сами подумайте, куда мне до вас? Рано или поздно вы встретите другого, вашего круга, и забудете меня. Это пройдет.

— Но я же люблю тебя!

Джорджина гневно топнула ножкой, а барон тяжко вздохнул и отодвинул сестру в сторону.

— Не пройдет. У Джорджины будет ребенок.

Майкл посерел. Прикрыл глаза и повторил:

— Я не знал.

— Верю, — кивнул Фицуильям, хмурясь. — Что теперь? Жениться будешь?

Майкл широко раскрыл глаза, недоверчиво глядя на барона.

— Жениться? — Он свел брови к переносице и решительно кивнул. — Да. Ребенок не виноват, что… Словом, я согласен.

Осчастливленным он не выглядел. Больше похоже было, что он выполняет неприятный, тяжелый, хоть и необходимый долг. Похоже, семейная жизнь мало будет походить на сладкие мечты Джорджины. И поделом. Слишком легкое наказание для нее, но я понимала решение Фицуильяма. Тащить свое грязное белье в суд решится не каждый, тем более что пятно ляжет на весь род. К тому же ребенок…

— Приданого дам мало, — предупредил барон сухо.

— Можете вообще не давать! — отрезал Майкл, расправив плечи. — Жену и малыша я сам прокормлю. Конечно, такого у нас не будет, — он обвел рукой бело-розовое великолепие, — но с голоду не умрем.

— Обстановку можно упаковать, — предложил Фицуильям быстро, не чая избавиться от этого сладкого ужаса.

— Нет! — с такой поспешностью отказался Майкл, что я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

Фицуильям еще немного посверлил его взглядом, затем облегченно улыбнулся и протянул будущему зятю руку.

— Добро пожаловать в семью, — сказал он просто.

Майкл недоверчиво посмотрел на него, затем осторожно сжал своей лапищей холеную ладонь барона.

— Спасибо, сэр.

— Фицуильям, — поправил тот.

Донал кашлянул.

— Милорд, вы забыли рассказать еще кое-что.

И выразительно кивнул на ящичек с колдовскими «сокровищами».

— Точно. — На просветлевшее было чело барона снова легла тень. — В общем, Джорджина — ведьма. Необученная.

И никакого тебе толерантного «магичка». Хотя Джорджина натуральная ведьма и есть, а что выглядит невинным ребенком, так это даже хуже. Будь у нее длинный нос с бородавкой, кривые зубы и седые лохмы — любой бы трижды подумал, стоит ли с ней связываться.

Барон взглянул на ошарашенного водителя и тяжко вздохнул.

— Все-таки я дам за ней приданое и еще выделю денег на колледж. Джорджине придется учиться магии, чтобы она больше не натворила дел.

Донал тихо хмыкнул.

Свежеиспеченный жених подошел к улыбающейся сквозь слезы невесте, и они о чем-то зашептались, свекровь что-то втолковывала хмурой Хелен (должно быть, настаивала на срочном браке с графом, а дочь артачилась).

Отвлекая меня от наблюдений, Фицуильям подошел и присел рядом.

— Маргарита, — негромко и устало заговорил он, — простите меня за эти семейные дрязги. Но кое в чем мама права. Скандал действительно не пойдет Скоттам на пользу. Не могли бы вы… словом, я прошу вас довести исследование до конца. Можно же хоть что-то сделать?

В голосе его слышалась обреченность.

— Я могу попробовать, — сказала я честно. — Только придется нанять еще и мага.

— Делайте, что считаете нужным, — приободрился барон, беря меня за руку. — Только… Не сочтите меня неблагодарным, но, может, вы могли бы заниматься этим не в замке? Я не хочу вас обидеть, но…

Он смешался и умолк.

— Вы переживаете, что подумает Николь, если я останусь здесь еще неизвестно на какой срок?

Фицуильям виновато кивнул.

— Хорошо. — Я сглотнула, стараясь не смотреть на застывшего у стены Донала с кошкой на руках (когда она успела к нему сбежать?).

— Спасибо. — Барон благодарно сжал мои пальцы и поднялся. — Завтра вас отвезут домой. Конечно же я распоряжусь доставить вам все необходимое оборудование.

Короткое слово «завтра» набатом гремело в ушах. Завтра я уеду, а Донал останется. Это оказалось неожиданно больно — знать, что мы вряд ли еще когда-нибудь увидимся.

Чтобы не думать об этом, чтобы не сорваться и не наговорить лишнего, я позвала виновницу своих бед.

— Джорджина!

Она обернулась. Смущенная, заплаканная, но такая счастливая, что мне стало противно. Она ведь уже и думать забыла о том, что наворотила! Получила вожделенного жениха, а дальше хоть трава не расти.

— Да?

— Зачем ты отравила кошку? — спросила я мрачно. — Все остальное я еще как-то могу понять, но Лиса-то тебе чем помешала?

— Да не травила я ее! — заявила она с досадой, кривя розовые губки. — Просто нашла дохлую крысу и решила подбросить тебе на порог. Ну как предупреждение.

Так вот в чем дело.

Лиса увидела крысиный трупик и принялась с ним забавляться, в процессе игры проглотив немного яду. Поэтому доза была такая крошечная.

Что же, все точки над «и» расставлены, и мне пора собираться в дорогу.

Я бесцельно бродила по лаборатории, которую мы обустраивали с такой любовью. «Мы». Короткое слово. Он и я, вместе.

Нет у нас никакого «вместе». Фицуильям открыто заявил, что мое присутствие здесь нежелательно, а Донал не может жить вне замка. Все просто, понятно и… безнадежно. Только почему мне так отчаянно хочется спуститься вниз, к Доналу, меряющему шагами коридор? Наверх он не шел. И не уходил.

Несмотря на поздний час, я поднялась в лабораторию — знала же, что не засну. Работа застопорилась, все валилось из рук. В очередной раз поймав себя на том, что бездумно пялюсь в лабораторный журнал, я плюнула, захлопнула его и сбежала по лестнице.

При виде меня начальник стражи замер, напружинившись, как кот перед прыжком.

— Идите спать, Донал, — попросила я, вцепившись пальцами в дверной косяк.

Он упрямо мотнул головой.

— Я должен вас охранять.

— От кого? — вздохнула я. — Джорджина обезврежена, Адам сидит в тюрьме.

Серые глаза Донала потемнели.

— Вы меня гоните?

Я с трудом вытолкнула короткое:

— Да.

Он резко наклонил голову.

— Прошу простить, миледи. Больше я вас не побеспокою.

И скрылся в каменной толще стен.

Закусив губу от иррациональной обиды, я поплелась наверх. Проглотила поздний ужин, не почувствовав вкуса, и сидела на подоконнике в спальне, уставившись в темноту и гладя прикорнувшую тут же Марку. Лиса на правах больной оккупировала кровать и развалилась поверх одеяла, выставив черное пузо.

— Как же я умудрилась так вляпаться? — шепнула я Марке, почесывая пушистый загривок.

— Мрр, — философски заметила кошка, дернув ухом, и приоткрыла один глаз.

Эту интеллектуальную беседу прервал хлопок двери внизу, а потом — торопливые шаги. Кажется, кто-то бежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. И это не Донал — у него совсем другая походка, крадущаяся, почти кошачья.

Я только успела привстать, когда в спальню ворвался всклокоченный барон в стеганом халате поверх пижамы. Увидев меня, он просиял и распахнул объятия.

— Марго, любимая! Иди же ко мне!

Я попятилась. Вид у «мужа» был странный: глаза лихорадочно блестят, движения дерганые, на щеках — горячечный румянец.

— Фицуильям? Что с вами? Вы больны?

Даже если так, мог бы найти медицинскую сестру поближе, а не бежать ко мне через весь замок.

— Да! — охотно согласился он. — Любовью к тебе!

Он что, от Джорджины заразился?

— О Марго, любовь моя! — выдохнул он, шагнув ко мне. — Я так давно мечтал… мечтал… мечтал о тебе! Видел ночами твои рыжие кудри, в которые так восхитительно запустить пальцы! Мечтал прикоснуться, ощутить. О-о-о!

Он закатил глаза, не находя слов от восторга.

— Фицуильям, вы не в себе. — Я старалась говорить спокойно, но голос невольно дрогнул, когда я уперлась спиной в подоконник. Дальше отступать было некуда. — У вас жар.

— Я весь пылаю! — согласился он, притиснув меня к себе, и принялся покрывать мое лицо поцелуями, что-то восторженно и бессвязно бормоча.

— Отпустите! Отпустите же!

Я рванулась. Тщетно. Барон держал крепко и уже нетерпеливо нащупывал пояс моего халата. Меня захлестнула паника. Да он же сейчас меня попросту изнасилует! Извернувшись, я отвесила ему пощечину, но Фицуильям принял ее как ласку. Поймал мою руку и прижался к ладони губами.

— Маргарита, я так вас люблю!

— А я вас — нет! — и впечатала колено в самую уязвимую часть мужского организма.

Барон застонал, однако меня не отпустил. Наоборот, вжал в стену так, что я вздохнуть не могла.

— Марго, — выдохнул он, когда смог говорить, — перестаньте. Вы же моя жена!

И останусь ею навсегда, если сейчас не…

Додумать я не успела. Фицуильям, снова притиснувший меня к себе, вдруг дернулся, закатил глаза и осел на пол, потянув меня за собой. Тяжесть почти сразу исчезла — Донал стащил с меня бесчувственного барона и небрежно сгрузил на кровать. Затем он сорвал с балдахина шнур и начал сноровисто связывать барона по рукам и ногам.

— Что вы тут… — начала я, стиснув в кулаке ворот халата, и сама себя оборвала. Что за лепет? И так понятно, что Донал подчинился лишь для вида, а сам тайком за мной присматривал. — То есть спасибо!

Донал проверил крепость веревок и поднял на меня хмурый взгляд.

— Как вы себя чувствуете, Грета? Не тянет, скажем, его поцеловать?

И кивнул на лежащее тело.

— Вы с ума сошли? — опешила я. — Это барон обезумел, а не я. Кстати, что с ним?

— Вам обоим подмешали приворот.

Я так и села.

— Приворот?

— Миссис Скотт постаралась.

Она что, совсем с катушек слетела? Пошла ва-банк, надеясь любой ценой удержать это проклятое баронство? Интересно, она приворотным зельем раньше запаслась или на ярмарке купила?

Я с чувством выругалась, и в этот момент рядом застонал, приходя в себя, Фицуильям. Завозился, пытаясь сесть, и лицо его вдруг озарилось неземным восторгом.

— Давно это с ним? — спросила я у Донала, опасливо отодвинувшись от буйного Фицуильяма, который извивался, как червяк, пытаясь припасть губами к моему бедру.

— Началось после ужина, — сообщил Донал хмуро. — Сначала милорд еще держался, а теперь вот решил пойти на приступ башни, в которой обитает прекрасная дева. Это цитата.

— Бедняга не знал, что башню охраняет злой дракон, — пошутила я, передернувшись, и поднялась на ноги.

Выходит, защищая меня, Донал нокаутировал хозяина?

До затуманенных зельем мозгов Фицуильяма наконец дошло: что-то не так.

— Донал! — Он с трудом сфокусировал мутный взгляд. — Зачем ты меня связал? Приказываю немедленно…

Начальник стражи, коротко вздохнув, жахнул барона по затылку подсвечником, и тот без сознания рухнул обратно на кровать.

— Донал, что вы делаете?! — Я упала на колени рядом с Фицуильямом, прижала пальцы к его шее и облегченно вздохнула, услышав биение пульса. — Фух, живой! Зачем?..

Бедняге и так последнее время немало досталось, еще и по голове лупят все подряд.

Донал тем временем стащил с подушки наволочку и деловито засунул в рот барону. Затем шагнул вперед и взял меня за плечи.

— Я не могу нарушить приказ, Грета. Если барон прикажет вас держать — я должен буду держать. Эта проклятая магия заставит меня подчиниться. Понимаете?

— Понимаю. — Я сглотнула и откашлялась. — Поэтому вы лишили его возможности приказывать?

Донал кивнул.

— Надо было сразу так сделать, — заметил он с досадой.

Его ладони прожигали сквозь одежду, и от желания прижаться к нему покрепче меня удерживали лишь остатки здравомыслия и связанный барон, формально — мой законный муж.