Рогора. Пламя войны Злотников Роман

— Как умер мой отец?

Вопрос, заданный довольно тихо, на самом деле словно прогремел — по спине даже побежали предательские мурашки. И это заставило меня ответить более резко, чем следовало:

— А не все ли равно?

— Мне. Не все. Равно. Отвечай, лех.

Гордо вскинув подбородок, я надменно бросил:

— Ты не забыл, с кем говоришь, Торог?

Князь ответил премерзкой, гаденькой такой улыбкой:

— Это ты забываешься, Эдрик. Думаешь, я не знаю, ради чего ты переступил порог моего шатра? Думаешь, не понимаю, что тебе не взять Барса ни штурмом, ни измором? Вся надежда только на меня — что я сумею склонить к миру степную стражу, у коей пользуюсь безграничным авторитетом? И тем самым лишу Аджея ядра войска?

— Так сделай это!

— Ты не ответил на мой вопрос.

Усмехнувшись, я сделал шаг к столу и налил в кубок вина. После чего неспешно, растягивая каждый глоточек неплохого полусладкого, осушил его до дна. И только после ответил застывшему на месте Торогу, уже лопающемуся от еле сдерживаемого гнева:

— Гонец прибыл только вчера — ты знаешь об этом, иначе не спрашивал бы. Твой отец… твой отец сумел напоследок обдурить всех и умер от горячки: пленившие его не уследили, что на теле Когорда имелась огнестрельная рана. Хах, да им подобное даже в голову не пришло, Якуба в первых рядах сражающихся никто никогда не видел! Да… Одному недавно произведенному герцогу крепко так досталось по шее…

— Его тело, Эдрик. Что с его телом?

Я раздраженно качнул головой:

— Торог, пойми, им была нужна показательная, громкая казнь, событие…

— Что с его телом?!!

— Да бросили в костер на потеху зевакам!!! А пепел, собрав, зарядили в пушку и выстрелили им в сторону Рогоры!!!

— Ах вы, твари…

Торог уже дернулся ко мне, теряя над собой контроль. Спокойно скрестив руки на груди, я невозмутимо выждал, пока он приблизится, и без всяких эмоций заявил ему:

— А если ты не хочешь, чтобы в костер бросили твоего сына и затраханную до смерти жену, которую поимеет каждый вызвавшийся на площади зевака, ты сделаешь то, что от тебя требуется.

Князь замер, бешено выпучив глаза и хватая воздух пальцами, — но все же не кинулся. Удовлетворенно отметив, что он контролирует себя, я продолжил — голосом, исполненным ледяного спокойствия:

— Торог, по отношению к тебе я вел себя максимально корректно, практически в буквальном смысле вылизав твой зад — словно я какой-то лакей из разорившихся вассалов… Но это не так.

Я пытался настроить нормальные деловые отношения с тобой — а ведь, между прочим, идея дать Рогоре автономию, да под твоей единоличной властью, принадлежала именно мне. И я хочу стать если не твоим другом, то хотя бы человеком, которому можно довериться, на которого можно опереться — и того же жду от тебя.

Мои слова о твоих любимых — не более чем горькая правда. Ведь если я проиграю битву, Аджей вернет себе контроль над Рогорой. И самое страшное для тебя — Республика будет вынуждена смириться с этой потерей: еще одна попытка покорить эту землю, пусть даже и успешная, не просто подорвет наши силы — ведь это уже случилось! — она буквально похоронит их. И тогда ты станешь ненужным, понимаешь?! Но ведь на ком-то будет нужно отыграться, даже ради того, чтобы просто заглушить горечь столь досадного поражения. И этими жертвами станут не только твои любимые, но и ты сам, и я в том числе, если, конечно, не предпочту смерть в бою позору.

Мы в одной лодке, Торог, нравится тебе это или нет. И сейчас тебе лучше пойти в крепость одному — и ты или убедишь мятежников сложить оружие и подчиниться тебе, или умрешь от их рук. Но в этом случае, быть может — лишь быть может, — твои любимые смогут рассчитывать на снисхождение короля. Все-таки погибнешь, исполняя его волю… Так что скажешь?

Торог мрачно склонил голову:

— Я пойду в крепость.

Осень 760 г. от основания Белой Кии
Замок степной стражи Барс

Принц Аджей Корг, наследник короля Рогоры.

Молча обходя ряды своих людей — вчерашних кметов, мастеровых, вольных пашцев, — я внимательно всматриваюсь в их лица. Что я вижу в них? Страх, напряжение… и отчаянную решимость — решимость драться до конца.

Что держит их здесь сегодня? Что привело их под мое знамя, когда Торог поднял штандарт древнего княжества над войском лехов? Белое перемешалось с черным, вчерашний герой стал предателем… или, быть может, мы — бунтовщиками?

Тяжелое время, полное сомнений. Даже я сам долгое время колебался — а не отказаться ли от борьбы? Лишь разговор с женой убедил меня стоять до конца.

— Я не знаю, Энтара, не знаю… Торог твой брат и первый наследник Когорда, а люди видели его не в оковах, а свободным, среди лехов. Они именуют его великим князем и слушаются, Бергарский по его приказу казнил мародеров и за изнасилование простолюдинок лишил чести шляхтичей, подвергнув их публичной порке! Поверь, если бы ты родилась в Республике, то знала бы, насколько это серьезный шаг.

Жена внимательно посмотрела мне в глаза:

— Я родилась в Рогоре, в семье человека, который посвятил жизнь борьбе за ее свободу.

Я выдержал упрямый взгляд горящих каким-то бешеным огнем глаз супруги:

— Но ведь сам Когорд решился на формальную зависимость от Республики.

Глаза Энтары расширились еще сильнее:

— Какие все же мужчины глупцы! Смотрите на вещи вроде бы и трезво, но не видите очевидного! Лехи ни разу не сдержали слова, данного кому-либо из вас: Торогу они обещали сохранить его жизнь и жизнь семьи — но позже шантажировали отца возможностью их казни. Отцу обещали честный обмен на Торога, сохранение армии под его началом и полную автономию — но тут же подготовили удар в спину. Наконец, сейчас они могут обещать Торогу, что выполнят договоренности с отцом, касающиеся автономии, войска, налогов, невмешательства в дела Рогоры… Но это же очередная ложь! Вся их цивилизованность обусловлена лишь тем, что сегодня лехам в первую очередь важно как можно быстрее замирить нас. И все же они следуют с войском через всю страну, чтобы настигнуть тебя, любимый… Торог им необходим, да, но как только армия Рогоры — то есть все те, кто собрался под твое знамя, — перестанет существовать, необходимость в моем брате отпадет. Зачем позволять сыну мятежника и активному участнику восстания единолично править в княжестве, если эту территорию гораздо легче разбить между верными вассалами и контролировать их, как было раньше? И Торог ничего поделать с этим не сможет! Пойми, Аджей, сдаваться нельзя: что бы ни говорил мой брат и как бы искренне ни верил в свои слова, это очередная ловушка врага. Они дурили, дурят и будут дурить вас, пока вы верите их лживым посулам — но какими бы честными и логичными они ни казались, лехи преследуют только собственные интересы и собственную выгоду! Единственный наш шанс сохранить хоть что-то, за что боролся мой отец, — это выиграть в бою!

Да, Энтара оказалась настоящей дочерью Когорда. Видимо, тесть недооценивал ее, раз до последнего не делился планами о восстании. Впрочем, правильно делал: чем меньше людей знает о таких делах, тем больше шансов на успех.

Супругу, ребенка и убитую горем тещу я отправил с другими беженцами на восток. Оправившегося от ран отца я всеми доступными словами заклял следовать с ними, насилу взяв обещание не отступать от семьи ни на шаг — и при необходимости воспитать моего сына таким же благородным шляхтичем. Расставание с ним было горьким, очень горьким — но только он, я в этом уверен, способен сохранить их жизни.

Не слушая ничьих увещеваний, я отправил с беженцами целую тысячу стражей из нового набора, достаточно неплохо вооружив. И хотя вероятность нападения торхов ничтожно мала — после таких-то потерь! — рисковать любимыми я не счел возможным. Тем более что степь замолчала уж очень подозрительно! Высланные на три дня пути вглубь ковылей дозоры не обнаружили не только ни одного торха, но даже следов их стоянок! А это может означать что угодно, например, потеряв большую часть мужчин, остатки кочевий ушли от наших границ — а ведь этим может воспользоваться другой степной хищник! Сколько их было до торхов? Есть и другой вариант: новый хищник уже пришел — и беззащитные кочевья торхов просто бежали…

С уходом беженцев и молодых стражей под моим началом осталась примерно тысяча всадников, из них две с половиной сотни уцелевших кирасир, сотни три стрельцов, собранных по нитке среди стражи, мастеровых и воинов, спасшихся в мясорубке у Львиных Врат, да чуть свыше двух с половиной тысячи пикинеров. Из которых опять-таки более половины составляют вчерашние кметы.

Я спрашивал себя — а что привело их под мое знамя? А ответ-то прост: месть. Практически все новобранцы столкнулись в свое время или с бесчинством ландскнехтов, или с жестокостью степняков, и тех и других на нашу землю привели лехи. Потеряв любимых или не сумев в свое время защитить их честь, мужики взяли в руки самодельное оружие в надежде, что когда-нибудь все же доведется поквитаться. И что после этого (если выживут, конечно) они вновь смогут считать себя мужиками — а не безвольным скотом, чьих родных можно запросто грабить, обрекая на голодную смерть, насиловать и убивать — порой просто ради потехи…

Да, они будут драться до конца. Вот только чем? Пиками, перекованными из кос? Такое оружие вряд ли возьмет даже самый слабый доспех. Алебардами, изготовленными из обычного плотницкого топора, насаженного на длинное древко?! Еще бы они успели научиться им хоть относительно сносно владеть… Да, строй новичков разбавляет какое-то количество ветеранов — вчерашних желторотых юнцов, постигнувших страшную науку смерти в летних боях. Про доспехи и говорить смешно — если, конечно, не считать броней холщовые рубашки. Расхаживать перед бойцами в кирасе, наплечниках и наручах, словно горящими на жарком солнце, на деле как-то неловко.

И эта фаланга (скорее толпа, изобразившая некое подобие строя) будет отражать атаку на валу. Сколько они продержатся?

Но это только полбеды. Потеряв Львиные Врата, мы лишились остатков заготовленного пороха. После летних битв с торхами его практически не осталось и в крепостях стражи — думали, что удара из степи опасаться больше нечего, а запасы в свое время заготовим… Только вот времени у нас нет. И пороха у нас — из расчета на три выстрела из огнестрела да по одному из самопала… Плюс на один залп каждой из трех наспех отлитых в Барсе легких пушечек. Их я также расположил на валу в надежде хоть немного усилить позицию обороняющихся да сбить с лехов спесь картечным залпом в упор — все осторожнее будут.

Все стрельцы находятся в крепости: если Бергарский купится на показную силу внешнего укрепления (а то вдруг я гранат наготовил да земляные пушки заложил?!) и начнет атаку на южную стену, лехов подпустят поближе, а после хорошенько проредят залпами в упор. Правда, если штурм после этого не захлебнется, отбиваться будем саблями… А на валу, когда враг тормознет у гиштанских рогаток, их встретят лишь стрелы стражей.

Единственная моя надежда на победу заключается лишь в том, что лехи, пойдя на штурм, так или иначе завязнут — или на южной стене, или на валу. И вот тогда-то я поведу на вылазку кавалерию, попробую ударить во фланг штурмующей пехоты и смешать ее — тогда и конница противника не сможет встретить нас достойно. Н-да, такой вариант действительно возможен — вот только надо быть глупцом, чтобы всерьез рассчитывать, что Эдрик Бергарский его не предусмотрел.

Я остановился перед строем бойцов, внимательно вглядываясь в их светлые, чистые и чуть отрешенные лица… Да, когда готовишься погибнуть за что-то действительно стоящее, можно сказать, святое… в такие моменты воины будто бы перерождаются, обретают вдруг душевные качества, которых сами в себе не подозревали. Например, безрассудную отвагу, готовность жертвовать собой, беспощадную ярость к врагу… Именно это состояние охватило сейчас воинов — и ни в коем случае нельзя позволить его спугнуть. Надо что-то сказать — что-то, что тронет их, разожжет уже родившееся в душе пламя мужества и самопожертвования. Надо что-то сказать… Но именно сейчас слова отчего-то застревают в горле, а голова совершенно пуста!

— Гонец от лехов!

Мысленно поблагодарив так удачно посланного Бергарским посланца, я поднялся на гребень вала. От порядков противника действительно отделился статный воин на крупном, ослепительно-белом (скорее даже снежно-белом) жеребце.

— Нет, это не гонец…

А фигура-то воина мне знакома… Очень даже знакома!

— Коня мне!

Торог сильно сдал с нашей последней встречи: горящие когда-то буйным пламенем глаза теперь еле тлеют, чело изрезано множеством морщинок, кожа посерела… Да и вообще, в фигуре знатного бойца и не самого плохого полководца, лучившегося в свое время уверенностью в себе и собственных силах, сквозит теперь какая-то надломленность, обреченность… Интересно, а какие изменения он видит сейчас во мне?

Осень 760 г. от основания Белой Кии
Замок степной стражи Барс

Великий князь Рогоры Торог Корг.

Да, Аджей возмужал… Сейчас на меня внимательно и изучающе смотрит не молодой и неопытный волчонок, коим он когда-то был и коим его именует Бергарский, нет. Передо мной заматеревший хищник, по праву занявший место вождя стаи. По спине пробежал легкий холодок, ибо, оценивая любого мужчину, я неизменно прикидываю: а справился бы я с ним в схватке? Так вот, если раньше мой опыт, интуиция, чуйка бывалого бойца подсказывали — что да, справился бы, то сейчас… Сейчас никакой уверенности нет — отсюда и холодок.

— Здравствуй, Аджей.

— И тебе не хворать, мой названый брат…

В глазах зятя заиграла вдруг уже давно знакомая ирония, и неожиданно словно пелена спала — я увидел его таким, каким он и был на свадьбе сестры: добрым, отзывчивым, честным, немного стесняющимся и оттого чувствовавшим себя несколько неловко. Правда, тогда я был готов выпустить ему кишки (за то, что мальчишка поднял руку на моего отца), но все же первое впечатление осталось в памяти. И потому я не смог сдержать откуда ни возьмись появившуюся на губах улыбку.

— Хех, брат, а ты заматерел!

Аджей, словно и не было этих кратких мгновений прохлады, широко улыбнулся в ответ:

— Ну если ты понимаешь под этим «состарился», то и я могу отвесить тебе точно такой же комплимент!

— Ах ты, зараза!

Несколько секунд мы по-доброму усмехаемся, уже без лишней настороженности разглядывая друг друга… Но вот улыбка медленно сползает с уст названого брата.

— С чем пожаловал, Торог?

— Ты знаешь… Подчинитесь мне и признайте великим князем Рогоры — и лехи уйдут.

— Нет.

От спокойного и невозмутимого ответа Аджея внутри у меня что-то оборвалось. Но все же я попытался до него достучаться:

— Послушай, ты не понимаешь…

— Нет, брат, это ты не понимаешь, — глаза родственника вмиг словно заледенели, — что лехи предадут нас при любом раскладе. Они не сдержали своих обещаний ни тебе, ни отцу — и, поверь, обманут снова. Не будет никакого Великого княжества — лишь жалкая, раздробленная на баронства все та же нищая Рогора, край ссылки для неудачников-дворян…

Из внезапно пересохшего горла (будто в душе не думал так же!) я все же вытолкнул унизительные слова признания:

— Если вы не подчинитесь, а лехи проиграют битву, мою семью ждет жестокая казнь.

Аджей на мгновение опустил взгляд.

— Я понимаю тебя, Торог, как муж и отец, и всем сердцем сочувствую. Более того, будь я на твоем месте — и вряд ли бы нашел в себе душевные силы поступить иначе. Но, брат, я не на твоем месте. Отступим сейчас — и все, ради чего боролся твой отец, ради чего мы с тобой сражались — все пойдет прахом. Не будь я во главе этих людей… Многие из них пришли сражаться, уже потеряв любимых. Сегодня у них есть шанс отомстить врагу за их гибель. И я просто не имею морального права отказаться сегодня от борьбы — как принц и наследник короля Рогоры!

— Что ж, — я неспешно просунул правую руку в темляк {47} сабли, — тогда тебе придется меня убить. Ибо отступить я просто не могу, а моя смерть, возможно, я повторюсь, возможно, купит королевское помилование моей жене и сыну. Но, Аджей, — я потянул саблю из ножен, — я не хочу сегодня умирать. И как бы там ни было, мне, может быть, повезет — и хотя бы в этот раз лехи сдержат свое слово.

— Что же, — принц Рогоры одним хищным движением выхватил клинок, — да будет так! А ведь ты никогда не любил меня, Торог…

— Спорное суждение!

Клинки скрестились с металлическим лязгом, рассеивая оранжевые искры. Кисть отозвалась болью от крепкого удара — кажется, силы равны…

— Стойте! Именем Рогоры {48}, стойте!!!

Примечания

1 Выдержка из работы Некара, придворного летописца барона Корга (глава 8):

«Древняя (Белая) Кия, столица былинной Рогоры, была огромным даже по современным меркам городом-крепостью с населением в несколько десятков тысяч человек. Неслучайно дата ее основания стала отчетной для летосчисления в Рогоре. На рассвете государства, в которое входили земли на десятки верст к северу от Каменного предела и к югу от степного кордона, столица расстроилась на семи холмах, освоение каждого из которых имело свою историческую веху. Таким образом, каждый из семи холмов был укреплен внутренней крепостью, чьи стены граничили друг с другом. Раскинувшиеся же на две версты от холмов посады были в свое время окружены белокаменной (отсюда и простонародное название) стеной. Кия считалась неприступной — ведь, даже прорвавшись за обвод каменных стен, враг должен был штурмовать еще семь внутренних крепостей!

Однако пришедшие с востока великие торхи были приучены брать сильные каменные крепости еще в древней Чине. Рогора же к моменту нашествия кочевников представляла собой не единое и сильное государство с централизованной властью и многочисленной обученной ратью, а ряд враждующих между собой княжеств, чьи силы были представлены малочисленными дружинами.

Бату, внук Чигиза, легко крушил одну за одной дружины князей (двенадцать из восемнадцати уцелевших семей позже стали предками современных владетелей), пока не подошел к стенам Кии. В древней крепости укрылись сразу три князя с дружинами, подошли и уцелевшие воины, кто желал еще ратоборствовать с врагом; оружие в руки взял каждый боеспособный мужчина, от мала до велика. И теплилась еще тогда надежда, что Кия, белокаменная Кия выстоит, что о ее твердыню разобьется степное нашествие…

Но Бату имел иное мнение. В считаную седмицу окружавшие древнюю столицу леса были вырублены, и вокруг города был возведен крепкий частокол, что свел на нет любые попытки вылазок и лишил обороняющихся шанса нанести внезапный ночной удар. После чего кочевники приступили к обстрелу белокаменных стен из катапульт. Как только был обнаружен наиболее слабый участок стены, торхи стали забрасывать его огромными валунами из трибушетов. На седьмой день обстрела стена рухнула…

К пролому бросилась целая тумена[1] торхов и две из трех дружин поспешили к кочевникам навстречу. Выстроив стену щитов и подняв длинные копья, они остановили врага — бой в проломе длился целый день! Степняки попеременно бросали в бой целых три тумены — и не добились успеха!

Однако Бату был хитер и коварен. За частоколом, скрытно от защитников крепости, он возвел пять подвижных штурмовых башен и, когда рогорцы уже поверили в победу, двинул башни на штурм с противоположной стороны обвода стен. Одновременно на штурм пошла еще одна тумена со штурмовыми лестницами, прикрывали же атаку тысячи лучников.

На стенах врага ждали не профессиональные дружинники, а простые ополченцы с топорами, палицами да рогатинами. Они с мужеством приняли бой и на равных сражались с торхами, но последних было больше, гораздо больше… Враг уже затопил стену, уже черной была она от бесчисленных торхов в темных бронях, но в этот момент князь Роволд, признанный старшим из князей, бросил в бой последний резерв — собственную дружину. И рогорские ратники отчаянной контратакой выбили врага из города, очистили стену и сожгли штурмовые башни!

Бату же разъярился до безумия. До того он не желал разрушать Кии — он жаждал забрать богатства города и сделать его собственным данником. Но, рассвирепев от мужества рогорцев, он приказал стрелять по Кии зажигательными снарядами из трибушетов. Они перелетали через стены и подожгли город. До последнего защитники стояли на стенах и в проломе — но в огне гибли их родные и любимые, а пожар грозил уничтожить деревянную Кию. И тогда многие бросили стену и пошли тушить огонь, не внемля приказам Роволда.

Князь же, осознав, что битва проиграна и Кия обречена, вывел остатки трех дружин за стены и ударил навстречу врагу. Всю ночь шла жестокая сеча, тьма обернулась днем — огонь, как говорят старцы-былинщики, достигал небес. Забрав с собой сорок сотен торхов, пал Роволд с дружинниками, и торхи хлынули в крепость…

Но Кия еще жила и еще боролась. Деревянные ее стены были во многом разрушены огнем, но многие и уцелели. Выжившие на пожаре защитники сражались яростно, уже не думая о собственной жизни. И когда торхи прорвались во внутренние замки, что защищали семь холмов, рогорцы сами подожгли остатки города со всех им доступных сторон. Второй пожар уничтожил и Кию, и целую тумену торхов, застрявших в огненной ловушке, и последних ее защитников, и жителей… Жар огня был столь страшен, что оплавил древние стены, заставив их обрушиться. Уцелели лишь древние „золотые врата“ из не поддавшегося пламени известняка». (назад к тексту).

2 Выдержка из свитков Андруса, придворного летописца-хроника короля Когорда:

«С штурма Львиных Врат[2] началась война за освобождение Рогоры. Неприступная крепость с постоянным гарнизоном в четыре тысячи воинов и вооруженная ста пятьюдесятью орудиями пала за одну ночь. Руд — воин короля, много лет прослуживший в Львиных Вратах под чужим именем, — провел подземным ходом горцев вождя Вагадара, числом две тысячи. Горцы же открыли ворота и впустили еще тысячу воинов из числа бойцов степной стражи[3], что до того выдавали себя за торговый караван и расположились за небольшую мзду рядом с крепостью.

Несмотря на многочисленность и хорошее вооружение, достойное сопротивление лехи смогли оказать лишь у пятой казармы крепости, а общие потери штурмующих составили около восьми сотен — три сотни воинов Когорда и примерно пять сотен горцев Вагадара. Захват крепости обеспечил тактическое преимущество Рогоры — король сумел провести армию сквозь горный проход и дать битву лехам в Сердце гор. Кроме того, захваченные в крепости трофеи позволили перевооружить королевскую армию, что во многом обеспечило победу в битве». (назад к тексту).

3 Выдержка из свитков Андруса, придворного летописца-хроника короля Когорда:

«Замок Волчьи Врата[4] был взят внезапным ночным штурмом вскоре после битвы в Сердце гор и засады в узком ущелье. Группа переодевшихся шляхтичами всадников приступила дождливой ночью к воротам и представилась гонцами погибшего гетмана юга, князя Разивилла. Как только ворота были открыты, они схватились со стражей, одновременно дав сигнал кирасирам принца Торога, наследника престола, возглавившего штурм крепости. Принц ворвался во внутренний двор внешних укреплений, где две сотни его воинов вступили в схватку с бойцами гарнизона, спешащими к воротам. В конце схватки кирасиры ввиду своей малочисленности были вынуждены отступить к воротам, после чего Торог предпринял попытку захвата соседних башен, когда и был ранен. Но поспевший на выручку с лучшими своими мечниками Вагадар сумел прорваться к внутренним воротам цитадели и занять их, отрезав путь отступления для большей части гарнизона, после чего горцы полностью захватили цитадель. Когда же дождь закончился, стрельцы Рогоры заняли стены и, открыв беспощадный огонь в упор по скученным во дворике лехам, вынудили их сдаться». (назад к тексту).

4 Выдержка из географического сборника путешественника и писателя Конрада Мазовского:

«Сердце гор — практически идеально ровная долина диаметром пять верст примерно посередине горного прохода — единственного торного пути через Каменный пояс[5]. Справа ее пересекает река, что низвергается со скал огромным водопадом в чашу озера, окаймленную камнем, и уже из него бежит по долине. Окружающие ее горы у подножия покрыты густым хвойным лесом.

Ранее Сердце гор было местом сбора Совета старейшин горских кланов. Каждое племя, каждый род присылал сюда свою делегацию для обсуждения жизненно важных проблем, и, чтобы исключить возможные осложнения, горцами был введен строгий запрет на ношение оружия в долине». (назад к тексту).

5 Огнестрельное оружие по типу замков (механизма воспламенения пороха) делится на три типа: фитильное, колесцовое и кремневое. Самые дешевые, простые, но одновременно и непрактичные стволы — фитильные. При нажатии на спусковой крючок тлеющий фитиль, отведенный в сторону, соприкасается с порохом, воспламеняя его. Таким образом, стрелок обязан постоянно поддерживать фитиль в тлеющем состоянии, что если и возможно для пешца, то никак не подходит всаднику.

Вторым типом замка, изобретенным одаренными умельцами Италайи, является колесцовый. Механизм замка заводной, оттого весьма сложен и дорог в производстве, но одновременно с этим никогда не дает осечек. Чаще колесцовые замки ставят на ручные самопалы, но достаются они, как правило, самым знатным и известным воинам.

Оптимальным по цене, дороговизне производства и качеству является кремневый замок, который и используется на производимом в Республике и у ругов огнестрельном оружии. При нажатии на спусковой крючок замок высекает из кремня искру, воспламеняющую порох; но в отличие от колесцовых замков кремневые нередко дают осечку. (назад к тексту).

6 Выдержка из географического сборника путешественника и писателя Конрада Мазовского:

«Курултай — это большой совет степных родов. Для кочевников он является единственным местом переговоров и единственным шансом сплотиться для большого похода, скоординировать свои действия на его время. На курултае торхи[6] выбирают, в какую сторону пойдут и на кого нападут, а главное — походного вождя. Последнее зачастую становится этаким камнем преткновения, и потому курултай может длиться несколько седмиц. Причем если кандидаты в вожди не договорятся миром (в понимании кочевников это означает, что гибнет не более пары-другой десятков „спорщиков“ из числа воинов), то могут развернуться полноценные боевые действия. Однажды курултай обернулся настоящим побоищем, имевшим своим продолжением длившуюся три года междоусобную войну». (назад к тексту).

7 Выдержка из географического сборника путешественника и писателя Конрада Мазовского:

«Срединные земли — область известного нам мира, Окуйены, заселенная цивилизованными и просвещенными народами. На юге срединные земли граничат с внутренним морем и бескрайней степью (Великий ковыль), на востоке с землями ругов, на юго-востоке с Заурским султанатом, на западе с великим морем, на севере — с холодным морем, за которым лежат также известные нам острова свегов и нурман — прославленных своей свирепостью мореходов и разбойников.

Всего же в срединных землях насчитывается пять государств: Гиштания на юго-западе и Ванзея на западе, Италайа на юге, феоды (княжества и герцогства) фрязей, подконтрольных союзу торговых городов Лангазы, — в центре и на севере срединных земель, и Республика на севере и востоке.

Правда, руги также относят себя к народам срединных земель… Но кто же будет считать этих варваров за людей цивилизованных и просвещенных?»[7] (назад к тексту).

8 Выдержка из географического сборника путешественника и писателя Конрада Мазовского:

«Рогора. Предгорный край по южную сторону Каменного предела. Населен народом, родственным частично лехам, частично горским племенам, кровь жителей страны изрядно разбавлена кочевниками, из года в год ее разоряющими.

До Великого похода торхов была независимым государством со стольным градом Белая Кия. После гибели великого князя и ополчения, разоренная и разграбленная Рогора значительно сократилась в размерах, уступив степнякам многие территории, удобные для кочевья. Сегодня земля ее оскудела, жители живут в нищете и постоянном страхе набегов торхов». (назад к тексту).

9 Выдержка из географического сборника путешественника и писателя Конрада Мазовского:

«Гетманство в Республике — часть его территориального деления. В государстве насчитывается четыре гетманства: северное, южное, западное и восточное. Центральные земли Республики исконно являются личными владениями короля. Во главе каждого из них стоит польный гетман.

Польный гетман — одна из высших сановных должностей республики, они наделены правом собирать налоги, судить, казнить и даже вести боевые действия. В военное время польный гетман собирает под свое знамя дворянские хоругви[8], кроме того, в его распоряжении имеется крупный отряд элитной королевской кавалерии — крылатых гусар и некоторое количество артиллерии». (назад к тексту).

10 Кмет — крестьянин по-лехски. В последние годы в Республике это определение стало синонимом бедняка. (назад к тексту).

11 Шляхта — дворянское сословие в Республике. (назад к тексту).

12 Выдержка из свитков Андруса, придворного летописца— хроника короля Когорда:

«Битва у Каменного пояса стала решающим сражением войны за независимость Рогоры. Объединенной армии королевства и походной орды торхов, насчитывающих вместе двадцать тысяч воинов, противостояло огромное войско лехов, вдвое превосходящее силы короля. Когорд решил провести оборонительное сражение, перекрыв узкую горловину дороги, ведущей к горному проходу, тремя земляными фортами[9].

Напряжение двухдневной битвы было колоссальным, военное счастье не раз переходило из рук в руки. Но король умело использовал наличие укреплений-фортов, легкая артиллерия и стрельцы вели убийственный огонь в упор, когда противник втягивался в дефиле между ними. В решающий момент битвы, когда лехи бросили в бой гусарию[10], Когорд был вынужден лично вести в бой собственных телохранителей, чтобы хоть ненадолго задержать врага и дать стрельцам время занять позицию.

Торхи же в этой битве проявили себя с худшей стороны. Когда король бросил кочевников в атаку на левом фланге, их тут же встречной атакой смяло шляхетское конное ополчение. И, нарушив приказ, большинство кочевников бросилось бежать — но свободного пути для отступления не было, кочевники смешали бы порядки рогорцев. И тогда рейтары[11] открыли огонь по вчерашним союзникам — приказ короля, предвидевшего подобный поворот боя, бы передан заранее.

К чести Шагира-багатура, он с немногими воинами собственного кочевья продолжил битву и отступил, сохранив полный порядок, яростно рубясь с лехами. Бежавшие торхи фактически ослушались приказа походного вождя, избранного курултаем». (назад к тексту).

13 Одно из самоназваний торхов, наравне со «всадниками степи», звучит как шерха-рахан — «степные волки». А успешно противостоящие им конные и пешие бойцы степной стражи, освоившие воинские приемы «волков» в бесчисленных схватках с ними, получили от степняков имя рейха-архан — «стая волкодавов». Жители же баронства чаще называют стражей просто и уважительно «волкодавами». (назад к тексту).

14 Принц-консорт — член королевской семьи без права наследования престола; как правило, это муж одной из принцесс, реже — супруг правящей королевы. (назад к тексту).

15 Аруг — с рогорского: стремительный. (назад к тексту).

16 Пикинеры — отдельный род пеших войск, созданный еще горцами Италайского хребта во время войны за собственную независимость. На деле во многом повторяет собой боевые порядки румских легионов и грецких фаланг. В бою пикинеры зачастую строятся в баталии — прямоугольники или квадраты копейщиков со значительным числом шеренг. Пикинеры превосходно показали себя в схватках с рыцарской конницей на закате ее применения, но в дальнейшем продемонстрировали высокую уязвимость от любых видов метательного оружия, в особенности же от огнестрелов. Тем не менее за счет дешевизны вооружения, относительной простоты обучения и высокой эффективности в ближнем бою пикинерская фаланга сохранилась в рядах наемников-ландскнехтов, однако в бою ее неизменно прикрывают аркебузуры.

На марше пикинеры следуют ровными колоннами, сохраняя строй и равнение, а на привалах ограждают свои становища вагенбургом[12], обезопасив себя, таким образом, от ночного нападения. (назад к тексту).

17 Бастион — вид укреплений, появившийся в эпоху развития огнестрельного оружия и артиллерии. Обычно возводится на углах крепости и имеет пять сторон, что позволяет вести эффективный огонь как по фронту, так и по флангам укрепления.

Равелин — замкнутое треугольное укрепление, зачастую используемое для прикрытия ворот; в таком случае они находятся за его задней стенкой. Связь с крепостью может осуществляться как по навесным, так и разводным мостам. Фактически равелин первым принимает на себя удар врага. (назад к тексту).

18 Республика — государство на востоке срединных земель; сложилось из добровольного слияния Лехского королевства и Великого княжества ливов. Последнее стало возможным благодаря тому, что государствами правили родные братья. Великий князь не оставил потомства, и, таким образом, наследник короля стал также и наследником княжества, объединив под своей властью оба государства. Именно дата провозглашения Республики принята отчетной датой летосчисления лехов.

Республика известна своей необычной формой правления: несмотря на то что во главе ее стоит король, фактически страной правит сейм, состоящий из представителей самой родовитой шляхты, что может или одобрить, или блокировать любое королевское решение, вплоть до объявления войны. И именно сейм, а не король, обладает реальным юридическим правом объявить «посполитое рушение» — общий сбор войск государства с призывом всех без исключения шляхтичей на войну. (назад к тексту).

19 «Хроники Лангазской войны»[13] Януша Корса, придворного хрониста короля Якуба (с. 103 и 114):

«Перед самым началом осады Тарга (надо отметить, довольно сильной современной крепости) Эдрик Бергарский дерзким нападением пленил нескольких крупных деятелей из числа лангазских воротил, что неосмотрительно отбились от войска и имели при себе незначительную охрану.

Обезображенные тела фрязей, точнее, части тел новоиспеченный комендант крепости (предшественник Эдрика намеревался сдать Тарг, за что и разделил участь купцов) развесил по стенам, тем самым нанеся личное, и тяжелое, оскорбление Лангазе. Наемники союза были уверены в скорой победе, возможно, рассчитывали, что земляки вскоре выдадут своего командира или просто сдадутся, — и жестоко поплатились, за время осады потеряв под стенами крепости не менее пяти тысяч только убитыми.

Секрет успеха Эдрика был прост: он установил жесткую дисциплину в гарнизоне (полторы тысячи воинов (!) против двадцати тысяч фрязей), умело планировал оборону, всегда имея резерв, что направлял в нужный момент на наиболее опасные участки. Порции питания были заранее рассчитаны и строго выдавались каждому воину в одинаковом количестве, не исключая самого коменданта, тела же погибших по приказу Эдрика сжигали в день смерти.

Не последнюю роль сыграла выучка наемных рейтар, до абсурда преданных командиру: меткие стрелки, они раз за разом сбивали противника со стен, воодушевленно рубясь с атакующими так, словно сражались за личное дворянское достоинство. Впрочем, все уцелевшие были приняты в ряды королевских гусар, что равносильно вступлению в шляхетство (пусть и без возведения в баронское достоинство)…

…Бороцкая битва была именована „чудом“ последней войны: разрозненная республиканская армия не представляла реальной силы в сражении с прекрасно обученным и организованным войском фрязей, где взаимодействие латной кавалерии, плотного строя пехоты и артиллерии было доведено до совершенства. Лехи противнику уступали и численно: четырнадцать тысяч гусар, дворянских хоругвий и ополчения против девятнадцати тысяч наемников.

Начали битву фрязи, и довольно успешно: артиллерия выбила первые ряды пехоты лехов, заставила их смешаться и отступить. В атаку неспешным маршем двинулись пикинеры под прикрытием аркебузуров[14], и, казалось, удар монолитного строя ощетинившейся пиками фаланги невозможно остановить.

Однако Эдрик Бергарский, новоиспеченный герой Республики, лично возглавил атаку крылатых гусар. Всего три тысячи кавалеристов разрядили самопалы в упор по строю пикинеров, выбив первый их ряд на узком участке атаки, и, мгновенно сгруппировавшись в глубокий клин, протаранили копейным, „рыцарским“ ударом дрогнувших пехотинцев Лангазы.

Эдрик нанес свой удар ровно напротив ставки командования противника. Последние тут же ввели в бой кирасир, но разогнавшиеся гусары, поймавшие кураж и ведомые живой легендой войны, атаковали столь стремительно, что не дали противнику как следует проредить их ряды залпом самопалов. А при таранном ударе конницы пика дает значительно большее преимущество, нежели палаш…

В итоге часть ставки Лангазы успела бежать, часть попала в плен, а наемники, лишившиеся руководства и предводителей, смешались и прекратили атаку, выслав выборных парламентеров к королю. Последний милостиво разрешил им убираться на все четыре стороны…» (назад к тексту).

20 Гиштанская рогатка — вид полевого укрепления, наиболее эффективного против конной атаки противника. Представляет собой скрещенные и скрепленные между собой колья, в месте перекрестья увязанные к продольному брусу. (назад к тексту).

21 Кондотьер — непосредственный командир ландскнехтов[15], заключивший с ними договор (кондотту с италайского) о найме. (назад к тексту).

22 Обрядовый камень — согласно древним традициям родственных народов (лехов, ругов, рогорцев), обязательный атрибут брачной церемонии, над которым будущие супруги читают обручальные клятвы в присутствии приора. Приор — выборная должность, дающая полномочия вести как судебные дела, так и заключать браки. В основном приоры занимаются судебными тяжбами между крестьянами — естественно, если феодалы сами не вершат суд. Как правило, не вершат. Профессиональная сухость и черствость приоров, по нелепой традиции проводящих также свадебные обряды, давно уже стала притчей во языцех. (назад к тексту).

23 Люнет и редут — форма полевых деревоземляных укреплений. Как правило, редут представляет собой замкнутое укрепление в виде ромба, люнет — развернутый острием к противнику треугольник без задней стенки. Комбинация редутов и люнетов возможна — например, люнеты заполняют свободное пространство между редутами, создавая вместе сплошную линию укреплений. (назад к тексту).

24 «Драконы» — вид фряжской кавалерии, только-только сформированный из аркебузуров, что воюют с кремневыми огнестрелами. Обычно «драконы» формируют идеально ровный строй и встречают конницу врага залпом с лошадей — так же как и наши стрельцы, только те открывают огонь пешими.

Между тем «драконы» также могут спешиться и драться в пехотном строю или штурмовать крепость. Тем не менее они имеют на вооружении сабли и палаши и при случае могут скрестить клинки с всадниками врага.

Пока «драконы» малочисленны — не так и много кремневых огнестрелов могут выпустить оружейные цеха даже фрязей, но в будущем они обещают стать важным и неотъемлемым видом кавалерии в современном войске. (назад к тексту).

25 Пика — разновидность копья с узким граненым наконечником трех или четырех граней (такой вид ковки значительно упрочняет крепость клинка). Была создана для борьбы с тяжелой рыцарской конницей, закованной в латы, — обычное копье не пробивало сталь защиты благородных всадников, а пика буквально прошивала. (назад к тексту).

26 Данапр — самая протяженная и полноводная река Рогоры, начинающаяся в предгорьях Каменного пояса и несущая свои воды через добрую половину страны в степь и далее — к Заурскому морю. (назад к тексту).

27 Апроши — извилистые траншеи, используемые при осаде крепостей. Благодаря апрошам осаждающие подбираются к крепости с наименьшими потерями, а стрельцы получают укрытие при ведении огня. (назад к тексту).

28 Горская медовуха — напиток, производимый лишь в Каменном пределе; в него добавляется вытяжка из львиного древа — редчайшего растения, что произрастает лишь в горах. Учитывая замкнутость и кровожадность горцев, практически всякое отсутствие с ними легальной торговли, этот напиток, изготовляемый лишь для вождей горных кланов, крайне редко встречается что в Республике, что в Рогоре. Он обладает рядом целебных свойств, никак не отражается в похмелье, но главное — всего один бокал напитка, и даже у древнего старца проснутся такие мужские силы, что он целую ночь сможет любить самую несдержанную, горячую молодку. (назад к тексту).

29 Елмань — верхняя, более широкая четверть клинка сабли. Елмань увеличивает ее рубящие возможности; кроме того, обычно елмань затачивают с обеих сторон, что позволяет опытному рубаке наносить урон обратной стороной клинка. Застава — первая треть клинка сабли от рукояти к основе; сильная его часть. Основа, или изгиб — средняя, самая длинная часть клинка сабли; перо — верхняя его треть, слабая часть, обычно приходится на елмань. Эфес же (рукоять) состоит из четырех частей: навершия (тыльника), череня (та часть рукояти, за которые держится воин), перекрестья и гарды (крестовины), что защищает руку.

Руги и рогорцы используют, как правило, торхскую саблю с открытой гардой, лехские же сабли изготавливаются с закрытой гардой, перекрывающей пальцы, словно кастет. Но самыми искусными считаются сабли гиштанской выделки, чьи витые «корзинчатые» гарды заимствованы у шпаги[16] и целиком защищают кисть. (назад к тексту).

30 Доппельсолднеры (также «мастера меча») — элита пехоты ландскнехтов; свое имя получили за двойную плату от суммы, зарабатываемой простым наемником. Владеют длинными двуручными мечами цвайхандерами (и их разновидностью с волнистым клинком — фламбергом), а также двуручными саблями гроссмессерами. В атаку, как правило, идут впереди своей баталии (фаланги) и, сблизившись с пикинерами противника, начинают рубить, и довольно успешно, древки пик врага, «готовя» их к атаке товарищей. А поскольку противник зачастую знаком с подобной тактикой, вперед выходят уже его доппельсолднеры, и битвы нередко начинаются индивидуальными поединками мастеров меча. (назад к тексту).

31 Земляные пушки, или «фугасы» (с италайского) — разновидность «кустарной» артиллерии, более напоминающие пороховые заряды, используемые в подкопах при штурме крепостей. Собственно, от них и ведут свое происхождение — когда-то некий италайский умник (история не сохранила его имени) догадался закопать в землю мешок с порохом, упаковав его в деревянный ящик так, что направленный взрыв ударил не вертикально, как обычно это происходит при подкопе, а горизонтально, бросив во врага веер камней, уложенных вместе с порохом. (назад к тексту).

32 Алебарда — совершенное оружие пешца против латного всадника, состоит из трех частей: копейного острия, рубящего топорища и острого клевца-крюка с обратной от топорища стороны. При фронтальной атаке алебардщики могут встретить противника частоколом копий, а в ближней схватке могут наносить врагам тяжелые рубящие удары за счет разгона длинного древка. Клевец с обратной стороны также представляет собой крайне опасное оружие, легко пробивая латы, а кроме того, им можно подцеплять всадника и сдергивать его из седла. (назад к тексту).

33 Донжон — мощная и самая высокая башня-цитадель древних замков, сердце укрепления и последний оплот защитников в случае удачного штурма врага. В повседневной же жизни выполняет не только фортификационную роль, но и также является домом владетеля замка. Подземные ходы (при наличии) ведут в донжон. (назад к тексту).

34 Составной (или композитный) лук — сильнейшее по дальнобойности и пробиваемости брони степное оружие, созданное древними умельцами из нескольких сортов древесины, склеенной между собой специальным раствором из турьих рогов. На четыреста шагов пробивает любой доспех; именно гвардия великих торхов, поголовно вооруженная составными луками, из раза в раз выкашивала в боях рыцарскую конницу. Сегодня же вследствие общего упадка культуры степняков, гибели многих мастеров и дороговизны используемых материалов, композитные луки стали редким и баснословно дорогим оружием, что может позволить себе не каждый багатур. Некоторые владельцы даже дают им имена. (назад к тексту).

35 В битве при Пиде удар мармедонской фаланги смял боевые шеренги румских манипул первой линии. Несмотря на мужество румлян и страх перед децимациями, ничто не могло остановить удар монолитной фаланги защитников родной земли — ни гладиусы, ни пилумы, ни огромные, практически в человеческий рост, щиты. Румляне начали пятиться, но вскоре их отступление стало отчетливо напоминать бегство.

Однако мармедонцы, увлекшись преследованием, сломали строй на каменистой земле предгорья Пиды. И румляне сумели воспользоваться досадной промашкой противников, они остановили отступление и атаковали навстречу, вклиниваясь в сломанные порядки противника и навязывая неудобный ему ближний бой. К вечеру мармедонцы окончательно утратили инициативу в битве и к ночи обратились в бегство. (назад к тексту).

36 Выдержка из свитков Андруса, придворного летописца-хроника короля Когорда:

«Битва в Сердце гор стала первой громкой победой короля Когорда, раскрыла его полководческий талант.

Уступая противнику числом, король умело сыграл на недооценке противником собственных сил, выставив вперед легкую дворянскую конницу. Гетман юга Разивилл бросил на них в атаку многочисленную шляхетскую кавалерию, при ее приближении легкие всадники Рогоры начали спешно отступать, изображая чуть ли не паническое бегство. Лехи же еще ускорились, силясь не дать врагу отступить, прижав к выходу из долины.

Но все это была тщательно спланированная ловушка: легкая конница организованно прошла сквозь коридоры пехоты, которые тут же затянулись пикинерами. Накатывающую волну лехской кавалерии встретил залп огнестрелов и картечь легких орудий, а прорвавшихся сквозь огонь всадников приняли на пики — взявши разгон, враг не смог вовремя затормозить.

На флангах же в бой вступили закованные в броню лучшие рубаки степной стражи, потеснив лехов, они сделали проходы, по которым в тыл шляхтичам зашла многочисленная конница торхов.

Гетман Разивилл лично возглавил контратаку гусарии, несмотря на попытки приближенных его отговорить, но ударный кулак тяжелой кавалерии врага встретили залпы „драконов“, чьи огнестрелы били на большей дистанции, чем самопалы гусар. Разивилл все же сумел проломить внешнее кольцо окружения, но пал во время повторного залпа „драконов“. Его гусары, лишившись командира и сами окруженные воинами стражи, погибли все до единого — как и шляхетское конное ополчение, оказавшееся в ловушке с начала битвы.

Пехота лехов еще могла изменить ход битвы и спасти часть собственной кавалерии — в их рядах находилось три тысячи фрязей. Но после гибели гетмана управление на себя взял трусливый граф Гоф, что предпочел бегство спасению товарищей. Впрочем, остатки армии гетмана юга вскоре погибли в засаде узкого ущелья…[17]» (назад к тексту).

37 Барон Владуш Руга, потеряв жену во время набега кочевников, десять долгих лет провел на границе со степью в баронстве Корг. Вначале он сам совершал набеги в степь, уничтожая кочевья и захватывая пленников для обмена, а после много раз перехватывал отряды степняков, следующих в баронство ради грабежа. За свою свирепость в схватке и воинское мастерство барон Руга получил от степняков почетное прозвище Пеш-архан, «свирепый волкодав». (назад к тексту).

38 Ручные керамические и отлитые из металла снаряды известны с древних времен, когда их набивали различными горючими смесями и жженой известью. Однако с принятием на вооружение пороха они получили дополнительное поражающее действие в виде взрыва и множества осколков, разносимых его силой, что калечат и ранят врага.

Тогда маленькие бомбы стали начинять пулями или металлическим хламом, что при взрыве дают большой поражающий эффект. Как-то раз один из италайских мастеров, что занимался изготовлением боеприпасов, сравнил взрыв снаряда с разлетом зерен граната при падении плода на землю. С тех самых пор ручная бомба получила свое новое имя. (назад к тексту).

39 Лава (в кавалерии) — вид атаки, когда всадники атакуют широким разреженным фронтом без четкого строя. Наиболее часто используется в бою иррегулярной конницей — например, теми же торхами или мамлеками Заурского султаната. (назад к тексту).

40 Чертоги карольдов — название огромных коридоров и образуемых ими сети пещер в горах Каменного предела. Горцы называют их так в честь мифического народа, который, согласно их сказаниям, жил здесь до прихода людей. (назад к тексту).

41 Окнами в чертогах карольдов называют сквозные дыры, ведущие как на поверхность, так и в другие пещеры. Колодцами — отверстия, коими человеку возможно покинуть чертоги. (назад к тексту).

42 Несмотря на то что современное фехтование сложилось во фряжских школах меча, первыми мастерами и учителями еще за двести лет до них стали италайцы. Именно они придумали технику «полумеча», когда воин берет клинок второй рукой за лезвие и направляет ей мощный укол на близкой дистанции, и некоторые популярные удары, ставшие позже легендарными. В том числе рубящий удар сверху вниз, когда атакующий воин поднимает клинок высоко над головой и с силой обрушивает на врага. За стремительность романтичные италайцы символично прозвали его «ударом сокола». (назад к тексту).

43 Длинной фехтовальной дистанцией доппельсолднеры называют дистанцию, когда мечи уже можно скрестить, но противника лезвие не достанет. (назад к тексту).

44 Драбанты — фряжское название телохранителей. Обычно набираются из отборных воинов-иноземцев, честно служащих за более щедрую, чем у рядовых наемников, плату. (назад к тексту).

45 Драконий зубец — название длинных каменных отложений в пещерах, свисающих с потолка и по форме действительно напоминающих огромные зубы. (назад к тексту).

46 Ракош — форма «свобод» шляхтичей в Республике, заключающаяся в том, что недовольный королем дворянин может официально объявить о восстании и начать войну с монархом. Фактически правом ракоша реально может воспользоваться лишь крупный магнат. (назад к тексту).

47 Темляк — петля, надежно привязанная к рукояти сабли. Продев в нее кисть, воин не потеряет клинок, даже если его временно выбьют из рук. (назад к тексту).

48 «Именем Рогоры!» — древняя формула, используемая в исключительных случаях для объявления о чем-то необыкновенно важном и, как правило, внезапном. При объявлении ее даже владетель лена обязан был замолчать и выслушать объявившего. Однако использование ее в личных интересах всегда влечет за собой суровое наказание, вплоть до смертной казни. (назад к тексту)

Страницы: «« ... 4567891011

Читать бесплатно другие книги:

1413 год…Власть Великого князя Георгия Заозерского распространилась не только на все русские земли и...
Изящная золотая брошь, выполненная в виде бабочки, способна на многое: она может исполнить любое жел...
«Последнее время» – новый роман Шамиля Идиатуллина, писателя и журналиста, автора книг «Убыр» (дилог...
Святая мисочка, ну что за безобразие?! Кто посмел обворовывать маленьких детей?! В парке, в котором ...
«Праздники, звери и прочие несуразности» – это продолжение романов «Моя семья и другие звери» – «кни...
Если вы страдаете от панических атак, постоянно прислушиваетесь к своему физическому самочувствию, б...