Завещание Гришэм Джон

Глава 38

Деспачанте — особая реалия бразильской жизни. Никакое деловое предприятие, банк, адвокатская фирма, медицинский центр или физическое лицо, располагающее деньгами, не может функционировать без услуг деспачанте.

Он — незаменимый помощник. В стране, где бюрократия глубоко укоренена и оплела все сферы жизни, деспачанте — человек, который знает всех городских чиновников, всех судейских крючкотворов и служащих таможни.

Он прекрасно разбирается в устройстве бюрократической машины и знает, как ее подмазать. Ни один официальный документ в Бразилии невозможно получить, не отстояв длиннющей очереди, и деспачанте стоит в них за вас. За небольшой гонорар он по восемь часов ждет, чтобы пройти техосмотр вашего автомобиля, и прикрепляет готовый сертификат на ветровое стекло вашей машины, пока вы трудитесь в конторе. Он проголосует за вас по доверенности, положит деньги в банк, упакует ваш багаж, отправит почту — список его услуг бесконечен.

Конторы деспачанте выставляют свою вывеску в окнах, как врачи и адвокаты. Их телефоны есть в «Желтых страницах». Профессия не требует специальной подготовки — достаточно иметь бойкий язык, терпение и нахальство.

Деспачанте Валдира в Корумбе знал весьма влиятельного, имеющего связи в высших сферах коллегу в Сан-Паулу, который за две тысячи долларов взялся быстро сделать Нейту новый паспорт.

Следующие несколько дней Жеви каждое утро проводил на реке, помогая другу ремонтировать его шаланду. Он внимательно присматривался ко всему, что там происходит, прислушивался к разговорам, но так ничего и не узнал о Рейчел и к полудню пятницы уже был уверен, что ее в Корумбе не было, во всяком случае, в последние две недели. Жеви знал всех рыбаков, капитанов и матросов, а те обожали поболтать.

Если бы американка, живущая среди индейцев, вдруг объявилась в городе, им бы наверняка это стало известно.

Нейт не оставлял поисков до конца недели. Он бродил по улицам, наблюдал за толпой, справлялся в отелях и уличных кафе, вглядывался в лица, но не встретил никого, даже отдаленно напоминающего Рейчел.

В последний день, проходя мимо конторы Валдира, Жеви зашел, чтобы забрать паспорт Нейта. Они попрощались, как старые друзья, и договорились вскоре встретиться. Впрочем, оба понимали, что этого никогда не случится. В два часа Жеви отвез Нейта в аэропорт. Они просидели в ожидании посадки с полчаса, наблюдая за тем, как единственный самолет разгружают и готовят к новому рейсу. Жеви хотел уехать в Штаты, и для этого ему требовалась помощь Нейта.

— Мне нужна будет работа, — сказал он.

Нейт слушал его сочувственно, хотя не был уверен, что у него самого все еще есть работа.

— Посмотрим, что можно сделать, — пообещал он.

Они говорили о Колорадо, о западном побережье, о местах, где Нейт никогда не бывал. Жеви обожал горы, и теперь, проведя две недели в Пантанале, Нейт прекрасно его понимал. Когда настало время прощаться, они тепло обнялись. По раскаленному асфальту Нейт направился к самолету с маленькой спортивной сумкой, в которой уместился весь его гардероб.

Прежде чем прибыть в Кампу-Гранди, маленький турбовинтовой самолет на двадцать посадочных мест приземлялся дважды. В Кампу-Гранди часть пассажиров пересели на самолет, вылетавший в Сан-Паулу. Дама, сидевшая рядом с Нейтом, изучив карту вин, заказала пиво. Нейт видел банку менее чем в десяти дюймах от себя. «Нет, больше — никогда», — мысленно произнес он, закрыл глаза, попросил Бога укрепить его в этом решении и заказал кофе.

Самолет на Вашингтон отправлялся в полночь. В аэропорт имени Даллеса он должен был прибыть в девять часов следующего утра. Поиски Рейчел удерживали Нейта вдали от дома почти три недели.

Он не знал, есть ли у него еще машина. Ему негде было жить, и не было средств, чтобы снять новое жилье. Но волноваться не стоило. Джош наверняка обо всем позаботится.

Самолет снижался, пробивая облака, с высоты девяти тысяч футов. Нейт не спал — он пил кофе, с ужасом представляя себе родные улицы. Они были сейчас холодными и белыми — земля покрыта тяжелым снежным покровом. В течение нескольких минут, пока они летели над городом, это казалось даже красивым, но потом Нейт вспомнил, как ненавидит зиму. На нем были тонкие брюки, дешевые кроссовки на босу ногу и якобы фирменная тенниска, за которую он заплатил шесть долларов в аэропорту Сан-Паулу.

Придется где-нибудь скоротать ночь, скорее всего в гостинице. Впервые после четвертого августа, той самой ночи, которую Нейт изо всех сил старался забыть, ночи, явившейся нижней точкой долгого постыдного падения, когда он чуть не умер в пригородном мотеле, он впервые окажется в Ди-Си без присмотра.

Когда они подруливали к терминалу, вокруг сновали снегоочистители. Взлетно-посадочные полосы были мокрыми, а снегопад продолжался. Выйдя из самолета в переходной «рукав», Нейт ощутил резкий порыв ветра и вспомнил о влажной жаре Корумбы. Джош ждал его у багажного транспортера и, разумеется, держал предусмотрительно прихваченное для него пальто. Его первыми словами были:

— Ты ужасно выглядишь!

— Спасибо. — Нейт схватил пальто и надел его.

— Ты тощий, как жердь.

— Если хочешь потерять пятнадцать фунтов, поищи нужного москита.

Они двигались к выходу в плотной толпе, все теснили и толкали друг друга. Ближе к узким воротцам в зал очередь вытянулась и уплотнилась еще больше.

— Вижу, ты путешествуешь налегке, — сказал Джош, указывая на маленькую сумку Нейта.

— Это все мои земные пожитки, — мрачно пошутил О'Рейли.

Стоя на краю тротуара, он успел окоченеть, пока Джош подгонял машину. Метель мела всю ночь, ей даже присвоили статус снежной бури. Сугробы вдоль домов достигали двух футов.

— А в Корумбе вчера было девяносто три градуса жары, — сказал Нейт, когда они отъехали от аэропорта.

— Не хочешь ли сказать, что скучаешь?

— Скучаю. Вдруг понял, что скучаю.

— Послушай, Гейл в Лондоне. Ты можешь остановиться на пару дней у нас.

В доме Джоша можно было разместить пятнадцать человек.

— Конечно, Джош, спасибо. Где моя машина?

— В моем гараже.

Ну разумеется.

— Спасибо, Джош.

— Твою мебель я сдал на хранение в небольшой склад. Одежда и личные вещи упакованы и лежат в машине.

— Спасибо. — Нейт вовсе не был удивлен.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно.

— Послушай, Нейт, будь со мной откровенен. Я читал о лихорадке денге. После нее требуется месяц полного отдыха.

Месяц. Это было началом борьбы за будущее Нейта в фирме. «Отдохни еще месяцок, старина. Наверняка ты еще слишком слаб, чтобы работать». Нейт все знал наперед. Но никакой борьбы не будет.

— Я еще немного слаб, только и всего, — ответил он. — Я целые дни спал, пил много жидкости.

— Какого рода жидкости?

— Берешь быка за рога?

— Как всегда.

— Я чист, Джош. Не напрягайся. Никаких срывов.

Это Джош слышал много раз. Разговор получился немного более резким, чем хотели оба, поэтому потом некоторое время они ехали молча. Дорога была свободной.

Пока они не спеша двигались к району Джорджтаун, «понтиак» наполовину обледенел. В пробке на Чейн-бридж Нейт деловито сообщил:

— Джош, я не собираюсь возвращаться в контору. С этим покончено.

Джош внешне никак не прореагировал. Возможно, он был расстроен, потому что от него уходил старый друг и отличный юрист. Возможно, радовался, потому что отныне у него не будет причин для постоянной головной боли и волнений. А возможно, Джош остался равнодушным, потому что увольнение Нейта все равно было неизбежно. История с уклонением от уплаты налогов рано или поздно привела бы к лишению лицензии. Так что Джош лишь спросил:

— Почему?

— По многим причинам. Ну, скажем, я просто устал.

— Большинство юристов перегорают за двадцать лет.

— Вот я и перегорел.

И хватит об этом. Нейт все уже для себя решил, и Джош не собирался его переубеждать. Через две недели начинались игры за Суперкубок, а «Редскинз» в нем не участвовали. Разговор был переведен на футбол — так обычно делают мужчины, когда хотят уйти от трудных тем.

Даже покрытые толстым слоем снега улицы казались Нейту зловещими.

Стэффорды владели огромным домом в Уэсли-Хайтс, на северо-западе Ди-Си. Были у них еще коттедж на берегу залива и дача в Мэне. Четверо детей выросли и разъехались кто куда. Миссис Стэффорд предпочитала путешествовать, тогда как ее муж — работать.

Нейт достал из багажника машины кое-какие теплые вещи, потом с удовольствием принял горячий душ. В Бразилии напор воды казался слабее. И душ в его гостиничном номере никогда не был горячим, равно как и холодным. Кусочки мыла были меньше. Он сравнивал с Бразилией все, что видел вокруг. С улыбкой вспомнил душ на «Санта-Лауре», веревку над унитазом, как он дернул ее — а тепловатая речная вода полилась ему на голову. Он оказался крепче, чем думал; приключение вообще многому его научило.

Неспешно выполняя привычный ритуал, он побрился и почистил зубы. Все-таки во многих отношениях приятно оказаться дома.

Кабинет Джоша на первом этаже был больше, чем тот, что он имел в конторе, но так же завален бумагами. Они встретились там, чтобы выпить кофе. Пора было доложить о проделанной работе. Нейт начал с неудачной попытки разыскать Рейчел на самолете, рассказал о катастрофе, об убитой корове, о трех мальчиках и унылом Рождестве в Пантанале. Очень подробно поведал о прогулке верхом и встрече с любопытным аллигатором. О спасительном вертолете. О рождественском кутеже умолчал; это рассказывать было ни к чему. Он описал Жеви, Уэлли, «Санта-Лауру» и поездку на север. Вспомнил, что, когда они с Жеви на своей моторной лодке заблудились, он испугался, но предаваться страху было некогда. Здесь, в условиях цивилизованной безопасности, их блуждания показались куда более ужасающими.

Джош был потрясен. Он хотел извиниться за то, что послал Нейта в такое жуткое место, но тот явно считал свою поездку волнующим приключением. По мере продолжения рассказа аллигаторы становились все крупнее, а к одинокой анаконде, гревшейся на солнце у реки, присоединилась другая, плававшая якобы вокруг их лодки.

Нейт описал индейцев, их наготу и легкую диету, их размеренную жизнь, вождя, который не разрешал им уезжать.

И Рейчел. В этом месте его отчета Джош взял блокнот и начал делать записи. Нейт подробно обрисовал ее облик: от тихого голоса, неторопливой речи до сандалий и походных ботинок, а также ее хижину и медицинский саквояж. Поведал историю о девочке, умершей от укуса змеи. И вдруг осознал, как же мало Рейчел ему о себе рассказала.

С дотошностью старого судебного крючка Нейт изложил все, что ему удалось узнать о ней во время своего визита. Дословно передал то, что она сказала о деньгах и своем к ним отношении.

О возвращении из Пантанала Нейт рассказал то немногое, что помнил, а ужас лихорадки денге постарался сгладить.

Он выжил, и это само по себе казалось ему удивительным.

Горничная принесла обед: суп и горячий чай. Съев несколько ложек, Джош задумчиво произнес:

— Итак, что мы имеем? Если она отказывается принять деньги, согласно воле Троя, то они снова становятся частью его состояния. Однако, если завещание по той или иной причине признают недействительным, будет считаться, что Трой вообще не оставил завещания.

— Как это оно может быть признано недействительным, если психиатры обследовали его за несколько минут до прыжка?

— Нашлось много других хорошо оплаченных психиатров, имеющих иное мнение. Неприятная история. Все его предыдущие завещания уничтожены. Если в один прекрасный день выяснится, что Трой умер, не оставив имеющего законную силу завещания, его дети, все семеро, разделят наследство поровну. А поскольку Рейчел не желает принимать свою долю, ее деньги будут поделены между шестью остальными детьми.

— Каждый из этих идиотов получит по миллиарду?

— Около того.

— А каковы шансы опротестовать завещание?

— Они не очень велики. Я считаю наши шансы более предпочтительными, однако все может измениться.

— А зачем бороться за признание завещания недействительным, если Рейчел отказалась от наследства? — спросил Нейт.

— По трем причинам, — быстро ответил Джош. Он уже проанализировал все варианты и выработал план, который собирался изложить Нейту. — Первое, и самое важное: мой клиент оставил имеющее законную силу завещание. Я, как его душеприказчик, не имею выбора и должен защищать это завещание. Второе: я знаю, как мистер Филан относился к своим детям. Его приводила в ужас сама мысль о том, что они могут наложить лапу на его деньги. Полностью разделяя его мнение, с содроганием думаю о том, что случится, когда каждый из них отхватит по миллиарду. И третье: всегда остается шанс, что Рейчел передумает.

— На это не рассчитывай.

— Послушай, Нейт, она всего лишь человек. Бумаги остались у нее. Пройдет несколько дней, и она задумается. Прежде мысль о богатстве не приходила ей в голову, но в какой-то момент она вспомнит о том, сколько добра можно сделать на эти деньги. Ты ей все объяснил насчет опеки и благотворительных фондов?

— Мне слишком хорошо известно, что это такое, Джош. Если помнишь, я сам участвовал в тяжбах.

— Нейт, мы должны защищать завещание мистера Филана всеми силами. Но Рейчел нужен доверенный представитель.

— Нет, не нужен. Ей все это безразлично.

— Тяжба не может начаться, пока у Рейчел нет адвоката. — Джош многозначительно посмотрел на него.

Нейт мало подходил на роль главного стратега. Закрыв глаза, он сказал:

— Ты, должно быть, шутишь.

— Нет. Более того, откладывать дело дальше нельзя. Трой умер месяц назад. Судье Уиклиффу не терпится узнать, где Рейчел Лейн. Подано шесть исков об опротестовании завещания. Пресса все вынюхивает и обо всем трубит на весь свет. Если просочится хоть какая-то информация об отказе Рейчел от наследства, мы утратим контроль над событиями. Филаны и их адвокаты окончательно обезумеют. Судья утратит интерес к поддержке завещания Троя.

— Значит, я должен стать ее адвокатом?

— Иного выхода нет, Нейт. Если ты решил уйти, вольному воля, но это последнее дело ты должен взять на себя. Просто сядь за стол и подумай, как защитить ее интересы. Всю черновую работу проделаем мы.

— Но здесь есть конфликт интересов: я ведь партнер твоей фирмы.

— Это конфликт незначительный, потому что наши интересы совпадают. Мы имеем общую цель: защитить завещание. Мы сидим по одну сторону стола. Формально можно заявить, что ты ушел из фирмы в августе прошлого года.

— А это, в сущности, правда.

Оба вдруг осознали эту печальную мысль. Джош пил чай, не сводя глаз с Нейта.

— Мы пойдем к Уиклиффу и заявим, что ты нашел Рейчел, что сейчас она не может присутствовать лично и не определила еще, как поступить, но хочет, чтобы ты защищал ее интересы.

— Значит, мы солжем судье?

— Это ничтожная ложь, Нейт, и он нас за нее только поблагодарит, потому что мечтает начать процесс, но не может этого сделать, пока нет никакого отклика от Рейчел. А лгать буду я.

— Джош, я должен уехать из города. Не могу здесь больше оставаться, — сказал Нейт и рассмеялся. — А где я, собственно, могу оставаться?

— Куда ты поедешь?

— Не знаю. Я так далеко вперед не заглядываю.

— У меня есть идея.

— Не сомневаюсь.

— Поезжай в мой коттедж в Чесапикском заливе. Зимой мы там не живем. Это в двух часах езды отсюда. Можешь приезжать сюда, когда понадобится, и останавливаться у нас. Повторяю, Нейт, мы должны закончить это дело.

Некоторое время Нейт созерцал книжные полки. Еще двадцать четыре часа назад он ел бутерброд на скамейке в Корумбе, наблюдая за пешеходами и надеясь увидеть Рейчел. Он поклялся больше никогда добровольно не переступать порога суда.

Но приходилось признать, что в плане Джоша были сильные стороны. Лучшего клиента, разумеется, представить себе невозможно. Дело никогда не будет передано в суд. А учитывая, какие деньги поставлены на кон, он на несколько месяцев обеспечит себе безбедное существование.

Джош доел суп и перешел к следующему пункту:

— Я предлагаю тебе гонорар десять тысяч долларов в месяц.

— Это щедро, Джош.

— Думаю, позволительно выжать такую сумму из наследства старика. Поскольку накладных расходов не предвидится, это поможет тебе снова встать на ноги.

— Пока…

— Точно, пока мы будем улаживать дела с налоговым ведомством.

— Что слышно от моего судьи?

— Я ему звоню иногда. На прошлой неделе мы вместе обедали.

— Значит, вы — приятели?

— Мы давно знаем друг друга. Нейт, забудь о тюрьме. Правительство удовольствуется большим штрафом и приостановкой действия твоей лицензии на пять лет.

— Спасибо, Джош. — Нейт снова начал уставать. Ночной перелет, разрушительные последствия пребывания в джунглях, интеллектуальный турнир с Джошем. Он мечтал лишь о мягкой теплой постели в темной комнате.

Глава 39

Воскресным утром, в шесть часов, Нейт снова принял горячий душ — третий раз за последние двадцать четыре часа — и начал готовиться к скорому отъезду. Стоило провести всего одну ночь в городе, и ему уже смертельно хотелось убраться подальше. Коттедж на берегу залива манил его. Ди-Си был его домом в течение двадцати шести лет, но, приняв решение уехать, Нейт хотел как можно быстрее осуществить его. Не имея дома, уезжать было легко.

Джоша он нашел на первом этаже, тот сидел за столом у себя в кабинете и разговаривал по телефону с клиентом из Таиланда о кредите под залог месторождения природного газа.

Предстоящий отъезд волновал Нейта. Судебные преследования врачей были нудным делом, без которого он прекрасно мог обходиться. Не будет он скучать и по стрессам, неизбежным при работе в такой влиятельной фирме. В свое время он уже сделал карьеру и познал успех, который не принес ему ничего, кроме несчастья. Именно этот успех и поверг его в бездну.

Теперь, когда угроза тюремного заключения отодвинулась, он сможет насладиться новой жизнью.

Нейт отправился в путь на машине с багажником, набитым теплой одеждой, прочие пожитки остались в гараже у Джоша. Снег прекратился, но сугробы все еще громоздились вдоль улиц. Дорога была скользкой, улицы — пустыми, и он еле полз по Вашингтону до Чеви-Чейз, пока не выехал на Белтуэй, где лед и снег были расчищены.

Один, в арендованном автомобиле, он снова почувствовал себя американцем и вспомнил Жеви в его дребезжащем ненадежном «форде». Интересно, сколько бы он выдержал на Белтуэй? Вспомнил он и Уэлли, бедняка, семья которого вообще не имела машины. По приезде Нейту предстояло написать несколько писем, и он решил, что среди них непременно будут письма друзьям в Корумбу.

Взгляд Нейта случайно упал на телефон. Он снял трубку — телефон работал: Джош, разумеется, позаботился о том, чтобы абонентская плата вносилась своевременно. Нейт позвонил Серхио домой, и они поболтали минут двадцать. Серхио пожурил Нейта за то, что тот так долго не звонил: он беспокоился. Нейт объяснил ему, что в Пантанале телефонная связь весьма затруднена, а кроме того, все пошло не так, как он рассчитывал, приключения продолжаются: тюрьмы пока удалось избежать, но он бросает прежнюю работу.

Серхио никогда не спрашивал его, трезв ли он. Голос Нейта звучал бодро и сомнений не вызывал. Нейт дал Серхио номер телефона коттеджа, и они договорились в ближайшем будущем вместе пообедать.

Потом он позвонил старшему сыну в Эванстон, что на северо-западе, и оставил сообщение на автоответчике. Интересно, куда мог ускакать в воскресенье в семь утра двадцатитрехлетний студент? Не на утреннюю мессу, это уж точно. Нейт и не хотел этого знать. Что бы ни делал его сын, он никогда не падет так низко, как его отец. Дочери Нейта был двадцать один год, она время от времени, с перерывами, училась в Питте. Последний раз они разговаривали о плате за обучение, это было за день до того, как Нейт с бутылкой рома и полной сумкой таблеток обосновался в номере мотеля.

Номер ее телефона Нейт потерял.

Их мать после развода с Нейтом выходила замуж дважды. Она была чрезвычайно неприятной особой, которой он звонил лишь в случае крайней необходимости. Нужно подождать пару дней — вдруг номер найдется, ну а если нет — придется связаться с бывшей супругой, чтобы узнать телефон их дочери.

Позднее Нейт намеревался предпринять тяжелую поездку на запад, в Орегон, чтобы повидаться с двумя младшими детьми. Их мать тоже успела выйти замуж после развода с ним — что характерно, опять за юриста, но, безусловно, ведущего исключительно здоровый образ жизни. Нейт постарается наладить с ними хоть какие-то отношения. Он еще не знал, как это сделать, но поклялся, что непременно предпримет попытку.

В Аннаполисе он остановился, чтобы позавтракать в придорожном кафе, послушал, как компания завсегдатаев бурно обсуждала погоду, и стал просматривать «Пост», начав с заголовков и колонок новостей. Ничего интересного он в газете не нашел.

Одежда висела на нем как на вешалке, поэтому он съел яичницу из трех яиц с беконом и несколько пирожных. Компания завсегдатаев наконец пришла к непрочному согласию, что снег скоро возобновится.

Нейт проехал по мосту, перекинутому через бухту. Шоссе на восточном берегу Чесапикского залива было расчищено плохо. «Ягуар» дважды заносило, и Нейт сбросил скорость. Эта машина была у него уже год, и он не помнил, когда истекает срок аренды. Всю бумажную работу выполняла за него секретарша. Что касалось автомобиля, то Нейт указывал лишь, какой цвет выбрать. Теперь он решил как можно скорее избавиться от «ягуара» и купить на распродаже подержанный практичный автомобиль с приводом на четыре колеса. Когда-то, в его адвокатском прошлом, ему казалось важным иметь престижную машину. Теперь в этом не было необходимости.

В Истоне он свернул на шоссе номер 33 местного значения, покрытое двухдюймовым слоем снега. Нейт ехал по колее, проложенной другими автомобилями, и вскоре стали попадаться маленькие сонные деревушки с пестрящими парусниками бухточками. Берега залива покрывал толстый снежный покров, вода казалась темно-синей.

Население городка Сент-Майкл составляло тринадцать тысяч человек. Короткий отрезок шоссе, пролегавший через город, разумеется, назывался Мейн-стрит. По обеим сторонам тянулись магазины и мастерские, старые дома, тесно прилепившиеся друг к другу, сохранились настолько хорошо, что прямо просились на открытку.

Всю жизнь Нейт слышал о Сент-Майкле. Там был морской музей, проводился устричный фестиваль, в его бухту заходило множество судов, так как городские жители обожали проводить выходные в причудливых маленьких пансионатах, десятками облеплявших берег. Нейт проехал мимо почты и небольшой церквушки, настоятель которой в этот момент как раз очищал ступеньки крыльца от снега.

Коттедж Джоша находился на Грин-стрит, в двух кварталах от Мейн-стрит, фасад его выходил на север, и из окон открывался вид на бухту. Дом был построен в викторианском стиле — с двуглавым фронтоном и верандой, опоясывающей его с трех сторон, — и выкрашен в синевато-серый цвет с бело-желтой отделкой. Небольшой палисадник перед домом и подъездная аллея были завалены двухфутовыми снежными сугробами по самую входную дверь. Нейт припарковался у обочины и с трудом пробрался к крыльцу, утопая в снегу по колено. Открыв дверь, он включил свет и прошел в глубину дома. В кладовке у черного входа разыскал пластмассовую лопату.

Он провел восхитительный час, расчищая крыльцо, подъездную дорожку и тротуар перед домом, вплоть до того места, где оставил машину.

Дом, разумеется, был обставлен стильной мебелью, удобно устроен и сиял чистотой. Джош сказал, что горничная приходит убирать каждую среду. Миссис Стэффорд проводила здесь две недели весной и одну — осенью. Джош за последние восемнадцать месяцев ночевал здесь лишь трижды.

В доме были четыре спальни и четыре ванные комнаты. Ничего себе коттедж!

А вот кофе Нейт не нашел, и это оказалось первым огорчением за весь день. Он запер дверь и отправился в город.

Тротуары были чистыми, но мокрыми от тающего снега.

Если верить градуснику, висевшему в витрине парикмахерской, температура составляла тридцать пять градусов. Магазины и мастерские были закрыты. Проходя мимо них, Нейт изучал витрины. Вдали зазвонили церковные колокола.

Согласно врученному Нейту буклету, пастором здесь был отец Фил Ланкастер, низенький жилистый человечек с очками в толстой роговой оправе на носу. Ему могло быть от тридцати пяти до пятидесяти лет. Паству, явившуюся на одиннадцатичасовую службу, представляли десятка два стариков, остальных, надо полагать, испугала погода.

Церковь была прелестной: сводчатый потолок, пол и скамьи из темного дерева, четыре витражных окна… Отец Фил Ланкастер, облаченный в черную сутану, приветствовал пришедших в церковь Святой Троицы, где все они, похоже, чувствовали себя как дома. Голос у пастора был высокий и сильный — микрофона не требовалось, слова он произносил немного в нос. Святой отец возблагодарил Бога за снег и зиму, за смену времен года как свидетельство того, что Господь, как заведено, контролирует ход жизни.

Потом все пели гимны и молились. Во время проповеди пастор заметил нового прихожанина, сидевшего в предпоследнем ряду. Они улыбнулись друг другу, и на миг Нейт испугался, что его пригласят подойти поближе и присоединиться к остальным.

Проповедь была посвящена вдохновению — странный выбор темы, если учесть средний возраст собравшихся. Нейт с трудом заставлял себя прислушиваться, внимание рассеивалось, мысли улетали к маленькой часовенке в Корумбе с открытыми дверями, высоко расположенными окнами, тяжелым горячим воздухом, умирающим на кресте Иисусом и юношей с гитарой.

Чтобы не обидеть Фила, Нейт старательно сосредоточивал взгляд на расплывчатом световом пятне над кафедрой за его спиной. Слава Богу, что у священника были такие толстые стекла в очках — с его зрением он не мог заметить отсутствия у Нейта интереса к проповеди.

Сидя в маленькой теплой церквушке и чувствуя себя наконец в безопасности после своего великого приключения — в безопасности от лихорадок и штормов, от соблазнов Ди-Си, от дурных привычек и духовного угасания, — Нейт вдруг осознал, что впервые, сколько себя помнит, пребывает в состоянии душевного покоя. Он ничего не боялся. Бог вел его, куда — Нейт пока еще не понимал, но страшно ему не было.

«Будь терпелив», — напомнил он себе и зашептал молитву.

Он благодарил Бога за то, что тот спас ему жизнь, молился за Рейчел, зная, что и она молится за него.

От ощущения безмятежности на его лице заиграла улыбка. Закончив молиться, он открыл глаза и увидел, что Фил улыбается ему.

Вытянувшись в цепочку, прихожане подходили к пастору, провожавшему их, стоя у дверей, и, получив благословение, выражали восхищение прекрасной проповедью, перекидывались несколькими словами насчет приходских новостей. Очередь двигалась медленно, таков был ритуал.

— Как ваша тетушка? — спрашивал Фил одного из своих прихожан и внимательно выслушивал подробную информацию о течении тетушкиной болезни. — Как ваше бедро? — спрашивал у другого. — Как вам понравилась Германия? — обменивался рукопожатием с третьим и, слегка наклонившись вперед, не упускал ни единого слова из их ответов. — Добро пожаловать в церковь Святой Троицы! — Священник с таким воодушевлением пожал руку Нейту, что тот подумал: уж не является ли он первым за много лет новым лицом в этом храме?

— Я — Нейт О'Рейли, — представился Нейт и добавил: — Из Вашингтона, — словно это могло помочь получше узнать его.

— Нам было очень приятно, что вы провели это утро с нами, — ответил Фил. Его большие глаза лучились за стеклами очков. Теперь, с близкого расстояния, были видны морщины вокруг его глаз, и Нейт понял, что священнику ближе к шестидесяти. Серых прядей в волосах было гораздо больше, чем рыжих.

— Я остановился на несколько дней в коттедже Стэффордов, — пояснил Нейт.

— Да-да, очень милый дом. Когда вы приехали?

— Сегодня утром.

— Один?