Остров невиновных Шевченко Ирина
— Выходи за меня замуж.
Джо застыла на миг с приоткрытым ртом и закатила глаза.
— Морские боги… Что творится в твоей башке, Кен?
— Раньше это работало.
— Что работало? Твои мозги? — выпалила она сердито, но тут же сменила тон: — Я понимаю, что тебе тяжело. Крис и все это… Но сейчас нельзя расслабляться.
— Скажи, — попросил он. — Про хорошую сторону. Она ведь есть всегда, да?
— Да. Относительно хорошая. В данном случае все случившееся подтверждает, что ты на верном пути. Иначе от тебя не пытались бы избавиться.
— Я не на пути, — помотал головой Фаулер. — Я на распутье. Понятия не имею, где и кого я вспугнул, чтобы так… Меня же носило из стороны в сторону. Был в психушке, говорил с Эверетом, опрашивал бродяг, поднял старые дела о пропавших заключенных, достал Раннера с этим расследованием, ездил в тюрьму, звонил Руби, пристал с вопросами к Ллойду… Кажется, все ведет к лечебнице, но я уже ни в чем не уверен. И не понимаю… Не понимаю, почему — так! Почему эта тварь не пристрелила меня, если я мешал!
Он ударил по рулю, вцепился в него с бессильной яростью, чтобы не разнести машину, и сделал несколько глубоких вдохов. Не помогало. От накрывшей его руку ладони Джо толку было больше.
— Потому что тебя хотят остановить, Кен. Остановить, а не просто убрать. Убить полицейского? Да Раннер лично перетряс бы весь остров, несмотря на вашу грызню в прошлом. А если бы твое убийство связали с делом, которое ты вел, то и за него взялись бы всем управлением. Но если убили не тебя, а ты, все сразу меняется. В первую очередь — отношение к тебе. Ко всему, что ты делал и говорил раньше. Если успел поделиться с кем-то выводами, если составил какие-то записи… Стоит ли принимать на веру слова больного ублюдка, жестоко разделавшегося с бывшей женой?
— Думаешь, все поверили бы? Не стали бы даже слушать?
— Думаю, ты сломал планы настоящего убийцы на начальном этапе, — серьезно сказала Джо. — Следующий ход наверняка предусматривал нечто, что помешало бы тебе оправдаться. И я подозреваю, новые свидетельства твоей причастности к смерти Крис еще всплывут. Поэтому не расслабляемся. Думаем. Действуем. Ищем. Кто мог организовать такое? Сколько времени на это понадобилось бы? Подобное не придумать за пару часов.
— Тупой псине вроде меня — да, — согласился он. — Кому-нибудь с твоими мозгами — почему бы и нет? Зная меня… а знают меня многие… Зная, где живу, с кем общаюсь. Зная, у кого из фермеров стоит нелегальная охранка. Зная о заскоках миз Кук… Как-то уже напрягает то, как много знает эта тварь. Но это еще не самое плохое.
— Что же — самое? — насторожилась Джо.
— След. Ты не спросила про след.
— Ты сказал, что он такой же… — начала она, но вдруг запнулась, и окончанием реплики стало заковыристое ругательство.
— Именно, — подтвердил Фаулер. — Он не мог быть таким же. Не должен был быть, если хотели подставить меня. Ощущался еле-еле, амулеты могли и не зафиксировать. Или поймали бы слабое эхо — как если бы я сам пытался его навести. Пришлось усилить, чтобы было похоже… Но все-таки он такой же. Приглушенный, словно чары наводили из-под ограничителя. Только я бы теперь сказал: из-под защитного блока.
— Считаешь?..
— Посмотри на записку еще раз — поймешь, почему я сразу вспомнил открытки. Ровный почерк. Аккуратный до последней завитушки. Крис не написала бы так под дулом пистолета. А след… Слабый, потому что не было никакого забора силы. Только воздействие. И мы с тобой не опознали его раньше просто потому, что никогда с таким не сталкивались. По крайней мере, я. Поэтому… Может, у тебя все-таки есть какие-то дела на материке? Не хочу, чтобы ты оставалась на Карго-Верде, пока тут гуляет незарегистрированный менталист.
Бредовая версия, но другой не было. И Джо молчала, будто соглашаясь с его выводами. Была надежда, что она возразит, найдет объяснение необъяснимому, скажет, что он — болван, а маги, способные на прямое ментальное воздействие, рождаются крайне редко и еще в детстве попадают в ласковые и крепкие руки имперской безопасности… Но нет. И не уедет ведь, сколько ни проси.
— Эйвик триста пятого, — выдохнула она, глядя прямо перед собой, но наверняка не замечая снующих перед машиной людей.
— Эйвик, — повторил Фаулер. — Я тоже вспомнил. Но сами мы вряд ли справимся.
Власти Эйвика решили так же, заподозрив, что серия дерзких ограблений организована менталистом. Сообщили в имперское бюро безопасности, те прислали лучших людей, и преступника вычислили. Он погиб при аресте. А перед тем убил почти пятьдесят человек: они прыгали с крыши здания, где он забаррикадировался. Сами поднимались и прыгали. Он обещал, что это закончится, если ему позволят уехать, но понимал, что этого не будет, и они продолжали прыгать. Кен подозревал, что его потому и пристрелили, как только представилась возможность. И не исключено, что тот менталист этого и добивался.
— Полагаешь, они учли прошлые ошибки? — спросила Джо.
— Хотелось бы верить. Только… это еще не все. Я же сказал, что звонил Руби? Уоллесу Руби, я тебе о нем рассказывал…
В стекло постучали, и закончить он не успел.
— Что ему надо? — пробурчала Джо, увидев Раннера.
— Сейчас узнаем.
Вид шеф имел растерянно-озадаченный. На вышедшего из машины лейтенанта смотрел долго и внимательно, словно того могли подменить с момента последнего их разговора.
— Кен, скажи мне, пожалуйста… — Вежливый Раннер — уже плохой знак. — Скажи, что всю ночь был дома, а твоя квартирная хозяйка страдает бессонницей и сможет подтвердить, что ты никуда не выходил.
Видимо, появились новые свидетельства его причастности к убийству, о которых предупреждала Джо.
— Ночью он был у меня, — сказала она, незаметно очутившись рядом. — И никуда не выходил, я бы заметила.
— У тебя? — Раннер подозрительно прищурился. — С чего бы?
Кен решил, что его алиби должно быть хоть отчасти правдивым, и нужно рассказать о вонючем инсектициде:
— Просто миз Кук…
— Слишком любопытна и всюду сует свой нос, — закончила Джо. — И кровать у Кенни узковата. Достаточно веская причина?
Обняла за талию, головой прижалась к плечу…
Пришлось постараться, чтобы не выглядеть таким же удивленным, как шеф.
— Парни обходят соседей, — сказал тот, стараясь смотреть на Фаулера и не замечать ластящуюся к нему ведьму. — Старушка из дома напротив говорит, что видела твою машину.
— Старушки это могут, — согласился лейтенант. — Только моя машина всю ночь простояла в кленовой аллее у башни. Уверен, найдутся люди, которые это подтвердят. — Место правде в его рассказе все же нашлось. Автомобиль у него приметный, а свет в салоне он не включал, чтобы помимо машины заметили еще и водителя. — Меня старушка тоже видела?
— Она не уверена. Насчет этой ночи. Но утверждает, что парой ночей ранее вы с Крис знатно поскандалили тут, перед домом. Было?
— Нет. Мы не скандалили. Я сказал Крис, что ей нужно быть строже с дочерью. Она влепила мне пощечину за неуместный совет. Я сел в машину и уехал. Уточни у своей свидетельницы, что именно она видела. А было это, к слову, в ту ночь, когда мы с Джо наведались на мол. Тебе ведь сын рассказывал, что я застукал там Джессику и увез домой? Девчонке тринадцать, рано ей еще гулять в таких компаниях. А Крис просто перенервничала из-за всего этого… ну и…
Раннер задумчиво кивнул.
— Когда мы можем осмотреть дом? — повернул разговор в нужное русло Кен.
— Скоро. Я скажу… Твою ж мать!
Обернувшись в направлении раздраженного взгляда шефа, Фаулер увидел продирающуюся сквозь толпу зевак блондинку в ярко-розовом платье. Продвижение значительно замедляли высоченные каблуки и громадина портативного бобинного магнитофона, висевшего на плече красавицы на толстом ремне. В выставленной вперед руке блондинка держала микрофон, а глазами выискивала потенциальную жертву. Чем ей не угодили блокнот и ручка — вопрос. Все равно ведь материал пойдет в газету, а не на радио.
Раннера рядом уже не было.
Заметив это, Джо отстранилась, но Фаулер успел поймать ее руку.
— Давно у нас роман?
— У нас не роман, — ответила она, не отводя взгляда. — Секс по дружбе. Иногда. Что ты собирался сказать до того, как нас прервали? Что-то об Уоллесе Руби.
— Не о Руби, — усмехнулся он криво. — У Руби все отлично. А вот мы здесь, на острове, в полном дерьме. Потому что все это, возможно, как-то связано с лордами и заговором против императора. Ну и менталист в довесок.
И блондинка с магнитофоном, появившаяся совершенно не вовремя.
— Лейтенант! — Она ткнула микрофоном ему в нос. — Что вы можете рассказать о случившемся? Вы нашли труп? При каких обстоятельствах? Вы общались с бывшей женой? Поддерживали… э-э… отношения? Было бы неплохо…
Джо без церемоний перехватила ее руку, отодвинула от лица Фаулера и притянула к своему.
— Было бы неплохо, Вэнди, — сказала в микрофон, — если бы иногда твой рот был заткнут. Раннеру только ради этого не следовало вынимать оттуда свой член. Увижу в твоей газетенке хоть одно дурное слово о Кристин или о Кене, что-нибудь об «э-э… отношениях», дам тебе эксклюзивное интервью.
— У нас свобода прессы! — взвизгнула журналистка.
Джо разжала пальцы, отпуская ее запястье.
— Пресса свободна. У тебя тридцать секунд, чтобы убраться отсюда.
— Но…
— Двадцать девять. Двадцать восемь. Двадцать…
Тяжелый магнитофон не помешал Вэнди уложиться в половину отпущенного времени.
Стоило ей исчезнуть, как появился Раннер. Сказал, что, как только коронеры заберут тело, можно будет осмотреть дом.
ГЛАВА 13
Статистика — наука спорная, но некоторые факты давно проверены временем и почти не вызывают сомнений. Почти — потому что существует еще цензура, несколько искажающая информацию, даже статистическую. Далеко не все людям нужно знать, и с этим соглашались даже журналисты уровня Руби, который отнюдь не из страха перед имперской безопасностью обходил в своих статьях некоторые темы. Вэнди с ее свободой прессы и недалеким умишком до такого понимания вряд ли дорастет, и Кен был солидарен с Джо: всем было бы лучше, если бы шеф хотя бы на время вернулся к брошенной подружке или нашелся другой герой, который отвлек бы настырную блондинку от этого дела. Определенные репортерские таланты у нее все же имелись, как и редкостная удачливость, позволяющая откапывать «горяченькое», что в сочетании со стремлением тут же сделать все отрытое достоянием общественности в данном случае представляло опасность. И не только для самой Вэнди.
Что до статистики, цифры просты и упрямы. На тысячу новорожденных приходится всего пять потенциальных магов. Из сотни достигших совершеннолетия магов семнадцать будут подвергнуты выбраковке — принудительному запечатыванию из-за проблем с самоконтролем, по медицинским показаниям или по решению суда: никто не даст заряженный пистолет тому, кто может использовать его, чтобы вышибить мозги себе или кому-то из окружающих. Еще сорок пять снимут браслеты и вернутся к обыденной жизни. Их дар зафиксируется на выбранной специальности или бытовых мелочах, так появляются музыканты-виртуозы, писатели, прославленные модельеры, лучшие повара и автомеханики и обладающие исключительной памятью секретари. Оставшиеся тридцать восемь свяжут свою судьбу с магией непосредственно. Врачебное дело, любые профессии, связанные с изобретательством и проектированием, научные изыскания, армия и спецслужбы — в этих сферах одаренных ценили. Но только семеро из тридцати восьми достигнут настоящих высот. Притом что население империи свыше ста семидесяти миллионов, магов в ней достаточно. Сильных магов не так уж много.
У природников статистика своя. Ведьм и ведунов больше, но и сила их иного толка. О лордах и вспоминать не нужно — сложно сказать, что из известного о выходцах с Архипелага правда, а что нет. Фаулер вспомнил бы оборотней… Но что их вспоминать? Не лорды, конечно, но свои секреты, не вошедшие ни в один учебник, имеются и у них. Особенно у кланов. Хотя и Кену, никогда не знавшему отца и росшему вне клановых законов, нашлось бы чем удивить…
Однако данные статистических сводок всплыли в памяти по другому поводу.
Он думал о менталистах. О менталисте.
Обо всех сразу и о том одном, что обосновался на Карго-Верде.
Мудрое решение в каком-то смысле.
Каждого новорожденного проверяли на возможность проявления магических способностей. Этим занимались в родильных домах или, если роды прошли дома, — при первом внесении в храм. Положа руку на сердце, храмы давно уже являлись оплотом магии, а не веры. Магии и имперской власти. Создавшие этот мир боги спят на дне морей, и так крепко, что ни одна из последних войн не потревожила их сна, а маги, лорды и император бдят. С ними бдят храмы, школы и приюты, бдят больницы и занимающиеся частной практикой врачи. Бдят городские советы и полиция. А вездесущие и всевидящие старушки-соседки переплевывают по бдительности всех вышеназванных. Ребенок и его родители еще ничего не подозревают, а артефакторы уже готовят будущему магу браслеты-ограничители. Незарегистрированных магов не находили уже лет пятьдесят по официальным данным, но и неофициальные вряд ли сильно отличаются. Одаренные не идиоты и понимают: пусть лучше тебя учтут, чем вычтут. Даже если родственники скрывали тебя ото всех, став взрослым, ты в состоянии сам сообщить о себе. Тогда тебя, самое худшее, запечатают. Попадешься на магических действиях, не имея отметки о том, что дар проверен и стабилен, запечатывание станет лучшим, на что можно рассчитывать. До середины прошлого века закон позволял своим служителям убивать незарегистрированных магов на месте. Сейчас он немного смягчился: их также могут казнить, но уже после проверки. И виной тому именно менталисты. Магов, способных без подготовки, без плетения заклинаний, без чтения наговоров и без того, чтобы опоить жертву зельями, влезть в чужую голову и внушить любую идею, опасались даже лорды. Магия островов защищала самих истиннокровных от подобного рода воздействия, но не способна была уберечь их от всего и сразу. Например, от кинжала собственного оруженосца. Он разъяренной толпы. От падения в пропасть вместе с лошадью, решившей вдруг сигануть с обрыва, — некоторые менталисты могли управлять и действиями животных. А особо сильные — подчинять себе других магов. Их боялись, но власть, которую давал подобный дар, была слишком лакомым кусочком, чтобы запечатывать нового менталиста в момент выявления. Ребенок, показавший соответствующие способности, становился собственностью империи. После введения всевозможных ограничений и наложения защитных печатей, обеспечивающих его послушание и безопасность стоящих над ним людей, у такого мага оставалось только два варианта: служба короне или смерть. Так что, если какому-то менталисту удалось скрыть свой дар, укрыться на ничем не примечательном острове было действительно мудро. Было бы, явись он сюда за спокойной жизнью и используй свой дар, чтобы получать скидки на фермерский товар и пополнять кошелек, обыгрывая местных в карты. А он убивает людей и собирает силу…
Предположение, что этим занимается не скрытый, а работающий на империю менталист, было слишком диким, но и оно промелькнуло у Фаулера в голове в вихре тысячи других мыслей. Следовало привести их в порядок, но в доме Кристин сделать это не удавалось.
Тело уже увезли, но запах крови растекся по комнатам, забившись в самые отдаленные уголки и заставляя Кена мечтать хотя бы на миг ощутить снова удушливую вонь инсектицида. А уйти он не мог, нужно было проверить все еще раз, и они с Джо разделились, чтобы управиться скорее.
— Есть что-то? — подошел со спины Раннер.
Мускусная терпкость его одеколона немного перебила запах смерти, но Фаулер все-таки открыл окно.
— Ничего, — ответил, с высоты второго этажа глядя на толпящихся у дома людей. Интересно, чего они ждут?
— Совсем? — уточнил шеф.
— Совсем.
И это хорошо. След убийцы найти нереально — это он понял сразу. Повторный осмотр имел иную цель: убедиться, что против него не осталось других «улик».
— Давно у вас с Гарнет?
— Что? — уточнил Кен, не оборачиваясь.
— Ну, что там у вас…
— Секс по дружбе, — вспомнилась формулировка Джо, и самого передернуло. — Бывает иногда.
— Не умеешь ты врать.
Фаулер развернулся всем телом:
— На что ты намекаешь?
— Я не намекаю, — хмуро выдал Раннер. — Прямо говорю: за идиота меня не держи. В городе что угодно могут болтать, но я как знал, что ты с этой ведьмой не спишь, так и до сих пор знаю. Тут ни магом, ни оборотнем быть не нужно, у меня на такие дела особый нюх. На свою бабу так не смотрят, как ты на Джо.
— Да? — криво усмехнулся Кен. — Наверное, у меня с глазами что-то. Или у тебя. Но я знаю, у кого зрение получше нашего. У охранников. У того, что дежурил в банке, и у того, что в мэрии. Не сомневаюсь, что они видели мою машину этой ночью у башни. Поинтересуйся.
— Поинтересуюсь. Но если и не видели… Думаешь, я поверю, что это ты Кристин?..
— К чему тогда этот разговор?
— К тому, что врать мне не нужно, Фаулер, — выговорил шеф. — Особенно в том, что касается этого дела. Все, что нарыл, к завтрашнему утру должно быть у меня на столе. Ясно?
— Кому отдашь?
— Бьюзу.
— Не жалко? У него жена-красавица, сыну года нет…
— На что намекаешь?
— Я не намекаю, Стив. И за идиота тебя не держу. Просто подумай, с чего псих, раньше убивавший бродяг на пустырях, пришел в город за моей бывшей женой? Именно за моей? Подумай и скажи, кого из парней ты готов сделать следующим. Или давай у них спросим? Может, у кого-то есть надоевшая бывшая?
— У меня. — Раннер скрипнул зубами.
Смотрел он при этом в окно, туда, где остановился на месте недавно отъехавшего фургона коронера старый пикап Эдны Кроули, а над приоткрытой пассажирской дверцей нависла с микрофоном Вэнди.
— Убью сучку, — пообещал Фаулер, поняв, кто сидит в машине рядом с Эдной.
— Буду благодарен, — мрачно отозвался шеф.
Джо следовало послать свободную прессу подальше и конкретнее. Сейчас, увы, вмешиваться было поздно. Оставалось надеяться, что кто-нибудь отпихнет беспардонную репортершу от машины, но пока зеваки лишь прислушивались к тому, что говорила Вэнди. При желании Кен тоже мог услышать, но подобных желаний он и близко не испытывал.
Дверца, на которую опиралась журналистка, распахнулась так широко и резко, что странно было, как Вэнди удержалась на своих каблуках. Но удержалась. Лишь отшатнулась в сторону и тут же ринулась обратно, но где ей было угнаться на таких ходулях за выскочившей из пикапа девчонкой.
— Мама!
Крик этот резанул по ушам и эхом повторился в гудящей голове. А Джессика неслась к дому — туда, где остались в прихожей кровавые дорожки от подтекающего мешка, а ванная выглядит так, что Фаулер сам не отважился заглянуть в нее еще раз.
Он попытался вспомнить, есть ли внизу кто-то из полицейских, а не вспомнив, перемахнул через подоконник под вырвавшийся у Раннера от неожиданности вскрик и приземлился на газон перед крыльцом.
— Джессика!
Она успела взяться за дверную ручку, но, услышав свое имя, обернулась.
— Мама? — прошептала так тихо, что он скорее прочел это по губам.
— Ее там нет, Джесси.
Он приблизился к ней всего на шаг, но шокированной, сбитой с толку жутким известием девочке этого хватило. Она ссутулилась, взглянула затравленным зверьком и вдруг сорвалась с места, побежав в противоположную от него сторону. Скрылась за углом дома. Там, Фаулер знал, был забор, но Джессику это не остановило. На несколько секунд отставший от нее лейтенант увидел только оторвавшийся от клетчатой юбки лоскуток на торчащем из забора гвозде и почувствовал легкий запах крови.
Крови сегодня было много…
Машинально сунув лоскуток в карман, Кен перепрыгнул через забор и очутился на заднем дворе. Казалось, там пусто, однако, в отличие от зрения, нюх пса так легко было не обмануть.
Фаулер приблизился к накрытой брезентом яме, вырытой когда-то под бассейн. Тревога, что Джессика провалилась туда, отступила быстро, и сейчас он думал только о том, чтобы не вспугнуть девочку снова.
Отодвинув брезент, увидел уходящие вниз ступеньки приставной лестницы.
— Джесси? Я спущусь, если ты не против.
Если бы Джим вернулся на остров живым, он, быть может, построил бы для дочери домик на дереве. Кристин с подобным не справилась бы, поэтому вместо домика у Джессики был бункер: старый ковер на полу, подушки, лежанка, маленький столик. Крис даже электричество сюда протянула, и под брезентовым потолком висела на проводе одинокая лампочка, сейчас не горевшая, так что осматриваться Кену пришлось в полутьме.
— Я включу свет? — спросил он и, не дожидаясь ответа, потянул за шнурок. — Сильно поранилась?
Джессика не отозвалась. Лежала, свернувшись калачиком, на накрытом лоскутным покрывалом матрасе и жмурилась что есть силы, но слезы все равно пробивались из-под ресниц.
Фаулер присел рядом. Не прикасаясь к девочке, повел над ней рукой, одновременно принюхиваясь. Она расцарапала бедро о гвоздь, достаточно глубоко, и рану следовало обработать. Но этим лучше заняться ее бабушке.
— Я не хотела ехать… — всхлипнула Джессика. — Не хотела. Эрик позвонил, спросил о маме… Ба потом звонила сама, никто не отвечал… Она забеспокоилась. Сказала, нужно возвращаться домой… А я не хотела. Хотела остаться за городом до вечера. Поплавать еще… Если бы я не… если бы… мы бы приехали раньше…
Кен поежился, представив, что было бы, появись они раньше хотя бы на полчаса.
— Ты не могла знать, — сказал он тихо.
— Я не хотела к ней ехать… К ней, понимаешь? Я специально… чтобы она… Я не знаю зачем! Не знаю…
Девочка разрыдалась.
Крис говорила, что они помирились, поняли друг друга, но, видимо, Джессике не хотелось так легко отказываться от образа обиженной дочери, сулившего новые поблажки и подарки. Теперь ей с этим жить.
Действенный урок, но слишком жестокий.
Фаулер погладил вздрагивающее плечико.
— Я найду того, кто это сделал. Обещаю.
Рыдания стихли.
— И убьешь?
Он задумался лишь на мгновение.
— И убью.
Эдна Кроули слез не лила.
Кен вообще не помнил эту женщину плачущей. Его не было на острове в день похорон Джима, но спустя годы еще долетали злые высказывания некоторых горожан, что не так уж сильно скорбела Эдна по единственному сыну, если и у могилы не всплакнула. И мужа, видимо, не любила. Тот пережил Джима всего на месяц, дольше сердце не выдержало. И на погребении глаза его вдовы наверняка были так же сухи, как сейчас.
Слез в них не было, но эмоций — хоть отбавляй. Когда Фаулер поднялся с Джессикой наверх, Эдна была уже на заднем дворе. Буквально вырвала у него девочку и смотрела так, словно в глотку вцепиться готова. Видимо, вспомнила, что он занимался первыми убийствами, и поняла, почему новой жертвой стала Крис. Может, винила его в том, что не нашел убийцу до того, как ее внучка стала полной сиротой, а с его стороны было бы жестоко напомнить сейчас, что Эдна сама назвала его расследование пустой тратой времени и даже говорить не хотела, когда он просил о помощи…
— Джессика немного поранилась. Надо промыть…
— У меня аптечка в машине, — не дала закончить Эдна. Обняла внучку за плечи и тут же мягко оттолкнула. — Подожди немного, малышка.
Шагнула к Фаулеру, оставив девочку за спиной. Показалось, ударит…
Но директор Кроули — не какая-то истеричная бабенка. Только губы сжала так, что те побелели.
Кен не стал ждать, что она скажет.
— Позвони, чтобы привезли парочку заключенных, — успел он первым. — С крепкими нервами. Пусть приведут дом в порядок. Раннер поможет оформить общественные работы.
Когда не знаешь, что делать, — делай, что можешь.
Эдна кивнула. Злости в ее взгляде поубавилось.
— Завтра приезжай, как и договаривались, — словно нехотя выговорила она после долгой паузы. — Посмотрим, что можно найти по твоим вопросам.
— Будешь завтра в тюрьме? Я думал, ты останешься хотя бы на несколько дней с Джессикой.
Советы ей были не нужны. Не от него.
— Делай свою работу, лейтенант, — обрубила грубо. — А я буду делать свою.
В доме Кристин его ничего больше не задерживало. Нужно было ехать в управление, разобраться с бумажками и, если повезет, дождаться отчета патологоанатома.
Джо тем временем хотела побывать в его квартире — поговорить с миз Кук и проверить, не подбросили ли ему что-нибудь взамен украденных вещей. Сам Кен о таком не подумал.
Зато подумал о другом и, закончив дела в управлении, а разговор с Раннером отложив на завтра, решил заехать в «Островок».
На стоянке у гостиницы заметил сразу две красные машины. И один голубой «жучок»…
Марти снилось что-то темное, недоброе, пахнущее гнилью, порохом и пропитанным кровью песком Ликардийской косы. Оно рычало, угрожающе ворочалось и тянулось к ней щупальцами свинцового тумана. Касалось иногда, и по телу проходил неприятный холод.
«Мне это не нравится, Тина…»
— Мне тоже, Томми, — пробормотала она, просыпаясь. — Мне тоже… Но мы ведь справимся?
Села на кровати и не сразу вспомнила, что это за комната и как она в ней оказалась. Раньше вспомнилось, что нет уже никакого «мы».
— Я справлюсь, — сказала Марти, словно хотела убедить кого-то, кто наблюдал за ней, что мысли о Томми — не более чем случайность.
Кто наблюдал и с чем ей нужно справиться, она сама не знала, однако пришедшее с тревожным сном нехорошее предчувствие никуда не ушло, а стоило спуститься на первый этаж, целиком и полностью оправдалось.
Убийство.
Карго-Верде — остров большой. И людей на нем жило немало. Не могли они все быть знакомы между собой. Но некоторых знали тут, наверное, все, хотя бы в лицо и по имени. Например, единственного на острове морского пса. Потому и убийство его бывшей жены — Марти и не подозревала, что у Фаулера она имелась, — тут же стало главной новостью, за час или два уже облетевшей весь город. Правда, для тихой провинции любое убийство, тем паче настолько жестокое, — огромное потрясение.
Впрочем, пока никто из обсуждавших происшествие потрясенным не выглядел. Возможно, оттого, что в «Островке» жили в основном люди неместные, приехавшие на остров по работе или на отдых или навестить кого-то в лечебнице или тюрьме. Ни жертву, ни ее близких они не знали. Пересказывали друг другу кровавые подробности, вздыхали сочувственно, негодовали, испуганно охали, но из всех демонстрируемых чувств только любопытство казалось искренним.
«Не потрясение, а оживление», — скорректировала первое мнение Марти. Самой ей было безумно жаль и погибшую, и лейтенанта, и Джо почему-то, и себя, так не вовремя вышедшую из-под защиты рыжей тюремной стены и угодившую в самую гущу непонятных и пугающих событий.
Хозяйку гостиницы она, как и рассчитывала, нашла на кухне, но вместо хлопьев, за которыми, собственно, спускалась, попросила чашку кофе. Аппетит испортился, едва до нее дошел смысл рассказов других постояльцев.
— Знаешь уже? — Белла взволнована была по-настоящему. — Жуть какая. В голове не укладывается… Неужели не найдут ничего? Следов там каких-нибудь… Разве может быть, чтобы совсем ничего?
Марти нечего было на это ответить. Она дождалась, пока ей нальют кофе, поблагодарила и пошла с чашкой к себе. Хотелось на воздух, поэтому она прошла через номер и вышла на балкон, где чуть ли не нос к носу столкнулась с Адамом.
— Доброе утро, миз Аллен.
— Доброе?
— О… — Молодой человек смутился. — Вы уже слышали?
— Сложно не услышать, все лишь об этом и говорят.
Адам поморщился:
— Люди, они не думают… Только говорят. Но вам не стоит опасаться…
— Разговоров?
— Вообще… Я подумал, что это пугает. Убийства и… Простите, я что-то не то сказал. На самом деле… Момент неподходящий, но… Вы не пообедаете со мной сегодня? В архиве выходной, и миз Гарнет в любом случае, думаю, будет не до нас…
«Миз Гарнет я в любом случае неинтересен, — услышала Марти. — Попытаю удачи с кем-нибудь попроще».
— Это — свидание? — Она вымучила улыбку.
— Если вы… Возможно…
Возможно, и ей после лорда истинной крови стоило присмотреться к кому-то, не обремененному родословной и выдающимися способностями. Не сейчас и не к Адаму, но когда-нибудь… Хотя и Адам неплох, наверное. Моложе ее, однако разница в возрасте не так уж велика. Симпатичный. Особенно когда улыбается, на щеках появляются ямочки, а от глаз разбегаются лучики мелких морщинок. Худощавый, но нехлипкий — жилистый и достаточно сильный, чтобы носить тяжелые коробки в архиве…
— Вы же знаете, что я сидела в тюрьме? — прямо спросила она. — Вас не смущает мое прошлое?
Вопреки ожиданиям парень не растерялся.
— Ничуть, — выдал с обезоруживающей улыбкой. — Если, конечно, в этом прошлом нет ревнивого мужа.
Невинная, даже банальная фраза для флирта, но настроение испортила.
— Нет. — Марти опустила голову. — Ни в прошлом, ни в настоящем.
Правильно ведь? Если брак аннулирован — значит, не было у нее никакого мужа. Тем более ревнивого. Ревность — признак недоверия, Томми так говорил. И добавлял, что ей он верит всецело. И она верила…
— Мужа нет, но и обеда не будет? — понял Адам, грустнея.
— Да. Я… пойду к себе…
Кофе остыл, пока они говорили. Вернувшись в комнату, Марти выпила его залпом и завалилась на кровать. Лежала, уткнувшись взглядом в стену, старалась не думать ни о чем и преуспела в этом настолько, что больше чем на час выпала из реальности.
Глупо было предполагать, что отвергнутый кавалер все еще стоит на балконе и любуется городскими строениями, за крышами которых едва-едва виднеется полоска моря, поэтому Марти даже проверять не стала. Направилась сразу к его номеру и решительно постучала.
Когда дверь открылась, выпалила на одном дыхании, чтобы опять не передумать:
— Если предложение еще в силе, я с радостью с вами пообедаю.
— Правда? — Адам широко улыбнулся. Ямочки и морщинки оживили лицо… И пропали тут же. — Может быть, поужинаем? Я собирался отлучиться ненадолго. Захотелось повидать сестру. Знаете, когда случается что-то такое, как сегодняшнее убийство, начинаешь беспокоиться о близких. В лечебнице хорошая охрана, Вив в безопасности, но… Просто хочу ее увидеть. К вечеру вернусь.
— Тогда поужинаем, — согласилась Марти.
Жизнь слишком коротка. Сегодня ты строишь планы… или, наоборот, не строишь, не желая ничего менять и откладывая все на завтра… А завтра весь остров смакует подробности твоей смерти…
Казалось, куда ни пойди, там будут все те же разговоры. Поэтому Марти никуда не пошла. Сидела в своем номере. Лежала. Иногда ходила…
Время обеда давно миновало, когда она вспомнила, что еще ничего сегодня не ела. Покидать гостиницу не хотелось, и Марти решила воспользоваться гостеприимством хозяйки: яичницы или тех же хлопьев с молоком будет вполне достаточно.
Беллы на кухне не обнаружилось.
Марти прошлась до двери, выходившей на хозяйственный двор, где сушилось на веревках белье, заглянула в бойлерную и собиралась уже вернуться к себе, когда услышала доносившиеся из подсобки голоса. Один принадлежал Белле, а второй — Джоан Гарнет.
В этом не было бы ничего странного, двум ведьмам всегда есть о чем поговорить… Но женщины спорили. Вернее, Джо что-то требовательно выговаривала, а Белла как будто оправдывалась.
Марти сама не поняла, зачем подошла поближе.
— …Лучше тебе поговорить со мной, — настаивала Джо. — Поверь, мне совсем не хочется спускать на тебя всех собак.
Белла хохотнула немного нервно:
— Всех собак? Или одного пса?
Читать бесплатно другие книги:
