Гуд бай, дядя Сэм! Ильин Андрей

– Устроили всё это?

– Но ведь вам нужен был результат? И он достигнут. В самое короткое время. А методы?.. У вас есть другие? Если есть, то подскажите.

– Но это… это… Америку трясёт, как в лихорадке!

– Конечно. И должно трясти. Всех больных трясёт, а Америка, она больна. Не беспокойтесь, кризис пройдёт и жар спадёт. Вы поможете своей стране.

– Я?

– А кто еще? Боюсь, президент может не усидеть в своём кресле, и тогда наступит ваше время.

– Вы уверены?.. Боюсь, вы ошибаетесь, всё это, что происходит теперь в стране, не повод. Да, это очень серьёзно и народ отвернулся от избранного президента, но вряд ли этого будет достаточно для столь резких шагов. В крайнем случае, он объявит чрезвычайное положение и конгресс поддержит его.

– Это не факт, я про конгресс. Но, допустим… Только чрезвычайное положение не может защитить президента Соединённых Штатов, равно как и других высокопоставленных чиновников, от скандалов, связанных с их именами. Чрезвычайное положение вводится, когда что-то угрожает нации, а не лично руководителям страны.

– Что вы имеете в виду?

– Возможные варианты дальнейшего развития событий. Которые я готов обсудить с вами.

Вице-президент заёрзал в кресле. Неуютно ему как-то стало.

– Что, что еще может случиться, когда и так уже… Вы что, хотите угробить мою страну?..

– Ничуть. Об этом разговор не шел. Повторюсь, я лишь хочу увидеть во главе этой страны достойного человека, который устраивает всех и лично меня.

– Как?..

– Далее варианты… Прошлое, которое у рассматриваемой фигуры не такое безоблачное, как рисуют таблоиды. И не все события его жизни вызовут у народа Америки одобрение. Некоторые так очень даже… Окружение – тоже не ангелы. Часть информации по ним я вам донёс, но лишь часть. И если выплеснуть всё и разом, то это как… из помойного ведра. Нация может этого водопада не перенести… Сексуальный скандал, свеженький… Помнится, одного вашего президента довольно сильно трепали за невинный адюльтер с его ассистенткой. Мало?.. Тогда могу предложить вам классическую схему – тайная возня против конкурирующей партии. Зачем изобретать что-то новое, когда есть проверенные рычаги. Если теперь пройти по офисам той, другой партии, там можно найти много всего интересного. В чем вы, проверив данные вам ранее адреса, могли убедиться. А если всё в сумме, то результат будет почти гарантирован. Тем более, мы сможем обеспечить давление конгресса и общественного мнения. Кроме того, есть еще один сильный ход…

– Довольно! Я понял! Давайте говорить, как… партнёр с партнёром. Что вы хотите, в случае если у вас, если… у нас, все получится?

– Я уже говорил, лоббирование интересов некоторых сил, о которых я теперь не хочу говорить.

– Знаете, как это называется? – зло спросил вице-президент. – Должность, которую вы мне пророчите, называется «агент влияния»! Вы хоть понимаете, что мне предлагаете? Президент Соединённых Штатов Америки чей-то… агент!

– Ну, зачем так? Агент – это когда не спрашивают, когда он под кем-то и под козырёк. А здесь есть обратная связь, здесь взаимовыгодное сотрудничество. Не исключено, что вам даже более… Потому что сроки заканчиваются и приходят новые выборы. Ну что тут осталось – два с небольшим года, с таким лимитом оставить свой след в истории мудрено. А вот если еще четыре года. И мы, смею вас уверить, приложим все возможные усилия и, наверное, сможем… Вы ведь смогли убедиться в наших возможностях. Так почему не использовать их во всю мощь? Тем более вы ничего не теряете, так как никаких документальных подтверждений нашего союза не будет. Ничего не будет. Будет два с половиной и еще четыре года. Согласитесь, соблазнительно. И рационально… А если бы мы хотели, то и теперь могли, потому что ваши прошлое и настоящее тоже не так уж однозначны…

Вице-президент болезненно поморщился.

– А если я откажусь?

– Это ваше право, ведь вы живете в демократической стране, где всякий может выбирать кресло под себя, вот это, на котором вы теперь сидите, домашний диванчик или скамью… ту самую.

– Вы что, меня пугаете?! Если вы считаете, что та история с мотоциклом…

– Не только. Хотя для имиджа руководителя столь высокого ранга… Плюс «шалости» вашего окружения. Но вскрылись новые обстоятельства. Извините, когда ставки столь высоки, то мы должны были всё проверить.

– Проверить?.. Что?

– Не что, кого. Вас проверить. Мы провели небольшое следствие и вот. – Гость положил на стол распечатки фотографий.

– Что это?

– Тайник. Вот место закладки, вот внешняя упаковка. А внутри…

– Золотые дублоны? – криво усмехнулся вице-президент. – Вы, кажется, начитались романов о пиратах?

– Нет, не дублоны. Хуже. Мы нашли там деньги, два миллиона долларов наличными, записи прослушки ваших конкурентов и компрометирующие материалы на них.

– Где вы это нашли?

– К сожалению, у одного из ваших близких родственников.

Вице-президент напрягся.

– Вы сошли с ума! Незаконное проникновение на чужую территорию – это же…

Ну да, пришлось собирать, упаковывать, везти, нести, проникать, закапывать, тут же выкапывать, фотографировать, протоколировать… Без этого никак, когда нужно договариваться и когда нет полновесной «компры», ее надо создавать, чтобы не одним только пряником, но и плёточкой помахивать. Хотя в этом случае прямой шантаж не пройдёт, не того уровня собеседник, чтобы его пугать. Его не пугать, его путать надо.

– Извините, мы были вынуждены. Мы получили информацию и должны были ее проверить. В связи с этим вопрос, только прошу не спешить с ответом, так как от него зависит формат наших с вами дальнейших взаимоотношений. Всё это крайне серьёзно – наличные деньги, аудио- и видеозаписи… Плюс всё то, что было раньше… и, если в кучу, представляете, какие круги пойдут?

Пауза, чтобы осознать и проглотить.

– Вы знали об этом тайнике? Если это ваша закладка, это полбеды, а вот если нет…

– Ну, конечно, нет! Я не имею ко всему этому никакого отношения.

– Вы уверены?

– Совершенно!

– Может быть, ваши люди?

– Нет! Я доверяю своему окружению.

– Тогда откуда там отпечатки пальцев ваших помощников?.. Вот. И вот.

– Отпечатки?.. Не представляю.

А чего тут представлять? Всё с той же помойки, со вскрытых упаковок с сэндвичами, химией и прочими бытовыми отходами. Потому что люди покупают, вскрывают и выбрасывают. Всего-то в мусоре пару деньков покопаться и подходящие пакеты и коробки подобрать. Горожане очень беспечны…

Долгая пауза, которая требует ответа.

– Ну, хорошо, допустим, только допустим, что к этому делу причастен кто-то из моих людей. Они, а не я. Конечно, это бросает на меня тень…

Нет, не понимает. Ну всё надо растолковывать.

– К сожалению, там не только их «пальчики», но и ваши, и не только снаружи, но и внутри – на пачках с деньгами, на носителях информации. И еще ваши волосы.

– Это невозможно!..

Ну, почему невозможно? А флешка, которую вице-президент собственноручно сунул в свой ноутбук при прошлом визите и встречи с народонаселением, где он подписывал детям и женщинам фотографии и книги, обнимался, лобызался и жал руки? И лапал подготовленные под закладку в тайники поверхности, и ронял на плечи волосы.

– А с чего вы решили, что это мои пальцы? – вдруг сообразил вице-президент. – Имея какие-то отпечатки, их надо сравнивать с оригиналом.

Ай, молодец, хорошо, быстро мыслит.

– Совершенно верно. Вот, посмотрите – здесь на видео пачки денег. Вот привлечённый эксперт снимает отпечатки. А здесь сличает их с вашими, которые проходили по известному вам делу. Отпечатки ведь с возрастом не меняются. Посмотрите сами. На экран. И если хотите, на собственный палец. Вот характерный рисунок, и еще небольшой шрам. Есть такой?

Вице-президент машинально глянул на свой палец. Да, верно, есть!.. И вот эти «пальчики», как говаривал старина Мюллер, объяснить ему будет очень непросто.

– Послушайте, я всё понял, это – вы! – вскинулся вице-президент. – Как вы смогли, как посмели?!

– Давайте не будем спешить с выводами относительно того, кто и что посмел. Повторяю, мы получили информацию, как и от кого, не важно, и нашли… то, что не искали. Хорошо, что нашли мы, а не кто-то другой. Кто это сделал – вы или не вы – теперь не суть важно, важно, что вы там отметились. Можно предположить, что это интриги кого-то из ближнего вашего окружения, которым проще всего добыть ваши пальчики и биологический материал. Мы, в отличие от них, к вам доступа не имеем, и прихватить со стола стаканчик, из которого вы только что пили, не можем. Ну, только если представить, что вступили с вашими помощниками в сговор.

Сеять, разбрасывать зёрна сомнений, которые прорастут подозрениями. И… доверием…

Включить логику.

– Если бы мы хотели вам напакостить, у нас вполне хватило бы для этого уже имеющихся материалов. Зачем нам лишние риски? А вот тот, кто их не имеет, тот мог…

Теперь озаботить…

– Более того, мы имеем информацию, что эта закладка не единственная, что есть другие. С вашими «пальчиками».

И подсластить горькую пилюлю. Это обязательно. Работа с информаторами – как под копирку, хоть с мелкими урками в деревне Нижнее-Гадюкино, хоть с вице-президентами. Их, после того как в угол зажали, обязательно по головке погладить надо.

– Мне очень жаль, что вы подозреваете нас, хотя мы более других заинтересованы в вашей безупречной репутации и намерены впредь уберечь вас от подобных инцидентов. И в качестве жеста доброй воли готовы передать вам всё содержимое тайника, включая два миллиона долларов. Если, конечно, останемся друзьями. Ну, подумайте, стали бы мы отдавать вам свои, которые, вы считаете, вам подложили, два миллиона?!

Два миллиона – это серьёзно. Это аргумент! В Америке за просто так миллионами не разбрасываются. И даже сотками!

– Мы можем их отдать вам и… не узнать того, кто заложил тайник. И не узнать про другие тайники. А можем установить скрытое наблюдение и вычислить злоумышленников. Если исходить из того, что это не вы, а они. А если вы, то тогда, конечно, никакой опасности нет…

Вице-президент напряжённо смотрел на собеседника. Потому что всё в его голове смешалось. Ну, еще бы!..

– А если я откажусь сотрудничать с вами?

– То мы не станем использовать данные материалы против вас, оставив всё как есть, оставив тем, кто их там положил. И они используют их по назначению. Боюсь, что против вас. Только не надо пытаться искать или перепрятывать тот компромат, что лишь усугубит ситуацию, ведь если вас или ваших людей застанут на месте преступления…

– Это не я…

– Хорошо, пусть не вы. Пусть это будет чья-то интрига, но с вашими «пальчиками», волосами и на вашей территории. Пусть это будем мы, но… с теми же «пальчиками» и волосами… Давайте подведём итог – без эмоций. Есть материал, которого хватит любому прокурору и комиссиям, чтобы начать против вас дело. И хватит – конкурентам, журналистам и народу Америки, чтобы смешать вас с грязью. Ну, или что хуже! Скорее, хуже, чем лучше. Кто всё это сотворил – вы, мы или третья сторона – уже не суть важно. Даже если вы захотите оправдаться, то сможете сделать это лишь сильно после, находясь на заслуженном отдыхе. То есть на политической карьере будет поставлен крест.

Вице-президент машинально кивнул. Потому что так и есть. Не отмыться ему.

– Отсюда есть два выхода: либо туда… – ткнуть пальцем вверх. – Либо сюда… – показать на дверь. – В одном случае вы рискуете потерять очень многое, в другом – приобрести всё. Искать виновных можно будет после, а пока надо повернуть ситуацию в свою пользу. Наши предложения остаются в силе. И теперь мы можем быть полезны вам даже больше, чем раньше.

– Чем?

– Тем, что появилась третья, играющая против вас и нас сторона. О которой мы пока ничего не знаем. Ну или ее нет, а есть вы.

– Или вы!

– Пусть так. Но если это вы, или мы, то это самый безопасный вариант, потому что обе стороны заинтересованы друг в друге и не заинтересованы в разглашении известной им информации. Наши цели сходятся, и вы о них осведомлены. И если мы их достигнем, то все прочие проблемы решить будет легче. Туда… Или сюда…

А теперь думай, прикидывай, решай, потому что все вводные и все подсказки даны. Политика – это не эмоции, но просчёт вариантов, взвешивание всех «за» и «против», где на одной чаше весов чугунные гирьки в виде ошибок молодости, «шалостей» окружения, отпечатков пальцев и миллионов в тайнике, а на другой – единственная гиря, но которая перевешивает всё, потому что эта гиря – кресло президента. И выскочить из ситуации можно, лишь если играть до конца – и выиграв, использовать вновь обретённые рычаги, чтобы разобраться и с теми, и с этими. Со всеми! И здесь не важно кто есть кто, здесь надо ставить не на врагов или друзей, а на попутчиков, с которыми сходятся цели. А попутчики – вот эти. И если допустить, что они правы, что есть третья сторона или предатели среди друзей, то пусть с ними разбираются они, пачкая свои руки, а потом можно будет решить, что делать с ними. Потом… А если теперь начать доискиваться правды, то случится шум и разборки, и игра будет проиграна в любом случае.

Так должен был думать вице-президент.

И именно так он и думал!

Избежать любым путём шума, опереться на добровольных «друзей», которые доказали свои возможности, въехать в Дом на холме и каждому воздать по заслугам. Тем более другого выхода всё равно нет – в их руках компроматы, которые если вбросить… И тут уже ничего не изменить, переиграть их можно, только одержав победу, причём с их помощью. И победив – победить их!..

Ну что выберете, господин вице… пока не президент?..

– Хорошо, я подумаю и дам ответ…

– Буду ждать. Надеюсь, недолго.

Визитёр встал.

– И еще одна просьба… давайте на этот раз обойдёмся без глупостей. Тех, которые были в прошлый раз. Ваши работники, они всё равно не справятся, так как это не их уровень… Но даже если они что-то смогут – ниточка оборвётся. На мне. Ваши охранники могут пригодиться для демонстрации силы, но вряд ли для чего-нибудь еще. Мой вам совет: смените вашу охрану, могу порекомендовать серьёзных профессионалов.

– Моя охрана вполне меня устраивает, – мотнул головой вице-президент.

– Вы уверены? Тогда до свидания.

В комнату шагнул телохранитель. Замер возле двери, всем своим видом подгоняя задержавшегося посетителя. Серьёзный, два на два дядечка.

– Ну, я пошёл?

– Вас проводят.

Гость направился к двери, но на выходе как-то неловко оступился, может быть от волнения, и, потеряв равновесие, упал на телохранителя. Но всё же не упал, а в последний момент удержался, ухватившись за его одежду и быстро выпрямившись.

Телохранитель оттолкнул его, быстро поправил одежду, встал в стойку, цепко ощупывая глазами гостя. Тот вздохнул, виновато развёл руками…

– Простите, так неловко вышло… До свидания.

Сделал шаг. Но… отчего-то остановился.

– Еще раз извиняюсь, вы тут, кажется, что-то обронили.

Сунул руку в карман и вытащил… большой чёрный пистолет и неловко направил в сторону вице-президента. Тот мгновенно побелел, а телохранитель, сделав шаг, ткнул руку в вырез пиджака. Только там… там ничего не было! И телохранитель растерянно стал оглядываться и хлопать себя по карманам, потому что прыгнуть на гостя не решался, так как у того в руках был пистолет. Его пистолет, целящийся в лоб вице-президента!

– Ах, это ваш? – виновато улыбнулся гость. – Вы, наверное, его ищете?

Нажал на кнопку фиксатора, выронив на пол обойму. И из ствола патрончик выщелкнул. На всякий случай.

– Нельзя так, надо быть внимательным, всё-таки оружие. В руках дилетанта…

Подошёл, аккуратно положил пистолет на стол и толкнул в сторону замершего истуканом вице-президента.

– Дерьмовые эти кобуры, которые для быстрого выхватывания… А вы подумайте над моим предложением, тем, последним, а то ваши охранники пистолеты роняют… Вам нужны новые охранники, новые помощники, новые друзья. И… новый кабинет, потому что этот для вас тесен!.. Спасибо, провожать меня не надо. Я сам…

И вышел…

Ну да, где-то театрально, но люди, даже если они вице, даже если президенты, любят эффекты. Действия убеждают их сильнее слов, такова уж природа человека. А эти… ковбои, которые на вестернах воспитаны, те с детских лет привыкли уважать того, кто быстрее из кобуры «смит-энд-вессон» выдёргивает… Так что пусть теперь думает… Потому что видел… И надумает, куда ему, по большому счету, деваться, когда его как волка флажками со всех сторон обложили… Некуда!..

Вот теперь всё!..

– Тебя разыскивает Мигель.

– Зачем я ему?

– Не знаю, он велел передать, что что-то срочное и важное.

Ну, Мигель так Мигель, пока вице-президент думает. На ловца и зверь бежит.

– Ну здравствуй, Мигель.

Всё тот же, уже привычный интерьер – нового мексиканца. И улыбка от уха до уха.

– Здравствуй, дорогой.

– Ты искал меня? Что-то с товаром?

– С товаром всё в порядке. И искал не я.

– А кто?

– Они…

В комнату шагнули три человека, держа пистолеты. Автоматические, что плохо… И что трое – не хорошо. И расстановка, и траектории не позволяют…

Один достал левой рукой какой-то «кошелек». Раскрыл. И там что-то блеснуло.

– Агент Федерального бюро расследований. Вы задержаны по подозрению в контрабандной торговле алкоголем. Вы можете хранить молчание и можете сделать один звонок своему адвокату.

Убрал жетон.

– Руки за голову.

– Мигель?!

– Что поделать, – развёл руками Мигель. – Они взяли меня за глотку, они сказали, что лишат меня моего бизнеса и вышвырнут из Америки моих детей. Что мне было делать?

Ну да, своя мексиканская рубаха ближе к телу. Кто бы сомневался.

Как всё глупо и банально. Впрочем, все самые опытные агенты срезаются именно на этом – на глупости и на случайности, которые предусмотреть невозможно.

– Что вам от меня нужно?

– Нужно сесть и дать показания. Правдивые.

Понятно, значит, будут потрошить по-горячему, пока «клиент» в себя не пришёл и пока его адвокат не приехал. А как же тогда: «вы можете хранить молчание»?.. Ну да, это же не Америка, это Мексика, здесь они без белых перчаток.

Быстро подошли, заломили за спину руки, обшарили карманы.

– Вы гражданин Соединённых Штатов Америки?

– Да.

– Какой из этих?

Разложили на столе три паспорта. Ну, это не криминал, за это на электрический стул не сажают. Здесь преступные намерения еще доказать надо.

– Эти паспорта я нашел, хотел сдать в полицию, но руки не доходили.

– А этот? – бросили на стол мексиканскую «ксиву».

– Это мы с приятелем, с Мигелем баловались. Скажи, Мигель.

– Меня попросили, я сделал, – мрачно произнёс Мигель. – Он угрожал мне, я был вынужден.

Эх, Мигель, а с виду и по повадкам такой бандит! А под гринго потёк, как пластилин на солнце. Впрочем, все они, когда до жареного доходит… А американцы известные кулинары.

– Будете говорить правду?

– Буду. Правду, одну только правду, хоть на Библии! Я американец, вот мой паспорт, тот, который второй справа. Можете проверить.

– Уже проверили. Этот человек пропал без вести. Мы взяли у его дальних родственников образцы ДНК и сравним с вашими.

Это плохо, что сравнят.

– Откройте рот.

Вцепились с двух сторон, надавили, сунули какую-то палочку, пощекотали слегка нёбо.

Ох, нехорошо…

Дальше – больше. Шприц достали, сорвали с него упаковку.

– А это зачем?

– Затем, что нам нужен быстрый результат. А там, по ту сторону «проволоки», с вами придётся долго возиться, предоставляя адвокатов, горячее питание и медицинскую помощь.

Понятно, а здесь твори что хочешь, потому что победителей не судят. Да и что он сможет доказать без свидетелей? Химия за пару-тройку дней выветрится, и никаких следов.

Закатали рукав… Что это? Какая-нибудь очередная «сыворотка правды» из арсенала американских спецслужб? Что-нибудь новенькое, что они нахимичили в своих лабораториях? Потому, что все химичат. Но принцип, хочется надеяться, у всех один – расслабить волю и развязать язык. А он много чего может рассказать, чего они даже не ожидают услышать!

Что делать? Вырваться, нет, не удастся… Нарваться на выстрел?.. Поздно, раньше надо было, когда они в него стволы уткнули – тогда. Но теперь поздно сожалеть. Так что?

Надо приготовиться, надо попытаться противостоять… Но отмолчаться не удастся, они не поверят, да и невозможно противостоять химии, которая в умелых руках. А эти, судя по всему умеют, могут…

Что тогда? Только одно, сдать информацию, которую не страшно. Болтать, без удержу болтать, о том, что не жалко слить. О контрабанде, о паспортах, о мексиканцах на границе, обо всём, о чём знает Мигель… Хотя вряд ли он им сказал всё – парень он тёртый и хитрый, этот высовываться, сам на себя нагребая, не станет. Про Америку, скорее всего, он ничего не сказал. Хотя не исключено, что скажет.

Значит, только про контрабанду, на которой они попались. Это их уровень, уровень ФБР. Про это можно, вернее, нужно. И про Энрике, потому что там всё чисто. Энрике… Но сразу про него не выкладывать, в самый последний момент. В самый!..

Укол. Накатывающий на сознание туман. Голоса, которые требуют что-то сказать. Да… виски. И… ром… Через границу… И дальше по штатам на траках… Как зовут?.. Не говорить про Энрике, не называть этого имени, ни за что и никогда. Только не это имя! Всё, что угодно!..

– Как тебя зовут? Говори… – Не кричат, голоса вкрадчивые, интонации дружеские, и очень хочется им всё рассказать.

Всё, но главное, не про Энрике, про это нельзя! Сосредоточиться на Энрике. На нём! Что они еще спрашивают?.. Не важно, главное, чтобы не Энрике, про него надо молчать, пусть хоть на куски режут. Ни слова, ни полслова, про Эн…

– Меня зовут Энрике, я родом…

Но всё равно упираться, цедя по слову, чтобы уходило время.

– Мой отец, моя мать и братья погибли во время землетрясения…

Теперь можно про Энрике, можно, но нельзя про ту старушку, которая может подтвердить. Про нее нельзя ни под каким видом! Теперь этот форпост, теперь его держать, ту старушку, про которую они не должны узнать, это главное, на этом надо сосредоточиться: не проговориться про старушку…

Уходит муть, яснеет голова.

Мигель… фэбээровцы… Рожи довольные: услышали что хотели. Смотрят весело.

– Так ты Энрике?

– Кто, я? Нет, я не Энрике. Я американец…

Похлопывают по-приятельски по плечу.

– Ладно-ладно, всё, что нужно, ты уже рассказал, а мы услышали.

Спасибо тебе, Энрике, что помог, что взял на себя «химию». Теперь, конечно, они попробуют эту информацию проверить, но это будет непросто, там никто и ничего гринго запросто так выкладывать не будет, там их не любят. Но это не важно… Потому что ДНК. И отпечатки пальцев, которые они, возможно, сняли. Это важно! И выход здесь может быть только один.

Все здесь? Все суетятся, что-то заполняют, пишут. Кто где, чем занят, какие позы? Смотрим, прикидываем, просчитываем. Ошибиться нельзя…

– Ладно, давайте, ваша взяла. – Так, кажется, выражаются сломленные мафиозники в их фильмах?

Подняли головы.

– Я напишу. Дайте бумагу.

Пододвинули лист бумаги.

– А руки? Как писать буду, если руки за спиной?

Перестегнули наручники спереди. Хотя могли бы и совсем освободить – их же трое.

– А ручку?

Бросили ручку. Нет, такая не подойдёт, разве это ручка? Поцарапать ею по листу.

– Эта не пишет, дайте другую.

Пододвинули сразу несколько. Пожалуй, вот эта, она самая подходящая будет: крепкая, длинная, со стальным стержнем, и если ее упереть в ладонь и ударить в глаз, то она до мозга дойдёт. Хорошая ручка… Надо только прикинуть и мысленно отрепетировать…

Наклониться, напрячь мышцы, чтобы испарина, вздохнуть тяжко.

– Что вы мне вкололи? У меня же сердце.

– Ничего страшного. Успокоительное, чтобы вы излишне не волновались.

– Но мне плохо.

– Это вам кажется. Пишите.

Задышать часто, представить, чтобы в образ войти… Сердце, чёрт, сердце и в голове стучит. Пожевать, погонять во рту слюну, чтобы чуть-чуть ее взбить, до «молока», до пены не удастся, но хоть чуть-чуть.

– Дайте воды.

Поставили на стол фужер с водой. А вот это уже интереснее… Фужер… Это даже лучше ручки.

Поднести его ко рту, простучать дробь зубами по стеклу, это привлекает, обращает на себя внимание. Пить жадными глотками, расплёскивая воду.

– Еще!

Еще принесли. Лица озабоченные. Что там еще, его же учили, им показывали, как надо симулировать приграничные состояния, их тренировали…

– Ой…

– Что такое?

– Мне… я…

Слюну изо рта струйками пустить и… упасть лицом на фужер, потому что когда лицом на стекло, это впечатляет – так симулировать никто не будет, потому что инстинкты.

Упасть, ухватить край фужера и раздавить его зубами, чтобы осколки.

Ага – засуетились, подскочили, не хотите важного свидетеля терять?

Фужер не отпускать, держать за ножку, быстро глянуть – удачно получилось – полфужера цело, но с зазубринами по краям. И еще один большой осколок во рту и кровь по подбородку. Но это ничего, кровь вписывается в антураж, потому, что башкой упал. Ну, где вы там все?

Один рубаху на груди рвёт, другой пульс пытается нащупать, третий по щекам стучит. Ну, значит, все собрались, значит, не учили вас, что даже мёртвый противник всё равно противник и к нему толпой не ломятся. Вот что значит только с козанострой дело иметь.

Ну что? Пробуем?..