Старые девы в опасности. Снести ему голову! Марш Найо
– Я думаю, что риска будет меньше, если ваш муж, знакомый с процедурой, заменит анестезиолога. Эту больную не назовешь здоровой, – пошутил он.
Его голос разливался вокруг Трой. Просто удивительно, подумала она, как он умудряется, говоря о перитонитах и прорванных абсцессах, оставаться назойливым ухажером. Таким тоном обычно произносятся самые двусмысленные комплименты.
– Отлично, – сказал Аллейн. – Решено. Но ведь вам понадобятся еще помощники, не так ли?
– Желательно двое. И вот тут у нас возникают трудности. – Он повернулся лицом к Трой, но обращался теперь к Аллейну авторитетно-деловым тоном. – Сомневаюсь, что кто-либо из слуг или гостей смог бы мне ассистировать. Мало кому доставит радость посещение операционной. Хирургия не каждому приходится по сердцу. – В его устах этот банальный речевой оборот прозвучал странно. – Разумеется, я говорил с нашим хозяином. Он еще не вставал. Он предлагает любую помощь и все, что есть в замке, для успешной операции с одним непременным условием: не требовать от него активного участия. Вид крови вызывает у него аллергию, – добавил доктор Баради, надевая солнечные очки.
– Понятно, – вежливо вставил Аллейн.
– Остальные обитатели замка – нас семеро, – с игривой любезностью, предназначенной для Трой, пояснил доктор Баради, – еще спят. Мистер Оберон устраивал вчера прием, его навестили друзья, путешествующие на яхте, так что мы разошлись только в пять утра. Мистер Оберон мастер устраивать вечеринки и обожает представления. – Трой хотела было что-то сказать, но тут же передумала. Баради смотрел на нее, радостно улыбаясь. – Вчера меня выбрали на роль одной из наложниц царя Соломона. – Трой живо представила себе доктора Баради в образе наложницы царя Соломона. – А еще у нас была царица Савская. Ну, вы знаете, она закалывает ножом любимую жену Соломона. Все это было немножко утомительно. Не думаю, что кто-нибудь из моих друзей будет сегодня в достаточно хорошей форме, чтобы помочь мне. Возможно, вы знакомы с кем-нибудь из них. С Гризел Локк, например? С достопочтенной Гризел Локк?
Аллейн и Трой ответили, что не знают мисс Локк.
– А как насчет слуг? – осведомился Аллейн.
– Одного из них можно привлечь. Это мой личный слуга и камердинер, он немного знаком с операционной рутиной и при случае не растеряется. К остальным лучше не обращаться, проку не будет. Выходит, нам не хватает одного человека.
Наступило молчание, которое нарушила Трой.
– Я догадываюсь, к чему клонит доктор, – сказала она.
Аллейн в упор глянул на нее, приподняв левую бровь.
– Об этом не может быть и речи. Ты ведь отлично знаешь, дорогая, что тебя всегда тошнит при виде крови.
– В таком случае, – сказала Трой, с которой отродясь ничего подобного не происходило, – мне нечего больше предложить. Если только ты не захочешь обратиться к кузену Гарбелю.
Возникла короткая пауза.
– К кому? – мягко переспросил Баради.
– Боюсь, я неудачно пошутила, – пробормотала Трой.
– А что вы скажете о нашем шофере? – продолжал Аллейн. – Он производит впечатление крепкого и неглупого малого. Что там нужно делать?
– Приносить и уносить, – ответил доктор Баради, задумчиво глядя на Трой. – Считать салфетки. Подавать инструменты. Убирать. Возможно, в случае крайней необходимости, побыть в роли младшего ассистента.
– Я поговорю с ним. Если он хотя бы мало-мальски годится, приведу его сюда. Ты не пройдешься со мной до машины, дорогая?
– Прошу вас, не беспокойтесь, – умоляющим тоном произнес доктор Баради. – Кто-нибудь из слуг приведет вашего шофера.
Трой понимала, что муж колеблется: он не хочет брать ее с собой, но и оставить в обществе доктора не решается.
– Сходи один, Рори, ладно? Я мечтаю о солнечных очках, а они заперты в моем чемодане. – Она протянула ему ключи, свирепо улыбаясь. – Думаю, мне пора навестить мисс Трубоди, – добавила она.
Аллейн скорчил в ответ гримасу и поспешно удалился.
Трой подошла к Рики. Пощупала его лоб, он был влажным. Мальчик крепко спал, и когда она расстегнула ему ворот рубашки, даже не пошевелился. Трой смотрела на сына, тихонько раскачивая качели и с нежностью думая о том, что сейчас он ее защита и опора в дурацкой ситуации, которой она из-за усталости и растерянности, вызванными непредвиденными обстоятельствами, придавала, возможно, чересчур большое значение. Глупо злиться на то, что всего лишь смешно. Она знала, что Баради наблюдает за ней, и, обернувшись, посмотрела ему прямо в лицо.
– Мне надо идти, но если я смогу вам еще чем-нибудь помочь, скажите.
Трой говорила тихо, чтобы не разбудить Рики, и это было ошибкой. Баради немедленно подошел к ней и, также понизив голос, словно герой-любовник в интимной сцене, произнес:
– Как вы добры. Значит, вы пока остаетесь с нами? Прекрасно. Жаль только, что вам придется взвалить на себя столь неприятные обязанности.
– Что за обязанности? – Трой отошла от Рики и заговорила громче.
– Больную нужно подготовить к операции.
Баради объяснил, что ей надо сделать, и добавил, что все необходимое она найдет в ванной мисс Трубоди. Давая профессиональные указания, он был точен и деловит, однако радостная улыбка, бесившая Трой, не сходила с его лица. Когда он закончил, она спросила:
– Так мне заняться ею прямо сейчас?
– Да, – произнес Баради, скорее размышляя о чем-то своем, чем отвечая на ее вопрос. – Да, конечно, дольше медлить нельзя.
Она увидела выражение серьезности и озабоченности на его лице, и впервые с момента знакомства ее неприязнь к этому человеку поколебалась. Спускаясь по каменной лестнице, она подумала: «Слава богу, что ножом размахивала царица Савская».
2
Шофер в майке и брюках сидел на подножке автомобиля. Медальон с ликом святого Кристофа болтался на его густо заросшей груди. Парень перебрасывался скабрезными шутками с молодой женщиной и двумя мальчишками. При появлении Аллейна женщина и дети удалились, не выказав ни малейшего смущения. Шофер бросил на Аллейна взгляд, в котором читалось общемужское «Знаем мы этих баб!» и открыл дверцу.
– Мы пока не едем, – сказал Аллейн. – Как вас зовут?
– Рауль, мсье. Рауль Милано.
– Служили в армии?
– Да, мсье. Мне тридцать три, так что пришлось хлебнуть армейской жизни.
– Значит, ваш желудок не слишком чувствителен. Вид крови, например, не заставит его взбунтоваться? Или какая-нибудь очень живописная рана?
– В армии я был санитаром, мсье. И желудок мой тоже старый вояка.
– Превосходно! У меня есть для вас работа, Рауль, – ассистировать доктору Баради. Вы его видели, он нас встречал. Он собирается вырезать аппендикс мисс Трубоди, и, поскольку второго врача мы найти не можем, придется встать за операционный стол самим. Если согласитесь, то, возможно, вас ждет небольшая награда и уж наверняка огромный почет.
Рауль посмотрел на свои лопатообразные руки, а затем поднял глаза на Аллейна.
– Я говорю «да», мсье. Почет никому не помешает, да к тому же почему бы и не помочь, коли уж так сложилось.
– Хорошо. Тогда идем.
Аллейн отыскал солнечные очки Трой, и они с Раулем направились к входу в замок. С грацией балетного танцора Рауль накинул на плечи пиджак.
– Значит, вы живете в Роквиле? – спросил Аллейн.
– В Роквиле, мсье. У моих родителей маленькое кафе, совсем скромное, но кормят там прилично. Кроме того, я подрабатываю извозом, как вам известно.
– Вы, конечно, раньше бывали в замке?
– Разумеется. С небольшими поручениями, а также привозил гостей, иногда туристов. Как правило, мистер Оберон посылает автомобиль за своими гостями. – Он махнул рукой на ряд гаражей, смотревшихся нелепо на фоне дикой скалы. – У него потрясающие машины.
– Встречать нас вы приехали по просьбе комиссара из префектуры? – продолжал расспросы Аллейн.
– Так точно, мсье.
– Он вам сказал, кто я такой?
– Да, мсье инспектор-аншеф. Но он сказал, что мсье инспектор-аншеф, возможно, не захочет, чтобы к нему обращались по званию.
– Как он предусмотрителен, – восхитился Аллейн.
– Ваше звание я уже забыл, мсье.
– Прекрасно.
Они миновали комнату-пещеру с женщиной, сидящей в окружении статуэток. Рауль весело приветствовал ее, она отвечала в той же манере.
– Ты должен привести ко мне этого господина, пусть посмотрит на мои фигурки, – крикнула она вслед.
– Всему свое время, Мари, – ответил через плечо Рауль и добавил для Аллейна: – Она художница, эта старушка. Святые у нее получаются красивыми и помогают тем, кто в них верит. Зато цену она дерет безбожную.
Он принялся напевать какой-то мотивчик. Они проходили под стеной замка, нависавшей над проходом. Рауль запрокинул голову.
– Не понять, где этот дом кончается, где начинается, – заметил он. – Без карты не сыскать дорогу из кухни в спальню. Тут все что угодно может случиться.
Когда они подошли к железной решетчатой двери, Рауль почтительно стал сбоку и стянул с головы шоферскую фуражку. Доктор Баради ждал их в холле. Аллейн сообщил, что Рауль был санитаром в армии, и Баради немедленно стал объяснять шоферу, что от него потребуется во время операции. Говорил он жестким и властным тоном. Рауль внимательно слушал. Он стоял в свободной позе, заложив большие пальцы за ремень брюк. Почтительность естественным образом сочеталась в нем с природным благородством и независимостью характера.
– Сможете выполнить эту работу? – сухо осведомился Баради в заключение.
– Думаю, да, господин доктор.
– Если справитесь, получите пятьсот франков. Больше за неквалифицированный труд не получает никто.
– Что касается платы, господин доктор, – сказал Рауль, – то меня уже нанял вот этот мсье, и я нахожусь в полном его распоряжении. Я участвую в этом деле исключительно по его просьбе.
Баради удивленно приподнял брови и посмотрел на Аллейна.
– Похоже, ваш шофер – большой оригинал, – сказал он по-английски. – Он производит впечатление неглупого малого, но кто знает. Будем надеяться, что он не полный идиот. Мой слуга даст ему подходящую одежду и проследит, чтобы он как следует вымылся.
Баради подошел к камину и дернул за шнурок колокольчика.
– Миссис Аллейн любезно согласилась подготовить пациентку к операции, чем она сейчас и занимается. В ваше распоряжение выделена комната, и я осмелюсь предложить вам один из моих халатов. Боюсь, он окажется чересчур широк, ну да как-нибудь можно будет его приспособить. Нам ведь все время приходится идти на компромиссы, не так ли?
В холле появился человек в египетском одеянии. Баради поговорил с ним на родном языке, а затем обратился по-французски к Раулю:
– Ступайте с Магометом и приготовьтесь к операции, следуя его указаниям. Он говорит по-французски.
Рауль ответил на приказание чем-то средним между поклоном и кивком.
– Прошу меня извинить, мсье, – сказал он Аллейну и направился следом за слугой, по пути с интересом разглядывая холл.
– В нем наверняка есть примесь итальянской крови. Здесь, на побережье, такие гибриды не редкость, – заметил Баради. – Позвольте проводить вас в вашу комнату.
Комната, отведенная Аллейну, находилась по тому же коридору, что и спальня мисс Трубоди, только немного дальше. Острый глаз и цепкая наблюдательность были профессиональными привычками Аллейна. Он увидел не просто роскошно убранную комнату, но и отметил детали: китайские обои, антикварная китайская живопись, ваза времен династии Мин необычайной красоты.
– Эта комната называется китайской, – объяснял Баради очевидное, – но мистер Оберон не побоялся внести некоторые дополнения. Бюро из красного дерева с покрытием Верни Мартен, имитирующим китайский лак.
– Очаровательное дополнение. А вот для того, чтобы поставить здесь этот комод, потребовалось, видимо, еще больше дерзости. Это, кажется, работа Андре-Шарля Буля.
– Одного из его учеников. Да вы знаток! Мистер Оберон будет в восторге…
На кровати лежал халат. Баради взял его в руки.
– Примерьте, пожалуйста. За дверью пустая комната. Оттуда есть вход в ванную. У вас достаточно времени, чтобы принять ванну. Поскольку больной сделан укол морфия, чрезвычайная срочность отпала, но я бы хотел приступить к операции как можно скорее. К тому времени, как вы будете готовы, я тоже закончу свои приготовления, и мы сможем окончательно обговорить ход операции.
– Доктор Баради, – произнес Аллейн, – до сих пор ни слова не было сказано о вашем гонораре. Хотя мы с женой не имеем к больной никакого отношения, но все-таки я испытываю некоторую неловкость. Полагаю, мисс Трубоди окажется в состоянии по крайней мере…
Баради поднял руку.
– Не будем об этом, – перебил он. – Давайте условимся: деньги в данном случае не самое главное.
– Как вам будет угодно. – Поколебавшись, Аллейн добавил: – Ситуация весьма необычная. Уверен, вы понимаете, что мы не слишком охотно взяли на себя такую большую ответственность. Мисс Трубоди нам совершенно чужой человек. Да и вам самому было бы удобнее, если бы при ней находился родственник или друг, который решал бы, как поступить. Тем более что ее состояние столь серьезно.
– Согласен. Однако она, несомненно, умрет, если операция не будет сделана, и, по моему мнению, если мы допустим проволочки, ее состояние только ухудшится. Риск, конечно, есть, и большой риск. Неизвестно, удастся ли ей выжить. Все, что мы можем, – добавил Баради, и Аллейн почувствовал, что он говорит с искренней, хотя и сдержанной тревогой, – это быть на высоте и надеяться на лучшее.
Сочтя разговор законченным, Аллейн повернулся, чтобы идти в ванную. Когда он был в дверях, Баради, совершенно переменив тон, произнес:
– Ваша очаровательная жена сейчас у больной. Третья дверь налево. Она необыкновенно прекрасна. Высший класс. Вы позволите так о ней выразиться?
Аллейн взглянул на доктора, и его покоробило.
– Учитывая теперешние обстоятельства, – вежливо произнес он, – ничего другого мне не остается.
Очевидно, Баради принял его слова за шутку. Он от души расхохотался.
– Высший класс! – повторил он, но к чему теперь относился его восторг: к замечанию Аллейна или снова к наружности Трой – определить было невозможно. Аллейна разрывало от гнева, но благоразумие подсказывало держать себя в руках, и он быстрыми шагами вышел в другую комнату.
3
Трой выполнила все указания Баради, и мисс Трубоди снова впала в забытье. Ее веки были сомкнуты не полностью – из-под жалких остатков ресниц сверкали белки глаз. В тишине комнаты через неравные промежутки времени раздавалось лишь дыхание больной. Трой разрывалась между нежеланием оставлять ее одну и беспокойством за Рики. Наконец она услышала голоса Аллейна и Баради в коридоре, но скоро раздался хлопок закрываемой двери, голоса стихли, и снова только дыхание мисс Трубоди нарушало безмолвие в этих мрачных стенах. Трой надеялась, что Аллейн знает, где она, и ждала, что он вот-вот ее навестит. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался стук в дверь. Когда она открыла, на пороге стоял ее муж в белом халате – высокий, красивый и взбешенный. Трой прикрыла за собой дверь, и они принялись шептаться в коридоре.
– Черт-те что, – зло прошипел Аллейн. – Ты не находишь?
– Бывает и похуже. Когда вы начинаете?
– Скоро. Сейчас он пытается смыть с себя всю заразу. Пустые хлопоты.
– Жуткий тип, правда?
– Дерьмо. Извини, дорогая, что тебе приходится терпеть его липкие ухаживания.
– Ну, полагаю, что это не более чем утонченная восточная вежливость или что-то в этом роде.
– Утонченная дерьмовая наглость!
– Не обращай внимания, Рори. Ему меня не достать.
– Я не должен был привозить тебя в это поганое место.
– Ерунда! И потом, ему сейчас будет не до меня.
– Она спит?
– Вроде того. Я не хочу оставлять ее одну, но боюсь, Рики может проснуться.
– Поднимись к нему. Я останусь здесь. Баради собирается сделать ей укол, прежде чем я выступлю с эфиром… Агата…
– Да?
– Очень важно, чтобы эти люди ни сном ни духом не заподозрили, кто я такой.
– Я знаю.
– Я ничего тебе о них не рассказывал, но при первом же удобном случае выскажусь с максимально возможной обстоятельностью. Это странное сборище. Я вывезу тебя отсюда, как только все закончится.
– С тех пор как мы узнали об их невинных представлениях, мне больше не страшно. Забавно! Ты говорил, что могут быть иные объяснения, но о спектакле-то мы не подумали.
– Да, не подумали, – сказал Аллейн и неожиданно поцеловал ее. – Теперь, наверное, мне опять надо мыться, – добавил он.
В коридоре показались Рауль и слуга Баради. Они были одеты в белые халаты и несли носилки, сооруженные из садовой скамьи.
– Мадам! Мсье! – сказал Рауль, обращаясь к Трой и Аллейну. – Господин доктор приказал отнести мадемуазель в операционную. Вы не возражаете, мсье?
– Разумеется нет. Мы находимся под началом доктора Баради.
– Не всякий петух в курятнике начальник, – заметил Рауль.
– Ну-ну, довольно, – сказал Аллейн.
Рауль ухмыльнулся и открыл дверь. Они внесли носилки и поставили их на пол у кровати. Когда они положили на них мисс Трубоди, та открыла глаза и отчетливо произнесла: «Но я хочу остаться в постели». Рауль ловко подоткнул под нее одеяло. Мисс Трубоди отчаянно взвыла.
– Все в порядке, дорогая, – успокоила ее Трой. – С вами все будет в порядке. – И тут же подумала: «Но я сроду не называла посторонних людей «дорогими»!»
Мисс Трубоди отнесли в комнату напротив и положили на стол у окна. Трой не отходила от больной, держа ее за руку. Занавеси с окна были сняты, раскаленное солнце нагревало стол. В комнате все еще пахло карболкой. На другом столе были разложены какие-то предметы. Единожды взглянув на них мельком, Трой отвернулась и больше туда не смотрела. Она держала мисс Трубоди за руку, стоя между ней и столом с инструментами. Дверь в стене напротив отворилась, за ней показалась ванная и доктор Баради в халате и белой шапочке. Строгость одеяния подчеркивала внушительные размеры его носа, глаз и зубов. В левой руке он держал шприц.
– Значит, и вы в конце концов оказались в моих ассистентках? – пробормотал он, но было ясно, что такой поворот событий не доставил ему удовольствия.
Не отпуская вялой руки мисс Трубоди, Трой сказала:
– Я подумала, что мне следует побыть с ней, пока…
– Ну, разумеется! Пожалуйста, задержитесь еще ненадолго. – Баради начал инструктировать Аллейна и остальных. Он говорил по-французски. Намеренно, решила Трой, дабы пощадить чувства мисс Трубоди. – Я левша, – сказал он. – Если я попрошу передать мне что-либо, пожалуйста, помните об этом. Мистер Аллейн, прошу вас ознакомиться с оборудованием, с которым вам придется работать. Милано!
Рауль принес со стола с инструментами китайское блюдо. На нем стояла бутылка и лежало полотенце для рук. Аллейн, взглянув на блюдо, кивнул.
– Отлично, – произнес он по-французски.
Баради взял мисс Трубоди за другую руку и высоко закатал рукав ее ночной рубашки. Больная не сводила с него глаз, ее губы беззвучно шевелились.
Трой увидела, как вошла игла. Рука, которую она держала, легко дрогнула и отяжелела.
– Какая удача, – сказал Баради, вынимая иглу, – что у любезнейшего доктора Клоделя был с собой пентотал. Счастливое совпадение.
Он приподнял веко мисс Трубоди. Глаз закатился.
– Чудесно, – заключил Баради. – А теперь, мистер Аллейн, мы дадим более глубокий наркоз. Его-то вы и будете поддерживать. Пойду вымою руки, через несколько минут начинаем. – Он улыбнулся Трой, которая была уже на полпути к выходу. – Кое-кто из нашей компании вскоре присоединится к вам на крыше в саду. Мисс Локк, достопочтенная Гризел Локк. Кажется, она известная личность в Англии. Совершенно сумасшедшая, но удивительно милая.
Трой бросила последний взгляд на операционную: Баради, огромный, в белом халате и шапочке, Аллейн, улыбающийся ей, Рауль и египетский слуга, замершие в ожидании у стола с инструментами, и, наконец, мисс Трубоди с широко открытым ртом и прерывистым дыханием. Дверь захлопнулась, и картинка исчезла, так же, как несколькими часами ранее, когда поезд вошел в туннель, исчезло освещенное окно замка Серебряной Козы.
«Но тогда, – подумала Трой, направляясь в сад на крышу, – это был всего лишь спектакль».
Глава 3. Утро с мистером Обероном
1
Солнце над садом палило вовсю, но качели, на которых лежал Рики, были надежно защищены тентом. Мальчику, как он сам бы выразился, «классно спалось». Трой знала, что проснется он еще не скоро.
На крыше произошли перемены: посуда со стола была убрана, сам стол отодвинут в сторону, к качелям Рики добавилось еще несколько подвесных лавок, застланных как постели. Трой опустилась на одну из них – ближайшую к сыну, – подобрала под себя ноги, сиденье качнулось, и голова Трой сама собой откинулась на мягкие подушки. В поезде ей так и не удалось как следует выспаться.
На крыше царили тишина и покой. До нее едва долетал стрекот редких цикад, отважившихся петь в такую жару, да где-то в отдалении изредка гудели автомобили. Сквозь полудремоту Трой изумилась необычайной синеве неба. Ее глаза закрылись, она чувствовала, как ее укачивает, словно в поезде. Монотонное пиликанье цикад превратилось в бессвязное бормотанье мисс Трубоди, а затем и вовсе пропало. Уже очень скоро Трой крепко спала.
Проснувшись, она увидела перед собой странного вида даму, примостившуюся на балюстраде рядом со спящим Рики, словно некая фантастическая птица на насесте. Дама сидела, согнув ноги, обтянутые алым трико, и уткнув подбородок в колени. Унизанные кольцами костлявые пальцы с заостренными ногтями пунцового цвета, будто птичьи когти обхватывали лодыжки, а из открытых сандалий коралловыми гроздьями торчали пальцы ног. Голова была обмотана пестрым шарфом. Еще одним, из яркого шелка, было обвито ее тело по пояс. Глаза скрывались под огромными солнечными очками невиданных размеров, нос-клюв нависал над сомкнутыми губами, о чьих естественных очертаниях под толстым слоем губной номады оставалось только догадываться. Заметив, что Трой проснулась, дама выпрямилась, тяжело спрыгнула на пол и направилась к незнакомке, вытянув вперед руку. На первый взгляд она выглядела лет на сорок пять – пятьдесят. Росту в ней было шесть футов.
– Здравствуйте, – прошептала она. – Я – Гризел Локк, но предпочитаю, чтобы меня называли Сати. Ну, вы знаете, богиня неба у древних египтян. Пожалуйста, зовите меня Сати. Надеюсь, вам хорошо спалось? Я смотрела на вашего сына и размышляла о том, хотелось бы мне иметь ребенка или нет.
– Здравствуйте, – громко произнесла Трой, изрядно ошарашенная новым знакомством.
– Он не проснется? У меня такой голос… Вот сейчас узнаете, – проговорила она, переходя с шепота на обычный тон. Голос у нее действительно был странный – низкий, с неожиданными петушиными высокими нотами, как у подростка. – Трудно сказать, – продолжала она, – с одной стороны, ребенок целиком принадлежит вам, и вы можете делать с ним что хотите, и это весьма необычное переживание, а с другой стороны, дети надоедают, и тогда их сбагривают запуганным гувернанткам. Меня в детстве сбагрили, с этого все и началось. Как теперь принято считать, во всем виноваты детские травмы. Лежите, не вставайте. Я чувствую себя вареной курицей. Вы, наверное, тоже. Хотите выпить?
– Нет, спасибо, – ответила Трой, проводя рукой по волосам.
– Я тоже не буду. Как вам не повезло с началом отпуска. У вас есть тут знакомые?
– В общем, нет. Где-то на побережье обретается дальний родственник, но мы никогда раньше не виделись.
– Возможно, я с ним знакома. Как фамилия?
– Гарбель. А род занятий связан с какой-то очень замысловатой областью химии. Не думаю, что вы встречались…
– Боюсь, что нет, – перебила дама. – Баради уже занялся вашей приятельницей?
– Она нам не приятельница и даже не знакомая. Просто попутчица.
– Однако вам пришлось попотеть, – сочувственно произнесла дама.
– Это уж точно, – подтвердила Трой. Она и в самом деле чувствовала себя вареной курицей и мечтала лишь о том, чтобы ее оставили наконец в покое и позволили принять ванну.
– Ложитесь, – уговаривала мисс Локк. – Снимите башмаки и спите, если хотите. Не стесняйтесь. Я пришла сюда позагорать, да вид вашего спящего сына отвлек меня.
Трой, уступая настояниям новой знакомой, снова уселась на свои качели, подобрав ноги.
– Вот и правильно, – заметила дама. – А я надую матрац. Слуги, увы, потеряли помпу.
Сидя на полу, она подтянула к себе спущенный резиновый матрац, зажала клапан густо намазанным ртом и принялась дуть.
– Все равно что в гору взбираться, – выдохнула она через некоторое время, – хотя и хорошее упражнение для легких. Надеюсь, оно пойдет мне на пользу.
Надув матрац, дама распласталась на нем лицом вниз и сбросила яркий разноцветный шарф – свое единственное одеяние до пояса. Шарф свалился со спины настолько тощей, что по ней, подумала Трой, можно было бы с успехом изучать анатомию. Лопатки торчали плужными лемехами, а позвоночный столб напоминал змею, с которой содрали кожу.
– Я перестала пользоваться маслом, – пояснил полузадушенный голос, – с тех пор как вошла в число Детей Солнца. Как вы считаете, загар равномерный или некоторые участки надо подправить?
Трой поглядела на ее спину странного мышиного оттенка и не сумела предложить никаких улучшений.
– Полежу так минут десять на всякий случай, – продолжала мисс Локк, – а потом перевернусь. Признаться, чувствую я себя отвратительно.
– Доктор Баради говорил, что вчера вы поздно легли, – сказала Трой, стараясь изо всех сил не обнаружить тревоги.
– Разве? – Голос дамы стал еще более невнятным, она пробормотала что-то вроде «не помню».
– Он рассказывал нам про спектакль и все такое прочее.
– Спектакль? Ох… Я в нем участвовала?
– Он не уточнил, кто и какую роль играл, – ответила Трой.
– Я наверняка была в полной отключке, – пробормотала дама.
Трой подумала о том, как неприятно выслушивать подобные признания от малознакомых людей, и вдруг с изумлением заметила, что лопатки дамы конвульсивно подрагивают.
– Что ж, назовем это спектаклем, – послышался невнятный голос.
Трой все более становилось не по себе.
– Что вы имеете в виду? – спросила она.
Новая знакомая перевернулась на спину и сняла очки. Выражение ее бледно-зеленых глаз с маленькими зрачками-точками было странно отрешенным. Одетая лишь в алое трико, не считая шарфа на голове, дама являла собой не слишком притягательное зрелище.
– Дело в том, – быстро заговорила она, – что меня не было на вечеринке. После обеда, на котором тоже было весело, у меня разболелась голова, и я, как уже говорила, отключилась. Это случилось часа в четыре. Видимо, поэтому я и поднялась раньше всех. – Она неожиданно и преувеличенно широко зевнула, едва не свернув себе челюсть. – Ну вот, опять начинается.
Челюсти Трой дрогнули, подчиняясь закону мимической подражательности.
– Надеюсь, головная боль прошла, – сказала она.
– Какая вы милая. Не прошла. Болит ужасно.
– Мне очень жаль.
– Если не пройдет, придется обратиться к Баради. А она не пройдет. Сколько времени он будет трудиться над аппендиксом вашей попутчицы? Вы видели Ра?
– Не думаю. Я познакомилась только с доктором Баради.
– Ах, ну конечно, – торопливо проговорила мисс Локк, – вы не в курсе. Я имела в виду Оберона, нашего Учителя. Меж собой мы зовем его Ра. Вас интересует Истина?
Трой, измотанная жарой, недосыпом и неутихающей тревогой, оказалась не в состоянии уловить особое значение, приданное обычным словам.
– Право, не знаю, – пробормотала она. – Истина всегда…
– Бедняжка, я совсем заморочила вам голову.
Гризел Локк села на своем матраце. Будучи художником, Трой соответственно относилась к наготе, но вид ее новой знакомой, столь бесцеремонно выставляющей напоказ незавидные прелести, удручил Трой. Неловкость усиливалась тем обстоятельством, что дама, по наблюдениям Трой, вовсе не чувствовала себя легко и свободно. Она неуверенно теребила пальцами шарф и поглядывала на Трой так, словно хотела извиниться. Трой смущенно отвернулась, и перед ее глазами возникла стена башни, вздымавшейся над садом. Стена была сверху донизу пронизана узкими щелями. Усталый взгляд Трой остановился на третьей щели снизу. Тупо уставясь на нее, она выслушивала сбивчивое изложение учения об Истине, как ее понимали новоиспеченные последователи, гостившие в доме у своего учителя, мистера Оберона.
– …мы просто маленькая группа Страждущих… Дети Вечного Солнца… Зло существует только в душах приземленных… добро – суть всех вещей… великая Тьма сосуществует с великим Светом… – Фразы, подкрепляемые невыразительными и вялыми жестами, вели себя как бильярдные шары: сталкивались, беспорядочно разлетались и никак не желали образовывать стройную концепцию. Дама сыпала штампами и афоризмами, надерганными из самых немыслимых источников. «Следует идти навстречу опасностям – только так можно достичь особой высоты духа… Лишь познавший земную жизнь во всей ее полноте сможет обратиться к единому Богу Вселенной… Проникнуть в глубь веков с помощью мистической спирали-пуповины», – бормотала ученица, вращая дрожащим пальцем, изображая мистическую спираль. Болтовня раскрашенной дамы казалась бедной Агате жуткой галиматьей, однако она вежливо слушала и даже пыталась задавать умные вопросы, которых от нее явно ожидали. Тут же выяснилось, что делать этого не следовало. Мисс Локк искоса, с мрачной серьезностью глянула на Трой и заявила:
– Несомненно, ты посвященная. Но ведь ты и сама знаешь об этом, правда?
– Ничего подобного.
– Да, да, – настаивала дама, покачивая головой, как китайский болванчик. – Возможно, ты еще не проснулась, но я чувствую в тебе большую силу. Как пить дать посвященная.
Она снова неестественно широко зевнула, а затем обернулась взглянуть на башенную дверь.
– Он вот-вот появится, – прошептала она. – Он ведь никогда ни к чему не притрагивается и никогда не пропускает обрядов Ушас[3]. Который час?
– Начало одиннадцатого, – ответила Трой, удивившись тому, что все еще утро. Рики проспит еще час, а может быть, и два. Трой пыталась вспомнить, сколько времени обычно длится операция по удалению аппендикса. Она утешала себя мыслью, что всему приходит конец, придет конец и бдению в замке, и ей не придется вечно поддерживать светский разговор на эзотерические темы. А где-то там, внизу, в гостинице «Королевская» Роквилла, ее ждут выложенная кафелем ванная и прохладная постель. А если очень повезет, то мисс Гризел Локк прямо сейчас оставит ее в покое и отправится на поиски того, кого она с таким нетерпением дожидается, и тогда в блаженном одиночестве, забывшись сном, Трой скоротает последние часы этого бестолкового и утомительного приключения.
В этот момент она заметила, что за щелью башенной стены, с которой она так и не сводила глаз, что-то шевелится. Стоило ей приглядеться получше, как щель опустела. Трой показалось, что она видела копну волос или мех. Должно быть, это было животное, наверное кошка. В щели вновь что-то мелькнуло и пропало, однако Трой успела различить человеческую голову и пришла к неприятному выводу, что кто-то стоял с обратной стороны щели, подслушивая их разговор. Затем она услышала шаги внутри башни. Дверь приоткрылась.
– Сюда идут! – встревоженным возгласом предупредила Трой свою собеседницу. Та облегченно охнула, но даже не пошевелилась, чтобы прикрыть наготу. – Мисс Локк! Оглянитесь!
– Что? Ах да, конечно. Но все же зовите меня Сати.
Она подняла с пола кусок пестрого шелка. Возможно, изменившееся выражение лица Трой побудило мисс Локк вспомнить о давно забытых правилах приличия. Она покраснела и принялась неуклюже завязывать шарф на спине.
Но взгляд Трой относился не к мисс Локк, а к мужчине, вышедшему из башни на крышу и направлявшемуся к ним. Сумятица чувств, терзавшая Трой все утро, уступила место весьма определенному и легко узнаваемому ощущению. Ей стало страшно.
2
В тот момент Трой не сумела бы объяснить, что именно в облике мистера Оберона так напугало ее. В его внешности не было ничего явно отталкивающего. Наоборот, он казался тихим и мягким человеком.
Читать бесплатно другие книги:
