Легион. Стивен Лидс и множество его жизней Сандерсон Брендон

А вот то, чем мы здесь занимались, как раз было нелепостью.

И все же…

– Все, что я знаю, – сказала она, – это то, что Разону нужно было попасть в определенное место, чтобы сфотографировать его.

– Хорошо, – сказал я. – Еще один вопрос. Какой он? Как человек?

– Резкий, – тотчас же ответила она. – Любит спорить. И он очень бережно относится к своему оборудованию. Уверена, что половина объяснения того, как Разону удалось сбежать с камерой, заключается в его постоянных заверениях, дескать, он следит за своими приборами, как маньяк, – вот мы и расслабились.

Наконец наша компания вошла в храм. В душном воздухе слышался шепот туристов и шарканье ног по камням. Здесь по-прежнему было действующее место поклонения.

– Мы что-то упускаем, Стив, – сказала Айви, шагая рядом со мной. – Мы игнорируем важную часть головоломки.

– Есть догадки? – спросил я, окидывая взглядом богато украшенный интерьер храма.

– Я работаю над этим.

– Погоди-ка, – встрял Джей Си, догоняя нас. – Айви, ты думаешь, что мы что-то упускаем, но не знаешь, что именно, и понятия не имеешь, что это может быть?

– В целом да, – ответила Айви.

– Эй, Тощий, – сказал он мне, – кажется, я потерял миллион долларов, но не знаю почему и не имею ни малейшего понятия, как я мог его заработать. Но я уверен, что скучаю по нему. Так что если бы ты мог что-нибудь с этим сделать…

– Какой же ты клоун, – сказала Айви.

– То, что я сказал, – продолжил Джей Си, – это была метафора.

– Нет, – отрезала она. – Это было умозаключение.

– Чего?

– Умозаключение, которое должно было доказать, что ты идиот. О! Знаешь что? Оно увенчалось успехом! Quod erat demonstrandum[5]. Мы можем без колебаний сказать, что ты действительно идиот.

Они ушли прочь, продолжая пререкаться. Я покачал головой, углубляясь в церковь. Место, где предположительно произошло распятие, было отмечено позолоченной нишей, заполненной туристами и паломниками. Я недовольно скрестил руки на груди. Многие туристы фотографировали.

– Что? – спросила Моника.

– Надеялся, что тут запрещено фотографировать со вспышкой, – объяснил я. – Как в большинстве подобных мест. – Случись оно так, кто-то бы наверняка заметил, что делает Разон.

Может, это и было запрещено, но стоящих рядом полицейских не волновало, что делают люди.

– Мы начнем поиски, – заявила Моника и сделала резкий жест своим людям.

Все трое начали пробираться сквозь толпу, следуя нашему хрупкому плану: попытаться отыскать в одном из святых мест человека, который увидел Разона и запомнил его.

Я ждал, заметив, что двое полицейских неподалеку разговаривают на иврите. Один помахал другому, очевидно, уходя с дежурства, и пошел прочь.

– Кальяни, – сказал я, – за мной.

– Конечно, мистер Стив.

Она присоединилась ко мне резвым шагом, и мы направились к уходящему полицейскому.

Он бросил на меня усталый взгляд.

– Здравствуйте, – сказал я на иврите с помощью Кальяни. Я сперва бормотал себе под нос то, что хотел сказать, чтобы она смогла перевести. – Извините за мой ужасный иврит!

Он помедлил, потом улыбнулся:

– Он не так уж плох.

– Он кошмарен.

– Вы еврей? – предположил он. – Из Штатов?

– Вообще-то, я не еврей, хотя и из Штатов. Я просто думаю, что человек должен попытаться выучить язык страны, прежде чем посетить ее.

Офицер улыбнулся. Он казался вполне дружелюбным человеком, как, впрочем, и большинство людей. И им нравилось, когда иностранцы пытались говорить на их родном языке. Мы еще немного поболтали по пути, и я узнал, что он действительно уходит с дежурства. Кто-то должен был за ним приехать, но он, похоже, не возражал поговорить со мной, пока ждет. Я пытался продемонстрировать, что хочу попрактиковаться в языке, разговаривая с местным жителем.

Полицейского звали Моше, и он работал в одну и ту же смену почти каждый день. Его обязанность состояла в том, чтобы следить за людьми, которые пытались делать глупости, а затем останавливать их, хотя он признался, что намного важнее не допустить террористических атак в храме. Его обычный участок находился в другой части города, но Моше перевели сюда на время праздников, когда правительство беспокоилось по поводу возможных актов насилия и хотело более заметного присутствия властей в туристических местах. В конце концов, этот храм находился на спорной территории.

Через несколько минут я потихоньку перевел разговор на Разона.

– Уверен, вам случается увидеть кое-что интересное, – сказал я. – Перед тем как прийти сюда, мы побывали у Садовой могилы. Там был один сумасшедший азиат, кричал на всех.

– Правда? – спросил Моше.

– Ага. Судя по акценту, он американец, но с азиатскими чертами лица. Так или иначе, у него была большая камера, установленная на треноге, – как будто он там самая важная шишка и никто другой не заслуживал права фотографировать. Сильно повздорил с полицейским, который не хотел, чтобы он использовал вспышку. – Моше рассмеялся. – Он и здесь побывал.

Кальяни хихикнула, переводя это.

– О, вы молодец, мистер Стив!

– В самом деле? – небрежно спросил я.

– Да, точно, – подтвердил Моше. – Должно быть, это тот самый парень. Он был здесь… хм… два дня назад. Проклинал всех, кто толкал его, пытался подкупить меня, чтобы я отодвинул их всех и предоставил ему побольше места. Но странно, что когда он начал фотографировать, то не возражал, если кто-то загораживал объектив. И он снимал по всему храму, даже снаружи, самые неинтересные места!

– Настоящий псих, да?

– Да уж, – усмехнулся офицер. – Я постоянно вижу таких туристов. С большими крутыми камерами, на которые они потратили кучу денег, а фотографировать совсем не умеют. Этот парень – он не знал, когда надо включать вспышку, понимаете? Использовал ее при каждом снимке – даже на солнце и на алтаре, со всеми его огнями!

Я рассмеялся.

– Ну да! – сказал он. – Американцы! – Потом одумался. – Ох, простите, я не хотел вас обидеть.

– Да я не обижаюсь, – ответил я, тотчас же пересказывая ответ Кальяни. – Я индус.

Он растерянно моргнул и уставился на меня вопросительно.

– Ой! – воскликнула Кальяни. – Простите, мистер Стив! Я не подумала.

– Все в порядке.

Офицер рассмеялся:

– Вы хорошо знаете иврит, но, сдается мне, сказали сейчас не то, что хотели сказать!

Я тоже засмеялся и заметил, что к нему идет женщина и машет рукой. Я поблагодарил его за беседу и еще раз осмотрел храм. В конце концов меня нашли Моника и ее лакеи, один из которых как раз прятал фотографии Разона.

– Никто его тут не видел, Лидс, – сказала она. – Это тупик.

– Да что вы говорите? – ответил я и направился к выходу.

Тобиас присоединился к нам, сцепив руки за спиной.

– Какое чудо, Стивен, – сказал он мне и кивнул в сторону вооруженного полицейского в дверях. – Иерусалим – город, название которого буквально означает «мир». Он наполнен островами безмятежности, подобными этому, где люди ведут богослужения дольше, чем существует большинство стран. Но здесь насилие всегда в нескольких шагах.

Насилие…

– Моника, – сказал я, нахмурившись, – вы говорили, что сами искали Разона, прежде чем отправились ко мне. Вы проверяли, улетал ли он из Штатов?

– Ага, – сказала она. – У нас есть кое-какие связи в госбезопасности. Никто с таким именем не вылетал из страны, но фальшивые документы найти не так уж сложно.

– А поддельный паспорт поможет попасть в Израиль? Одну из тех стран на планете, где к вопросам безопасности относятся серьезнее всего?

Моника нахмурилась:

– Об этом я не подумала.

– Как-то рискованно.

– Ну да, и сейчас самое время об этом вспомнить, Лидс. Вы хотите сказать, его тут все-таки нет? И мы потратили…

– О, он здесь, – рассеянно проговорил я. – Мне удалось найти полицейского, который с ним разговаривал. Разон фотографировал тут все подряд.

– Никто из тех, с кем мы говорили, его не видел.

– Полиция и духовенство здесь принимают тысячи посетителей в день, Моника. Нельзя показать им фотографию и ждать, что они вспомнят. Нужно сосредоточиться на чем-то незабываемом.

– Но…

– Помолчите минутку, – попросил я, вскинув руку.

«Он приехал в Израиль. Незаметный маленький инженер с чрезвычайно ценным оборудованием и фальшивым паспортом. Дома у него был пистолет, из которого ни разу не стреляли. Откуда взялась эта штука?»

Я идиот…

– Вы можете узнать, когда Разон купил пистолет? – спросил я. – Законы штата об оружии должны позволить его отследить, верно?

– Конечно. Я займусь этим, когда мы доберемся до отеля.

– Сделайте это сейчас.

– Сейчас? А вы понимаете, который час в…

– Все равно сделайте. Разбудите кого-нибудь. Получите ответ.

Она сердито посмотрела на меня, но отошла и сделала несколько телефонных звонков. Последовали сердитые разговоры.

– Надо было подумать об этом раньше, – проговорил Тобиас, качая головой.

– Знаю.

В конце концов Моника захлопнула телефон и вернулась:

– Нет никаких записей о том, что Разон покупал оружие. Пистолет в его квартире не зарегистрирован нигде.

Ему помогли. Ну конечно ему помогли. Он планировал это в течение многих лет, и у него был доступ ко всем фотографиям, позволяющим доказать, что его план не беспочвенный.

Он нашел кого-то, кто смог обеспечить его всем необходимым. Защитить. Кого-то, кто дал ему пистолет, фальшивые документы. И этот кто-то помог ему проникнуть в Израиль.

Так к кому же он обратился? Кто ему помогал?

– Айви, – сказал я, – нам надо…

И осекся.

– Где Айви?

– Понятия не имею, – ответил Тобиас.

Кальяни пожала плечами.

– Вы потеряли одну из своих галлюцинаций? – спросила Моника.

– Да.

– Ну так позовите ее обратно.

– Так не пойдет, – сказал я и отправился искать ее в храме, озираясь по сторонам.

Священнослужители бросали на меня странные взгляды, но в конце концов я сунул нос в один из укромных уголков и застыл как вкопанный.

Джей Си и Айви поспешно прервали поцелуй. Ее макияж размазался, и – невероятно! – Джей Си отложил пистолет в сторону, забыл про него. Это случилось впервые.

– Обалдеть… – растерянно произнес я, поднеся руку к лицу. – Эй? Чем это вы двое заняты?

– Не знала, что мы должны докладывать тебе о характере наших отношений, – холодно ответила Айви.

Джей Си показал мне большой палец и улыбнулся.

– Не важно, – сказал я. – Пора идти. Айви, я не думаю, что Разон работал один. Он приехал в страну по поддельному паспорту, и кое-что другое тоже не складывается. Мог ли ему оказать поддержку кто-то из местных? Вдруг есть какая-то местная организация, которая помогает ему избегать подозрений и перемещаться по городу?

– Возможно, – сказала она, стараясь не отставать. – Хотелось бы подчеркнуть, что вероятность того, что он работает один, все равно остается, но, если поразмыслить, это и впрямь кажется маловероятным. Ты додумался до этого сам? Отличная работа!

– Спасибо. У тебя волосы разлохматились.

В конце концов мы добрались до машин и сели по местам: я и Моника, Айви и Джей Си. Оба громилы и два других моих аспекта заняли первую машину.

– Возможно, ты прав в этом отношении, – сказала Моника, когда машины тронулись.

– Разон – умный человек, – сказал я. – Он должен был искать союзников. Другую компанию, возможно израильскую. Кто-нибудь из ваших конкурентов знает об этой технологии?

– Нам это неизвестно.

– Стив… – сказала Айви, садясь между нами.

Она стерла остатки помады, поправила волосы. Явно пыталась игнорировать то, что я видел между нею и Джей Си.

Вот проклятье. Я думал, они ненавидят друг друга. Разберусь с этим потом.

– Да?

– Задай Монике мой вопрос. Разон когда-нибудь предлагал ее компании такой проект? Снимки, позволяющие доказать подлинность христианства?

Я пересказал.

– Нет, – ответила Моника. – Случись такое, я бы вам рассказала. Это бы привело нас сюда быстрее. Он никогда не обращался к нам с такими просьбами.

– Это странно, – сказала Айви. – Чем больше мы работаем над этим делом, тем больше убеждаемся, что Разон проделал невероятную работу, чтобы попасть сюда, в Иерусалим. Почему бы не воспользоваться ресурсами, которые у него уже были? Лабораторией «Азари».

– Может, он хотел свободы, – предположил я. – Хотел использовать свое изобретение, как ему заблагорассудится.

– В таком случае, – сказала Айви, – он бы не стал связываться с конкурирующей компанией, как ты предположил. Это было бы то же самое. А ну-ка, ткни Монику. Судя по виду, она о чем-то размышляет.

– Что? – спросил я женщину. – Вы хотите что-то добавить?

– Ну… – проговорила Моника. – Как только мы убедились, что камера работает, Разон действительно обратился с вопросом о некоторых проектах, которые хотел воплотить в жизнь. Раскрытие правды об убийстве Кеннеди, опровержение или подтверждение видео Паттерсона – Гимлина со снежным человеком и тому подобное.

– И вы подрезали ему крылышки, – предположил я.

– Не знаю, сколько времени вы потратили на раздумья о последствиях применения этого устройства, мистер Лидс, – сказала Моника. – Вопросы, которые вы задавали мне в самолете, указывают, что вы, по крайней мере, уже начали. Ну а мы обдумали все. И мы в ужасе.

Эта штука изменит мир. Дело не только в доказательстве тайн. Это ведь еще и конец частной жизни, какой мы ее знаем. Если кто-то может получить доступ к тому месту, где вы когда-то были голым, он сделает ваше фото нагишом. Вообразите, как обрадуются папарацци.

Вся наша система правосудия пойдет кувырком. Больше никаких присяжных, судей, адвокатов, судов. Правоохранителям просто нужно будет съездить на место преступления и сделать снимок. Если вас подозревают, вы предоставляете алиби – и они могут доказать, были ли вы там, где утверждаете.

Она с измученным видом покачала головой:

– А как же история? Национальная безопасность? Хранить секреты становится все труднее. Государствам придется блокировать места, где однажды была представлена важная информация. Ничего нельзя будет записать. Курьер с секретными документами прошел по улице? На следующий день вы сможете отыскать нужное место и сделать снимок внутри конверта. Мы это проверили. Только представьте себе такую власть. А теперь вообразите, что она есть у каждого человека на планете.

– Черт… – прошептала Айви.

– Вот потому-то, – продолжила Моника, – мы бы не позволили мистеру Разону отправиться в Иерусалим и сделать снимки, подтверждающие или опровергающие христианство. Пока что – нет. До той поры, пока мы не обсудим этот вопрос. Думаю, он знал. Это объясняет, почему он сбежал.

– Это не помешало подготовить способы, позволяющие привлечь мое внимание и подтолкнуть к деловому соглашению с вами, – заметил я. – Сдается мне, если вы делали снимки для меня, то и для других важных людей тоже. Вы собирали ресурсы, чтобы обзавестись стратегическими союзниками, не так ли? Самыми богатыми людьми мира, представителями элиты? Чтобы они помогли вам оседлать эту волну, как только технология начнет распространяться?

Она поджала губы, глядя прямо перед собой.

– Возможно, Разону это показалось корыстным, – сказал я. – Вы не желали помочь ему донести правду до человечества, но собирали материал для подкупа? И даже для шантажа.

– У меня нет полномочий продолжать этот разговор, – сказала Моника.

Айви фыркнула:

– Ну что ж, мы знаем, почему он ушел. Я все еще не думаю, что он пошел бы в конкурирующую компанию, но он с кем-то связался. Может быть, с израильским правительством? Или…

Настала тьма.

Глава седьмая

Я пришел в себя, сбитый с толку. Перед глазами все расплывалось.

– Взрыв, – сказал Джей Си.

Он присел рядом со мной. Я был привязан к стулу. С руками, заведенными за спину. И находился непонятно где.

– Спокойно, Тощий, – сказал Джей Си. – Сохраняй спокойствие. Машина перед нами взорвалась. Нас кинуло в сторону. Мы врезались в здание сбоку от дороги. Помнишь?

Едва ли. Воспоминания путались.

– Моника? – прохрипел я, оглядываясь.

Она была привязана к стулу рядом со мной. Кальяни, Айви и Тобиас тоже были там, связанные и с кляпами во рту. Охранников Моники нигде не было видно.

– Мне удалось выползти из-под обломков, – сказал Джей Си. – Но я не могу тебя вытащить.

– Знаю, – сказал я.

Лучше не давить на Джей Си, напоминая о том, что он галлюцинация. Уверен, в глубине души он это прекрасно знал. Просто не любил признавать.

– Послушай, – продолжил Джей Си, – положение аховое, но ты владей собой, и спасешься. Понял, солдат?

– Ага.

– Скажи еще раз.

– Да, – проговорил я тихо, но твердо.

– Молодец, – сказал Джей Си. – Я развяжу остальных. – И он принялся освобождать другие мои аспекты.

Моника застонала, качая головой:

– Что…

– Кажется, мы допустили грубейший просчет, – сказал я. – Мне очень жаль.

Удивительно, насколько спокойно это прозвучало, учитывая, как я был напуган. В душе я ученый, – по крайней мере, большинство моих аспектов такие. Я не выношу насилия.

– Что вы видите? – спросил я.

На этот раз мой голос дрогнул.

– Маленькая комната, – сказала Айви, потирая запястья. – Окон нет. Я слышу, как течет вода по трубам и где-то далеко раздается слабый шум уличного движения. Мы все еще в городе.

– Какие чудесные места ты нам показываешь, Стивен, – проговорил Тобиас, благодарно кивнув, когда Джей Си помог ему подняться на ноги. Тобиасу было уже немало лет.

– Я слышу снаружи арабский, – заметила Кальяни.

– Да. – Тобиас закрыл глаза. – Мимо едет поезд. Замедляется. Останавливается… Есть что-то странное в том, как он тут притормозил… Это не станция, но остановка какого-то иного рода. Машины, голоса. Церковные колокола. Это что, идиш? И муэдзин призывает к молитве? – Он резко открыл глаза. – Мы где-то на улице Шивтей Исраэль, недалеко от Старого города. Это оживленный район. Крики могут привлечь чье-то внимание, и нам помогут.

– Или убьют, – возразил Джей Си. – Веревки тугие, Тощий. У Моники тоже.

– Что происходит? – спросила Моника. – Что случилось?

– Фотографии, – сказала Айви.

Я посмотрел на нее.

– Моника и ее громилы показывали людям те фотографии Разона, пока ходили по храму, – объяснила Айви. – И наверное, спрашивали всех подряд, не видел ли его кто-то. Если он действительно работал с кем-то…

Я застонал. Ну конечно. Союзники Разона должны были наблюдать за каждым, кто охотился на него. Моника нарисовала на наших спинах громадную мишень.

– Ладно, – сказал я. – Джей Си, ты должен вытащить нас отсюда. Что нам надо…

Дверь открылась.

Я немедленно повернулся к нашим похитителям и увидел совсем не то, чего ожидал. Вместо исламских террористов мы столкнулись с группой филиппинцев в костюмах.

– А-а-а… – протянул Тобиас.

– Мистер Лидс… – с акцентом произнес тот, что вошел впереди остальных, и пролистал папку, полную бумаг. – Судя по всему, вы очень интересный и очень… благоразумный человек. Мы приносим извинения за то, как с вами обходились до сих пор, и хотели бы поместить вас в гораздо более комфортные условия.

– Я предчувствую, сейчас нам предложат сделку, – предупредила Айви.

– Меня зовут Салик, – продолжил мужчина. – Я представляю некую группу, интересы которой могут совпадать с вашими. Вы слышали о ФНОМ, мистер Лидс?

– Фронт национального освобождения моро, – сказал Тобиас. – Это филиппинская революционная группа, стремящаяся отделиться и создать свое собственное национальное государство.

– Да, слышал, – сказал я.

– Хорошо, – продолжил Салик. – У меня есть предложение. У нас есть устройство, которое вы ищете, но мы столкнулись с некоторыми трудностями в его эксплуатации. Сколько нам будет стоить заручиться вашей помощью?

– Один миллион долларов США, – ответил я, не промедлив ни секунды.

– Предатель! – прошипела Моника.

– Ты даже не платишь мне, Моника, – сказал я, забавляясь. – Так что не вини меня за то, что я приму лучшую сделку.

Салик улыбнулся. Он был уверен, что я продам Монику. Иногда очень полезно иметь репутацию затворника и аморальной скотины.

На самом деле я всего лишь затворник. Ну, может быть, временами веду себя по-скотски. Сталкиваясь с сочетанием этих двух качеств, люди обычно предполагают, что я ко всему прочему еще и аморален.

– ФНОМ – военизированная организация, – продолжил Тобиас. – Однако насилия с их стороны было не так уж много, поэтому происходящее – большой сюрприз. Их принципиальное разногласие с основным филиппинским правительством связано с религией.

– Разве это не всегда так? – хмыкнул Джей Си, взглядом выискивая на вновь прибывших оружие. – Этот парень вооружен, – сказал он, кивком указывая на главного. – Думаю, остальные тоже.

– Действительно, – согласился Тобиас. – Думайте про ФНОМ как про филиппинскую версию ИРА или палестинского ХАМАСА. Последнее даже лучше подходит, потому что ФНОМ часто воспринимается как исламская организация. Большая часть Филиппин – католическая, но в регионе Бангсаморо, где действует ФНОМ, преобладает ислам.

– Развяжите его, – сказал Салик, указывая на меня.

Его люди принялись за работу.

– Он о чем-то лжет, – сказала Айви.

– Да, – согласился Тобиас. – Я думаю… Да, он не из ФНОМ. Возможно, он пытается повесить происходящее на них. Стивен, ФНОМ категорически против того, чтобы подвергать опасности гражданское население. Если бы ты про них читал, сам бы понял, насколько это удивительно. Они борцы за свободу, которые действуют согласно строгому кодексу, определяющему, кому можно причинять вред. Недавно они объявили, что посвятят себя мирному отделению.

– Сомневаюсь, что это сделало их ужасно популярными среди сторонников, – сказал я. – Отколовшиеся группы существуют?

– В каком смысле? – спросил Салик.

– Ни в каком. – Я встал, потирая запястья. – Благодарю. Я бы очень хотел увидеть устройство.

– Сюда, пожалуйста, – сказал Салик.

– Ублюдок! – крикнула мне вслед Моника.

– Выбирайте выражения! – огрызнулась Айви и поджала губы.

Она и другиемои аспекты последовали за мной, и охранники закрыли дверь, оставив Монику одну в комнате.

– Да… – проговорил Тобиас, идя вслед за мужчинами, которые вели меня вверх по лестнице. – Стивен, я думаю, это «Абу Сайяф». Группировка, возглавляемая человеком по имени Кадаффи Джанджалани, отделилась от ФНОМ, потому что организация была не готова зайти достаточно далеко. Джанджалани недавно умер, и будущее движения несколько под вопросом, но его целью было создание чисто исламского государства в регионе. Он считал убийство любого, кто противостоял ему… э-э… элегантным способом достижения своих целей.

– Похоже, у нас есть победитель, – сказал Джей Си. – Ладно, Тощий. Вот что тебе нужно сделать. Пни парня позади себя, когда он сделает шаг. Он упадет на парня рядом с ним, и ты сможешь справиться с Саликом. Разверни его, чтобы прикрыться от огня сзади, достань оружие из-за пазухи и начни стрелять через его тело в людей внизу.

Айви затошнило.

– Это ужасно!

Страницы: «« « 123456 » »»