Жестокий квест Бакшеев Сергей

Глава 7

Людмила Владимировна Астаховская уже много лет возглавляла архив в Следственном комитете. Когда-то она была следователем, ее несправедливо отстранили от любимой работы, сослали в архив, но женщина сохранила интерес к профессии и, как могла, помогала Петелиной. Несмотря на возраст, за шестьдесят, Людмила Владимировна оставалась образцом элегантной женщины и добрым советчиком для Елены по многим жизненным вопросам.

Утром в кабинет Петелиной наведалась Астаховская и сразу перешла к делу:

– Привет, подруга! Ты, правда, думаешь, что убийство студента и четырех мигрантов связаны?

Накануне Елена созванивалась с Людмилой Владимировной, делилась сомнениями и просила о помощи.

– На данном этапе любые версии нельзя исключать, – призналась она. – Тем более, после странной сказки.

– «Кровавый труп птенца каждый заприметил, а мертвых мышек никто не заметил», – процитировала Астаховская и осудила неведомого автора: – Цинизм Сказочника зашкаливает.

– Так и оказалось, к сожалению.

– Тогда слушай. – Начальница архива села напротив следователя и разложила перед ней несколько листков. – По твоей просьбе я изучила старые дела, где фигурирует убийство ножами мигрантов из Средней Азии. За последние десять лет тридцать шесть эпизодов, в четырех случаях по двое зарезанных. Итого имеем сорок убийств.

– Ничего себе! – удивилась Петелина. – И ни одно не на слуху.

– Жизнь и смерть мигрантов не интересны обществу. И то и другое стараются не замечать.

– Зато сколько шума, когда мигрант нападет на москвича.

– Сама знаешь инструкции. Не озвучивать национальность преступников. Подсудимый для нас лицо без рода и племени.

Петелина, любившая писать во время раздумий, вывела на листке карандашом числа 36 и 40, пробормотала «четыре в год» и спросила:

– Среди данных эпизодов серия где-нибудь просматривается?

– Нет, – мотнула головой Астаховская. – Большинство убийств раскрыты. Чаще всего это разборки между мигрантами.

– А по нераскрытым какие версии?

– Несколько нераскрытых убийств приписывают радикальным группировкам националистов. Недавно задержали главаря по кличке Резак.

– Слышала. Резак с соратниками снимал избиение мигрантов из Средней Азии и выкладывал видео в сеть?

– Да. Начали с малого и не смогли остановиться. Наш Железный Феликс ведет его дело.

– Дорецкому поручили и вчерашнее массовое убийство на стройке. Мне оставили студента.

– А ты не согласна?

Петелина зачеркнула нарисованные цифры, вывела новые – 37 и 44 – и обвела их. Она посмотрела на часы:

– Мне пора. Меня Харченко вызвал вместе с Дорецким. Там и поговорим. Я возьму твои копии?

– А для кого же я их готовила, Лена. Если что-то еще понадобится, обращайся.

Петелина поднялась на этаж выше в кабинет полковника Харченко. Капитан юстиции Феликс Дорецкий уже находился у начальника. Железный Феликс предпочитал всегда носить форму, имел небольшую бородку и черные, зализанные назад волосы.

Полковник по-свойски качнул ладонью, указывая Петелиной место напротив Дорецкого:

– Присаживайся, Елена Павловна.

Феликс встретил коллегу самоуверенным взглядом всезнайки.

Петелина решила начать разговор с атаки на начальника:

– Юрий Григорьевич, я считаю, что в сложившейся ситуации дело о массовом убийстве рабочих на стройке должно остаться у меня.

Харченко дружелюбно попытался объяснить:

– Феликс отлично справляется с делами, где фигурируют мигранты. Это его конек.

Петелина перевела взгляд на Дорецкого:

– Тогда ты должен знать, что за десять лет в городе зафиксировано сорок убийств мигрантов из Средней Азии. Я говорю о тех случаях, где применялся нож.

– Дикий народ. Чуть что – за нож, – с легкой усмешкой кивнул Феликс. – Виновных находим и сажаем.

– Остались и нераскрытые убийства, в том числе двойные. Надо заново проверить, есть ли общие признаки у прежних случаев со вчерашним убийством на стройке.

– Елена Павловна, по нераскрытым – всё просто. Были подозреваемые, но они бежали к себе на родину. Там меняли имя, получали новый паспорт и возвращались под видом другого человека. Но на их хитрость, у меня есть своя.

– Какая?

Дорецкий вопросительно посмотрел на полковника, получил молчаливое согласие и не без гордости продолжил:

– Сама знаешь. Если есть убийца по одному эпизоду, то ему не сложно добавить второй аналогичный.

– Первый раз слышу. Поделишься подробностями? – с наигранным обожанием подалась вперед Елена.

– Петелина, не строй из себя ангела во плоти! – возмутился Дорецкий. – Психологическое давление – часть нашей профессии. Помимо кнута, у меня всегда есть пряник. Подозреваемые сознавались в убийствах и шли на сделку со следствием, чтобы не депортировали их родственников.

– А если к убийству мигрантов причастны националисты?

– И нацики получат свое. Я сейчас раскручиваю громкое дело. Прижал Резака, он дает показания.

В спор следователей вмешался Харченко:

– Елена, хватит о старом. Мы собрались, чтобы обсудить вчерашние преступления.

Петелина примирительно посмотрела на Дорецкого.

– О прошлом пока забудем. Какая у тебя версия по убийствам на стройке?

– А тут и мудрить нечего. За нож чаще всего хватаются после бытовых ссор. Это статистика.

– Со статистикой не поспоришь, – кивнула Петелина.

– И данный случай это подтверждает. Подозреваемый Азис Саидов накануне ругался с одним из погибших земляков по поводу денежного долга. Ты сама установила факт ссоры, а я добавил вескую улику.

– Куртку с пятнами крови? – усомнилась Елена. – Саидов мог испачкаться, когда осматривал тела.

– Его куртку я приобщил, но главная улика другая. – Дорецкий выждал паузу и с затаенной гордостью посмотрел на начальника. – На месте преступления найден нож.

Феликс раскрыл папку и стал показывать полковнику фотографии:

– Это так называемый таджикский корд – прямой клинок с односторонней заточкой и тяжелой резной рукоятью. Ранее такие ножи служили боевым оружием, сейчас используются для разделки мяса и забоя скота. Полюбуйтесь. Клинок с явными следами крови.

Петелина тоже изучила фотографии и спросила:

– Где обнаружили нож?

– Там же на стройке, в песке под ногами. Преступник, хитрец, воткнул клинок в песок, придавил ногой и вогнал нож с рукоятью. Только торец рукояти чуть просматривался, но твоя глазастая оперативница разглядела. Токарева – ТТ.

Дорецкий насладился одобрительной реакцией начальника и продолжил, выкладывая новую порцию фотографий.

– По отпечатку подошвы я задержал Азиса и Шухрата Саидовых. Они братья, у них одинаковые ботинки. Осталось дождаться результатов экспертизы по ножу – и дело в шляпе!

– Хорошая работа! – похвалил Харченко. – Ты, Феликс, как всегда, оперативен.

Петелина вернула фотографии и сказала:

– Я бы хотела допросить задержанных Саидовых.

– Зачем? – насторожился Дорецкий.

– Убийство студента Миронова может быть связано с убийствами на стройке. Аудиозапись сказки явно намекает на это.

– Не приплетай мне студента! Сама с ним разбирайся. А у меня дело раскрыто.

– Феликс прав, – согласился начальник. – Глупую сказочку мог записать какой-нибудь блогер, который в каждой бочке затычка. Выкинь ее из головы.

– Не получается, – призналась Петелина. – Я проанализировала новости в интернете. В момент отправки аудиофайла со сказкой в сети про трупы на стройке имелось одно короткое сообщение. В нем не упоминалось, что жертвы погибли от ножа. А в сказке четко сказано – зарезал.

– Для красного словца, – отмахнулся Дорецкий.

– Сказочник сознательно противопоставляет эти убийства. Четыре к одному по жертвам и один к миллиону по реакции общества.

– Так и есть! – согласился Харченко, ухватившись за последнюю фразу. – Помимо генералов мне из университета звонили, из мэрии. Расследование убийства студента на контроле у нашего руководства! А резня на стройке…

Полковник поморщился, будто ему предложили испорченное блюдо. Петелина покачала головой:

– Трупы в бытовке у меня до сих пор перед глазами. Четверо молодых мужчин.

– Четверо мигрантов! – рубанул ладонью по столу Харченко: – Я скажу прямо. Опасны криминальные действия мигрантов против города и наших граждан. Разборки мигрантов между собой общество не волнует. Если бы не публикация сказочки, четыре трупа на стройке так бы и остались строкой в оперативной сводке.

– Юрий Григорьевич, хотя я раскрыл массовое убийство быстро, это не значит, что было легко, – подчеркнул свою значимость Дорецкий. – Мне еще предстоит дожать преступников. И по документам не на один том волокиты.

– Вот и работай. Ты, Петелина, тоже. Оба свободны!

Следователи собрали бумаги, встали и направились к двери.

Успокоившийся Харченко окликнул Петелину:

– Елена Павловна, а если Сказочник заранее знал об убийствах?

– Тогда это игра со смертью. И она только начинается.

Глава 8

Из кабинета начальника Петелина решила направиться в криминалистическую лабораторию. Так как убийствами на стройке официально занимается Дорецкий все результаты экспертиз отправят ему, а ей тоже не помешает знать, что да как. От версии, что два вчерашних преступления взаимосвязаны, она не отказывалась. Глупая сказочка не так уж и глупа по своей сути, а ведь это только присказка.

В лаборатории три фигуры в белых халатах склонились над приборами. По вихрастому затылку легко было узнать Михаила Устинова, хвостик крашеных волос подрагивал на плечах Светланы Масловой, и лишь матово-желтый череп, лишенный не только растительности, но и кожи, неподвижно уставился в монитор. Это был знаменитый Василич – учебный скелет с настоящим черепом, давно прописавшийся в лаборатории.

Василич мотивировал криминалистов на шутки, ему было дозволено выражать скрытые эмоции сотрудников. Сейчас костлявые пальцы Василича лежали на клавиатуре, будто он только что набрал плавающую на дисплее фразу: «Будь со мной, будь со мной, только старым и с головой».

Маслова первой обернулась к Петелиной, заметила ее реакцию на «выходку» Василича и объяснила:

– Жалко студента. Такой молодой и такая смерть.

Елена смирилась, что всех трогало только убийство студента, но все-таки спросила:

– А четверых таджиков со стройки не жалко?

– Они сами виноваты.

– В каком смысле?

– С дружками что-то не поделили, – холодно ответила Светлана и указала на ботинки, которые исследовала: – Вот, работаю.

– И что ты наработала?

– Рисунок протектора правых ботинок подозреваемых полностью соответствует отпечатку подошвы на песке в том месте, где был найден нож.

Длинный нож с резной наборной рукоятью лежал в пакете на столе перед Устиновым. Головастик перехватил вопросительный взгляд следователя и ответил на очевидный вопрос:

– Кровь на ноже совпадает с кровью убитых рабочих.

– Всех четверых? – уточнила Петелина.

Криминалист подтвердил:

– Я нашел на клике и в пазах рукояти образец крови каждой жертвы. А вот своих пальчиков убийца не оставил.

– Железному Феликсу для обвинения будет достаточно отпечатка ботинка, – заверила Маслова.

– Без признания подозреваемого и показаний свидетелей этого мало. Ботинок две пары. А вдруг, у половины рабочих такие же. Хороший адвокат сможет убедить суд… – Петелина натолкнулась на скептический взгляд экспертов и умолкла.

Каждый знал, что авторитетного адвоката бедные мигранты не получат, даже если бы у них имелись средства. Мэтры адвокатуры избегают дел, к которым равнодушно общество. Ни сочувствия к потерпевшим, ни ненависти к убийце здесь не просматривается. Шумихи в прессе тоже не будет – зачем браться? Назначенный адвокат станет также, как следователь, убеждать подозреваемого признать свою вину и получить снисхождение. Именно поэтому Дорецкий быстро завершает подобные расследования.

Петелина узнала, что хотела, и похвалила экспертов:

– Быстро справились. Железного Феликса вам есть чем порадовать. А для меня нашли что-нибудь полезное?

– Были бы улики, мы бы постарались, – замялась Маслова.

– Телефон! – вспомнил Устинов. – Я скачал файлы из телефона Максима Миронова в папку с общим доступом. Не всё удалось восстановить, но фото и видео за последнюю неделю имеются.

– Хорошо. Скинь ссылку, – попросила следователь и напомнила: – Про аудиофайл, который получила твоя Маша, что скажешь? По ее версии это след к убийце.

– Уж лучше следы на песке. Но я попробую, – без энтузиазма пообещал Головастик.

Когда Петелина поднялась в свой кабинет, ей позвонил судмедэксперт Иван Иванович Лопахин. Невзирая на почтенный возраст, патологоанатом говорил бодро и энергично.

Он начал с необычного приветствия:

– Елена Павловна, спасибо, что заботитесь о моем здоровье.

– Да я, собственно… – Следователь растерялась. – Вы о чем, Иван Иванович?

– Любимая работа – лучшее средство от болячек. А вы подкинули мне сразу пять тел для исследования. Я же и головой работаю, и руками. Очень гармоничная профессия.

– Рада за вас, но впредь такого подарка не обещаю. Уж лучше вы судоку разгадывайте и с гантелями упражняйтесь. – Петелина перешла к делу: – Иван Иванович, вы по всем пятерым заключение подготовили?

– В который раз убеждаюсь, что смерть всех уравнивает. Христиане-мусульмане, бедные-богатые, ученые-рабочие, а попадают на прозекторский стол, эх, – одна и та же плоть и кровь.

– Я бы согласилась с вами, но общество смерть разных людей оценивает по-разному.

– Вы про шумиху в интернете? Сочувствую. Хорошо, что мои пациенты не шумят. Хотя, был случай, выходили газы…

– Иван Иванович, меня другие подробности интересуют.

– Так, с кого начнем? – перешел к делу патологоанатом. – С забывчивого студента?

– Почему забывчивого? – опешила следователь.

– Помню, как нас в школе отчитывали: ты бы еще голову дома забыл.

– Иван Иванович, – пожурила Елена.

Она давно знала неунывающего патологоанатома и понимала, что черный юмор – психологическая защита в непростой профессии.

Лопахин вздохнул и продолжил серьезным тоном:

– Что тут скажешь. Шансов у парня не было. Шея – самое уязвимое место. Он получил сильный режущий удар острым ножом между нижней челюстью и кадыком. Верная смерть. Остальное вторично – шейный позвонок сломан при падении тела, разрыв мягких тканей, большая кровопотеря.

– Вы нашли что-нибудь общее в способе убийства студента и убийствах рабочих на стройке?

– В направлении написано, что следователь Дорецкий занимается убийствами мигрантов.

– Да, заключение отправьте ему. А мне на словах самое главное.

– Неугомонная Петля, – с доброй интонацией упрекнул Лопахин. – Тогда слушайте. Все четверо убиты ножом. Если со студентом удачный удар мог быть случайностью, то на стройке действовал человек, который умеет владеть холодным оружием.

– Откуда такой вывод? – заинтересовалась следователь.

– Я сужу по характеру ранений. Убийца не психовал, а действовал расчетливо. Ни одного лишнего удара: либо по лицу, чтобы шокировать противника, либо в жизненно важный орган. – Судмедэксперт стал объяснять: – У двоих хлесткие режущие удары в боковую поверхность шеи. Много крови, мгновенная смерть.

– Столько крови я давно не видела, – согласилась следователь и припомнила: – Двое других убиты ударами в живот. Так?

– Не просто в живот, – поправил судмедэксперт. – Ранения в живот хоть и болезненны, но не фатальны. Убийца бил точно в печень – снизу-вверх под правое нижнее ребро. Для верности проворачивал нож в ране. В результате обильное желудочно-кишечное кровотечение, кровь изо рта и смерть в течение нескольких минут. Я подробно напишу в заключении.

– На стройке найдено орудие убийства – таджикский корд национальный нож. Миронов мог быть убит аналогичным ножом?

– Вполне. В любом случае это должен быть острый крепкий нож с длинным клинком и удобной ручкой. А тот, кто нанес удар студенту, физически крепок. Иначе убийца бы упал или выронил нож.

– Спасибо, Иван Иванович. Вы быстро справились.

– Меня еще и Мила торопит. Ей точно не могу отказать.

Милой Лопахин называл Людмилу Владимировну Астаховскую. Вот уже год, как одинокие люди сошлись и жили вместе, отчего каждый словно помолодел.

После разговора с патологоанатомом Петелина включила ноутбук, открыла присланную Устиновым ссылку и начала просмотр фотографий и видеороликов из телефона Максима Миронова. Довольно быстро следователь обнаружила знакомое место.

– Да это же корпус «Венского квартала», – пробормотала она.

Судя по съемке Миронов тщательно изучал строящееся здание и планировки комнат на разных этажах. Студент зашел в здание через подземный этаж, где планировался паркинг, поднялся по лестнице до самого верха, снимая на каждом этаже бетонные коробки недостроенных помещений. Затем выбрался на крышу, где изучил выступающие конструкции.

Многочисленные кадры не давали ответа на вопрос: что именно студент делал на стройке, где впоследствии было совершено массовое убийство?

Петелина решила позвонить его однокурснику Никите Березину. На этот раз студент ответил сразу. Следователь начала разговор с личных взаимоотношений Миронова:

– Никита, я поговорила с Верой. Она встречалась с Максимом около месяца. Как она говорит: дружба, керлинг, без ссор и интима. Это так?

– Ну да, – подтвердил Никита.

– А раньше с кем встречался Максим? Были у него близкие отношения с девушками?

– Ничего серьезного. Так поболтать, потусоваться.

– Ты рассказывай, а я решу серьезно это или нет.

– На втором курсе Макс встречался с девушкой, но она оказалась школьницей. И Макс с ней расстался.

– Дружить можно с кем угодно. А вот физическая близость с несовершеннолетней…

– Поэтому он с ней и расстался, – торопливо ответил Никита. – Спросил, что будет, если вдруг… Ну, вы понимаете.

– А ты что ответил?

– Да так. Открой глаза, говорю, тебе что, студенток мало?

– И Макс послушался?

– Забил он на школьницу. У нас на факультете девчонок больше, чем парней. – Никита спохватился: – Только вы не подумайте ничего плохого, мы с Настей и Верой из-за керлинга познакомились. Это круто оказалось.

Ответ немного задел Петелину. Ее красивая умная Настя интересует парней только как мастер спорта по керлингу? Следователь перешла к главному вопросу.

– Передо мной телефон Миронова, – сообщила она студенту. – Смотрю фотографии и вижу странное место. Если вы друзья, ты должен знать, зачем Максим пробрался на стройку жилого комплекса «Венский квартал»?

Никита с минуту переваривал информацию, затем промямлил:

– Макс планировал квест на стройке. В подробности не посвящал, готовил сюрприз.

– И часто он так делал?

– Мы снимали помещение для квестов, но прогорели. И Макс решил сделать что-нибудь интересное в заброшенном здании или на стройке.

– Что он рассказывал про эту стройку?

– Почти ничего. Сказал, что в «Венском квартале» есть где развернуться. В последнем разговоре похвастался, что придумал самый страшный квест.

– Страшный? – переспросила Петелина.

– Он любил громкие названия. Это же игра.

«Жизнь страшнее», – мысленно согласилась Петелина и спросила:

– А ты с ним ходил на эту стройку?

– Нет. Я же сказал, Макс готовил сюрприз.

«Возможно, поэтому ты остался в живых», – подумала следователь.

После разговора она сопоставила новые факты с рабочими версиями убийств. Обычно во время бытовых ссор обиженный человек действует спонтанно и наносит множество колото-резаных ран первым подвернувшимся под руку ножом. На стройке было иначе: нож специальный, удары выверенные. Можно предположить, что убийца профессионально владеет холодным оружием.

Кому выгодно массовое убийство мигрантов? Радикальным националистам. Их лидер по кличке Резак сидит в тюрьме, а резня мигрантов продолжается, значит Резак не виновен. Отмороженные радикалы могли исходить из такой прямолинейной логики. И зарезали сразу четверых. Они рассчитывали на шумиху, которая поможет их главарю оправдаться.

Допустим, так и было. Националисты совершили задуманное, но на месте преступления их случайно увидел студент Максим Миронов. Пришлось выследить и убить его. Тут радикалы просчитались, смерть студента затмила массовое убийство таджиков.

В процессе рассуждения Елена непроизвольно нарисовала предмет, похожий на клинок. С удивлением рассмотрела рисунок и согласилась с интуицией: она должна обязательно допросить обвиняемого по имени Резак.

Глава 9

В следственный изолятор Петелина явилась в форме майора юстиции, предъявила служебное удостоверение, расписалась в журнале посещений, и ее проводили в комнату для допросов. Вскоре туда привели скованного наручниками Семена Белькевича по кличке Резак. Рослый лысый мужчина с усами в виде подковы и развитыми мышцами возглавлял праворадикальное объединение «Набат». Белькевич обвинялся в совершении убийств мигрантов на почве национальной ненависти и вражды в составе организованной группы.

Резак пребывал за решеткой уже четвертый месяц. Его соратники по «Набату» находились на свободе. По версии Петелиной дружки Резака могли убить студента Миронова, как опасного свидетеля бойни на стройке.

Увидев привлекательную женщину в форме, Белькевич приободрился:

– У меня новый следователь? Наконец-то!

– А чем прежний плох? Возможно, я еще хуже, – решила подыграть Петелина.

– Ха! Женщины слушают, а не диктуют условия. Надеюсь, меня, наконец, выслушают и поймут.

Желание выговориться надо поощрять, решила следователь и задала общий вопрос:

– Гражданин Белькевич, как, по-вашему, за что вы арестованы?

– За стремление сделать Родину чище и лучше. Мы боремся за чистоту расы, чтобы на наших улицах были славянские лица и православные храмы.

– Какие методы борьбы вы используете?

– Болтовня и митинги не помогают, власть нас не слушает. Сами видите, на наших улицах всё больше чужаков. Поэтому мы вынуждены прибегать к радикальным мерам. Запугать и выгнать мигрантов – вот наша задача.

– Мигранты понятие широкое. Кого именно надо выгнать?

– Всех без разбора: таджиков, узбеков, киргизов и кавказцев заодно! – запальчиво ответил Резак.

– Как вы определяете, кто неугодный мигрант, а кто наш родной россиянин?

– Ха! По морде, по языку. Меня тошнит, когда слышу на улице тарабарскую речь.

– А если они сопротивляются?

Белькевич посерьезнел: