Жестокий квест Бакшеев Сергей
– В этом-то и проблема. Пока враги разрозненны, с ними можно справиться. Но если они объединятся, нам будет туго. Надо гнать чурок пока не поздно!
Петелина не стала спорить. Она пыталась выглядеть понимающим собеседником, провоцируя Резака на откровенность. Следователь выложила перед Белькевичем снимки убитых в бытовке рабочих.
– Позавчера на стройке в Москве убили четырех граждан Таджикистана. Если рассматривать массовую резню как акцию устрашения, то это сильный ход. Это сделали ваши единомышленники?
Белькевич внимательно рассмотрел снимки и остался доволен:
– Мир не без добрых людей. Но мои парни из «Набата» так не поступают.
– Только что вы заявляли обратное.
– Вы не читали мой манифест, – насупился Резак.
– Много дел. Просветите, – попросила следователь.
– Мы не лезем на стройки и грязные производства. Пусть чурки там вкалывают. Но если они вышли в наш мир, на наши улицы, в наши кафе, клубы, подкатывают к нашим девушкам – тогда держитесь!
– Белькевич, вы четыре месяца в заключении. Кто-то из ваших соратников мог проявить инициативу, отступить от принципов.
– Да уж, слишком долго я здесь. Но ножи не наш метод, – покачал головой Белькевич. – Достаточно биты.
– А как же прозвище – Резак? Такое впечатление, что вы им гордитесь.
Радикал нехотя признался:
– Хотелось выглядеть крутым, а то в школе Семой звали. Мы подлавливали мигрантов на улицах, запугивали, избивали, снимали на видео. Я, по сути, видеоблогер, нужна была подпись под роликами. А Резак – звучит круто!
– Видеоблогер? – усомнилась майор юстиции. – Вы признались, где закопали тело дворника из Узбекистана. Там его и нашли.
– Ребята перестарались. Дворник дохляком оказался, помер. Пришлось спрятать тело. Но я заявляю, что пальцем его не трогал, просто снимал.
– Другие тоже пальцем не трогали – только дубинками и ногами. А вы руководили.
– Сдался вам этот дворник! – разозлился Резак. – Приехал в столицу на всё готовенькое. Гнать таких надо, пусть наши люди работают.
– Курьера и продавца вы тоже убили, чтобы освободить место для безработных соотечественников?
– А вам глаза не мозолят сотни курьеров-азиатов? Шныряют туда-сюда, на наших девушек пялятся, шлюхами их считают. Может, они наркоту развозят.
– Мотив понятен – ненависть по национальному признаку, – спокойно констатировала Петелина. – Значит, вы не отрицаете убийства мигрантов из Средней Азии?
– Нет, я ни при чем! – спохватился Белькевич.
– В уголовном деле есть ваше признание.
Резак провел ладонью по железному столу, посмотрел на серые бетонные стены, окно с решеткой и с горечью в голосе произнес:
– Это тюрьма, тут свои законы.
Он подался вперед к Петелиной. В глазах появилась мольба и надежда. Резак сменил бахвальство на откровенность:
– Вам честно скажу, прежний следак уговорил признаться. Типа, ты хотел быть крутым? Станешь! Хочешь уважухи? Получишь! Мокруху повесим на подельников, а слава тебе. Так и получилось. О Резаке стали писать журналисты. У меня авторитет в камере и от администрации поблажки.
Петелина не оправдала надежды подследственного. Она ответила жестко:
– Курьеру Азису Тахирову ножом перерезали горло. Выходит, не только дубинки шли в ход. Резня для Резака не в новинку.
– Да не я это! Сказал же, признался ради авторитета. На суде буду отрицать.
– У следствия есть доказательства. Вы убежали с места убийства с подельниками. Вас зафиксировала видеокамера неподалеку. В урне нашли куртку с пятнами крови убитого курьера. А когда вас арестовали, было установлено, что куртка принадлежит вам.
– Всё не так!
– А как?
Белькевич заерзал на стуле и опустил взгляд:
– Мы били курьера втроем. Он отбивался, огрызался на своем языке, короче, оказался сильным, сука. Вырвался и хотел убежать. Но… – Резак судорожно потер горло, словно ему было трудно говорить.
– Что произошло дальше? – прервала молчание следователь.
Резак говорил и показывал жестами:
– Кто-то прошел мимо, припал к нему сзади, взмахнул рукой и кинул на меня. Я оттолкнул. Смотрю, курьер лежит без движения. Наклонился – из перерезанного горла кровь толчками.
– Вы думаете, судья поверит в эту сказочку?
– Так и было! Мы побежали, а тот с ножом ушел не спеша, как-то странно ушел.
– Что значит странно? – по инерции задала вопрос Петелина, хотя не верила Белькевичу.
– Хромал черт. И откуда он взялся на мою голову. Мне куртку пришлось выбросить.
Услышанное заставило следователя задуматься. Когда врут, не сообщают характерных примет, по которым можно отсеять подозреваемых.
– Что еще можете сказать о хромом?
– Лица не разглядел. А по фигуре – среднего роста, среднего телосложения. Блин, я был в шоке!
– Возможно, ваши подельники запомнили его лучше. Кто был с вами?
– Я не стукач, – заявил Белькевич и выпятил грудь.
Петелиной на телефон пришло сообщение от Астаховской. «Лена, ты была права, просматривается серия. Сегодня поговорим или мне завтра зайти?»
Речь шла про серийные убийства. Такую информацию лучше обсудить сразу и не по телефону. Астаховская теперь жила вместе с Лопахиным. К патологоанатому у следователя тоже были вопросы, и она написала в ответ: «я скоро заеду к вам».
Петелина засобиралась и вызвала конвоира.
Резак возмутился:
– Вы куда? Зачем приходили? Я думал, вы мне поможете. Вы же женщина! Мы не трогали женщин. Мы только одного закопали, а на меня уже троих повесили. И еще могут. Я не хочу в камеру!
– Белькевич, я не ваш следователь. Я веду другое дело.
– Ах ты сука!
Резак вскочил, громыхнув наручниками. Его урезонил вбежавший конвоир.
Глава 10
По пути к дому Астаховской Петелина позвонила свидетельнице Марине Локтевой. Хотя она оставила девушке визитку, но надежды на ее звонок было мало. По опыту следователь знала, свидетели, пережившие шок, часто вспоминают подробности происшествий, но не горят желанием связываться с полицией.
Так и оказалось. Девушка уже спокойно говорила об убийстве студента, а на вопрос о подозреваемом сообщила:
– Я вспомнила, почему назвала его инвалидом.
– Почему?
– Он хромал.
– На прохожего налетел студент на самокате? – уточнила Петелина.
Снующие по тротуарам электросамокаты раздражали многих, и вспышка ярости после столкновения могла стать мотивом убийства.
– Я не слышала крика или ругани, – уверенно ответила Марина. – Тогда бы я подняла взгляд раньше и отскочила от упавшего самоката.
Петелина согласилась с доводом девушки и задала новый вопрос:
– Марина, вы заметили нож в руке этого человека?
– Я не видела его рук. Только спину. Он ушел, хромая.
– То есть, человек, который хромал, даже не обернулся на ваш крик и не посмотрел на упавшего студента.
– Кажется, так.
Последовали обычные вопросы. В чем он был одет? Какого роста? Цвет волос? Ответы Марины были малоинформативными. Среднего роста, не худой – не толстый, одежда какая-то невзрачная темных тонов, а на голове капюшон. В одном девушка была уверена на сто процентов – человек, удалявшийся от убитого студента, хромал.
На хромого убийцу указал и Белькевич. Но тот случай с убийством курьера таджика произошел год назад. И даже если человек хромал тогда, это не означает, что он хромает до сих пор. Хотя способ убийства и типаж подозреваемого совпадают, выводы делать рано. Сколько таких средних по росту и телосложению. А главное – выбор жертв совершенно разный.
С этими мыслями Елена Петелина пришла на квартиру Астаховской.
Людмила Владимировна встретила гостью немного смущенно. На ее лбу и уголках губ были наклеены полоски пластыря телесного цвета.
– Фейс-фитнесом только что занималась, – объяснила Астаховская и перешла на шепот: – Такова наша женская доля, в тонусе надо держать не только ягодицы, но и мышцы лица.
Елена недоуменно наморщила лоб. Старшая подруга тут же ей указала:
– Вот с этим я и борюсь. Ты морщишь лоб, когда думаешь, а тейпы помогают избавиться от вредной привычки. Разглаживаешь лоб, наклеиваешь и привыкаешь не морщиться понапрасну.
– Так просто?
– Что ты! Приходится постоянно работать с мышцами лица. Язык к нёбу – подтягиваешь подбородок. Лоб в окно – против вертикальных морщин. Лошадь – упражнение для губ.
– Лоб в окно? – удивилась Елена и постаралась не морщить лоб.
– Такое название. Потом объясню. – Людмила Владимировна громко позвала мужа: – Ваня, у нас гостья. Через пятнадцать минут время раздачи вечерних калорий закончится.
Елена впервые была у старшей подруги после того, как Астаховская объединилась в семью с Лопахиным. По работе бывший следователь и судмедэксперт были знакомы много лет, поэтому быстро притерлись друг к другу, зарегистрировали брак и, кажется, были счастливы.
– Идем на кухню, Лена. Поделюсь своим ужином: салат из свежих овощей и ряженка.
– И всё?
– А как иначе сохранить фигуру. Тридцать лет один и тот же размер, – похвасталась шестидесятилетняя женщина.
Елена невольно оценила себя в зеркало, пройдя мимо шкафа-купе. После родов она вернула прежний вес и фигуру, но любое излишество по вечерам тут же прилипало к бокам.
Из комнаты появился Иван Иванович, всю жизнь работавший патологоанатомом. Он с хитринкой посетовал:
– Сейчас многие работают удаленно. Я бы тоже работу на дом взял, но Мила не в восторге от моих тишайших клиентов.
– Не порти аппетит дамам, хирург без обезболки. Для тебя приготовлена куриная грудка. Мужчина все-таки.
– Только ряженку не предлагай. Раз у нас гость, откроем вино, – бодрился Иван Иванович.
– Вино у нас по субботам. А Лена за рулем. Ведь так? – Людмила Владимировна многозначительно посмотрела на подругу.
У Астаховской порядок в семье, как в архиве, поняла Петелина. Семейный быт разложен по полочкам и подчинен строгим правилам.
– Мне чай, – ответила она.
– Стать фуа-гра моей печени не грозит, – посетовал Лопахин, намекая на печень перекормленных французских гусей.
– Лучше скальпель в руке, чем в животе, – парировала Астаховская и пресекла дальнейшие шуточки: – Лена пришла к нам по делу, а не на батл престарелых юмористов.
– У вас мило, – только и оставалось сказать Петелиной.
За чаем Астаховская разложила на столе листки с записями и поделилась выводами:
– Я проанализировала убийства мигрантов из Средней Азии и выделила те случаи, которые совпадают со способом убийства на стройке.
– Там было два типа удара: боковой режущий по шее и удар под ребра в печень, – напомнила Петелина.
– Шансов выжить никаких, – профессионально подметил Лопахин.
Астаховская кивнула и продолжила:
– Из сорока жертв, убитых холодным оружием, двадцать два человека зарезаны именно этими двумя способами. Одиннадцать ударом в шею, одиннадцать под ребра в печень.
– Это могли быть два разных убийцы, – предположил Лопахин.
– Вряд ли. В четырех эпизодах погибли сразу двое, одного убили одним способом, другого – другим.
– Пятьдесят на пятьдесят, как на стройке.
– И это еще не все совпадения. Убитые в печень были с порезанными лицами.
– Отвлекающий удар, – прокомментировал Лопахин. – Жертва хватается за лицо, и живот беззащитен.
– Более двадцати однотипных убийств, и никто не связал их в серию? – ужаснулась Петелина.
– Большинство раскрыты. В каждом эпизоде отдельный убийца. Железный Феликс постарался.
– Дорецкий и по массовому убийству в «Венском квартале» уже отчитался. Двоих подозреваемых задержал.
– А ты сомневаешься в их виновности?
– Теперь еще больше. Курьер Азис Тахиров в вашем списке есть? – спросила следователь.
Астаховская посмотрела записи и подтвердила:
– Да. Убит режущим ударом в шею.
– Сегодня в СИЗО я говорила с Семеном Белькевичем, известным среди журналистов по кличке Резак. Железный Феликс приписывает это убийство ему. Исходя из косвенных улик я бы тоже так поступила. Но Резак описал настоящего убийцу. Тот прихрамывал.
– И что это значит?
– Хромоту подозрительного прохожего припомнила свидетельница убийства студента Миронова.
– Убийство студента не укладывается в серию убийств мигрантов, – возразила Астаховская.
– Дело в том, что Миронов был на строке «Венского квартала» и мог видеть убийцу.
– И тот убрал свидетеля?
– Пока это только моя версия, – призналась Петелина.
– Тогда Дорецкий задержал не тех. Хотя у него улики.
Елена молча пожала плечами.
– Губы не выпячивай, – поправила ее мимику Астаховская, придвинула листы и спросила: – Что будешь делать с этим, подруга?
Петелина профессиональным взглядом просмотрела выдержки из уголовных дел и спросила:
– Ограбления в серии убийств просматриваются?
– Нет. Телефоны, карманные деньги убийца не трогал.
– И тела не пытался спрятать в отличие от националистов. – Петелина посмотрела на коллег, словно ища поддержки: – Кто-то уже десять лет убивает мигрантов из Средней Азии.
– Ранения однотипные, – кивнул судмедэксперт.
– Может и раньше такие случаи были, я так далеко не заглядывала, – добавила Астаховская.
– Надо проверить. Людмила Владимировна, посмотрите? – попросила следователь.
– Лена, ты не даешь мне соскучиться. За что и благодарна.
– А мне, выходит, надо благодарить убийц? – оживился Лопахин. – Вот в девяностых, помню, братки работой завалили…
– В субботу расскажешь, под вино, – пресекла воспоминания супруга.
Елена взглянула на часы и спохватилась:
– Мне пора. Спасибо большое.
Дома Елену встретил Марат с сонным ребенком на руках.
– Пробовал играть с Сашей, но он засыпает, – объяснил муж. – А ты чего так долго?
– В СИЗО нужно было заехать, допросить Резака.
Ольга Ивановна готовилась уйти домой. Она шикнула на зятя:
– Сашу разбудишь. Иди укладывай. – И вытеснила Марата из коридора.
Оставшись вдвоем, мама принялась отчитывать дочь:
– Ты с убийцами время проводишь, а зятек с молодой напарницей. Ты ее видела?
– Ну, конечно.
– Глаза, как два пистолета, так и ищут мужика. И цель она уже нашла, помяни мое слово.
– Мама, спасибо. Завтра пораньше приходи, у меня много дел.
– Не слушаешь ты меня, Лена, – упрекнула Ольга Ивановна.
Глава 11
Прибыв утром в Следственный комитет, Петелина первым делом зашла в лабораторию, которая находилась на первом этаже. Эксперты-криминалисты уже были на месте. Головастик подпитывал нейроны мозга плиткой горького шоколада и предлагал лакомство коллеге.
Светлана Маслова пила зеленый чай и отворачивалась от угощения:
– Не искушай, змей. Там калорий на полдня вперед.
Старший следователь поздоровалась и обратилась к Устинову:
– Миша, мне не дает покоя сказка. Удалось выйти на отправителя?
– По электронному адресу автора не определишь. Послание пришло с временного ящика, на вопросы редакции Сказочник не отреагировал.
– Твоя подруга, Маша Луганцева, заявила, что запись прислал убийца. Это для шумихи или она действительно так думает?
– По ее словам, все репортеры падкие на славу. Ни журналист, ни блогер не стал бы шифроваться под вымышленного Сказочника.
Петелина отломила кусочек шоколада, задумчиво пожевала и сказала:
– Если сказку прислал убийца, то преступления на строке и со студентом задуманы специально. И тогда это открытый вызов для нас.
– Идейный противник? – вскинул брови Устинов.
– Кто-то хочет обратить внимание на пренебрежительное отношение к мигрантам. Эта тема замалчивается. Но от пяти убийств – четыре против одного – не отмахнешься.
– Блогеры уже подхватили горячую тему о людях второго сорта, – подтвердила Маслова.
– Варварский метод самый действенный мог бы сказать наш Василич, – кивнул Головастик.
– Для блогеров убийство – болтовня, для родных – горе, а для нас – работа, – сделала вывод следователь.
Петелина покинула лабораторию и направилась в свой кабинет на третий этаж. На широкой центральной лестнице ее догнал Железный Феликс и грубо схватил за руку:
– Петелина, какого черта ты допрашиваешь Резака без моего ведома?
– Белькевич мог дать сведения об убийстве студента.
– И что, дал?
– Я не думаю, что Резак так крут, как его кличка. Больше показухи и желания прославиться, чем реальных действий. Типичный блогер.
– Белькевич сознался в трех убийствах.
– Поздравляю! Прекрасная работа. – Петелина выдернула руку и потерла место захвата: – А что так мало? Вытряси больше, ты же Железный Феликс.
Глаза Дорецкого сузились. Он процедил:
– Ты на что намекаешь, Петля?
– Разуй глаза, Дорецкий! – не сдержалась Елена. – Радикалы из «Набата» снимали избиения мигрантов и выкладывали в сеть для собственного пиара. Когда забили одного несчастного до смерти, то испугались и спрятали тело.
– И что?
– Остальные жертвы, которых ты приписываешь Белькевичу, убиты не битой, а ножом. Их трупы никто не прятал.
– Резак действовал не один. Я объявил в розыск его подельников. Кто-то из них мог использовать холодное оружие.
– Главное отличие в том, что убитых ножом не избивали. Сразу резали, и никаких съемок. Таких убийств десятки! Белькевич прямо указал на прихрамывающего убийцу. Ты отработал версию с хромым?
– Мало ли что он сочиняет.
– Кто из вас больше сочиняет еще надо разобраться. Схватил самовлюбленного националиста и давай на него висяки вещать.
– Ну, знаешь, Петля!
На лестнице появился полковник Харченко. Елена смутилась, а Дорецкий продолжил повышенным голосом:
– Резак сознался – это главное! А ты мне не мешай. Я знаю, что делать!
Харченко нахмурился:
– Что за шум? Служебные дискуссии надо вести в служебных кабинетах. И повежливее.
– Петелина за Резака моего вступилась. Оправдать хочет, – пожаловался Феликс.
– В обвинении есть нестыковки, – отметила Елена.
Харченко перевел на нее недовольный взгляд:
– Елена Павловна, ты оправдываешь межнациональную резню?
– Ничего подобного.
– Тогда ты, конечно, согласна, что чем дольше Резак и такие как он будут сидеть за решеткой, тем лучше для общества.
– Я над этим работаю, – поддержал тезис начальника Феликс.
– Всем нам пора работать, – приказным тоном изрек полковник, одарил недовольным взглядом каждого из подчиненных и ушел.
Петелина направилась к себе. Кабинет Дорецкого располагался в том же крыле здания. Он не отставал. Елена раздраженно бросила через плечо:
– Феликс, тебе обязательно ругаться при начальстве?
– Чтобы ты на меня потом не пожаловалась.
– А что, за мной подобное замечалось?
– Ты любимица Харченко. Тебе громкие дела, а мне разборки мигрантов достаются, – с обидой признался Дорецкий.
Елена сунула ключ в дверь кабинета и обернулась к коллеге:
– Поэтому решил раздуть дело националиста, как мыльный пузырь?
Дорецкий насупился и прозудел вполголоса:
– Объективность такова, Петля, что я быстрее тебя раскрываю убийства. Начальство это ценит. Я стал капитаном раньше тебя, и майором стану раньше. Ты подумай на перспективу и лучше дружи со мной.
Читать бесплатно другие книги:
