Средневековая история. Дорога короля Гончарова Галина

Собравшиеся знали, если связку Хардринг – Гардрен не разрушить сейчас, не остановить, то вскоре на Вирме появится король. А им этого не хотелось.

Подчиняться там, где ты был полновластным хозяином?

Нет!

А заодно…

Не бывает подобных мятежей без заботы о личной выгоде. У каждого из собравшихся были свои враги, свои планы, в том числе и на соседские земли, свои мечты о власти, свои…

Торсвег увидел в этом хороший шанс не просто стать главой Клана – войти в Круг. Преумножить свою силу и власть… и все было бы хорошо.

Но…

Тира.

Светлые волосы, громадные голубые глаза, легкая тонкая фигурка, которая, кажется, парит над землей… ей бы не клинок в руки, а букет цветов. Только вот видит она не Эльга.

В этом мире для Тиры Эллейг есть лишь один мужчина – его высочество Ричард Ативернский. Эльг знал, сейчас они вместе, и это лишало покоя. Бесило, раздражало…

Что бы ни случилось, с этой дрянью он поквитается!

Ричарда не тронет, за такое Эдоард всю Вирму кровью зальет и подожжет, чтобы горело жарко, но с этой дрянью…

Она ему еще ответит!

Мысль о том, что Тира и не подавала ему никаких надежд, Эльгу в голову не приходила. Подумаешь!

Не оказалось бы рядом этого смазливца, никуда бы девчонка не делась! Легла бы, как миленькая! А тут… при-и-инц…

– Я помню о нашем плане. Ативернцы не пострадают, слово Торсвега, – отозвался Эльг после паузы.

Мужчины перевели дух.

Все же, в бою, каждый из них хоть ненадолго, но терял разум. Каждый из них знал, что такое опьянение смертью и кровью. Каждый рисковал, если Торсвег сорвется.

– Вот и отлично, – подвел итог глава клана Хардар. – Значит, через сутки, край, через двое, как дадут знать с кораблей…

Сутки или двое?

Значительная разница, особенно когда заговор может вскрыться в любой момент. О чем и сказал третий.

– Долго ждать…

– Зато от Гардрена избавились.

– Нам пока ничего не известно.

– Не мог он уйти. Не мог. И вообще, теперь чего тянуть?

Голубь из клана Хардар еще не прилетел. Да и вестей о клане Гардрен пока еще не было. Гардрены – опасная дичь, такую просто не заполевать. Время требуется.

Вот никто и не волновался.

А день…

Так сколько ж тянуть-то можно?

Пора убивать.

На Вирме наступало время перемен. А к добру ли, к худу…

Заговорщики считали, что для них это только к добру. А значит – вперед.

Уэльстер, окрестности Кардина.

Лиля поглядывала на Милию.

Да, королева ей активно не нравилась. У нее подскочила температура, и Милия большую часть времени проводила в полуобмороке. Лиля с радостью дала бы ей наркоз, но не было!

Даже на опиум согласилась бы, даже на дурман…

Не было!

Женщина коснулась пятками боков лошади и догнала Гэла.

– Мы будем проезжать мимо деревни?

– Должны, ваш-сиясь.

– Гэл, позарез нужна или коза, или кормилица.

– Хм?

– Подозреваю, если у Милии начнется воспаление, ребенка она кормить не сможет. А без молока… думаешь, нам простят, если принца уморим?

Вирманин серьезно кивнул.

– Сделаю.

Мастер Сальси, который прислушивался к разговору, подъехал поближе.

– Лилиан?

– Да, Корт?

– Ривана недавно родила. Она своего кормит, но у нее молока и на двоих хватит.

Лиля выдохнула.

– Это хорошо. Но коза все равно бы нужна. И… хоть какие бы травы! Хоть что-то у знахарей найдется?

– Что именно поискать?

– Ромашка, календула, шалфей, череда, клевер, чабрец, мята, тысячелистник, ноготки…

Глаза у вирманина стали большие и круглые. Ясно – не запомнил.

– От воспаления, и побольше. Успокоительные, если есть, оххх… да все бери! Все пригодится!

Гэл, получивший четкую и краткую инструкцию, кивнул.

Все – так все. И козу. А лучше парочку.

Лиля тяжко вздохнула.

Ночевать им придется в чистом поле. И для Милии это совсем не полезно. Но что она может сделать? Просто – что?

Все ее травы, вся аптечка, все лекарства – все осталось в Кардине.

Убила бы этих тварьских заговорщиков! Вот взяла и убила! Медленно и цинично!

Нашли место и время, сволочи.

И как-то там еще Джерисон?

Настроение и без того не блестящее, испортилось окончательно. И Лиля, чтобы расслабиться и отвлечься, обратила внимание на дочь. Хорошо хоть Мири рядом. Девочка послушно ехала то на телеге, то вместе с мамой на лошади, не капризничала, ничего не требовала, даже неуместными вопросами не доставала…

Вот так и взрослеют дети. Закаляясь, словно сталь, в огне чужих бед. И не убережешь, не сделаешь ничего… а хотелось бы.

Закрыть собой от всего мира, и растить, как тепличный нежный цветок… нельзя. Ну так хоть что-то.

Лиля коснулась губами черной макушки.

Мама рядом, малышка. Мама тебя любит и в обиду не даст. Любому, если что, голову откусит и выплюнет.

– Мири, ты себя нормально чувствуешь?

– Да, мам.

– Продержись еще чуть-чуть, детка, скоро ночлег, а там и до безопасного места доберемся.

– Продержусь, – согласилась Миранда. – Обещаю. – Помялась немного и тихо-тихо, неуверенно как-то спросила. – Мам, а папа справится? С ним все будет в порядке?

– Конечно, – уверенности в голосе Лили на троих графов хватило бы. – Он у нас самый умный и замечательный, как это он – не справится? Быть такого не может!

Мири кивнула. Для нее все было просто. Мама сказала – мама знает. А вот для мамы…

***

Граф Иртон в этот момент ругался с лэйром Ольсеном.

– Как так – не дадите?

– Ни одного человека. Ты что – не понимаешь, что это глупость?

– У меня жена там!

– Да у половины наших там семьи! А идти в город нельзя, ты приметный, мигом узнают. И сам пропадешь, и ее подведешь!

– Справлюсь.

– С чем?

– Под нищего оденусь.

Лэйр Ольсен застонал. Ага, под нищего. Да тебя те же нищие на воротах и пришибут. Это своеобразный мир, у них свои законы, правила, и чужаку там ничего не светит. Нужный довод нашелся в единый миг.

– Джес, ты обязан остаться.

– Не обязан.

– Обязан. Ты пойми, если тебя не будет, кто принц – и кто я? Ты-то посол, племянник короля, полномочный представитель, а я просто лэйр. Комендант из захолустной крепости… ведь сопрут принцессу, как Альдонай есть, уведут! И так смотрят, что коты на сало!

Джес вздохнул.

Ричард ему за такое голову оторвет. И дядя.

А там, в городе, Миранда и Лиля. И… как он жить-то будет, если с ними что-то случится?

– Завтра уже выступим, – лэйр Ольсен положил Джерисону руку на плечо, – я распорядился, записочку нашему герцогу послали, мол, крепость захватили, Лазурные в плену, завтра будем. Крепость в порядок приведем, кровь отмоем, перекусим, а то раненых хватает… в лицо они друг друга все знать не могут, переоденемся, и попробуем войти в столицу. А там уж либо Альдонай, либо Мальдоная.

Джес вздохнул.

– Если мои жена и дочь…

– А мы еще одно письмецо-то и отправим.

– Какое?

– Что захватили тут графа Иртон. Пока живого. Без принцессы.

– Хм…

Джес задумался, и кивнул.

Да, при таком раскладе его прикажут привезти к самозванцу. А то и пришлют за ним, еще рассредоточив силы. Это хорошо.

А еще, если Лиля и Мири у Альсина, если они живы, их убивать подождут. Это ж рычаг воздействия на Джерисона!

– Спасибо, лэйр.

– Кровью на войне сочтемся.

Джес улыбнулся. Старая воинская поговорка. Но – приятно. Его приняли, не просто как чужого графа, его считают своим. С чужими так не шутят, ведь завтра ты можешь оказаться с ними на разных сторонах.

– Скоро уже.

– Очень скоро. Пойдем, напишем письмо…

***

Альдон Петерс не удивился, услышав от секретаря о визите герцога Альсина. Нет, совсем не удивился.

Этим все и должно было кончиться. После вчерашнего-то…

Сам альдон на приеме не присутствовал, но в любом дворце есть ворота, и есть слуги. И нет никакой возможности удержать информацию за стенами дворца.

По каплям просочится.

Сказать, что альдон горевал о смерти Гардвейга?

Да вы, господа, шутить изволите?

Горевать о смерти человека, который в любую минуту мог отправить тебя на плаху? И заменить на другого, более послушного альдона?

Никогда!

Настолько благородство Петерса не простиралось

А вот опасения были. Мало ли… Альсин и с ним может поступить столь же решительно. Запросто.

Поэтому герцога Петерс принял со всей любезностью, распорядился подать вина, и доброжелательно указал гостю на удобное кресло.

– Рад видеть вас в добром здравии, герцог.

– Благодарю вас, альдон. Вашими молитвами, не иначе…

Последовал неизбежный обмен любезностями, но собеседники были слишком возбуждены, чтобы его затягивать. И Альсин переел к делу.

– Завтра к вечеру должны состояться похороны его величества Гардвейга.

– Что ж… все мы смертны. Уэльстер постигло великое горе, но жизнь продолжается, герцог. Не так ли?

Альсин покивал своим мыслям. Этого он от Петерса и ожидал. Примерно этого. Не будет альдон душой радеть ни за Гардвейга, ни за его детей.

– Я надеюсь, альдон, вы не откажетесь отслужить службу, по ушедшим от нас?

– Это мой священный долг. Надеюсь, ее величество Альбита будет присутствовать на церемонии?

– Да, конечно.

– Я сделаю все, от меня зависящее.

Робер кивнул. И перешел к более сложному делу.

– Через некоторое время приедет сын его величества. И ее величества.

– Я буду рад знакомству с молодым человеком, – дружелюбно улыбнулся Петерс.

– И его надо будет короновать.

– Разумеется, герцог. Страна не может быть без короля. Но… вы же понимаете, что в стране не может быть и смуты?

Робер понимал.

– Первого и единственного сына короля.

И новый кивок.

Фактически, альдон назвал свою цену.

Он будет участвовать в этой афере, только если будет полностью уверен в выигрыше. То есть ее величество и их высочества должны умереть. Но это не расходилось с планами Робера, так что герцог кивнул.

– Да… похороны в королевской семье, особенно когда их несколько… это так затратно!

– Такое горе…

Два подонка отлично поняли друг друга.

Осталось только поймать приговоренных. Но это уж точно дело Альсина.

***

Альдон Петерс не был бы спокоен, если бы узнал еще об одном факте.

Доверять храмовным крысам?

Да Гардвейгу и в голову такое бы не пришло. Доверять тем, кого ты регулярно травишь? И заставляешь делать, что хочется тебе, а вовсе не им?

И надеяться, что тебя не ударят в спину?

Это уж вовсе солнечная наивность.

Ей не отличался Гардвейг, ей не отличался Альтрес Лорт. А потому…

Секретарь альдона давно был завербован. И прилежно и радостно стучал на своего начальника так, что дятлы в лесу грустно вздыхали от зависти.

Сейчас сигнализировать было некому. Но секретарь все равно прилежно записал весь разговор. Как говорится, был бы компромат, а кому его слить…

Найдем.

Рано или поздно – обязательно найдем.

***

– Почему ты не хочешь к нам, в Ивернею?

Не то, чтобы Лидия была против Уэльстера. Но… насолить Ричарду она не отказалась бы. Ирония ситуации – он предпочел ей другую девушку, а брат Лидии увел у Ричарда невесту. Разве это не изящно?

С точки зрения Лидии – весьма и весьма. Вот она и старалась, капала на уши Марии.

Получалось плохо.

Принцесса невозмутимо расчесывала волосы и убеждаться не хотела.

– Я слово дала.

– Твой отец. А знай он, как жизнь повернется, может, и выдал бы тебя замуж за Мигеля.

– Сейчас об этом говорить смысла нет, – отмахнулась Мария. – И не стоит меня уговаривать. Я никогда ни на что подобное не соглашусь. Это подлость.

– Это военный маневр! – возмутилась Лидия.

Увы, безуспешно. Мария вздохнула…

– Лидия, я признаюсь честно, хорошо?

– Да?

– Мне просто Мигель жутко не нравится. Он совершенно не в моем вкусе.

Лидия едва не возмутилась, но вовремя заметила веселые искорки в карих глазах. Ах, ты еще шутить изволишь?

– В браке один любит, а второй позволяет себя любить. Лучше быть той стороной, которая позволяет.

– Кто это сказал? – заинтересовалась Мария.

– Лилиан Иртон, моя подруга.

Принцесса резко помрачнела.

– Граф так и не знает, что с ней, с ума сходит от беспокойства… он жену любит.

– Он? Да Джерисон Иртон не умеет любить!

– Ты на него посмотри, весь черный.

– Это он умыться позабыл.

Мария невольно хихикнула.

Да, яда у милых дам хватило бы на отряд королевских кобр. Жаль, нельзя было поменяться, кобры сейчас оказались бы как нельзя более к месту.

***

– Дамы и господа, позвольте представить вам ее величество Альбиту.

Дворянское собрание.

То, что есть везде и всегда. Просто иногда короли забивают на него большой гвоздь кувалдой и правят сами, а иногда дворянское собрание умудряется подмять под себя короля. А уж как оно там называется…

Сейм, палата пэров, парламент…

Это уже никому не нужные детали. Но в Уэльстере не морочили себе голову.

Дворяне собрались для решения вопросов?

Отлично. Быть – дворянскому собранию.

Сказать честно, при Гардвейге господа собравшиеся играли чисто декоративную функцию, дружно аплодируя любым королевским словам и одобряя любые решения его величества. И попробовали бы они что-то вякнуть.

Особо умных Гардвейг моментально укорачивал на голову или развешивал в художественном беспорядке. Его это не спасло, но Альсин, кстати, в дворянском собрании и не числился. Оно ему и даром не надо было.

Отняли привилегию?

Подавитесь!

Сейчас он тоже не входил в собрание, он им руководил.

Именно он дал приказ – собрать всех по домам. Именно он распорядился – доставить вежливо, а не бить ногами. А мог бы приказать и обратное. И исполнили бы, и никто не посмел бы пискнуть. Робер почти физически ощущал вкус власти на языке. Острый, пряный, чуть горчащий и невообразимо пьянящий.

Именно он остаток ночи сортировал бумаги, разыскивая компромат на тех, на кого у него еще ничего не было. И копии отдельных бумаг вручались сейчас дворянам при входе в зал.

А зачем приставлять к горлу нож?

Проще пообещать отнять кошелек или извалять в грязи репутацию. Иногда это ничуть не хуже, но куда как доходчивее. Если уж на то пошло…

Признать-то они могут и из-под палки. Но потом ими еще и править!

Альсин хотел усесться надолго. Навсегда.

Это будет достойная месть Гардвейгу. И следа его в Уэльстере не останется, твари!

Аристократы входили, занимали свои места, переглядывались и перешептывались. Потом на возвышение, на котором стоял королевский трон, медленно вышел Робер Альсин.

Под руку он вел женщину в алом и белом.

Королевский пурпур – и белая, как снег, ткань.