Стая для ведьмы Осетина Эльвира
– К чему? – задала я идиотский вопрос.
– Тебе подхожу?
Сегодня у меня тоже был классический стиль. Туфли-лодочки черные, черная юбка чуть выше колен, белая блузка, черный пиджак и осеннее черное классическое пальто до колена. Сумка тоже классическая. Он что, мой стиль утром подсмотрел? Вздохнув, потерла виски.
– Слушай, чего ты хочешь от меня?
– Нравишься ты мне, неужели не поняла еще?
Я от неожиданности рот раскрыла. Егор опять улыбнулся и, выхватив мою сумку, взял за руку.
– Идем, а то на урок опоздаем. И я сижу с тобой, без разговоров!
Я в шоке поплелась за Егором, рассматривая его стриженый черноволосый затылок.
Рефлексировать слишком долго мне не дали занятия. По "Истории экономических учений" получила задание сделать доклад на пяти страницах формата «А-4», со шрифтом не более двенадцати, о "Домострое". Преподавательница пригрозила, что если в указанных источниках будут "просторы интернета", то поставит кол и на экзамене автоматически снизит оценку на целый балл. Однокурсники взвыли, впрочем, как и я. Придется топать в библиотеку. На перемене подошла к девчонкам – спросить, когда пойдут, одной страшновато. Есть у меня фобия насчет библиотек.
В третьем классе на меня целая полка с книгами упала. Я честно ее не толкала, это был одноклассник, Антон Кистинев. Я его "Антошкой-картошкой" обозвала, а он на меня полку свалил. Я думала, что задохнусь под этими книгами и никогда не вылезу, так как пролежала очень долго. Отчего-то никто не услышал, как завалилась эта полка. А плакать и звать на помощь было страшно и стыдно. Когда меня разгребли, библиотекарши долго хохотали, а у меня коленки тряслись. С Антоном я до выпускного не разговаривала. А библиотеки я до сих пор боюсь.
Да и с головой в последнее время проблемы – то ли от удара, то ли от стресса, вот фобия детская и вспомнилась. Договорилась с девчонками на субботу, там одна информатика, всего два часа лекций, до обеда сходим.
– Вместе пойдем, мне тоже "Домострой" попался, – не дал ответить Ольге Егор.
Ольга нахмурилась и строгим грозным голосом – видимо, для Егора – произнесла:
– Мы тоже пойдем, Тонечка.
Я уже хотела что-то ответить Ольге, как меня дернул Егор.
– Идем, я курить хочу, а то скоро перемена уже закончится.
Очаровательно! Это было уже слишком, и я вырвала руку.
– Послушай, ты …
– Егор, – перебил он меня, пытаясь схватить меня вновь за руку.
– Я с тобой никуда не пойду, я не собираюсь нюхать дым, и держись от меня подальше, терпеть не могу запах сигарет!
Егор сузил глаза, и улыбка сошла с его лица.
– Тогда сиди в аудитории, и чтобы без меня не вздумала и шага сделать. – И ушел.
А я опешила от его наглости. Он что, чокнутый? Девчонки тоже притихли за моей спиной.
– Слушай, какой-то он странный, – пробормотала Даша.
– И никакой он не странный, подвис он на тебя, Тонь! – улыбнулась Оля.
А у меня вдруг как-то приятно на душе стало. Может, я действительно ему нравлюсь? Ну уж нет! Все не просто так, он явно что-то затеял. Или все же у меня паранойя разыгралась из-за стресса? Вот бы узнать, врет он или правду говорит. Вот только как это сделать, ума не приложу…
На практике по информатике Егор неожиданно помог мне с написанием маленькой программки. Нужно было просто создать кнопку с "макросом открытия вкладки", а я, как обычно, из-за своей невнимательности добавила ввод не там, где нужно, разорвала команду, и, естественно, программа выдала ошибку. Я сидела и парилась, а этот умник заметил и подсказал. Пришлось сквозь зубы говорить спасибо.
После практики он опять схватил меня за руку и потащил в столовую.
– Я туда не пойду, я не хочу есть, – начала возмущаться я, привлекая внимание однокурсников. Стало стыдно. Терпеть не могу, когда так много народу начинает на меня смотреть. В школе из-за этого всегда проблемы были. Лучше кабинет два раза убрать, чем на сцену выйти или перед классом стих наизусть рассказывать. Начинала заикаться и трястись, хотя дома родителям без проблем рассказывала.
– Я поем, ты посмотришь, потом домой тебя провожу, и не вздумай сбегать, – продолжал он, как танк, тащить меня за собой.
Пришлось идти. Я поймала себя на мысли, что Егор все же отвлек меня от тягостных дум о моих грязных развратных фантазиях. Он все равно купил мне котлету с картошкой и компот.
Вяло поковырялась вилкой в еде. Не люблю я картофель и котлеты: еще не известно, из чего их делают! Не доверяю я общественному питанию! Брат как-то в столовой практику проходил. Он столько страшных историй порассказал! Уж лучше до дома потерпеть, чем гадостью всякой травиться.
– Расскажи мне, чем увлекаешься.
Я изогнула бровь.
– В университете учусь, чем я еще могу увлекаться?
– И все, что ли? Музыка, танцы?
– Мне и учебы хватает, на остальное как-то времени нет, если ты не заметил.
Эх, на колкость мою он не обратил внимания, а я так старалась!
– А я, к примеру, языки разные изучаю, вот китайский учу, хожу на курсы при универе. Не хочешь присоединиться?
Я с удивлением посмотрела на парня, языки меня тоже всегда интересовали, я и не знала, что при университете есть какие-то курсы.
– Я подумаю, – нехотя ответила я.
– Думай скорее, завтра после шести вечера занятия. Всего два часа. Три раза в неделю. Придешь? Можем прямо сейчас сходить записаться. Там и все условия узнаешь.
Вздохнув, я поняла, что хочу сходить.
Записалась я туда быстро. Оказывается, если прохожу все эти пять лет на курсы и экзамены сдам, то включат предмет в диплом. Конечно, родителям раскошелиться придется, но оплата помесячная, так что думаю, отец не будет против, тем более он сам меня всегда подталкивал языки изучать.
На этот раз Егор не выпускал моей руки до самой квартиры. А возле нее прижал к двери и поцеловал! В губы! Просто прикоснулся своими губами к моим и лизнул. Я опешила.
– До завтра, Тонечка.
Он улыбнулся и ушел. А я еще минут пять стояла у двери и пыталась понять, что это такое было.
Потом разозлилась на себя и, чертыхаясь, открыла дверь. Брат был дома, и тоже зол.
– Я же предупреждал, что в обед приду! – зарычал он на меня.
– И что? Меня в университете задержали!
Слава богу, можно было на кого-то покричать и спустить пар.
– Зачем тебе вообще это нужно? Все равно ко мне работать на фирму пойдешь, а я и без образования тебя возьму!
Этой темой он мне уже весь мозг пропесочил. Его родители из-за этого домой и не пускали. Брат меня старше на двенадцать лет. Он бизнесмен, занимается оптовой торговлей продуктами. Умудрился однажды залезть в алкогольный бизнес и раскрутиться. Он долгое время со мной нянчился, родители вечно на работе – видимо, родили меня не для себя, а для него. Игорь со скандалом ушел из дома, когда мне было восемь лет. Из-за чего-то с родителями поругался, я так и не поняла, что же случилось. Он меня постоянно к себе забирал, считая меня не сестрой, а чуть ли не своей дочерью. Часто с утра в школу увозил, из школы забирал. Одежду покупал, компьютер, приставку, роликовые коньки. Все он. Я его, можно сказать, своим вторым отцом считаю. Но почему-то он был против университета и чтобы я вообще высшее образование получила. А еще он был уверен, что работать я буду на него, и только так.
Родители постоянно отговаривали меня от бизнеса брата. Отец сильнее всего. Он всю жизнь на своей железной дороге проработал и был уверен, что туда и нужно мне идти.
«Вся эта коммерция – это все несерьезно, он не сегодня так завтра закроется, прогорит, и ты без работы останешься, то ли дело железная дорога, там и стаж, и льготы».
– Вот интересно, – продолжила я спор с братом, – как я там без образования работать буду?
– Чего там делать-то? Будешь моей секретаршей работать. Чай-кофе принести, график встреч составить, и у меня на глазах все время.
– Я всю жизнь твоей секретаршей буду работать?
– Нет, конечно, тебя Екатерина Игоревна бухгалтерии научит.
– О, а Екатерина Игоревна тоже без образования?
Брат скрипнул зубами.
– Откуда мне знать? И вообще, где отец? Мать говорит: он вечно в командировках! Семью новую завел?
Я приуныла: как же быстро он тему сменил. Да еще и на отца. Сейчас будет поливать его грязью минут тридцать, не меньше! Поставила перед ним тарелку с согретым супом. Может, хоть есть начнет и помолчит?
Игорь уходить не собирался. Сидел в зале и по телефону решал свои дела. Я же занималась "вышкой". Эти матрицы скоро сниться будут. Вспомнила про сны и порадовалась, что камень выкинула. Наверняка дело было в нем.
– Поехали ко мне ночевать. Я фильмы интересные купил, посмотрим.
Я вздохнула: наверняка дома беспорядок, хочет, чтобы я убралась. Хорошо хоть, квартира у него маленькая – всего две комнаты. Последняя жена отобрала их коттедж и чудом чуть весь бизнес себе не отхватила. Хотя у Игоря его бизнес отобрать – целое дело, он его половину на маму оформил. Конечно же, папа этого не знает, иначе бы был скандал, да еще какой. Другую половину же на бабушку. Та Игоря обожает и с детства облизывает с ног до головы. Меня же как будто даже не замечала никогда.
– Хорошо, но утром в университет тогда отвезешь!
– Отвезу, куда я денусь. Собирайся быстрее. Я маме позвоню, предупрежу, чтобы не теряла тебя.
Доехали до его дома, и Игорь вспомнил, что в холодильнике ничего нет. Пришлось мне (а кому же еще?) идти в магазин, а брат поехал машину ставить в гараж.
В супермаркет не пошла, там сейчас народу слишком много, тем более мне всего лишь хлеба, молока да полуфабрикатов купить нужно. Увидела небольшой магазинчик – видимо, недавно открылся, раньше такого здесь не было.
Обратила внимание на знакомое незамысловатое название "Наташа". В голове что-то щелкнуло, но мысль куда-то пропала. Все-таки вечерняя суета, народ бежит, несется, того и гляди с ног собьют.
Зашла в магазин и … испытала самый настоящий шок. Передо мной стояла Нинка-продавщица.
Вся ее жизнь начала пролетать в моей голове мелкими картинками. Хорошо, что перед ней стоял покупатель. Если бы она увидела мой взгляд, то, наверное, испугалась бы. Картинки из жизни продавщицы чуть не разорвали мне голову. За пять минут я прожила все ее тридцать два года.
Нинка училась в школе, кое-как окончила девять классов, забеременев от одноклассника Васьки Юдова, который назвал ее шалавой и жениться не захотел, уехав в город работать. Родила в райцентре в страшных муках, схватки длились сорок восемь часов. Оставила ребенка на свою старую мать и ринулась за Васькой – конечно же, его не нашла, поэтому поступила в училище торговое. Жила в общаге, познакомилась с Колькой, потом еще много кто был, даже имен не спрашивала. Живет и работает в городе продавцом, бесконечно меняя магазины и работодателей, отправляя матери деньги на сына. Они живут в деревне Нижние Усугли. Трахается с Валеркой, ну еще Витька до Валерки был.
– Девушка, вы брать что будете? – вырвала меня из своих воспоминаний Нинка-продавщица.
– Да, буду. – Я нервно сглотнула и попыталась вспомнить, зачем пришла в этот магазин.
– Слушайте, девушка, не задерживайте покупателей, говорите быстрее.
Я оглянулась: покупатель был всего один, и тот был… Валерка.
У меня вырвался нервный смешок. Я тут же вспомнила его запах, а еще слюну, что свисала из его рта, когда он меня повалил на диван… или это он Нинку повалил? Подурнело…
– Эй, с тобой все хорошо? Бледная какая…
Нинка странно на меня косилась. В ее глазах промелькнуло… узнавание? Удивление? Она нахмурилась.
– А мы с тобой, случайно, не знакомы?
И все же мои нервы не выдержали
– Нет. Я вас впервые вижу, – выпалила я и выскочила на улицу, так ничего и не купив. В отупении пошла домой. Очнулась, когда поняла, что иду не к брату, а к себе. И прошла уже половину пути. С матом дошагала до другого магазина и отправилась к Игорю. "Наташу" обогнула по дуге метров за пятьсот.
– Ты где столько времени была? Я уже хотел тебя искать идти, заблудилась, что ли?
Пришлось врать:
– Очередь длинная была.
– Так ты зачем в маркет ходила? Зашла бы в "Наташу", у нас тут новый магазин открылся. Не видела, что ли, сразу как из арки выходишь? Удобно, когда много покупать не нужно. Продавщица, правда, та еще страхолюдина.
– Не видела, – подавленно пролепетала я и почувствовала иррациональное чувство обиды на брата за Нинку.
И ничего она не страхолюдина. Просто немного запустила себя. А так, если дать выспаться, приодеть, сделать хороший «мэйкап», она вообще конфеткой будет.
Посуды была гора, и одежда не постирана, полы Игорь все же сам помыл. Пока убиралась, думала о прожитых годах, своих… или Нинкиных. Было противно и стыдно. Хотелось выть от той безысходности и нищеты, в которой выросла женщина и продолжала жить. Как страдала из-за этого Васьки. Думала о глупых рассуждениях ее матери, которая посоветовала ребенка оставить. Зачем? Как можно быть такой дурой? Самим есть нечего, еще и ребенок? А еще в деталях вспоминала роды. И поняла, что ребенка рожать никогда не буду. Это больно и страшно, а всем вокруг на тебя наплевать. Помню, как меня стошнило на пол, а санитарка отматерила еще и пыталась тряпку всучить, чтобы я за собой убирала. Хотя я вообще встать не могла, боль была жуткая, даже плакать уже не получалось, только скулить бесконечно, корчиться на кушетке да тряпочку между ног держать, так как трусы надевать запрещали. А рядом еще таких же пять рожениц скулили. Жесть! Вот только когда Ванечку к груди приложила, поняла что-то. Что это – живое существо, и заплакала. Стою над посудой и носом хлюпаю.
Никак не могла понять, выдумка это все моя или я реально знала всю жизнь этой женщины? С другой стороны, откуда ко мне могли прийти эти знания? Роды, секс, да еще и с такими… буэ… С другой стороны, на что она еще могла рассчитывать, живя в этих своих Нижних Усуглях, где десять домов, старики да алкоголики. Да и внешностью женщина не отличалась. Может, фигура и ничего, но лицо некрасивое, нос слишком большой, глаза маленькие, невыразительные. Мне стало ее жаль. И поняла, что не мне ее осуждать, это уж точно. Я вообще в шоколаде да в ванне с пеной, как Игорь все время говорит. Мне теперь вдруг стало понятно, что он имеет в виду. Даже завидовать себе начала. На лицо свое по-другому взглянула, на одежду. Если судить по мнению Нинки, то я – городская богатая краля. Хотя, вообще-то, родители у меня простые работяги. Разве что брата богатым можно назвать. Но ведь это же брат. Он же не отец!
Игорь своими разговорами меня отвлекал, а я пыталась отвечать ему невпопад. Он разозлился, как всегда, начал кричать, почему его не слушаю, а я не выдержала и выпалила:
– Блин! Вот я виновата, что тебя жена из дома выставила? Может быть, не стоило ей изменять?
– Ты мне еще поговори, малявка! Взрослая сильно стала? А ну, кыш отсюда, я сам все доделаю.
Я с радостью пошла в комнату смотреть телевизор, хотя бы отвлечься немного. Вечером включили новый боевик. Я уснула за просмотром экшена… Видимо, фильм был слишком интересный, а может, я просто вымоталась. Судьба Нинки-продавщицы похлеще любого экшена зацепила. Наверное, потому, что реальна и очень жестока. А она еще и улыбается этому Валерке, счастлива оттого, что он есть. До этого на нее вообще толком никто так не смотрел, а Валерка иногда даже "Нинок" зовет – приятно и по-свойски как-то.
4 глава
Валерий Александрович
Подъехал к дому и сижу уже минут тридцать, смотрю на окна. Заходить не хочется. Хочется вернуться к Верочке, обнять, поцеловать мягкие податливые губы, провести рукой по нежным изгибам тела… Захватить в рот сосок, лизнуть, прикусить. Услышать тихий полувсхлип-полустон… Почувствовать ее влагу на пальцах, на языке, ее теплый нежный язычок на мне. Низ живота заныл, в штанах стало тесно. Нет, ну вот и как с таким настроением домой идти?
А там она. Двадцать пять лет вместе. Смотреть друг на друга тошно. Даже по имени называть не хочется. Пять лет уже не живем – сосуществуем, одна сплошная ненависть. Даже соседи и те в лучших отношениях живут.
Я скрипнул зубами: ведь уперлась же, не дает уйти. И ведь столько доводов обоснованных приводит: должен, обязан… То Катюшка должна подрасти… подросла уже, двадцать лет девке. По клубам полуголая бегает, совсем от рук отбилась. Так и хочется ремень в руки взять да отстегать по голым ляжкам.
Сдавил руль со злости. Конечно, сам виноват, разбаловал. Так ведь эта чуть что – сразу в крик!
«Девочек ругать нельзя, нужно баловать! Я тебе Андрюшку позволяла воспитывать, но он мужик, а Катю не смей!»
Вот и как ее воспитывать? Она ведь ни меня, ни ее уже не уважает, только деньги да шмотки новые требует. Мужиков уже сменила… Вспоминать тошно.
Андрей молодец, за него рад: и семья, и работает, проблем вообще никаких. А Катька… Слов нет. Одна сплошная нецензурная лексика…
Но нужно идти, не сидеть же всю ночь тут, завтра на работу. К лекции нужно приготовиться, первый курс давно не читал, уже подзабыл. Скорее бы Былкина из декретного явилась, а то такими темпами и сердечный приступ можно заработать. Все же не мальчик уже – из одного конца города в другой за пятнадцать минут добираться на дикой скорости. Опаздываю постоянно, даже студентам предъявить нечего. Водителя еще, как назло, найти трудно. Еще и общественной работой завалили…
Вера… Славная девочка, милая, добрая и наивная немного. Хотел ведь просто развеяться, а теперь уходить от нее не могу. Как мальчишка, стою в коридоре, прощаюсь по часу, к стенке прижимаю. Надоело, хочется быть с ней. Видеть только ее. И злость какая-то… постоянная.
Дома, как обычно, недовольная физиономия, взглядом словно препарирует. Господи, хоть бы за собой следить начала. Вроде не старая еще, морщин немного. А как наденет этот халат страшный – тошнить от нее начинает. Хорошо хоть, комната Андрея не занята и есть куда от этой сбегать.
А ведь когда-то девочкой милой и доброй была. Куда что делось? Мегера…
В холодильнике, как всегда, пустота. Если бы не Вера, с голоду бы умер. Ладно, пойду к себе, нужно к работе готовиться.
– Пап!
О! Неужели дома?
– Да.
– А ты мне денег дашь?
– Зачем?
– Ну как, помнишь, я же говорила, сумочка от "Качини".
– Сколько у тебя этих сумочек?
– Пап, я же ее под сапоги покупаю. Как я их со старой сумочкой сочетать буду? Меня же засмеют.
Оглянулся на дочь. Чуть не подавился: на улице октябрь месяц, а она практически голая. Как проститутка вырядилась. А на лице грим, даже сложно понять, кто передо мной: Катька или нет? Скривился, смотреть противно. И это малышка, которая пальчик во сне посасывала и без сказки засыпать не хотела? Что выросло?
– Обойдешься.
– Как? Ну, па-ап…
– Все, разговор закончен, я занят, и смой свой грим, смотреть тошно. – Хватит! Больше ни копейки не дам! Одежды полный шкаф!
– Ма-а-ам-м-м! – убежала, хлопнув дверью.
– Валера!
Вот надоели, нужно на дверь уже шпингалет ставить.
Так, что у нас дальше…
"Три аспекта культуры речи: нормативный, коммуникативный, этический. Нормативный аспект культуры речи – один из важнейших. Язык располагает большим арсеналом средств…" (Автор-составитель: ст. преподаватель кафедры русского языка СГГА Тропина В.Г. лекции КРиДО – культура речи)
Тоня
В институте я ходила как сомнамбула. Еще бы, ночью посидела на лекции по культуре речи, а еще побыла Валерием Александровичем. Хорошо хоть, Игорь был занят по работе и с разговорами не лез, просто довез до университета. На уроках ничего не понимала, если бы не Егор с его подсказками и помощью, точно бы хвостов нахватала. Учителя, оказывается, оценки для себя ставят, журналы личные ведут.
На перерыве к Егору какие-то парни подошли, с другого курса. Рассказали, что многие по оценкам судят, на экзамене порой просто выставляют средний балл. Если не согласен, можешь по билетам попробовать. Так что теперь нужно оценки на уроках за ответы зарабатывать, как в обычной школе. А я расклеилась и с ума схожу. В голове черт-те что, полный бардак. Три жизни, столько событий, все смешалось.
Егор меня за собой за руку везде водил. На этот раз я не сопротивлялась вообще, плохо соображала, и сил спорить не было абсолютно.
– Ты что, не выспалась? Чем ночью занималась?
– Изучала культуру речи… – не думая, ответила Егору.
До меня дошло, что чуть не рассказала Егору о своем сне, и я осеклась, испугавшись. Егор посмотрел на меня изучающе, а мышцы его лица словно окаменели.
– Так у нас же вроде только со второго семестра начнется культура речи?
Понятия не имела, как ответить, хотя, наверное, можно было много чего придумать. Но я была слишком подавлена и рассеяна.
Я почувствовала, как он руку больно сжимает, и с удивлением уставилась на парня.
– Ты с кем сегодня приехала? – задал он вопрос недовольным тоном, а его глаза словно заледенели.
– С братом, – на автомате ответила я.
– Понятно. – Егор тут же улыбнулся, расслабился и захват ослабил.
А потом до меня дошло, и я не просто разозлилась – я рассвирепела!
– Какого черта ты себе позволяешь! – закричала я на него со злости.
– Тише! Ты что, хочешь, чтобы вся группа нас слушала? – сделал большие глаза Егор.
Я притихла, стало жутко неудобно: он прав, кричать не стоит, нужно спокойно объяснить, чтобы отстал уже. Только рот раскрыла…
– Идем, – он дернул меня за руку, – перерыв уже закончился.
Рот пришлось прикрыть и серьезный разговор отложить на более позднее время. Пока сидела на лекции, думать было некогда. В перерывах же срочно в следующую аудиторию бежать. В итоге день закрутился: лекции, Егор, который все время рядом, постоянно за руку трогает. Как он ловко мной манипулировал? Я только начинаю возмущаться, он мгновенно находит такие слова, что мне стыдно становится. Пытаюсь тихо сказать, чтобы отстал, – или не слышит, или тему на лекции переводит.
«Вот тут я не успел записать, покажи… у тебя почерк трудный, прочитай, я запишу…»
Я только глазами хлопаю и не успеваю за его маневрами. Даже не поняла, как мы уже возле квартиры моей оказались, а он опять к двери прижал и поцеловал. Скользнул языком по губе.
– Сегодня китайский, не забыла? Я зайду за тобой. До вечера.
И убежал.
Вот как с ним быть? Потрогала губы пальцами, посмотрела на них с удивлением. Его поцелуи приятны, и пахнет от него приятно. И на лицо он, оказывается, симпатичный – странно, я умудрилась только сейчас рассмотреть, пока он про китайский говорил. А еще он помогает мне словно возвращаться… Мысль глупая и странная проскользнула: "Возвращаться в этот мир…" Словно я уже в другом. И я уже не я вовсе.
– Доча? Ты чего тут стоишь? Ключ, что ли, забыла?
– Папа? – Я вдруг бросилась к нему на шею, как в детстве, и осознала, что скучала, очень.
– Солнышко мое, я тоже скучал… – папа растерялся, я ведь давно так себя не вела.
Я и сама поняла, что стала слишком взрослой, серьезной, что ли. Но сейчас вот так просто захотелось обнять, потому что скучала. И все обвинения куда-то ушли. Что, если он полюбил другую женщину? Ведь он с мамой столько лет уже прожил и с ней сейчас из-за меня?
Я начала припоминать их отношения. А ведь и правда, мама его не встречает у порога, не готовит ему еды, их отношения прохладны, они не ругаются, они словно не замечают друг друга. А ведь ему больно, плохо, он мучается и уйти не может, получается… я держу? Из-за меня? Как в моем сне с Валерием Александровичем? Но ведь неправильно… Он тоже должен быть счастлив, и если с нами счастья нет, то зачем нам его мучить? Он ведь живой, и там его любят и ждут…
– Ну, хватит тут уже концерты соседям устраивать, ребенок, – заулыбался отец.
Мы зашли домой. Я смотрела на его уставший вид: может, и правда в командировке был?
– Кушать есть чего? Пельмешки сварить? – спросила я.
– Вари, дочь, а я пока в душ.
Пока варила пельмени, на стол накрывала, все думала, думала. Нужно поговорить, и прямо сейчас. Он должен быть счастлив, а мы и без папы прорвемся, тем более если мама его не любит. А вдруг и у мамы тоже кто-то есть? А они оба притворяются… чтобы что? Психику мою не травмировать? Чай не пять лет уже. А сколько? Попыталась вспомнить… и поняла, что не знаю. Восемнадцать? Сорок пять? Тридцать два? В висках закололо.
Картинки чужих воспоминаний посыпались шквалом: "Верочка, нежная, сладкая, любимая, улыбчивая, всегда с радостью в глазах… встречает, любит, и я люблю…"
– Тоня? У тебя что-то болит?
Я посмотрела на мужчину: кто он? Попыталась вынуть из огромного количества воспоминаний образ. Отец… Чей? Но ведь мой отец был другим. Или не был? В голове образ старика – полного, вредного, злого, со злыми шутками, надоедливого. Он мать в гроб загнал, и я с ним ведь не виделся… сколько лет? Десять? А этот молодой, как я, такой же. И чего он меня дочей называет? У меня ведь не было отца, только любовники матери, последнего вообще прикончить надо, шило в бок, или это у Нинки отца не было? Черт, да что со мной?
– Посмотри на меня, Тонь, ты как? – В глазах у мужчины паника, испуг. Кто он?
Вспоминай, дубина, ну что ты как маразматик стал, совсем расклеился, ну!
– Доча, ответь мне, не молчи! – закричал он.
– Папа? – удивилась я, но… как могла такое забыть?
– Что с тобой было? Голова заболела?
– Да, – пробормотала я.
– Слушай, ты же ударилась, да? Может, в больницу?
– Нет, нет, не надо, я полежу, и пройдет, – покачала я головой.
– Может, голодная? Поешь, потом полежишь?
– Да, пап. Скажи, а ты счастлив с нами?
Он опешил, в глазах появились удивление и испуг. Неужели я угадала? Или просто не понял?
– У тебя кто-то есть? Семья? – опять переспросила я.
Он отошел, сел за стол, отвел глаза, вздохнул.
– Пап, я не осуждаю, я просто… понимаешь… я хочу, чтобы ты счастлив был… а ты с нами, а тебя там ждут, а ты тут… – Не сдержалась и, всхлипнув, добавила: – Прости за сумбур.
Будет грустно, если он уйдет, все равно, как ни крути… Всегда я была его любимой доченькой, все ведь для меня было, а теперь не будет. И мама тоже как?
Справимся, не дети ведь уже!
Я стиснула скатерть руками, пытаясь привести мысли в порядок, но в голове был такой бардак, что я еле сдержалась, чтобы не выругаться, как это любил делать Лешка. И упрямо посмотрела отцу в глаза.
– А я и не заметил, как ты выросла, Тоня, – сказал он. – Но знаешь, я сам разберусь, хорошо? Не думай об этом, давай просто обедать, ладно?
Я медленно кивнула, и мы принялись за обед. А сама пыталась разобраться: зачем истерику устроила, спрашивается? Вот позорище! Откуда такая плаксивость? Нинка… Она плакать любит. Особенно когда выпьет, все по Ваське страдает. Видела его не так давно, на машине на ауди ехал, весь деловой такой, в костюмчике, музыку слушает. А она с Ванюшкой еле концы с концами сводит. В магазине жить вынуждена – это хорошо, пока мать жива, а если заболеет, то как тогда? Сына надо в ПТУ определять, чего он там, в сельской школе, будет делать? Или этот, как его, ЕГЭ сдавать? Надо позвонить, узнать.
– Тонь! – Отец опять выдернул меня из чужих воспоминаний. – Ты не ешь совсем, где ты витаешь? Голова как?
– Нормально, просто уроков много. – Как вытравить все эти чужие воспоминания? Где уже мои, где я? Что-то я совсем потерялась. – Пойду уроки делать, а то в школу завтра, – пробормотала я.
– А я думал, ты у нас в университете учишься… – улыбнулся папа, но улыбка исчезла. – Что-то ты мне совсем не нравишься, Тоня, бледная какая… – нахмурился он. – Иди пока приляг.
Я и пошла прилегла, только глаза закрыла и поняла, что меня кто-то будит. Кое-как сообразила, что это отец, правда перед этим опять долго перетрясать воспоминания пришлось.
– Тонь, вставай, поехали, в больницу тебя отвезу, я со знакомым договорился, твою голову посмотрят, – сказал он.
Пришлось вставать и плестись за отцом.
В больнице сдала целую кучу анализов. Кажется, всю кровь из вен выдавили, и из пальцев заодно, голову просканировали, даже в одно место залезли. Бр-р… мерзость.
– Результаты завтра, Юра, ты ее лучше здесь пока оставь, я понаблюдаю, – сказал врач, что-то строча в моей карте.
Я встрепенулась.
– У меня университет!
– Ничего страшного, справка будет, не переживай, студентка.
– Я лучше дома. Па-а-ап, – заканючила я. – Ну какая разница, где я буду спать?
Никогда в больнице не лежала, тем более одна. Организм крепкий был. Кстати. А ведь действительно никогда в больнице не лежала. В детстве если и простывала, то максимум два дня болела, и все.
– Ты лучше расскажи мне, как часто голова болит?
Доктор оказался дотошным мужиком. Сидит, каждое мое слово конспектирует.
– Не знаю, часто…
– Кружится? Черные точки перед глазами летают?
Читать бесплатно другие книги:
