Стая для ведьмы Осетина Эльвира

Мама совсем громко кричит, и грохот стоит на кухне, и папа кричит, ругается на нее, а маме больно, она очень громко плачет. Папа обижает маму, все из-за меня. Я уже не сдерживаюсь и тоже плачу, нужно сказать папе, что мама не виновата, это я забыла про пыль. Но нельзя выходить из угла, папа будет злиться на меня. Ведь я наказана. В голове больно, что-то шумит, и все темнее и темнее становится, а я падаю куда-то…

Тоня

Я проснулась в слезах и страхе. Долго пыталась прийти в себя, ожидала злого отца, прислушивалась к звукам за стенкой: плачет ли мама? Все ли с ней хорошо? Обижает ли ее папа? Разговаривала с Лялей. Потом опять уснула.

В универ идти совершенно не хотелось. Вяло ела яичницу, но за мной приехал Егор. Пришлось собираться и ехать. Егор всю дорогу молчал и искоса поглядывал на меня. А я думала о малышке и ее тиране отце. Как помочь девочке? И получится ли у меня это сделать? Копалась в ее памяти, видела одни сплошные страхи. Девочка жила в ужасных условиях. Не ходила в садик. Из игрушек была одна Ляля, и все. Я не представляю. У меня же ворох игрушек всегда был. Какие-то куклы, медведи, мелочовка всякая, а у малышки одна Ляля. И рисовать ей можно, только когда долбанутого папаши нет дома, и ни в коем случае ему об этом не говорить. А еще вечно с синяками, зашуганная мать. Но ее малышка очень любит и жалеет. Она все время хочет ее защитить от злого отца, но боится его и из-за этого еще сильнее страдает.

Егор всю дорогу молчал. А когда я хотела уже выйти из машины и идти на занятия, вдруг остановил меня, придержав за руку.

– Ты не злишься на меня? – Я заметила в его глазах неуверенность.

С минуту пыталась понять, о чем он вообще говорит, потом вспомнила. Вспомнила, как распсиховалась возле подъезда, как кричала, что не собираюсь перед ним отчитываться. С него сразу же вся его бравада ревнивого поклонника слетела, а я все распалялась и распалялась. Высказала ему, что он не имеет права тут на меня кричать, в итоге он притянул меня к себе и поцеловал. По-настоящему, с языком. Так как я от его наглости рот приоткрыла. Это был мой первый настоящий поцелуй. А потом он просто сбежал. У меня сразу вся злость куда-то подевалась, и я домой ушла. Дома, правда, еще от родителей нагоняя получила, что телефон забыла. А в нем и от Игоря пропущенные были, ему-то чего надо? В общем, папа сказал, что по анализам ничего особенного не выяснили. Так, только повышенный гормональный фон, но в моем возрасте это нормально.

– Не злюсь, – улыбнулась я этому ревнивцу.

На самом деле приятно, что я ему небезразлична, но неприятно, что он на меня кричал тогда. Все же, по сравнению со всеми Нинкиными ухажерами, Егор был словно небо и земля. Конечно же, Егор – небо. Хотя, если судить по ухаживаниям и ласкам Валерия, тут Егор – грубый мужлан. Валерий Александрович своих любимых боготворит, даже жену свою, которую терпеть не может, и то старается уважать.

На лекциях рефлексировать было некогда.

На большой перемене к нам с Егором подошли наши "хорошие мальчики" – "прынц" и его "шестерки". Честное слово, не было желания узнавать их имена. Мы, к слову сказать, с Егором теперь всегда вместе, я уже сама за ним по привычке хожу, даже если он курить идет.

Стою, вдыхаю противный едкий запах дыма, размышляю о насущном: как спасти ребенка?

Так вот, Егор курит и как бы не специально или нечаянно меня при этом за талию приобнимает. Я стараюсь не замечать, тем более приятно… Мне вообще сегодня хочется как можно больше нежностей, после сна о Леночке у меня появилось патологическое желание к "обнимашкам" и сюсюканьям. Утром маму тискала, долго на работу не отпускала, теперь вот к Егору жмусь. Он глаза прищурил, улыбается, как кот, объевшийся сливок. Как бы не загордился. Ладно, завтра постараюсь себя взять в руки и не виснуть на парне, а то еще придумает себе черт-те что. Так вот, о "прынце" с "шестерками".

– Закурить не найдется? – вальяжно располагается "белобрысик" возле нас с Егором, притулившихся у деревца.

Мы с ним вообще довольно далеко ушли, все студенты возле ворот стоят, а мы с Егором в парк отправились, в самую чащобу. Время еще есть. Есть не хочется. Вот и стоим, природу созерцаем, каждый о своем думаем. Я о Леночке, Егор о сигарете, наверное.

Егор достает пачку с сигаретами, "прынц" нагло ополовинивает ее.

Раздает пятерым "шестеркам". Что странно, те ехидно улыбаются, посматривая на меня. Вся эта ситуация начинает меня, мягко говоря, тревожить и раздражать, ощущаю какую-то неясную тревогу. Что-то не так, что-то сейчас будет такое, отчего мне, видимо, должно будет стать больно и неприятно.

Я стараюсь себя настроить на плохое. У меня всегда так, если чувствуешь, что скоро будет плохо, настраивай себя, и тогда боль будет не такой сильной. Но, с другой стороны, как настроить? Вычислить причину и следствие? Нужна информация, а у меня, как назло, виски сдавило и ком в горле образовался, коленки потряхивает. Несколько личностей во мне сталкиваются, точнее, их характеры, воспоминания и жизненный опыт, и пока побеждает только Леночка. Возможно, из-за того, что её эмоции слишком свежие для меня.

Лешка давно бы уже драться начал, Валерий Александрович – зубы заговаривать, Нинка – оправдываться (она та еще трусиха). А Леночка – только плакать и от ужаса терять сознание.

Народ курит, все таинственно молчат, "прынц" искоса поглядывает на меня и ухмыляется. Мне в голову начинают приходить жуткие картины: они собрались меня здесь изнасиловать? А Егор специально меня сюда завел, подальше вглубь? Почему-то спину зажгло, неприятно закололо, рука Егора на моей талии стала невыносимо тяжелой и мерзкой. Я бы дернулась и вырвалась, но адреналин уже начал делать свое черное дело. Сковал весь мой организм, ослабил руки и ноги. Сердце гулко забилось.

"Прынц" вдруг достает из кармана портмоне и роется в нем. Рука Егора становится еще тяжелее, он сильнее притискивает меня к себе. А я в ауте, ни черта не соображаю. Напридумывала черт знает что, теперь трясусь, скоро уже черные точки под глазами появятся. Вот и тошнить уже начинает. Если бы не подпорка в виде Егора, наверное, свалилась бы на землю. "Прынц" отсчитывает три тысячи, вытаскивает их и с очень мерзкой ухмылкой на губах протягивает деньги.

– Ты выиграл, поздравляю. Она действительно стоит в твоих объятиях уже больше пятнадцати минут.

А я вдруг резко выдохнула. Они не собираются меня насиловать или убивать? Я уйду невредимой? Господи, это ли не счастье?

Егор стоит, не двигается и не говорит ни слова.

"Прынц" продолжает улыбаться, сам уже лезет рукой к Егору и засовывает деньги в его карман, еще и хлопает по нему нарочито медленно. А вид победителя.

– Спор есть спор, я всегда плачу по счетам, – говорит парень.

Я все еще жду от Егора каких-нибудь действий, но он словно истукан завис.

– Ну ладно, голубки, не буду вам мешать. Нам пора.

И предводитель гиен разворачивает свою стаю, и они медленно удаляются из леса. Некоторые еще оглядываются на нас. Видимо, ожидают скандала. Но мы молчим, оба. А чего мне говорить? На меня поспорили, Егор выиграл. Интересно, это плохо, когда на кого-то спорят? Егор вроде никуда не спешит уходить. Три тысячи заработал, мог бы уйти, но он стоит, продолжает меня в себя вдавливать, еще и волосы мои нюхает. Полагаю, они провоняли дымом.

– Егор.

– Да, – его голос тих.

– Пообещай мне одну вещь.

– Все что угодно. – Он ждет приговора.

– Брось курить, – улыбаюсь я.

– Что? – хрипло спрашивает.

Поворачиваюсь в кольце его рук, целую в подбородок, так как выше не достаю, и, улыбаясь, громко повторяю:

– Курить, говорю, бросай! Иначе больше не получишь от меня поцелуев. Конечно, если они тебе нужны.

Он порывисто меня притягивает к себе и целует в уголки губ, в щеки, глаза, лоб. Я зажмуриваюсь. А он, видимо, решил меня зацеловать сегодня до смерти, вот уже до шеи дошел и пытается расстегнуть мне пальто. Так, нужно останавливать его, не то рискую потерять свою невинность прямо под этой разлапистой сосной.

В универе гиены смотрели на нас раздраженно, "прынц" делал вид, что ему все равно, но, похоже, злобу затаил.

– Егор, будь осторожен, кажется, они что-то затевают, – прошептала я ему на лекции.

– Не переживай, это мое дело, ничего они мне не сделают.

Я замолчала, надеюсь, парень прав.

– Приглашаю тебя в пиццерию, – лукаво улыбнулась я Егору после лекций и не без ехидства добавила: – Деньги у тебя все равно есть.

– Я согласен. – Он поцеловал меня в нос, а мне стало безумно приятно, и я зажмурилась от удовольствия.

Чувствую себя странно. Быть может, неделю назад я бы разозлилась, расстроилась, плакала и жалела себя, а с Егором рассталась раз и навсегда. Но, учитывая мой опыт прожитых чужих жизней, я почему-то не считаю его поступок ужасным. Скорее детским и глупым. К тому же он не спешил меня оставить одну, а значит, я ему всё равно понравилась. Однако нужно все же кое о чем его предупредить. Потому что иначе нельзя.

– Егор, пообещай, что больше ты так не поступишь.

– Клянусь, это была ошибка, я идиот, – прошептал он мне на ухо, пощекотав своим дыханием.

– Я вам не помешал?

Я вжала голову в плечи. Экономик стоял рядом с нашей партой, а мы обнимались и шептались. Представляю, как неоднозначно все это выглядело со стороны.

– Нет, нет, Петр Евгеньевич, можете продолжать, вы нам совершенно не мешаете, – бодрым голосом заказал Егор, а в его глазах промелькнули веселые искры.

Я выпучила глаза и пихнула его под бок.

– Что ж, Фомин, вы сегодня разговорчивы, надеюсь, что на экзамене вы так же будете блистать своей эрудицией.

Слава богам, Егору хватило разума промолчать. Экономик вернулся к лекции.

У нас с Егором идиллия, а я все еще не знаю, как помочь ребенку.

– Вечером китайский, не забудь.

Мы подъехали к моему дому.

– Забудешь тут, – бурчу я.

Егор напоминает мне об этом уже раз пятый за день.

– Выучила элементарные черты и основные правила каллиграфии?

– Куда я денусь, конечно, выучила.

– Рассказывай! – И вид такой серьезный, словно преподаватель передо мной.

Я вначале попыталась вспомнить правила, "сверху вниз", "слева направо", а потом вдруг увидела дергающиеся уголки губ у моего парня. Задумалась: «Моего»?

– Что? – У меня вытянулось лицо.

Егор рассмеялся. Я демонстративно фыркнула, получилось, будто хрюкнула, не удержалась и засмеялась уже сама.