Убийство на поле для гольфа Кристи Агата

Пуаро снова спросил Жиро:

— Вы, безусловно, заметили?

Жиро не ответил. Пуаро продолжал осмотр. Нож был вынут из раны и положен в стеклянный кувшин, стоявший возле мертвого тела. Пуаро осмотрел нож, затем пристально — рану. Когда он поднял глаза, в них было волнение, и они блеснули зеленым светом, так хорошо мне знакомым.

— Какая-то странная рана! Она не кровоточила. На платье нет пятен. Лезвие ножа слегка обесцвечено, только и всего. Что вы думаете об этом, господин доктор?

— Я могу только сказать, что она весьма анормальна.

— Ничего здесь анормального нет. Все очень просто. Его ударили ножом после того, как он умер. — И, сдержав возгласы окружающих движением руки, Пуаро повернулся к Жиро:

— Месье Жиро согласен со мной, не так ли?

Каково бы ни было на самом деле мнение Жиро, он согласился не моргнув глазом. Спокойно и несколько пренебрежительно он произнес:

— Конечно, я согласен.

Снова раздались восклицания удивления и интереса.

— Но какой смысл?! — воскликнул Оте. — Ударить ножом человека после того, как он умер! Варварство! Неслыханно! Непримиримая ненависть, быть может?

— Нет, господин следователь, — сказал Пуаро. — Я могу себе представить, что все это было проделано совершенно хладнокровно, чтобы произвести определенное впечатление.

— Какое впечатление?

— Впечатление, которое было почти достигнуто, — ответил Пуаро тоном оракула.

Комиссар Бекс не понял:

— Так как же был убит этот человек?

— Он не был убит, он умер. Он умер, месье следователь, если я не ошибаюсь, от припадка эпилепсии!

Это заявление Пуаро вновь вызвало значительное оживление. Доктор Дюран снова опустился на колени и повторно произвел тщательный осмотр. Наконец, он встал.

— Итак, доктор?

— Месье Пуаро, я склоняюсь к тому, что вы правы. Я шел по ложному пути. Неопровержимый факт, что этот человек был заколот ножом, отвлек мое внимание от других признаков.

Пуаро стал героем дня. Следователь и комиссар Бекс рассыпались в благодарностях. Пуаро элегантно им откланялся и, сославшись на голод и усталость после дороги, сообщил о намерении отправиться в отель. Когда мы уже собирались покинуть сарайчик, к нам подошел Жиро.

— Еще одна улика, месье Пуаро, — сказал он своим басистым, надменным голосом, — этот женский волос был обвернут вокруг ручки ножа.

— Женский волос?! — воскликнул Пуаро. — Интересно, какой же женщине он принадлежал?

— Меня это тоже интересует, — пробурчал Жиро уходя.

— Он очень хитрый и скрытный, этот Жиро, — сказал Пуаро задумчиво, когда мы приближались к отелю. — Мне хотелось бы знать, почему он хочет направить меня по ложному пути. Женский волос, х-м!

Мы хорошо позавтракали, но я заметил, что Пуаро несколько расстроен и рассеян. После завтрака мы поднялись в гостиную. Там я стал просить его рассказать о таинственной поездке в Париж.

— С удовольствием, мой друг. Я ездил в Париж, чтобы найти это.

Он вынул из кармана небольшую выцветшую газетную вырезку. На ней была фотография женщины. Он протянул мне вырезку. Я вскрикнул от изумления.

— Узнали это лицо, мой друг?

Я кивнул. Хотя фотографию сделали много лет назад и прическа у женщины была совершенно иной, сходство было безошибочным.

— Мадам Добрейль! — воскликнул я.

— Не совсем точно, мой друг. Она тогда носила другое имя. Это портрет пресловутой мадам Берольди!

Мадам Берольди! В одно мгновение я вспомнил громкий процесс по делу об убийстве, вызвавший интерес во всем мире.

Глава 16

Дело Берольди

Примерно двадцать лет назад Арнольд Берольди уроженец Лиона, прибыл в Париж в сопровождении хорошенькой жены и маленькой дочери, совсем еще малютки. Берольди, располневший пожилой мужчина, любящий наслаждаться жизнью, преданный своей очаровательной жене и не преуспевший ни в какой области, был младшим компаньоном в фирме, торговавшей вином. Фирма была небольшой, и, хотя дела ее шли хорошо, особенных доходов младшему компаньону она не приносила. У семейства Берольди была маленькая квартирка, и жили они поначалу очень непритязательно.

Несмотря на скромное положение коммерсанта Берольди, его супруга быстро пробилась в высшие круги парижского общества. Молодая и хорошенькая, одаренная обаятельной манерой поведения, мадам Берольди тут же возбудила всеобщий интерес, особенно когда начал распространяться слух о некой интересной тайне, окружавшей ее рождение. Говорили, что она незаконная дочь русского великого князя. Другие уверяли, что она дочь австрийского эрцгерцога и что брак был законным, хоть и неравным. Но все рассказы сходились на том, что рождение Жанны Берольди окружено какой-то тайной. Когда к ней приставали с вопросами любопытные, мадам Берольди не опровергала слухи. Наоборот, она давала понять, что, хотя ее уста вынуждены молчать, все эти слухи имеют под собой основание. Близким друзьям она «открывалась» несколько больше, рассказывая о политических интригах, государственных бумагах и неведомых опасностях, которые якобы ей угрожают. При этом она вскользь упоминала о своем предстоящем посредничестве в продаже драгоценностей из царской казны.

Среди друзей и знакомых семейства Берольди был молодой адвокат Жорж Конно. Скоро стало ясно, что привлекательная Жанна полностью завладела его сердцем. Мадам Берольди поощряла ухаживания молодого человека, но никогда не забывала подчеркнуть свою преданность немолодому мужу. Тем не менее злые языки уверяли, что молодой Конно был ее любовником, и к тому же не единственным.

Когда семья Берольди прожила в Париже около трех месяцев, на сцене появился еще один персонаж. Это был Гайрам П. Трэпп, уроженец Соединенных Штатов, очень богатый человек. Его представили очаровательной и таинственной мадам Берольди, и он быстро пал жертвой ее прелестей. Его влюбленность была явной, хотя он и старался скрыть это.

Примерно в это же время мадам Берольди стала «более откровенной» в своих высказываниях. Нескольким друзьям она доверительно сообщила, что очень беспокоится за мужа. Его якобы вовлекли в большую политическую игру, доверив на хранение какие-то ценные бумаги, которые содержат «тайну», важную для всей Европы. За этими бумагами охотятся. Поэтому мадам Берольди будто бы совсем потеряла покой и стала нервной. Особенно ее пугали связи мужа с опасными парижскими революционерами.

Беда разразилась 28 ноября. Женщина, которая приходила ежедневно убирать и готовить для семьи Берольди, была удивлена, найдя дверь квартиры распахнутой настежь. Услышав слабые стоны из спальни, она вбежала туда. Ее глазам предстала ужасная картина. Мадам Берольди лежала на полу, связанная по рукам и ногам, испуская слабые стоны, так как ей удалось освободить свой рот от кляпа. На постели в луже крови лежал Берольди с ножом в сердце.

Рассказ мадам Берольди был довольно простым. Неожиданно пробудившись, она увидела двух мужчин склонившихся над ней. Она не успела закричать, как они связали ее и заткнули рот. Затем стали требовать важную «тайну» у месье Берольди.

Но неустрашимый виноторговец наотрез отказался удовлетворить их просьбу. Разозленный отказом, один из злодеев ударил его ножом в сердце. Взятыми у мертвого ключами они открыли сейф, стоявший в углу, и унесли с собой массу бумаг. Оба мужчины были с густыми бородами и в масках. Но мадам Берольди заявила определенно, что это были русские.

Дело вызвало огромную сенсацию. Его называли «Русская тайна». Время шло, а таинственные бородачи так и не были найдены. И как раз тогда, когда интерес публики к этому делу начал спадать, произошли удивительные события. Мадам Берольди арестовали, и ей было предъявлено обвинение в убийстве мужа.

Судебный процесс вызвал всеобщий интерес. Молодость и красота обвиняемой, ее таинственное происхождение сделали процесс громким. Публика резко разделилась на «за» и «против» обвиняемой. Но ее сторонники получили несколько тяжелых ударов: романтическое прошлое мадам Берольди, ее аристократическая кровь и таинственные интриги оказались плодами ее воображения.

Было доказано, что родители Жанны Берольди были весьма уважаемыми и скромными людьми, торговцами фруктов в окрестностях Лиона. А русский великий князь, дворцовые интриги, политические заговоры и другие мифы — порождение ее собственной фантазии. Было также доказано, что Жанна взяла значительную сумму денег у доверчивых людей, клюнувших на выдумку о «драгоценностях из царской казны» А вышеуказанные драгоценности оказались всего-навсего подделкой из глины. Вся история ее жизни была безжалостно обнажена. Поводом к убийству послужил Гайрам П. Трэпп, за которого Жанна решила выйти замуж. Богатый американец пытался уйти в сторону, но на жестком перекрестном допросе был вынужден признать, что любит эту даму и, если бы она была свободной, сделал бы ей предложение. Жанна Берольди пыталась оправдаться, ссылаясь на платонический характер отношений с Трэппом, но это лишь усугубило ее положение. Было доказано, что она, не имея возможности стать любовницей американца, из-за простой, честной натуры этого человека, придумала чудовищный план избавления от пожилого, ничем не замечательного мужа.

На протяжении всего процесса мадам Берольди сохраняла полное самообладание и выдержку. Ее показания никогда не менялись. Она упорно заявляла, что происходит из аристократической семьи и что ее обменяли на дочку продавца фруктов еще в раннем возрасте. И хотя все эти заявления были абсурдными и совершенно недоказанными, многие люди безоговорочно верили в их правдивость.

Но прокурор был неумолим. Он доказал, что «русские» в масках были мифом, а преступление совершено самой мадам Берольди и ее любовником Жоржем Конно. После этого был выдан ордер на арест Конно, но он благоразумно и своевременно исчез. Экспертиза установила, что веревки, которыми связали мадам Берольди, были плохо затянуты и она легко могла освободиться.

В конце процесса прокурор получил письмо, опущенное в Париже. Оно было от Жоржа Конно. Не сообщая своего места пребывания, он полностью признался в совершении преступления. Конно заявлял, что действительно совершил убийство по подстрекательству мадам Берольди. Преступление было задумано сообща. Поверив, что муж мадам Берольди плохо обращался с ней, и доведенный до безумия любовной страстью, Конно нанес роковой удар, который должен был освободить любимую женщину от ненавистных уз. Конно был уверен, что и она его безумно любит. Сейчас же, когда он узнал о Гайраме П. Трэппе, понял, что женщина, которую он любил, предала его! Не ради него она хотела стать свободной, а ради того, чтобы выйти замуж за богача. Она сделала его своим орудием. А теперь, прозрев и пылая ревностью, он решил рассказать в письме все начистоту, чтобы отомстить за измену.

И тогда мадам Берольди доказала, что она необыкновенная женщина. Без колебаний она отказалась от своей прежней линии защиты и признала, что легенду о «русских» бородачах придумала, что настоящим убийцей является Жорж Конно. Ослепленный любовью, он совершил это преступление, пригрозив, что, если она не будет молчать, он ужасно отомстит. Запуганная угрозами, она молчала. Кроме того, она якобы боялась сказать правду потому, что ее могли заподозрить в соучастии. Но она будто бы твердо решила не иметь ничего общего с убийцей своего мужа. За это Конно и отомстил ей, написав обвинительное письмо. Она торжественно поклялась, что не участвовала в подготовке преступления. Просто она проснулась в ту памятную ночь и увидела Жоржа Конно с окровавленным ножом в руке.

Судьи заколебались, понимая, что вряд ли можно полностью доверять рассказу мадам Берольди. Но эта женщина, чьим сказкам о дворцовых интригах так легко поддавались окружающие, обладала удивительным искусством заставлять себе верить. Ее обращение к присяжным было образцом этого искусства. С лицом залитым слезами она говорила о своем ребенке, о женской чести, о желании сохранить свою репутацию незапятнанной ради ребенка. Она признала, что, поскольку Жорж Конно был ее любовником, она, быть может, является морально ответственной за это преступление, но лишь перед богом, более ни перед кем! Она знала, что совершила тяжелый проступок, не изобличив Конно перед судом, но, сказала она убитым голосом, такую вещь не смогла бы сделать ни одна женщина. Она его любила! Могла ли она вопреки этому великому чувству послать его на гильотину? Она во многом виновата, но не в ужасном преступлении, в котором ее пытаются обвинить.

Как бы то ни было, ее обаяние и ловкость одержали победу. После процесса о мадам Берольди больше никто ничего не слыхал. Взяв с собой ребенка, она покинула Париж, чтобы начать новую жизнь.

Глава 17

Мы продолжаем расследование

Я полностью пересказал дело Берольди. Конечно, я не мог припомнить все детали. Тем не менее я воспроизвел его довольно последовательно. В свое время оно привлекло большой интерес общественности и было подробно описано в английских газетах, благодаря чему мне и стало об этом известно.

На мгновение мне показалось, что все теперь стало ясным. Признаюсь, я очень импульсивен. Пуаро осуждает меня за привычку делать поспешные выводы. Но, пожалуй, в данном случае можно простить.

Меня сразу поразило чудесное открытие Пуаро.

— Пуаро! — воскликнул я. — Поздравляю вас. Теперь я все понимаю.

— Если это действительно так, то я должен поздравить вас, мой друг. Поскольку, как правило, вы не отличаетесь быстрой сообразительностью, не так ли?

Я почувствовал легкое раздражение.

— Ну, довольно, не сыпьте соль на больные раны. Вы были так чертовски таинственны все это время с вашими намеками, что любой на моем месте не смог бы догадаться, что вы имели в виду.

Пуаро закурил миниатюрную сигарету со своей обычной неторопливостью. Потом он взглянул на меня.

— Ну, раз уж вы все поняли теперь, мой друг, то поделитесь со мной тем, что вы поняли?

— Как что? То, что мадам Добрейль-Берольди убила Рено. Схожесть обоих преступлений доказывает это вне всякого сомнения.

— Значит, вы считаете, что мадам Берольди была ошибочно оправдана? Что фактически она была виновна в подстрекательстве к убийству своего мужа?

Я широко раскрыл глаза.

— Ну конечно! А вы разве так не считаете?

Пуаро прошелся по комнате, поправил стул и затем задумчиво сказал:

— Да, я тоже такого мнения. Но никакого «конечно» здесь быть не может, друг мой. Говоря юридическим языком, мадам Берольди невиновна.

— Невиновна в том преступлении, быть может. Но не в этом. — Пуаро сел, задумчиво глядя на меня. — Так это твердое ваше мнение, Гастингс, что мадам Добрейль убила Рено?

— Да.

— Но почему?

Он бросил мне этот вопрос с такой неожиданностью, что я был обескуражен.

— Как почему? — начал заикаться я. — Да потому, что… — тут я запнулся.

Пуаро закивал головой.

— Вот видите. Вы сразу наткнулись на подводный камень. Зачем было мадам Добрейль убивать Рено? Мы не можем найти даже тени побуждения. Его смерть никакой выгоды ей не принесла. Если рассматривать ее как любовницу или шантажистку, то она осталась в проигрыше. Убийств без причин не бывает. Первое преступление было другого рода. Там привлекал богатый жених, который хотел занять место мужа.

— Деньги, не всегда являются единственным побуждением к убийству, — запротестовал я.

— Верно, — спокойно согласился Пуаро. — Существует много причин для совершения преступления. Например, убийство, продиктованное страстью, или убийство как результат навязчивой идеи, которая предполагает какую-нибудь форму психического расстройства у убийцы. Мания убийства и религиозный фанатизм относятся к этому же классу. Мы можем их вычеркнуть в данном случае.

— А как насчет преступления на почве любви? Вы тоже его вычеркиваете? Если мадам Добрейль была любовницей Рено, если она обнаружила, что его привязанность ослабевает, или если ее ревность была возбуждена каким-либо иным обстоятельством, разве она не могла ударить его ножом в минуту гнева?

Пуаро покачал головой.

— Если — я говорю «если», заметьте, — мадам Добрейль была любовницей Рено, у него не было времени устать от нее. И в любом случае вы ошибаетесь в отношении ее характера. Это женщина, способная симулировать эмоциональный стресс. Она великолепная актриса. Но, если на нее посмотреть повнимательнее, ее жизненный путь не был усыпан цветами. Всю жизнь она была вынуждена оставаться осторожной и расчетливой в своих эмоциях и действиях. Она замыслила убийство мужа не для того, чтобы соединиться со своим молодым любовником. Богатый американец, которого, возможно, она и в грош не ставила, был ее целью. Если она совершила то преступление по расчету, то и другое способна совершить только ради выгоды. А тут не было выгоды. Кроме того, как вы объясните выкопанную могилу? Ведь это была работа мужчины.

— У нее мог быть сообщник, — сделал я предположение, не желая расставаться со своей идеей.

— Я перехожу к другому возражению. Вы говорили о схожести этих двух преступлений. В чем же эта схожесть заключается?

Я уставился на него в изумлении.

— Как же так, Пуаро, вы же сами подметили это. История с бородатыми мужчинами в масках, тайна, государственные бумаги!

Пуаро слегка улыбнулся.

— Не возмущайтесь так, прошу вас. Я ничего не отвергаю. Схожесть неизбежно связывает оба дела. А теперь вспомните одно любопытное обстоятельство. Ведь не мадам Добрейль рассказала нам эту историю. Ее рассказала мадам Рено. Так что же, она в союзе с мадам Добрейль?

— Просто не верится, — сказал я медленно. — Но если это так, мадам Рено должна быть самой искусной актрисой, когда-либо известной миру.

— Та-та-та, — произнес Пуаро нетерпеливо. — Снова у вас чувства, а не логика. Когда умной преступнице требуется стать ловкой актрисой, она обычно успешно играет свою роль. Но тут несколько другое дело. Я тоже не верю, что мадам Рено находится в союзе с мадам Добрейль, в силу нескольких причин, которые я уже перечислил. Поэтому давайте отбросим такую возможность и приблизимся к истине, которая, как всегда, очень любопытна и интересна.

— Пуаро, — вскричал я, — что еще вы знаете?!

— Мой друг, вы должны делать свои собственные выводы. Вы имеете доступ к фактам! Напрягите свои серые клеточки. Рассуждайте не как Жиро, а как Пуаро.

— Но вы уверены?

— Мой друг, кое в чем я был глупцом. Но наконец я многое ясно вижу.

— Вам известно все?

— Я обнаружил то, что месье Рено хотел, чтобы я нашел.

— И вы уже знаете убийцу?

— Я знаю одного убийцу.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что здесь не одно преступление, а два. Первое я раскрыл, во втором, признаюсь, я еще не уверен.

— Но, мне помнится, вы сказали, что человек в сарайчике умер естественной смертью?

— Та-та-та! — Пуаро снова употребил свое любимое восклицание, выражающее нетерпение. — Вы все еще не понимаете. Преступление может быть без убийцы, но для этих двух преступлений необходимо иметь два мертвых тела.

Эти слова так поразили меня отсутствием здравого смысла, что я взглянул на Пуаро с некоторым беспокойством. Но он казался абсолютно нормальным. Внезапно он поднялся и подошел к окну.

— А вот и он, — сказал Пуаро.

— Кто?

— Жак Рено. Я послал ему записку на виллу и попросил прийти сюда.

Это изменило направление моих мыслей, и я спросил Пуаро, знал ли он, что Жак Рено был в Мерлинвиле в ночь, когда было совершено преступление. Я надеялся застать своего проницательного друга врасплох, но, как обычно, он был в курсе дел. Пуаро, оказывается, тоже справлялся об этом на станции.

— Вы не думаете… — начал я и остановился. — Ах, нет, это было бы слишком ужасно!

Пуаро взглянул на меня вопросительно, но я ничего больше не сказал. Мне просто пришло в голову, что в деле прямо и косвенно замешаны семь женщин: мадам Рено, мадам Добрейль и ее дочь, таинственная посетительница и три служанки, а мужчина был только один, за исключением старого Огюста, которого едва ли стоит брать в расчет. И это был Жак Рено… А могилу мог вырыть только мужчина.

У меня не хватило времени, чтобы развить дальше эту ужасную мысль, так как Жак Рено вошел в комнату.

Пуаро приветствовал его с деловым видом.

— Присаживайтесь, месье. Я крайне сожалею, что мне приходится беспокоить вас. Но вы, может быть, понимаете, что атмосфера на вилле не слишком благоприятна для меня? Месье Жиро и я не сходимся во взглядах. Он не слишком-то вежлив со мной, а я, как вы понимаете, не хочу, чтобы он воспользовался теми маленькими открытиями, которые я могу сделать.

— Безусловно, месье Пуаро, — сказал юноша. — Этот парень Жиро — сварливый грубиян, и я был бы рад увидеть его побежденным.

— Тогда могу ли я попросить вас о небольшой услуге?

— Конечно.

— Я попрошу вас пройти на станцию и проехать на поезде до Аббалак. Спросите там в камере хранения, не оставляли ли двое иностранцев чемодан в ночь убийства. Станция эта маленькая, и служащие наверняка запомнят такой случай.

— Хорошо, — сказал явно заинтригованный юноша, готовый действовать немедленно.

— Я и мой друг, к сожалению, будем заняты в другом месте, — объяснил Пуаро. — Поезд через четверть часа, и я попросил бы вас не возвращаться на виллу, так как не хочу, чтобы Жиро знал о моем поручении.

— Я пойду прямо на станцию.

Он встал, но Пуаро остановил его.

— Один момент, месье Рено, у меня есть маленький вопрос, который мучает меня. Почему вы не сказали месье Оте сегодня утром, что были в Мерлинвиле в ночь, когда было совершено преступление?

Лицо Жака Рено стало багровым. С усилием он овладел собой.

— Вы ошиблись. Я был в Шербуре, о чем и сказал следователю сегодня утром.

Пуаро пристально посмотрел на Жака, глаза его сузились.

— Но эту мою досадную ошибку разделяют служащие железнодорожной станции. Они говорят, что вы приехали поездом в 11.40.

Минуту Жак Рено молчал, потом заговорил глухим голосом:

— А даже если я был здесь? Я полагаю, вы не собираетесь обвинить меня в убийстве моего отца? — спросил он вызывающе.

— Я бы хотел, чтобы вы объяснили причину вашего возвращения сюда.

— Это довольно просто. Я приехал, чтобы повидаться со своей невестой — мадемуазель Добрейль. Мне предстояло длительное путешествие, и я не знал, когда смогу вернуться. Я хотел увидеть ее перед отъездом, чтобы заверить в моей неизменной преданности.

— И вы действительно видели ее? — Взгляд Пуаро не отрывался от лица юноши.

Значительная пауза предшествовала ответу Жака. Потом он сказал:

— Да.

— А после?

— Обнаружив, что я опоздал на последний поезд, пошел пешком до Сен-Бове, где нанял в гараже машину, чтобы вернуться в Шербур.

— Сен-Бове? Это 15 километров отсюда. Длинная прогулка, месье Рено!

— Я… мне хотелось пройтись.

Пуаро наклонил голову, как бы давая понять, что он принимает это объяснение. Жак Рено взял шляпу и, трость и покинул нас. Мгновенно Пуаро вскочил на ноги.

— Быстро, Гастингс. Мы пойдем за ним.

Соблюдая приличное расстояние между нами и Жаком, мы проследовали по улицам Мерлинвиля. Только когда Пуаро убедился, что Жак повернул к станции, мы остановились.

— Все в порядке. Он попался на удочку. Он поедет в Аббалак и будет спрашивать о мифическом чемодане, оставленном мифическими иностранцами. Да, мой друг, все это было моей небольшой выдумкой.

— Вы хотели на время от него избавиться? — воскликнул я.

— Ваша проницательность на этот раз удивительна. Гастингс! А теперь мы пойдем на виллу «Женевьева».

Глава 18

Жиро действует

— Между прочим, Пуаро, — сказал я, когда мы шагали по раскаленной пыльной дороге, — я имею на вас зуб. Не сомневаюсь, что вы желали мне только добра, но, честное слово, не понимаю, с какой целью вы заходили в отель «Дю Пар», не предупредив меня?

Пуаро бросил на меня быстрый взгляд.

— А откуда вы знаете, что я там был? — спросил он. Наступило неловкое молчание, и я почувствовал, что щеки мои заливаются краской.

— Я случайно заглянул туда, проходя мимо, — объяснил я с максимальным достоинством, на какое был способен.

Я ждал насмешки от Пуаро и был крайне удивлен, когда он только покачал головой с необычной для него серьезностью.

— Если я чем-либо оскорбил ваши чувства, умоляю простить меня. Но, поверьте, я делаю все возможное, чтобы скорее распутать дело.

— Мне это ясно, — сказал я, пристыженный его извинением. — Знаю, что вы принимаете мои неудачи близко к сердцу. Но я могу прекрасно позаботиться о себе сам.

Казалось, Пуаро хотел еще что-то сказать, но сдержался.

Когда мы пришли на виллу, Пуаро направился к сараю, где было обнаружено второе мертвое тело. Однако он не вошел внутрь, а двинулся к скамье в нескольких ярдах от сарая, о которой я говорил ранее Пуаро, задумчиво посмотрел на нее, а затем осторожно измерил шагами расстояние до кустарника на границе между виллой «Женевьева» и виллой «Маргерит». При этом он все время кивал головой. Постояв у живой изгороди, он раздвинул кусты рукой.

— Если нам повезет, — шепнул он мне через плечо, — мадемуазель Марта может оказаться в саду. Мне хочется поговорить с ней, но я предпочел бы не делать официального визита на виллу «Маргерит». Кажется, все в порядке, вон и она. — Мадемуазель! Ш-ш! Можно вас на одну минутку, пожалуйста.

Я встал рядом с Пуаро, когда Марта Добрейль с удивленным видом подбежала к живой изгороди.

— Одно словечко, мадемуазель, если это можно?

Марта молча кивнула головой, в ее глазах были тревога и страх.

— Мадемуазель, помните ли вы, как бежали за мной по дороге в тот день, когда я посетил ваш дом вместе со следователем? Вы спросили тогда, подозреваю ли я кого-нибудь в этом преступлении?

— А вы ответили, что подозреваются два чилийца.

Она поправила волосы и прижала левую руку к груди.

— Не хотите ли задать этот вопрос снова, мадемуазель?

— Что вы хотите этим сказать?

— А вот что. Если бы вы снова задали этот вопрос, я бы дал вам другой ответ. Кое-кто подозревается, но не чилиец.

— Кто же? — Ее полуоткрытые губы еле произнесли эти слова.

— Месье Жак Рено.

— Что такое?! — воскликнула она. — Жак? Невозможно. Кто смеет подозревать его?

— Жиро!

— Жиро! — Лицо девушки стало серым. — Я боюсь этого человека. Он злой… Он… Он… — Она внезапно умолкла. По решительному лицу Марты было видно, что она собиралась с силами. В этот момент я понял, что она будет бороться. Пуаро тоже внимательно следил за ней.

— Вы знаете, конечно, что Жак был здесь в ночь убийства? — спросил Пуаро.

— Да, — ответила она не раздумывая. — Он говорил мне.

— Очень плохо, что он утаил этот факт, — сказал Пуаро серьезно.

— Да, да, — поспешно согласилась девушка. — Но мы не должны тратить время на сожаления. Мы должны как-то спасти его. Он не виновен. Но это ему не поможет в борьбе с Жиро, которому нужна известность. Ему сейчас необходимо кого-то арестовать, и этим кто-то будет Жак.

— Факты против него, — продолжал Пуаро. — Вы понимаете это?

Она смотрела ему прямо в лицо и ответила:

— Я не ребенок, месье. Я могу быть храброй и смотреть фактам в лицо. Он невиновен, и мы должны спасти его.

Она говорила с какой-то отчаянной энергией, затем нахмурившись, замолчала, погрузившись в свои мысли.

— Мадемуазель, — прервал молчание Пуаро, пристально смотря на нее, — а нет ли у вас чего-нибудь такого, о чем вы умалчиваете и что хотели бы рассказать нам?

Она кивнула с недоуменным видом.

— Да, кое-что, но едва ли вы поверите мне, это кажется таким абсурдным.

— Во всяком случае, расскажите нам, мадемуазель.

— Так вот. Месье Жиро искал человека, который мог опознать труп, лежащий вон там. — Она кивнула головой в сторону сарая. — Он вызывал многих, в том числе пригласил и меня. Я не смогла опознать убитого человека. По крайней мере, не смогла в тот момент. Но с тех пор все думала…

— И что же?

— Это кажется таким странным, и все же я почти уверена. Я вам расскажу по порядку. Утром того дня, когда месье Рено был убит, я гуляла здесь в саду и вдруг услышала мужские голоса. Я раздвинула кусты и выглянула. Двое мужчин ссорились. Одним из них был месье Рено, а другим — бродяга, отвратительное существо в отрепьях. Он то жаловался, то угрожал. Я поняла, что он просит денег. Но в этот момент мама позвала меня, и я ушла. Вот и все. Но теперь я почти уверена, что бродяга и мертвый человек в сарае — одно и то же лицо.

Пуаро воскликнул:

— Но почему вы не рассказали об этом Жиро, мадемуазель?

— Потому, что сначала я только подумала, что его лицо мне слегка знакомо. Ведь он был одет в другое платье и явно принадлежал к неимущему классу. Но скажите, месье Пуаро, разве не могло так быть, что этот бродяга напал на месье Рено и убил его, затем забрал его одежду и деньги?

— Это интересная идея, мадемуазель, — медленно проговорил Пуаро. — Правда, она оставляет многое необъяснимым, но это безусловно идея. Я подумаю над ней.

Со стороны дома кто-то позвал Марту.

— Мама, — прошептала она. — Я должна идти. — И она исчезла среди деревьев.

— Пойдемте, — сказал Пуаро и, взяв меня под руку, повел в сторону виллы.

— Что вы думаете на самом деле? — спросил я с любопытством. — Правдив ли этот рассказ или девушка выдумала его, чтобы отвести подозрение от своего дружка?

— Странный рассказ, — ответил Пуаро. — Но я верю в его абсолютную правдивость. Неосознанно мадемуазель Марта сказала нам правду и относительно Жака Рено. Вы заметили его колебание, когда я спросил, виделся ли он с Мартой Добрейль в ночь преступления? Он помолчал и только затем сказал: «Да». Я заподозрил его во лжи. Мне было необходимо повидаться с мадемуазель Мартой прежде, чем он предупредит ее. Три маленьких слова сообщили мне информацию, в которой я нуждался. Когда я спросил ее, знает ли она, что Жак Рено был здесь той ночью, она ответила: «Он говорил мне». А теперь, Гастингс, интересно узнать, что же делал здесь Жак Рено в тот богатый событиями вечер и если он не виделся с мадемуазель Мартой, то с кем же он встречался?

— Честное слово, Пуаро, — вскричал я, возмущенный, — неужели вы верите, что такой юноша мог убить собственного отца?!

— Друг мой, — ласково произнес Пуаро, — вы продолжаете витать в облаках. Я видел матерей, которые убивали своих маленьких детей ради получения страховки! После этого можно поверить во что угодно.

— А повод?

— Деньги, конечно. Вспомните, ведь Жак Рено был уверен, что ему достанется половина состояния отца после смерти последнего.

— Но бродяга. Какова его роль?

Пуаро пожал плечами.

— Жиро, вероятно, скажет, что он был соучастником, помогавшим молодому Рено совершить преступление, которого тот убрал впоследствии как свидетеля.

— А волос на ручке кинжала? Ведь там был женский волос!

— О-о… — простонал Пуаро улыбаясь. — С этим Жиро может не согласиться. Судя по его заявлению, это вовсе не женский волос. Жиро может это утверждать, поскольку в наши дни многие юноши носят прически, похожие на женские.

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Один из богов соблазнился имуществом Мансура Алиева и, ограбив, закинул его в знакомый мир, да ещё л...
Страшная находка на выставке современного искусства превращает дело об исчезновении человека в дело ...
Самое начало 1918 года, время, когда случились уже все роковые события, но их итог еще не был предре...
«Боевой гламур» – роман Ольги Коротаевой, жанр юмористическое фэнтези, попаданцы, магическая академи...
Право первой ночи – закон в графстве Финерваут. Жители смирились и привыкли. К тому же граф щедр и д...