Белая весна Гончарова Галина

Для себя освобожденцы и зерно придерживали, и крупы… сволочи!

Впрочем, Валежный тоже не торопился все раздавать, отлично понимая, что в городе предстоит налаживать нормальную жизнь. И сколько времени это еще займет?

Ох, много…

В эту ночь он спал спокойно.

Пусть всего четыре часа, но сон его был глубок и крепок. Сон победителя.

Он не стрелял из пушки, он не шел в атаку на вражеские позиции, но никто и не знает, что он сегодня пережил. Умирать самому легко, миг – и тебя уже нет. Отправлять на смерть других намного тяжелее.

Понимать, что от тебя зависит судьба миллионов людей…

Выдержат ли такое плечи?

На рассвете Валежного разбудил денщик:

– Антон Андреич, просыпайтесь…

– Чего тебе, Силантий?

Просыпаться не хотелось. Валежный ворчал, отчетливо понимая, что сейчас встанет и пойдет разгребать дела…

– Так батюшка пришел. Цельный епископ, значит. На коленях стоит, умоляет разрешить ему службу провести.

Валежного из кровати аж подбросило.

– Чего ты ждешь, олух?! Сюда веди!

Воцерковленным Антон Андреевич никогда не был. Сложно испытывать уважение к церкви, находясь при дворе. Если кто Синод видел, слышал…

Ей-ей, Валежному их иногда хотелось крысиным ядом засыпать. И не факт, что подействует! Неужели Творец не видит, какая грязь скопилась в Его храмах? Или так всегда? В супе наверх всплывает грязная пена?

Наверное…

А вот верующим Валежный при этом был. Понятно же, что мир сотворен Творцом, что человек сотворен Творцом, что мы его дети… что тут такого удивительного? И чтить Творца нужно.

Только вот…

Полковой священник, отец Георгий, погиб. Геройский батюшка был, под огонь лез, чтобы раненым помочь, ну и не уберегся. Солдаты горевали, Антону тоже грустно было. Но найти нового?

Освобожденцы особенно жестоко относились к священникам. Могли дворян не расстрелять, но священников не отпускали никогда.

Почему бы?

Четкого приказа от Пламенного не было. Не было выпущено никакой бумаги, не было указа. Но…

Их убивали. Монастыри сжигали. Тем, кто собирается править телами и душами людей, конкуренты не нужны. Все просто.

А тут…

Валежный быстро одевался – хоть и генерал, но не безрукий же! Не прошло и десяти минут, как в палатку шагнул старик лет шестидесяти.

– Епископ Сарский Даниил, – коротко представился он.

– Благословите, владыко, – выдохнул Валежный.

Не важно, что священник одет не в рясу, а в простые штаны и тулуп.

Не важно, что он давно не стрижен и откровенно… попахивает. Ванную-то в старом храме никто не устроил.

Но его глаза…

Они прямо-таки сияли нездешним светом. И становилось понятно, что епископ не лжет.

– Будь благословен, чадо, во имя Его. Попроси собрать людей, я проведу службу. Во имя тех, кто защищает родную землю…

Конечно, Валежный распорядился.

И на службе присутствовал.

И к причастию подошел, и исповедался, как все…

Страшное рассказывал епископ. Служил – и плакал. Плакал о тех, кто не дождался, кто не успел…

Он остался при войске. А Валежного ждали дела.

И дела эти были жуткими.

Город оказался в ужасном состоянии. Все население, враждебное идеям Освобождения, то есть практически все состоятельное, образованное, дворянское население было истреблено. Практически все.

Часть дам оставили для личного употребления.

Трупы скидывались в овраг за городом. Хоронить всяких высокородных?

Пусть гниют!

Человеческое отношение? Нет, не слышали.

Когда епископ рассказывал, как расстреливали монахов, как врывались толпой в дома, убивали, грабили, насиловали, он плакал. Слезы текли, и мужчина не утирал их.

Валежный и сам заплакал бы.

Но – нельзя. Если не он, то кто почистит эти конюшни? Или точнее – свинюшни. Все улицы города были завалены мусором. Просто – все.

Раздор, разруха, кошмарное зрелище…

Валежный сжимал кулаки и клялся, что повесит всех освобожденцев кверх ногами. Пламенного – особенно. Снимет, даст отдышаться – и опять повесит. Не будет мразям легкой смерти.

Не будет!!!

Люди выходили на улицы.

Они не кричали, не кидали вверх шапки. Они молча стояли и смотрели. Многие плакали. И столько счастья было в их глазах.

Столько доверия…

Вы пришли!

Вы – пришли!!!

Валежный не сразу заметил, что епископ хочет о чем-то с ним поговорить. О чем бы?

Но молчал. Не стал спрашивать. Сам скажет… и Даниил действительно не утерпел.

– Тор генерал, мне бы на пару слов… знаю, что не поверите, а все же…

– Слушаю?

Даниил огляделся по сторонам. Да уж, такое человеку скажешь, так пальцем у виска повертит. Но и не сказать нельзя.

– Я молился перед вашим приходом. Когда загремели орудия, я молился за вашу победу.

Валежный вежливо слушал. Спасибо, конечно, за молитву, может, и она помогла. Кто чем может…

– И мне было видение. Ко мне явилась владычица.

– Владычица?

– Хелла, – тихо сказал епископ. – Владычица льда…

Валежный кивнул.

Да, и так ее называли. Бывало. И молились ей, тоже случалось. Он знал и никогда в войсках не пресекал – зачем? Кому Творец, кому еще что… если солдат знает, с какой стороны у винтовки штык, пусть хоть козе молится. Генерал на это внимания не обратит.

Все мы дети Творца.

– Я не думал… она сказала мне, что императорская кровь – жива.

Валежного словно плетью хлестнули.

– ЧТО?!

От Изюмского он получал определенные сведения, но там все было зыбко, расплывчато, то ли да, то ли нет… без подтверждений. А тут…

– Императорская кровь жива. И скоро будет здесь. Надо полагать – в Сарске.

Валежный едва не спросил, уверен ли епископ. Потом понял, что вопрос дурацкий. Понятное дело, не думал бы – не сказал. А уж как эта информация согласуется с той, что есть у него…

Отлично она согласуется. Осталось организовать фильтр, чтобы поймать… да. Будущую императрицу.

Любой идее нужно знамя. У освобожденцев, как Валежный ни мечтал пристрелить Пламенного, такое знамя было. Умный, талантливый, харизматичный лидер, умело зажигающий толпу. А вот у них…

Разобщение. Вот в чем их беда.

У них не одна голова, их несколько. Он сам, Логинов, Алексеев, казаки, свободные отряды… да много всего.

Будет знамя – будет все остальное. Но…

А если эта императорская дочь окажется такой же, как Петер?

А, плевать!

У императора не было сыновей, а дочери… дочь можно выдать замуж! Сам Валежный был давно и счастливо женат, но неужели никого не найдется? И замуж выдадим, и коронуем…

Что сама будущая императрица об этом подумает?

А вот это Валежного не волновало. Ни в малейшей степени. У него страна, у него беда, а он думать будет? О бабских чувствах?

Идите вы… жамы! В книжную лавку за романами! А у него работы – не разгрести.

– Аня…

Кира вошла подозрительно тихая и умилительная. Анна оторвалась от комнатного растения, за которым как раз ухаживала, и прищурилась.

– Что случилось?

– Почему сразу что-то должно случиться?

Понятно. Комнатным растениям придется подождать. Анна взяла на себя еще и эту обязанность – ее учили. И теперь удобряла, пересаживала, опрыскивала… Гошка с удовольствием помогал маме.

Вот и сейчас они пересаживали очень симпатичный кактус. Гошка как раз за горшком ушел, а Аня землю готовила.

– Кира, я тебя люблю, но…

Девушка умилительно надула губы.

– Ань, поможешь?

– С чем?

Действительность превзошла худшие ожидания Анны. У девочки намечалось свидание с Витей!!! С тем самым безмозглым мажором! И Кира хотела, чтобы Аня помогла ей одеться. Накраситься. А еще…

Уговорить отца отпустить ее на свидание.

Борису Викторовичу очень не нравилась сама идея свиданий, на которые будет ходить его несовершеннолетняя дочь. А уж как ему не нравился Витя!!!

Кира надула губы и пошла к Анне. Анна схватилась за голову.

Допустим, она была согласна с Кирой. Такой опыт тоже нужен. А как еще повзрослеть? Понятно, свидание должно проходить под контролем, чтобы в любой момент кто-то пришел на помощь, но…

Анна подозревала, что тут коса найдет на камень.

Как вариант, Борис Викторович предложит Анне пойти с девушкой в качестве дуэньи. И либо она испортит отношения с Кирой, либо с ее отцом.

Срочно требовался третий вариант. Причем такой, в котором можно было бы показать всю тупость, ограниченность и нелепость означенного мажора.

Анна задумалась, постучала ногтями по цветочному горшку, а потом ей на помощь пришла память Яны.

– Кирюша, солнце мое, а если начать с малого?

– С чего именно?

– Вот смотри, ты хочешь встречаться с Витей. Так, чтобы не раздражать папу. А папа хочет, чтобы ты была под присмотром во время этих свиданий.

– Ну да… только как это совместить?

– Клуб. У нас в городе есть клуб «Скалолазка». Сообразила?

Кира посмотрела на Аню. Подумала минуту, прокручивая в своей голове варианты. И с диким воплем едва не снесла стол:

– Анечка!!! Ты – ЧУДО!!!

– Спокойно, я хочу быть живым чудом.

– Ты – МОЕ ЧУДО!!!

И Кира умчалась к отцу.

Аня довольно улыбнулась и пошла мыть руки. Кактус придется пересадить позднее, чует ее сердце. Скоро ей придется отправляться к работодателю.

Сказать, что Борис Викторович был доволен? Это значило злостно преуменьшить его ощущения. С тех пор как он нанял для Киры гувернантку, его жизнь стала…

Да чудесной она стала, если честно!

Понятно, на работе бывало всякое. Тут и стрессы, и нервы, и скандалы, но дома! Любой воз можно потянуть, если у тебя есть надежный, крепкий тыл. Пока мать была жива, Боря был спокоен.

Дома порядок, Кира присмотрена, все хорошо. Но стоило матери умереть, как началось… отбилась от рук дочь, начался беспорядок в доме, Роза Ильинична все же хозяйкой не была… не такой, как мать…

Когда пришла Анна, он не ждал от нее многого. Пусть хоть какое-то время продержится, а там он новую гувернантку найдет. Из Москвы, с рекомендациями… Уже на сайтах смотрел.

Не понадобилось.

Кира внезапно притихла. Успокоилась, перестала походить на папуаса в боевой раскраске, начала более-менее нормально общаться с отцом. Боря решил подождать, посмотреть, что будет дальше.

И был вознагражден вкуснейшей стряпней Анны. Как оказалось, у милой девушки не просто кулинарный талант… с точки зрения желудка там речь шла о гении. Признанном единогласно.

Вы битую говядину не пробовали? С грибным соусом? Сальник с телячьей печенкой? Цыплят под соусом с крыжовником? Сыр сладкий малиновый, холодец из вишен…

Да от одних воспоминаний как бы слюной документы не закапать…

Потом с облегчением вздохнула Роза Ильинична. Ее могли не послушаться. Привезти что-то не то, поспорить, поругаться, поворчать…

С Анной это было невозможно. Мигом уменьшились расходы на домашнее хозяйство.

Потом комнаты стали чище, простыни и подушки запахли лавандой и мятой, причем не химическими отдушками, а натуральными травами, Боря точно знал, он с той химии чихал не переставая. Сами собой отчистились ковры, подклеились и обновились обои, постирались шторы…

Сам бы он мог и не заметить. Но Роза Ильинична Анну нахваливала, не закрывая рта.

Анна вроде бы ничего и не делала. Вообще… А Новый год?

Можно подумать, он не понял, кто сделал из его маленькой девочки королеву вечера, кто научил ее, кто натаскал, кто… да, Кира взрослела рядом с Анной. И становилась немножечко другой. Боря чувствовал инаковость гувернантки, но в чем она заключается, сформулировать не мог. И в то же время…

Он ловил себя на мысли, что ищет Анну глазами.

Что радуется, когда Кира по вечерам выбегает ему навстречу и бросается на шею, а Анна выходит вслед за ней и улыбается.

Что ему нравится общаться с Гошкой. А собирать с ним свежекупленную железную дорогу – вообще восторг. И ворчание Анны совершенно не раздражает.

Как будто они… семья?

Но семьей он должен быть с Лизой! Она красивая, умная, статусная, она будет хорошей женой и матерью его детей, она дочь его давнего делового партнера, она…

Она не впишется в эту картину мира. Все разрушит и сломает. Именно поэтому Боря предпочитал последнее время встречаться с ней в городе, водил ее по ресторанам, по модным клубам, но не приглашал домой.

Не мог.

Не хотел?

Сам не знал ответа…

В дверь кабинета тихо постучали.

– Войдите, – откликнулся он. И точно знал – Анна.

Анна вошла с улыбкой, принесла с собой запах лимона и мяты, улыбнулась.

– Борис Викторович, добрый день.

– Здравствуйте, Анна.

– Борис Викторович, у меня к вам серьезный разговор.

– Слушаю. Да вы присаживайтесь, может, вам что-то налить?

– Тоник, – выбрала Анна. – Просто, без всего.

Горьковатый хинный привкус ей нравился, и портить его алкоголем девушка совершенно не хотела.

Боря послушно плеснул в стакан прозрачную жидкость, добавил льда из маленького бара.

– Прошу.

– Спасибо. – Анна коснулась губами ободка бокала, вскинула глаза. Сделала маленький глоток, улыбнулась.

– Кира влюбилась.

– Что?!

– И, боюсь, в совершенно неподходящего парня. Ее одноклассник, некий Виктор, фамилии не знаю.

– Сорокин?

Анна пожала плечами:

– Возможно. Кира упоминала, что его отец бизнесмен, а парня перевели в ее школу только в этом году.

– Тогда точно Сорокин.

Очень хотелось материться. Нельзя. То есть можно, но в присутствии Анны матерщина как-то не шла с языка.

– Кира ничего приличнее найти не могла?

Анна развела руками:

– Не знаю. Сердцу не прикажешь. А первая любовь… это бывает очень больно.

– Особенно с таким уродом. Что вы предлагаете?

Анна лукаво улыбнулась. И Боря вдруг поймал себя на чисто мужской реакции. Вот как-то так у нее получилось, обычно Анна выглядела как Мэри Поппинс из детского фильма, красивая, но не сексуальная. А сейчас…

Ровно на одну секунду что-то в ней дрогнуло, исчезло – или, наоборот, проявилось. Как солнечный лучик скользнул по зеркалу. И у мужчины аж вся шерсть дыбом встала. И не только шерсть.

Всего доля секунды, но ему хватило. Да, такую женщину другим показывать страшно. Уведут! Увезут и спрячут… он и сам бы… Спрятал!

Пришлось срочно ретироваться за стол, чтобы девушка не увидела его реакцию. Так безопаснее.

Доля секунды – и снова вернулась прежняя привычная и уютная Анна.

– Я предлагаю помочь Кире разлюбить этого типа. Конечно, о серьезных встречах наедине не может быть и речи…

– Еще бы! Моя дочь ему не телка из клуба!

– Но если ей запретить, Кира только больше захочет новую игрушку. И наделает глупостей. Поэтому я прошу вас оплатить нам с Кирой два абонемента в клуб «Скалолазка».

Боря подумал пару секунд. И расплылся в широкой улыбке.

– Анна, солнышко! Четыре абонемента!

– Почему четыре? – удивилась Анна.

– А мы с Георгием не в счет?

Анна вспыхнула румянцем.

– Сыну я абонемент оплачу сама…

– Цыц! Считайте это накладными расходами. А я буду приходить время от времени.

Борис мгновенно оценил идею.

Клуб «Скалолазка» в городе не очень известен. Потому как рекламировать его не стремятся. Он не пафосный, не понтовый, не гламурный, и евроремонта там нет. Ребята вообще арендовали старый склад у завода и ремонт делали чуть ли не своими силами, знает он тех парней. Так, шапочно, но знает.

Хорошие мальчишки, сами студенты, но ведь работают! Тянутся!

Так вот.

В клубе был устроен скалодром, батутный центр, тут можно и в шариках по уши попрыгать, и на батуте, и на разных снарядах потренироваться, и по веревкам-канатам полазить…

Будет ли польза от их затеи?

Народ пока шел.

Место было выбрано удачное. Завод располагался чуть ли не в центре города, там и парковка была, и работали ребята круглосуточно…

Открыли маленький бар прямо в клубе, договорились, получилось неплохо…

Почему там?

Вроде и все под присмотром, и камеры везде, и не уединишься. С другой стороны, раз уж пришли…

– Вы планируете затащить Киру на скалодром?

– Почему нет? Ей интересно, она пару раз говорила. Гошка уж точно полазить не откажется, а там посмотрим. Может, кто и поприличнее найдется? Не этот… хорек?

– Вам Виктор тоже не понравился.

– Мне Виктор тоже не понравился, – подтвердила Анна.

– Оплачивайте четыре абонемента. Я тоже буду приходить, – решил Боря.

Анна кивнула. Утвердила детали и вышла из кабинета. Уже вполне обычная, спокойная…

Но что это было?

Что проскочило между ними в полумраке комнаты? Почувствовала ли это сама Анна? И если да…

Борис задумался. Потом взял со стола бокал, оставленный Анной. Чистый. Ни капли помады. Медленно коснулся губами прозрачного ободка в том месте, где касались ее губы.