Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей Маккарти Кормак

Сто шестьдесят фунтов.

Капитан постучал правами по столу. Потом посмотрел на Ролинса:

У тебя хорошая память. Ну, говори, где этот парень?

Который?

Этот! – Капитан потряс в воздухе правами. Где Ролинс?

Ролинс сглотнул, посмотрел сначала на конвоира, потом на капитана и сказал:

Я и есть Ролинс.

Капитан грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой.

Ролинс стоял, опустив руки.

Почему вы считаете, что Ролинс – это не я?

Зачем вы сюда приехали? – спросил капитан, пропустив мимо ушей реплику Ролинса.

Куда?

В эту страну.

Мы приехали сюда работать пастухами. Somos vaqueros.

Говори по-английски. Вы приехали покупать скот?

Нет, сэр.

Так. Разрешения у вас нет, верно?

Мы просто приехали сюда работать.

На ранчо Ла Пурисима?

Да все равно где. Но там нас наняли.

Сколько вам там платили?

Двести песо в месяц.

Сколько платят за такую работу в Техасе?

Не знаю. Наверное, сотню.

Сотню долларов!

Да, сэр.

То есть восемьсот песо?

Вроде так.

Капитан снова грустно улыбнулся:

Почему вам пришлось бежать из Техаса?

Да вовсе нам не пришлось. Мы просто взяли и уехали.

Твое настоящее имя?

Лейси Ролинс.

Он закрыл лицо рукой и мгновенно раскаялся в своем малодушии.

Блевинс твой брат?

Нет. Мы не имеем к нему никакого отношения.

Сколько всего лошадей вы украли?

Мы не крали никаких лошадей.

У ваших лошадей нет клейма.

Они из Соединенных Штатов.

У вас есть factura на них? Документы!

Нет. Мы просто приехали сюда из Сан-Анджело, штат Техас. У нас нет никаких бумаг, но это точно наши лошади.

Где вы перешли границу?

Возле Лэнгтри, штат Техас.

Сколько человек вы убили?

Я никогда никого не убивал. И никогда не воровал лошадей. Это святая правда.

Зачем у вас оружие?

Стрелять дичь. Охотиться. Cazador.

Ага, стало быть, теперь вы уже охотники. Ну а где же Ролинс?

Стоит перед вами, черт возьми!

Ролинс чувствовал, что еще немного – и он расплачется.

Как настоящее имя убийцы, который называет себя Блевинсом?

Не знаю.

Вы давно с ним знакомы?

Лично я его не знаю. И ничего про него не могу рассказать.

Капитан отодвинул стул и встал. Он одернул свою форму, чтобы не было морщинок, потом посмотрел на Ролинса.

Ты ведешь себя очень глупо. Зачем тебе лишние неприятности?

Открыв дверь камеры, они отпустили Ролинса, и он осел на пол. Какое-то время он сидел неподвижно, потом лег на бок, обхватив себя руками. Конвоир поманил пальцем Джона-Грейди, который смотрел на все это, щурясь от внезапного света. Джон-Грейди встал и устремил взгляд на Ролинса:

Сволочи!

Скажи им все, что они хотят услышать, приятель. Их не переубедишь. Плетью обуха не перешибешь, прошептал Ролинс.

Vamonos, сказал конвоир.

Что ты им сказал? – спросил Джон-Грейди.

Что мы конокрады и убийцы. И ты им скажешь то же самое. Скажешь за милую душу, дружище.

Но тут конвоир шагнул к Джону-Грейди, схватил его за руку и вытолкнул из камеры, а второй тюремщик закрыл дверь и навесил замок.

Когда вошли к капитану, тот сидел за столом, как и в первый раз. Его волосы были гладко прилизаны, явно только что. Джон-Грейди оказался перед его столом. У дальней стены стояли еще три складных металлических стула, которые придавали помещению какую-то тревожную незаконченность. То ли люди, сидевшие на этих стульях, почему-то встали и ушли, то ли, напротив, те, кого тут ждали, так и не появились. Над стульями висел старый календарь какой-то сельскохозяйственной компании из Монтерея, а рядом, на высокой тумбе, стояла пустая проволочная клетка для птиц, напоминавшая остов абажура.

Las esposas, приказал капитан.

Тюремщик шагнул к Джону-Грейди и снял с него наручники. Капитан посмотрел в окно, потом взял карандаш и стал постукивать неочиненным концом по нижним зубам. Потом обернулся к Джону-Грейди и дважды пристукнул карандашом по столу – так председатель собрания призывает соблюдать тишину и порядок.

Твой приятель нам все рассказал, сообщил он Джону-Грейди, пристально глядя на него, но Джон-Грейди не опустил глаз. Ты тоже быстро поймешь, что говорить правду больше прибыль. Тогда у тебя не возникнет лишних неприятностей.

Зря вы выбивали из него признания, глухо заговорил Джон-Грейди. Мы ничего не знаем о Блевинсе. Мальчишка попросил, чтобы мы его взяли с нами в Мексику, вот и все. И про коня его нам ничего не известно. Мы только знаем, что гнедой удрал от него во время грозы, а потом уже началась эта заварушка. Но мы с Ролинсом тут ни при чем. Три месяца мы работали на ранчо Ла Пурисима сеньора Рочи, а потом вы приезжаете и рассказываете нашему хозяину разные небылицы. Лейси Ролинс никакой не убийца. И не вор. Это самый обыкновенный техасский парень, который всю жизнь жил в округе Том-Грин и никому зла не делал.

Это преступник Смит.

Его фамилия вовсе не Смит, а Ролинс. И никакой он не преступник. Я знаю его как облупленного. Мы с ним вместе учились в школе…

Капитан откинулся на спинку стула, расстегнул пуговку кармана рубашки, стукнул пальцем по пачке сигарет снизу так, что выскочила одна сигарета, достал ее, не вынимая всей пачки, после чего снова застегнул карман. Рубашка военного образца плотно облегала капитанскую фигуру, и пачка сигарет четко очерчивалась под тканью. Капитан чуть наклонился, вытащил из кармана кителя, висевшего на спинке стула, зажигалку, прикурил, потом положил зажигалку на стол, рядом с карандашом. Пододвинув поближе к себе пепельницу, он снова откинулся на спинку стула, и рука с сигаретой застыла возле уха. В его движениях чувствовалась какая-то нарочитость, казалось, он подражает кому-то, кто пользуется его уважением.

Тебе сколько лет? – спросил он Джона-Грейди.

Шестнадцать. Через полтора месяца исполнится семнадцать.

Ну а сколько лет убийце, который утверждает, что его фамилия Блевинс?

Не знаю. Мне про него вообще мало что известно. Он говорит, что ему пятнадцать. Но он больше смахивает на четырнадцатилетнего. Ему запросто может быть и тринадцать.

У него нет шерсти.

Не понял.

У него нет шерсти. Которая бывает у мужчин.

Не обращал внимания. Меня это как-то не интересовало.

Лицо капитана помрачнело. Он затянулся сигаретой, выпустил клуб дыма, потом вытянул руку ладонью вверх и, щелкнув пальцами, сказал:

Deme su billetera[96].

Джон-Грейди вытащил из кармана штанов бумажник, сделал шаг вперед, положил бумажник на стол и отошел назад. Все это время капитан смотрел на него в упор. Вот наклонился, взял бумажник и стал вынимать из него деньги, карточки, фотографии. Разложив содержимое бумажника на столе, снова устремил взгляд на Джона-Грейди:

Где твоя лицензия на работу?

У меня ее нет.

А, ты ее уничтожил.

Нет, ее у меня просто нет и не было.

Убийца Блевинс – тот вообще без документов.

Очень может быть.

Почему?

Он потерял свою одежду.

Потерял одежду?

Да.

Почему он приехал сюда воровать лошадей?

Это его конь.

Капитан откинулся на спинку кресла, затянулся сигаретой.

Это не его конь, сказал он.

Думайте что хотите, но правда остается правдой.

Cmo?

Насколько мне известно, это его конь. Он был на нем в Техасе и на нем же переправился через реку в Мексику.

Капитан побарабанил пальцами по ручке стула.

Не верю.

Джон-Грейди промолчал.

Не слышу фактов, сказал капитан, повернулся на стуле и уставился в окно. Не слышу фактов, повторил он, оглянулся через плечо на арестованного и продолжил: У тебя есть шанс рассказать правду тут. Через три дня ты поедешь в Сальтильо, и там у тебя уже этот шанс не будет. Он исчезал. Правда окажется в руках других людей. Понимаешь, о чем я? Тут мы можем отыскать правду – или потерял навсегда. Но когда ты нас покинешь, будет поздно. Слишком поздно, чтобы рассказать правду. Ты попадешь в руки к другим людям, и никто не угадал сейчас, какой тогда выйдет правда. И когда это случится… Короче, тебе останется лишь пенять на себя. Ты меня понял?

Правда всегда одна, возразил Джон-Грейди. Правда – это то, что случилось на самом деле. А не то, что кто-то себе вообразил.

Тебе нравится наш городок? – внезапно спросил капитан.

Городок как городок.

Здесь очень тихо. И очень мирно.

Наверное.

Местные жителства ведет себя здесь тихо. От них нет беспокойства.

Капитан подался вперед и затушил сигарету в пепельнице. Повисло гнетущее молчание. Нарушил его опять капитан:

И вдруг приходит убийца Блевинс. Ворует лошадей. Всех убивает. Почему? Или в Америке это был мальчик, который мухи не обидит, а приехал в Мексику и творить черт-те что?

Капитан откинулся на спинку, грустно улыбнулся и погрозил пальцем Джону-Грейди. И снова заговорил, не спуская глаз с арестованного:

А потому что ничего подобного! Потому что правда выглядит иначе. Блевинс никогда не был тихим мальчиком. Он всегда был таким, как сейчас… Всегда.

Вернув в камеру Джона-Грейди, тюремщики забрали с собой Блевинса. Идти он мог, хотя и с трудом. За ним закрыли дверь и с грохотом задвинули засов, в пробой которого дужкой вставили висячий замок. Замок сперва покачался, погромыхал, потом успокоился. Джон-Грейди присел возле Ролинса.

Ну как ты? – спросил он.

Нормально. А ты?

И я нормально.

Что там было?

Да ничего.

Что ты ему сказал?

Что ты мешок с дерьмом.

Тебя не водили в душевую?

Нет.

Тебя долго не было.

Долго.

У него там на крюке висит белый халат. Он снимает его с крюка, надевает и подвязывается веревкой.

Джон-Грейди кивнул, потом посмотрел на старика. Тот сидел и не спускал с них глаз, хотя и не понимал по-английски.

Блевинс плох, сказал Ролинс.

Да. Похоже, нас переведут в Сальтильо.

Это еще что такое?

Понятия не имею.

Ролинс зашевелился, потом прикрыл глаза.

С тобой точно все в порядке? – спросил его Джон-Грейди.

Да, не беспокойся.

Он, похоже, хочет с нами договориться.

Кто?

Капитан. Хочет предложить сделку.

Какую? Что мы должны делать?

Помалкивать. Он хочет, чтобы мы держали язык за зубами.

Как будто у нас есть выбор. О чем помалкивать-то?

Не о чем, а о ком. О Блевинсе.

В каком смысле?

Джон-Грейди посмотрел сначала на квадратное отверстие в двери, на косую решетчатую тень на стене над головой старика и лишь потом на Ролинса.

По-моему, они хотят его убить. Хотят убить Блевинса.

Ролинс долго сидел и молчал, повернувшись к стене. Когда он снова посмотрел на Джона-Грейди, его глаза подозрительно блеснули.

Может, ты ошибаешься?

Мне кажется, они разделаются с ним.

Суки! Провались они все к такой-то матери!

Привели Блевинса. Он забился в угол и молча сидел там. Джон-Грейди заговорил со стариком, которого звали Орландо. Старик понятия не имел, в каком преступлении его обвиняют. Ему говорили, что как только он подпишет бумаги, сможет проваливать на все четыре стороны, но он был неграмотным, и никто не собирался прочитать ему вслух то, что он должен был подписать. Орландо не мог точно сказать, сколько он уже тут сидит. Помнил только, что посадили его зимой. Пока они разговаривали, опять появились тюремщики, и старик замолчал.

Тюремщики поставили на пол два ведерка, а также стопку эмалированных мисок. Один из них забрал ведро для воды, другой парашу, после чего они молча удалились. Они держались как люди, привыкшие убирать за скотиной. Когда дверь за ними закрылась, заключенные расположились на корточках вокруг ведерок, а Джон-Грейди стал раздавать миски, которых оказалось почему-то пять, словно должен был появиться кто-то еще. Ложек-вилок не принесли, поэтому фасоль приходилось накладывать кусками тортилий.

Эй, Блевинс! Жрать будешь? – спросил Джон-Грейди.

Я не голоден.

Подкрепиться никогда не мешает.

Жрите сами.

Джон-Грейди зачерпнул фасоли куском тортильи, положил лепешку сверху и протянул миску Блевинсу. Тот поколебался, потом взял ее и поставил себе на колени. Через какое-то время он неуверенно заговорил:

Что вы им про меня наговорили?

Ролинс перестал жевать, покосился на Джона-Грейди, который обернулся к мальчишке и ответил:

Чистую правду.

Так я и поверил, проворчал Блевинс.

А ты думаешь, им не все равно, что мы им про тебя скажем? – прошипел Ролинс.

По крайней мере, вы могли бы постараться мне помочь.

Ролинс удивленно посмотрел на Джона-Грейди.

Вроде как замолвить за меня словечко, продолжил Блевинс.

Как это мы не догадались! – фыркнул Ролинс.

Вам-то это ничего бы не стоило…

Заткнись, недоносок! – взорвался Ролинс. Чтобы я больше тебя не слышал! Только пикни – все уши оборву!

Оставь его в покое, устало произнес Джон-Грейди, но Ролинс не унимался:

Сукин ты сын, кретин! Неужели ты думаешь, капитан не знает, кто ты такой? Он раскусил тебя, как только увидел… Нет, он раскусил тебя раньше – еще до того, как ты явился на свет. Чтоб ты провалился, недоносок! К чертям в самое пекло…

Казалось, еще немного – и Ролинс разрыдается. Джон-Грейди положил руку ему на плечо:

Кончай, Лейси… Успокойся.

Днем снова появились тюремщики, принесли воду и парашу, забрали грязные миски и ведерки из-под еды.

Интересно, как там наши лошадки, подал голос Ролинс.

На это Джон-Грейди только покачал головой.

Ло-шад-ки, повторил старик. Caballos.

S, caballos, кивнул ему Джон-Грейди.

В камере сделалось жарко. Заключенные прислушивались к звукам, доносившимся из поселка. Время от времени по дороге проезжали на лошадях. Джон-Грейди спросил у старика, не обижают ли его здесь, но тот лишь махнул рукой. Потом сообщил, что к нему особенно и не вязались. Старик им неинтересен. Слишком слабый противник. Помолчав, он добавил, что для стариков боль обычное дело. Болью их не удивишь.

Через три дня, с утра пораньше, за ними пришли. Троих американцев вывели на яркий свет, провели через двор, потом по коридору школы и они оказались на улице, где стоял небольшой грузовичок-полуторка марки «форд». Они топтались, грязные и небритые, держа в руках одеяла. Вскоре один из тюремщиков жестом велел им забираться в кузов, что они и сделали. Выйдя из здания, к конвойным добавился еще один тюремщик, и на мальчишек опять надели те же вытертые наручники, после чего приковали друг к другу буксирной цепью, которая до этого лежала свернутая на запасном колесе в передней части кузова. Из здания вышел капитан с чашкой кофе в руке. Стоял смотрел на грузовик, покачивался на каблуках и прихлебывал кофе. Кожаный ремень у него был начищен до блеска, а слева виднелась кобура, из которой рукояткой вперед торчал самозарядный кольт сорок пятого калибра. Он что-то коротко приказал подчиненным, а те, в свою очередь, замахали руками, окликая человека, стоявшего на переднем бампере и копавшегося в моторе «форда». Тот поднял голову, что-то произнес, махнул рукой и снова согнулся под капотом.

Что он им сказал? – спросил Блевинс.

Никто не пожелал удовлетворить его любопытство. В кузове стояли ящики и мешки, а также несколько пятигаллоновых канистр с бензином. То и дело к шоферу подходили местные, совали ему какие-то свертки и ящики и передавали сложенные бумажки, которые тот без лишних слов рассовывал по карманам.

Вон твои красавицы, сказал Ролинс Джону-Грейди.

Вижу.

Девочки стояли, тесно прижавшись друг к дружке. Одна держала другую за руку, и обе плакали.

Чего они ревут? – спросил Ролинс, но Джон-Грейди только покачал головой.

Девочки стояли и смотрели, как загружают грузовик разными ящиками и свертками, а охранники сидели и курили, придерживая винтовки. Девочки простояли так целый час, пока мотор «форда» не заработал, после чего водитель захлопнул крышку капота, сел в кабину, и грузовик с тремя закованными в цепи арестантами дернулся и, медленно двинувшись по узкой немощеной улочке, скрылся в густом облаке дыма и пыли.

Арестантов сопровождали трое конвоиров – молодые парни из местных в плохо пригнанной и давно не глаженной форме. Судя по всему, им было строго-настрого приказано не вступать ни в какие разговоры с американцами, потому что, встречаясь взглядами со своими подопечными, они тотчас же отворачивались и начинали усиленно смотреть в сторону. Пока грузовик петлял по улочкам, эти ребята кивали и махали руками знакомым, стоявшим в дверях домов. Капитан ехал в кабине с водителем. За грузовиком погналось несколько собак, и шофер резко крутанул баранку, норовя задавить хотя бы одну из них, отчего охранники в кузове судорожно схватились за борта, а шофер с хохотом глянул на них в зеркало заднего вида, и они тоже засмеялись и начали тыкать друг друга кулаками и локтями в бока, а потом угомонились и, не выпуская винтовок, сурово уставились на дорогу.

Грузовик тем временем в очередной раз свернул и остановился перед домом, выкрашенным в ярко-голубой цвет. Капитан протянул руку и нажал на гудок. Вскоре отворилась дверь, и на улицу вышел человек, не без элегантности одетый словно чарро. Капитан вылез из кабины, чарро сел рядом с шофером, капитан тоже залез в кабину, захлопнул дверцу, и они поехали дальше.

Вскоре позади остались последние хибары и коррали с глинобитными коровниками. Грузовик преодолел речушку, где вода сверкала, переливаясь всеми цветами нефтяной радуги. Затем, надрывно воя, «форд» взобрался по каменистому подъему и, оказавшись снова на ровном месте, покатил по пустыне под лучами еще низкого утреннего солнца.

Арестованные смотрели, как из-под колес грузовика поднимается пыль, нависает над дорогой и медленно расползается над пустыней. Они изо всех сил пытались усидеть на своих одеялах, чтобы не отбить бока о доски кузова – машину сильно трясло. Оказавшись на развилке, грузовик свернул на юг, в сторону Куатро-Сьенагас и Сальтильо, до которого было, судя по указателю, четыреста километров.

Блевинс расстелил одеяло и улегся на него, закинув руки за голову. Он лежал, уставившись в безоблачное голубое небо пустыни. Птиц вокруг не было. Когда Блевинс заговорил, его голос вибрировал от тряски кузова под его спиной.

Да, ребя-бя-та, д-доро-рога будет д-долгой, произнес он.

Ролинс и Джон-Грейди посмотрели сначала на него, потом друг на друга, но никак не отозвались на это высказывание.

Старик сказал, что до Сальтильо ехать целый день. Я его спрашивал, снова подал голос Блевинс. Говорит, что целый день.

Еще до полудня они выехали на большое шоссе, которое шло к городку Бокильяс на границе, но машина поехала не туда, а вглубь страны, через поселки Сан-Гильермо, Сан-Мигель, Танке-эль-Ревес. Шоссе было ухабистым и раскаленным, немногие встречные грузовики обдавали их градом пыли и мелких камешков, и пассажиры спешно отворачивались, прикрывая лица рукавами. Грузовик остановился в Окампо, водитель выгрузил какие-то ящики, отдал письма, потом поехали дальше, на Эль-Осо. Вскоре машина остановилась у маленького придорожного кафе, и охранники, спрыгнув с грузовика, двинулись туда, прихватив винтовки. Арестанты остались на месте. Дети, носившиеся по дворику, прекратили игру и уставились на приехавших, а тощий белый пес, словно давно уже дожидавшийся подобного события, неторопливо подошел, долго мочился на шину заднего колеса, а затем с достоинством удалился.

Выходя из кафе, охранники смеялись и свертывали на ходу сигареты. Один из них нес три бутылки апельсиновой шипучки, которые передал арестантам. Дождавшись, когда они все выпьют, он взял у них пустые бутылки и понес возвращать в кафе. Другие двое конвоиров залезли в кузов. Из дверей появился капитан. За ним выбежал охранник, возвращавший бутылки, потом чарро и, наконец, водитель. Когда все заняли свои места, капитан вышел из-под навеса у кафе, сел в кабину последним, и грузовик тронулся.

У Куатро-Сьенагас машина выехала на дорогу с покрытием и покатила на юг, к Торреону. Один из охранников встал и, держась за плечо товарища, прочитал надписи на дорожном указателе, потом покосился на троих американцев и снова сел. Его двое товарищей тоже окинули взглядом скованную цепью троицу и после этого уже стали смотреть по сторонам. Грузовик мчался вовсю, но час спустя съехал с дороги вовсе и с натугой пополз по едва приметному следу, извивавшемуся между холмов. В этих краях было немало заброшенных полей, куда одичавшие коровы цвета свечного воска ночами выходили попастись из арройо, где обычно прятались. Они казались существами из какого-то иного, потустороннего мира. На севере собиралась гроза, и Блевинс тревожно поглядывал туда, где время от времени черноту туч прорезали ниточки молний. Он пытался понять, откуда дует ветер, то есть пронесет или не пронесет. Перебравшись через широкое, устланное белыми камешками русло высохшей реки, грузовик преодолел подъем и покатил по лугу, где трава доставала до верха шин и громко шуршала под кузовом. Машина въехала в эбеновую рощу, спугнула парочку ястребов и остановилась во дворе заброшенной эстансии, являвшей собой прямоугольник из глинобитных домиков, сараев и загонов для овец.

В кузове никто не пошевелился. Капитан открыл дверцу и вышел из кабины.

Vmonos, сказал он.

Охранники с винтовками вылезли. Блевинс посмотрел на пустые строения.

Что это? – спросил он.

Страницы: «« ... 1011121314151617 »»

Читать бесплатно другие книги:

Сходил человек за хлебушком, называется…По дороге нашел себе массу неприятностей: побои, шрамы, поре...
Руководство для тех, кто хочет эффективно вести разговор, правильно себя подавать и оказывать воздей...
У этих механизмов никогда не бывает сбоев. Они вечны, как вечный двигатель и снега на вершине Килима...
Если птичка увязла в хитроумных интригах, то пора вспомнить о крыльях. Если король одной рукой выдае...
Год прошел, другой идет. Время врачует любые раны. Возвращается домой Линда, которая уехала, чтобы н...
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КАГАРЛИЦКИМ БОРИСОМ ЮЛЬЕВИЧЕМ, СОДЕРЖ...