Под Куполом. Том 2. Шестое чувство Кинг Стивен

11

Джо, Бенни и Нора катили на велосипедах в сторону Блэк-Ридж-роуд. День выдался по-летнему жарким, в душном воздухе висела дымка. Не чувствовалось ни дуновения ветерка. По обеим сторонам дороги в высокой траве сонно стрекотали цикады. Небо на горизонте пожелтело, и Джо поначалу решил, что видит облака. Потом понял, что это смесь пыльцы и загрязнений, осевшая на Купол. Здесь река Престил-Стрим находилась совсем рядом с дорогой и бежала на юго-восток, к Касл-Року, чтобы влиться в могучий Андроскоггин. До ушей ребят долетали стрекот цикад и карканье ворон, рассевшихся вдоль реки по деревьям.

И вот они подъехали к Блэк-Ридж-роуд, проселочной дороге в больших рытвинах. У съезда стояли два покосившихся щита-указателя. На левом они прочитали: «РЕКОМЕНДУЕТСЯ 4-КОЛЕСНЫЙ ПРИВОД». На правом: «МАКСИМАЛЬНО РАЗРЕШЕННЫЙ ВЕС – 4 ТОННЫ. ПРОЕЗД ПО МОСТУ БОЛЕЕ ТЯЖЕЛЫХ ГРУЗОВИКОВ ЗАПРЕЩЕН». Оба щита изрешечены пулями.

– Мне нравится город, где жители регулярно упражняются в стрельбе, – заметил Бенни. – Есть уверенность, что Эль Клайдер здесь не пройдет.

– «Аль-Каида», недоумок, – поправил его Джо.

Бенни покачал головой, самодовольно улыбаясь.

– Я говорю об Эль Клайдере, знаменитом мексиканском бандите, который перебрался в Западный Мэн, чтобы избежать…

– Давайте опробуем счетчик Гейгера. – Норри спешилась.

Счетчик вновь лежал в корзинке, закрепленной над задним крылом «швинна» Бенни. Они завернули его в несколько полотенец, позаимствованных из корзины для тряпок в доме Макклэтчи. Бенни достал счетчик и протянул Джо; желтый прибор ярким пятном выделялся на тусклом ландшафте. Улыбка Бенни исчезла.

– Сделай это ты. Я слишком нервничаю.

Джо какое-то время смотрел на счетчик Гейгера, потом отдал его Норри.

– Трусохвосты, – добродушно прокомментировала она и включила прибор. Стрелка тут же прыгнула к +50. Увидев это, Джо почувствовал, как сердце вдруг забилось в горле, а не в груди.

– Вау! – воскликнул Бенни. – Мы взяли след!

Норри оторвала взгляд от стрелки, застывшей на достаточно большом (примерно половина шкалы) расстоянии от красного, и посмотрела на Джо:

– Идем дальше?

– Черт, конечно!

12

В полицейском участке проблем с энергоснабжением не наблюдалось – по крайней мере пока. Выложенный зелеными плитками коридор тянулся на всю длину подвала. Флуоресцентные лампы под потолком круглосуточно заливали подвал ровным депрессивным светом. На рассвете или глубокой ночью – здесь всегда царил полдень. Чиф Рэндолф и Фредди Дентон эскортировали Барби (если так можно сказать, потому что они сжимали ему бицепсы) вниз по ступенькам. Женщины-патрульные шли следом с пистолетами в руках.

Слева находился архив. Справа – пять камер, две на каждой стороне и одна в дальнем конце. Последняя уступала остальным в размерах, с узкой койкой и стальным унитазом без сиденья, и именно к ней потащили Барби.

По приказу Пита Рэндолфа – он получил его от Большого Джима – даже самых худших актеров, участвовавших в пьесе «Погром супермаркета», отпустили на все четыре стороны (не интересуясь, куда они теперь пойдут), так что камеры вроде бы пустовали. Поэтому для всех стало сюрпризом внезапное появление Мелвина Сирлса из камеры номер четыре, где тот затаился. В руке он держал спортивный носок, набитый чем-то тяжелым, – самодельную дубинку. Повязка низко сползла на лоб, черные очки прикрывали синяки вокруг глаз. Поначалу Барби решил, что на него сейчас нападет Человек-невидимка.

– Ублюдок! – прокричал Мел и замахнулся носком. Барби пригнулся. Носок просвистел над головой и ударил Фредди Дентона по плечу. Тот взревел и выпустил руку Барби. Позади них закричали женщины. – Гребаный убийца! Кому ты заплатил, чтобы мне разбили голову? А? – Мел вновь размахнулся и на этот раз попал по левому бицепсу Барби. Рука онемела. В носок Мел насыпал не песок, положил что-то тяжелое. Металлическое или стеклянное, но, во всяком случае, круглое. Если б с острыми углами – потекла бы кровь. – Ты, гребаный, вонючий гондон! – проревел Сирлс и вновь замахнулся носком-дубинкой.

Чиф Рэндолф отскочил назад, тоже отпустив руку Барби. Тот схватился за верхнюю часть носка, поморщившись, когда груз врезался в запястье, с силой дернул на себя, вырвал носок-дубинку из руки Мела. В этот самый момент повязка налезла тому на черные очки.

– Стоять, стоять! – крикнула Джекки Уэттингтон. – Немедленно прекрати, заключенный, это единственное предупреждение!

Барби почувствовал, как холодное металлическое кольцо прикоснулось к его спине между лопатками. Не мог его видеть, но и так знал, что Джекки вдавила ему в спину пистолет. Если она выстрелит, пуля войдет именно туда. И она может выстрелить, потому что это маленький город, где причина самой большой беды – чужаки, где даже профессионалы являются дилетантами.

Он выронил носок. То, что в нем лежало, стукнулось о линолеум. Потом поднял руки.

– Мэм, я его бросил. Мэм, я безоружен, пожалуйста, опустите пистолет.

Мел сдвинул ослепившую его повязку. Она начала разматываться, словно тюрбан. Он ударил Барби дважды, в солнечное сплетение и живот. На этот раз к ударам Барби не подготовился, так что воздух вырвался из легких с громким «ПАХ!». Он согнулся пополам, потом упал на колени. Мел врезал ему по шее – а может, это сделал Фредди; насколько мог знать Барби, такой удар мог нанести и сам Бесстрашный Лидер, – и он растянулся на зеленом полу, а мир уходил все дальше и становился все тише. Что он видел ясно и отчетливо – так это выбоину на одной из плит. И почему нет? Она находилась менее чем в дюйме от его глаз.

– Прекратите, прекратите, прекратите его бить! – Голос доносился из далекого далека, но Барби не сомневался, что принадлежит он жене Расти. – Он лежит, разве вы не видите, что он лежит?

Вокруг в сложном танце двигались ноги. Кто-то наступил ему на задницу, споткнулся, крикнул: «Твою мать!» Барби пнули в бедро. Только происходило это где-то далеко. Возможно, потом бедро разболится, но пока все было не так уж плохо.

Чьи-то руки схватили его и привели в вертикальное положение. Барби попытался поднять голову, но потом понял, что лучше позволить ей висеть. Его потащили к камере в конце коридора, зеленые плиты скользили под ногами. Что там сказал Дентон наверху? «Твои апартаменты ждут».

Но я сомневаюсь, что горничная положила на подушку мятную конфетку, подумал Барби. Впрочем, его это не волновало. Он хотел остаться один, чтобы зализать свои раны.

У двери в камеру кто-то приложился ногой к его заду, чтобы придать ему дополнительное ускорение. Барби бросило вперед, он выставил перед собой правую руку, чтобы не врезаться лицом в зеленую стену из шлакоблоков. Попытался поднять и левую, но она оставалась онемевшей ниже локтя. Впрочем, ему удалось защитить голову, и это радовало. Он ткнулся правой рукой в стену, отшатнулся, вновь упал на колени, на этот раз рядом с койкой, словно собирался произнести молитву перед сном. За его спиной с грохотом закрывалась сдвижная дверь-решетка.

Барби оперся руками о койку и поднялся, левая рука начинала слушаться. Повернулся и увидел уходящего Рэндолфа – сжатые кулаки, опущенная голова. За его спиной Дентон поправлял повязку на голове Сирлса, тогда как сам Сирлс смотрел на Барби (ярость его взгляда приглушали очки, чуть съехавшие с носа). За мужчинами, почти у лестницы, стояли женщины, на лицах обеих читались ужас и растерянность. Линда Эверетт побледнела еще больше, и Барби подумал, что ее глаза блестят от слез.

Он собрал всю волю в кулак и обратился к ней:

– Патрульная Эверетт. – Она подпрыгнула от неожиданности. Раньше называл ее кто-нибудь «патрульная Эверетт»? Если только школьники, когда она регулировала переход через дорогу – вероятно, исполняла самое сложное поручение, какое давали копу с частичной занятостью. Во всяком случае, до этой недели. – Патрульная Эверетт! Мэм! Пожалуйста, мэм!

– Заткнись! – рявкнул Фредди Дентон.

Барби не обратил на него ни малейшего внимания. Он думал, что вот-вот лишится чувств, во всяком случае, рухнет, но пока держался на ногах.

– Попросите вашего мужа осмотреть тела! Особенно миссис Перкинс! Мэм, он должен осмотреть тела! В больницу они не попадут! Ренни этого не допустит…

Вернулся Питер Рэндолф. Барби увидел, чт он снял с ремня Фредди Дентона, и попытался прикрыть лицо руками, но те оказались слишком тяжелыми.

– Достаточно, сынок. – Рэндолф просунул между прутьями решетки баллончик с «Мейсом» и нажал на клапан.

13

На середине изъеденного ржавчиной моста Блэк-Ридж Норри остановила велосипед и посмотрела куда-то вперед.

– Нам бы не останавливаться, – заметил Джо. – Надо использовать оставшуюся часть дня.

– Я знаю, но посмотри. – Норри указала, куда надо смотреть.

На другом берегу, под крутым склоном и на сухой глине, появившейся на том месте, где до возникновения Купола текли воды Престил-Стрим, лежали четыре дохлых оленя: самец, две самки и однолетка. Все крупных размеров. Лето в Милле выдалось хорошим, и олени нагуляли вес. Джо видел облака мух, которые роились над трупами, даже слышал их сонное жужжание. В обычный день его перекрыл бы шум бегущей воды.

– Что с ними случилось? – спросил Бенни. – Ты думаешь, причина в той штуковине, которую мы ищем?

– Если ты говоришь о радиации, не думаю, что она убивает так быстро, – сказал Джо.

– Если только это не очень сильная радиация. – В голосе Норри слышалась тревога.

Джо указал на стрелку счетчика Гейгера:

– Возможно, ты права, но радиация не очень сильная. Даже если стрелка пройдет всю красную зону, не думаю, что этого хватит, чтобы убить такое большое животное, как олень, за три дня.

– Самец сломал ногу, это и отсюда видно, – поделился своими наблюдениями Бенни.

– Я уверена, одна из самок сломала две. – Норри прикрывала глаза рукой. – Передние. Видите, как они вывернуты?

Джо подумал, что самка умерла, пытаясь выполнить какой-то сложный акробатический кульбит.

– Думаю, они прыгнули, – предположила Норри. – Прыгнули с берега, как прыгают те похожие на крыс зверушки.

– Лемоны, – подсказал Бенни.

– Лемминги, куриные мозги, – поправил его Джо.

– Пытаясь от чего-то убежать? – спросила Норри. – Поэтому они прыгнули?

Ни один из мальчиков не ответил. Оба выглядели моложе, чем неделей раньше, как дети, которых заставляют слушать у походного костра очень уж страшную историю. Все трое стояли у велосипедов, глядя на мертвых оленей и слушая монотонное жужжание мух.

– Пошли? – предложил Джо.

– Думаю, это наш долг. – Норри перекинула ногу через раму, но поставила на землю.

– Точно. – Джо уселся на свой велосипед.

– Олли, это еще одна передряга, в которую ты меня втянул, – сказал Бенни.

– Что?

– Не важно. Поехали, мой брат по духу. Поехали.

Добравшись до дальнего края моста, они увидели, что ноги сломаны у всех оленей. Однолетка раздробил череп, вероятно, ударившись о валун, который в обычное время скрывала вода.

– Включи счетчик Гейгера, – предложил Джо.

Норри включила. На этот раз стрелка заплясала у +75.

14

Пит Рэндолф достал старый диктофон из одного из ящиков стола Герцога Перкинса, проверил его, убедился, что батарейки не сели. Когда вошел Ренни-младший, Рэндолф нажал на кнопку «ЗАПИСЬ» и поставил маленькое изделие «Сони» на край стола, где молодой человек мог его видеть.

Последний приступ мигрени Младшего практически сошел на нет. Лишь левая сторона головы чуть гудела, и он чувствовал себя совершенно спокойным; они с отцом отрепетировали показания, и Младший знал, что ему говорить.

«Это чистая проформа, – объяснил Большой Джим. – Пустая формальность».

Так оно и вышло.

– Как ты нашел тела, сынок? – Рэндолф откинулся на спинку вращающегося стула. Все личные вещи Перкинса он убрал в шкаф, стоящий у боковой стены. Теперь, после смерти Бренды, полагал, что выкинет их на помойку. Личные вещи могли представлять какую-то ценность только для родственников.

– Ну… – начал Младший, – я возвращался после патрулирования Сто семнадцатого… пропустил всю эту заваруху у супермаркета…

– Считай, что тебе повезло, – сказал Рэндолф. – Полнейшая хренотень, уж прости мой французский. Кофе?

– Нет, спасибо. У меня бывают мигрени, и кофе, похоже, только усиливает головную боль.

– Плохая привычка, между прочим. Не такая плохая, как сигареты, но плохая. Ты знал, что я курил, пока не был Спасен?

– Нет, сэр, не знал. – Младший надеялся, что этот идиот перестанет балаболить и позволит ему рассказать свою историю, чтобы он мог скорее выбраться отсюда.

– Да, Лестером Коггинсом. – Рэндолф прижал руки к груди.– Погружение с головой в Престил-Стрим. Сразу отдал сердце Иисусу. Особо усердным прихожанином, как некоторых, меня не назовешь; конечно же, в этом смысле меня не сравнить с твоим отцом, но преподобный Коггинс был хороший человек. – Рэндолф покачал головой. – На совести Дейла Барбары много чего. При условии, что у него есть совесть.

– Да, сэр.

– И за многое ему придется ответить. Я попотчевал его «Мейсом», и это всего лишь малая часть того, что его ждет. Итак. Ты возвращался с патрулирования и…

– И тут вспомнил, что кто-то говорил мне об автомобиле Энджи, который видел в гараже. Вы понимаете, в гараже дома Маккейнов.

– А кто тебе все-таки сказал?

– Френк? – Младший потер висок. – Думаю, Френк.

– Продолжай.

– Короче, я заглянул в одно из окон гаража и увидел, что ее машина там. Подошел к парадной двери и позвонил, но мне ее никто не открыл. Я пошел к двери черного хода, потому что встревожился. Там… пахло.

Рэндолф сочувственно кивнул.

– В принципе тебя вел нюх. Хорошая полицейская работа, сынок. – Младший пристально взглянул на Рэндолфа, гадая, это шутка или шпилька, но в глазах чифа читалось только искреннее восхищение. Младший осознал, что его отец нашел помощника (первым на ум пришло другое слово – сообщника) еще более тупого, чем Энди Сандерс. Хотя Младший представить себе не мог, что такое возможно. – Продолжай. Я понимаю, как это болезненно для тебя. Это болезненно для нас всех.

– Да, вы все говорите правильно. Заднюю дверь я нашел незапертой, сэр. Запах привел меня к кладовой. Я с трудом поверил тому, что там увидел.

– Ты увидел его армейские жетоны.

– Да. Нет. В каком-то смысле. Я увидел, что Энджи что-то держит в руке… на цепочке… но не мог сказать, что именно, ни к чему не хотел прикасаться. – Младший скромно потупил глаза. – Я знаю, что я всего лишь новобранец.

– Правильное решение! Умное решение. Знаешь, при обычных обстоятельствах мы бы вызвали целую команду экспертов из прокуратуры штата, чтобы действительно прижать Барбару к стене, но у нас необычные обстоятельства. Однако улик и так достаточно. Он, должно быть, круглый идиот, если оставил на месте преступления свои армейские идентификационные жетоны.

– Я достал мобильник и позвонил отцу. Судя по разговорам по радио, я понял, что вы здесь очень заняты…

– Заняты? – Рэндолф закатил глаза. – Сынок, ты еще просто мало знаешь. Но ты поступил правильно, позвонив отцу. Он, по существу, сотрудник полиции.

– Отец нашел двух патрульных, Фреда Дентона и Джекки Уэттингтон, и они приехали к дому Маккейнов. Линда Эверетт присоединилась к нам, когда Фредди фотографировал место преступления. Потом на катафалке приехали Стюарт Боуи и его брат. Отец подумал, что это наилучший вариант, потому что после бунта в больницу поступило много раненых и все такое.

Рэндолф кивнул:

– Правильное решение. Помогай живым, хорони мертвых. Кто нашел армейские жетоны?

– Джекки. Она карандашом разжала пальцы Энджи, и они выпали на пол. Фредди все сфотографировал.

– На суде это нам поможет. Нам придется провести его самим, если Купол останется на месте. Но мы это сделаем. Помнишь, что говорится в Библии? С верой мы можем сдвинуть горы. В котором часу ты нашел трупы, сынок?

– Около полудня. – После того как попрощался с моими девочками.

– И ты сразу позвонил отцу?

– Не сразу. – Младший посмотрел на Рэндолфа честными и искренними глазами. – Сначала я вышел из дома, и меня вырвало. Их страшно избили. Я никогда такого не видел. – Он шумно выдохнул, содрогнулся. Диктофон, разумеется, этого зафиксировать не мог, но Рэндолф увидел и запомнил. – Когда меня перестало рвать, я позвонил отцу.

– Ладно, думаю, это все, что мне нужно. – Больше никаких вопросов не было, не последовало даже требования написать рапорт (и хорошо, подумал Младший, потому что теперь у него начинала болеть голова, стоило ему взять в руки ручку). Рэндолф наклонился вперед, чтобы выключить диктофон. – Спасибо тебе, Младший. Почему бы тебе не закончить на сегодня? Иди домой и отдохни. Ты выглядишь уставшим.

– Я бы хотел быть здесь, когда вы будете его допрашивать, сэр. Барбару.

– Можешь не беспокоиться, что сегодня ты что-то упустишь. Мы дадим ему двадцать четыре часа, чтобы он поварился в собственном соку. Идея твоего отца, и очень хорошая. Мы допросим его завтра, во второй половине дня или вечером, и ты тут будешь. Даю тебе слово. Мы собираемся допросить его с пристрастием.

– Да, сэр. Хорошо.

– Без всей этой хрени о праве молчать.

– Понимаю, сэр.

– И спасибо Куполу, нам не придется передавать Барбару шерифу округа. – Рэндолф пристально посмотрел на Младшего. – Сынок, это будет тот самый случай, когда произошедшее в Вегасе останется в Вегасе.

Младший не знал, отвечать на его слова «да, сэр» или нет, потому что понятия не имел, о чем толкует этот идиот, сидевший за столом начальника полиции.

Рэндолф еще несколько мгновений пристально смотрел на него, словно хотел удостовериться, что они понимают друг друга, потом хлопнул в ладоши и поднялся.

– Иди домой, Младший. Вижу, тебе сегодня досталось.

– Да, сэр. И я думаю, что пойду. Немного отдохну.

– У меня в кармане лежала пачка сигарет, когда преподобный Коггинс окунул меня с головой, – сказал Рэндолф тоном человека, вспоминающего что-то очень дорогое его сердцу. Он обнял Младшего за плечи, когда они пошли к двери. Судя по выражению лица, Младший почтительно внимал, но ему хотелось орать от тяжести этой крепкой руки. Все равно что ему на шею надели мясное ярмо. – Они, разумеется, намокли и больше ни на что не годились. А другую пачку я так и не купил. Спасенный от дьявольской травы Сыном Господа. Как тебе такая милость?

– Захватывает дух, – удалось выдавить Младшему.

– Кто привлечет внимание, так это Бренда и Энджи, что совершенно нормально. Уважаемая женщина и юная девушка, перед которой лежала вся жизнь, но и у преподобного Коггинса были свои поклонники. Не говоря уже о большой и любящей пастве.

Краем левого глаза Младший видел тупые, широкие пальцы Рэндолфа. Задался вопросом, а что бы тот сделал, если б он наклонил голову и вгрызся в эти пальцы. Может, откусил бы один и выплюнул на пол.

– И не забывайте Доди. – Младший не знал, почему он это сказал, но сработало. Рука Рэндолфа соскользнула с его плеча. Чиф застыл как громом пораженный. И Младший осознал: Рэндолф забыл про Доди.

– Господи! – простонал Рэндолф. – Доди. Кто-нибудь позвонил Энди и сказал ему?

– Не знаю, сэр.

– Твой отец наверняка позвонил, а?

– Он так занят.

И Младший говорил правду. Большой Джим сидел в домашнем кабинете, готовил речь для городского собрания в четверг, которую собирался произнести перед тем, как горожане проголосовали бы за наделение членов городского управления чрезвычайными полномочиями на период кризиса.

– Мне лучше позвонить ему. Но сначала, наверное, надо помолиться. Не хочешь преклонить со мной колени, сынок?

Младший предпочел бы вылить жидкость для заправки зажигалок себе в штаны и поджечь собственные яйца, но он этого не сказал.

– Говори с Богом один на один, и ты яснее услышишь Его ответ. Так часто повторяет мой отец.

– Хорошо, сынок. Это дельный совет.

Прежде чем Рэндолф успел сказать что-то еще, Младший выскользнул из кабинета, а потом и из полицейского участка. Он пошел домой, глубоко задумавшись, скорбя о потерянных подружках и гадая, сможет ли он найти новую. Хорошо бы и не одну.

Под Куполом всякое могло случиться.

15

Рэндолф пытался молиться, но одолевали совсем другие мысли. А кроме того, Бог помогал тем, кто помогал себе сам. Он не был уверен, что так написано в Библии, но точно знал, что это правда. Он позвонил Сандерсу на мобильник, взяв номер из списка, приколотого к информационной доске на стене. Надеялся, что не дождется ответа, но услышал голос Энди после первого гудка… Закон подлости, понятное дело.

– Привет, Энди. У меня печальная весть, друг мой. Может, тебе лучше сесть.

Разговор вышел трудный. Ужасный, если по-честному. Закончив его, Рэндолф забарабанил пальцами по столу. Подумал – снова, – что не очень-то огорчался бы, если б сейчас за этим столом сидел Герцог Перкинс. Может, совсем не огорчался. Получалось, что это куда более тяжелая и грязная работа, чем он себе представлял. Отдельный кабинет не стоил такой ноши, что легла теперь на него. Даже зеленый автомобиль чифа не стоил; всякий раз, когда он садился за руль и его зад соскальзывал во впадину, оставленную куда более массивными ягодицами Герцога, в голове мелькала мысль: Ты для этого не годишься.

Сандерс уже направлялся сюда. Хотел встретиться с Барбарой лицом к лицу. Рэндолф пытался его отговорить: мол, Энди лучше бы провести ближайшее время на коленях, молясь за упокой жены и дочери, не говоря уж о том, чтобы попросить у Господа сил нести этот крест, но Энди сразу же оборвал связь.

Рэндолф вздохнул и набрал другой номер. После двух гудков в его ухо ворвался раздраженный голос Большого Джима:

– Что? Что?

– Это я, Джим. Я знаю, что ты работаешь, и мне очень не хочется отрывать тебя, но не мог бы ты приехать? Мне нужна помощь.

16

Трое подростков стояли в ярком послеполуденном свете, под небом, определенно отливавшим желтым, и смотрели на мертвого медведя, лежащего у телеграфного столба. Столб наклонился. В четырех футах от земли из пропитанного креозотом дерева торчали щепки, и его марала кровь. И что-то другое. Белое. Похоже, осколки кости. И серое, губчатое. Должно быть, мозги…

Джо отвернулся, пытаясь взять под контроль рвотный рефлекс. И ему это почти удалось, но тут с громким хлюпаньем Бенни вырвало, и Норри последовала его примеру. Тут уж и Джо составил им компанию.

Когда они чуть оклемались, Джо снял рюкзак, откинул клапан, распустил веревку, достал три бутылки «снэппла» и раздал. Первым глотком прополоскал рот и выплюнул. Бенни и Норри повторили. Потом все начали пить. Сладкий чай заметно согрелся, но для пересохшего горла казался бальзамом.

Норри сделала два осторожных шага к черной, облепленной мухами туше у основания столба.

– Та же история, что и с оленями. Бедняга не нашел речного берега, чтобы прыгнуть с него, вот и вышиб себе мозги, колотясь головой о телеграфный столб.

– Может, у него бешенство, – сиплым голосом предположил Бенни. – Может, у оленей тоже.

Джо подумал, что такая возможность существует, но вероятность крайне мала.

– Насчет этих самоубийств… вот что я думаю. – Он ненавидел дрожь в голосе, но иначе говорить не получалось. – Киты и дельфины такое делают – выбрасываются на берег. Я видел по телику. И отец говорил мне, то же случается и с восьминогами.

– О, осьминоги, – поправила его Норри.

– Как ни назови. Отец говорит, когда загрязняется среда их обитания, они отгрызают собственные щупальца.

– Чувак, ты хочешь, чтобы меня снова вырвало? – Голос Бенни звучал устало и раздраженно.

– Именно это здесь и происходит? – спросила Норри. – Загрязнение окружающей среды?

Джо посмотрел на пожелтевшее небо. Потом указал на юго-запад, где на Купол осела сажа после пожара, вызванного ракетным ударом. Высота пятна составляла двести или триста футов, ширина – милю. А то и больше.

– Да, но это другое, – прокомментировала Норри. – Ведь так?

Джо пожал плечами.

– А вдруг у нас может появиться острое желание покончить с собой, так не пора ли нам повернуть назад? – мрачно произнес Бенни. – Потому что мне есть ради чего жить. Я еще ни разу не победил в «Вархаммер».

– Попробуем счетчик Гейгера на медведе, – предложила Норри.

Джо направил трубку на тушу. Стрелка не ушла к нулю, но и не двинулась дальше.

Норри указала на восток. Впереди дорога выходила из рощи черных дубов, которые и дали название этому месту. Джо подумал, что, выйдя из-под деревьев, они смогут увидеть яблоневый сад на вершине Блэк-Риджа.

– Давайте выйдем из-под деревьев, – словно прочитала его мысли Норри. – Там посмотрим, что покажет счетчик. Если стрелка двинется дальше, мы вернемся в город и скажем доктору Эверетту, или этому Барбаре, или им обоим. Пусть они сами разбираются.

На лице Бенни отражалось сомнение:

– Ну, не знаю.

– Если мы как-то странно себя почувствуем, то повернем немедленно, – нашел компромисс Джо.

– Если это может помочь, мы должны это сделать, – настаивала Норри. – Я хочу выбраться из Милла до того, как окончательно свихнусь.

Она улыбнулась, чтобы показать, что это шутка, но слова не прозвучали как шутка, и Джо не воспринял их шуткой. Многие прохаживались насчет того, какой маленький городок этот Милл, – вероятно, потому-то здесь и стала такой популярной песня Джеймса Макмертри. И еще демографический аспект. Он мог вспомнить только одну азиатку – Памелу Чен, которая иногда помогала Лиссе Джеймисон в библиотеке, а черных людей здесь не было вовсе, после того как Лаверти уехали в Обурн. Никакого «Макдоналдса», не говоря уже о «Старбаксе», и кинотеатр давно закрылся. Но раньше этот город казался ему очень большим, ему вполне хватало места, чтобы познавать мир. Удивительно, как сильно сжался Милл в мыслях Джо, едва только выяснилось, что он, и мать, и отец не могут сесть в автомобиль и поехать в Льюистон, чтобы поесть жареных моллюсков и мороженое в «Йодерсе». Конечно, город располагал немалыми запасами, но в какой-то момент закончатся и они.

– Ты права, – кивнул он. – Это важно. Стоит рискнуть. По крайней мере я так думаю. Если хочешь, Бенни, ты можешь остаться здесь. Эта часть миссии сугубо добровольная.

– Нет, я с вами! Если позволю вам пойти без меня, вы приравняете меня к собакам.

– Уже приравняли! – одновременно воскликнули Джо и Норри, потом переглянулись и рассмеялись.

17

– Это правильно, плачь!

Голос доносился очень уж издалека. Барби повернулся на голос, но никак не мог открыть горящие глаза.

– Тебе есть много о чем плакать!

Человек, произносящий эти фразы, похоже, сам плакал. И голос казался знакомым. Барби попытался посмотреть на него, но веки раздулись и отяжелели. А глазные яблоки под ними пульсировали в такт ударам сердца. И носовые пазухи так забились, что в ушах трещало, стоило ему сглотнуть.

– Почему ты убил ее? Почему ты убил мою девочку?

Какой-то сукин сын вырубил меня «Мейсом». Дентон? Нет, Рэндолф.

Барби удалось разлепить глаза, прижав ладони к бровям и потянув их вверх. Он увидел Энди Сандерса, который стоял у его камеры. По щекам катились слезы. И что видел Сандерс? Человека в камере, а сидящий в камере всегда выглядит виновным.

– Она – это все, что у меня было! – прокричал Сандерс.

Рэндолф стоял у него за спиной, выглядел недовольным и переминался с ноги на ногу, будто мальчишка, которому уже минут двадцать как следовало отпроситься в туалет. Даже с горящими глазами и забитым носом Барби не удивился, что Рэндолф позволил Сандерсу спуститься в подвал. Энди Сандерс был первым членом городского управления, и чиф находил практически невозможным сказать ему «нет».

– Ладно, Энди, этого достаточно, – заговорил Рэндолф. – Ты хотел его увидеть, и я тебе разрешил, пусть даже это и не по правилам. Он за решеткой, как и должно, и он заплатит за все, что сделал. А теперь пойдем наверх, я налью тебе чашку…

Энди схватил Рэндолфа за грудки. Чиф возвышался над ним на добрых четыре дюйма, но все равно выглядел испуганным. Барби его не винил. Он смотрел на мир сквозь густо-красную пелену, но мог разглядеть распиравшую Энди ярость.

– Дай мне твой пистолет! Суд для него – большая честь. Он все равно выскользнет. У него друзья в высоких местах. Джим так говорит! Я хочу посчитаться с ним! Я имею право посчитаться с ним, так что дай мне твой пистолет!

Барби не думал, что желание Рэндолфа ублажить руководство города простирается так далеко, сомневался, что чиф отдаст пистолет, чтобы Энди смог пристрелить его, как крысу в дождевой бочке, но полной уверенности у него не было. Возможно, существовала какая-то другая причина, помимо желания ублажить, по которой Рэндолф привел Сандерса вниз, и привел одного.

Барби с трудом поднялся на ноги.

– Мистер Сандерс. – «Мейс» попал и в рот. Язык и горло раздулись. Он не говорил, а крякал. – Я не убивал вашу дочь, сэр. Я никого не убивал. Если вы подумаете об этом, то поймете, что вашему другу Ренни необходим козел отпущения, и я – самая удобная…

Но в таком состоянии Энди ни о чем думать не мог. Он схватился руками за кобуру Рэндолфа и начал выдирать из нее пистолет. Перепугавшись, чиф всеми силами пытался оставить оружие на месте.

И в этот момент по лестнице спустился мужчина с внушительным животом, двигающийся, несмотря на габариты, легко и даже грациозно.

– Энди! – прогремел Большой Джим. – Энди, дружище, иди ко мне.

Он раскрыл объятия. Энди прекратил борьбу за пистолет и бросился к Ренни, как плачущий ребенок в руки отца. И Большой Джим обнял его.

– Мне нужен пистолет! – пробормотал Энди, подняв залитое слезами, с соплями под носом, лицо, чтобы посмотреть Большому Джиму в глаза. – Дай мне пистолет, Джим. Сейчас! Прямо сейчас! Я хочу застрелить его за то, что он сделал! Это мое право как отца! Он убил мою маленькую девочку!

– Может, не только ее. Может, не только Энджи, Лестера и бедную Бренду.

Эти слова заставили Энди замолчать. Он в недоумении уставился на массивное лицо Большого Джима. Как зачарованный.

– Может, и твою жену тоже. Герцога. Майру Эванс. Всех остальных.

– Что…

– Ведь Купол появился здесь чьими-то стараниями, дружище. Или я не прав?

– Ну… – На большее Энди не хватило, но Большой Джим уже кивнул, принимая ответ.