Послание из прошлого. Зарница Милушкин Сергей
– Его там нет.
– Как?! – задохнулся от гнева Виктор. – Вы врете! Я видел имя на двери и даже диагноз!
Инин развел руками.
– Я знаю, что этот парень существует, но я ни разу его не видел. Каждый раз, когда я, казалось, вот-вот должен был найти его – особенно исходя из твоих, Витя, рассказов, он куда-то пропадал. Я приготовил ему палату и документы заранее – но… все тщетно. Я смог его выследить. Я даже не уверен, что он реально существует. Вполне возможно, что он плод твоего воображения.
– Как это – плод?! – не веря своим ушам чуть ли не выкрикнул Виктор. – Вы что, издеваетесь?!
– Нет. Если ты поможешь, мы найдем его. Но я правда не знаю, как и где. Один раз мне показалось, что он следит за мной и я даже видел его около больницы, в беседке, когда проезжал мимо на машине. Остановился, но никого не нашел. Вот и все. А диагноз я заранее ему придумал, чтобы не было вопросов. Пока же в палате совершенно другой человек – с реальной шизофренией. Евгений Картавин, семьдесят второго года рождения. Можем пойти посмотреть, если не верите.
Шаров и Виктор переглянулись.
– Открывай, – сказал Виктор. – Потом разберёмся.
Доктор набрал код, и они быстро покинули экспериментальную лабораторию.
Небольшая лестница вниз, скрытая несколькими дверями, привела их на первый этаж.
– Во двор больницы полиция не заезжала, все машины стоят перед парадным входом. Но может случиться всякое, – сказал профессор. – У мусорных контейнеров припаркован темно-синий Фольксваген-транспортер. Бак полный. – Он протянул ключи Шарову. – Поведете вы, я так понимаю.
Майор кивнул.
– Ты угадал.
– Поедем левее подстанции через дополнительный выезд. Там есть охрана, но все проверенные, так что нас никто не остановит и вопросов не будет.
– Ты, похоже, все предусмотрел, – сжав зубы, процедил Шаров.
– Береженого бог бережет, – ответил Инин.
– Вас это вряд ли касается, – сказала Лена и взгляды мужчин устремились на нее.
Кажется, она наконец поверила, что находится на свободе. И хоть в глазах ее еще читалась усталость и неуверенность, страх вдруг куда-то исчез, и они горели твердым решительным огнем.
«Как тогда, на озере «Верхнее» – вдруг подумал Виктор. – Точь-в-точь, как тогда…»
– Будем надеяться, что нас не ждут, – сказал Шаров, открывая дверь наружу.
Холодный воздух пахнул в лицо. Он осторожно осмотрелся, потом сделал знак группе.
– Чисто. Бежим! – Он толкнул вперед доктора и потрусил за ним к микроавтобусу.
Виктор автоматически взял Лену за руку, потянув ее за собой. Когда он понял это, то подумал, что сейчас она вырвет свою ладонь, но этого не произошло.
Наоборот, кажется, она была благодарна за помощь.
Быстро открыв двери, Шаров втолкнул кряхтящего доктора в салон, пропустил Лену и Виктора, потом влез сам.
Микроавтобус завелся вполоборота. Однозначно, за поддержанием его рабочего состояния тщательно следили. Приборная панель была начищена – нигде ни пылинки. В самом ее центре разместились три маленьких иконки каких-то святых.
Шаров ухмыльнулся, посмотрел в зеркало на разместившихся в салоне людей. Профессор присел на сидение, расположенное сразу за водительским креслом. Он вглядывался в темные очертания больницы, и Шаров как опытный следователь, под маской внешнего безразличия угадывал тщательно скрываемое беспокойство.
Виктор и Лена сидели на заднем ряду и выглядели скорее отрешенно, однако Шаров цепким взглядом уловил, что руки их соприкасаются и незаметно улыбнулся. В крови у него бурлило давно забытое ощущение адреналина. Предчувствие опасных приключений будоражило кровь. Но главное, он ощутил, что наконец в конце тоннеля, который был всегда темным и мрачным, появился свет. Точнее, светом эту маленькую, едва тлеющую искорку назвать было нельзя, но все же – это лучше, чем ничего.
Майор надавил педаль газа. Двигатель заурчал и микроавтобус выкатился на широкую площадку перед мусорными контейнерами, сделал полукруг и плавно понесся по темной аллее меж высоких раскидистых пихт.
Виктор оглянулся – зловещее здание больницы удалялось, таяло на глазах словно призрак. Вдруг ему показалось, что в одном из окон третьего этажа, решетка которого напоминала огромного жуткого паука, обхватившего пластиковую раму своими мохнатыми лапами что-то дрогнуло. Следом мелькнула прозрачная тень, тут же растаявшая в наступившей черноте.
– Что там? Что ты увидел?! – тревожно спросила Лена, вглядываясь в его глаза.
Виктор отвернулся от окна, сжал ее руку. Странный озноб лихорадил его.
– Ничего… наверное. Просто показалось.
– Ты не знаешь, куда мы едем? – произнесла она одними губами, стараясь, чтобы доктор, сидящий спереди, не слышал ее вопроса.
Виктор покачал головой.
– Главное, не куда, а откуда. Мы выбрались. У нас получилось!
Лена прикрыла глаза.
– Когда я была там, я постоянно думала, как это произойдет, представала себе… и… мне кажется… – она быстро взглянула на Виктора и едва заметный тревожный блеск мелькнул в ее красивых глазах, – … мне кажется, я уже видела все это… здание больнице в ночи, автобус, мчащийся в темноте сквозь пихтовую аллею, наш заклятый враг и маньяк сидит рядом словно ни в чем ни бывало, а за рулем… тот самый командир маленького партизанского отряда 6 «Б»…
Виктор вслушивался в ее шепот и ощущал, как по спине ползут мурашки.
– Я думала, что так действуют слишком сильные препараты… не может такого быть! Потому что такое даже представить себе невозможно!
– Получается… – тихо ответил Виктор, – ты… видела будущее? Но… что было дальше? Что?
Лена повернулась к окну, и он не заметил, как по ее щеке скатилась одинокая слезинка.
Глава 4
1941 год
Они расположились возле высоченной сосны, под которой скинули рюкзаки и где еще совсем недавно обнаружил себя Витя, совершенно уверенный в том, что пребывает дома, в теплой постели и относительном здравии, кроме побаливающей спины, да содранных рук, – но это его волновало меньше всего.
Теперь же, оглядев сонное озерцо, которое, судя по карте называлось «Верхнее», шумящий сосновый лес и плывущие по небу облачка, он улыбнулся самому себе. Хорошо ведь, что фантазии о доме, вызванные, наверное, взрывной волной и ударом головы о ствол дерева – это просто фантазии и на самом деле он не дома, а там, где и был с утра, где мечтал оказаться чуть ли не с начала четверти – на «Зарнице» вместе с Леной, и не просто вместе, а рядом с ней, в одном отряде! О большем он и мечтать не смел!
Только… как же с тем сообщением, которое он услышал на магнитофонной ленте, где неведомый собеседник говорил, что Червяков будет за ней увиваться и у него состоится разговор возле беседки…
Витя напряг память… что именно сказал незнакомец?
Кажется, что-то вроде… «класс поедет на Зарницу… тебе выпадет шанс… ты будешь держать ее за руку…»
А что потом? Он сжал голову ладонями, попытавшись в деталях вспомнить тот вечер…
«Червяков, будет виться возле нее… тебе нужно просто быть немного смелее. Она боится его… возле избушки, где вы остановитесь на отдых, возьми ее за руку и скажи, что Зенит победит на Чемпионате СССР по футболу. Увидишь, что будет…»
Избушка…
Витя открыл глаза и огляделся. Никакой избушки рядом и в помине не было.
На поляне появился Шаров. Он присел возле лежащего на боку Червякова, проверил пульс, коснувшись тощей шеи двумя пальцами и сказал:
– Скорее всего, в части уже переполох. Возможно, мы и добежать до штаба не успеем, как нас найдут.
– Почему? – спросил Витя, но сразу же догадался. – А-а…
– Ага. Кража боеприпасов, да еще и подрыв, угроза жизни школьников… в общем, мало не покажется…
– А мы-то тут причем? Это он украл, он пусть и отвечает.
– Отвечает всегда командир, – повторил слова Пети Марченко Шаров. – Так что, похоже, никакая спортрота мне не светит. Кстати… – он обернулся, желая удостовериться, что никого из ребят нет поблизости. – Там… на стадионе… это же ты был? Ты заходил ко мне в раздевалку перед стартом?
Витя почувствовал, как гулко забилось его сердце. Он дернулся, мгновенно взмок и хотел было сказать, что не знает, о чем речь и никогда не был ни на каком стадионе, но по глазам Шарова понял, что этот финт не пройдет.
– Э…э… – сказал он. Внезапно на поляну вылетел разгоряченный Денис, за которым гналась Лиза Клюева. В течение всего похода она вела себя так тихо, что Витя уже и забыл, что они попали вместе в один отряд, как забыл и о небольшом инциденте, если так можно выразиться, у ворот школы, когда он оконфузился с опозданием.
– Отдай, отдай, – кричала она. – Я первая нашла!
Денис в смешных полуразбитых очках резво убегал, не давая приблизиться близко, но и не слишком отдаляясь – было видно, что ему доставляет это удовольствие.
– Крутов! – сидевший на корточках Шаров резко вскочил и одной рукой поймал заложившего рядом вираж Дениса. – Лиза! Что такое? Что ты нашла?
Денис дернулся, взял левее, пытаясь избежать расставленных рук Шарова, очки его скособочились, отчего он стал смешнее прежнего. Витя даже удивился столь резкому изменению в поведении парня. Только что был тихоней и затюканным троечником, как вдруг… может это свежий воздух так подействовал? Или…
И тут до него дошло – Лиза гналась за Денисом, потому что ей это нравилось, ей хотелось бежать за ним! Вот в чем загвоздка!
Как же это так? Отличница, такая правильная, одна из лучших в 6 «Б» по успеваемости и поведению и вдруг… Крутов из «В» класса?
Поймав Дениса, Шаров чуть придержал его, слегка встряхнул, чтобы тот сбросил пыл и развернул лицом к себе.
– Вы мокрый, Илья Андреевич! – взмолился Денис, поправляя смешные очки.
– Отдай, отдай, – подлетела к ним Лиза и едва лоб в лоб не столкнулась с Денисом. Впрочем, она была не против с ним столкнуться. Со стороны это было очень хорошо видно.
– Так! Ну-ка отдай, – строго сказал Шаров. – Если не твое, верни.
– Да это не ее, она нашла на тропинке! – смеясь, произнес Денис и вручил Лизе предмет, похожий на консерву.
– Как тебе не стыдно, Денис… – пожурил его командир. – Отнимать у девушки!
– Да ничего я не отнимал, – Крутов перестал смеяться и показал на банку в руках Лизы. – Она нашла ее там, за пригорком, куда тропинка уходит.
Лиза сжала губы, но промолчала.
– Ладно, – примирительно произнес Шаров. – Что там, покажи.
Она протянула ему банку и подошла ближе.
Моментально вокруг спортсмена образовался кружок. Только Червяков остался лежать на своем месте, впрочем, никто о нем и не вспоминал.
– Так… что тут у нас? – Банка сверкнула на солнце и Шаров сощурился, пытаясь разобрать надпись. – Крабы… – прочитал он по буквам и перевернул банку другой стороной. Там красовался здоровенный красный краб и красивыми латинскими буквами было написано: «CHATKA». – Это… чатка, так ведь. Камчатский краб? Это же деликатес! – удивленный командир подкинул банку в руках. – Даже в «Цуме» редко такое найдешь… Хм… наверное, какой-нибудь солдат на привале обронил. – Он приблизил банку к лицу и ребята, удивленные не меньше его, вытянулась на цыпочках, пытаясь разглядеть подробности.
– Вкусный, но много не съешь, – авторитетно заявил Петя Марченко. – Папа как-то привез три похожих, я даже одну не смог умять.
– Много ты понимаешь в крабах! – сострил Денис, увидев, как оскорбилась Лиза.
– Конечно понимаю, это же не килька в томате, – хохотнул Петя.
– Погодите-ка… – медленно сказал Шаров. – А тут… что это? – Его губы шевелились, читая текст, расположенный чуть ниже млеющего в собственном соку краба: – Наркомрыбпром СССР. Главрыбсбыт… Какой еще нарком? Цена… три рубля шестьдесят пять копеек… Год выпуска… – Тут Шаров поднял глаза на ребят и его недоумение превратилось в настоящее замешательство. – Тысяча девятьсот сороковой… сороковой, – повторил он. – Это как это – сороковой? В каком смысле?
– Фигня какая-то, – сказал Витя, глядя на банку. Лена стояла рядом с ним и, казалось, тоже была потрясена.
Шаров повертел находку в руках.
– Срок хранения три года, – прочитал он надпись мелкими буквами.
– Может быть она лежит тут уже полвека, – задумчиво произнес Давид.
– И даже не заржавела? – Шаров покачал головой. – Выглядит как новая… Удивительно. Где ты, говоришь, ее нашла?
Лиза повернулась и указала на тропку, петляющую между лесом и озерцом и скрывающуюся за небольшим холмом.
– Возле того куста, справа…
Ребята быстро обыскали куст со всех сторон и прилегающую к нему территорию, но других сокровищ не нашли.
– Ладно, – Шаров подкинул консерву. – Трофей достается нашедшему! – Он протянул раритетных крабов Лизе, но та отстранилась.
– Нет, я одна не буду! Всем по чуть-чуть! Что же я, единоличница какая-то?
– Ну и зря! – тут же вставил пять копеек Петя. – А я бы сейчас съел этих крабов за милую душу. Очень проголодался!
Тут же все почувствовали сильный голод.
Шаров улыбнулся, глянул на ребят и скомандовал:
– Отряд, слушай мою команду! Сейчас быстро собираем дрова, разжигаем костер, сушимся-греемся, перекусываем, приводим нашего хулигана в чувство и летим домой! Установка понятна? Заодно попробуем краба. Говорят, на складах стратегических запасов хранится тушенка пятидесятилетней давности. Так что и крабы, вполне возможно, оттуда.
– Хранится-то она хранится, только заполучить ее невозможно, – сказал Марченко. – Поэтому эта консерва не оттуда.
Под сосной застонал Червяков и ребята, вздрогнув, ринулись собирать дрова.
– Далеко не уходить! В пределах видимости! Не забываем про перекличку! – предупредил Шаров.
– Как думаешь, откуда эта консерва? – задумчиво спросила Лена, когда Витя нагнал ее.
– Понятно, уронил кто-то. А так как кроме солдат тут никого нет, то ясно кто.
– Вряд ли солдаты питаются крабами, – ответила она. – Это же деликатес. Дефицит. Причем редкий. Как будто не знаешь. Ты видел когда-нибудь такие консервы в магазине?
– Я вообще такие не видел никогда в жизни, – признался Витя.
– Ну вот. В нашем «Гастрономе» только килька, бычки и скумбрия в масле. И то, если повезет.
– Иногда шпроты бывают.
– Ну да. И бананы тоже иногда выкидывают.
Витя промолчал, потому что у тети Оли бананы бывают почти каждый день. Ему вдруг стало совестно, и он твердо решил, когда они вернутся, накормить Лену экзотическими фруктами до отвала. Для этого придется сводить тетю Олю…
Вдруг он вспомнил довольно страшные события, произошедшие на стадионе, и подумал, что вряд ли она в ближайшее время будет интересоваться спортом. Впрочем, существовали и другие способы умаслить соседку.
– Скорее всего, они протухли уже, – сказал Витя, думая о бананах.
– Кто? Крабы? – Оля подняла с земли сухую ветку, затем еще одну.
– Бананы… ой, да, крабы, – быстро поправился Витя.
– А тебе не кажется… – она вдруг остановилась и посмотрела на него. – Что… тут как-то странно. Что-то не так как будто?
Витя замер, поднял на нее взгляд. Еще никогда они не стояли почти в полном одиночестве и тишине так близко друг к другу. В этом тихом сосновом лесу она казалась невероятно, недосягаемо красивой. Почти что… ненастоящей. У него заныло в животе.
– Не то? – он с трудом подавил желание подойти и поцеловать ее. – Что… ты имеешь в виду – не то?
– Как-то тихо. Запах… Лес пахнет по-другому. И… – она вдруг бросила сухие ветки на землю и нагнулась. – Смотри! – тут цветет душица! Видишь эти пурпурные лепестки?
Витя присел рядом с ней. Пальцы ее скользили по невысокому растению.
– Понюхай!
Он нагнулся сильнее и прильнул к цветку. Пряный, сладковатый, слегка дурманящий аромат моментально вскружил голову. В горле защекотало и он подумал, что попал в рай – как минимум.
– Очень вкусно, – с трудом выдавил он из себя.
– Да… они очень приятно пахнут. Только… когда мы сюда пришли, их не было.
«Все девчонки помешаны на цветах, – подумал Витя. – Хорошо, что у нас этого нет, а то точно можно было с ума сойти».
Он снова понюхал цветок, желая растянуть момент до бесконечности и насладиться свалившимся на него счастьем сполна. Когда еще он окажется рядом с ней так близко?
– Может быть… ты просто не заметила? После того, как нас оглушило… не до того было…
– Я не могла не заметить, – мягко сказала она. – По дороге сюда нам вообще не попадалось цветов. Уже холодно, и почти все отцвели. Душица из последних. Можно, конечно, еще встретить колокольчики, фиалку или даже золотую розгу, но тут я их не видела. Я ведь собираю гербарий, – сказала она тихо, словно по секрету. – И когда мы прибежали, еще до того, как Чевряков метнул в озеро эту штуковину, отошла в лес, почему и оказалась позади. Решила, пока все заняты, найти какой-нибудь цветок для коллекции. Но кроме сосновых иголок, сухих шишек и сломанных веток ничего не нашла. А тут… смотри сколько! – она поднялась и обвела рукой поляну, буквально утопающую в красновато-пурпурных цветах. Помимо них здесь были еще и желтоватые и белые и даже сиреневые цветки, названий которых он не знал. Не заметить такую поляну было очень сложно.
Витя пожал плечами. Он хотел сказать, что все эти цветы расцвели специально для нее, но не смог. Вместо этого он заметил:
– Ну… я не знаю тогда. Может быть, это другая поляна? Мало ли. В лесу всегда так – кажется одно и то же место, а на самом деле совсем другое. Потому люди и теряются.
– Это та же самая поляна, – чуть повысив голос сказала Лена.
– Ладно, – согласился Витя, почувствовав, что дальнейшее упорство может привести к обиде или даже ссоре, чего сейчас он желал меньше всего. – Бежим! – он поднял сухие ветки. – Мы же за дровами пошли!
Лена покачала головой, нагнулась, подняла пару корявых иссохшихся сучьев.
– Ты мне не веришь, – сказала она с укоризной.
– Верю. Я… я просто совсем… нисколечко не разбираюсь в цветах, если честно. Вот ты сказала… а я уже и забыл. Но пахнут… – Витя зажмурился и с шумом втянул лесной воздух, напоенный хвойным ароматом. – Ого-го! Как девчонки помнят все эти названия… ума не приложу!
Лена улыбнулась.
– Душица, фиолетовые и чуть красноватые, это душица! Теперь ты запомнишь! – она пошла рядом и от мелькнувшей между ними тени не осталось и следа.
Витя подумал, что теперь он точно запомнит на всю оставшуюся жизнь – запомнит навсегда и душицу, и поляну и вообще весь этот поход. Каким-то шестым чувством он понимал, что больше никогда в его жизни подобное не повторится и нужно постараться… выторговать у каждый секунды, каждого момента еще больше этих невероятных сладостных ощущений свободы, радости, чувства зарождающего чего-то огромного, трепетного и нежного, чему он пока не мог дать определения, потому что – как ни называй, слова не могли передать всю огромность и важность этого чувства.
– …Вить, ты чего… обиделся что ли?
Ее слова выдернули его из мечтаний, он встрепенулся и чуть не упал на кочке – смешно изогнулся, как популярный клоун Никулин на сцене, но устоял, балансируя с охапкой сухих веток на одной ноге.
– Осторожно, а то опять придется тебя мазать зеленкой!
Лена стояла рядом – так близко, что у него защемило сердце. Мгновение – и смеясь она побежала к поляне.
Здесь уже тлел небольшой костерок. Шаров воткнул в землю несколько рогаток и повесил поверх перекинутой палки свои штаны и кофту, оставшись в одних синих спортивных трусах.
– А теперь помогите мне раздеть этого оболтуса, – скомандовал он.
Мокрые вещи Червякова тут же оказались рядом с вещами Шарова.
Витя подкинул в костер найденного сухостоя и огонь весело затрещал. Пришлось даже переставить сушилку чуть подальше.
Дым от костра в отсутствие ветра уходил почти вертикально вверх. Петя достал из рюкзака килограмм дефицитных молочных сосисок, покосился на ребят, но решил, что отряд есть отряд, все должно быть общим, в том числе и припасы.
Он протянул пакет Шарову.
– Вот. Можно пожарить, например!
– О-о, какая вкуснятина! Молодец, Петр! Взаимовыручка – основа выживания в походных условиях. Жарить особо не на чем, поэтому давайте тонкие веточки, насаживайте сосиски, а я пока сделаю подставку для шампуров. – И он принялся выстругивать ножом с несколькими лезвиями палочки, которые втыкал в землю. Скоро от костра запахло так вкусно, что Червяков зашевелился, а потом и вовсе поднялся на локте – удивленно уставившись на одноклассников.
– О-ох… – он потер голову рукой, взгляд его переместился ниже. Рука скользнула в карман штанов, видимо он вспомнил о чем-то важном. Не найдя привычной одежды, он обнаружил себя в одних семейных трусах в цветочек, густо покраснел и застыл.
Лиза чуть слышно хихикнула.
– Как голова? – осведомился Шаров.
– Голова? – не понял Червяков. – Какая голова?
– Твоя!
Давид прыснул в кулак, Марченко развел руками – мол, что с него взять, но сделал это незаметно.
– А что с ней? У меня что-то с головой?
Со стороны было непонятно, шутит Червяков или он правда не понимает. И от этого было еще смешнее.
– Фиг с ней, с головой… а вот… где мои штаны? – Червяков приподнялся чуть повыше, теперь он опирался полностью на руку, при этом пошатываясь, словно пьяный.
– Сушатся твои штаны, горе-партизан, – сказал Шаров. – И куртка тоже. И моя – как видишь.
– Да? А что случилось? Мы купались?
И тут уже, несмотря на трагичность произошедшего, ребята засмеялись в полную силу. Звонкие заливистые голоса разлетелись по лесу и вспугнули пару лесных птиц, сорвавшихся с ветки соседней сосны.
– Даже не знаю, что тебе и сказать, – Шаров взял пару импровизированных шампуров и протянул Лизе и Лене. – Девушки первые, прошу!
Витя достал из сумки полбуханки хлеба, граммов двести вареной колбасы и банку зеленого горошка. Денис вынул пачку зефира, банку говядины и вареную картошку в мундире. Кто-то извлек помидорчики, вареные яйца. Покопавшись в своем рюкзаке, Шаров выудил две плитки шоколада и жареную курицу в шуршащей бумаге. Через несколько минут на импровизированном столе стало так тесно, что ветку дефицитных бананов, которые достал Марченко в последнюю очередь – положить было уже решительно некуда.
– Вот это да… – сказал Витя, глядя на походный стол. – Кажется, у меня слюнки текут!
– Не спешим, делим все поровну. Имейте ввиду, что обратный путь всегда сложнее, так что слишком не наедайтесь! – сказал Шаров и обернулся к Червякову, который смотрел на действо голодными глазами. – Ну а ты что сидишь?
– У меня… – вырывалось у него… – у меня ничего нет, я не взял…
– Ничего страшного. Давай, присоединяйся! Да, ребята? Надеясь, никто не будет против?
На мгновение повисла тишина, которую нарушил Давид:
– У кого две одежды, тот дай ему. У кого есть пища, делай то же.
Ребята посмотрели на худенького одноклассника, брови Шарова изумленно взлетели вверх, он покачал головой, но промолчал.
– Конечно, садись с нами, Костя, – сказал Денис, подвигаясь поближе к Лизе. – Давай, сюда, к костру.
– А у меня есть радио! – сообщил Петя. – Сейчас достану… а то сидим в тишине!
Он вскочил, порылся в рюкзаке и выудил оттуда миниатюрный приемник на веревочке, чтобы можно было вешать на руку.
– Меридиан-2, – прочитал Витя на лицевой панели. – А что значит «ДВ» и «СВ»? – спросил он Петю.
– Длинные и средние волны, – важно ответил тот. – Выпущен специально ко дню сорокалетия Победы! Между прочим, он на микросхеме!
– Поэтому такой маленький, – сказал Шаров. – Очень удобный! Ну, включай уже, да давайте приступать.
Зачарованный Червяков смотрел на ребят, будто бы не узнавал в них своих одноклассников.
Петя щелкнул выключателем.
Приемник зашипел. Он покрутил колесико настройки частоты, но не нашел ни одной станции. Только сплошной монотонный гул.
– Да что за ерунда? – Петя удивленно посмотрел на прибор. – Я же включал его в автобусе, когда приехали, и я решил попробовать, будет ли тут что-то ловить или нет.
Он снова повертел колесико, переключил с длинных волн на средние, попытался опять, но ничего не вышло.
– Может батарейки сели? – спросил Витя.
– Новые поставил, чтобы весь день слушать. Не могли же они так быстро…
– А можно мне? – спросил вдруг Червяков.
Петя с опаской посмотрел на одноклассника, видимо просчитывая, что будет, если тому придет в голову метнуть ценную вещь куда-нибудь в озеро, но решив, что вряд ли он сейчас на это способен – протянул приемник.
– Только осторожнее…
– Да я аккуратно, – неожиданно мягко ответил тот. – Не боись.
Ребята принялись за трапезу, обсуждая «Зарницу», замеченные интересные штуки и делясь своими наблюдениями, как вдруг из недр блестящего аппарата вырывался сдавленный хрип, за ним еще один, а потом далекий, будто бы исходящий с расстояния несколько тысяч километров заговорил вдруг знакомый каждому голос:
– …с 14 на 15 октября положение на Западном направлении фронта ухудшилось. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали нашу оборону…
Снова раздался шум и голос пропал. Червяков вскочил, поднял радио над головой, в приемнике что-то булькнуло, но как он ни старался, найти потерянную станцию так и не смог.
Молчание ребят прервал Марченко.
– Я же говорю, выпустили к сорокалетию Победы. Во-от… – впрочем, говорил он это неуверенным, даже слегка растерянным тоном.
Никто не стал отрицать. Суровый голос Левитана еще некоторое витал в воздухе, но, когда они принялись за горячие сосиски, вареную картошку и курицу с яйцами, невесть откуда взявшееся тревожное ощущение пропало.
Все стало как прежде и даже лучше, потому что Червяков впервые вел себя как нормальный человек.
Глава 5
Светлая солдатская столовая с длинными, похожими на парты, столами, была наполовину заполнена разговаривающими вполголоса школьниками. На дальней стене красовалось широкое панно с лесным прозрачным озерцом, затерявшимся в сосновом бору, по берегу которого петляла едва заметная тропка. Густой тростник по правому краю озера был вырублен и в глубину, к воде вели мокрые доски, оканчивающиеся кривыми мостками.
Безоблачное голубое небо дополняло лиричный пейзаж и, вероятно, по замыслу художника, должно было способствовать хорошему пищеварению воинов.
Галина Самуиловна окинула взглядом ребят, вдохнула запах, показавшийся ей очень знакомым, и подумала, что, в общем-то школьная и армейская столовые не сильно отличаются. Эта на первый взгляд была больше и… прозаичнее. Никаких цветочков на стенах, улыбающихся солнышек и растущих из земли колосков. Уныло, пресно и буднично. Единственный цветок – облезлая традесканция, проявляя чудеса выживания в затхлой атмосфере, висела в горшке на правой стене и выглядела словно чудом пробившийся сквозь асфальт живой побег.
Как только она вошла, гул прекратился и головы шестидесяти человек уставились на нее.
Разумеется, ребята были в курсе, что «Зарницу» по каким-то причинам приостановили.
Случилось это довольно неожиданно. Школьники уже распределили обязанности, получили снаряжение в виде раций, сигнальных ракет и деревянных автоматов, выдвинулись на позиции, а сама Галина Самуиловна с двумя помощницами обживала штаб, когда вдруг раздался довольно мощный взрыв. Никто, конечно, не понял, что случилось. Увлечение игрой было так велико, что все восприняли толчок под ногами и пролетевший шелест по верхушкам сосен как важный и неотъемлемый и, разумеется, задуманный заранее для правдоподобности, элемент игры.
И лишь когда запыхавшиеся солдаты нагнали группы школьников, тайно о чем-то шептались с командирами, лица которых поначалу выглядели недоуменно, а потом даже испуганно, стало ясно – что-то явно случилось. И то, как в спешке их определили в столовую, ничего не сказав, как не выпускали из дверей Галину Самуиловну, которую потом срочно вызвал солдат с каменным лицом, – все это говорило о чем-то тревожном и может быть, даже страшном.
Читать бесплатно другие книги:
