Второе рождение Градова Ирина
– В каком смысле – странная?
– А что случилось?
– Цепко пропала.
– Надо же, пропала! – развела руками терапевт. – Хотя… Знаете, Цепко приходила, только если ей требовался больничный. Никакими особыми заболеваниями она не страдала и только в последний раз пришла с жалобами на плохое самочувствие. Сдала анализы, выяснила, что в положении, – и исчезла.
– Вы направили ее к гинекологу?
– Собиралась, только она отказалась.
– В смысле?
– Сказала, что ей надо подумать, и выскочила, как ошпаренная! Я решила, что думать она собирается об аборте, поэтому и не стала интересоваться: каждый сам вправе решать, что делать с собственным телом.
– Вы считаете, что Цепко ребенка не хотела?
– Да кто ж ее знает? – пожала плечами терапевт. – Я не священник, чтобы ее исповедовать… Вообще удивительно, что кто-то польстился на такую, как она!
– Почему?
– Да вы сами-то Цепко видели? Не то чтобы она страшна, как смертный грех, но… Понимаете, в тридцать с лишним лет выглядеть так, словно жизнь уже прожита – по-моему просто позор! Тетка совершенно за собой не следит: волосы патлами, кожа тусклая… Не дай бог до такого докатиться!
Интересная ситуация. Мать не в курсе дел дочери, районный терапевт считает ее не от мира сего – и в довершение всего женщина испаряется, словно джинн!
– Так сделала она аборт? – поинтересовалась врач, видя, что я задумалась. – Все-таки за тридцать уже: коли залетела, надо рожать, даже если беременность незапланированная!
Возможно, я ошиблась на ее счет: не такая уж эта врачиха и безразличная, просто жизнь у нее тяжелая. Может, если бы ей создали более или менее человеческие условия для работы, она получила бы возможность лучше разобраться в том, какие проблемы мучают ее пациентов?
– У меня создалось впечатление, – продолжала между тем моя собеседница, – что Цепко врачам не доверяет.
– С чего вы взяли?
– Когда она заболела гриппом, я выписала ей препараты, но она рецепты даже в руки не взяла, словно они зачумленные или доставлены прямиком из Чернобыля!
– Объяснила, почему?
– Сказала, что никакой «химии» принимать не станет и будет лечиться травами. Я пыталась ей втолковать, что травы не помогут избежать осложнений, но Цепко и слушать не стала!
Выйдя из поликлиники, я присела на скамеечку, подставив лицо осеннему солнцу. Деревья стояли еще зеленые, и не верилось, что совсем скоро листья опадут, задует северный ветер, и начнутся бесконечные дожди, плавно переходящие в затяжную питерскую зиму. Как же я не люблю осень! Кажется, в сериале «Доктор Хаус» прозвучала такая фраза: «Август – это как вечер воскресенья». Перефразируя, ранняя осень – это как прощание с летом перед началом тяжелого периода зимы. Переговорив утром с матерью Татьяны, я взяла у нее телефон одной подруги, которую, после долгих раздумий, она все-таки вспомнила. По всему выходит, что наша «клиентка» и в самом деле весьма странная личность – малообщительная по меньшей мере. Но не может быть, чтобы Татьяна никому не доверяла. Пусть с матерью у нее не лучшие отношения, но с кем-то она просто обязана была поделиться неожиданной радостью – или несчастьем? – в виде беременности!
Галина Ромашина работала завучем в средней школе. Она оказалась невысокой, коренастой женщиной слегка за тридцать, с грязно-рыжими волосами. Иногда, глядя на работников образования, я задаюсь вопросом: этих дам специально подбирают из тех, кто давно позабыл о том, что они являются женщинами? Или считается, что детям неприятно видеть вокруг себя красивых, ухоженных людей, с которых хотелось бы брать пример? Мне кажется, что по окончании школы у большинства выпускников должна вырабатываться стойкая уверенность в том, что они ни за что не станут работать в школе, чтобы не опуститься до уровня тех, кого они в течение одиннадцати лет наблюдали каждый день! Моя мама проработала в школе сорок пять лет, двадцать из которых была директором, и я ни разу не видела ее ненакрашенной. Она следила и за тем, чтобы ее коллеги также выглядели прилично – пусть скромно, но женственно.
– Мы давно не общались с Таней, – ответила на мой вопрос о ее возможном местонахождении Галина. – Она в последнее время совершенно перестала общаться с внешним миром.
– Думаете, у нее имелись проблемы психологического характера? – поинтересовалась я.
– Может, и так, – пожала плечами моя собеседница. – Но она не сумасшедшая, если вы об этом, просто… Понимаете, мама Тани – женщина властная, с тяжелым характером, и она всю жизнь ее гнобила. Думаю, она боялась, что Таня выскочит замуж и бросит ее одну, а вышло иначе: Таня осталась незамужней, так как все возможные контакты с мужчинами Елена Акимовна пресекала на корню. И вот, после тридцати, мать принялась шпынять Татьяну уже по другому поводу – почему, дескать, она замуж не выходит? Можно подумать, кавалеры за ней толпами ходили!
– А что, никого не было?
– Несколько месяцев назад я заскочила к ней, когда Елены Акимовны не было дома, и Таня показалась мне необычно оживленной. Когда я спросила, в чем дело, она покраснела и сказала, что решила завести ребенка! Я сначала подумала, что она хочет усыновить или сделать ЭКО, но Таня сообщила мне, что беременна.
– И вам не было любопытно, от кого?
– Я спросила, но Таня только сказала, что я его не знаю. Она отказалась говорить, где и как они познакомились, но я так поняла, что Татьяна не планировала замужество – то ли мужик был женат, то ли не хотел жениться.
– Но вы не думаете, что ваша подруга переехала к нему? – уточнила я.
– Да кто ж ее знает! – развела руками женщина. – Странно, конечно, что она уехала: Татьяна всю жизнь прожила под боком у матери, и я просто не представляю, как она решилась наконец оторваться от нее. А почему, скажите, этим делом занялся этот ваш Отдел…
– …медицинских расследований, – подсказала я.
– Так почему? Если уж на то пошло, почему Елена Акимовна не заявила в полицию?
– Заявила, только они отказались ей помогать.
– И правильно сделали, – кивнула Галина. – Танька в кои то веки решила стать самостоятельной, а мать все никак не может ее отпустить – бабе тридцать пять лет скоро!
– И все же ее поступок непонятен, – возразила я. – Тайком собрала вещи и улизнула, не оставив даже записки! Разве женщине на сносях не приятнее, когда рядом есть человек, способный о ней позаботиться?
– Да Елене Акимовне тот ребенок был вовсе не нужен, понимаете? Мать Татьяны – женщина еще не старая, у нее, в отличие от дочки, полным-полно подруг, и она ни за что не села бы дома с внуком… Она ведь до сих пор работает и не отказалась бы от этого, как пить дать!
– Татьяна даже не намекнула вам, что планирует побег?
– Не-а, – покачала головой Галина. – Но я уверена, у нее все отлично: теперь, когда она вырвалась из-под навязчивой опеки матери, Таня не пропадет!
Однако что-то подсказывало мне, что благополучие этой странной женщины под угрозой. Возможно, я и придумываю проблему на пустом месте – и Олег, и Андрей частенько меня в этом обвиняли, но в большинстве случаев, приходилось признать, предчувствие меня не обманывало.
Стоп! Мать говорила, что у Татьяны почти не было подруг, а как насчет коллег по работе? Где она работала? Я полезла в сумочку за блокнотом, в который записала скудную информацию, полученную от Елены Акимовны.
– Татьяна? Так она давно уволилась! – сообщила девушка лет двадцати восьми, облаченная в светло-голубую униформу банка «Роскредит» по имени Надежда.
– Давно? – удивилась я.
– Ну, месяца три уж наверняка. Хорошо, что сама догадалась, а то уволили бы ее!
– За что?
– В последнее время Таня ерундой маялась, а не работу делала.
– Что вы имеете в виду?
– Работала спустя рукава, читала какие-то журналы на рабочем месте… У нас ведь график очень плотный, понимаете? Говорят, зарплаты хорошие, но вы попробуйте-ка, найдите кого-нибудь на такую сумасшедшую работу: за весь день, бывает, не присядешь, чаю не попьешь!
– А Татьяна, значит, пренебрегала своими обязанностями? – уточнила я, краем глаза разглядывая помещение, в котором проходила беседа. Для того чтобы получить разрешение поговорить с кассиршами банка, мне пришлось обратиться к менеджеру. К счастью, демонстрация документов ОМР произвела должное впечатление, и я получила милостивое соизволение пройти в «комнату отдыха». Она оказалась крошечным закутком, в котором не было даже стола, а только два неудобных стула и короткий диван, обтянутый кожзамом, – по сравнению с роскошным залом для обслуживания клиентов данное помещение выглядело каморкой для прислуги в богатом особняке.
– Не всегда, – ответила на мой вопрос Надежда. – Раньше Таня была очень добросовестной. Даже, пожалуй, слишком.
– То есть?
– Ну, она не возражала против сверхурочных, работала в выходные – ей не с кем было их проводить. Таня живет с матерью, и, видимо, отношения у них не из лучших. Думаете, с ней случилось что-то плохое?
– Пока не могу сказать, – осторожно ответила я. – Но ее мать волнуется. Вы сказали, она читала журналы. Это были какие-то особенные издания?
– Особенные? Да не знаю… Хотя, пожалуй, не из тех, что поступают в открытую продажу.
– Название не припомните?
– Боюсь, что нет.
– А когда именно в Татьяне произошла перемена?
– Таня всегда была немного странной, но мы привыкли, потому что она никого своими странностями не доставала, – просто одинокая женщина, без мужа, без детей… Год назад я родила дочку. В декрет не уходила, потому что у нас тут это не приветствуется, и работала практически до схваток. У Татьяны был пунктик на этот счет: она очень хотела стать матерью, но у нее не было мужчины. Когда я узнала, что беременна, стала сразу выяснять про всевозможные методы родовспоможения, и мы сошлись с Татьяной именно на этой почве: она вдруг заинтересовалась! Я решила, что у нее наконец кто-то появился. Татьяна, конечно, не Софи Лорен, но она хороший, спокойный человек и вполне заслуживает счастья!
– Вы спросили ее о мужчине?
– Конечно, но она все отшучивалась.
– Что, никаких предположений?
– Да… Работал у нас один парень, но недолго, и мне какое-то время казалось, что Таня к нему неравнодушна. Но он вскоре уволился – кажется, переехал. Она не сильно переживала. Таня прочитала все брошюры, которые я приносила из разных роддомов и альтернативных организаций…
– Альтернативных? – насторожилась я.
– Поначалу меня посещала дурацкая мысль о том, что я не хочу рожать как все, – пояснила Надежда. – Начиталась книг и вынесла оттуда, что чем естественнее процесс деторождения, тем лучше впоследствии развивается ребенок. Я думала и о родах в воде, но так рожала одна моя приятельница и отговорила меня. Рассказывала, что, как только начались схватки, все ее ощущения изменились, и ей показалось, что она сидит в кипятке! Короче, рожала, как все нормальные люди – в родильном кресле. Я и про роды в море читала – на Гоа, к примеру, предлагают такую услугу, и про другие «примочки», но в результате муж посоветовал не маяться дурью и найти хороший роддом за умеренную плату. И мы нашли.
– А при чем тут Татьяна Цепко? – недоуменно спросила я.
– Ну, она интересовалась всем… Кстати, я тут вспомнила, что Таня обратила особенное внимание на одну клинику… Точнее, это не совсем клиника, а организация по родовспоможению.
– Что еще за организация?
– Дело в том, что мне-то как раз было не слишком интересно, а вот Таня попросила у меня брошюрку, и я ей отдала, потому что сама все равно не собиралась пользоваться.
– Не помните, как называлась эта организация?
– Нет, извините, – сокрушенно пожала плечами девушка.
Выйдя из здания банка, я медленно побрела к автобусной остановке. Интересно получается: Татьяна Цепко, довольно нелюдимая особа, но вполне благополучная, внезапно решает все бросить. Что это – попытка вырваться из-под опеки излишне назойливой матери или полностью изменить жизнь?
Войдя в квартиру, я поразилась странной тишине. Даже Куся с Юбером не выскочили мне навстречу, как обычно, и я заволновалась: и мама, и Дэн уже давно должны быть на месте. В гостиной я обнаружила всех, кого ожидала увидеть, и кое-кого еще, кого не могла ожидать: мама, сынуля и Андрей сидели в креслах, устремив напряженные взгляды в мою сторону. Собаки, лежа на ковре, виновато виляли хвостами, но даже не попытались встать. Неужели Андрей все узнал, пожаловался моим родственникам, и сейчас я, похоже, получу отличную тройную взбучку за то, что занимаюсь расследованием, на которое меня никто не уполномочивал! Однако дела обстояли намного хуже.
– Ты припозднилась, – заметил Андрей и посмотрел на Дэна, который почему-то опустил глаза. – Сам расскажешь матери или это сделать мне?
– А что, собственно, случилось? – испуганно вытаращилась я на домашних. Сам факт того, что Андрей оказался в компании сына и мамы, которая его недолюбливала, уже настораживал. То, что все ожидали моего появления с постным выражением на лицах, откровенно пугало.
– Мам, ты присядь, – осторожно начал сынуля.
Я медленно опустилась на стул.
– Не волнуйся, ладно? – продолжил Дэн.
– Не тяни!
Несмотря на то, что я дала себе слово не впадать в панику, мой голос повысился на пару тонов.
– Дениса задержали, понимаешь ли…
– Кто задержал? – не поняла я.
– Полиция.
– По… лиция?!
Я сразу же подумала о том, что мой сынок с Денисом вляпались во что-то, связанное с уличными боями, – а я-то, дурочка, считала, что вопрос исчерпан!
– Это не то, что ты думаешь, – словно прочтя мои мысли, тут же сказал Дэн. – Дело в Ольге Сергеевне…
– А при чем тут Ольга Сергеевна?
Чем дальше, тем больше я запутывалась.
– Давай-ка лучше я, – потеряв терпение, прервал бессвязный лепет моего сына Андрей. – Наши «робингуды», то бишь Дэн, Денис и Шурик, решили наказать нехороших людей, нагревших вашу соседку на сорок тысяч. Они выследили этих деятелей и, ворвавшись в квартиру к их очередной жертве, избили парней и отобрали награбленное.
Я едва сдержала одобрительный возглас, но вовремя спохватилась, заметив опасный блеск в прозрачных глазах Андрея.
– И?
– И ушли, отдав потерпевшему деньги. Сорок тысяч, потерянные в результате мошенничества, они вернули Ольге Сергеевне.
– Я должна отругать их за это?
– Боюсь, уже поздно! – рявкнул Андрей. – Дело перешло из разряда семейных в уголовные!
– Но почему?!
– Да потому, что один из парней, которых «детки» решили поучить уму-разуму, убит: Дениса задержали именно по этой причине!
– Как он может быть связан с убийством?! – воскликнула я в панике. – Ведь ты сказал, они только побили их слегка и ушли!
– В тот раз – да.
– А что, был и другой?!
– Клянусь, мама, нет! – вмешался Дэн. Его глаза горели возмущением. – Мы не видели Семагина с приятелем с того самого дня! Из квартиры старика мы вышли вместе и отпустили их, ведь вздумай мы обратиться в полицию, нас самих могли бы счесть виноватыми!
– Ну, так оно и вышло в результате, – заметил Андрей.
– А как ты-то об этом узнал?
– Дэн позвонил.
– Он позвонил тебе, а не мне?!
– Он не хотел тебя волновать.
– Но почему в участке именно Денис, ведь ты сказал, что все трое участвовали? – спросила я, пытаясь мыслить логически.
– Потому что Денис утверждает, что действовал один.
– Партизан нашелся!
– Потерпевший дед говорит, что видел троих, но он, естественно, претензий к ним не имеет: еще бы, ведь ребята вернули ему деньги, которые он копил несколько лет! Денис отрицает участие товарищей, убеждая следователя, что пожилой гражданин находился в состоянии стресса, и ему только показалось, что «робингудов» было трое!
– Умно! – саркастично заметила я.
– На самом деле, в этом есть рациональное зерно, – возразил Андрей. – Таким образом Денис ломает теорию о «преступном сговоре», за что, в случае передачи дела в суд сроки гораздо больше.
– Суд?! Сроки? Да о чем ты, черт подери: неужели ты на самом деле веришь, что Дениска мог кого-то убить? Или мой сын… Или Шурик?!
– Не имеет значения, во что верю я, Агния, – отчеканил Андрей. – Главное – во что верит следователь, а он, насколько я понял, считает Дениса главным подозреваемым!
– Как ты узнал об аресте Дениса? – сурово глядя на Дэна, поинтересовалась я.
– Он сам позвонил. Сказал, чтобы мы с Шуркой не вмешивались, потому что будет только хуже. Я хотел пойти к следователю и все рассказать…
– Но я ему запретил, – прервал сына Андрей.
– И что теперь делать? – беспомощно спросила я.
– Найти Денису хорошего адвоката.
У Андрея обширные связи, и я не сомневалась, что среди его знакомых полно квалифицированных юристов, но это меня отнюдь не утешало. Мать Дениски перед смертью поручила его моим заботам, а я, выходит, не справилась?
– Ты не виновата, – как будто услышав, о чем я думаю, сказал Андрей. – Пора уже усвоить, что они – взрослые мужики, способные отвечать за свои поступки. Ты не можешь до пенсии бегать за ними, как наседка, и закрывать собственным телом! Мы ведь уверены, что Денис не виноват, так? Из этого и надо исходить. Адвокат займется делом и докажет непричастность Дениса к убийству.
– А как они добрались до Дениса, ведь ребята не оставили потерпевшему никаких данных? – спросила я.
– Машину Дениса видели соседи, и какая-то бдительная старушенция записала номер, – вздохнул Андрей. – Она также показала, что всего ребят было пятеро, но она не поняла, что за отношения их связывали.
– А тот, второй подельник, – он что говорит?
– Ничего. Он пропал, и полиция пока не может его отыскать.
– Просто чудесно!
Я тщетно пыталась придумать, что бы такое предпринять, чтобы Дениса отпустили.
– Думаю, можно добиться выпуска под подписку, – сказал Андрей. – В конце концов, у следователя нет улик, доказывающих причастность Дениса, – ничего, кроме предыдущей ссоры с мошенниками.
– Как убили того парня? – спросила я.
– Очень плохо, – ответил Андрей. – Плохо для Дениса. Семагина избили, но умер он от удара о какой-то острый предмет – судя по всему, при падении.
– Так это же несчастный случай?
– Следователь так не считает.
– Ты намекаешь на то, что Денис мог намеренно такое сотворить?! – возмутилась я.
– Денис не такой! – вмешался Дэн. – Он никогда не распускает руки просто так…
– Даже если не просто так! – прервал Андрей, устало потирая глаза. – В любом случае то, что вы наделали, – большая глупость, и остается молить бога о том, чтобы все закончилось хорошо!
Я посмотрела на Андрея. В последнее время я слишком занята своими проблемами и не замечала, как происходящее отражается на человеке, которого я люблю. А зря, потому что Андрей сильно изменился за прошедший месяц. Он еще больше похудел, под пронзительными голубыми глазами залегли темные круги, морщин стало больше, а ведь он всегда выглядел моложе своих лет! Мало того, что у Андрея тяжелая работа, отнимающая много сил, и того, что ОМР также требует полной отдачи, так еще и мои дети создают ему проблемы! После перенесенной им тяжелой операции прошло не так много времени, и мне следовало бы почаще интересоваться тем, как Андрей себя чувствует.
Он истолковал выражение моего лица неправильно.
– Не переживай, Агния, – сказал он, протягивая руку и сжимая мою ладонь в своих длинных, сухих пальцах. – Мы его вытащим! Если придется, привлечем Карпухина: он знает, что наш паренек не их тех, кто может убить.
Я лишь пожала его руку в ответ: комок подкатил к горлу, и я едва сдерживалась, чтобы не зарыдать. С некоторых пор я стала невероятно сентиментальной и плаксивой, хотя обычно мне такое поведение несвойственно. Разумеется, дело в беременности и гормонах, но я не могу себе позволить распускаться! Стыдно. Приходится обманывать Андрея и скрывать, что я, вопреки его запрету, взялась за дело о пропавшей Татьяне Цепко, но у него сейчас голова забита другим – когда еще Андрей сможет заняться девушкой? Мне, конечно, с арестом Дениса тоже сейчас не до нее, но кто-то ведь должен откликнуться?! Господи, и о чем я только думаю, когда Дениске грозит такая беда!
Как и обещал, Андрей нашел хорошего адвоката, и уже на следующий день тот добился выпуска Дениса под подписку о невыезде. Побеседовав со следователем, он предупредил нас, что Денис является единственным подозреваемым по делу.
– А почему никто не разрабатывает второго парня? – спросила я. – Может, это он грохнул Семагина, потому и скрывается?
– Я с вами полностью согласен, – кивнул адвокат. – Но спорить со следователями бесполезно: они все знают лучше других и обычно не прислушиваются к словам адвокатов!
Арамису Суреновичу Симоняну на вид было чуть за пятьдесят, и он производил хорошее впечатление. Невысокий, приятной полноты, прекрасно одетый мужчина с умными карими глазами и начавшими седеть висками, он, несмотря на странное имя, навевающее воспоминания о любимых в юности романах Дюма, с первых минут разговора заставил меня проникнуться уважением к его профессионализму.
– Я считаю, что вам нельзя сидеть на месте, – продолжил Симонян, видя, что мне больше нечего сказать.
– Что вы советуете?
– Самим отыскать этого Илью Шутова, подельника покойного. Если у вас есть знакомства в полиции, советую их напрячь. Если же нет, я предложил бы нанять частную контору, но они обойдутся в копеечку! С другой стороны, сидеть сложа руки в вашей ситуации смерти подобно.
Я это понимала. Увидев Дениса после нескольких допросов и ночи за решеткой, я удивилась тому, что выглядит он вполне прилично. Казалось, парень нисколько не напуган.
– Скорее всего, Денис еще не до конца осознает опасность ситуации, в которой очутился, – пояснил Симонян, когда я поделилась с ним своим наблюдением. – Он молод и невиновен, а потому считает, что все со временем прояснится и его снимут с крючка. Проблема в том, что я за тридцать лет судебной практики насмотрелся на ребят, мотающих по двадцать лет в тюрьме без вины и до сих пор не верящих в то, что они могли так вляпаться!
Слова адвоката о двадцати годах заключения пугали. Андрей не смог нас встретить, так как с утра был занят в своей клинике, я же работала до трех часов. Так что мы с Дэном поехали забирать Дениса на его машине. По дороге я все думала над словами адвоката о том, чтобы нанять частных детективов для поиска подельника Семагина. Сколько это может стоить? У нас денег немного, даже если Дэн отдаст все, что сумел скопить от продажи своих картин. Его папаша, конечно, денег даст, но мне не хотелось к нему обращаться.
Зазвонил телефон, и я услышала в трубке голос Елены Цепко.
– Агния! – буквально кричала женщина. – Танюша звонила!
– В самом деле? – произнесла я, делая над собой усилие, чтобы переключиться с Дениса на нее – вот уж, ничего не скажешь, не вовремя!
– Агния, помогите мне – я не знаю, к кому еще обратиться, потому что только вам, похоже, не все равно!
Произнеся эти слова, Елена Акимовна разрыдалась и долго не могла успокоиться, несмотря на мои увещевания.
– Ждите меня, я скоро приеду, – сказала я, поняв, что по телефону с ней не договориться. Отключившись, я обратилась к Денису, на обратном пути сменившему сына за рулем:
– Подбрось меня до улицы Симонова, ладно?
– Не вопрос, – кивнул парень. – А что там?
– Это тебя не касается, – довольно резко ответила я. – Вы двое поедете к нам, и ты, Денис, останешься там: пока вопрос с твоим участием в убийстве не решится, будешь жить в нашей квартире!
Очевидно, голос мой звучал достаточно угрожающе, чтобы ни один из пацанов не посмел возразить. Денис лишь спросил:
– Вещи-то можно из дому забрать?
– Нельзя! – как отрезала я. – У вас с Дэном один размер – как-нибудь обойдетесь!
Пусть Денис будет у меня под присмотром. Вечером, когда приедет Андрей, мы подумаем, что делать. А пока что требуется держать парня подальше от неприятностей.
Дверь распахнулась прямо мне в лицо, едва не отбросив назад, словно Елена Цепко сидела под ней в ожидании.
– Слава богу! – воскликнула она, хватая меня за руку и втаскивая в квартиру. Затем она поспешно захлопнула дверь и почему-то надолго припала к «глазку». Внутри у меня екнуло: что, если у несчастной женщины съехала крыша и ею овладела мания преследования? А мне-то вообще как, не опасно находиться с ней в одном помещении?
Наконец Цепко отошла от двери и поманила меня за собой. Может, следовало выскочить наружу, не заботясь о том, что она подумает, но я все же решила послушать, что скажет Елена Акимовна.
– Не знаю, что делать! – полушепотом произнесла она, упав на потертый диван. – Я уже пробовала заявлять в полицию, но они отказываются принимать заявление, а как по-другому вернуть дочь, когда ей угрожает опасность?!
– Погодите, – сказала я осторожно, – с чего вы взяли, что Татьяна в опасности?
– Да она сама сказала, когда звонила! – воскликнула женщина, сжав ладони в кулаки так сильно, что костяшки пальцев посинели. – Она плакала в трубку и просила забрать ее!
– Откуда забрать?
– Она не успела сказать!
Тут Цепко снова разрыдалась. Я сходила на кухню за водой, отпаивала ее минут десять, и наконец Елена Акимовна сумела взять себя в руки и вновь начала говорить связно:
– Таня смогла только сообщить, что телефон ей дала какая-то добрая душа, и у нее мало времени.
– Откуда она звонила?
– Не знаю я, не знаю! Мы говорили меньше минуты, а потом связь прервалась… Кстати, номер почему-то не высветился.
– Не понимаю! – вздохнула я. – Таня сказала, что ее удерживают насильно?
– Нет.
– Тогда…
– Даже вы не верите!
– Да верю я, верю, просто… Единственное, что вы поняли, так это то, что Таня была расстроена! Может, она поссорилась со своим мужчиной…
– У Тани никогда не было мужчины! – возразила Елена Акимовна.
– Ваша дочь беременна не от святого духа, уж простите, – покачала я головой. – Значит, мужчина был. Что, если совместная жизнь оказалась вовсе не такой, как ожидала Татьяна, и поэтому она решила вам пожаловаться?
– А почему тогда она не смогла закончить разговор? Кто-то вырвал у нее трубку!
– Если дело в домашнем насилии, боюсь, без вмешательства полиции не обойтись.
– Нет, только не полиция! – истерично вскрикнула женщина. – Таня сказала, чтобы я не смела к ним обращаться, потому что тогда…
– Что – тогда?
– Не знаю. Агния, вы просто не знаете мою дочь: она не из тех, кто будет паниковать без причины! Поверьте, ради бога, и поймите, что она определенно в опасности, если решилась позвонить после того, как сбежала из дома!
Ну почему все всегда происходит так некстати? Именно сейчас, когда мне нужно разобраться с проблемами Дениса, когда Андрей также занят этим, когда я беременна и вообще-то должна находиться в покое и умиротворении, другой женщине требуется помощь! Каждый раз, когда сталкиваешься с одной проблемой, куча других не замедлит навалиться, будто желая похоронить тебя под грузом неразрешимых задач.
– Елена Акимовна, – сказала я смущенно, так как мать Татьяны смотрела на меня, как молящаяся на лик Богоматери, – мне удалось кое-что узнать о вашей дочери по месту ее работы. Вы знали, что она уже несколько месяцев как уволилась?
– Уволилась?!
Собственно, этого и следовало ожидать. Я вкратце передала Цепко все, что мне рассказала коллега Татьяны. Елена Акимовна смотрела на меня ошалелым взглядом.
– Господи, а я-то… – пробормотала она, хлопая глазами, как кукла. – Но на что она живет?
– У Тани имелись сбережения?
– Думаю, да, – неуверенно проговорила Елена Акимовна. – Она никогда не шиковала, жила очень экономно… В любом случае она все забрала с собой: я не нашла ни денег, ни драгоценностей. А почему вы спрашиваете?
– Ну, если ваша дочь забрала с собой все свои ценности, это значит, у нее есть какие-то средства.
– Знаете, что я вспомнила? – вдруг спохватилась Цепко. – Как-то не до этого было, но теперь…
– Вы о чем, Елена Акимовна?
– Да вот, никак не могу найти документы на квартиру!
– На вашу квартиру?
– Да. Она приватизирована в равных долях: мы с Таней сделали это в самом начале приватизации.
– Документы пропали?
– Да нет, пропасть они не могли – к нам же никто не приходит, кроме двух соседок! – развела руками Цепко. – Таня, видно, куда-то их переложила. Я бы не хватилась, если бы не тот факт, что они лежали вместе с квитанциями на оплату коммунальных услуг. В этом месяце я сунулась туда, а документов-то и нет!
– Вы искали в других местах?