Лиллехейм. Волчий ветер Ободников Николай
Не отдавая себе отчета в том, что наслаждается запахами мастики, пропитавшими коттедж, Диана, словно воришка, выглядывала в окно. Сын, с сияющей улыбкой и хохотом, покатил за новыми знакомыми. Недоверие внушало абсолютно всё – даже собачка, показавшаяся в любое другое время милой.
– Хочешь, чтобы он тебя возненавидел? – спросил Лео. Груженный двумя сумками, он заглянул в спальню, в которой им предстояло спать и делиться телами друг с другом ближайшие недели.
– Что? Ради бога, нет! Конечно же, нет! – Диана взяла себя в руки и отошла от окна. – Где Эрик?
– Возится с замком в Димкину комнату.
Они вышли в коридор. Ковровое покрытие заглушило их шаги, и Эрик, орудовавший отверткой у белой двери, вздрогнул. Затем улыбнулся и бросил инструмент в чемоданчик, который заблаговременно занес в дом.
– Я знаком с Эджилом, отцом Арне, того паренька с серым элкхундом. Они живут неподалеку, на Трольфарет. Эджил рыбачит, а Сигни, ео жена, держит пекарню, о которой упоминал Кристофер. Если хотите, я могу показать, где их дом, как только закончим. – Он еще раз взглянул на подкрученный замок. – Здесь живут хорошие люди. Как бы инспектор ни нахваливал Лиллехейм, он не врал. По крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление.
Они спустились на первый этаж и остановились на открытой кухне у обеденного стола, блестевшего свеженанесенным лаком. Сумки, сброшенные у двери, напоминали последствие сошедшей багажной лавины.
– Давно здесь живешь? – поинтересовался Лео у Эрика.
– С ноября прошлого года, как ввели в эксплуатацию «Химмелфангер». Приличный срок, чтобы возненавидеть морепродукты и признаться в любви к быстрорастворимой лапше. – Метеоролог открыл дверь в подвал, включил свет и первым зашагал по лестнице. – Давайте пройдемся по всему еще раз. Здесь газовый котел отопления. Инструкции, номера телефонов – всё здесь же. Холодно – добавили, жарко – уменьшили.
– Принято.
– Иногда сюда будут забираться крысы, так что всё кожаное держите наверху.
– Крысы? – Голос Дианы истончился, словно она предприняла неудачную попытку мимикрии под голохвостого паразита.
– Значит, заведем крысобоя – крысу-каннибала, – произнес Лео с мечтательным видом.
– Только попробуй – и спать будешь с ней в одной клетке!
– Крысобой? – с интересом спросил Эрик.
– Городская легенда, – отмахнулся Лео, оглядывая просторный подвал, в который вполне можно было впихнуть пару-тройку бильярдных столов. – Дюжину грызунов запирали в железном ящике и ждали, пока не останется только один – самый злобный и голодный. Такая крыса могла питаться только плотью соплеменников. Она и становилась крысобоем – каннибалом, охотившимся на себе подобных.
Лицо Эрика залила бледнота, отчего его рыжая борода напомнила неестественную ухоженную кочку.
– Надеюсь, до этого не дойдет. – Он откашлялся, и на его щёки вернулся румянец. – В общем, в подвал без необходимости лучше не соваться. Режим котла выставлен с учетом дневной и ночной температуры, так что проблем возникнуть не должно.
Вернувшись на первый этаж коттеджа, все испытали облегчение. Упоминание злобной крысы-каннибала, рыскавшей в полумраке, чтобы отыскать и сожрать слабых сородичей, кого угодно могло испугать. Кто поручится, что следующим этапом после каннибализма не станет людоедство?
– Подытожим. Первый этаж – кухня-столовая, гостиная, санузел, две спальни и выход в гараж. На втором – три спальни, еще один санузел и свободное помещение, которое вполне можно использовать в качестве кабинета.
Лео кивнул. Он уже представлял, как засядет за новый роман в новом месте. Если, конечно, белая страница опять не начнет слепить его, лишая пальцы уверенности, а разум – всех слов.
– А что на чердаке? – Диана против воли задрала голову, будто могла узреть темноту под крышей сквозь межэтажные перекрытия.
– О, чердак. – Эрик смутился. – Там свалены вещи предыдущего владельца коттеджа, невостребованные его родственниками.
Лео и Диана с любопытством уставились на него, ожидая продолжения, и метеоролог сдался.
– Это лучший дом из свободных в Лиллехейме. Он принадлежал Магне Хеллану, директору угольной шахты «Гунфьель». Дом, как видите, просторный, уютный и светлый.
– Эрик, мы его не покупаем, так что зря не распинайся, – заметил Лео. – Что стало с этим Магне Хелланом, раз его обитель так никто и не занял?
– Он пропал без вести. Вместе… ну…
– Ну, договаривай.
– Вместе со своей семьей – женой и сыном.
– О боже! – Диана прикрыла рот ладошкой. – И ты решил поселить нас именно сюда?!
– Я ничего не решал! Вам отдали самый невостребованный дом! И он же – самый лучший!
– Этого следовало ожидать. – Диана, продолжая держать руку у рта, совершила несколько нервных шагов взад-вперед. – Этого, чёрт возьми, следовало ожидать! И это, по-вашему, тихое и спокойное место?! Где Димка?!
– Тише, малышка, тише. Успокойся. – Лео вперил в смутившегося Эрика взгляд, под завязку заправленный укором. – Нам стоит обо всём этом беспокоиться?
– Нет.
– Громче, будь добр.
– Господи, нет! Лиллехейм – самое мирное место, что мне доводилось видеть! Что я могу сделать? Хотите переехать ко мне? Я занял ближайший к «Химмелфангеру» дом. Один этаж, гараж, рассохшееся крыльцо, под которое я периодически роняю чертовы сигареты.
Упоминание метеостанции отрезвило Диану. В конце концов, она здесь в служебной командировке. Если что-то пойдет не так, Лео и Дима всегда смогут вернуться в Россию, а она переберется в какой-нибудь закуток Лиллехейма, где не будет пропавших семей и крыс-каннибалов, размышлявших, не стать ли им людоедами.
– График дежурств на «Химмелфангере» уже составлен? – поинтересовалась она невыразительным голосом.
– Сместим его, как только ты выберешь дату своего первого суточного дежурства, – с готовностью отозвался Эрик. Он уже отошел к парадной двери и теперь мялся, ища предлог, чтобы уйти. – Кстати, на Шаферс тоже есть где перекусить, если проголодались с дороги. Кафе «Мохнесс». Хелен будет рада вас видеть.
– Хорошо, Эрик, спасибо.
– Тогда до завтра?
– Да.
Распахнув дверь, Эрик с выдохом признался:
– Я узнал об истории дома, когда предупреждать о ней было уже слишком поздно.
Лео кивнул ему, и метеоролог вышел. Снаружи донесся шум заработавшего движка, и синяя «шкода» вырулила на дорогу, чихнув напоследок из глушителя черным облачком.
– Я была готова его прибить, – произнесла Диана.
– И это отличная мысль! – Лео бросился вверх по лестнице.
– Что? Ты куда? Не хочешь покипеть со мной на пару?
Но Лео ее уже не слышал. Он ворвался в их будущую спальню, отыскал сумку с ноутбуком, которой уделял повышенное внимание, затем, схватив ее, помчался в кабинет. Просторная комната, выходившая единственным окном на дорогу и коттеджи Гренсен, так и просилась стать утробой, в которой начнет зреть настоящий литературный шедевр.
«Asus» включился без промедлений, будто ощущая нетерпение владельца. Расположив ноутбук на письменном столе из красного дерева, Лео подтянул под задницу стул. Провел руками по гладкой, лакированной поверхности стола. Вот уж непростительная роскошь. Пальцы нависли над клавиатурой – и остались висеть в воздухе.
В кабинет вошла расстроенная Диана.
– Мне нужна ласка, – с порога заявила она, зная, что только этим можно растормошить мужа.
Лео поджал губы и медленно закрыл ноутбук. Повернулся к жене, раскрасневшейся от желания и злости.
– Сделаем это на сумках?
– И не рассчитывай: здесь есть кровать.
Перебравшись в спальню, они скинули с кровати пластиковый чехол и занялись любовью на голом матрасе.
6. По пути
Катить по Лиллехейму на велосипеде оказалось чертовски приятно. Хотелось хохотать и подпрыгивать в седле, но Дима держал странную радость в узде, опасаясь насмешек.
Нечто подобное происходило и с Арне. Он ехал чуть впереди по велосипедной дорожке и то и дело привставал на педалях, отчего его волосы, казалось, вспыхивали на солнце. Иногда Арне заезжал на тротуар, пытаясь распугать пешеходов, но его выходки лишь вызывали улыбки. Дэгни замыкала их колонну и громко извинялась за сумасшедшие повороты их лидера. Бежавший рядом Тор брызгал слюной и лаял на пролетавших чаек.
Дима вдруг понял, что в Лиллехейме не так много детей, раз им позволяли своевольничать на дороге. К счастью, машин встречалось немного. В основном это были грузовички, тащившие улов трески. Иной раз проскакивал какой-нибудь седан. И все водилы относились к ним как стихийному бедствию: потерпи, и шторм воплей отправится дальше, валить чужие заборы.
– Эй, эй! Куда намылились?
Кричал плотный краснолицый мальчишка, развалившийся на скамейке у парикмахерской под названием «У Хёрста». Лицо его напоминало поваленный прямоугольник, в боку которого сделали широкий разрез, чтобы напихать туда множество зубов. Горчичного цвета ботинки, линялые джинсы и футболка с рекламой боулинг-клуба: «ПУТЬ ВИКИНГА – ПУТЬ ШАРА». У скамейки валялись два велосипеда – зеленый и зееный, безуспешно перекрашенный в синий.
Завидев крикуна, Арне хохотнул.
– Да вот хотим твою старую галошу ограбить! – проорал он и направил колонну к скамейке.
– Только не пугайся, когда увидишь Андеша, – шепотом предупредила Дэгни, когда они подъехали.
– А кто это? – Дима следил за Тором, и дружелюбные действия лайки успокоили его. Элкхунд принялся скакать чуть ли не на задних лапах перед краснолицым мальчишкой.
– Его старший брат.
– Знакомьтесь-знакомьтесь! – прокричал Арне, слезая с велосипеда. – Дима Хегай, такой крутой, что его выперли из собственной страны! И Франк Нурдли, такой спелый, что его по утрам мажут на хлеб!
Дэгни прыснула со смеху, а Дима со смущенной улыбкой протянул руку. Однако рукопожатия не дождался: Франк налетел на Арне и принялся наминать ему бока. Впрочем, всё это происходило под хохот обоих парнишек. Наконец Франк выпустил стенавшего от смеха Арне и дал Диме громкую «пятюню», от которой заныла ладонь.
– Ты прямо ходячая новость, Дим, – заявил Франк. – Наша Полицайка уже всем уши прожужжала: «Приедут чертовы русские, так что ведите себя прилично»!
– «Не хулиганьте!» – подпела Дэгни.
– «Не поминайте чужую страну всуе!» – поддакнул Арне.
– «И не ковыряйте в носу!» – на удивление синхронно выкрикнули они, и все трое всунули по указательному пальцу себе в нос, после чего расхохотались.
Дима и без пояснений понял, что речь шла о Кристофере, который поприветствовал их у дома вместе с Эриком. Он тоже рассмеялся и всунул палец в нос, чем заслужил всеобщее одобрение.
– А вы куда, кстати? – спросил Франк.
Арне сделал хитрое лицо:
– К Шакальнику.
– Ого! Чур, я с вами.
– Ладно. Бросим тебя ему под ноги, если он за нами побежит.
– Скорее рельсы вместо сигарет курить начнут, чем ты меня обгонишь.
Дверь парикмахерской скрипнула, и на улицу вышел парень самого жуткого вида.
Дима против воли уставился на широкий лоб, похожий на шлепок желтоватой глины, на которую нахлобучили кривой парик с вполне современной стрижкой. От лба вдоль головы шли шрамы, похожие на белые бесплодные грядки. Возраст парня явно приближался к семнадцати годам, но разума в его рассеянном взгляде не набралось бы и для шестилетнего. Одет он был почти так же, как Франк, за той лишь разницей, что его футболка оповещала о графике работы того же боулинг-клуба «Папа Шар».
– Это и есть Андеш, – произнесла Дэгни с неясной тоской.
– Хорошая стрижка. – Говорил парень так, словно проталкивал наружу не слова, а мельничные жернова. Выглядел он при этом как шахматный гроссмейстер, решавший сложнейшую задачу на клетчатом поле.
– Что, уже растрепали? – Франк с обидой посмотрел на Арне и Дэгни.
– Ничего мы не трепали! – огрызнулся Арне и отвернулся.
Франк растерялся и вперился в Диму:
– Да, это мой старший брательник. Ему почти семнадцать, но в уме он остался пятилеткой, потому что наш папаша как-то зажал ему голову входной дверью. И держал так до тех пор, пока Андешу все мозги не застудило.
– Андеш, – подтвердил тот.
– Охренеть, – пробормотал Дима. Подобная жестокость, особенно со стороны взрослых, была для него чем-то необъяснимым и диким, как внезапное вторжение марсиан.
Такая реакция понравилась Франку, и он воспрял духом, но продолжить не успел. В рассказ вклинился Арне.
– Франку тогда было три года, Андешу – пять. Чем они папане не угодили – загадка. Может, тем, что остались, тогда как мамаша померла. В общем, батю прописали в лучшей психушке Норвегии, а ребята отошли на попечительство старой галоши Анне-Лисе.
– Заткнись! – вскипел Франк.
Они опять сцепились, мутузя друг друга. На этот раз ни один не смеялся. Каждый защищал свое право рассказа. Андеш издал нечленораздельный звук и разнял драчунов. Франк при этом получил затрещину.
– Дружба! – прогудел Андеш.
– Да дружба, дружба! – отмахнулся Арне, подходя к своему велосипеду.
– Зато мы теперь носим футболки за купоны бесплатной игры! – вдруг похвастался Франк. – Как-нибудь сыграем, Дим.
– Конечно.
– Вот с такими петухами я вожусь, – заявила Дэгни, будто себе под нос. – Мы к Шакальнику едем или нет?
– Спрашиваешь! – фыркнул Арне. – Надо бы только Тора домой забросить, а то Шакальник нас за километр услышит.
– Так пускай Андеш и забросит, – предложил Франк. – А что? Тор – умный, Андеш – двуногий. Вместе как-нибудь доберутся.
– Решено! – Арне присел перед элкхундом, и тот тоненько заскулил, ожидая команды. – Побежишь за Андешем, понял? Покажешь ему, где живешь, а потом останешься дома, ясно?
Тор гавкнул, и Арне просиял. Франк сел на велосипед, ни слова не сказав брату.
– А разве Андешу не нужно что-нибудь пояснить? – спросил Дима, чувствуя ужасную неловкость. Он понятия не имел, как общаться с людьми, имевшими определенные проблемы с развитием. – Ну, там, как добраться и куда ехать.
– Андеш умный, – заверил его парень.
Смешно шаркая ногами, он поднял велосипед и не спеша повел его в руках. Элкхунд сейчас же засеменил рядом, заглядывая в напряженное лицо сопровождающего.
– Вот видишь? – Франк выглядел довольным, хоть и слегка встревоженным.
– Без тормозов! – вдруг взревел Арне и первым помчался вниз по Гренсен.
Дэгни и Франк заорали, что так нечестно, и припустили следом. Едва не запутавшись в ногах, Дима принялся усиленно крутить педали, пытаясь их догнать. В голове замелькала беспокойная мысль: как выглядит Шакальник и чем он так примечателен, что заслужил внимание этой стайки ребят?
Ответы лежали где-то на Пилстред.
7. Обычные дела
Микаэль Скоглунн отвернулся от окна и около десяти секунд ничего не мог разглядеть. Бухта Мельген, отражая солнце, слепила так, что хотелось вырвать собственные глаза и запрятать их в сливной бачок.
Наконец зеленовато-желтые пятна отступили, и Микаэль обозрел собственное жилище. Порванный линолеум кухни покрывала стружка. Тут и там валялись березовые чурки. Казалось, кто-то натащил дров, чтобы набить ими электрический камин в гостиной. Полки, стулья и шкафчики занимали фигурки волков. Микаэль делал их из блокнотной бумаги, вил из медной проволоки и вырезал из древесины. Большая часть зверей из обработанной березы имела разбухшие молочные железы.
Бросив на разделочную доску две таблетки обезболивающего, Микаэль растер их в порошок стаканом, после чего ссыпал в емкость и залил пивом. Лекарство поднялось отвратительными комками. Заглотив порцию получившейся дряни, Микаэль заулыбался.
– Сегодня, сегодня, я знаю, ты придешь сегодня, – пропел он с улыбкой. Смесь алкоголя и обезболивающего ошпарила его нервные окончания. – Под луной, под бледной луной мы займемся любовью. А потом твой поцелуй осчастливит меня, крошка.
Выбрав березовый обрубок постройнее, Микаэль взял нож для резьбы по дереву и вышел на задний двор. Прохладный ветер северного лета обжег его оголенную грудь. Но приступить к обработке древесины Микаэль не успел. Руки его затряслись, едва он ощутил близость каменной волчицы. Обрубок и нож отправились на пластиковый столик, где с ночи валялась пустая бутылка из-под виски.
Микаэля ждала она. Под навесом из синего брезента темнел рукотворный алтарь, украшенный пятью лучшими фигурками волков. В центре деревянной стаи, на грубом подносе из мутно-красного берилла, покоился вытянутый кусок породы – кристаллический сланец с вкраплениями прозрачной зеленой слюды. В изваянии, чей рост не превышал половины метра, проглядывали черты хищника.
Грохнувшись перед алтарем на колени, Микаэль возложил левую руку на каменную грудь волчицы. Вторую запустил себе в штаны.
– Моя крошка… Моя серая невеста… Я припас кое-что вкусненькое…
На лицо Микаэля наползла блаженная улыбка.
8. В гостях у Шакальника
– Этот Шакальник – настоящий псих! – заявил Арне, когда они свернули на Пилстред и впереди открылась светящаяся капля бухты Мельген. – Он постоянно делает то ли собак, то ли волков, то ли шакалов. Даже сам не замечает этого! Приходит, бывало, к моей маме в «Золотую члку», покупает хлеб и тут же начинает лепить из него чудище. На него таращатся, а он, знай себе, строгает зверушку. Говорю же, псих!
– Потому что у вас хлеб из рыбной муки пекут! – крикнула Дэгни и ловко объехала даму с собачкой.
– А вот и нет! А вот и нет! Зато, как я слышал, в «Мохнессе» плюют в кофе всем, у кого не голубые глаза!
Все, не сговариваясь, сбавили скорость и посмотрели на Диму, словно проверяя, плюнут ли ему в кофе с его серыми глазами.
– Что? – Пристальное внимание Диме совершенно не нравилось, и он на всякий случай решил, что нигде в Лиллехейме не возьмет в рот и капли кофе. – А чего вы так собачитесь? Разве не всё равно, что и как делают в единственных забегаловках?
Слово «забегаловки» задело Арне и Дэгни. Они отвернулись в разные стороны.
– Мама Арне владеет пекарней, а мама Дэгни – кафе «Мохнесс», – с охотой пояснил Франк. – И смешно ведь: их родительницы дружат, а они – в задницу друг дружку кусают.
– Может, у них любовь? – предположил Дима.
Франк хохотнул, а Арне изобразил рвотный позыв.
– А почему нет? – осведомилась Дэгни с вредной улыбкой. – Девочек в Лиллехейме не так уж и много.
– Потому что самих детей мало, тупица ты с косичками!
Дэгни переменилась в лице и направила велосипед в сторону Арне. Тот с испугом принялся поспешно тормозить. А потом на глазах изумленного Димы девочка вышибла собой обидчика из седла. Они грохнулись на тротуар и перекатились на газон. Дэгни вцепилась обеими руками в уши Арне, и тот тоненько заверещал, не прекращая при этом смеяться.
– Кто тупица с косичками? – спросила Дэгни, продолжая накручивать чужие уши.
– Я! Я! Ой!
– И где эти косички?
– У тебя в руках! Ай, ну, отпусти уже!
Дима спрыгнул с велосипеда, не зная, вмешаться ему или нет. Судя по всему, эти трое частенько колотили друг друга, оставаясь при этом, как ни странно, друзьями.
– Народ, мы приехали, – оповестил всех Франк. Он тоже слез с велосипеда и, бросив его, показал куда-то вперед.
В конце Пилстред виднелся галечный пляж с видом на бухту Мельген. Вправо уходила улица Оллевейн, представлявшая собой растянутое лицо городка, если смотреть на него со стороны моря. Но Франк показывал на последние коттеджи Пилстред, шедшие слева. Последний и третий с конца явно пустовали. Об этом говорили полусгнившие ступени веранд и размеченные собачьим дерьмом газоны.
Предпоследний дом выглядел еще хуже. Только здесь причиной удручающего вида послужила рука хозяина. Перила крыльца оказались разобраны и сточены, будто кто-то пытался вырезать прямо на них. Окна, выходящие на улицу, были заколочены, причем, к немалому удивлению Димы, изнутри. На стенах просматривались многочисленные царапины, сделанные отверткой или похожим инструментом.
– Говорят, Шакальник так всех достал, что остальные шахтеры, выходя из забоя, бросили его и сами всё обвалили, – произнес Франк, не сводя взгляда с жуткого дома. – А он умудрился продержаться под завалом двое суток, пока его не откопали.
– Скажешь тоже. – Дэгни слезла с Арне и встала рядом с Франком и Димой. – Шахтеры своих не бросают.
– Я тоже так думаю, – согласился Дима. Идти в логово к тому, кого называли Шакальником, совсем не хотелось.
Арне вскочил и первым подкрался к коттеджу шахтера. Между участками домов Лиллехейма оставалось достаточно места, чтобы могла проехать машина, и мальчик скользнул в открывшийся проход. Помахал рукой, маня остальных.
Когда все собрались, Арне прошептал:
– А я слышал, что он специально не поднялся со всеми на поверхность. Вместо этого Шакальник затаился в темноте, дождался, когда остальные уйдут, а потом принялся долбить одну из крепей. И бил, пока ему «Гунфьель» на башку не упал.
Это показалось правдоподобным, и всем без исключения стало не по себе. Даже Арне. Он на полусогнутых ногах прошел влево на три метра и показал на дыру в заборе, размером с ладонь. Смотровое отверстие располагалось на уровне пояса, и всем пришлось опуститься на колени.
Дима заглянул и разинул рот. Шакальник был одним из самых отталкивающих людей, что доводилось видеть мальчику. Высокий и худой, с пожелтевшей кожей. В отвисших серых штанах и расшнурованных ботинках, с оголенным торсом. Лицо вытянутое, чем-то похожее на лошадиное. Шакальник что-то напевал себе под нос и вырезал какую-то фигурку из дерева. Слева, под синим навесом, поблескивало каменное изваяние, сокрытое тенью.
– Он тут такое в прошлый раз творил! – с жаром прошептал Арне.
– Что? Что он творил? – Франк вытаращил глаза. Последнее ребячество их компашки он пропустил: пришлось везти Андеша в Мушёэн на ежегодное врачебное обследование.
– Всякое. – Арне многозначительно хмыкнул. – Спроси у Дэгни. Ее чуть не вырвало.
Дэгни покраснела и схватила Арне за не успевшее остыть ухо.
– А хочешь – меня вытошнит в эту мисочку, а?
– Не вздумай!
– А… куда он делся? – спросил Дима. Он отвлекся на перепалку новых приятелей и потому упустил из виду, куда исчез Шакальник.
– В дом зашел, – подсказал Франк.
– Что-то мне так не кажется. Дверь не хлопнула.
Все опять сгрудились у смотрового отверстия, и в этот момент их накрыла чья-то тень.
– Петтерсон, Нурдли, Андерсен и новичок, – раздался скрипучий голос над их головами. – И что же вы здесь позабыли, свинки?
Ребята вздрогнули. Над ними нависал Шакальник собственной персоной. Франк взвизгнул и попытался отскочить, но шахтер проворно схватил его за футболку, которая сейчас же затрещала по швам. Дима встретился с пристальным взглядом будто обесцвеченных синих глаз и понял, что не может двинуться с места от страха. Шакальник с ухмылкой схватил его за шкирку и встряхнул.
– Как твоя фамилия, сопля, чтобы я мог найти твоих родителей и рассказать им, какое дерьмо они испекли в кроватке?
Дима потерял дар речи от неожиданности. Вяло трепыхавшийся Франк только усиливал чувство беспомощности.
– Пусти их, кретин!
Бросившаяся наутек Дэгни вернулась и, взмахнув ногой, ударила Шакальника чуть ниже колена. Пинок такой силы заставил бы любого грохнуться на землю и начать вопить. Однако на лице шахтера лишь возникла и исчезла отсутствующая улыбка, точно родился и умер воздушный замок, возведенный из облаков обезболивающего.
– Бешамель – поезд радости! Ту-ту! – раздался еще один вопль.
Это Арне, успевший добежать до велосипедов, влетал в проулок на своем двухколесном агрегате на полной скорости, намереваясь сбить Шакальника. Тот неожиданно выпустил Франка и Диму и расхохотался, поднимая руки.
– Хотите посмотреть мою крошку поближе? – неожиданно предложил он.
Арне резко ударил по тормозам, едва не растянувшись вместе с велосипедом в проулке.
– Чего?
– Вас за это могут посадить, – произнесла Дэгни хриплым голосом, отступая к выходу на улицу вместе с перепуганными Димой и Франком.
– То, что я вынес из шахты, – хотите это увидеть?
Франк ахнул:
– Это то, что под синим навесом?
– Оно самое, мелюзга.
В голове у Димы вдруг всё перемешалось. Перед мысленным взором предстало каменное изваяние, и он с поразительной ясностью осознал, что камень всё это время следил за ним, таращился на него, будто ожидая чего-то. Жуткое чувство.
– Покажите нам свою находку. – Дима сам не поверил тому, что сказал.
Дэгни и Арне посмотрели на него с восхищением, а Франк покачал головой. Ему эта идея казалась чертовски плохой. Шакальник хмыкнул и, махнув рукой, побрел к входу на участок. Его торчащие лопатки напоминали расколотые треугольники, обтянутые кожей, и Дима передернулся, сообразив, что не все кости шахтера срослись правильно.
Дэгни прошла мимо Арне, ставившего велосипед на подножку, и с презрением бросила:
– Бешамель – это соус, идиот.
– А то я не знаю!
– Стопудово, не знаешь, – поддакнул Франк, и Дима заулыбался.
Они обогнули коттедж Шакальника и прошли на задний двор. Глаза ребят сейчас же обратились к рукотворному алтарю под синим брезентовым навесом. Кристаллически-сланцевая волчица казалась творением безумного скульптора. Дима ощутил, как тяжело забухало сердце. Волчица почему-то напоминала ему женщину. Хищную и властную.
– Выпьете? – буркнул Шакальник.
Никто не ответил. Они иногда развлекались тем, что подглядывали за местным психом, но еще никогда не видели причину его безумств так близко.
– Кто это? – спросил Арне, пораженный не меньше остальных.
– Сифграй, дочь Фенрира, она же – серая невеста.
– Серая невеста? – Дэгни поморщилась. Ее пугал задний двор Шакальника, особенно каменное изваяние, таращившееся на них зелеными глазами-слюдой. – Ну, серой она не выглядит, это точно.
– Фенрир? – Франк задумался. – Тот волк, что пожрет богов и весь мир?
– Господи, ну ты и зубрила, – скривился Арне.
Наблюдая за тем, как новенький благоговейным шагом направляется к фигурке Сифграй, Шакальник взял с пластикового столика нож, которым так и не успел обезобразить очередную березовую чурку.
– Треклятые легенды умалчивают об этом, но у Фенрира была дочь – Сифграй. Ужасный Волк пообещал ей супруга из людей. Поэтому она обращает мужчин и женщин в себе подобных. Из первых ищет обещанного отцом супруга, а из вторых делает самок на усладу стае. Людские дети идут им на прокорм.
– А почему она не в доме? – спросил Дима. – Зачем оставлять ее на свежем воздухе?
– Сифграй нельзя находиться в людском жилище. Так она не слышит свою стаю.
Дэгни хотела что-то спросить, но вопрос начисто стерся из ее головы, когда она обнаружила, что Шакальник, встав сзади, начал водить лезвием ножа по ее косам. Арне обернулся к ним, и его глаза расширились.
– Отпусти ее, недоумок, или крупно пожалеешь!
Догадавшись, что они вот-вот станут жертвами спятившего шахтера, Франк затрясся и потянулся за телефоном. Но пальцы, как назло, покрыла пленка пота, и сканер биометрических данных никак не мог «прочитать» отпечаток.
Шакальник, казалось, не замечал ни своих пугающих действий, ни страха, охватившего подростков.
– Может быть, меня недостаточно? Может быть, серой крошке нужна другая жидкость… иного цвета?..
Диме доводилось совершать ненужные и опасные поступки в жизни, вроде прыжков через турникеты метро или катания на трамвайной сцепке на спор, но еще ни разу он так четко не осознавал важность собственных действий. Казалось, уродливая статуэтка Сифграй сама прыгнула ему в руки. Он поднял ее над головой и шарахнул об тяжеленный поднос из мутно-красного берилла.
Читать бесплатно другие книги:
