Простушка для босса Лакс Айрин

Глава 3

– Отель? – только и успела пискнуть. – Какой отель?

– Неважно, какой. Важно, что там будет кровать, стол, стена…

Ооой!

Почему стало так страшно на миг, а потом внезапно буйным цветом по телу расползлась странная радость, до сих пор мне несвойственная. Я ощутила, как она скользила вверх и вниз, как оплетала тело туго-туго лозами, как плющ, как стягивала живот тугой пружиной, готовой выстрелить.

Платонов поставил меня на ноги.

– Войдем как приличные люди, – пообещал, посмотрел мне в лицо, задержал взгляд на губах и… внезапно толкнул к стене, начав целовать, как одержимый.

Глаза закатились от удовольствия, когда он варварски подцепил меня под попой и втиснулся бедрами между моих.

– Андрей Викторович! – испуганно-удивленно ахнула, когда в промежность уперлась твердая, буквально каменная ширинка модных мужских брюк.

– Да-да, к нему с уважением! – хмыкнул, толкнулся и простонал, дыша часто и тяжело.

– Пожалуйста…

– Минута, Кузя. Нам нужен номер.

Он резко отстранился, помотал головой, позволил мне скользнуть вниз по стене. Я заметила, как на нас с осуждением смотрела пожилая пара китайцев – постояльцев отеля.

Что я творила? Что со мной творилось? Я с трудом одернула вниз платье и хотела пройти мимо Платонова, но он резко сжал пальцы на моем запястье и поволок за собой в отель.

– Андрей Викторович, умоляю… Не надо! – пролепетала из последних сил.

Двери-вертушки закрутили нас на добрых несколько секунд. Мы входили и выходили по кругу, пока кто-то не толкнул нас в спины раздраженно:

– Вы входите или как?

Через секунду мы уже стояли у стойки регистратора. Я переминалась с ноги на ногу, чувствуя, словно в моих трусиках кто-то развел жаркий костер.

– Добрый день, рады приветствовать вас в отеле «Меридиан»! Я могу вам чем-нибудь помочь? – поинтересовалась девушка за стойкой.

– Номер! – хрипло выдохнул Платонов. – Поживее.

– Одноместный? Двухместный? Стандарт? Бизнес? Люкс…

– Какой хочешь, Кузя? – поинтересовался босс. – Я на любой согласен. Какой есть, девушка! Нам на час… Два.

– Минимальная бронь – сутки. Но свободных номеров почти не осталось. Два этажа сняли под делегацию студентов из союзных республик. Свободен только двухместный люкс и одноместный бизнес-класса.

– Люкс давай! Шикуем! Живее-живее, роднуля, или я эту прелестницу разложу прямо у тебя на стойке! – пригрозил Платонов, схватив меня за попу.

Девушка покраснела, начала клацать ногтями по клавишам! Платонов выгрузил содержимое своих карманов на стойку: ключи, крупные купюры, карточка, презервативы и жвачка.

– Держите! Ваш номер! – протянула ключ-карту.

Платонов сгреб все, ухмыльнувшись, вручил мне презерватив, как подарок какой-то, а пачку мятной жвачки игриво швырнул администраторше. Она захлопала ресницами, провожая нас изумленным взглядом.

Все это неправильно. Неправильно как-то! И напор Платонова, и его поцелуи – грубые, жадные, глубокие и неприличные! И презерватив у меня в руках – как дорогой презент!

Неправильно…

«Так быть не должно!» – подумала я из последних сил.

Но я сдалась прямиком в лифте, когда босс зажал меня в углу и хрипло сказал:

– Иди сюда, конопатая! Научу тебя целоваться по-взрослому!

– Может, не надо? – выдохнула.

– Надо, Кузя. Надо! – возразил босс.

Он куснул губу и начал посасывать ее ритмично.

Все, остатки сомнений растаяли. Я больше не могла контролировать себя и свое тело. Я вцепилась пальцами в плечи Платонова, царапая и скребя через ткань белоснежной рубашки. Стонала и плавилась от его поцелуев.

– А теперь распахни ротик. Даааа…

Я впустила его язык, он начал ритмично кружить и так глубоко, словно хотел лишить мой рот девственности.

– Поиграй с моим языком, пососи его, как леденец…

От нового приказа я поплыла, как клубничное желе! Я дотронулась до его языка своим, подразнила и сделала, как он велел. Начала сосать, увлеклась, не заметив, как тренькнул лифт.

Платонов соображал едва ли лучше меня, но все же смог приподнять меня под попой и понес вон из лифта, не разрывая поцелуя. Я с трудом открывала глаза и закрывала их, смотря, как мелькают номера: 301, 303, 305…

– 307-й! Наш…

Платонов с рыком вставил ключ-карту, распахнул дверь. Мы оказались внутри. Босс закрыл дверь пинком и прямым ходом двинулся в спальню. Через миг я полетела на мягкую кровать, утонув в облаке взметнувшихся простыней.

– Ах!

– Иди же сюда…

Платонов бесцеремонно навалился сверху, развел мои ноги в коленях и снова начал целовать меня.

Его пальцы при этом сгребли трусики в кулак и дернули. Прочная хлопковая ткань поддалась не сразу, но все же поддалась. Он принялся трогать меня там, кружить, давить и пощипывать.

– Андрей… – выдохнула я.

На «Викторович» сил не хватило.

Снова прошибло острой молнией. Бедра взметнулись вверх, под его умелые пальцы.

– Снова кончаешь! Ты год не трахалась, что ли? Дай сюда презик!

Тело сотрясало в бешеных, острых конвульсиях. Зрение меркло и взрывалось радужными вспышками. Словом, я не увидела, как Платонов избавился от брюк и раскатал по члену латекс презерватива, выхваченного у меня из рук.

Через миг мое тело оказалось придавлено мужской тяжестью. Андрей Викторович нацелился на мои губы – снова, начал целовать одержимо и толкаться бедрами.

На горячий, влажный вход надавило что-то большое и очень горячее. Я замычала от того, как толстая головка напористо раздвигала лепестки, проталкиваясь внутрь. Платонов пробормотал что-то о том, что я узкая, словно…

Слова различить я не смогла, потому что утонула в очередном взрослом поцелуе, одновременно ощутив, как босс бесцеремонно и жестко всадил в меня член, словно поршень, одним движением разорвав девственность.

Меня обожгло изнутри, а Платонов двигал бедрами, как заведенный. Острота ощущений лишь усилилась, я напряглась, сжав его внутренними мышцами, как только можно, и через несколько секунд он задвигал бедрами предельно быстро.

Боль уступила место приятным спазмам, и слезинки начали высыхать на щеках. Горячие движения внутри моего тела не ослабевали, только набирали темп и ускорились.

Острые, жадные, рваные толчки.

Резко назад и быстро вперед, так жестко и быстро, что под закрытыми веками начинали загораться и потухать яркие звездочки.

Каждый раз, стоило только Платонову вонзиться в меня до упора, его толчок выбивал из глубин моей груди низкий, протяжный стон.

Толчок.

Стон.

Спазм…

Спина вытягивалась дугой от частых толчков. Приятные импульсы дробили тело на части.

Снова и снова…

Толчок.

Стон.

Спазм…

Бег по спирали.

Каждый раз все туже и быстрее, все жестче и ближе к чему-то невероятному. К тому самому, что я уже испытала с этим мужчиной, но только на этот раз все глубже, безжалостнее и острее.

Казалось, что я не выдержу такого потока удовольствия, умру, задохнусь: легкие не выдержат! Сердце разобьется от зашкаливающего ритма.

От легкой боли не осталось ни следа. Я стала отзывчивая и откровенная, как никогда раньше!

Я даже не представляла, что такое бывает: что можно так изгибаться, виться на простынях и стремиться навстречу чужому телу, вторгающемуся в мое на предельной скорости.

Шлеп-шлеп-шлеп…

Это звонко соприкасались наши тела! Мокро и влажно было не только между бедер. Спина, грудь… Все покрыто бисеринками пота. Бедра распахнуты до предела. В ягодицы впились сильные, жесткие пальцы, не позволяющие закрыться и ослабить напор.

Огонь пронесся вдоль позвоночника. Все тело налилось остро-сладкой истомой. Меня начало захлестывать ею от края и до края, переполнять, расплескиваясь…

Снова штормить и снова накатывать!

Я кусала губы, испытывая раскаты экстаза. Было хорошо не только мне, я ощутила, что и Платонов, завибрировав всем своим телом, стонал и продолжал толкаться, только уже медленнее.

Окончательная точка расслабления, теперь меня качало на тех же волнах, что и его. Это было какое-то синхронное движение, затухающие вибрации, но не менее приятные. И что самое ужасно-прекрасное: после них снова начало возгораться пламя.

Платонов грубовато куснул меня за губу, рухнул сверху, на миг прижав своим большим, сильным, влажным телом. У меня не было даже сил, чтобы обнять его или оттолкнуть.

Одни сгустки удовольствия. Я как желе…

Через миг он приподнялся надо мной на локтях, внимательно посмотрел на лицо и откатился в сторону, тяжело дыша.

Секунда… Вторая. Третья…

Тишина, возникшая в номере, после всех этих стонов и криков, показалась давящей, нереальной.

Платонов повернул голову в мою сторону. Я чувствовала, как он на меня смотрит. Раньше бы застеснялась собственной наготы! Тем более, перед чужим мужчиной. Но сейчас это казалось таким правильным и необходимым!

– Я обычно не такой скорый. Но сегодня… – сжал губы мужчина. – Черт знает, что творится. Я снова тебя хочу! – пригрозил. – На этот раз дольше.

Он приподнялся и замер, потянувшись к переполненному презервативу. Заметил на нем красноватые разводы.

– Это что, мать твою, такое?!

Между бедер было липко. Я точно знала, что между ног размазана девственная кровь и на простыне, наверное, тоже остались капли. Я отодвинулась, посмотрела вниз. Да, так и было: на простыне виднелись красные следы.

– Ты девственница, что ли?! – рыкнул босс с претензией. – Почему не предупредила! Я с такими не связываюсь!

– Что?

– То! – выплюнул. Платонов отпрянул в сторону от меня, как от чумной, и заявил: – Пошла вон! Подмойся в душе и выметайся…

Меня словно придавило бетонной плитой. Бух! Придавило так, что не сдвинуться даже на миллиметр. Босс же, как ни в чем не бывало, стянул со своего члена презерватив, ловко затянул его узелком. Жесты были уверенные и ловкие, словно он это тысячи раз проделывал и мог справиться со скользким латексным изделием даже вслепую!

Разумеется, так и есть. Он опытный, взрослый. Он бабник! Я же слышала разговоры о нем – множество разговоров. Девочки шептались между собой на всех этажах и хихикали, смотрели ему вслед влажным взглядом, заигрывали, кокетничали!

Платонов перетрахал всех женщин в центральной городской клинике, где работал хирургом перебрал, так говорили. Платонов переспал и со многими девицами из коллектива частной клиники, во главе которой стоял и иногда вел приемы – чаще всего, консультировал в самых сложных моментах, следил за работой всего персонала.

Нужно было встать и идти.

Это ужасно.

Как только я могла с ним переспать. Как вообще это произошло?! Сумасшествие… Бесстыдство творилось днем, мы даже шторы не закрыли, жалюзи не сдвинули.

Ужас… Я вела себя, как развратная девица.

Платонов сел на кровати. Я видела только его спину и затылок. Золотисто-русые волосы были влажными и потемнели от пота. Он поправил волосы пальцами, забросив назад. Я снова залюбовалась его руками и прикусила себя за язык.

Хватит на него смотреть!

Тебе же сказали: убирайся.

С большим трудом я сдвинула бедра, между которыми все до сих пор пульсировало и ныло требовательно. Босые ступни шлепнули о паркет. Я привстала, испытав головокружение, с трудом удерживая собственный вес, пошлепала в душ. Кое-как сумела разобраться с потоком воды, нацепила шапочку для душа на волосы, омылась быстро-быстро и вылезла.

Слез не было, обида тоже быстро прошла. Я понимала, что виновата сама. Только не понимала, как на такое решилась! Что еще хуже, громче и требовательнее голоса стыда и совести звучал голос вожделения и неутоленной страсти. Тело горело всюду. Даже полотенце натирало и вызывало новые витки возбуждения!

Мне хотелось продолжения…

Я с трудом вытерла кожу, стараясь не касаться груди и между ног, но даже легкие прикосновения сумели сорвать с губ тихие вздохи и постанывания.

Нужно одеться и выйти. Я поискала взглядом бюст: он валялся на полу ванной, там, где я его и оставила, рядом с платьем.

А где же мои трусики? Где они…

– Не это ищешь? – рыкнул мужской голос.

Я вздрогнула. Обнаженный Платонов стоял на пороге ванной комнаты и держал в кулаке мои трусики, впившись в них пальцами.

– Отдайте.

– Они рваные.

– Все равно отдайте! – попросила я и нечаянно скосила глаза вниз.

Ох… Платонов все еще был возбужден, и после того, как я посмотрела на его член, орудие покачнулось, дернулось головкой вверх. Краска жгучего стыда, смешанного с вожделением, захлестнула меня с головой.

В груди закипело что-то темное, порочное и жгучее…

– Уходить собралась?

– Да.

– Уйдешь, – кивнул. – Чуть позднее, – добавил алчно и нагло прижал меня к стене, впившись в губы.

Глава 4

«Девственница, Викторыч! Девственница! – ворчливо скрипел внутренний голос. – Девственницы нам не нужны!»

Чисто технически, она уже не девственница, отмахнулся я.

Тем более, горяченькая штучка!

Пусть целуется неопытно, но взахлеб и очень старается!

Язычок острый, бойкий, вкусный… Ох, съесть ее хочется! Куснул за нижнюю губку и начал посасывать, целуя.

Член настойчиво пульсировал, толкаясь в низ ее живота.

Конопатая простонала мне в рот глухо, ее ноги чуть подкосились. Пришлось приподнять под попкой девушку и прижать к стене. Орудие труда мгновенно прижалось к складочкам – припухшим и скользким от липкой влаги.

Если еще оставались сомнения на счет: продолжать заниматься сексом с неопытной, без пяти минут назад девственницей, то едва коснулся головкой прибора к нежным складочкам, окончательно коротнуло. Понял, что упускать такой шанс нельзя!

Надавил, двинул бедрами снизу-вверх и вонзился в сочную мякоть медленным, но уверенным движением.

– Ааааандрей… – ее глаза широко распахнулись.

– Ммм… – ответил стоном.

Больше ничего не получилось выдать!

Слишком уж горячо и тесно! Узкая…

Черт-черт, как же в ней было тесно и горячо!

Надавил, вошел целиком и замер, балдея от тесных и жарких пульсаций ее лона вокруг напряженного ствола.

– Андрей… Викторович! – выдавила из себя рыжая, закатив глаза. – Отпустите! – принялась толкать меня ладонями в плечи. – Отпустите, кому сказала! – запротестовала.

Однако от ее ерзаний и движений стройное тело заплясало на моем, еще теснее и глубже принимая раскаленную сталь эрекции.

– Ммм… – застонала, стиснув зубы.

– Еще раз постони! – потребовал я, медленно отведя бедра назад и посылая их вперед.

– Андрей Викторович! – зашипела кошкой. – Я не хочу.

– Пиздеж. Наглый пиздеж!.. Я же чувствую, как сильно ты не хочешь. По бедрам течет. По моим бедрам, а это просто звиздец, какая ты мокрая, Кузенька. Огненная ты штучка, оказывается… – признался я и начал двигать бедрами активнее, под громкие звуки чавканья и хлюпанья между нашими телами.

Под кожей бушевало какое-то убийственное торнадо. Оно только набирало обороты по мере моих движений!

Чем быстрее я двигался, тем мощнее становился вихрь. Мля, унесет… Уже рвет крышу – люто и неудержимо рвет!

– Вы… с девственницами… не связываетесь! – выдала низким, грудным голосом и начала стонать, не удержавшись.

– Так ты уже и не девственница, Кузя. Так что правила – нах! – возразил я и прицепился губами к местечку между шеей и плечом, целуя, звиздец, какую конопатую кожу!

На языке разлился ее вкус – пряный, травянистый какой-то, до безумия свежий и яркий. Обычно от моих баб всегда пахло духами и кремами. Даже если после душа, они пахли как парфюмерная лавка, иногда казалось, будто я целую лавку химикатов слизываю! На губах, чаще всего, помада. Сколько я ее сожрал за всю свою жизнь – несколько кило, не меньше, поедая с женских губ. Но здесь ничего – ни помады, ни духов… Простая-простая, естественная до жути… Глупенькая! Наивняшка… Кто же признается, что трактор водить умеет? Даже мужики сейчас таким точно не похвастаются, непочетно. Непрестижно, а эта дуреха выдала все, как на духу. Интересно, она хоть представляет, как это выглядит в глазах других? Смех, да и только… А я бы посмотрел, подумал с внезапным азартом. Представил ее в джинсовом комбинезоне и широкой рубахе на голое тело, чтобы через тонкую, намокшую от пота ткань просвечивали ее тугие острые сосочки – как спелые вишни.

Фантазия завела меня неприлично сильно! Член отвердел до боли. Мне хотелось двигаться без остановки, как заведенный робот. От такого стояка даже немного больно – хочется разрядиться.

Рыжая внезапно кончила, потекла, выгнулась дугой, ее острые соски чуть не продырявили хлопковое платьице в мелкий цветочек.

Я толкнул ее к стене, припер задницей и быстро стянул с рыжей платье, швырнув на пол. О да, титьки, как я и предполагал – некрупная грудь, твердая двоечка с половиной, но какие красивые полушария – идеально ровные, без перекосов, крупные ареолы и темные соски…

Я наклонился и вцепился губами сначала в левый сосок, облизнул его и начал посасывать, потом переключился на второй, лаская интенсивно.

– Андреееей… – простонала рыжая.

Ее пальчики впились в мои плечи, короткие ноготки скребли кожу. Одна ладонь дрогнула, прежде чем ее хозяйка осмелела и передвинула руку выше, обхватив меня за шею.

Я катал соски на языке, лаская ареолы губами, целуя и всасывая по очереди. Девчонка запустила пальцы в волосы, гладя меня по голове и выстанывая мое имя чаще и чаще.

Член ходил как по маслу, с сочным хлюпом врываясь в податливую мякоть узкого лона. Меня то и дело прошибало дрожью и острыми спазмами. По позвоночнику крались острые шипы кусачих мурашек, а за ребрами словно развели костер. Сердце заходилось в ускоренном ритме, до боли выстукивая частые удары. Но притормозить? Ни за что!

Влажные, тугие стенки сжимали меня изо всех сил, так крепко мой ствол еще ни одна вагина не обхватывала, и в этой тесноте был особенный кайф, когда тесный хват под самое основание заставлял двигаться быстрее и быстрее. Она ускорилась, уже не произносила мое имя, но глубоко стонала, все чаще и чаще, выбивая из груди всхлипы. Меня тоже начало шарашить валом подступающего оргазма. Он сдетонировал незамедлительно, я едва успел вынуть член и притронуться к нему пальцами, чтобы довершить начатое.

Охренеть!.. Ствол пульсировал в моем кулаке, испуская потоки молочной спермы на кожу девушки. Ее кожа на животе была лишь изредка покрыта россыпью едва заметных конопушек, просто очень бледная, зато на лобке, чуть выше небольшого пушка волос красовалась звездчатая родинка. Губам захотелось туда. Мгновенно… Не любил я вылизывать девушкам, но рыжей можно сделать исключение. Так уж и быть. День сегодня такой – исключительный, во многом!