Джинния Черная Галина

Глава семнадцатая,

ПОЧТИ ГОЛЛИВУДСКАЯ

Миша помог спустившейся во двор Акисе затушить на себе огонь. После чего она без слов низко поклонилась ему и взлетела ко мне на балкон. Парень ничего и сказать не успел, только присвистнул, проводив ее шортики восхищенным взглядом, но увидел наверху меня и обрадовался:

— Аглая, мне надо с тобой поговорить и с вами тоже, Акиса!

— Извини, но мы сейчас уходим, уже опаздываем, — с непонятной злостью произнесла я, перегнувшись через перила. — Спасибо, что помог. Так пристыдить агрессивного азиатского чародея и... оценить мою подругу! Спасибо еще раз!

У него покраснели уши, это было даже сверху видно.

— Я к вам сейчас поднимусь, — упрямо повторил Михаил.

— Ладно, поднимайся, — легко согласилась я. Нас ведь здесь уже не будет, наивный...

Когда двор опустел, появилась милиция вполне в их духе: приезжать, когда опасность уже позади. Наверняка соседи вызвали, понятное дело. Ой, сейчас пойдут сплетни, домыслы, протоколы... Не хочу!

— Смываемся отсюда побыстрее...

— Я ведь должна переодеться, о поспешливая! А твой — сосед-стражник очень даже ничего... — Моя джинния была заметно под впечатлением. Это задевало...

— Ну да, нормальный парень. Если бы не его любовь к бурундучкам, вполне сгодился бы на разовый поход в кино. Он же младше меня на полгода!

Пока джинния переодевалась, я привязывала Найду за поводок к батарее, на этот раз мне удалось ее перехитрить, подсунув оставшийся сырок.

— По способности осыпать проклятиями Яман-баба у тебя прямо как пророк Иезекииль! И часто вы так ругаетесь? — между делом поинтересовалась я.

— Почему это у меня? — обиделась Акиса. — И не часто совсем! Чего мне с ним ругаться, кто он мне такой, чтобы я вообще обращала на этого мерзавца внимание?!!

Собака начала выть и пытаться выдрать батарею из стены. Поздно, матушка, останешься дома, хватит ним и без тебя хлопот, я ведь чувствовала ответственность за нее перед бабушкиной подругой и сейчас хоть и сочувственно, но одновременно удовлетворенно глядела на ее потуги.

— Почему он в тебя бросался огненными шарами, быть, ему неизвестно, что ты не боишься огня?

— Я об этом не подумала... Конечно, он знал это, но... Ай, этот злодей никогда не отличался большим умом, даром что мужчина! Все, я готова, — сказала она, подойдя к батарее, я не успела опомниться, как поводок отвязался и оказался в ее руках. — Нельзя так мучить животных, о «милосердная», пророк запрещает!

Кто-то уже звонил в дверь. Либо милиция, либо Миша, в обоих случаях открывать абсолютно не хочется...

— Ты собираешься отправиться к будущему жениху в этом?! — удивленно посмотрела на меня Акиса, сама она вмиг восстановила роскошь былого одеяния, может быть добавив чуть больше плотности в ткань шальваров.

— Да, джинсы — это как раз то, что надо в заграничных путешествиях. Почему-то больше не хочется жертвовать собственным удобством даже ради покорения кинозвезды.

— О небо, куда катится мир?!

— К Бену Аффлеку в Голливуд! Мы об этом еще вчера говорили!

— Будь по-твоему, о вдруг воспылавшая страстью к какому-то лицедею! Значит, ты хочешь туда, где делают живые картинки? А то, пока ты спала, я уже присмотрела тебе одного, он размахивает руками и кричит во время «Большой стирки», Чуть болен на голову, зато красив и его все слушаются!

— Нет, я хочу в Голливуд! Можно даже не прямо к Бену Аффлеку, с ним я еще успею наболтаться, если у нас вся жизнь впереди. Сначала давай на какую-нибудь киностудию, всегда мечтала посмотреть, как делается кино. И с претендентом на сей раз нам точно повезет, я это чувствую!

— Аглая, открой, — устав трезвонить, настаивал мой сосед из-за двери.

— Я бы на твоем месте не радовалась заранее, ибо даже самые преуспевающие неженатые мужчины, как оказалось, имеют некоторые недостатки, но будь по-твоему, о жадная до приключений!

Как обычно, она что-то прошептала, и через секунду мы очутились в незнакомом месте... Я как-то сразу и не смогла определить, где именно — в Калифорнии, в Лос-Анджелесе, в Лас-Вегасе?

Не знала, что тут будет так много мулатов и одеты они как-то странно не по-американски, по крайней мере, не так, как в кино и по телевизору показывают, многие женщины вообще в парандже. Но, может, это и есть та самая арабизация западного мира, о которой все говорят, и мы попали куда надо. По архитектуре судить тоже трудно, со всех сторон нас окружали стандартные коробки серых многоэтажек и нескольких небоскребов.

— Твое желание исполнено, о привередливая. Тебе здесь что-то не нравится? По-моему, совсем неплохо, и как много мусульман, посмотри!

— Мусульман много, а где здесь киностудия? Покажи мне хотя бы одну киностудию, где сейчас снимается настоящий фильм, и я согласна буду поверить, что в Голливуде такая толкотня.....

— Где-то здесь неподалеку, о сомневающаяся, иначе бы я не перенесла тебя на это место. Джинны не ошибаются! Мы умеем определять нужное место и ошибаемся самое большее на день пути.

— День пути по такой жаре немало, — притворно проворчала я, на самом деле было очень интересно посмотреть новую страну и любопытно, куда же мы все-таки попали.

Народ по улицам сновал туда-сюда, в толпе мы увидели женщин, одетых, как индианки, в сари, с золотыми украшениями, жирными стрелками на веках и точками на лбу. Прошли мимо спящего на тротуаре дедушки, явно индуса, с чалмой под головой вместо подушки. Во сне он то и дело вздрагивал и почесывал одной босой грязной ногой другую.

Мы встретили еще нескольких мужчин в чалмах, — может, неподалеку снимается фильм про Индию? Нет, не снимается, просто мы и находимся в Индии! Это я поняла окончательно, глядя на корову, переходящую улицу строго по полоскам пешеходной зебры, и обернувшись на крики рикши, пристающего к людям на тротуаре (по виду туристы из Западной Европы).

Вообще велосипедистов и рикш на веломобилях, или как эта штука с тремя колесами и зонтиком называется, тут было полно. Так же как и коров, гуляющих под небоскребами, сонных йогов и загорелых мальчишек-попрошаек.

Я потребовала у Акисы объяснений.

— Ты сама сказала Боливуд, — сразу созналась она. — К тому же здесь больше, чем где-либо еще в мире, делается живых картинок. Так чем ты недовольна?

— Голливуд! «Г», а не «Б», неужели непонятно?!

— Ай, тебе надо научиться четче произносить слова! Но в Боливуде тоже снимают твое кино, разница в одну букву, стоит ли так шуметь...

— Боливуд? Он еще существует? — зачем-то спросила я. Реальность шумящего вокруг города делала суть вопроса бессмысленной — Боливуд не только существует, но еще и вовсю процветает!

— Если ты меня неправильно услышала, это еще не значит, что у меня дефект речи, может быть, как раз тебе надо проверить слух? А Боливуд — это центр индийской киноиндустрии, в бывшей столице Индии. Значит, мы сейчас в Бомбее? Но что нам мешает теперь же перенестись туда, куда я и собиралась?

— Ай, мы попали в страну Великих Моголов?! Как же давно я хотела побывать здесь! И раз уж мы случайно перенеслись сюда волей Аллаха, ибо пути его неисповедимы, я не покину эту страну, прежде чем не посмотрю ее древние храмы! Это будет очень полезно и для девушки, ищущей мужа.

— Чем это, интересно? И что тебе, мусульманке, хочется увидеть в индуистском или буддистском храме? Там же сплошная эротика и многобожие...

Но джинния не смутилась, сказав, что хочет всего лишь повысить свой уровень культуры, что в этом предосудительного? Ученье исламом только поощряется!

Я не стала ей напоминать, что еще вчера, да и сегодня утром, она страшно торопилась покончить с моим вторым желанием. С чего это она вдруг решила расслабиться и двинуть по экскурсиям? Сама-то я только рада посмотреть храмы, но эта непоследовательность в желаниях непохожа на нее, хотя, возможно, виноват обычный ПМС. Хм, а интересно, бывают ли «проблемные дни» у джиннов женского пола...

— О, шумный возница, довезешь нас до Боливуда? — крикнула Акиса рикше, упорно преследовавшему пытающихся сбежать английских туристов, которых он все еще не терял надежды заполучить в пассажиры.

Найду пришлось взять на колени, хотя это был тяжелый груз, мы по-сестрински поделили его с Акисой, Собака всю дорогу в восторге смотрела по сторонам, высунув язык, и вертела головой так, что только уши на ветру развевались.

По пути мы дивились коровам самых разных мастей и громко комментировали наличие коровьих лепешек на тротуарах. Наш рикша, мужчина средних лет с капризным лицом, в конце концов не выдержал и обернулся:

— Похоже, вы иностранки. Значит, считаете нас придурками из-за этих коров?!

— Да нет, что вы! Вам показалось...

— А то я не вижу! Да знаете ли вы, что благодаря священным коровам мы экономим на вывозе мусора и стрижке газонов? Вот он, ваш Боливуд, с вас пятьдесят долларов!

— Пять рупий, — спокойно отсчитала моя подруга, так грозно глянув на нахала, что он еще и поблагодарил нас за щедрость.

Мы вышли неподалеку от огромного павильона, у входа толпилась стайка нарядно одетых и ярко накрашенных девиц. Такое впечатление, что все рвутся на съемки...

— Не сомневайся, раз женщины облюбовали это место, наверняка именно там и скрываются самые достойные мужчины, — приободрила меня жестокая Акиса, кивая на двери павильона.

Ой, прямо не знаю, идти или нет... Как будто кто-то из здешних, даже самых именитых, звезд сравнится с Беном Аффлеком?! Вспомнить хотя бы его роль проштрафившегося ангела в «Догме». Как он был великолепен в сцене раскаяния перед дверями церкви!

— В Индии миллиард жителей, примерно полмиллиарда из них мужчины, значит, идеальный жених, конечно, есть, не буду с тобой спорить, но как его в такой массе народу найти? Сколько дней, месяцев и лет уйдет на его поиски!

— Один час, о недоверчивейшая...

Глава восемнадцатая,

СПЛОШЬ ИНДУССКАЯ

Сквозь заслон девушек пробиться было трудно, к тому же с крупной и ленивой собакой, да еще в дверях стояли охранники и никого не пропускали. Положение спас неожиданно появившийся человек с громоздкой киноаппаратурой на спине; выставив ее вперед, он начал расчищать проход к дверям. За ним следом хромал какой-то тип в английском военном мундире то ли восемнадцатого, то ли девятнадцатого века. Он шел пошатываясь, со слегка очумелым выражением побитой физиономии, словно только что чудом выбрался с поля сражения. Во мне пробудилось любопытство, люблю исторические фильмы. И пока Акиса подбирала подходящее заклинание, чтобы всех разогнать, я обратилась к «англичанину»:

— Извините, а что за фильм здесь снимается?

— Про Ангара Вандея.

— Знакомое имя... Я где-то читала, кажется, это был какой-то мелкий махараджа, которого свергли за то, что он чрезмерно увеличил поборы с крестьян и по-черному мухлевал с налогами, нет?

«Англичанин» оскорбился. Оказалось, что Ангар Вандеи был национальным героем Индии, одним из предводителей восставших сипаев. А сейчас снимается полнометражная эпопея к его сколькотолетию и все рвутся в массовку!

— И это точно делают здесь, в Боливуде?

— А где же еще? Только не принимайте этот павильон за весь Боливуд. Но именно тут все начинается, и, если вам интересно, фильм про Ангара Вандея будет главной картиной года, может быть, он даже получит «Оскара», и я в нем снимаюсь! А Боливуд — это целый город, это Мекка индийского кино, — с высокомерной ухмылкой сообщил он, явно ожидая восторженного визга с моей стороны. Видимо, мы чем-то похожи на глупых фанаток какого-нибудь Раджа Капура, специально приехавших из провинции, только чтобы взглянуть на обожаемого актера, а если повезет, то и попытаться сорвать с него что-нибудь на память, хотя бы носки.

— А вы не поможете нам пройти внутрь?

— Ха, с чего бы это?! Вдруг вы международные террористки, откуда мне знать? Раньше в павильоны, где снимаются фильмы, мог пройти кто угодно, но в этом году усилили меры предосторожности. Это один из самых важных объектов в нашей стране, все любят боливудские фильмы. Так что кого попало не пропускаем, — строго объявил актер, но тут его лицо застыло, просияв через секунду и глядя на меня счастливыми глазами, он воскликнул: — Конечно, о блистательная! По красоте с тобой сравнится разве что Приянка Чопра! Но ты рядом, а Приянка далеко, на такого скромного индийца, как я, скорее всего, и не посмотрит, так как же я могу тебе отказать? Охрана посторонних не пропускает, но я сделаю все, что в человеческих силах. На, возьми мой пропуск, это все, что у меня есть, тебя пропустят. Иди же!

Благоговейно дыша, он сунул мне в руку пропуск. Можно было и не видеть выражения глаз стоящей у меня за спиной джиннии, чтобы понять, чья это работа.

— Но твою подругу и собаку вряд ли пропустят, — с сожалением произнес он, кланяясь и Акисе, и Найде заодно.

— Они пройдут, не переживай, а как же ты? Ты уверен, что не пропустишь из-за нас эпизод сдачи англичан индийским повстанцам? — обеспокоилась я, чувствуя себя чуточку виноватой.

— Они уже сдались. Видишь синяки? — ответил он, с гордостью демонстрируя свой профиль справа и слепа.

— Вас так побили! — притворно ахнула я.

— Да, работали без каскадеров. Сейчас будут снимать танцы перед решающей битвой с британскими войсками, а потом сцену издевательств в английском лагере над пленными сипаями. Это мне никак пропускать нельзя, с одним наглым сипаем у меня личные счеты, — сообщил «англичанин», коснувшись ссадины на скуле. — Потом еще я смазываю патроны будто бы коровьим жиром, из-за чего и началась эта заварушка, переросшая в освободительную войну!

Я уже успела устать от его бахвалистой болтовни, но он бессердечно продолжал, расчищая перед нами путь к дверям:

— Так что, можно сказать, у меня вторая роль в ленте после Ангара Вандея. А он, по правде, там ничего такого важного и не делает, подумаешь, выигрывает пару сражений, после чего обручается с проституткой и спокойно дает себя казнить. Просто режиссер счел, что его присутствие необходимо, раз он по сценарию главный герой. Это еще и потому, что он сам его и играет! В общем, скучный он, наш Ангар Вандеи, потому что положительный. Я вот антигерой, а антигерои всегда запоминаются больше... Кстати, Манипури!

— Что-что, простите?

— Не подумай, что я говорю о танце или об индуистах из штата Манипур. Это меня зовут Манипури, красавица, — обидчиво пояснил актер. — А тебя как?

Но в этот момент я уже протягивала пропуск охраннику, успев разглядеть, что документ именной. Хорошо хоть фотографии нет.

— Госпожа... Манипури? Проходите.

— Да. А я играю в этом фильме главную роль. Имя мое Бхагаван Шри![4] Пропуск мне не нужен! — услышала я за своей спиной и не удержалась, чтобы не обернуться.

— Бхагаван Шри? Хм... хе... — недоверчиво переспросил охранник, насмешливо хмыкнув, и снова посуровел: — Ничего не знаю, Бхагаван Шри, нет пропуска — нет прохода!

Пока они разбирались и шумно выясняли отношения, я тихо скользнула внутрь павильона. Пройдя через металлоискатель, увидела поджидающих меня в уголке Акису с Найдой.

— Аj, неплохой человек этот Манипури, хоть и сикх, зачем ты его отвергла? — с укором в голосе заметила мне джинния.

— Не надо снова пытаться сбыть меня с рук лишь бы кому! Во-первых, он актер второго плана, а во-вторых, пустопорожний болтун, не люблю болтливых мужчин, — твердо отрезала я, уверенно направляясь по просторному коридору к большой распахнутой двери, поглощающей всех, кому посчастливилось к ней подойти...

Мы оказались в громадном зале с весьма правдоподобными декорациями — картонными валунами и целлофановыми водопадами. Особенно впечатляюще выглядел утес из покрашенного асбеста и деревья из пластмассы. Что вы хотите, индийское кино...

Несколько сценических площадок, отделенных друг от друга картонными перегородками: два поля битвы, одно чистое, явно перед сражением и с рядами солдат в отутюженной форме, другое с отдыхающими ранеными в грязных изорванных мундирах. Потом еще лагерь англичан, интерьер какой-то хижины, возможно, в ней смертельно раненный Вандеи и обручается с... э-э... со своей всеми любимой девушкой.

Десятки гримерных, костюмерных... А главное, толпы народа, перемещающиеся на первый взгляд бесцельно, взад-вперед, непонятно куда и зачем. Статистки из массовки в национальных нарядах и дорогих украшениях, на одной я, кажется, даже видела настоящие бриллианты, а может, и стекляшки, только очень сияющие. От звона многоярусных ножных браслетов было столько шума, хоть затыкай уши. А запахом жасмина, который здесь пользовался популярностью, подозреваю, не только у женщин, просто пропитался сам воздух, и можно было задохнуться, как в газовой камере. Но все равно было так интересно!

Вдруг грянула музыка, загрохотали громоздкие барабаны, тамбуры, и разнеслись индийские напевы. Мы с Акисой, конечно, не могли ничего упустить и пробились сквозь толпу посмотреть. Нашим глазам открылось яркое зрелище.

На поле, которому предначертано было стать полем сражения, под светом софитов пели и танцевали сипаи в красно-синем и английские солдаты в белых мундирах. Причем англичане вели свою партию чопорно и медленно с холодными выражениями мрачных лиц, а сипаи эмоционально и весело, бегая взад-вперед, размахивая руками, вскакивая по одному на пригорок, чтобы спеть очередной куплет. Хор, соответственно, подпевал, радостно улыбаясь, разом вскидывая ружья и приплясывая.

Сипаи пели примерно следующее:

И припев:

Приводить здесь песню англичан я не стану, они в ней только и делали, что злобно оскорбляли и угрожали индийцам, рефреном повторяя угрозы. Практически один в один с куплетами сторонника колонизации недоразвитых стран Редьярда Киплинга...

В этот момент в неприметную дверь, недалеко от которой мы стояли (по-видимому, ход с пожарной лестницы), испуганно озираясь, проскользнул маленький невзрачный человечек в национальной одежде сикхов — узкие белые брюки, длинная рубашка и облегающая курточка со стоячим воротником.

Я читала, что в последние годы у мужчин в Индии традиционные национальные костюмы вытесняют одежду западного образца. Правда, это было написано в энциклопедии «Страны и народы» за тысяча девятьсот восемьдесят второй год. Но неважно, факт ведь налицо. Хотя для чистого перед законом человека вид у него был слишком затравленный...

— А где боевые слоны? — услышала я вдруг взволнованный шепот джиннии.

— Вряд ли они принимали участие в борьбе против англичан, слоны за мир во всем мире, — отмахнулась я, с любопытством глядя, как фанатки с визгом обступили только что вошедшего затравленного индийца, стало понятно, почему у него такой вид. Теперь он вынужденно раздавал автографы с лицом обреченного на вечные муки в аду. Видимо, это одна из местных звезд. В какое-то мгновение я встретилась с его взглядом. И быстро отвернулась — такую усталость и боль выдержать было трудно...

— Вот почему эта борьба и длилась так долго! — Уверенно констатировала джинния. — В случае войны никак нельзя обойтись без боевых слонов! Подержи-ка собаку, я хочу поближе посмотреть...

Глава девятнадцатая,

КИНОШНАЯ

Едва Акиса исчезла в толпе, как ко мне подскочила какая-то высоченная тетка с перекошенным лицом и кипой бумажек в руках.

— Эй, вот вы где, сестра! И собака с вами, очень хорошо. Я Садхана, помощник режиссера. Вы уже были в гримерной?! — громоподобно взревела она.

— Зачем мне в гримерную, у меня тушь размазалась? — сразу испугалась я.

— Вам-то лично незачем, вижу, действительно не были, а собаку надо привести в нужный вид, покрасить, загримировать, быстрей-быстрей, поторапливайтесь, у вас пятнадцать минут!

— Но мы...

Бесполезно... Никого не слыша, она уже затолкала нас в ближайшую дверь. За ней и вправду оказалась гримерная. Очень худой маленькой девушке, стоящей у зеркала с кисточкой в руках, — было сурово приказано:

— Приведи ее в порядок, вздыбь шерсть, придай ей эффект грязи, но сначала перекрась в коричневый цвет, добавь бурых пятен, она перемазалась кровью, когда вытаскивала Вандея с поля битвы! И поспеши, съемка через двадцать минут! — И, хлопнув дверью, помощник режиссера исчезла.

Девушка оценивающе уставилась на меня, не понравился мне ее взгляд. Пришлось указать пальцем:

— Не меня, собаку!

— Ах, а я-то думала, как мне вас.... — облегченно вздохнула гримерша, сразу став очень активной.

— Но дело в том, что ее перепутали с какой-то другой собакой, — зачем-то пустилась объяснять я, хотя кого это интересовало...

— Это вы сами разбирайтесь и не мешайте мне делать мою работу! — строго посоветовала девица.

— Ага, поняла, спасибо, до свидания! — Я схватила Найду за поводок и потянула к выходу.

Но девушка бросилась между дверью и нами просто кик крейсер-перехватчик.

— Стойте! Вам-то, конечно, все равно, а меня обязательно уволят, если собака не будет покрашена через двадцать минут, — заныла она, с необычной для ее худобы и роста силой вырывая у меня из рук поводок.

— Но зачем мне крашеная собака?!

— Знаете, у нас миллиард с лишним жителей и на мое место сто претенденток, нас тут же увольняют за любую провинность. А на этой неделе меня должны были повысить, я пять лет этого ждала, год испытательного срока работала без зарплаты! Но теперь мне придется снова становиться в очередь на бирже, и я уже никогда не стану президентом кинокомпании. А это моя мечта! Позвольте выполнить то, что мне велели. Не волнуйтесь за вашу собаку, эта краска легко смывается, — взмолилась гримерша, тряся баллончиком у меня перед носом.

Пришлось вынужденно согласиться, не хотелось быть причиной разрушения ее карьеры. У меня доброе сердце...

— Хорошо, что смывается, действуйте, — неуверенно протянула я.

Девушка кинулась кланяться и, не теряя времени, принялась за дело.

Через десять минут нашу Найду было не узнать! Она, конечно, попробовала сопротивляться, как и любая дорожащая своей честью собака, когда ее обрызгивают краской, моют шампунем, да еще с бальзамом, намазывают гелем, а потом подступают с жужжащим феном, непонятно что собираясь из нее сделать — корейский шашлык или всего лишь причесать?! Но сопротивление было подавлено, и ей оставалось лишь одаривать нас с гримершей попеременно полными упрека взглядами...

Хорошо, что лабрадоры миролюбивые и добрые собаки, а если бы нам пришлось таскать за собой недомоседливого бультерьера, а гримерше велели сделать с ним то же, что сейчас со смиренной Найдой, посмотрела бы я, чем она дорожит сильнее — работой или жизнью...

Моя псина превратилась под умелыми руками профессионала в настоящую бездомную дворнягу, промышлявшую по помойкам не меньше десяти лет. Причем последние девять переболевшую всеми собачьими болезнями.

В этот момент вернулась громобойная женщина, оценивающе оглядела Найду и без спросу потащила ее на съемочную площадку.

Я бросилась за ней, пытаясь перехватить собаку:

— Ну хватит, отдайте поводок. Это в конце концов уже слишком, это мое домашнее животное! И она не будет сниматься и корчиться от жестоких ранений, а еще перед этим тащить на спине какого-то народного героя, у нее спина не казенная.

— Но ведь это, я вижу, лабрадор, а лабрадоры, как известно, работают в спасательных службах и спасают людей даже в горах.

— Да, но подробности мало кому известны. Обычно только самим лабрадорам-спасателям! Они как никто знают, насколько правдива поговорка о том, что с горы катить всегда легче, чем в гору. Стоит лишь подтолкнуть носом, человек сам покатился, единственное, что нужно, подстраховать пару раз у обрывов, а если их нет, да и путь без уступов, совсем красота, сразу беги вниз (по дороге еще успеешь поохотиться) и подпирай пострадавшего у подножия, — поспешно тараторила я, но женщина, кажется, не слушала.

Мы куда-то бежали, ныряли под декорации, а в результате через пару минут оказались уже на съемочной площадке. По импровизированному полю, побросав ружья, бесцельно бродили воины обеих сторон, ни большинство посиживали на муляжах, имитирующих погибших солдат, покуривали папироски и травили анекдоты. Среди них был и «англичанин» Манипури, он мне весело подмигнул, помахав сигаретой. Видно, съемки в английском лагере перенесли...

На декорациях были изображены кустарные панорамы героических сражений, уходящие за рисованный горизонт, над которым поднималось красное солнце, окрашивая все небо в кровавый цвет, что аллегорично обозначало рассвет новой жизни.

— Понятно, но ваша собака, как я сейчас приглядись, кажется помесь, так что Ангару такие ужасы не грозят. Тем более она его будет не с горы сбрасывать, а перетаскивать через горы трупов.

— Э... Эм?! — Я давно забыла, о чем, собственно, сама и болтала.

— Не беспокойтесь, мы вам хорошо заплатим за все труды и усилия вашего питомца, в том числе и за выпавшие зубы.

— А с чего вы взяли, что они у нее выпадут? — насторожилась я.

— Вы еще не видели нашего Вандея... А вот, кстати, и он.

Я посмотрела в указанном ею направлении, ожидая увидеть гиганта-качка. Никого даже близко. Может, не так поняла? Но зато я увидела того затравленного актера и снова испытала странное чувство, как тогда, когда встретилась с ним взглядом в первый раз.

— Так, собака есть, все здесь, где главный оператор? В буфете?! Живо тащите этого пьяницу сюда! Я жду минуту, не больше! — суровым голосом распоряжался этот индиец, одетый в пыльную форму, перепачканную кровью. Неужели он и есть режиссер и главный герой фильма? И почему собаки отказывались его тащить?

Помощник режиссера как будто прочла мои мысли.

— Господин Эмир Шах — наш ведущий актер, режиссер, сценарист и продюсер в одном лице. Не смотрите на внешнюю худобу, у него тяжелая кость. Поверьте моему опыту... э-э... то есть я хотела сказать, что ваша собака не первая, но надеюсь, она не откажется его тащить, как другие. А то мы этот эпизод уже неделю пытаемся отснять, потеряна уйма времени. Обычно у нас в Боливуде за такой срок целые фильмы снимаются!

Глава двадцатая,

КИНОЛОГИЧЕСКАЯ

Сразу всех стало жалко и захотелось помочь, к тому же что плохого в том, что Найда станет кинозвездой, пусть даже индийского кино? Роль не пыльная, героическая, без излишней трагичности. Но на самом деле, только увидев Эмира Шаха, я решила больше не мешать актерской карьере Найды. Мне стало понятно, почему вокруг него крутилось столько поклонниц — у него были такие ресницы-ы...

— Найда в вашем распоряжении.

— Отлично. Эмир, подойди сюда, взгляни, вот новая, собака!

— Сейчас, минутку! Так, ты ложись сюда. И все-все укладывайтесь, да не так, как вам удобно, а поестественней — как упал, изрешеченный пулями, так и лежи. Нет, не так, выверни-выверни руку! Лежи прямо и не пытайся курить втихаря, думая, что тебя прикрывают Рошан, Мишан и Дишан только потому, что они сверху. Ты ведь к ракшасу подпалишь солому, на которой вы лежите, а раны у вас не настолько свежие, чтобы дымиться в кадре!