Джинния Черная Галина
Наконец распорядительный красавчик обернулся к нам и замолчал, остановив на мне пристальный взгляд грустно-усталых глаз, потом пригляделся к Найде:
— По крайней мере, по внешним данным она нам подходит. Только это ведь не тибетский терьер, — задумчиво заметил он.
Точно, симпатяга! Надо будет намекнуть насчет него Акисе, какая разница, что сикх — главное, по всем пораметрам, кажется, подходит. Надеюсь, эта сволочная псина не опозорит меня на глазах у всех, а спасет народного героя как следует.
— Вы должны нам помочь, полагаю, она слушается только вас, вы ведь хозяйка, а как давно?
— Я вырастила ее с пеленок, — не знаю зачем соврала я.
— А обучали ли эту собаку спасать людей?
— Конечно, как ребенка, каждый день в течение пяти лет я водила ее в школу для собак! Думаю, это время не пропало для нее зря. — Я уже не соображала, что плету, мысли разбежались, а язык нес сущий бред. Я что, влюбилась?!
— У вас есть дети? — спросил он, глядя на меня очень внимательно.
— Нет, — на автомате ответила я. — Э... мм... простите, а какое это имеет отношение к талантам Найды?
Хорошо еще, иногда получается сориентироваться с ответами.
— Ровным счетом никакого, — признал Эмир Шах, смущенно отворачиваясь (как странно). Увидев появившегося на площадке здоровяка с национальными лепешками чапатти в руках, он радостно заорал: — А, Тишан, где тебя носило?! Давай за работу, тебя только ждем!
— Извини, Эмир, прошел слух, что буфет сегодня закрывается раньше. Запасался провиантом для наших храбрых солдат, ха-ха... хо... хм. Простите, — сдулся он, увидев посуровевший взгляд режиссера.
Эмир Шах, пока его помощница с криками завершала расстановку и раскладку солдат, быстро приблизился ко мне чуть не вплотную, отчего сердце у меня в груди, кажется, вообще перестало биться.
— Итак, ситуация. Эта собака... э-э... безымянная героиня, мы не знаем, как ее зовут, поскольку она из английского лагеря. Во время сражения ранят английского генерала, а ее отправляют вытащить его с поля боя. Но по пути, пробираясь через горы трупов и раненых, собака видит жестокость англичан и бедственное положение одетых в дешевую форму и слабо вооруженных сипаев, проникается к ним глубоким сочувствием и вместо генерала спасает лежащего рядом смертельно раненного Ангара Вандея. То есть меня! И когда она выбирает между нами, этот мучительный выбор читается на ее морде. Все понятно?
Я с трудом глотнула воздуха, чтобы выговорить:
— Да, но... только вот трудно будет уговорить ее изобразить мучительный выбор.
— Побрызгаем луковым соком в глаза!
— Ой, лучше она постарается так...
Найда с любопытством переводила взгляд с меня на режиссера, а когда тот пошел укладываться на поле брани, вопросительно зевнула. «Генералу» и Эмиру Шаху торжественно вручили один куриный окорочок на двоих, те дружески разломали его и сунули по карманам. В тот момент я еще не понимала зачем, но у актеров был свой опыт работы с собаками...
— Все. Тишина на площадке! Мотор! Поехали!
Я стала коленкой подталкивать Найду в худую ляжку, намечая направление, но Вандеи сделал умнее, он приподнялся и помахал в воздухе куриной ножкой. Голодная Найда на секунду застыла, потом рванула к нему, а он быстро улегся и притворился тяжело раненным. Все камеры были направлены на стремительно бегущую Найду, но вдруг она потеряла интерес, остановилась, видимо перестав чувствовать запах мяса, и принялась обнюхивать кого-то из «мертвых».
— Просто замечательно! Она пытается найти хозяина, выглядело бы нереалистично, если бы она сразу безошибочно отыскала его среди густого запаха крови и пороха! — радостно зашептала помощник режиссера.
Но Найда попросту принялась слоняться по полю, Опрашивая у солдат припрятанные по карманам остатки пирожков из буфета, местонахождение еды она определяла безошибочно. Стыд-то какой! И не предполагала, что у нее душа попрошайки... А съемочная группа и актеры наверняка уже думают, что я приучила ее выпрашивать у незнакомых людей, чтобы экономить на пропитании. И где же Акису так долго носит?
Джинния возникла рядом как всегда незаметно для непосвященных окружающих.
— Ай, что тут происходит? — на ухо шепнула она, внимательно присматриваясь к происходящему вокруг. — Снимаете фильм во имя Аллаха?! А я тоже сейчас успела присмотреть тебе парочку женихов из среды лицедеев...
— Тише ты, должна быть полная тишина, потом расскажешь, — одними губами проговорила я, строго цыкнув на подругу.
«Английский генерал» проснулся и тоже помахал в воздухе копченой куриной голенью. Найда, делая недоверчивую морду, слишком часто ее обманывали в последние полчаса, тем не менее устремилась к нему. Но хитрый «генерал» уже лежал, постанывая, надежно прикрыв пузом окорочок...
Когда моя собака подбежала к нему и попыталась добраться до курятины, ей это не удалось. Она бросила генерала, после чего вновь повернулась к Вандею и, подскочив к нему, с рычанием вцепилась в рукав. Бедняжка поняла уже, что ее попросту водят за нос... — Отдайте ей приказ, пусть вытаскивает его, — велела мне помощник режиссера.
Мамочка, про это я и забыла, когда согласилась отдать им Найду. Но тогда рядом стоял Вандеи и я вообще ничего не соображала. Но какие приказы, эта псина ни в грош меня не ставит...
— Командуйте же!
— Но... это... надо неделями приучать животное тащить определенного человека.
Помощник режиссера уставилась на меня взглядом надувающейся кобры:
— Отдайте ей приказ спасать, немедленно! Вчера по телефону вы сказали, что ваша собака лучшая в мире и спасла в Тибете семьдесят семь монахов, когда те совершали утреннюю оздоровительную пробежку, а один вдруг чихнул, и всех накрыло лавиной...
Я умоляюще посмотрела на джиннию, с насмешливой полуулыбкой слушающую наш разговор. Кивнув, она понимающе прищурилась и чуть заметно повела бровью. После чего Найда, продолжающая с наслаждением трепать рукав «бездыханного» Вандея, вцепилась ему в воротник и, упираясь на всё четыре лапы, с видимым напряжением, читавшимся на ее морде, потащила его по полю.
Ура-а! Операторы радостно снимали, вся киногруппа, затаив дыхание, завороженно наблюдала, боясь, что на полпути собака сообразит, что тащить такую тушу нерентабельно, здоровье дороже, и, съев куру, которую актер, кажется, спрятал в карман, бросит его как уже ненужный груз прямо посреди солдат неприятеля.
Но чудо свершилось! Вандеи был «вытащен из-под обстрела» и даже доставлен к подступам в сипайский лагерь, где моя собака передала его с лап, а вернее, с зубов на руки окружившим их сотоварищам героического сипая.
— Стоп! Снято! С первого раза! Это было нечто-о...
Вот они, минуты славы! Найду окружили, поздравляли, обнимали и трепали по холке, гладили по голове и целовали в нос. Мужчины и женщины, набежав из соседних павильонов, наперебой жали ей лапу и поливали слезами благодарности. Вокруг нее уже пели и плясали! Все-таки индийцы — эмоциональный народ...
Но Акиса тут же разогнала всех, возмущаясь, что собаку и так уже загоняли, нацепила ошейник и, взяв ее за поводок, пошла к помощнице режиссера требовать Найдин гонорар, золотом и немедленно.
Эмир Шах с сияющими глазами подскочил ко мне, я обомлела и почувствовала дрожь в коленках.
— У меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться! Мы подпишем с вами контракт. Ваша собака станет самой знаменитой и любимой собакой в Индии, а если повезет, то и в Бангладеш! Мне в голову сейчас пришла совершенно гениальная идея телесериала про благородную собаку-полицейского, которая не берет взяток, чем и завоюет в самые короткие сроки сердца миллиарда индийских телезрителей. «Ракш»! Так будет называться сериал. По кличке собаки — главного героя.
— Но... такой сериал... уже есть, — запинаясь, заметила я.
— Неужели? Не может быть, — расстроился Эмир Шах. — А я полагал, что сам только что придумал эту гениальную идею. Да, кстати, как зовут собаку?
— Найда.
— Поразительно, так звала мать моего любимого брата в детстве — Наид! Он пропал, и мы ищем его уже двадцать лет, — чуть нахмурившись, вздохнул индиец.
— Простите... — прошептала я.
— Ничего, в трущобах Бомбея каждый день кто-нибудь пропадает, но родные всегда думают, что он скорее всего уехал в большой город и стал там важным господином, богатым рок-музыкантом или хотя бы министром промышленности.
— Я думала, это Бомбей большой город.
— Неважно, трущобы — это один Бомбей, а элита, как я сейчас, живет и работает в другом Бомбее. Главное то, что всемогущий Шива свел наши пути с этой собакой, дав мне еще один шанс! Это моя карма. И я не отпущу ее, как когда-то отпустил брата!
Актера бесцеремонно оборвала, вклинившись между нами, какая-то низкорослая толстая женщина в оранжевом балахоне.
— Простите за опоздание... Сидеть! Сидеть! Но эти ваши бомбейские пробки... У нас в горах Тибета... Сидеть! Вы такого не увидите, ни одной пробки, ни на одном горном серпантине с тысяча девятьсот не помню какого года, когда в пансионате для девочек был найден наш новый далай-лама, — шумно щебетала дамочка. Она постоянно дергала за поводок даже и не думавшего трепыхаться лохматого упитанного пса с печальными глазами.
Эмир Шах, к которому обращалась эта дородная собаковладелица, явно растерялся.
— Простите, но мы уже... вообще-то... извините... это ведь не Лабрадор, — не сразу нашелся он.
— Что-о? Какой еще Лабрадор?! Да это чистокровный тибетский терьер, как вы и просили! Сидеть!
— Все равно, вы опоздали, сестра, — со спокойным достоинством, поигрывая брелком, констатировал Эмир Шах. Как он был прекрасен в этот момент! И его смуглая чистая кожа, результат постоянных косметических процедур, и тонкие семитские черты лица, и чарующая улыбка, открывающая белоснежные кривые зубы, творили что-то сумасшедшее в моей душе. Видимо, всему виной вечно любовная атмосфера индийского кино и навязчивый аромат жасмина...
Глава двадцать первая,
РАЗБИТО-СЕРДЕЧНАЯ
Скандал с разобиженной собачницей приняла на себя могучая помощник режиссера. Кое-как они отделались от этой женщины, пообещав, что порекомендуют ее песика в другой павильон, где как раз подыскивают толстую собаку для рекламы собачьего корма.
Я просто млела от благородства и возвышенных талантов Эмира Шаха. Где же Акиса? Когда кандидат практически найден, ее днем с огнем не найдешь!
А Эмир, вдруг сказав, что нам надо поговорить серьезно, отвел меня за декорации.
— О прекраснейшая владелица дивной собаки, ты запала в мое сердце, как розовый цвет лотоса в сердце влюбленного слона. — Он провел рукой по моему плечу. Я немножко сжалась, но продолжала жадно слушать, рассеянно поглаживая Найду. — Впредь я не смогу ровно дышать, если рядом не будет такой прекрасной девушки, чьи глаза сияют, словно танцующие звезды Бомбея! Чья грудь высотой и упругостью подобна спелым плодам золотистой папайи! Чьи бедра изогнуты и соблазнительны, как священная чаша для благословенного напитка на празднике венчания Шивы и Кали, чья шея нежна и подобна божественному столбу мироздания, коим была оплодотворена сама Вселенная!
— Да неужели, милый? Почему-то своей законной жене ты таких слов не говоришь! Это очередная твоя статистка?!
За спиной звезды индийского кино возникла мощная женщина средних лет с усами, уперев руки в неохватные бока, она окидывала нас обоих сердитым взглядом. А я как раз хотела уточнить тот двусмысленный комплимент насчет божественного столба...
— Родная, ты же... — позорно подпрыгнул режиссерчик. — Ты же должна была быть у мамы в Хаджипуре! Ну, неважно...
— Ах, неважно... — Тетка начала засучивать рукава.
— Ты опять все неправильно поняла, эти слова я обращал к собаке, она сыграла главную роль, и только посмотри на нее, разве можно ею не восхищаться! — упоенно заврался этот трусливый гад. — Такой талант, такая грация, воистину ее создали боги лишь для того, чтобы мы ее славили!
О да... Кое-кто обладает истинным актерским талантом, и в этого кое-кого я почти влюбилась?! Или, правильнее сказать, едва не вляпалась!
Схватив Найду за ошейник, я вытерла невольно выступившие слезы и рванулась к выходу. Эмир Шах догнал нас у выхода и встал на пути.
— Вы уже уходите? Но почему?! Мы бы сделали из Найды звезду Боливуда, — чуть не плакал он.
— Нам некогда, спешим на собачью выставку в Париже, моя собака там почетный гость от клуба «Белка и Стрелка».
— О да, конечно, она заслуживает всяческого почета! А когда выставка? Ей там обязательно присутствовать?
— Хм, не поняла?!
— Ну, может, вы сами слетаете на выставку, а собаку оставите нам хотя бы на один день. Мы хотим снять рекламу к фильму. Афишу я уже вижу! Крупно, на первом плане ее морда в фас, гордый взгляд обращен вдаль, а брови слегка нахмурены. Она как бы в размышлениях о будущем индийского народа, прозревая, что там тоже полно испытаний и не скоро еще воцарятся на нашей многострадальной земле мир и благополучие. Ее торс в крови, символизирующей страдания всех, кто боролся за независимость Индии, во имя ее совершал подвиг и носил красную сипайскую форму, хотя... можно и даже выигрышнее будет просто накинуть ей на плечи мундир. И вот она на фоне огня! Может быть, даже кровавого побоища, смотрит вдаль гордым взглядом, не сломленная страданиями. Ее выбор сделан! Она будет едина с индийским народом в борьбе за свободу и будет помогать вытаскивать раненых с полей сражений до самой последней капли крови!
— Отличная идея, Эмир, — равнодушно заметил главный оператор, жуя пирожок. — Но, может, лучше точно так же изобразить самого Ангара Вандея вместо какой-то собаки?
— Сколько вы заплатите бедному, изможденному постоянными съемками животному за великие труды? Ей нужны лекарства и усиленное питание, — неожиданно вклинилась в наш разговор джинния с плохо скрываемой личной заинтересованностью в голосе.
— Сколько скажете! Ну, в пределах разумного, конечно, — спохватился Эмир Шах, когда помощник режиссера что-то яростно зашептала ему на ухо.
— Неразумно было бы взять мало за столь бесценную собаку! Кстати, мы ее даже можем продать, если договоримся в цене. Но, боюсь, у вас денег не хватит...
— Акиса, что ты несешь?! Не слушайте ее, она сошла с ума, это не ее собака и продавать мы ее не будем. Так что прощайте, уважаемый Эмир, было приятно с вами... в общем, ничего хорошего... Наш самолет улетает, пока!
Эмир заткнулся и уставился на меня грустным проникновенным взглядом. Не надо меня жалеть, сама виновата, с чего я взяла, что он непременно холост?!
— Я вызову такси, — с тоской в голосе произнес Эмир, казалось, ему большого труда стоило отпускать нас, но он вытащил сотовый и набрал номер. Странно, его руки дрожали от волнения...
Нет, пора сбрасывать с себя это наваждение, ясно же — он взволновался так только из-за Найды! Ненормальный, нельзя же настолько сильно привязываться к чужим собакам за какую-то пару часов. Или можно? Эх, мне бы хоть чуточку Найдиного магического обаяния...
Но джинния как обычно бесцеремонно оборвала мои размышления, оттащив в сторону, чтобы сообщить, что это я глупая, мы бы сорвали хорошие деньги, продав собаку, а через пару дней она бы незаметно ее выкрала! Но я категорично отказалась, в конце концов, кто отвечает за собаку? С джиннии спрос небольшой, она всегда готова ввязаться в сомнительную авантюру, а если у собаки будет стресс от разлуки?!
В итоге мы сошлись на том, чтобы оставить ее до завтра, о себе думать тоже надо, все-таки постоянно таскать за собой собаку немного хлопотно. Эмир Шах — лично поручился, что ей на это время будут созданы идеальные условия, гарантировано самое уважительное обращение и трехразовое кормление в лучшем китайском ресторане. Сумму гонорара Акиса выбила просто несусветную, но ей выписали чек...
Через пятнадцать минут мы сидели в кафе на соседней улице:
— Все равно эти проклятые индийцы зарплату отдают маме. Их жены вечно сварливы и не находят душевного покоя. Тебе повезло, что он женат, — успокаивала меня волшебная подружка. — Только не плачь, о пылкая в эмоциях...
— Знаешь, я теперь об актерах и режиссерах буквально слышать не могу! Вот даже Бена Аффлека сейчас видеть не в силах, ну разве что через недельку, когда мое разбитое сердце чуть успокоится. Может, сделаем перерыв на это время?
— Ай, сколько раз я уже говорила — у меня нет столько времени. Эй, слуга, еще два коктейля с персиковым соком!
— Ладно, ладно, просто я уже отчаялась... Ничего не хочу, лучше бы, как и собиралась, выбрала вторым желанием домашнего енота! Может быть, если еще не поздно, сделаешь мне скидку в знак дружбы? Я имею в виду — можно переменить желание? Енота вместо мужа?! И у тебя больше не будет со мной хлопот...
— Думаешь, этим облегчишь мой труд, о наивнейшая? Видно, что ты не много в своей жизни общалась с енотами. Да будет тебе известно, что хорошего енота сейчас найти так же трудно, как и достойного мужа! А может, и еще трудней... Подбросить же тебе плохого енота было бы очень недостойно с моей стороны именно потому, что ты моя подруга. Даже почти сестра!
Хотя другой джинн на моем месте так бы с тобой и поступил...
— Спасибо, что ты не другой джинн, — вздохнула я, находя в ее словах мало истинного утешения, достойного для излечивания столь глубокой душевной рапы...
Фу-ты, что за напасть?! В то время как Акиса все больше переходит на современный язык общения, я же начинаю думать тем литературным стилем, каким она общалась в самый первый день нашего знакомства.
— Мужчины, как и еноты, существа трудноуловительные, но положись на меня, сестра, у тебя будет самый лучший муж! Или, скорее, ты будешь считать его самым лучшим, — сощурив хитрые глаза, добавила она в сторону.
— Скажи, а часто у вас женшины-джиннии кому-нибудь служат, то есть помогают людям, как ты? Если наравне с джиннами-мужчинами, то почему тогда об этом так мало пишут?
— Мужской шовинизм, о недогадливая в политике комплексов сильного пола!
Мы пообедали, заказав по порции цыпленка в соусе карри и молочный чай с пряностями.
— Очень вкусно, даже то, что кожица ощипана только наполовину, не портит аппетита и скорее дает новые ощущения, — отметила я, собираясь попросить еще одного цыпленка.
— Аи, ты так много ешь, что скоро станешь весить, как священная корова! И твой будущий муж бросит тебя, опасаясь, что ты проломишь остов его новой заморской колесницы, — поучительно заметила джинния, заказывая себе уже третью порцию. А на мой изумленный несправедливостью и непоследовательностью ее суждений и поступков взгляд надменно ответила:
— Милостью Аллаха я не подвержена полноте, могу есть сколько захочу совсем без последствий для моего совершенного сложения. А могу и не есть, мне не очень-то и надо...
Поперхнувшись чаем, я уставилась на ее плотную и выпуклую, где надо, фигуру. Но Акиса уже о чем-то задумалась, расслабленно вытянув ноги и чуть хмуря брови, потом быстро попросила счет и поторопила меня:
— Так, собирайся, о недостаточно просвещенная для супружеской жизни!
Я хотела было заступиться за свое образование, но одумалась, она бы все равно не стала слушать...
— Готовься посетить древний индийский храм с весьма поучительной росписью на стенах.
— Например, изображениями слонов, поклоняющихся священному дереву? Познавательно, — обрадовалась я. — Ура! Сейчас, я только в туалет... помыть руки.
К этому моменту я уже была в состоянии отвлечься от мыслей о настырном Эмире Шахе. Все-таки хорошо иметь подругу-джиннию, несмотря на ее непредсказуемость, тем более что предсказуемых женщин, по-моему, и не бывает! Неважно, джинния она или человек...
Глава двадцать вторая,
ОБЩЕПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ
Все-таки благодаря ей я побывала на Гаити, взяла интервью у знаменитого модельера-извращенца, отдохнув на его роскошной вилле (пусть и с не очень радостными последствиями, но сам факт!), искупалась в Карибском море... И вот теперь мы в Индии, уже успели побывать в Боливуде, влюбиться (то есть я успела, похоже, что джинния таким глупостям не подвержена) в женатого человека, а теперь собираемся посмотреть на древние культовые сооружения! Интересно ведь, правда?
А сколько всего еще в перспективе! Как же увлекательно искать мужа, каждый день открывая для себя новую страну, получая новые ощущения, новые впечатления...
— Я готова! Это каноническая полусферическая ступа? Или вырубленная в скале чайтья первого или второго века до нашей эры?
Джинния неуверенно почесала в затылке:
— Это храм в горе... эпохи наг.
— Эпохи Наг? А что это за династия? В первый раз о такой слышу. В какие века она правила? — пристала я к Акисе, державшей меня за запястье без всякой страховки метрах в ста над землей. Невидимые, мы сейчас летели над живописными местами, скорее — парили в воздухе. Но, хоть притяжения и не чувствовалось, огромная высота захватывала дух.
Мне стало стыдно за свой страх, и я решила продемонстрировать все свои знания:
— Мы в институте как раз в последнем семестре изучали историю Древней Индии, так что я еще не все успела забыть и почти уверена, что никаких аристократов Нагов там не было. — Я зажмурила глаза, чтобы не появилось соблазна посмотреть вниз.
И тут же стукнулась о купол какого-то дворца.
— Ай-ой! — Я отбила коленку, слава богу, легко отделалась.
Акиса помянула шайтана и взяла еще выше...
— Наги, о не знающая самых простых вещей и привлекающая внимание прохожих трусливыми криками, древние существа, полулюди-полузмеи. В те времена они фактически правили этой страной, защищали ее границы от врагов и требовали, чтобы люди приносили им в жертву самых крупных и упитанных кроликов! Сначала раз в месяц, потом раз в неделю и наконец каждый день, хорошо, что зверьки не уставали... мм... давать большое потомство и могли прокормить и нагов, и людей. Умные люди шкурки снимали, но у них было очень жарко, одевались они легко и даже не знали, что такое меховые шапки, поэтому так и не придумали, что с ними делать. Шкурки скапливались...
И все шло хорошо, пока жадность не обуяла нагов и они не захотели глотать кроликов целиком вместе со шкурками, просто кто-то из нагов уже попробовал такого кролика и поделился со всеми, какой у того был дивный вкус. И тогда наги решили жестоко отомстить людям, проглотив живьем всех их детей. Но чуть-чуть не успели...
В этот год у гигантской птицы Гаруды, чье имя значит «пожиратель змей», вылупилось много птенцов и ей пришлось расширять места охоты, так она и долетела до границы и наткнулась, к своему счастливому изумлению, на сотни и сотни разжиревших пенджабских нагов. А ведь они были не только ее любимым лакомством, но и кровными врагами. Вот так погибли почти все наги от громадных когтей и большого аппетита птицы.
— Почти? — не поняла я. — Так они что, и сейчас, выползая из-под земли после хорошего сна где-нибудь на границе Индии с Непалом, требуют на завтрак кроликов пожирнее?
— Не уверена, этот храм не имеет к ним отношения, но тебе понравится. Не беспокойся, я добуду тебе мужа, как и обещала! Там есть где его присмотреть...
Мы перемещались в пространстве как обычно, не подчиняясь законам аэродинамики. Неожиданно накатили сумерки, а через пару мгновений стало совсем темно, а еще через секунду начало светать. Получается, мы что, всю ночь летели? Тогда нелишним будет поспать.
— О нелюбознательная, ты решила вздремнуть, лаже не взглянув на величественный мавзолей Тадж-Махал, который был построен по заказу великого султана Шах-Джахана для него самого и жены его Мумтаз-Махал, хоть она и была порядочной стервой и орала на всех приближенных?
Тадж-Махал, вечный приют влюбленных. Пролегая, я загляделась в неподвижное зеркало огромного бассейна, в котором отражался грандиозный мавзолей.
— Его минареты возводили и джинны, только платили им меньше, чем людям, в то время как джинны считаются самыми лучшими строителями дворцов! Однажды они отказались работать до тех пор, пока им с людьми не уравняют зарплату.
— Да-а, несправедливо, конечно, они правильно сделали, что решили отстаивать свои права. А султан между тем нанял штрейкбрехеров и спокойненько закончил строительство, да?
— Нет, джинны разрушили все, что уже было сделано, за одну ночь, то есть весь фундамент, который заливали накануне, и на следующее же утро им повысили зарплату на одну рупию, как раз на столько, сколько недоплачивали. Отец моего отца, мой дедушка, вставлял драгоценные каменья в мраморные плиты, которыми покрывали стены. Тогда он так надышался мраморной пылью, что слег. Пришлось, как всегда, лететь за целебной водой к далекому Зем-зему...
— Похоже, что вода из Зем-зема для вас настоящая панацея. Может, стоило бы открыть поточную линию ее продажи в розлив, для особо экстренных случаев?
Тадж-Махал пропал, картинка сменилась. Теперь под нами раскинулись джунгли, чуть выше деревьев торчала скала, на которой шевелилась растительность. Мы опустились ниже, и я увидела, что на самом деле это выводки змей, нашедших единственное солнечное место в окрестностях. В самой чаше вдруг открылся водопад, с громким шумом струился мощный поток, и до нас долетели серебристые брызги. Такая красотища!
И тут мы вдруг резко опустились на землю.
— Что? Уже! И где?
Я не находила слов, не видя вокруг ничего, кроме джунглей.
— Прибыли, о не видящая очевидного, — с насмешливой улыбкой наблюдая за моими мечущимися движениями, сообщила джинния.
Я просто пыталась понять, где тут может скрываться храм с двумя рядами колонн, тремя нефами и каменными слонами в полный рост у входа? Так я почему-то представляла себе все индийские храмы, по картинке в одном из учебников.
Мы стали продираться сквозь высокий жесткий кустарник. Коленку я, оказывается, отбила неслабо, а вскоре уткнулась носом в серую скалу.
— Ну и что дальше, скажи «сим-сим» — и откроется потайной вход в пещеру? — как можно язвительней поинтересовалась я.
— Сим-сим, — послушно повторила Акиса, раздвигая кусты чуть левее, там оказалась низкая арка. То есть все-таки можно пройти?
Мы оказались в длинном узком коридоре, стены которого были облицованы глиняными изразцами с каким-то орнаментом.
— Раз уж ты привела меня сюда на экскурсию, так может, хотя бы приличный факел сотворишь, а то ничего же толком не видно. Ты уверена, что этот коридор не забит древними ловушками?
— Ай, тут ты права, дочь Адама, я ведь вижу в темноте и забыла, что люди не обладают этой способностью. Но тут и смотреть нечего, сначала мне надо поговорить с моим старым знакомым, он здесь начальник, в конце коридора его кабинет, освещение тут есть, они просто экономят это, как его, эле-кт-ри-чест-во, потом пойдем в главный зал, там я тебе устрою твою экскурсию, а потом... э-э...
— Что потом? — быстро спросила я, стараясь двигаться, держась за стенку.
Но она вместо ответа нарочито возмущенно воскликнула:
— Не понимаю, почему нас не встречают?!
Прищурясь, я, кажется, разглядела какую-то пыльную дверь, как вдруг она распахнулась, и из яркого света, хлынувшего в коридор, на нас бросилась куча прыгающих лилипутов. Я заорала! Но, оказалось, что это всего лишь обезьяны, похожие на макак, с мордами маленьких уголовников, а я уже подумала про древних Демонов или что храм этот находится при монастыре прыгучих волосатых карликов. Страшно ведь...
— Это священные обезьяны, пинать их нельзя, подруга! Да, самой обидно, когда обрывают бусинки, но приходится терпеть, и приглядывай за сумочкой и карманами.
Я хотела возразить ей, что мне бы и в голову не пришло пнуть маленькую обезьянку даже с таким выражением лица, как у той, что в этот момент схватила меня за руку. Как мило... было бы, если бы она схватила меня через надежные прутья клетки в зоопарке среди солнечного дня, а не в этом жутком месте и не так неожиданно. С визгливым уканьем и дикими жестами обезьяны потащили нас к раскрытой двери незнакомого помещения, из которого лил яркий свет.
— Они дрессированные, наверно, — успокаивала я себя, стараясь отогнать мысль, что они разумны и действуют сейчас по своему тайному усмотрению.
— Священный Хануман ждет вас, сестры, — торжественно раздалось у порога вместе с вылетевшим нам навстречу густым облаком бананового аромата.
Хануман? Это что-то из «Рамаяны», кажется. Видимо, нас ждет костюмированное представление в средневековом стиле. Класс, люблю спектакли!
В комнате, однако, никого не было, кроме нескольких макак в бархатных жилетках, снующих туда-сюда в процессе вытирания пыли и мытья полов, к ним сразу же присоединились и наши сопровождающие.
Само помещение, к моему удивлению, было обставлено в стиле хай-тек: хромированный металл, белый пластик и стекло. Блестящие металлические трубопроводы по стенам, в изголовье огромный стол со стеклянной столешницей и стальными ножками, за ним огромное кресло, сделанное из извивающихся металлических шлангов, по обеим сторонам стола стулья, спинки которых переплетены такими же серебристыми спиралями. На стене картина без рамки, полотно расчерчено на серо-голубые прямоугольники, ламинатный пол под сосну, люминесцентные лампы, блок сплит-системы. Рядом со столом непонятная громоздкая инсталляция из алюминиевой проволоки и консервных банок.
Глава двадцать третья,
БОЖЕСТВЕННАЯ
Из-за стеклоблоков вышло непостижимое существо, одетое по-европейски и очень стильно, в тонкой белоснежной рубашке с расстегнутой верхней пуговкой, открывающей волосатую грудь и идеально сидящем черном костюме от Кардена. Особенно бросились в глаза начищенные до блеска ботинки и черные лайковые перчатки, когда оно потянулось почесаться.
— Вижу, вас заинтересовала скульптура, изображающая возлюбленного моего господина Раму в тот Момент, когда он убивает Равану, царя демонов! Между прочим, вот эта банка из-под анчоусов с зазубренными краями и есть злобный и жестокий демон, — произнесло существо мужским голосом, шаловливо мне подмигивая.
— Довольно мило, хотя и очень трудно угадать Раму в изогнутом куске проволоки. Правда, я бы его и по Фотографии не узнала, к сожалению, не имею представления, как он выглядел в жизни, — сказала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не зевнуть. Все-таки всю ночь не спали с этой дорогой, а авангард всегда меня утомлял.
— Буду счастлив ввести вас в экспресс-курс современного индийского искусства, — с готовностью предложила обезьяна, заглядывая мне в глаза. В ее взгляде одновременно читались нахальство и сильная заинтересованность.
То, что это обезьяна, я начала подозревать, едва она вошла в комнату, но идеальная осанка и фигура сбили меня с толку. То есть лицо, манеры, руки — обезьяньи, но в целом силуэт Дэвида Бэкхема. То есть, скорее всего, это была обезьяна с фигурой человека, хотя, судя по перчаткам и груди, с природным волосяным покровом она боролась безуспешно.
— Божественный Рама так прекрасен, что хочется восхвалять и наслаждаться его созерцанием бесконечно! Но мне повезло, я смог пару раз ему реально помочь. «О прекрасный Хануман, возлюбленный друг мой, я твой вечный должник и искренне, всем сердцем к тебе привязан. Меня уже и жена к тебе ревнует. Давай выпьем, что ли, зеленого чаю, приятель, пока она не пришла! » — помнится, повторял он мне чуть не каждый день.
Чувствуя, что спина деревенеет, я слегка попятилась. Дико разговаривать с обезьяной, обладающей фигурой мужчины-фотомодели, с манерами и речами сектантского проповедника и одетой от кутюр. Ощущение, что ты на грани помешательства...
— Как интересно, правда-правда... Извините, я сейчас кое-что уточню у подруги, между нами, девочками...
Обезьяна насмешливо улыбнулась, кивнула и отвернулась.
— Акиса, что происходит? Зачем ты меня притащила к человекообразной обезьяне, надеюсь, не для того, чтобы сосватать? — яростно зашептала я на ухо джиннии, которая так и стояла, склонившись, у двери с того момента, как появился хозяин комнаты.
— Это же великий Хануман, о непочтительная по неведению, помощник богов, советчик Рамы и его супруги Ситы! Любая бы захотела стать его женой, ведь он очень богат и привлекателен внешне. Но, к сожалению, еще тысячу лет назад он принял обет холостяцкой жизни, — прошептала она.
— Чудесно! — едва не подпрыгнув, обрадовалась я.
— А что происходит, потом тебе объясню. Приветствую тебя, о благороднорожденный в Свете!
— Очень рад тебя видеть, сестра, — слегка поклонился Хануман, многозначительно улыбаясь. — Помимо нашего дела, у меня есть еще вести для тебя, появившиеся за эти два дня, что мы не виделись.
— Сгораю от любопытства, о светозарный Хануман, источник мудрости и свежих новостей, — пропела джинния, сразу выпрямляясь и подплывая к нему, качая бедрами.
Впервые увидела, как она кокетничает, боже... Да, у этого странного существа есть чувство стиля и, признаю в очередной раз, отличная фигура, но ведь он обезьяна! Но, может, джинния знает о каком-нибудь его особом и весьма значительном достоинстве, помогающем хотя бы на время забыть то, что он примат. Ой, зря я об этом подумала, теперь ужасные образы не отстанут...
А Хануман тем временем отвел Акису в уголок и начал что-то с серьезным видом ей рассказывать. Я услышала только какие-то обрывки про нагов, про смену власти, поскольку была занята тем, что старалась контролировать карманы и крепко держать сумочку, так как обезьяны с полукриминальными мордами по-прежнему сновали повсюду. Бдительность терять было небезопастно...
Потом вдруг почувствовала, что меня дергают за брючину — маленькая обезьянка протягивала мне бутылку минералки, — сказав спасибо, я не отказалась от холодной водички. А отхлебнув, едва не лишилась сумочки, которую эта мелкая шпана тут же попыталась вырвать. Правда, милые создания?
Видя занятость моей подруги, я начала бродить по комнате как по музею, за перегородкой из стеклоблоков я обнаружила еще несколько инсталляций. Одна из огромного клубка бельевых веревок, обмотанных скотчем, и разбитого монитора от компьютера, увенчанного шапочкой Санта-Клауса. Не вижу взаимосвязи, но, видимо, очередные эпизоды из жизни светоносного Рамы...
Соратник богов неслышно подошел ко мне, когда я тупо глядела на странно переплетающиеся канализационные трубы в углу комнаты. Фривольно приобняв меня за плечи (мм... хороший запах у его лосьона!), он протянул бархатным голосом:
— Необычная обстановка для кабинета священной обезьяны, не правда ли? Но вы не видели еще мою спальню... Я лишь имел в виду, что хотел бы показать Аглае, как хорошо поработали там дизайнеры, — обиженно пояснил он строго вставшей рядом Акисе и, снова повернувшись ко мне, с восторженной улыбкой продолжил: — Это деконструктивизм чистой воды, который свойственен моей натуре и безраздельно царит в моей душе! С трудом переношу порядок, чистоту и все, что с ними связано. Но в кабинете это необходимо, потому что здесь приходится принимать официальных лиц, всяких там далай-лам, губернаторов, мэров, религиозных деятелей, международных политиков. Мои обезьяны, как видите, убираются, но... вечно невовремя!
Он почти гневно уставился на озабоченную макаку, которая как раз в этот момент, решительно отпихнув его ногу, обмакнула тряпочку в ведро и принялась яростно начищать полы.
— В спальню не ходи! Если, конечно, не хочешь увидеть горы мусора, ржавых железок и ложе из битых кирпичей, — шепнула мне Акиса, вид у нее был какой-то взволнованный. Я незаметно кивнула. И подумала: выходит, моя подруга была в его спальне?!!
— Давайте отложим урбасупримитивизм и деколотофицистские инструментарные суспозитарии на другой раз, — блеснула я образованием. — А сейчас объясните мне, что мы тут делаем. Кажется, осматривать храм никто не собирается?
Все замолчали. Я уже начала подозревать, что у них какой-то заговор, в который замешана и я, надеюсь только, что не в роли того несчастного лица, против кого этот заговор замышляется. Но уже через пять минут подтвердились мои самые худшие опасения...
— Хм-хм, красавица, в главном зале тебя ждет сюрприз, пройдем?
Обезьяна подала мне руку. Не люблю сюрпризы... Джинния сжалилась:
— Всего лишь познакомим тебя с самым достойным молодым человеком в Индии. Божественный Хануман обладает знаниями о некоторых вещах как никто, поэтому я и обратилась к нему за помощью. Мне это пришло в голову, когда мы говорили с тобой, что нереально найти самого достойного среди полумиллиарда индийских мужчин. Только высший ум мог с этим справиться. — Она с гордой улыбкой кивнула на Ханумана, вид у которого почему-то был сконфуженный. — И — о совпадение! — оказалось, что этот юноша служит жрецом в его храме! Сразу видно волю всемилостивого Аллаха.
— Да, кхе-кхе, такое поразительное совпадение, — смущенно прокашлялась обезьяна.
— Какая еще воля Аллаха?! — возмутилась я, чувствуя, что мне катастрофически не хватает воздуха. Не хочу я такого мужа!
Меня вели по тому же коридору, что и полчаса назад, правда, сейчас на потолке и под ногами горели встроенные лампочки. Знакомство должно было произойти в другом зале...
— Никаких замужеств с храмовыми служителями! Жрецы не в моем вкусе, после свадьбы они продолжают поклоняться прежним божествам, хотя должны бы уже начать поклоняться новому, — попыталась я шуткой смягчить резкий отказ выходить замуж за индийского жреца не совсем для меня понятного культа. Служение обезьянам попахивает ересью, даже если они этой ересью занимаются уже тысячу лет.
— Он честный, добрый, благочестивый и перспективный, — на автомате отмахнулась Акиса. А Хануман, удивленно и как-то уважительно воззрившись на меня, после моих слов слегка нахмурился, как будто что-то вспомнив, и оправдывающимся голосом признал:
— Прости, сестра, я говорил тебе, что это очень скромный молодой человек, обладающий многими достоинствами. Но оказалось, что у Шафи очень большие требования к своей будущей жене. Скромность его была обманчива.
— Почему не сказал мне раньше? — вспыхнула Акиса, но быстро взяла себя в руки или не взяла.
Просто в этот момент бежавшие впереди нас резус-макаки, схватив низко расположенные дверные ручки, явно в расчете на маленьких швейцаров, распахнули перед нами большую двустворчатую дверь. Да, насмотрелась я, как здесь за банан втайне от паломников эксплуатируют священных обезьян. Будь моя воля, я бы...
Но тут мы вошли в огромный зал со стороны здоровенной статуи золотого Будды. Только потом, рассмотрев статую спереди, я поняла, что это не Будда, а каменная обезьяна с крутыми бедрами, покатыми плечами, примитивными серьгами-цветочками в ушах и вся с головы до лап в браслетах!
— Не слишком современно, — скептично глядя на статую, сморщился Хануман. — Но паломникам нравится старина.
А зал действительно был полон паломников в темных балахонах с четками и котомками и разношерстных туристов, а еще сидящих на многоярусных антресолях макак... сотен макак! Шума от них было-о...
Но откуда здесь люди, посреди джунглей? Вертолетом завезли и сбросили? Я-то думала, это заброшенный храм... Наверно, я приняла парк за джунгли или у них коридоры такие длинные. Но почему тогда нельзя было просто пройти через парадный вход, непременно надо было продираться через жесткий кустарник?!
Но Хануман, к которому я обратилась с этим вопросом, загадочно ответил, что отсюда до его кабинета не так уж близко, как я думаю, просто они с джиннией умеют сокращать расстояния. Позже я узнала, что Акиса хотела показать мне, как великолепна страна Моголов и особенно Тадж-Махал, потому что его строил ее дедушка. К тому же она очень любит ночные полеты по Индии — а у нее семьсот лет не было возможности удовлетворить эту страсть — и поэтому не могла не воспользоваться подвернувшимся случаем...
Золоченые светильники, божки и прочие храмовые реликвии, все красивое привинчено или прибито, чтобы макаки случайно не смахнули хвостами. Но большую часть туристов здесь привлекали многочисленные эротические сюжеты, вырезанные прямо на стенах, сцены из сугубо «личной» жизни богов. Джинния, как всегда, куда-то исчезла без предупреждения...
Глава двадцать четвертая,
ШОВИНИСТИЧЕСКАЯ
А Хануман следовал за мной по пятам, при нем было как-то неловко разглядывать интимные картинки, хотя некоторые действительно были познавательны. Любимец Рамы продолжал рассказывать о себе.