Грядущая буря Джордан Роберт
Найнив поежилась. Разумеется, Мин тоже была в палатке: девушка сидела в углу, читая книгу «Последствия Разлома». Слишком пристально она смотрела на страницы, очевидно прислушиваясь к разговору Ранда и Найнив. Что она думает о переменах в нем? Она была ближе к Ранду, чем кто-либо еще, – близка настолько, что, будь дело в Эмондовом Лугу, Найнив задала бы обоим головомойку и отчитала бы так, чтобы впредь неповадно было. И хотя они давно уже не в Эмондовом Лугу и Найнив больше не деревенская Мудрая, она дала Ранду понять о своем негодовании. Ответ его был прост: «Если я женюсь на ней, моя смерть принесет ей еще больше горя».
Еще одна его глупость. Если тебя ждет опасность, тем больше причин жениться. Это же очевидно! Найнив расположилась на полу, расправив юбки и стараясь не думать о Лане. Ему предстояло преодолеть еще так много миль, и…
И она должна обязательно сделать так, чтобы ей передали его узы раньше, чем он доберется до Запустения. Так, на всякий случай.
Вдруг Найнив выпрямилась. Кадсуане. Ее здесь не было. Помимо охраны, в шатре находились только Ранд, Найнив, Мин и Башир. Не задумала ли та чего-то такого, что Найнив…
И тут вошла Кадсуане. На седовласой Айз Седай было простое желто-коричневое платье. Внимание на себя она обращала присущей ей властностью, а не нарядами, и, конечно же, в волосах сверкали непременные золотые украшения. Следом за ней в палатке появилась Кореле.
Кадсуане сплела и выставила малого стража – для защиты от подслушивания, и возражать Ранд не стал. Ему стоит лучше отстаивать свое мнение – эта женщина его почти что приручила, и тревожно было видеть, как много он ей позволяет. Например, допрос Семираг. Отрекшиеся слишком сильны и опасны, чтобы относиться к ним беспечно. Семираг следовало усмирить в ту же минуту, как ее схватили… хотя в этом отношении Найнив напрямую полагалась на собственный опыт удержания в плену Могидин.
Кореле улыбнулась Найнив; у нее для всех находилась улыбка. Кадсуане, как обычно, оставила Найнив без внимания. Ну и пусть. Найнив не нужно ее одобрение. Кадсуане считает, что может всеми командовать только потому, что живет дольше всех остальных Айз Седай. Но Найнив прекрасно знала, что возраст еще не означает мудрость. Взять Кенна Буйе – он стар как мир, но ума у него не больше, чем у груды камней.
В течение следующих нескольких минут в шатре появились находившиеся в лагере Айз Седай и командиры отрядов. Вероятно, Ранд действительно послал за ними, и, может, он и вправду собирался позвать Найнив. Среди пришедших оказались Мериса и ее Стражи, одним из которых был Аша’ман Джахар Наришма; на кончиках его косичек позвякивали вплетенные в них колокольчики. Следом явились Дамер Флинн, Элза Пенфелл, несколько офицеров Башира. Всякий раз, как кто-то входил в шатер, Ранд вскидывал на вошедших взгляд, тревожный и настороженный, но потом быстро возвращался к картам. Неужели у него паранойя? У некоторых безумцев первым шагом к сумасшествию было то, что они начинали подозревать и опасаться всех и каждого.
Наконец вместе с другими айильцами появились Руарк и Бэил. Через широкий вход шатра они прокрались, как хищники на охоте. Что странно, с ними пришли и несколько Хранительниц Мудрости, приближение которых Найнив ощутила еще до их появления. Обычно у Айил дела разделялись на те, что касались вождей клана, и те, что относились к ведению Хранительниц Мудрости; так же в Двуречье делили между собой обязанности Совет деревни и Круг женщин. Это Ранд попросил их всех прийти вместе или на то у них нашлись свои причины?
Насчет Авиенды Найнив ошиблась. К своему изумлению, позади группы Хранительниц Мудрости она заметила высокую рыжеволосую девушку. Когда та успела покинуть Кэймлин? И почему она несет в руках кусок истертой ткани с истрепанными краями?
Расспросить Авиенду у Найнив не получилось, так как Ранд, кивнув Руарку и всем остальным, пригласил их сесть, что они и сделали. Сам Ранд остался стоять у стола. С озабоченным видом он заложил руки за спину, обхватив ладонью искалеченную культю, и начал без всякого вступления.
– Расскажи о том, что сделано в Арад Домане, – обратился он к Руарку. – Разведчики сообщают: там по-прежнему неспокойно.
Руарк принял чашку чая от Авиенды – значит, она до сих пор считалась ученицей – и повернулся к Ранду. Пить вождь клана не стал.
– У нас было мало времени, Ранд ал’Тор.
– Мне не нужны оправдания, Руарк, – сказал Ранд. – Мне нужны результаты.
Лица некоторых айильцев вспыхнули от гнева, а Девы у входа обменялись быстрыми отрывистыми знаками на своем языке жестов.
Сам Руарк своего возмущения ничем не выдал, хотя Найнив была уверена, что его рука крепче сжала чашку.
– Я делил с тобой воду, Ранд ал’Тор, – промолвил айильский вождь. – Не думал, что ты пригласишь меня сюда ради оскорблений.
– Никаких оскорблений, Руарк, – ответил Ранд. – Только правда. Нам нельзя терять время.
– Нельзя терять время, Ранд ал’Тор? – сказал Бэил. Вождь клана Гошиен Айил отличался внушительным ростом и возвышался над всеми даже сидя. – Многих из нас ты оставил в Андоре, и мы месяцами сидели без дела, полируя копья и пугая мокроземцев! Теперь ты посылаешь нас сюда с невыполнимыми приказами, а через несколько недель появляешься следом и требуешь результатов?
– В Андоре вы должны были помогать Илэйн, – сказал Ранд.
– Нашей помощи она не хотела и не нуждалась в ней, – фыркнул Бэил. – И правильно сделала, что отказалась. Лучше я пробегу через всю Пустыню с одним бурдюком воды, чем кто-то станет указывать мне, как править кланом.
Лицо Ранда снова потемнело, в глазах будто сгустились грозовые тучи, и это снова напомнило Найнив о буре, надвигавшейся с севера.
– Эта страна расколота, Ранд ал’Тор, – промолвил Руарк, его голос был спокойнее, чем у Бэила. – Это данность, а не отговорка, и проявлять осторожность в трудном задании – не трусость.
– Нам нужен здесь мир, – прорычал Ранд. – Если не можешь его обеспечить…
– Мальчик, – заговорила Кадсуане, – возможно, тебе стоит остановиться и подумать. Часто ли айильцы подводили тебя? И как часто подводил, задевал или оскорблял их ты?
Ранд захлопнул рот, и Найнив скрипнула зубами от досады, что не сказала этого сама. Она взглянула на Кадсуане, для которой принесли кресло – Найнив не припоминала, чтобы та когда-либо сидела на полу. Кресло, очевидно, взяли в особняке; оно было изготовлено из бледных рогов элгилрима, с подлокотниками, протянутыми вперед, как раскрытые ладони, и с красным мягким сиденьем. Авиенда подала Кадсуане чашку чая, из которой та аккуратно отпила.
Видимым усилием воли Ранд обуздал свой гнев.
– Прошу прощения, Руарк, Бэил. Это были… тяжелые месяцы.
– У тебя нет передо мной тох, – ответил Руарк. – Но прошу, садись. Разделим прохладу и поговорим достойно.
Ранд шумно выдохнул и кивнул, усаживаясь перед вождями. Сопровождавшие айильских вождей Хранительницы Мудрости – Эмис, Мелэйн, Бэйр, – казалось, не собирались принимать участия в беседе. Они лишь наблюдали, сообразила Найнив, совсем как она сама.
– Нам нужен мир в Арад Домане, друзья мои, – сказал Ранд, разворачивая карту на расстеленном в шатре ковре.
Бэил покачал головой.
– Добрэйн Таборвин хорошо сделал свое дело в Бандар Эбане, – сказал он, – но Руарк прав: эта страна расколота. Как блюдо из фарфора Морского народа, брошенное с вершины горы. Ты велел нам выяснить, кто стоит тут во главе и способны ли мы восстановить порядок. Насколько можно судить, страной не управляет никто. Каждый город сам по себе.
– А что Купеческий совет? – спросил Башир, садясь рядом с айильцами. Поглаживая согнутым пальцем усы, он принялся изучать карту. – Мои разведчики сообщают, что кое-где члены Совета еще сохраняют какую-то власть.
– В тех городах, где они правят, – да, – сказал Руарк. – Но их влияние слабо. В столице осталась всего одна женщина из Совета, и она мало что контролирует. Беспорядки на улицах мы прекратили, но ценой больших усилий. – Он покачал головой. – Вот что случается, когда пытаешься управиться с чем-то большим, чем холды и клан. Без короля доманийцы не знают, кого слушать.
– А где король? – спросил Ранд.
– Никто не знает, Ранд ал’Тор. Он исчез. Кто-то говорит, месяцы назад, а другие – уже годы.
– Его могла захватить Грендаль, – прошептал Ранд, внимательно всматриваясь в карту. – Если она здесь. Да, вполне вероятно, она здесь. Но где? Не в королевском дворце, это не в ее духе. У нее должно быть какое-то свое место – такое, где она может выставить свои трофеи. Место, которое само по себе трофей, но не такое, чтобы о нем сразу догадались. Да, я знаю. Ты прав. Она уже поступала так раньше…
Какая осведомленность! Найнив содрогнулась. Авиенда опустилась перед ней на колени, предлагая чай. Найнив взяла чашку и, взглянув в глаза женщины, хотела шепотом задать вопрос, но Авиенда коротко мотнула головой. «Потом», – говорило выражение ее лица. Девушка поднялась и отошла в дальний уголок, после чего с раздраженным видом взяла свою рваную тряпицу и принялась по одной выдергивать из нее нитки. Зачем Авиенда так делает?
– Кадсуане, – громко произнес Ранд, перестав шептать. – Что тебе известно о Купеческом совете?
– По большей части Совет состоит из женщин, – сказала Кадсуане. – Женщин большого ума и хитрости. При этом они весьма эгоистичны. Выбирать короля – их обязанность, и когда исчез Алсалам, они должны были найти ему замену. Но слишком многие из Совета увидели в сложившейся ситуации шанс получить власть, и потому им не удается прийти к согласию. Могу предположить, что они разделились, чтобы в этом хаосе сохранить власть в родных городах. Они добиваются лучшего для себя положения и борются за союзы, и каждый предлагает другим своего короля.
– И при этом доманийская армия сражается с шончан? – спросил Ранд. – Это их рук дело?
– Об этом мне ничего не известно.
– Ты говоришь о Роделе Итуралде, – промолвил Руарк.
– Да.
– Он хорошо воевал двадцать лет назад, – заметил Руарк, потирая квадратный подбородок. – Один из тех, кого называют великими капитанами. Я бы не прочь станцевать с ним танец копий.
– Этого не будет, – отрезал Ранд. – По крайней мере, пока я жив. Нам нужно навести порядок в этой стране.
– И ты рассчитываешь, что мы сумеем обойтись без боя? – спросил Бэил. – Говорят, этот Родел Итуралде обрушился на шончан, как песчаная буря, и изрядно их разъярил – даже посильнее, чем удалось тебе самому, Ранд ал’Тор. Он не будет дремать, пока ты завоевываешь его родную землю.
– Повторю еще раз, – сказал Ранд. – Мы здесь не ради завоеваний.
Руарк вздохнул:
– Тогда зачем посылать нас, Ранд ал’Тор? Почему не отправить твоих Айз Седай? Они понимают мокроземцев. Эта страна все равно что целое королевство детей, а мы – горстка взрослых, которым нужно заставить их слушаться. А ты вдобавок даже шлепать их не разрешаешь.
– Сражаться я не запрещаю, – сказал Ранд, – но только при необходимости. Руарк, эта задача слишком сложна, и Айз Седай не сумеют с ней справиться. Но вы можете. Люди боятся айильцев; они сделают, как вы скажете. Если мы остановим войну доманийцев с шончан, возможно, эта Дочь Девяти Лун поймет, что я действительно хочу мира. Может, тогда она согласится встретиться со мной.
– Почему не сделать так, как раньше? – спросил Бэил. – Самому захватить страну?
Башир кивнул, взглянув на Ранда.
– Здесь так не получится, – сказал Ранд. – Война потребует слишком много ресурсов. Ты говорил про этого Итуралде – он сдерживает шончан горсткой людей и почти без снабжения. Вам хочется ввязываться в драку со столь изобретательным человеком?
Каким задумчивым выглядел Башир – словно бы всерьез размышлял о войне с Итуралде. Мужчины! Все они одинаковы. Брось им вызов, и они тут же ринутся в бой, даже если это грозит тем, что они закончат жизнь с копьем в груди.
– В наши дни мало найдется таких, как Родел Итуралде, – сказал Башир. – И уж наверняка он бы очень помог в нашем деле. Мне всегда было интересно, мог бы я победить его.
– Нет, – снова произнес Ранд, окидывая взглядом карту. Насколько видела Найнив, на ней были отмечены места сосредоточения войск, значки сопровождались комментариями. Айильцы были обозначены аккуратными рядами темно-серых меток вдоль северной границы Арад Домана. Войска Итуралде вели бои с шончан в глубине равнины Алмот. Центральную часть Арад Домана испещряли беспорядочно разбросанные черные значки и пометки, вероятно относящиеся к личным войскам различных знатных особ.
– Руарк, Бэил! – обратился Ранд к айильским вождям. – Я хочу, чтобы вы захватили членов Купеческого совета.
В шатре воцарилось молчание.
– Ты уверен, мальчик, что это разумно? – наконец спросила Кадсуане.
– Им угрожает опасность со стороны Отрекшихся, – сказал Ранд, постукивая пальцами по карте. – Если Грендаль уже похитила Алсалама, то, вернув его, мы ничего не добьемся. Он будет настолько подавлен силой ее Принуждения, что у него едва ли останется разум ребенка. Она никогда не отличалась изяществом методов. Нам нужно, чтобы Купеческий совет избрал нового короля. Это единственный способ восстановить мир и порядок в этом королевстве.
Башир кивнул:
– Смелый план.
– Мы не похитители, – нахмурился Бэил.
– Вы те, кем я скажу вам быть, Бэил, – негромко обронил Ранд.
– Мы по-прежнему свободный народ, Ранд ал’Тор, – сказал Руарк.
– Пройдя свой путь, я переменю айильцев, – качнул головой Ранд. – Я не знаю, какими вы будете, когда все закончится, но вы не можете оставаться теми, кем были. Вы возьметесь за это задание. Из всех, кто следует за мной, вам я доверяю больше всего. Если мы хотим захватить членов Купеческого совета, не ввергнув эту страну в новую войну, мне понадобятся ваши скрытность и сноровка. Вы можете пробраться в их дворцы и усадьбы, как проникли в Тирскую Твердыню.
Руарк и Бэил, нахмурившись, обменялись взглядами.
– Когда вы захватите членов Купеческого совета, – продолжал Ранд, оставив без внимания их беспокойство, – введите Айил в города, где правили эти купцы. Убедитесь, что эти города не пришли в упадок. Восстановите там порядок, как сделали в Бандар Эбане. Начните оттуда насаждать закон и очищать окрестности от разбойников. От Морского народа вскоре прибудет продовольствие. Сначала займитесь городами на побережье, затем продвигайтесь вглубь страны. Через месяц доманийцы станут не разбегаться перед вами, а сами побегут навстречу. Предложите им пищу и безопасность, и порядок не заставит себя ждать.
Удивительно разумный план. Ранд и в самом деле очень умен для мужчины. У него много достоинств, – возможно, он мог бы стать настоящим лидером, если бы только умел держать свой характер в узде.
Руарк снова потер подбородок:
– Было бы неплохо, Даврам Башир, если бы с нами пошел кто-то из ваших салдэйцев. Мокроземцам не нравится подчиняться айильцам. Если они увидят среди командиров кого-то из мокроземцев, то гораздо охотнее последуют за нами.
Башир рассмеялся:
– К тому же мы окажемся прекрасными мишенями. Как только мы захватим нескольких членов Совета, остальные непременно пошлют за нами убийц!
Руарк расхохотался, словно услышал отличную шутку. Айильское чувство юмора отличалось своеобразием.
– Мы не дадим тебе погибнуть, Даврам Башир. А если не получится, то сделаем из тебя чучело и привяжем к лошади, и ты будешь отличной мишенью для их стрел!
Бэил громко рассмеялся, а Девы у входного клапана снова принялись оживленно обмениваться знаками языка жестов.
Башир усмехнулся, хотя шутку вряд ли оценил.
– Уверен, что хочешь этого? – обратился он к Ранду.
Тот кивнул и сказал:
– Возьми часть своих войск и распредели между айильскими отрядами, как решит Руарк.
– А что с Итуралде? – спросил Башир, вновь глядя в карту. – Как только он узнает, что мы вторглись в его страну, спокойствие долго не продлится и мира не будет.
Ранд тихо побарабанил пальцами по карте.
– С ним я разберусь лично, – сказал он наконец.
Глава 8
Чистые рубашки
Такое небо называли небом начальника порта. Серые неспокойные тучи, закрывающие солнце, сплошные и гнетущие. Возможно, прочие обитатели лагеря на окраине Тар Валона не придавали им значения, но только не Суан. Ни один моряк не упустит их из виду. Слишком светлые, чтобы принести шторм, но слишком темные, чтобы обещать спокойную воду.
Подобное небо обманчиво. Можно выйти в море и не встретить ни капли дождя, ни единого порыва штормового ветра. Или в мгновение ока можно очутиться в самом центре бури. Этим предательски-плотным облакам нельзя верить.
В большинстве портов с каждого пришвартованного в гавани судна брали ежедневную плату, но в дни шторма – когда ни один рыбак не мог добыть улов – ее снижали наполовину, а то и отменяли вовсе. Однако в такие дни, с тяжелыми тучами, но без признаков шторма, начальники портов взимали полную плату. Выбор был за рыбаком – либо оставаться в порту и ждать, либо выходить в море, чтобы возместить расходы. Чаще всего шторма так и не случалось и дни протекали спокойно.
Но если в такой день приходил шторм, то был он очень силен. Многие из самых ужасных бурь в истории случались под небом начальника порта. Потому-то у рыбаков имелось еще и другое название для таких вот туч. Они называли их вуалью рыбы-льва. И вот уже много дней в обложенных тучами небесах не было просвета. Суан поежилась, плотнее кутаясь в шаль. Дурной знак, не сулящий ничего хорошего.
Вряд ли многие рыбаки отважатся сегодня выйти в море.
– Суан? – окликнула Лилейн, и в ее голосе сквозило раздражение. – Поторапливайся. И больше я не желаю слышать об этих глупых суевериях и всякой чепухи о небе. Я не шучу. – Развернувшись, высокая Айз Седай снова двинулась вдоль рядов палаток.
«Суеверия? – возмущенно подумала Суан. – Мудрость тысячи поколений – это вовсе не суеверие. Это здравый смысл!» Но вслух она ничего не сказала и поспешила вслед за Лилейн. Вокруг нее, в лагере верных Эгвейн Айз Седай, жизнь шла отлаженно, как часы. Если в чем-то Айз Седай не знали себе равных, так это в наведении порядка. Шатры были расставлены группами, согласно разделению по Айя, словно бы повторяя планировку Белой Башни. Здесь встречались и мужчины, и большинство из них – солдаты из армии Гарета Брина, посланные со срочными поручениями, и конюхи, ухаживавшие за лошадьми, – спешили поскорее закончить со своими делами. Гораздо больше здесь было женщин-работниц, многие из них даже вышили у себя на юбках и лифах платьев эмблему Пламени Тар Валона.
Единственно, что было странным в этом поселении – не считая того, что вместо комнат были шатры, а ходить вместо выложенных цветной плиткой коридоров приходилось по дощатым настилам, – это количество послушниц. Их были сотни и сотни. На самом деле их число могло уже перевалить за тысячу – намного больше, чем размещалось в Башне в недавнем прошлом. Когда Айз Седай воссоединятся, комнатки послушниц, что не использовались десятилетиями, придется открыть снова. Возможно, для них понадобится и вторая кухня.
Эти послушницы, державшиеся в лагере группками – так называемыми семьями, – обычно, как и сейчас, сбивались в шумные компании, и большинство Айз Седай старались их не замечать. Одни вели себя так по привычке – с какой стати обращать внимание на послушниц? Другие поступали так из неприязни. По их мнению, женщин, которым по возрасту впору быть матерями и бабушками – а многие таковыми и были, – не следовало вносить в книгу послушниц. Но что поделать? Эгвейн ал’Вир, Престол Амерлин, объявила, что так должно быть.
Проходя мимо некоторых Айз Седай, Суан по-прежнему чувствовала их потрясение. За Эгвейн должны были тщательно следить. Что произошло? Когда Амерлин сумела сбежать от них? Суан испытала бы большее злорадство от их изумленных взглядов, если бы ее саму не тревожило, что Эгвейн слишком долго находится в плену в Белой Башне. Поистине вуаль рыбы-льва. Возможность великого успеха, но также – громадной катастрофы. Она торопливо зашагала за Лилейн.
– Как идут переговоры? – спросила Лилейн, даже не взглянув на Суан.
«Могла бы и сама поприсутствовать на одном из заседаний и все выяснить», – подумала Суан. Но Лилейн хотела, чтобы все видели ее руководителем, а не исполнителем. И прилюдно задать этот вопрос тоже было рассчитанным ходом. Суан знали как одну из приближенных Эгвейн, и на ней до сих пор лежала печать печальной славы бывшей Амерлин. Для Лилейн не так было важно услышать ответ Суан, как вести этот разговор на людях, что усиливало ее влияние в лагере.
– Они идут не слишком хорошо, Лилейн, – сказала Суан. – Эмиссары Элайды ничего не обещают и наотрез отказываются обсуждать любые важные вопросы, которые мы затрагиваем, например, о восстановлении Голубой Айя. Сомневаюсь, что Элайда вообще наделила их полномочиями заключать соглашения, которые бы к чему-то ее обязывали.
– Хм, – задумчиво протянула Лилейн и кивком поприветствовала группу послушниц, и те вразнобой присели перед ней в реверансах. Она приняла здравое и практичное решение доброжелательно отзываться о женщинах, пополнивших их ряды.
Романда новых послушниц недолюбливала, это всем было известно. Теперь, в отсутствие Эгвейн, Романда начала намекать, что как только будет достигнуто примирение, то с такой «глупостью», как слишком взрослые послушницы, необходимо будет сразу покончить. Но все больше и больше сестер видели мудрость в решении Эгвейн. В числе новых послушниц были те, кто обладал большими способностями, многие наверняка станут принятыми к тому моменту, когда будет возвращена Белая Башня. С недавних пор – молчаливо одобряя присутствие этих женщин – Лилейн еще раз проявила себя сторонницей Эгвейн.
Суан взглянула на расступившихся послушниц. Они поклонились Лилейн почти так же быстро и учтиво, как поклонились бы Амерлин. Становилось ясно, что после месяцев упорной борьбы Лилейн выигрывала у Романды битву за превосходство.
И в этом заключалась очень большая проблема.
Неприязни к Лилейн Суан не питала. Та была волевой, способной и решительной. Некогда они были подругами, но изменившееся положение Суан в корне поменяло и их отношения.
Да, можно сказать, Лилейн ей была симпатична. Но Суан не доверяла ей и тем более не хотела видеть ее Амерлин. В другую эпоху Лилейн вполне подошла бы для этой роли. Но этому миру нужна была Эгвейн, и Суан – несмотря ни на какие узы дружбы – не могла допустить, чтобы эта женщина сместила законную Амерлин. И она не позволит Лилейн предпринять что-то, что могло бы помешать возвращению Эгвейн.
– Значит, – сказала Лилейн, – нам придется обсудить переговоры в Совете. Амерлин хочет продолжать переговоры, так что прервать их мы никак не можем. Но нужно сделать их эффективными. Пожелания Амерлин необходимо выполнять.
– Несомненно, – сухо ответила Суан.
Лилейн бросила на нее взгляд, и Суан мысленно обругала себя за то, что позволила проявить эмоции. Нужно, чтобы Лилейн считала, что Суан на ее стороне.
– Прости, Лилейн. Эта женщина выводит меня из себя. Почему Элайда идет на переговоры, если не желает ни в чем уступать?
Лилейн кивнула и сказала:
– Вот именно! Но кто вообще возьмется объяснять поступки Элайды? Сообщения Амерлин указывают на то, что правление Элайды в Башне… по меньшей мере нелогично.
Суан молча кивнула. К счастью, Лилейн, похоже, не заподозрила ее в нелояльности. Или для нее это не важно. Просто поразительно, какой безвредной стали считать Суан – теперь, когда она настолько утратила свое былое могущество.
Быть слабой было для нее непривычно. С первых дней, как Суан появилась в Белой Башне, сестры отмечали ее способности в Силе и остроту ума. О том, что в будущем она станет Амерлин, шептаться начали почти сразу – иногда казалось, будто сам Узор направлял Суан прямо к палантину. И хотя стремительное восхождение Суан к Престолу Амерлин, да еще в столь юном возрасте, поразило многих, для нее самой собственное возвышение удивительным не было. Когда рыбачишь с наживкой из кальмара, не стоит удивляться, коли поймаешь клык-рыбу. Если хочешь поймать угря, то на крючок насаживаешь нечто другое.
Когда Суан только что Исцелили, она была разочарована своей уменьшившейся силой. Но постепенно ее отношение к этой перемене менялось. Да, подобная слабость ужасно выводила ее из себя – оказаться ниже столь многих, лишиться почтительного отношения окружающих. Но из-за того, что ее возможности в Силе стали меньше, многие, по-видимому, решили, будто и ее политический талант ослабел! Неужели люди настолько забывчивы? У Суан появилось чувство, что новое положение среди Айз Седай давало ей свободу.
– Да, это так, – произнесла Лилейн, кивнув еще одной группе послушниц. – Я считаю, что пора отправить посланниц в те королевства, которые еще не завоевал ал’Тор. Возможно, мы еще не владеем Белой Башней, но это не повод забывать о нашем политическом влиянии в мире.
– Разумеется, Лилейн, – сказала Суан. – Но ты уверена, что Романда не воспротивится?
– С чего бы? – небрежно ответила она. – В этом нет никакого смысла.
– В действиях Романды редко бывает смысл. Думаю, она спорит лишь назло тебе. Но я сама видела, как в начале недели она беседовала с Маралендой.
Лилейн нахмурилась. Мараленда приходилась дальней родственницей семьи Траканд.
Суан скрыла улыбку. Удивительно, сколь многого можно добиться, когда другие не принимают тебя в расчет. Скольких женщин она сама недооценила оттого, что не видела в них силы? И часто ли манипулировали ею – так, как сейчас она манипулирует Лилейн?
– Я займусь этим, – сказала Лилейн.
Не важно, что она выяснит: пока Лилейн занята Романдой, тем меньше у нее будет времени на то, чтобы похищать власть у Эгвейн.
Эгвейн. Лучше бы Амерлин поторопиться со своими замыслами и закончить дела в Белой Башне. Хорошо ли выйдет, если она подорвет власть Элайды, а из-за ее отсутствия распадется единство Айз Седай, подступивших к Тар Валону? Суан под силу только отвлечь на время Романду и Лилейн, особенно теперь, когда Лилейн имеет такое явное преимущество. О Свет! Порой у Суан возникало чувство, будто она пытается жонглировать обмазанной жиром живой щукой-серебрянкой.
Суан взглянула туда, где за этими тучами должно было находиться солнце. День близился к вечеру.
– Рыбий потрох! – пробормотала она. – Лилейн, мне пора идти.
Лилейн посмотрела на Суан:
– Тебя ждет стирка? Для твоего генерала-головореза?
– Он не головорез, – огрызнулась Суан и вновь прокляла себя. Она утратит преимущество, если будет грубить тем, кто считает себя выше нее.
Лилейн улыбнулась, в ее глазах блеснул огонек, словно она что-то знала. Невыносимая женщина. Подруга она или нет, но Суан иногда хотелось стереть ее…
Нет.
– Прошу прощения, Лилейн, – заставила она себя произнести эти слова. – Я злюсь всякий раз, как подумаю о том, чего он требует от меня.
– Еще бы, – сказала Лилейн, поджимая губы. – Я размышляла об этом, Суан. Возможно, Амерлин и мирится с тем, что Брин изводит одну из сестер, но я подобного не потерплю. Теперь ты одна из моих приближенных.
«Одна из твоих приближенных? – подумала Суан. – А я-то думала, что просто помогаю тебе, пока не вернется Эгвейн».
– Да, – продолжала Лилейн. – Полагаю, пора тебе перестать прислуживать Брину. Я выплачу твой долг, Суан.
– Выплатишь мой долг? – Суан на миг охватила паника. – Надо ли? Конечно, я бы рада освободиться от этого человека, но мое положение дает неплохую возможность узнавать его планы.
– Планы? – переспросила Лилейн, нахмурившись.
Суан мысленно скривилась от досады. Чего она совсем не хотела – бросить тень на Брина. О Свет, по сравнению с твердостью его слова клятвы, даваемые Стражами, могут показаться шаткими.
Наверное, стоило бы просто позволить Лилейн покончить с тем глупым обязательством, но от одной мысли об этом холодело внутри. Брин уже был разочарован тем, что Суан нарушила несколько месяцев назад данное ему обещание. Вернее, она не нарушила – просто отложила его выполнение. Но попробуй убеди в этом упрямца!
Если сейчас Суан пойдет по легкому пути, что Брин о ней подумает? Он решит, что взял верх, что доказал, будто она неспособна сдержать слово. Такого Суан никак не могла допустить.
Кроме того, нельзя, чтобы ее выручила Лилейн. Тогда Суан окажется в долгу не перед Брином, а перед ней. А Айз Седай прибегнет к гораздо более тонким методам, но непременно взыщет долг сполна, пусть даже это окажется лишь требование верности.
– Лилейн, – мягко сказала Суан, – я ни в чем не подозреваю честного генерала. Но он стоит во главе наших армий. Можем ли мы быть уверены, что он делает все как надо, если не будем за ним присматривать?
Лилейн хмыкнула:
– Не думаю, что хоть кому-то из мужчин можно доверять настолько, чтобы оставлять без надлежащего руководства.
– Стирку я терпеть не могу, – сказала Суан. Это была правда. Но от этого она не отказалась бы и за все золото Тар Валона. – Но если эта обязанность позволяет мне быть рядом и держать ухо востро…
– Да, – Лилейн медленно кивнула. – Да, вижу, ты права. Я не забуду твою самоотверженность, Суан. Хорошо, ты можешь идти.
Лилейн повернулась, бросив взгляд на свою руку, как будто ей чего-то не хватало. Вероятно, она предвкушает тот день, когда – став Амерлин – будет, прощаясь с сестрой, протягивать для поцелуя руку с кольцом Великого Змея. О Свет, Эгвейн нужно поскорее возвращаться. Какая скользкая эта обмазанная жиром щука-серебрянка! Растреклятая щука-серебрянка!
Суан направилась к границе лагеря Айз Седай. Армия Брина окружала лагерь Айз Седай широким кольцом, но шатер военачальника находился на противоположной стороне. Чтобы добраться до него, понадобилось бы не меньше получаса. К счастью, Суан встретилась телега со съестными припасами для армии, доставленными через переходные врата. Низкорослый седеющий возчик тут же согласился подвезти ее, хотя был искренне удивлен, почему она не возьмет лошадь, как подобает Айз Седай. Путь был не так уж далек, а проехать его вместе с репой было для Суан куда менее недостойно, чем трястись на спине лошади. Если Гарет Брин вздумает сетовать на ее опоздание, она ему еще и не то выскажет! Всенепременно!
Она привалилась спиной к бугристому мешку с овощами, свесив через задний борт ноги, скрытые коричневой юбкой. Пока телега преодолевала небольшой подъем, Суан окинула взором раскинувшийся перед ней лагерь Айз Седай – своей упорядоченностью белые палатки походили на город. Его окружали ровные ряды армейских шатров, размерами поменьше, а уже за ними, в свою очередь, росло кольцо палаток и навесов маркитантов и всех прочих, кто обычно следовал за войском.
Вокруг же расстилался бурый пейзаж: зимние снега уже растаяли, но весенняя поросль была редкой. По равнине были разбросаны дубовые рощицы; тени в долинах и вьющиеся струйки дыма из труб указывали на далекие деревни. Удивительно, каким знакомым и каким приветливым казался ей этот край. Когда Суан впервые попала в Белую Башню, то была уверена, что никогда не полюбит эту местность, с ее совершенно «сухопутными» пейзажами, где морем и не пахло.
Теперь же куда бльшую часть своей жизни она прожила уже в Тар Валоне, а не в Тире. Порой трудно было вспоминать ту девочку, которая плела и чинила сети и рано поутру отправлялась рыбачить вместе с отцом. Теперь она стала совсем другой – женщиной, которая имеет дело отнюдь не с рыбой, а с тайнами.
Тайны, дающие власть и силу, интригующие тайны. Они стали ее жизнью. Никакой любви, не считая легкого флирта в юности. Нет времени на привязанности и почти нет места дружбе. Только одно составляло ее цель: найти Дракона Возрожденного. Помогать ему, наставлять его, надеясь даже управлять им.
Морейн погибла, выполняя эту задачу, но ей, по крайней мере, довелось повидать мир. Суан же состарилась – пусть не телом, но духом, – заточив себя в Башне, дергая за ниточки и подталкивая мир к нужному пути. Ее усилия были во благо. Время покажет, достаточно ли было этих усилий.
О своей жизни Суан не жалела И все же в какую-то минуту, проезжая мимо солдатских шатров – на телеге, которая подскакивала на рытвинах и разбитых колеях и дребезжала, как сухие рыбьи кости в пустом котелке, – она позавидовала Морейн. Часто ли Суан находила время, чтобы позволить себе выглянуть из окна и полюбоваться прекрасным зеленым пейзажем, пока он не стал болезненно тусклым? Они с Морейн отчаянно сражались ради спасения этого мира, но для себя не оставили от него ничего, чем могли бы насладиться.
Возможно, Суан совершила ошибку, оставшись в Голубой Айя, в отличие от Лиане, которая, воспользовавшись возможностью, представившейся после их усмирения и Исцеления, перешла в Зеленую. «Нет, – подумала Суан под громыхание телеги и резкий запах репы. – Нет, я по-прежнему намерена спасти этот треклятый мир». Она не может перейти к Зеленым. Хотя, когда Суан думала о Брине, ей хотелось, чтобы кое в чем Голубые больше походили на Зеленых.
Когда Суан была Амерлин, у нее не было времени на привязанности, – но как насчет Суан, которая превратилась лишь в приближенную Амерлин? Чтобы управлять людьми, незаметно манипулируя ими, требуется гораздо больше умений, чем заставлять их повиноваться из страха перед властью Престола Амерлин, и, как оказалось, это дает лучший результат. И вдобавок нынешнее положение избавляло ее от ужасного груза ответственности, который она ощущала в те годы, пока правила Белой Башней. Возможно, в ее жизни найдется место и для других перемен?
Повозка доехала до дальней стороны армейского лагеря, и Суан покачала головой, укорив себя за глупость, а затем спрыгнула на землю и кивком поблагодарила возчика. Она не девчонка, едва доросшая до того, чтобы на целый день выйти в море за чернорыбицей. Нет смысла в подобных мыслях о Брине. По крайней мере, не сейчас. Нужно еще очень многое сделать.
Она шагала вдоль периметра лагеря, армейские шатры оставались по левую сторону от нее. Уже темнело, и фонари жгли драгоценное масло, освещая хаотично расставленные палатки и хижины справа от Суан. Впереди возвышался небольшой частокол. Он не охватывал весь армейский лагерь, а лишь окружал несколько дюжин офицерских шатров и палаток побольше, выделенных для командного состава. Частокол должен был послужить укрепленной позицией в случае нападения на лагерь, но в обычное время тут располагался штаб, где Брин проводил советы с офицерами – он считал, что будет лучше, если от остального лагеря командование отделяет физический барьер. В ином случае суета и неразбериха скопища палаток маркитантов и прочего невоенного люда и излишне протяженный периметр, усложняющий патрулирование, позволили бы шпионам с легкостью подобраться к шатрам Брина.
Частокол был готов только на три четверти, но работа продвигалась быстро. Возможно, со временем, если осада затянется, Брин обнесет палисадом весь армейский бивак. А пока он считал, что небольшой укрепленный командный пункт не только обеспечит безопасность и вселит в солдат уверенность, но и поднимет его авторитет.
Восьмифутовые колья тянулись заостренными вершинами к небу и сами чем-то напоминали караульных, стоящих плечом к плечу. При ведении осады обычно людей для фортификационных работ бывает в достатке. Охрана у ворот частокола знала, что Суан нужно пропустить, и вскоре она добралась до шатра Брина. Ей действительно предстояла стирка, но большую часть работы придется отложить до утра. Как только стемнеет, она должна встретиться с Эгвейн в Тел’аран’риоде, а закат уже начинал таять.
Шатер Брина, как обычно, едва светился слабым светом. В то время как остальные тратили масло, он экономил. Большинство его людей жили лучше, чем он сам. Вот глупый мужчина. Решительным шагом Суан вошла в палатку, даже не спрашивая разрешения. Если Брин настолько глуп, чтобы переодеваться, не зайдя за ширму, он заслуживает того, чтобы его застали в таком виде.
Гарет Брин сидел за столом, освещенным лишь одной свечой, и, по всей видимости, читал доклады разведчиков.
Суан фыркнула, отпуская край входного полога, и парусиновые клапаны, опустившись, сомкнулись у нее за спиной. Ни одной лампы! Что за человек!
– Гарет Брин, ты глаза испортишь, если будешь читать при таком освещении.
– Суан, я почти всю жизнь читаю при одной свече, – не поднимая головы, заметил он и перевернул страницу. – И, коли хочешь знать, вижу я сейчас так же, как в детстве.
– Правда? – сказала Суан. – Хочешь сказать, что зрение у тебя всегда было плохим?
Брин усмехнулся, но продолжил читать. Суан фыркнула снова, погромче, чтобы он наверняка услышал. Затем она сплела светящуюся сферу и подвесила ее над столом. Глупый мужчина. Она не позволит Брину ослепнуть, чтобы в битве он пал от удара, которого не увидит. Поместив светящийся шар рядом с его головой – настолько близко, что он отодвинулся, – Суан отошла, собираясь снять белье с веревки, которую сама натянула посреди палатки. Он ни словом не высказал недовольства тем, что она вздумала сушить белье внутри его палатки, и снимать его не стал. К большому разочарованию Суан. Ей хотелось, чтобы у нее нашелся повод укорить его.
– Ко мне сегодня приходила женщина из внешнего лагеря, – заметил Брин, передвинувшись со стулом немного в сторону и взяв новую стопку бумаг. – Предлагала стирать для меня. У себя в лагере она организовала группу прачек и говорит, что мою одежду они будут стирать быстрее и лучше, чем одна служанка, которая постоянно отвлекается на другие дела.
Суан застыла, бросив взгляд на Брина, а тот продолжал просматривать бумаги. Жесткие линии его нижней челюсти освещали одновременно два источника: слева на его лицо падало ровное белое сияние сферы Суан, а справа подрагивало оранжевое пламя свечи. Одних людей возраст делал слабыми, других – усталыми и дряхлыми. Черты же Брина просто стали выразительней – как колонна, высеченная мастером-каменщиком и оставленная на милость стихий. Возраст не лишил его силы и энергии. Годы закалили Гарета Брина, придали твердость характеру, лишь припорошив виски серебром и исчертив мужественное лицо линиями мудрости.
– И что ты ответил этой женщине? – спросила она.
Брин перевернул очередную страницу.
– Сказал, что моя прачка меня устраивает. – Он поднял на Суан взгляд. – Должен сказать, Суан, я удивлен. Я думал, Айз Седай не знакомы с такой работой, но редко когда моя униформа так замечательно сочетала в себе жесткость и удобство. Ты достойна похвалы.
Суан отвернулась, чтобы он не заметил выступивший на щеках румянец. Глупец! Перед ней короли преклоняли колени! Она ловко манипулировала Айз Седай и планировала спасение всего человечества! А он хвалит ее за стирку?
Но дело в том, что со стороны Брина похвала была честной и весомой. Он не смотрел свысока на прачек или мальчишек-посыльных. Он со всеми обращался одинаково. Чтобы заслужить уважение Брина, не нужно было быть королем или королевой; нужно было выполнять свой долг и держать данное слово. Похвала от него за хорошо выстиранное белье значила не меньше, чем награда, врученная солдату, который не отступил перед врагом.
Суан вновь взглянула на Брина. Он по-прежнему смотрел на нее. Глупый мужчина! Она торопливо сняла следующую рубашку и начала ее складывать.
– Ты так и не объяснила мне как следует, почему нарушила клятву, – сказал он.
Она замерла, уставившись на дальнюю стенку палатки, испятнанную тенями от еще висевшего белья.
– Я думала, ты понял. – Она продолжала складывать рубашку. – У меня были важные сведения для Айз Седай в Салидаре. Кроме того, не могла же я позволить Логайну разгуливать без присмотра? Мне нужно было найти его и доставить в Салидар.
– Это все отговорки, – сказал Брин. – Нет, я знаю, что так и было. Но ты – Айз Седай. Ты можешь взять факты и с той же ловкостью, как прочие используют ложь, искусно скрыть за ними настоящую правду.
– Хочешь сказать, что я лгу? – с вызовом в голосе спросила Суан.
– Нет, – ответил он. – Ты просто нарушила клятву.
Она посмотрела на него расширившимися глазами. Ну что ж, она не станет смягчать правду…
Но Суан все еще медлила. Он задумчиво смотрел на нее, окутанный сиянием двух источников света. Сдержанно, но не обвиняюще.
– Знаешь, именно этот вопрос и привел меня сюда, – сказал он. – Поэтому я выслеживал тебя все это время. Поэтому я все же присягнул этим мятежным Айз Седай, хотя у меня не было никакого желания ввязываться в очередную войну у Тар Валона. Все это я сделал для того, чтобы понять. Мне нужно знать. Почему? Почему женщина с такими глазами – горящими, незабываемыми – нарушила свою клятву?
– Я же сказала, что вернусь и исполню обещание, – сказала Суан, отворачиваясь и встряхивая перед собой рубашку, чтобы разгладить на ней складки.
– Снова отговорка, – тихо промолвил Брин. – Еще один ответ под стать Айз Седай. Услышу ли я когда-нибудь от тебя всю правду, Суан Санчей? Доводилось ли хоть кому-нибудь ее от тебя услышать?
Брин вздохнул, и Суан услышала шуршание бумаг, и пламя свечи затрепетало чуть сильнее, когда он снова вернулся к докладам.
– Я была еще принятой в Белой Башне, – тихо заговорила Суан, – когда оказалась одной из тех четырех, кто присутствовал при Предсказании, объявившем о неизбежном рождении Дракона Возрожденного на склонах Драконовой горы.
Шелест бумаг стих.
– Одна из трех других, кто был при Предсказании, – продолжила Суан, – умерла на месте. Еще одна – вскоре после этого. Уверена, что ее – саму Амерлин – убила Черная Айя. Да, она существует. Если ты хоть кому-то обмолвишься, что я признала этот факт, я вырву тебе язык.
Суан помолчала.
– Но до своей гибели Амерлин отправила Айз Седай на поиски Дракона. Одна за другой эти женщины исчезли. Должно быть, перед тем, как убить Тамру, Черные сестры пытками вырвали у нее их имена. Так просто она бы их не выдала. Я до сих пор содрогаюсь, стоит мне задуматься о том, что ей пришлось вынести.
Вскоре осталось только двое, кто знал. Морейн и я. Мы не должны были слышать Предсказание. Мы были всего лишь принятыми и случайно там оказались. Уверена, что Тамре как-то удалось утаить от Черной Айя наши имена, иначе нас непременно убили бы, как и других.
Нас осталось двое. Только мы двое во всем мире знали о том, что грядет. По крайней мере лишь двое из тех, кто служил Свету. И поэтому, Гарет Брин, я поступила так, как должна была поступить. Я посвятила свою жизнь приготовлениям к приходу в мир Дракона. Я поклялась, что мы переживем Последнюю битву. Что сделаю то, что необходимо – все, что будет необходимо, – что вынесу возложенное на меня бремя. Был только один человек, кому я могла доверять, и теперь она мертва.
Суан повернулась, встретившись с Брином взглядом. От ночного ветра подрагивали стенки палатки и колебалось пламя свечи, но Брин сидел неподвижно, не сводя с нее взора.
– Теперь ты понимаешь, Гарет Брин, – сказала она. – Я должна была отложить исполнение данного тебе обета, потому что у меня были и другие клятвы. Я дала зарок довести все до конца, и Дракон еще не встретил свою судьбу у Шайол Гул. Когда человек дает клятвы, то исполнять сначала должен те, которые важнее. Когда я приносила тебе клятву, то не обещала, что начну служить тебе сразу же. Я намеренно осторожничала в словах. Ты назовешь это словесными играми Айз Седай. Я бы назвала иначе.
– Иначе? Как? – поинтересовался Брин.
– Я делаю то, что необходимо, чтобы защитить тебя, твои земли, твой народ, Гарет Брин. Ты винишь меня за потерю амбара и нескольких коров. Лучше задумайся, как дорого заплатят твои люди, если Дракон Возрожденный потерпит поражение. Иногда нужно идти на жертву, чтобы исполнить более важный долг. По-моему, солдату это должно быть понятно.
– Тебе стоило сказать мне, – произнес он, по-прежнему не отводя взгляда. – Надо было объяснить, кто ты есть.
Читать бесплатно другие книги:
