Неподвластна времени Боултон Джун
— Нет, спасибо, — ответил он, решив, что домашний ужин наедине с женщиной, все еще считающейся его женой, чего доброго повлечет за собой нежелательное потепление в их отношениях.
— Зря, — просто сказала Паула. — А я как раз потушила мясо и приготовила чесночную подливку.
— Мою любимую, — невольно вырвалось у Филипа.
Паула вся расцвела. — Вот именно. Может, передумаешь? Филип неуютно поёрзал на стуле. Странно Паула себя вела, очень странно. Или, наоборот, естественно, потому что получила наконец возможность быть самой собой? В любом случае следовало быть осторожным.
— Нет, спасибо, — повторил он.
— Тогда будем пить чай с булочками, — ничуть не огорчившись, сказала Паула. — Уж от них-то ты, надеюсь, не откажешься. За чаем и разговаривать легче. Так ведь?
— Так, — согласился Филип.
Паула сняла с блюда, на котором красовалась гора молочных булочек, салфетку с бахромой, поставила блюдо на стол, достала из буфета фарфоровые чашки. Филип следил за ней и против воли думал и думал все о том же. Из нее могла бы получиться чудесная хозяйка. Она прекрасно готовит, у нее, оказывается, есть вкус. Если бы не я, не наши проклятые препирательства… Да ладно, хватит об этом.
Интересно, чем занимается сейчас Джордан? Укладывает спать Кэти? Тоже хлопочет в кухне? Или…
Впервые за все это время ему пришла в голову мысль о том, что ее отняла у него не боязнь мужчин, а, напротив, любовь к какому-то одному, свободному, готовому смело заявить о своих чувствах и незамедлительно взять на себя ответственность за нее и Кэти. Любовь, вспыхнувшая внезапно или тоже вернувшаяся из прошлого… И почему он раньше даже не задумывался об этом?
На душе стало до того тошно, что захотелось на время забыть и о Джордан, и о Кэти, вычеркнуть из памяти несколько дней, напрасно проведенных под их окнами. Он взглянул на накрытый Паулой стол и, на миг пожалев, что отказался от мяса с подливкой, сглотнул.
— Готово, — объявила Паула, садясь наконец за стол. — Угощайся.
— С удовольствием. — Будто мстя за возможную подлость Джордан, Филип уверенным движением взял с подноса верхнюю булочку, откусил приличный кусок и запил его ароматным чаем. Паула смотрела на него с полуулыбкой. — Вкусно, — похвалил он, прожевав и проглотив.
— Я очень рада. — Паула поставила на стол локти и подперла руками голову. — Итак, приступим к самому неприятному. Во всяком случае, для меня…
А может, нам еще не поздно все начать сначала? — посетила Филипа неожиданная мысль. Я ношусь за тенью женщины, которую знаю лишь по давним воспоминаниям, втемяшил себе в голову, что люблю ее одну, никак не хочу признать, что не нужен ни ей, ни ее дочери. А жену, с которой, пусть не особенно счастливо, прожил под одной крышей несколько лет, которую изучил как свои пять пальцев, не желаю больше знать. Что, если я ошибаюсь? Вдруг должен лишь найти к ней иной подход? В чем-то изменить себя? Может, сама судьба подвела меня к этому?
Нет! — категорически сказал себе он, испугавшись вдруг хода своих размышлений, дурацкой, несвойственной ему переменчивости. Такие решения принимаются раз и навсегда. Да я потеряю всяческое к себе уважение, если сейчас пойду на попятный. И вряд ли у нас с Паулой что-нибудь получится: мы пробовали жить как нормальные люди не месяц, а целых пять лет. Надо освободиться друг друга, идти в будущее каждый своей дорогой. Пусть она будет счастлива. Без меня.
Джордан же… Если я для нее ничего не значу, что толку торчать у ее бывшего дома? На что-то надеяться? Она ведь взрослая самостоятельная женщина и дает себе отчет в том, что делает.
Филип отправил в рот остатки булочки и, старательно делая вид, что его ничто не гнетет, кроме необходимости оговорить все детали развода, отпил еще чаю. Паула после продолжительного молчания вновь заговорила:
— Знаешь, я долго размышляла над нашей ситуацией и поняла, что только мучила тебя все эти годы. — Ее лицо стало вдруг настолько печальным, что Филип чуть было не схватил ее за руку и не принялся утешать. — Мне следовало быть более сдержанной, более сговорчивой. Не взрываться по пустякам, не требовать от тебя бог знает чего. — Она грустно улыбнулась. — Вспоминаю сейчас отдельные эпизоды нашей жизни и не понимаю, почему я вела себя именно так? Из вредности, что ли? Из желания что-то тебе доказать? Не знаю…
Филипу вновь сделалось неловко. Он протянул вперед руку.
— Подожди, Паула…
— Не перебивай меня, прошу, — вежливо, почти с мольбой произнесла она. — Дай договорить.
Он пожал плечами.
— Хорошо.
— Почему я отказывалась родить тебе ребенка? — спросила Паула, глядя в глаза Филипу, но обращаясь к самой себе. — Почему точно взбесилась, когда ты сказал, что заведешь котенка? Задаюсь сейчас этими вопросами снова и снова, а ответов, представь себе, не нахожу. Даже смешно… Ладно, — она махнула рукой, — теперь в любом случае все в прошлом. Я просто хочу, чтоб ты знал: я раскаиваюсь в том, что была такой гадиной. И постараюсь исправиться. Так… для самой себя.
Она замолчала, шмыгнула носом. Сердце Филипа сжалось от чувства вины.
— Далеко не ты одна вела себя не так, как следовало бы, — убедившись, что Паула не намеревается ничего добавлять, заговорил он. — Я тоже хорош: уходил в себя, прикидывался, что мне нет никакого дела ни до твоих друзей, ни до увлечений. Мы оба друг друга мучили. Я тоже раскаиваюсь и должен во многом исправиться. Наверное, тебе следовало выйти замуж за совсем другого мужчину, — глядя в одну точку на румяной булочке — добавил он. — Тогда ты всегда оставалась бы такой, какой была когда-то, — веселой, доверчивой хохотушкой.
— Нет! — пылко воскликнула Паула. — За другого я замуж не вышла бы никогда! И не выйду. Вообще не подпущу к себе никого. Такого, как ты, мне не найти…
Она смущенно потупила взгляд, а сердце Филипа обдало теплом. Паула не сожалела о том, что когда-то связала с ним жизнь. Значит, все было не зря. Он опять протянул руку и прикоснулся к ее запястью.
— Не говори так, Паула. Ты обязательно встретишь еще человека, с которым заживешь гораздо счастливее, чем со мной.
— Даже думать об этом не хочу. Ты, несмотря на то что мы так часто ссорились и не понимали друг друга, самый лучший, единственный! — Паула взглянула на него с отчаянной смелостью, как будто дошла до предела и уже не боялась ничего — ни выставить себя в нелепом виде, ни показаться смешной, ни унизиться, ни опозориться. — Как представлю себе, что кто-то другой, не ты, прикасается ко мне, ложится со мной в постель, — дурно делается. Я ни с кем больше не сойдусь, точно знаю. Потому что, как бы все ужасно у нас ни было, я до сих пор люблю тебя… — У нее задрожал голос, и она, замолчав, опустила голову.
Филип смотрел на нее в полном ошеломлении. Неужели он был настолько слеп? Не видел, не понимал, что Паула относится к нему гораздо более серьезно, чем ему казалось? Или она сама осознала это только сейчас, или, потрясенная необходимостью развода, выдумала то, чего никогда и не было?
Паула вдруг вскинула голову. Ее лицо внезапно посерьезнело, брови — впервые за сегодняшний вечер — медленно сдвинулись.
— Только имей в виду, я не для того объясняюсь тебе сейчас в чувствах, чтобы удержать, — произнесла она с поразившим Филипа достоинством. — Просто считаю, что ты должен обо всем знать. Потом откровенничать будет поздно, а раньше обстоятельства все были не те.
Оказывается, о некоторых ее достоинствах я даже не догадывался, с удивлением подумал Филип. Она может быть благородной, смелой, открытой… Черт! Погрязнув в глупых разбирательствах, мы угробили столько времени, так много возможностей…
Внезапно тишину дома нарушил странный звук. Кто-то как будто чихнул наверху, где-то в районе спальни. Филип не поверил своим ушам и, решив, что звук ему всего лишь послышался, покачал головой. Но тут чихнули во второй раз — громче и продолжительнее. Совершенно сбитый с толку Филип посмотрел на Паулу. Она сидела ужасно бледная, с исказившимся от ужаса лицом.
9
— Что это было? — начиная обо всем догадываться, требовательно спросил Филип.
Паула с глупым видом помотала головой и ничего не ответила.
— Ты что, не одна? Гостей принимаешь? — еще не вполне веря, что позволил себя так одурачить, продолжал спрашивать Филип. — Почему же прячешь их где-то наверху? Не иначе как в спальне, правильно? Какого черта ты молчишь?
В приступе ярости он вскочил, рывком поднял Паулу со стула и потащил через кухню и прихожую на второй этаж, в их бывшую спальню. Паула попыталась было выдернуть руку, но Филип сжал ее с таким остервенением, что перепугал пленницу до полусмерти. Начиная хныкать и что-то причитать, она оставила попытки высвободиться.
В спальне, на кровати со смятыми простынями, сидел уже одетый Андре Дюкруа. Когда Филип, открыв дверь ударом ноги, появился с плачущей Паулой на пороге, он виновато заулыбался.
— Простите, ребят… Я это… не сдержался, чихнул… Наверное, продуло где-то на сквозняке… — Он встал и прижал к груди руку. — Я не специально, честное слово.
Отшвырнув Паулу в сторону, Филип в два шага подлетел к кровати и схватил француза за грудки.
— Прибил бы тебя, да неохота руки марать. Катись отсюда, и поживее!
С этими словами он подтащил Дюкруа к двери и со всей силы толкнул к лестнице. Тот проскользил до верхней ступеньки, чудом удержавшись на ногах, боязливо оглянулся и помчался вниз со скоростью ветра, даже не вспомнив о любовнице, ни разу не оглянувшись.
— Как там тебе делается, когда ты представляешь, что кто-то другой ложится с тобой в постель? — угрожающе медленно, с трудом сдерживая бушующую в груди ярость, спросил Филип, когда остался наедине с «любящей» супругой. — Дурно? Или тошно? Что-то не припомню.
Паула стояла, прижимаясь спиной к шкафу. Глядела на мужа теперь как обычно — вызывающе, с ненавистью. Плакать она перестала в ту самую минуту, когда Филип вышвырнул Дюкруа вон. Разыгрывать из себя несчастную жертву больше не имело смысла.
— Какого черта ты ломала эту комедию? — прогремел Филип, и Паула на мгновение сжалась от испуга. — Чего хотела добиться, в чем меня убедить? Говори или я за себя не отвечаю!
Жена взглянула на него с явной издевкой.
— И что же ты со мной сделаешь, если я ничего не скажу? Побьешь? Свернешь мне шею?
Филип, дрожа от бешенства, подошел к ней почти вплотную.
— Может, и так, — процедил он сквозь зубы, испепеляя Паулу взглядом. — Меня в любом случае оправдают. Я пока твой законный муж и застал в собственной спальне твоего любовника.
Паула моргнула, в ее глазах снова блеснул страх.
— А кто это докажет? Свидетелей не было, — не вполне уверенно пробормотала она.
Филип засмеялся грозным смехом.
— Кто докажет? Да этот твой французик, и с большим удовольствием. Он ведь законченный трус, как миленький подтвердит на суде все, что я велю. Так ему выгоднее, спокойнее. Любовниц у него пруд пруди, а жалкая жизнь всего одна. Она в миллион раз дороже ему, чем ты, в этом можешь не сомневаться. Итак, я жду.
Паула боязливо хихикнула и стала о чем-то размышлять. Между бровей медленно появились привычные складки. Выражение лица переменилось: она превратилась в саму себя, злобную, нервную, скандальную.
— Я жду! — взревел Филип.
Паула вздрогнула, ее лицо исказилось от испуга и гнева.
— Я не желаю отдавать тебя этой проходимке, ясно? — прокричала она. — Поэтому все и придумала, вот так-то! Я на что угодно пойду, так и знай, мерзавец! Ты мой муж и я заставлю тебя вспомнить о своих святых обязанностях, чего бы это мне ни стоило!
У Филипа с глаз как будто упала пелена. Внезапно обо всем догадавшись, он вцепился в плечи Паулы и, тряхнув ее, спросил так громко, что у самого зазвенело в ушах:
— Ты виделась с Джордан, да? Что ты ей наплела? Говори, паршивка, или я вышибу тебе мозги!
Паула рассмеялась ему в лицо.
— Я сказала ей, что жду от тебя ребенка! Попросила убраться с твоей дороги, и эта дура пообещала мне, что так и сделает!
Филип размахнулся и залепил ей пощечину. Паула взвизгнула от неожиданности и обхватила лицо руками.
— Где она? — спросил Филип.
Паула замотала головой, притихшая, с застывшим в глазах ужасом. Никогда прежде ни родители, ни муж не поднимали на нее руку.
— Я спрашиваю: где она? — осознавая всю чудовищность произошедшего, требовательно повторил Филип.
— Понятия не имею! — выкрикнула Паула.
— Опять врешь? — Филип сильнее сжал ее плечо, поняв, что боль оказалась лучшим средством развязать ей язык.
— Н-нет, — съежившись, выдавила из себя Паула.
Филип убрал с ее плеча руку и взмахнул ею, словно стряхивая заразу.
— Дрянь, — произнес он, отступив на несколько шагов. Паула нерешительно повела плечом и перевела дух. — Какая же ты дрянь, — повторил Филип. — Насколько ловко все провернула, а? Обвела вокруг пальца и меня, и Джордан. Ты идешь по головам, не жалея никого вокруг. Редкий дар!
Паула с опаской, но все же горделиво вскинула голову. Ее тонкие губы растянулись в самодовольной улыбке.
— Ладно Джордан, она с тобой почти незнакома, но я-то? Я? Как я попался на твою удочку? — словно размышляя вслух, медленно и задумчиво произнес Филип. — Я ведь знаю тебя как облупленную, всегда раскусывал твое притворство — его в тебе пропасть.
— Об одной моей особенности ты, как видно, не знал до сих пор, — сказала Паула, чуть склоняя набок голову. — На меня, бывает, находит удивительное вдохновение. Тогда я могу сыграть любую роль, например несчастной влюбленной, раскаявшейся. — Она зло засмеялась.
Филип поморщился.
— Приходило бы это твое вдохновение, когда ты не затеваешь каких-нибудь гадостей.
— Оно приходит, когда ему вздумается! — выкрикнула Паула. — Точнее, когда я в нем особенно нуждаюсь, понятно?
— Дрянь, — еще раз повторил Филип и, подумав вдруг, что задерживаться в этом пропитанном злобой доме не стоит больше ни минуты, повернулся и зашагал прочь.
— Катись-катись! — в отчаянии прокричала ему вслед Паула. — Попробуй-ка отыскать свое сокровище! Ничего не выйдет!
Филип уже шагал по дорожке к калитке, когда из открывшегося окна спальни до него долетели последние бранные слова Паулы:
— Вы оба у меня еще попляшете! Я вам устрою сладкую жизнь!
Филип не слушал ее. Как можно быстрее сел в машину и завел мотор. По крайней мере, в одном после встречи с Паулой можно было не сомневаться: Джордан исчезла не из-за бывшего мужа и не потому, что в кого-то вдруг влюбилась.
Джордан… И как он мог усомниться в ее порядочности? Почему не догадался, что ее необходимо оградить от выпадов Паулы? Не заставил ту, пусть даже при помощи угроз, навек забыть о Джордан?
— Любимая моя, единственная, — прошептал он, выехав на главную дорогу и влившись в поток машин, — прости меня, если можешь. И возвращайся ко мне, я схожу без тебя с ума…
На следующий же день утром Филип позвонил адвокату и сообщил о своем намерении как можно скорее развестись с женой. На процессе Паула кричала и обвиняла бывшего мужа во всех смертных грехах, плакала и заламывала руки. Но их брак был благополучно расторгнут и Филип наконец-то вздохнул с облегчением.
Джордан он пока не нашел. Луиза, которая теперь, когда правда о наглой лжи Паулы всплыла на поверхность, непременно пришла бы ему на помощь, как назло, уехала в длительную командировку. Об этом Филипу сообщили в ее конторе, куда он позвонил после нескольких безуспешных попыток связаться с ней по мобильному. Дежурить у дома Джордан он не бросил, но действовать теперь стал гораздо осторожнее. Снял пустующий дом напротив и попеременно со Стэнли следил, не появится ли его любимая…
Если ни сегодня, ни завтра она так и не объявится и если не вернется Луиза, думал он как-то раз в субботний полдень, глядя на изученную до мельчайших подробностей дверь, тогда я поеду в Вермонт, к ее родителям. Все расскажу им, даже о Пауле, попрошу связаться с дочерью и рассказать ей, что все дело в чудовищном обмане… Смешно получится, нелепо, глупо, но другого выхода у меня нет, а отказаться от своей затеи я просто не могу. Без Джордан и Кэти я — не я…
Однако ему не пришлось ехать в Вермонт. Как раз в эту минуту к дому напротив наконец-то подъехал синий «форд-фалкон». Филип моргнул и покачал головой, не поверив своим глазам. А в следующее мгновение сорвался с места и, едва не врезавшись в дверной косяк, выбежал из дома…
Джордан вышла из машины, озираясь по сторонам. На ней было что-то светлое, что точно, Филип не успел рассмотреть. От волнения и безграничной радости у него рябило перед глазами, а сердце колотилось так часто и сильно, что казалось, сейчас выпрыгнет из груди и упадет прямо к ногам Джордан.
— Ты! — воскликнул он как раз в ту секунду, когда молодая женщина повернулась и, заметив его, в ужасе распахнула глаза.
— Филип?.. Что ты здесь делаешь? — Она захлопнула дверцу машины и прижалась к ней спиной.
— Жду тебя, — произнес он запыхавшимся голосом.
Джордан растерянно усмехнулась.
— Но… но откуда ты узнал, что я приеду именно сегодня и в это самое время? Луиза разве не звонила тебе? — Она глубоко вздохнула, видимо пытаясь успокоиться. — Мы с Кэти больше не можем с тобой общаться. Почему — даже не спрашивай. Вообще не задавай вопросов. — Она подняла руки, как бы ограждая от него себя и дочь.
Филип принялся рассматривать ее чудесное, несколько утомленное и немного осунувшееся лицо. Глаза! Как не хватало ему света этих глаз, насколько трудно было без него жить! На мгновение он представил себе, что по милости сумасшедшей бывшей жены мог никогда больше не увидеть эти волшебные глаза, и содрогнулся от ужаса.
Послышался стук, и только теперь Филип заметил Кэти. Она металась по заднему сиденью машины, колотя ручками то в одно, то в другое окно. Джордан с явной неохотой, даже как будто с испугом, наконец открыла дочери дверцу.
— Филип! — прокричала Кэти, выскакивая из машины и бросаясь к нему.
Он присел, протянул ей руки, и мгновение спустя она уже замерла у него на груди, обхватив ручками за шею. Филип с наслаждением втянул в себя аромат ее светлых волос.
— Кэти… малышка…
Мама сказала, что ты больше к нам не приедешь, — взволнованно прошептала Кэти. — Что ты должен ухаживать за другой тетей, а про нас забыть… И что куклу мне не купишь, и что мы не будем больше есть банановое мороженое…
Она мелко задрожала, и Филип, всем сердцем желая вернуть в ее душу покой, принялся гладить ее по голове.
— Я куплю тебе куклу, солнышко. Не одну, сколько захочешь.
Кэти немного отстранилась, пытливо заглянула ему в глаза.
— Правда?
— Конечно, правда. Ради тебя и твоей мамы я готов на что угодно, — пробормотал Филип. — Ты веришь мне?
Кэти с готовностью кивнула. Потом вдруг недоуменно насупила бровки, открыла и закрыла рот, собираясь что-то сказать и не отваживаясь.
— Значит, — нерешительно начала она, — мама обманула меня?
Филип энергично покачал головой и уже собрался было объяснить, что обманула всех эта самая тетя, но ему помешала Джордан.
— Кэти! — со всей строгостью, на какую только была способна, воскликнула она. — У нас много дел, ты что, забыла? Кто будет собирать игрушки, раскладывать по папкам рисунки? Думаешь, я? Ну уж нет! Если хочешь, мы, конечно, можем оставить все твои вещи здесь.
Кэти испуганно повернула к ней голову.
— Даже собаку с кожаным носом?
— Даже собаку! — не терпящим возражения тоном отрезала Джордан.
— Не-ет! — Кэти растерянно взглянула на Филипа, явно боясь нового с ним расставания и уже ничего не понимая в странностях взрослых. — Я… Мне надо…
Филип выпрямился, одной рукой прижал девочку к себе и посмотрел на Джордан.
— Я с удовольствием вам помогу. Втроем собирать вещи намного веселее.
— Ура! — Кэти подпрыгнула на месте, хлопая в ладоши.
— Нет! — категорично, почти агрессивно заявила Джордан. — Кэти, пошли!
Не успел Филип и глазом моргнуть, как она подскочила к дочери, взяла ее за руку и, не обращая ни малейшего внимания на то, как усиленно Кэти замотала головой, насколько жалким и несчастным стало, ее личико, потащила за собой к дому.
— Джордан, подожди! — воскликнул Филип. — Нам надо поговорить! Это очень важно!
Молодая женщина даже не оглянулась.
— Джордан, все не так, как ты думаешь. Выслушай меня. Паула…
В эту минуту Джордан поспешно отворила дверь и они с Кэти скрылась за ней, оставив Филипа ни с чем. Он в отчаянии всплеснул руками.
— Черт знает что такое! Я ждал этого дня как настоящего чуда. Думал, как только увижу ее, все сразу станет на свои места, а выходит…
Он резко сорвался с места, взлетел на крыльцо и принялся неистово молотить по двери кулаками. Без толку. Джордан и не подумала ему открыть. Ни через минуту, ни через пять.
— Джордан! — закричал, что было мочи Филип, подбежав к окну и несколько раз по нему стукнув. — Джордан, выслушай же меня!
Крики всполошили соседей. Из окна одного дома выглянула Мэрилин, из окна другого — парень лет двадцати с длинными спутанными волосами. Но Филипу было на всех наплевать. Даже когда велел себе успокоиться и прекратил стучать, о посторонних он не подумал.
Кошмар продолжался. Паула уже осталась в прошлой жизни, но отголоски ее пакостей еще изрядно отравляли ему жизнь.
Черного хода в доме не было, Филип выяснил это, как только начал здесь дежурить. А окна располагались довольно высоко от земли. Если Джордан и отважилась бы из такого выпрыгнуть, то уж Кэти-то никогда подобному риску не подвергла бы. Уйти от Филипа незамеченными они просто не могли.
Он прислонился к ограде и принялся ждать. Перспектива провести так еще несколько часов его ничуть не смущала. Терпеть, в конце концов, оставалось совсем немного.
Дверной замок щелкнул по прошествии минут сорока. И Филип в считанные секунды оказался перед дверью. Как только она открылась и Джордан переступила через порог, он шагнул к ней, преграждая путь.
— Джордан, это даже непорядочно…
— Если ты сию секунду не отойдешь, я позову на помощь, — решительно сказала она, по-видимому продумав, как будет действовать, заранее.
Филип взглянул на ее напряженное лицо, уловил в блестящих глазах готовность на все, даже на крайние меры, и, решив не усугублять ее страдания, отступил на шаг в сторону. Джордан, опустив две большущие сумки на крыльцо, подождала, пока из дома выйдет Кэти, и принялась запирать замок. Филип без слов взял сумки, отнес их к машине и встал перед ней, скрестив на груди руки.
Когда мать с дочерью подошли, он спокойно, но весьма твердо произнес:
— Насколько я понимаю, сейчас со мной разговаривать ты никак не настроена, Джордан. Но поговорить нам следует, и, пока ты не дашь согласие, я буду стоять перед машиной. Хочешь, дави меня, хочешь, зови подмогу.
Джордан, даже не взглянув на него, стала укладывать в багажник сумки. Кэти все это время бросала то на мать, то на Филипа недоуменно-тревожные взгляды. Филип представлял, что творится сейчас в детской душе, и сгорал от желания поскорее все девочке объяснить.
— Филип…
Малышка нерешительно шагнула к нему, но Джордан, с шумом захлопнув багажник, тут же напомнила:
— Ты ведь пообещала мне, Кэти! Я думала, ты все поняла и сдержишь слово!
Она быстро подошла к дочери, усадила ее в машину и села за руль. Филип стоял на прежнем месте, глядя сквозь лобовое стекло ей в лицо. Джордан завела двигатель. Филип и глазом не моргнул.
— Тебе что, жить надоело? — не выдержав, крикнула она в наполовину опущенное окно.
— Я не отойду, пока ты не согласишься встретиться со мной и по-человечески поговорить, — гипнотизируя ее взглядом, произнес Филип.
— О господи! — Джордан обхватила голову руками, на ее утомленном лице отразилось глубокое страдание. И Филипа охватило страстное желание вытащить ее из машины, прижать к груди и сейчас же рассказать, что им больше ничто не мешает снова видеться, но он побоялся сильнее ее напугать и не сдвинулся с места. — Я не могу с тобой разговаривать, понимаешь? Не могу! — воскликнула Джордан в отчаянии. — Не должна! Не имею права!
— Имеешь, — твердо возразил Филип.
— Ты ничего не знаешь и до поры до времени не должен знать! — с чувством произнесла Джордан. Ее глаза горели ярко, как при лихорадке, на щеках алел румянец.
— Я знаю все, — насколько мог спокойно и убедительно ответил Филип. — Абсолютно все.
— К-как? — Джордан растерянно покачала головой. — И что же? Разве ты…
— Паула всех нас одурачила. Мы — жертвы ее безумия. Слава богу, ее план провалился. Нам с тобой очень о многом надо поговорить…
Джордан несколько мгновений смотрела на него молча и в полном ошеломлении. В ее взгляде недоверие сменялось то болью, то надеждой.
Как же она настрадалась за эти дни, подумал Филип, в который раз поражаясь жестокости бывшей жены. Бедная моя, скорее бы все осталось позади.
— Ты ведь не откажешь мне? — уговаривающим тоном, будто прося ребенка отдать нож, который тот принял за игрушку, произнес Филип.
— Гм… — Джордан нервно усмехнулась и вновь покачала головой. — Послушай, Филип, я, похоже, окончательно во всем запуталась. Просто не знаю, как быть, честное слово…
— Прислушайся к сердцу, — выразительно на нее глядя, посоветовал Филип.
Молодая женщина долго молчала. Кэти смотрела на нее, боясь шелохнуться и как будто все понимая.
— Ладно, — произнесла наконец Джордан негромко и печально, словно решаясь на огромный риск. — В той же кофейне, сегодня в шесть.
У Филипа точно гора свалилась с плеч. Он с облегчением вздохнул, на миг закрыл и открыл глаза. На его губах заиграла счастливая улыбка.
— Буду ждать шести с нетерпением.
Джордан чего только не передумала за те несколько часов, которые отделяли ее от встречи с Филипом. Переезд в другой дом, который при помощи агентства недвижимости ей наконец удалось подыскать и снять, она перенесла на завтра. Кэти отвезла к одной своей знакомой. На дне рождения ее дочери Кэти была в тот самый день, когда волею случая Джордан попала в дом супругов Хедуэй.
Паула, снова и снова думала Джордан, ходя из комнаты в комнату по пустому светлому дому. Неужели она действительно всех одурачила? Неужели только прикинулась беременной, несчастной? Не верю… Слишком уж правдоподобно бледным было ее лицо, а голос таким торжественно-безрадостным — воистину как у будущей матери, на голову которой обрушилась тьма проблем…
Да, надо встретиться с Филипом… Пусть даже потом опять будет больно и страшно. Как-нибудь справлюсь, я же сильная. Только вот Кэти до ужаса жалко. Ей-то как объяснить, что быть с тем, в кого влюбляешься, не всегда возможно? Точнее, не получается почти никогда. Так уж устроен наш мир. Она не поймет, не поверит мне. Затаит обиду. На меня, на Филипа — на весь свет. Бедное, ни в чем не повинное создание…
10
Он уже сидел в кофейне, за тем же столиком. И определенно жутко волновался: сильно хмурил брови, то и дело теребил волосы. Джордан остановилась, войдя в зал, буквально на миг и поспешила к нему, подгоняемая опять вспыхнувшим чувством.
— Привет! Давно здесь сидишь? — старательно пытаясь казаться спокойной, спросила она, опустившись на соседний стул.
Филип взглянул на нее и просиял улыбкой.
— Не знаю. Может, минут двадцать или полчаса. — Перед ним стояла чашка с недопитым кофе. — Как здорово, что ты все-таки пришла.
Джордан пожала плечами.
— Конечно, пришла, я ведь пообещала, — произнесла она, смущаясь под его пристальным взглядом. За последнее время она похудела и осунулась, а перед Филипом ей хотелось почему-то выглядеть как можно лучше. — Обещания я всегда стараюсь сдерживать.
— Получается не всегда, верно? — грустно усмехнулся Филип.
— О чем ты? — спросила Джордан, прищуриваясь.
— О нашем договоре встретиться в те выходные, — ответил Филип, всматриваясь в нее еще пристальнее.
Она потупила взгляд и не произнесла ни слова. Хоть он и заявил, что все знает, но не сказал еще ничего конкретного, так что откровенничать было еще рано.
— Почему ты поверила Пауле и решила меня отставить, Джордан? — несчастным голосом спросил он.
Молодая женщина вскинула голову, почувствовав, что ее силы на исходе. Ради счастья этого мужчины и его жены она подвергла себя и дочь лишениям, терзалась все это время, убивая в сердце никому не нужную любовь, а он еще предъявлял ей претензии!
— Если ты позвал меня сюда, чтобы отчитывать, то на это мне жаль тратить время! — Она схватила сумочку, решив сейчас же уйти, но Филип удержал ее, крепко взяв за руку.
— Да, прости, я не имею права тебя винить в чем бы то ни было, даже в каком-то смысле перед тобой виноват и должен попросить прощения, — торопливо произнес он.
— Прощения? — Джордан вопросительно повела бровью и убрала руку.
Подошел официант. И она, едва взглянув на него, заказала тоже лишь чашку кофе.
— Я хоть и не подозревал, что Паула способна на откровенную подлость, все-таки должен был о чем-то догадаться и позаботиться о вашем спокойствии, — произнес Филип исполненным раскаяния голосом. — Как подумаю, сколько она причинила тебе страданий, сердце кровью обливается. Джордан, милая…
Говорил он, несомненно, искренне. Только все еще не называл вещи своими именами. Джордан сидела как на иголках, не решаясь открыть рот. Что ему стало известно? Какой поступок Паулы он называл подлым? О чем мог догадаться, откуда знал, что ей, Джордан, пришлось страдать? Она ведь постаралась исчезнуть из его жизни незаметно и никак не напоминала о себе все это время.
Принесли кофе, и она сделала большой глоток, немного успокаивая нервы. Следовало попросить его изъясняться понятнее, поконкретнее рассказать, как обстоят дела, но при этом не сболтнуть лишнего и не выказать своих чувств. Каким образом это можно было сделать, Джордан не знала, поэтому продолжала молчать.
— Может, мне ума не хватает или проницательности-, но, поверь, я всегда был уверен, что актриса из Паулы никудышная, — приходя во все более сильное волнение, говорил Филип. — Перед посторонними она постоянно старалась выглядеть не такой, как на самом деле, но это получалось у нее фальшиво, неубедительно. И тут вдруг на тебе! Она задумывает сыграть подлейшую из ролей и справляется с ней с блеском! — Он глубоко вздохнул и покачал головой. — Впрочем, хватит о Пауле. История с ней уже в прошлом.
— То есть как это в прошлом? — Джордан изумленно расширила глаза. — Вы виделись? Разговаривали?
Филип засмеялся.
— В последний раз на бракоразводном процессе. Паула и там ломала комедию, но вдохновение ее, как видно, покинуло. Или просто адвокат оказался искуснее Паулы. Мне, если честно, все равно. Поскорее бы обо всем забыть.
— Адвокат? — рассеянно повторила Джордан. Ей казалось, что слова «бракоразводный процесс» Филип сказал по ошибке или не произносил вовсе.
— Адвокат, — подтвердил он. — Он не проиграл заходы практики ни одного дела, помнишь, я рассказывал?
Джордан кивнула и тут же помотала головой.
— Постой-постой, ты окончательно сбил меня с толку. Такое чувство, что я вообще разучилась человеческую речь понимать. — Она растерянно засмеялась, боясь поверить в то, что Филип теперь свободен.
Он снова взял ее за руку — решительно и с явной радостью.
— Я больше не муж Паулы, Джордан. Нас развели. Все кончено.
Молодая женщина моргнула.
— А как же?.. Неужели?..
— Ты о беременности Паулы? — Филип засмеялся. — Это было наглой ложью.
— Не может? Но ведь вы…
— Да, мы были мужем и женой, но в последние три месяца смотрели друг на друга как на заклятых врагов, спали частенько вообще в разных комнатах, — поняв, о чем она, пояснил Филип. — Наш брак был серьезной ошибкой, Джордан. Теперь все наконец-то стало на свои места и я безмерно счастлив.
— Подожди-ка… — Джордан, по-прежнему ничего не понимая, покачала головой. — Я окончательно во всем запуталась. Паула сказала… — Она запнулась, но, сообразив, что Филип в самом деле обо всем уже знает, продолжила смелее: — Паула сказала, что отношения у вас испортились совсем недавно. И она сильно раскаивается в том, что с самого начала повела себя неправильно. Что же касается беременности… Ты уверен?..
— На сто процентов, — серьезно и многозначительно глядя ей в глаза, ответил Филип. — Я же говорю: в последнее время мы с Паулой вообще не жили половой жизнью.
Читать бесплатно другие книги:
