Три шага на Данкартен Васильев Владимир
Все встрепенулись. Вот она, нештатная ситуация…
– Направление? – жестко справился Юрий, не отрывая взгляда от экранов.
– Совпадает, – хором пробормотали близнецы. Выглядели они сконфуженными.
Гости приближались к схрону с той самой стороны, где был добыт подвернувшийся язык. В подобные совпадения верят только дилетанты.
– По местам, – недовольно буркнул Юрий и направился к пульту. Не любил Юрий незапланированных приключений. Не любил, но всегда, в каждой миссии с ними сталкивался.
Увы.
Команда тотчас расползлась: Валентин к боевому пульту, Рома и Сёма – соответственно к аварийному и резервному. Посреди «пыточной» остался только сонный абориген, которого происходящее если и касалось, то лишь косвенно. Будь Борга свободен, пришлось бы за ним присмотреть. Но он был надежно обездвижен и вдобавок усыплен.
Юрий гонял изображение по экранам – за мутной пеленой дождя в вечернем лесу угадывались смутные полуразмытые силуэты гостей. Их насчитывалось десять, если верить инфракрасным датчикам. Причем, совершенно не имелось оснований датчикам не верить. Из десятка засеченных гостей визуально Юрий наблюдал четверых, остальные пока умело прятались от взгляда. Вот один из этих четверых осторожно раздвинул ветви и его лицо стало ненадолго ясно видимым.
Юрий дал максимальное увеличение.
Нахлобученный по самые брови шлем украшен двуглавым львом на фоне листьев дуба. Рыжие усы, глубоко посаженные глаза, до синевы выбритый подбородок…
Это был офицер-десятник, предводитель отряда, который застал Юрия в таверне «Белый кентавр».
– Так-так-так… – негромко пробормотал Юрий. – Интересные веники! Это что же, они за мной тащились от самой таверны? Или – чего уж там?
– у них действительно встреча с нашим незадачливым пленником?
– Что-что, шеф? – переспросил Валентин.
Естественно, сержант ничего не понял, ведь о своей вылазке Юрий еще не успел рассказать.
– Я прогулялся до селения на севере, там заскочил в местную таверну при тракте. В общем, я встретил этих людей в таверне. Только я почти сразу ушел, а они остались. И теперь думаю – а не привел ли я их ненароком на хвосте?
– О как… – отозвался Валентин. – А с чего бы им падать тебе на хвост, а шеф?
– Почем мне знать? – Юрий невольно пожал плечами, хотя сержант его не видел. – Лучше давай подумаем как с ними быть. Разогнать? Или еще одного языка возьмем? Лучше вот этого, в шлеме, это их предводитель.
– А с остальными что? – резонно заметил Валентин. – Если возьмем офицера, не факт еще, что остальные уйдут. Вдруг у них служебная порука, как у беарнцев?
– Вот и я о том же… – поддакнул Юрий и обратился к одному из стажеров: – Рома! А прогляди-ка данные сканирования. Как есть, наспех. Может поймешь что из себя представляет наш пленник? Хотя бы в первом приближении.
Целиком примерить на себя снятую с другого человека мнемоматрицу – дело нескольких часов. Но кое-что можно понять практически сразу.
– Есть, шеф! – бодро отозвался Рома. Кажется, близнецы уже осознали, что, возможно, заварили куда более крутую кашу, чем казалось несколько часов назад.
Рома перебросил аварийный пульт на попечение брата и вернулся в «пыточную». Некоторое время у него ушло на то, чтобы освободить пленника от шлема и еще пару минут на подготовку матрицы к трансляции. Рома даже не стал освобождать себе кресло, просто напялил шлем на голову, навалился локтями на край пульта, насколько позволяли короткие, похожие на гофрированные кишки провода, и врубил трансляцию.
Через шесть с небольшим минут Роман Матвеев, стажер разведывательной миссии в составе группы лейтенанта Юрия Шевелы, содрал с головы мнемошлем, швырнул его на пол (шлем пола не достиг, повис на проводах), поспешно прошел к шлюзу и покинул пределы схрона. Ничего не подозревавшие разведчики-пеломенцы не успели его остановить или задержать.
Роман направился на северо-восток, в сторону Раймы. Если совсем точно – по касательной к северным окраинам.
Солдаты, что околачивались неподалеку от схрона, почти сразу после этого дружно отступили и двинулись следом за Романом.
– Твою мать! – выругался Юрий, совершенно сбитый с толку. – Рома вышел! Что такое? Сёма, в «пыточную», глянь что там?
Стажер уже и сам покинул боевые пульты и кинулся к креслу с пленником. Юрий торопливо перевел наблюдение из ручного режима в автоматический, дал необходимые указания сторожу и поспешил в «пыточную».
Едва Юрий миновал внутренний шлюз, следом ворвался взъерошенный Валентин Беркович. А в следующий момент лейтенант и сержант встретились с недоумевающим взглядом стажера.
– Ше-еф, – сообщил Сёма, растягивая от удивления гласные, – за-апись стерта-а…
Юрий и Валентин переглянулись, в надежде хоть что-нибудь понять.
Тщетно.
– Дьявол! Валик, давай-ка, оживляй языка! Что-то мне подсказывает: он многое может нам рассказать!
Беркович послушно сунулся к креслу, склонился и вдруг медленно выпрямился.
Голос его был глухим и безнадежным:
– Шеф! Язык нам много не расскажет. Вообще ничего не расскажет. Он мертв.
В «пыточной» повисла натянутая, как снасть во время шторма, тишина. Только неусыпный сторож время от времени издавал размеренное «биип-биип!», возвещая о стабильной обстановке вокруг схрона.
Юрию показалось, что сторож издевается.
– Ну, докладывай, – велел шеф и Юрий инстинктивно втянул голову в плечи. Докладывать о невозможном – велика радость!
Канал связи провесили со всеми мыслимыми и немыслимыми осторожностями. Долго слушали эфир и рассылали ложные передачи. Настоящую спрятали в потоке ложных; сколько раз сигнал кодировался и декодировался, пока достигал пеломенского крейсера и бортовой станции дальней связи, Юрий даже не знал.
Сколько не оттягивай неприятный момент, начинать все равно когда-нибудь придется. Словно головой вниз со скалы в океан, Юрий нырнул в скользкое состояние «доклад недовольному начальству».
– Группа высадилась в штатном режиме, без задержек и происшествий. Схрон также развернут без неожиданностей. В первые сутки я дал следующие задания: стажерам – попытаться взять языка, отдал им западный сектор. Сержанта Берковича направил в ближайший перспективный город, в Хаспер. Сам совершил вылазку в северный сектор. Стажеры языка взяли практически сразу, в первый час по выходу из схрона, поэтому их вылазка получилась короче, чем планировали. Мы с сержантом выработали полные оперативные миссии, я даже лишних часа полтора прихватил. Данные, добытые Берковичем, сами по себе интересны, но к случившемуся прямого касательства не имеют, поэтому подробный отчет я отошлю позже.
Теперь о моей вылазке. В двадцати восьми километрах севернее схрона я вышел к дороге, а спустя некоторое время – к придорожному селению. Первым делом проверил, как водится, местную харчевню. Попутное замечание: селение показалось мне слишком малым, чтобы иметь такое внушительное заведение – с комнатами для ночлега и постоялым двором. Настоящая таверна, а не харчевня. Но через селение проходит тракт, ведущий в столицу Данкартена Райму, а значит тут масса путников, многие из которых денежны и знатны. Так что с таверной, видимо, все в порядке. В селении говорят и пишут на всеобщем, местный акцент в речи носит слабовыраженный характер; в надписях (по крайней мере, в тех, что я видел) вообще не заметно отклонений от стандартного всеобщего. Серебряные деньги берут охотно. Я расплатился полукаледоном Новой Зенго. Хозяин таверны Сойон Харпик (таверна, кстати, зовется вполне в средневековом духе – «Белый кентавр») сначала решил, что мне нечем расплатиться, поэтому предложил отработать обед. Я отработал – наколол дров.
– Постой, – прервал шеф. – А причем тут тогда полукаледон, если отработал?
– Халявное пиво показалось мне невкусным, – невозмутимо пояснил Юрий.
– Я предпочел дорогое, но качественное.
– Эстет, тля… – пробормотал шеф.
Юрий оставил последний комментарий без внимания – шеф часто подначивал подчиненных. Причем, следует признать, большею частью за дело.
– В течение десяти, примерно, минут я имел беседу с хозяином и пытался вызвать того на монолог о текущем состоянии дел в Данкартене, но с меня потребовали объяснений кто я и откуда. Решив заодно проверить степень легковерности аборигенов, я сплел байку о землях на востоке и о том, что меня высадили на побережье моряки. По реакции Сойона Харпика можно сделать следующие выводы: мореплавание на Данкартене либо развито слабо, либо вообще не развито; о восточном архипелаге на материке не знают; к байкам местные относятся сдержанно, чтобы не сказать настороженно. Так что легенды себе придется прорабатывать как можно тщательнее.
Шеф фыркнул, вероятно пытаясь намекнуть, что легенды всегда следует прорабатывать тщательно, но девятилетний опыт работы подсказывал Юрию: бывают миры, где совершенно незачем корпеть над правдоподобной историей. Проще наврать с три короба, прямо с ходу – легче поверят. К сожалению, Данкартен – иной случай. Впрочем, недоверие могло оказаться личной чертой Сойона Харпика. Но, опять же, опыт подсказывал Юрию, что хозяин таверны – как правило зеркало аборигенного социума.
– Беседу с Харпиком прервали солдаты, девять рядовых и офицер. Поскольку меня начинало поджимать время, да и не понравились мне, откровенно говоря, эти солдаты, я потихоньку из таверны убрался и тихо-мирно добрался до схрона. Вот тут-то и началось самое интересное.
Шеф не клюнул. Этого сколько не интригуй, так и будет сидеть с постной физиономией и слушать.
– Стажеры как раз подготовили языка с мнемосканированию. Сканирование провели в моем присутствии. Затем сработали датчики тревоги – к схрону приблизилась группа аборигенов. К моему удивлению, это оказались те самые солдаты, из таверны. В полном составе, включая офицера. Поскольку прямой угрозы схрону я не усмотрел, я велел одному из стажеров, а именно – Роману Матвееву, провести пробную мнемонакладку снятой матрицы, чем тот и занялся. Я, сержант Беркович и стажер Семён Матвеев продолжали контролировать перемещения солдат в непосредственной близости от схрона; наблюдения за Романом Матвеевым никто не вел.
Юрий сделал короткую паузу-перебивку и обратился к шефу:
– Господин майор, все, что я сейчас опишу, действительно случилось около полутора часов назад, хотя и покажется крайне неправдоподобным. Прошу учесть, что я, а также сержант Беркович и стажер Семён Матвеев продолжаем пребывать в здравом уме и трезвой памяти.
Так вот. Роман Матвеев, по-видимому, произвел первичную накладку снятой матрицы на свой мозг. После чего погасил трансляционную аппаратуру, бросил шлем и направился к внешнему шлюзу. Он покинул схрон и ушел в лес; в пределах зоны слежения он ни на секунду не задерживался и направления не менял, все время шел на северо-восток, если нужно – могу уточнить курс до градуса. Естественно, мы попытались просмотреть содержимое матриц-записи в режиме «сторонний наблюдатель». Выяснилось, что запись стерта. Начисто стерта, носитель физически деполяризован. Попытка снять повторную матрицу с языка также не удалась, поскольку абориген умер от кровоизлияния в мозг; мы уточнили время – спустя четыре минуты двадцать одну секунду после завершения сканирования.
Где сейчас находится Роман Матвеев – неизвестно, полчаса назад он покинул зону слежения. Сержант Беркович в медотсеке занимается более детальным исследованием тела аборигена и обстоятельств его смерти, но, боюсь, медицинских навыков ему просто не хватит, а программа-врач у нас всего лишь версии три-один-один, да вдобавок бета. В силу неординарности ситуации я воспользовался правом на внеочередной канал связи. У меня все, господин майор.
Шеф мрачно посопел в микрофон.
– Ну, Шевела… Вечно у тебя какие-то приключения вместо нормальных заданий… Что датчик Матвеева?
– Которого?
– Романа, естественно! – фыркнул шеф.
– Физическая активность стандартна, повреждений нет, ни фатальных, ни легких. Он жив, и, судя по локализатору, продолжает свой поход. Энцефалограммы не расшифровываются.
– Так я и думал, – ехидно заметил шеф. – Ладно, я все уяснил. Приказываю ничего не предпринимать до особых распоряжений. Если Матвеев вздумает вернуться – впустить и изолировать. Если аборигены в гости пожалуют – не реагировать, только наблюдать. Надеюсь, им не взбредет в головы штурмовать схрон, как замок, с копьями наперевес.
– Я тоже на это надеюсь, господин майор…
– Ишь ты, – пробурчал майор мрачно. – Как чэ-пэ – так сразу господин майор. А то все время – шеф, да шеф…
Юрий деланно вздохнул.
– Конец сеанса, – провозгласил шеф и тихий шепот, естественный фон дальней связи, прервался.
Юрий снова вздохнул – не то, чтобы облегченно, но уже не так театрально, как в присутствии шефа.
– Вот такие вот пироги, – провозгласил он и подумал: «Надо к Сёме сходить. Волнуется ведь. Близнецы – статья особая…».
Не прошло и часа, как шеф появился на связи вновь.
– Эй, Шевела! Новости есть?
– Нет, господин майор, – коротко отозвался Юрий. Не считать же новостью тот факт, что непонятно чем одурманенный Роман Матвеев все так же, не отклоняясь, упрямо шагает к северной окраине Раймы?
Когда Юрий докладывал, что местонахождение спятившего стажера неизвестно, он вовсе не имел в виду, будто того невозможно найти. Отнюдь. Каждый разведчик носил вживленный датчик и при желании определить его координаты с точностью до нескольких дециметров можно было в течение нескольких секунд. Юрий имел в виду вовсе не это. Неизвестным оставалось окружение бредущего стажера – то ли по лесу он бредет, то ли по полю, то ли в город забрался.
– Тут спецы разбираются… Несколько вопросов возникло – ответь. Готов?
– Конечно!
Короткое шуршание, оттененное фоном дальней связи, и уже другой голос спросил:
– Юрий?
– Да.
– Добрый день. Меня зовут Николай Доценко, я эксперт-мнемоник. Постарайтесь вспомнить произошедшее и ответить на мои вопросы наиболее полно. С мнемоиндексами братьев Матвеевых я уже ознакомился, и они довольно высоки для людей их возраста. Посему они обладают повышенной внушаемостью, вы наверняка и сами все это знаете.
– Конечно! – подтвердил Юрий.
– Так вот, мы полагаем, что на вашего пленника заранее была наложена управляющая матрица, а Роман Матвеев переписал ее на себя. Это единственное правдоподобное объяснение, которое мы сумели сконструировать применительно к данной ситуации…
– Правдоподобное? – скептически переспросил Юрий. – Вы считаете правдоподобным существование сложной мнемонической аппаратуры на отсталом, практически феодальном мире?
– А почему бы и нет? В конце-концов, колонисты прибыли на Данкартен на космических кораблях, а это техника на порядок более сложная, нежели мнемоническая.
– Ладно, – согласился Юрий. – Предположим, что кое-какая аппаратура сохранилась в течение нескольких столетий. Но не хотите же вы сказать, что аборигены случайно сгенерировали и наложили такую сложную матрицу? Слабо верится, и это еще мягко сказано.
– Аппаратура такого рода программируется. А случайно задействовать готовую программу не так уж и сложно.
– А шлем? – напомнил Юрий. – Возможно ли случайно надеть шлем и…
Он осекся. Ну, конечно! Случайно надеть шлем вполне можно, и случайно запустить сканирование тоже довольно легко. И вот оно – несколько минут дармового кайфа. Да любой бестолковый пейзанин счастлив будет испытывать это вновь и вновь, если сумеет связать надетый на голову шлем и переключатель на пульте с получаемым кайфом! Да и смерть аборигена тогда вполне объяснима – перехлестнул через смертельный порог и привет…
– Хм… – сказал он вслух. – А вы правы, пожалуй.
– Вот-вот, – невозмутимо продолжал эксперт. – А теперь вопросы. Постарайтесь припомнить, не были ли заторможены реакции аборигена, когда вы его брали?
– Сёма! – позвал Юрий зычно. – Сюда иди!
Хмурый стажер мигом предстал.
– Вопрос слышал?
– Так точно, слышал – ответил он. – Только ответить на него трудно. Пленник наш сначала дремал в кустах под самодельным навесом из лапника, а потом мы ему по баш… по голове дали, он и отключился. В схрон мы его внесли в бессознательном состоянии, да сразу же вкололи успокоительного.
– Понятно, – вздохнул Доценко. – Жаль, ваш ответ мог бы многое прояснить. Ладно, второе. Подвергался ли Роман Матвеев в детстве контрольному сканированию? Вопрос к Семёну, понятно.
– Подвергался, – ответил стажер. – И Рома подвергался, и я. Лет в семь, перед школой. У нас некоторые образовательные курсы загружали через мнемопульты.
Эксперт хмыкнул:
– Хм… Насколько я знаю, на Костроме это обычная практика?
– Обычная. У нас вообще-то повышенный процент мнемоников среди населения, причем выявляется это зачастую как раз в школах.
Юрий пошевелил бровями и поджал губы. Смелые они там, на Костроме! Мнемотехника применительно к детям – вещь непредсказуемая и даже опасная. Во всяком случае, своего ребенка Юрий мнемоникам не доверил бы и к обучению посредством излучателей ни за что не допустил бы. Впрочем, Кострома – свободный мир со своими нравами. Одна из колоний, которая сумела не сползти в средневековье и не утратить знаний даже в условиях долгой изоляции. Кострома даже сумела несколько умножить знания, по сравнению с имеющимися на момент высадки. Кстати, мнемоника и мнемотехника – одно из направлений, в которых ученым Костромы удалось зайти даже дальше метрополии. Потом, понятно, их наработки стали достоянием всего Пеломена.
– Вопросов больше не имею, – грустно констатировал эксперт. – Похоже, наша версия подтверждается.
Юрий промолчал.
Вновь послышался голос шефа:
– Ладно, Шевела. Приказы будут такие. Первое. Сержанта и стажера отошлешь вслед за Романом Матвеевым. Пусть идут по пеленгу, но ни во что не вмешиваются. Просто сопровождают. А сам помри, но отыщи своего знакомого офицера из таверны. Душу из него вынь, но узнай: зачем он должен был встретиться с вашим злополучным пленником и кто таков этот чертов пленник. Уяснил?
– Так точно, господин майор. Какой степень свободы я и моя группа могут пользоваться относительно снаряжения?
– Любой, – отрезал майор. – Но применение должно быть оправданным. Не мне тебя учить, сынок, что это означает.
Это доверительное «сынок» много сказало Юрию. Например, что на шефу на шею уселись высокие чины. И что история эта далеко не так проста и незначительна, как может показаться.
И вдобавок у Юрия возникло стойкое ощущение: это только начало. Ближайшие события еще заставят пеломенских разведчиков попотеть и побегать. Преизрядно.
Глава четвертая. «Боец»
Дождь, ливший добрых пару недель без перерыва, наконец прекратился. Юрий поглядел в спины удаляющимся Валентину и Сёме, обернулся к замаскированному шлюзу схрона, вздохнул и взгромоздился на миниатюрный аэроцикл. Тратить несколько часов на прогулку по лесу он не мог себе позволить.
Аэроцикл взмыл над деревьями; Юрий крутанул на себя рукоятку газа и юркая машина рванулась вперед и ввысь. Зашелестел ветер. Если бы не очки, неизбежно начали бы слезиться глаза. Но любой полевой разведчик много часов налетал на аэроциклах – транспорте удобном, быстром и легком. Поэтому об очках никто не забывал.
Юрий гнал над самыми макушками деревьев. Шарахались в стороны испуганные птицы; с тонкой ветви свалилась ошарашенная белка. Остро пахло хвоей, смолкой и еще чем-то растительным и неуловимо знакомым.
Через четверть часа Юрий достиг дороги, еще через пяток минут лес оборвался перед полями. Вдалеке уже смутно виднелось селение и таверна «Белый кентавр» при тракте. Пришлось спикировать к ближайшим кустам и прятать аэроцикл. Не подруливать же к самой коновязи – не поймут аборигены, точно не поймут…
Солнце светило вовсю, дорога даже слегка подсохла. А раньше была не дорога, сплошные лужи. Теперь лужи остались только кое-где, в каждой ослепительно отражалось солнце и оттого день казался неудержимо праздничным.
Все та же потемневшая коновязь, пара понурых лошадок с притороченными к мордам полными овса торбами, все тот же закопченный навесик над трубой. Из трубы вздымается многообещающий дымок.
Не задерживаясь, Юрий вошел в таверну. В зале, против ожиданий, оказалось много народу. Компания похожих на гномов крепышей – медные лица, носы картошкой, окладистые бороды, маленькие, глубоко посаженные глазки. Выпивают и закусывают. Несколько состоятельных молодых людей – эти, наоборот, стройные и бледные. Кушают и запивают. Несколько групп, в которых угадываются местные обыватели – смешные кафтаны, призванные выглядеть нарядно, башмаки с квадратными носами торчат в проход; в руках у каждого из этих по пивной кружке, а на столе по блюду с голубцами.
Хозяин Сойон Харпик за стойкой, хлопочет, дает распоряжения дородной кухарке да подгоняет поварят с разносами.
Юрий направился прямо к нему. Сойон как раз отослал кухарку и остановился перевести дух. Речь его сопровождалась бурной жестикуляцией, так что было от чего отдохнуть.
Когда хозяин утер лоб и поднял глаза, первым делом он заметил материализовавшегося перед стойкой Юрия.
– День добрый, почтенный! – смиренно поздоровался Юрий.
– Здоров будь, – буркнул Сойон. – Обед?
– Пара вопросов, – сказал Юрий и, предваряя встречный вопрос, вынул несколько монеток. Тех же полукаледонов Новой Зенго. Побаюкал на ладони – монетки отчетливо звякнули, ближние посетители даже оглянулись.
– Каких еще вопросов? – не отводя взгляда от монет поинтересовался Сойон.
– Обычных. И довольно легких. А?
Хозяин помялся. Видно было, что он побаивается. Непонятно только чего. Может, неудобных вопросов? Наверное. Юрию что – спросил и сгинул, а Сойону тут жить и вечно потом ловить недовольные взгляды завсегдатаев, если что не так…
– Ну… – нерешительно протянул хозяин и взмахнул рукой. – Ладно, спрашивай.
– Когда я заходил к тебе в прошлый раз, следом за мной явились солдаты. Десять человек. Помнишь?
– Помню, – хозяин посмурнел. Даже взгляд от монеток отвел. – Как не помнить…
– Кто они? И как их найти?
Тут лицо Сойона стало наполовину озадаченным, наполовину обрадованным.
– Найти? Да они сами о тебе спрашивали, хотели потолковать… Это местный гарнизон, королевские ратники. Офицер ихний из самой Раймы прислан, принял под начало нашу сотню.
– Сотню?
– Ага, сотню. Девяносто, стало быть, солдат, десять десятников и офицер надо всеми ними. В городе квартируют, тебя до казарм любой проводит. Офицер, понятно, не в казармах живут, но дорогу тебе всякий укажет.
От внимания Юрия не ускользнуло, что едва он заговорил с хозяином, тут же один из чумазых кухонных пацанов живо скинул фартук и шмыгнул через конюшню наружу – благо, расположение помещений вне зала таверны Юрий успел запомнить с прошлого раза. Несомненно, паренек этот помчался как раз в казармы, и, надо понимать, некоторое количество ратников, один из десятников или даже лично офицер из Раймы вскорости пожалуют в «Белый кентавр».
Это не противоречило планам Юрия, но он не любил уступать инициативу сопернику. Не дожидаться же солдат тут, в таверне? Нет, надо идти в город, к казармам. Хотя бы для того, чтобы осмотреться и привыкнуть к местности.
– Любой, говоришь, покажет? – задумчиво протянул он. – Это хорошо. Тогда я пойду.
Юрий уронил на стойку пару монеток, а остальные вознамерился ссыпать в карман под плащом.
– И это все вопросы? – жалобно осведомился хозяин. – Может, еще чего знать желаете?
Сойону явно хотелось задержать Юрия до прихода солдат, а попутно заработать еще пару монеток.
– Нет уж, спасибо, – фыркнул Юрий. – Дальше я сам. Куда идти-то?
– А по тракту, к центру. Тут недалеко…
И Юрий пошел.
Таверну от крайних домов отделяло метров семьдесят.
За плотно пригнанными досками уличных заборов лениво брехали собаки. Посреди подзаборных лопухов мелькали пестрые спины откормленных кур. Юрий невольно хмыкнул; вспомнилось: «есть такая дыра на крайнем Северо-Закате – резные наличники, мальвы по палисадникам и свинья в луже посреди главной улицы…» Свиньи в поле зрения не наблюдалось, но местечковый пейзаж она явно не испортила бы.
Зато порадовало полное равнодушие горожан. Ни одного зеваки, глядящего поверх забора. Даже дети не удостоили чужака хоть крупицей внимания.
Понятно почему – столичный тракт, тут каждый день, поди, самые разные люди снуют туда-сюда. Привыкли все уже давно.
Солдаты перехватили его на полпути. Появились словно из ниоткуда, из боковой улочки. Миг – и Юрий оказался в тесном кольце. Обнаженные мечи солдат недвусмысленно оттеняли серьезность их намерений.
Десятник с коричневой каймой на плаще присутствовал, причем не тот, которого видел Юрий в таверне и в лесу у схрона. Другой. Присутствовал также и офицер, легко узнаваемый по плащу из прекрасной, тускло отблескивающей на солнце ткани и дорогим на вид доспехам. Кайма на плаще была алой, как закатный багрянец, а шлем украшен затейливой вязью.
– Руки держи на виду! – посоветовал десятник. И добавил, обращаясь к одному из своих: – Обыщи его Даго!
Даго, плечистый детина ростом добрых метр-девяносто, ловко воткнул меч в ножны, шагнул и облапил Юрия за бока.
Юрий только этого и ждал. Полшага назад и в сторону, полуоборот, захват, бросок. Детина, задрав ноги свалился на троицу своих приятелей, да так, что все скопом повалились край дороги. Меч детины остался в руке у Юрия. Остальные солдаты ничуть не растерялись: следующие несколько секунд Юрий был занят исключительно тем, что пытался не лишиться меча. Солдаты явно не желали его зарубить, только обезоружить. И было их пятеро. Юрий не впервые держал в руках меч, но ведь пятеро! В общем, пришлось выбирать и выбирать быстро. Либо уходить с мечом в руках, либо смириться с его потерей. В принципе, даже без меча Юрий мог бы некоторое время продержаться. Но подобные физические упражнения трудно назвать приятными. Поэтому Юрий опрокинул ближайшего солдата ловкой подножкой, отступил и получил короткую передышку, которой не замедлил воспользоваться.
– Стойте! – заорал он, обращаясь в основном к офицеру. – Вы хотите поговорить? Хотите, чтобы я пошел с вами? Так я пойду, сам пойду! Только уберите оружие!
Офицер вопросительно прищурился.
– Пойдешь?
Солдаты, рвавшиеся в атаку, были остановлены коротким властным жестом. Но мечи они продолжали сжимать и в глазах у каждого мечника полыхала ревнивая злость. Похоже, они и один на один с противником не привыкли терпеть поражения, а тут один-единственный чужак далеко не богатырского сложения сумел устоять против девятерых.
– Пойду.
– Тогда давай, бросай клинок!
Думать было некогда. И Юрий рискнул.
– Бросаю!
Меч шмякнулся на подсыхающую дорогу.
– Взять его! – не меняя тона скомандовал офицер и солдаты все-таки ринулись в атаку.
– А, чтоб тебя!!! – выругался в сердцах Юрий и умолк, дабы не потерять дыхание, а стало быть и темп.
Без меча было куда труднее. И тем не менее Юрий продержался почти полминуты. А потом его что-то очень сильно ударило справа, под ребра. От удара он пошатнулся, судорожно глотнул враз ставшего густым, как кисель, воздуха. В глазах потемнело.
Напоследок он ощутил еще несколько ударов – в корпус и по голове. И отключился.
Чуть в стороне арбалетчик деловито перезарядил свое оружие. Болты у него были с круглыми тупыми наконечниками.
Над упавшим разведчиком сомкнулись, сопя, ратники. Здешняя солдатня явно никогда не слышала о принципе «лежачего не бьют».
– Эй, полегче! – сказал офицер и досадливо поморщился. – Его еще допросить надобно. Полегче, я говорю! Заур, Мончи, ну-ка, поднимите его! Да обыщите как следует, а то вынет кинжал и перережет ваши поганые глотки.
Солдаты, галдя выполняли распоряжения офицера.
Юрия несли по городской улице и это тоже не привлекло зевак. Впрочем, пеломенский разведчик все равно не мог сего оценить, ибо был без сознания.
Очнулся он от обрушившейся на лицо и грудь водяной струи.
Здоровяк Даго хмыкнул и поставил пустое деревянное ведро подле себя, а руку поспешно переместил на рукоять меча. Бока и правая рука у Даго все еще болели.
Юрию очень хотелось застонать, но привычным усилием воли он подавил это недостойное желание. Вместо стона он взглянул сквозь прищуренные ресницы.
Напротив восседал на принесенном откуда-то стуле офицер. Рядом переминались с ноги на ногу два десятника, в том числе и вчерашний знакомый. Ну, и солдат в поле зрения насчитывалось десятка полтора. Заметил Юрий и троих арбалетчиков чуть в стороне.
«Вот чем они меня под ребра саданули, – запоздало догадался он. – Как же это я, раззява, проглядел арбалетчиков?»
– Очнулся, – довольно прокомментировал кто-то. – Говорю же, мы его не шибко били, ваша верность!
Офицер оставил это замечание без ответа.
Юрий открыл глаза и попробовал сесть. Получилось. Машинально потрогал грудь и ему моментально полегчало.
Он нащупал менеджер экипировки. И сразу пообещал себе: все, больше никаких лихачеств. Броню и антиполе, и пусть подавятся своими тупыми арбалетными стрелами. Пусть полягут от своих же ударов. Как там заряд? Заряд полный, как и положено.
Только лучевую шпагу отобрали, гады.
– Ну, что? – осведомился офицер донельзя скучным голосом. – Будем вставать и говорить или будем валяться?
И – в сторону, одному из солдат:
– У тебя сапоги с подковами?
– С подковами, ваша верность! – осклабился солдат. – Аккурат годятся по ребрам шуровать!
Офицер многозначительно покашлял и лениво забросил ногу за ногу.
Юрий меланхолично включил поле. Теперь обладатель сапог с подковками мог вволю пинаться. С тем же успехом и теми же ощущениями можно было пинать незыблемую гранитную скалу.
– А еще одного стула, случаем, не найдется? – спросил Юрий скучным голосом и потихоньку огляделся. По-настоящему, а не сквозь прищуренные веки.
Находился он в центре небольшого дворика, заключенного меж четырех мурованных стен. Посреди одной из стен помещались массивные ворота. Противоположная явно была стеной здания – двускатная крыша и несколько узких, похожих на бойницы оконец явственно об этом свидетельствовали. Дверей Юрий не разглядел, но особо приглядываться было некогда.
Двое солдат, повинуясь сигналу офицера, вразвалку приблизились к Юрию. Вплотную.
– Вопросов у меня для начала два, – сообщил офицер, с интересом наблюдая за реакцией Юрия. – Куда вы дели Боргу и кто вы, черт вас побери, такие?
«Вы? – отметил Юрий машинально. – Он и об остальных знает?»
– Борга умер, – честно признался Юрий. – Не знаю отчего. Мы с ним даже поговорить не успели.
– А где тело?
– В лесу. Спрятано.
– Я жду ответа и на второй свой вопрос.
Юрий не нашелся что придумать с ходу.
– Ну? – голос офицера становился все более нетерпеливым. – Или помочь тебе слегка, чтоб язык развязался?
Солдаты одновременно протянули руки. Юрий хладнокровно задействовал шоковую защиту. Оба громилы, естественно, получили свое и благополучно растянулись на посыпанной гравием земле дворика. Буквально через секунду защита «схавала» три арбалетных болта – энергия летящих снарядов благополучно отвелась, а сами болты просто опали к ногам Юрия.
«С самого начала нужно было так, – подумал Юрий с легкой досадой. – Включить защиту, а не понтоваться, не махать руками-ногами… Блин, не мальчик же, а все равно дурака валяю…»
– Послушайте, как вас там, ваша верность, да? – сказал Юрий вслух подпустив в голос назидательных ноток. – Зарубите себе на носу: я ничей не пленник. Я могу весь ваш гарнизон перебить к чертовой матери, а городок этот паршивый сжечь меньше чем за полминуты. Если я сдуру зевнул вашего арбалетчика, это еще не значит, что я не в состоянии ситуацию исправить. Поэтому засуньте свои барские замашки себе в задницу. Ваше счастье: мне хочется поговорить не меньше вашего, так что пока наши планы совпадают. Но говорить мы будем не здесь и не так. Давайте, ваша верность, расстаньтесь со стулом и пойдем куда-нибудь в более подобающее место – канцелярию, каморку, казарму или куда-нибудь еще. Где я тоже смогу спокойно сесть и задавать вопросы. Доступно?
Офицер вопросительно лупал глазами. Потом беспомощно поглядел на своих подчиненных.
Оба десятника рефлекторно потащили мечи из ножен и скомандовали солдатам атаку. Солдаты неохотно пошли на Юрия. Похоже, они уже осознали, что столкнулись не просто с абстрактным чужаком-одиночкой, обычной жертвой, чья участь – сгнить на допросе. Солдатня на любом из миров легче всего верит в силу. Юрий это уяснил давно и прочно.
Читать бесплатно другие книги:
