Вспомни о Флебе Бэнкс Иэн
У одной из стен темной, заброшенной пещеры были положены четыре мертвых меджеля: их обожженные и искалеченные тела были словно отражением окоченевших трупов на базе. Над мертвыми на стене были выжжены религиозные символы идиран.
Здесь произошла стычка. Стены станции были испещрены маленькими кратерами и длинными шрамами от лазеров. Хорза нашел остатки разбитого лазерного ружья – из него торчал кусочек металла. Тела меджелей были разорваны на части сотнями таких же маленьких снарядов.
В дальнем конце станции, за рядом полуразрушенных пандусов, он обнаружил разбросанные компоненты какой-то наспех собранной машины: что-то вроде пушки на колесах или миниатюрного броневика. Из смятой башни высовывались несколько стволов пулевого оружия, а вокруг обожженной огнем машины было разбросано множество пуль, похожих на парашютики одуванчика. Хорза слегка улыбнулся, глядя на обломки машины и взвешивая в руке горстку пуль.
– Разум? – спросил Вабслин, глядя на эту груду металла. – Разум сделал эту штуковину? – Он почесал голову.
– Видимо, да, – сказал Хорза, глядя на Йелсон, которая, держа наготове ружье, осторожно постучала ногой по разломанному корпусу. – Ничего подобного здесь раньше не было, но такую штуку можно изготовить в одной из мастерских: некоторые из старых станков все еще работают. Это было бы нелегко, но если у Разума сохранились рабочие поля, а в придачу к ним – один-два автономника, то вполне можно было сварганить такую штуку. Времени у него хватало.
– Довольно примитивно, – сказал Вабслин, крутя в руке какую-то деталь пулевого оружия. Он повернулся, посмотрел на тела меджелей вдалеке и добавил: – Тем не менее сработало оно довольно неплохо.
– По моим подсчетам, меджелей больше не осталось, – сказал Хорза.
– Но остаются еще два идиранина, – мрачно сказала Йелсон, пиная небольшое резиновое колесо.
Оно прокатилось пару метров через обломки, лежащие на полу, и упало неподалеку от Нейсина, который отмечал обнаружение мертвого меджеля глотком из фляжки.
– Ты уверен, что этих идиран здесь уже нет? – спросил Авигер, тревожно оглядываясь.
Доролоу тоже вглядывалась в темноту, осеняя себя Кругом Пламени.
– Абсолютно, – сказал Хорза. – Я проверял.
Обследовать станцию номер пять не составило большого труда: обычная станция, всего несколько стрелок, шикай в двойной петле Командной системы и место, где поезда останавливались и подключались к системе связи с поверхностью. Здесь было несколько комнат и складских помещений, устроенных в стенах основной пещеры, но никаких рубильников, казарм или пультовых; не было здесь и обширных сервисных или ремонтных площадей. Следы на пыли показывали, куда ушли идиране после сражения с примитивным автоматом Разума – в направлении станции шесть.
– Думаешь, на следующей станции будет поезд? – спросил Вабслин.
Хорза кивнул:
– Непременно.
Инженер тоже кивнул, безучастно глядя на двойной ряд стальных рельсов, посверкивающих на полу туннеля.
Бальведа спрыгнула с паллеты и принялась разминать ноги. Инфракрасные детекторы Хорзы все еще были включены, и он увидел тепло дыхания агента Культуры – из ее рта выплыло нечеткое облако. Переступая с ноги на ногу, она потерла ладони.
– Все еще не жарко? – спросила она.
– Не волнуйтесь, – пробормотал автономник из-под паллеты. – Видимо, я скоро начну перегреваться, и, пока не сгорю целиком, вы будете чувствовать себя вполне уютно.
Бальведа слегка улыбнулась, уселась обратно и посмотрела на Хорзу:
– Все еще пытаешься убедить своих трехногих друзей, что ты на их стороне?
– Ха-ха! – вставил автономник.
– Посмотрим.
Больше Хорза не пожелал сказать ничего.
И опять его дыхание, биение его сердца, медленный поток обтекающего его застоялого воздуха.
Туннели вели в черную ночь древней породы, словно внутрь какого-то коварного круглого лабиринта.
– Эта война не закончится, – сказал Авигер. – Она просто затухнет.
Хорза парил в туннеле, вполуха слушая по открытому каналу разговоры остальных, следовавших за ним. Он переключил внешние микрофоны своего скафандра с динамиков шлема на маленький экран около щеки; экран показывал молчание.
– Не думаю, – продолжил Авигер, – что Культура сдастся, как все полагают. Я думаю, они продолжат сражаться, потому что верят в свое дело. Идиране тоже не сдадутся. Они будут драться до последнего, и они с Культурой будут все время нападать друг на друга, по всей галактике, а их оружие, бомбы, лучи и все такое будут постоянно улучшаться, и в конце концов вся галактика станет полем боя, и тогда они взорвут все звезды и планеты, все орбиталища и все остальное, достаточно большое, чтобы на нем стоять, а потом они уничтожат друг у друга все крупные корабли, потом все мелкие, потом все будут жить в одиночных скафандрах, убивая друг дружку оружием, которое может уничтожать планеты… вот так оно все и закончится. Может, они даже изобретут совсем мелкое оружие и автономников, и тогда останутся несколько крошечных машин, сражающихся в том пространстве, что останется от галактики, но уже не будет никого, кто знал бы, как оно все началось.
– Ну-ну, – раздался голос Унахи-Клоспа, – веселенький сценарий. А что, если дела примут дурной оборот?
– Ну, это слишком негативный взгляд на вещи, Авигер, – послышался высокий голос Доролоу. – Нужно смотреть на все позитивно. Конкуренция способствует развитию. Война – это испытание, война – это часть жизни и эволюционного процесса. В его крайностях мы и находим себя.
– …И обычно оказываемся по уши в дерьме, – добавила Йелсон.
Хорза усмехнулся.
– Йелсон, – начала было Доролоу, – даже ты не…
– Тихо! – внезапно оборвал ее Хорза. Экран у его щеки замигал. – Стойте на месте. Я слышу звуки впереди.
По-прежнему паря в воздухе, Хорза подключил микрофоны обратно к динамикам шлема.
Низкий шум, глухой и раскатистый, словно шум прибоя вдали или раскаты грома в далеких горах.
– Что-то там шумит впереди, – сказал Хорза.
– А далеко следующая станция?
– Километра два.
– Думаешь, это они? – Голос Нейсина звучал испуганно.
– Может быть, – сказал Хорза. – Ладно. Я пошел вперед. Йелсон, свяжи Бальведу. Всем проверить оружие. Никакого шума. Вабслин и Нейсин, медленно двигайтесь вперед. Остановитесь, как только увидите станцию. Я попытаюсь переговорить с этими ребятами.
Непонятный грохот впереди не смолкал, напоминая звук оползня, услышанный из шахты в глубине горы.
Хорза приблизился к станции. За углом показалась взрывостойкая дверь. До станции оставалось каких-нибудь сто метров. Он услышал глухие металлические звуки, которые разносились по темному туннелю, низкие и гулкие; даже расстояние почти не приглушало их, и возникало впечатление, будто орудуют какими-то громадными рубильниками, пристегивают массивные цепи. Скафандр зарегистрировал органические молекулы в воздухе – запах идиран. Хорза миновал край взрывостойкой двери и увидел станцию.
На станции номер шесть горел свет – неяркий, желтоватый, словно от слабого фонаря. Хорза дождался, пока Вабслин и Нейсин не сказали, что видят станцию из своих туннелей, потом подошел ближе.
На рельсах стоял поезд Командной системы. Его округлый корпус высотой в три этажа и длиной в триста метров занимал половину цилиндрического объема станции. Из дальнего конца поезда шел свет. Источник его располагался наверху, где была кабина машиниста. Звуки, доносившиеся до Хорзы, тоже издавал поезд. Он зашагал дальше по пешеходному туннелю, чтобы увидеть остальную часть станции.
В дальнем конце платформы в воздухе парил Разум.
Хорза несколько мгновений смотрел на него, потом увеличил изображение, чтобы быть полностью уверенным. Похоже, это и в самом деле был Разум – эллипсоид около пятнадцати метров в длину и три в диаметре; он отливал серебристой желтизной в слабом свете из кабины машиниста и парил в спертом воздухе, как дохлая рыба на поверхности пруда. Хорза проверил масс-детектор: тот регистрировал нечеткий сигнал от реактора поезда, но больше ничего.
– Йелсон, – сказал он шепотом, хотя и знал, что в этом нет необходимости, – что показывает масс-детектор?
– Только слабый след. Похоже, реактор.
– Вабслин, – сказал Хорза. – Я вижу на станции что-то, похожее на Разум, – он парит в воздухе в дальнем конце туннеля. Но ни один датчик его не регистрирует. Может ли антиграв сделать Разум невидимым для детекторов?
– Да вроде не должен, – раздался недоуменный голос Вабслина. – Он мог бы обмануть пассивный гравидатчик, ноне…
От поезда донесся громкий металлический лязг. Скафандр Хорзы отметил резкое увеличение радиации.
– Черт побери! – сказал он.
– Что там такое? – спросила Йелсон.
Новый лязг и стук гулким эхом разнесся по станции. Зажегся еще один слабый желтый свет: на этот раз он шел из-под вагона-реактора в середине поезда.
– Они затеяли какую-то пакость с вагоном-реактором, вот что происходит, – сказал Хорза.
– Бог ты мой, – сказал Вабслин. – Они что – не знают, какая это седая древность?
– А для чего им это? – поинтересовался Авигер.
– Может, пытаются запустить поезд на его собственном силовом агрегате, – сказал Хорза. – Сумасшедшие ублюдки.
– Может, они такие ленивые, что им неохота тащить свою добычу на поверхность? – предположил автономник.
– А эти… ядерные реакторы, они не могут взорваться? – спросил Авигер, и в этот же миг ослепительный свет вырвался из-под средней части поезда.
Хорза вздрогнул и закрыл глаза. Он услышал, как Вабслин что-то кричит. Он ждал взрыва, грохота, смерти.
Он открыл глаза. Из-под вагона с реактором по-прежнему лился переменчивый свет. Хорза услышал прерывистый шипящий звук, похожий на треск помех.
– Хорза! – крикнула Йелсон.
– Вот зараза! – сказал Вабслин. – Я чуть в штаны не наложил.
– Все в порядке, – сказал Хорза. – Я думал, они взорвали его к чертям. Что это было, Вабслин?
– Думаю, сварка, – ответил Вабслин. – Электрическая дуга.
– Верно, – согласился Хорза. – Давайте остановим этих психов, пока они не взорвали всех нас. Йелсон, ко мне. Доролоу, присоединяйся к Вабслину. Авигер, оставайся с Бальведой.
Остальным потребовалось несколько минут, чтобы перестроиться. Хорза наблюдал за ярким мерцающим синеватым светом, который шипел и искрился под центральным вагоном. Потом все прекратилось. Теперь станция освещалась только двумя слабыми огнями – из кабины машиниста и вагона-реактора. Йелсон проплыла по пешеходному туннелю и легко приземлилась рядом с Хорзой.
– Готово, – сообщила по интеркому Доролоу.
Экран у щеки Хорзы замигал, в ухе загудел наушник.
Откуда-то поблизости шел сигнал, но не от их скафандров и не от автономника.
– Что это было? – спросил Вабслин, потом сказал: – Смотри. Там, на земле. Похоже на коммуникатор. – (Хорза и Йелсон переглянулись.) – Хорза, продолжил Вабслин. – Тут на полу лежит коммуникатор. Мне кажется, он включен. Он, видимо, уловил шум, когда Доролоу приземлилась рядом со мной. Это пошло в эфир. Они используют его как жучок.
– Прошу прощения, – сказала Доролоу.
– Не трогайте его, – быстро сказала Йелсон. – Он может быть заминирован.
– Итак, теперь они знают, что мы здесь, – сказал Авигер.
– Они все равно скоро узнали бы об этом, – сказал Хорза. – Попробую их окликнуть. Всем быть наготове. На тот случай, если они не захотят разговаривать.
Хорза отключил свой антиграв и пошел к концу туннеля – почти к самой платформе станции. Еще один коммуникатор, лежавший там, передал единственный импульс. Хорза посмотрел на громадный темный поезд и включил динамики скафандра, потом набрал в грудь побольше воздуха, готовясь заговорить по-идирански.
В похожем на бойницу окне в конце поезда что-то мелькнуло. Голову Хорзы откинуло назад внутри шлема, и он упал, оглушенный, в ушах у него зазвенело. По станции раскатился гулкий звук выстрела. Бешено завопил тревожный сигнал скафандра. Хорза нырнул к стене туннеля, его догнали новые выстрелы, опалившие шлем и скафандр.
Йелсон, пригнувшись, бросилась вперед, пристроилась за выступом и открыла огонь по окну, из которого прозвучали выстрелы, потом перекатилась к стене, ухватила за руку Хорзу и потащила его в глубь туннеля. Плазменные молнии ударили в стену, у которой он только что лежал.
– Хорза? – прокричала Йелсон, встряхивая его.
– Отключение автоматики, уровень нуль. – Гул в его ушах не прекращался, но Хорза услышал этот тоненький птичий голосок. – Скафандр получил губительные для системы повреждения, с этого момента все гарантии автоматически отменяются, немедленно требуется полный ремонт. Дальнейшее использование – под ответственность владельца. Питание отключается.
Хорза попытался было сказать Йелсон, что он в порядке, но коммуникатор молчал. Он показал на свою голову, пытаясь все объяснить жестом. Последовали новые выстрелы – из передней части поезда; их вспышки осветили пешеходный туннель. Йелсон кинулась на пол и стала палить в ответ.
– Огонь! – крикнула она другим. – Пришлепните этих ублюдков!
Хорза смотрел, как Йелсон стреляет по дальнему концу поезда. Лазерные вспышки замелькали в левой части туннеля, затем и в правой – стрельбу повели остальные члены отряда. Станция заполнилась судорожным, мигающим светом. По стенам и потолку запрыгали тени. Хорза лежал, ошарашенный, плохо соображая, слушая приглушенную какофонию звуков, которая, словно прибой, накатывалась на его скафандр. Он пощупал свое лазерное ружье, пытаясь вспомнить, как из него стреляют. Он должен был помочь остальным в стычке с идиранами. Голова у него раскалывалась.
Йелсон прекратила стрельбу. Передняя часть поезда, куда был направлен ее огонь, переливалась красным сиянием. Нейсин долбил короткими очередями по окну, из которого был сделан первый выстрел. Из основного туннеля появились Вабслин и Доролоу, миновали площадку у хвостового вагона поезда и сели на корточки у стены, стреляя в то же окно, что и Нейсин.
Наконец плазменный огонь прекратился. Люди тоже перестали стрелять. На станции воцарилась темнота. Звуки выстрелов какое-то время эхом отдавались от стен туннелей, потом смолкли. Хорза хотел было встать, но ему показалось, будто кто-то удалил кости из его ног.
– Кто-нибудь!.. – прокричала Йелсон.
Огонь заплясал вокруг Вабслина и Доролоу; стрельба велась из нижнего отсека последнего вагона. Доролоу вскрикнула и упала. Пальцы ее конвульсивно замерли на спусковом крючке, и бешеная очередь из ее ружья опалила своды пещеры. Вабслин перекатился по полу, стреляя в идиран. Йелсон и Нейсин присоединились к стрельбе. Обшивка вагона под огнем стала коробиться. Доролоу со стонами корчилась на платформе.
Из передней части поезда раздались новые выстрелы – теперь противник обстреливал входы в туннели. Потом что-то мелькнуло в районе мостков над задним вагоном; из двери выскочил идиранин и помчался по среднему пандусу. Он поднял ружье и выстрелил – сначала в лежащую на платформе Доролоу, потом в Вабслина, который расположился рядом с поездом.
Скафандр Доролоу задымился, она несколько раз перевернулась на черном полу станции. Один из выстрелов попал в правую руку Вабслина. Очередь Йелсон прошлась по идиранину, опалив его скафандр, по мосткам и по боковине вагона. Опоры оказались слабее скафандра идиранина с его мощной защитой: они размягчились и распались под струей огня, трубчатая конструкция подалась и рухнула, а за ней обрушилась верхняя часть пандуса, и идиранский воин оказался под дымящимися руинами. Вабслин, сыпля проклятиями, принялся стрелять с одной руки в носовую часть поезда, откуда продолжал вести огонь второй идиранин.
Хорза лежал у стены. В ушах у него гудело, кожа покрылась холодным потом. Он чувствовал себя словно в прострации, голова работала плохо. Он хотел снять шлем, чтобы глотнуть свежего воздуха, но знал, что делать этого нельзя. Хотя шлем и был поврежден, он все же защищал его от новых выстрелов. Хорза пошел на компромисс, откинув щиток. Его оглушил шум. Ударные волны отдавались в его груди. Йелсон, покосившись на него, махнула рукой, показывая, что ему нужно убраться подальше в туннель: выстрелы ударяли в пол рядом с ним. Он встал, но тут же упал и на короткое время потерял сознание.
Идиранин в переднем вагоне поезда на несколько секунд прекратил стрельбу, и Йелсон воспользовалась этим, чтобы снова посмотреть на Хорзу. Он лежал на полу туннеля, еле шевелясь. Йелсон посмотрела в сторону Доролоу – ее скафандр был разодран и дымился. Нейсин почти вышел из своего туннеля и длинными очередями вел огонь вдоль станции, целясь в передний вагон поезда. Воздух грохотал от разрывов, волнами прокатывался по пещере, сопровождаемый пульсирующей волной света, которая, казалось, зарождалась там, куда ударяли пули.
Йелсон услышала чей-то крик (женский вопль), но разобрать слова за выстрелами Нейсина не могла. Плазменные молнии со свистом приближались – они неслись вдоль платформы от пандуса у носовой части поезда. Йелсон дала ответную очередь. Нейсин принялся палить в том же направлении, но вскоре перестал.
– …пи! Прекрати стрелять! – раздался голос в ушах Йелсон. Это была Бальведа. – Что-то случилось с твоим… оно… – Голос ее снова утонул в шуме выстрелов Нейсина . – …ыв ствола!
Йелсон услышала отчаянный крик Бальведы, а потом станцию с одного конца до другого словно пронзила стрела света и звука – и остановилась перед Нейсином. Яркий стебель шума и пламени расцвел во взрыв, который Йелсон почувствовала сквозь скафандр. Осколки Нейсинова оружия разметало по платформе, а самого его отбросило к стене. Он упал на пол и остался неподвижен.
– С-сука! – услышала свой голос Йелсон и бросилась по платформе, ведя огонь по переднему вагону поезда и пытаясь расширить сектор обстрела.
Начался ответный огонь, внезапно прекратившийся. Последовала пауза, во время которой Йелсон продолжала стрелять на бегу; потом на вершине пандуса вдалеке появился второй идиранин. Обеими руками он держал пистолет. Не обращая внимания на огонь, который вели Йелсон и Вабслин, он стал стрелять через всю станцию в Разум.
Серебристый эллипсоид пришел в движение, направляясь в дальний пешеходный туннель. Первый выстрел, похоже, попал прямо в цель, второй тоже. После третьего Разум бесследно исчез, оставив после себя только облачко дыма.
Скафандр идиранина засверкал под выстрелами Йелсон и Вабслина. Воин оступился; он развернулся – словно для того, чтобы снова ответить на стрельбу, и в этот момент защита его скафандра не выдержала. Идиранина отбросило на мостки, одна его рука исчезла в облаке пламени и дыма, он упал на край пандуса, а оттуда – на промежуточный уровень. Скафандр его ярко горел, одна нога зацепилась за ограждение на среднем пандусе. Плазменный пистолет выбило из его рук. Другой выстрел раскроил его широкий шлем, почерневший щиток брызнул осколками. Еще несколько секунд идиранин висел, обмякнув, дымящийся и прошиваемый лазерным огнем; потом ногу, зацепившуюся за ограждение, словно срезало, и она упала на пол. А тело заскользило по пандусу вниз.
Хорза прислушался. В ушах все еще стоял звон. От едкого дыма – жженый пластик, расплавленный металл, поджарившаяся плоть – щипало в носу.
Какое-то время он был без сознания, потом пришел в себя и увидел, как Йелсон бежит по платформе. Хорза попытался прикрыть ее огнем, но руки слишком сильно дрожали, и он не смог привести ружье в действие. Теперь стрельба прекратилась, и настала тишина. Он поднялся и, шатаясь, побрел к станции, где над побитым поездом поднимался дым.
Вабслин присел рядом с Доролоу, пытаясь одной рукой отстегнуть ее перчатки. Ее скафандр все еще дымился. Щиток шлема был заляпан изнутри красным – ее кровью, и лица Доролоу не было видно.
Хорза увидел Йелсон, которая шла от станции, все еще держа ружье наготове. В ее скафандр попали один-два плазменных выстрела, оставив на серой поверхности неровные спирали черных шрамов. Она подозрительно взглянула в сторону задних пандусов, где, придавленный и неподвижный, лежал один из идиран. Потом она откинула щиток шлема.
– Как у тебя дела? – спросила она Хорзу.
– Ничего. Туман в голове. Да и побаливает.
– Йелсон кивнула. Вместе они направились туда, где лежал Нейсин.
Нейсин все еще был жив и стонал. Его оружие взорвалось, осколки вонзились в его грудь, руки и лицо. Вместо лица была красная каша.
– Господи боже мой, – сказала Йелсон, доставая аптечку из своего скафандра.
Она просунула сквозь то, что осталось от щитка, руку со шприцем и вколола обезболивающее в шею Нейсина, пребывавшего между жизнью и смертью.
– Что случилось? – раздался в динамиках ее шлема едва слышный голос Авигера. – Тут уже безопасно?
Йелсон посмотрела на Хорзу – тот пожал плечами, потом кивнул.
– Да, Авигер, безопасно, – сказала Йелсон. – Можешь идти.
– Я позволил Бальведе воспользоваться микрофоном моего скафандра. Она сказала, что…
– Мы слышали, – перебила Йелсон.
– Что-то о «разрыве ствола»? Да?.. – Хорза услышал приглушенный голос Бальведы, подтвердившей это. – Она решила, что ружье Нейсина может взорваться или что-то в этом роде.
– Оно таки взорвалось, – сказала Йелсон. – Вид у него – хуже не бывает.
Она кинула взгляд на Вабслина, который укладывал руку Доролоу. Вабслин покачал головой, увидев, что Йелсон смотрит на него.
– Доролоу погибла, Авигер, – сказала Йелсон.
– Старик помолчал несколько мгновений, потом сказал:
– А Хорза?
– Получил удар плазмой по шлему. Повреждение скафандра, связь потеряна. Но жить будет. – Йелсон помолчала, тяжело вздохнула. – Но, похоже, мы потеряли Разум. Он исчез.
Авигер подождал несколько секунд, потом дрожащим голосом сказал:
– Да, ничего себе приключение. Легкая прогулочка. Еще один триумф. Наш друг мутатор – достойный преемник Крейклина!
Голос его замер на высокой гневной ноте. Он выключил свой приемопередатчик.
Йелсон посмотрела на Хорзу и покачала головой:
– Старый осел.
Вабслин все еще стоял на коленях перед телом Доролоу. Они слышали его сдавленные рыдания, но потом и он отключился от открытого канала. Замедляющееся дыхание Нейсина бульканьем прорывалось сквозь маску из крови и плоти.
Йелсон осенила Кругом Огня окровавленное стекло щитка, за которым скрывалось лицо Доролоу, потом укрыла тело куском материи с паллеты. Звон в ушах Хорзы прекратился, в голове прояснилось. Бальведа, освобожденная от пут, смотрела, как мутатор наклоняется над Нейсином. Авигер стоял рядом с Вабслином, чью рану на руке уже обработали.
– Я услышала звук, – объяснила Бальведа. – Он очень характерный.
Вабслин спросил, почему взорвалось ружье Нейсина и откуда Бальведе стало известно, что это случится.
– Я бы тоже узнал этот звук, если бы не получил удар по голове, – сказал Хорза.
Он извлекал осколки щитка из лица Нейсина, разбрызгивая кожный гель в те места, из которых сочилась кровь. Нейсин был без сознания, в шоке, возможно, он умирал, но они даже не могли вытащить его из скафандра – слишком много крови свернулось между материалом скафандра и телом. Сними скафандр – кровотечение может возобновиться, и организм Нейсина не справится с кровопотерей, а пока все эти раны были надежно закупорены. Поэтому они были вынуждены оставить Нейсина как он был, словно останки человека и машины стали одним хрупким организмом.
– Что случилось? — спросил Вабслин.
– У его ружья разорвало ствол, – сказал Хорза. – Пули, видимо, были отрегулированы на взрыв при очень слабом ударе и стали срабатывать от ударной волны, порожденной предыдущими пулями. А поскольку он продолжал стрелять, фронт волны переместился в ствол его оружия.
– В ружьях есть особые датчики, чтобы предотвращать это, – добавила Бальведа, сморщившаяся, когда Хорза вытаскивал осколок щитка из глазницы Нейсина: чужая боль эхом отдалась в ней. – Видимо, его датчик не работал.
– Я ему говорила – не покупай это ружье, уж слишком оно дешевое, – сказала Йелсон. Она подошла к Хорзе и встала рядом с ним.
– Вот бедняга, – сказал Вабслин.
– Еще двое покойников, – воскликнул Авигер. – Надеюсь, вы довольны, господин Хорза. Надеюсь, вы удовлетворены тем, как ваши «союзники»…
– Авигер, – спокойным голосом сказала Йелсон, заткнись.
Старик несколько мгновений смотрел на нее, потом поплелся прочь, остановился перед Доролоу и уставился на нее.
Из-за пандуса сзади выплыл Унаха-Клосп.
– Этот идиранин там, наверху, – сказал он высоким голосом, выдававшим его легкое удивление, – он жив. На нем лежит тонны две-три всякого железа, но он все еще дышит.
– А другой? – спросил Хорза.
– Понятия не имею. Не хотел подходить слишком близко – там такой бедлам.
Хорза оставил Нейсина на попечение Йелсон и пошел по усеянной осколками платформе к обломкам мостика над хвостом поезда.
Он шел с обнаженной головой – шлем был разбит, а у скафандра вышли из строя антиграв и источник питания, а также большинство детекторов. Освещение все еще работало на резервном аккумуляторе, функционировал и маленький экран репитера на запястье. Массдетектор был поврежден, и по экрану на запястье, когда Хорза попытался подключить его к детектору, пошли сплошные помехи – детектор практически не видел и реактора.
Ружье Хорзы все еще действовало, хотя теперь в нем уже не было нужды.
Он остановился у основания пандуса и почувствовал тепло остывающих металлических опор, по которым прошелся лазерный огонь. Он глубоко вздохнул и полез наверх – туда, где лежал идиранин, массивная голова которого виднелась среди обломков, зажатая между двумя уровнями пандуса. Идиранин медленно повернулся и посмотрел на Хорзу; одна его рука напряглась, и обломки, под которыми он лежал, зашевелились и затрещали. Потом воин выпростал руку из-под искореженного металла и отстегнул поврежденный шлем, который тут же свалился на пол. На мутатора уставилось крупное седлообразное лицо.
– Поздравляю с днем сражения, – тщательно выговорил Хорза по-идирански.
– Ого, – загрохотал идиранин, – малыш говорит на нашем языке.
– Я даже на вашей стороне, хотя ты, вероятно, мне и не поверишь. Я из разведывательного отдела Первого морского домината, служу под командованием кверла Ксоралундры. – Хорза сел на пандус почти вровень с лицом идиранина. – Меня прислали сюда попытаться захватить Разум, – продолжил он.
– Правда? – сказал идиранин. – Жаль. Кажется, мой товарищ его уничтожил.
– Да-да, я уже слышал об этом, – сказал Хорза, направляя лазерное ружье в крупное лицо, зажатое между двумя металлическими плитами. – А еще вы «уничтожили» несколько мутаторов там, на базе. Я тоже мутатор. Именно поэтому наши общие хозяева и послали меня сюда. Почему вы убили моих одноплеменников?
– А что еще мы могли сделать, гуманоид? – нетерпеливо сказал идиранин. – Они были препятствием на нашем пути. Нам нужно было их оружие. Они бы попытались остановить нас. А запереть и охранять их у нас не было сил.
Говорил идиранин с трудом – ему приходилось бороться с грузом, давившим на его туловище и грудную клетку. Хорза нацелил ружье прямо в лицо идиранину.
– Ты, злобная тварь, я сейчас разнесу твою паршивую голову.
– Сделай милость, карлик. – Идиранин улыбнулся, двойной ряд его жестких губ растянулся. – Мой товарищ уже погиб с честью. Квайанорл начал свой долгий путь в Верхний мир. Я пленен, но в то же время я победитель, и ты предлагаешь мне утешение выстрела. Я не закрою глаз, гуманоид.
– Тебе это не потребуется, – сказал Хорза, опуская ружье.
Он посмотрел сквозь полумрак станции на тело Доролоу, потом на слабый – из-за дыма – свет вдалеке. Там, в носовой части, слабо мерцала кабина машиниста, освещая пустой участок пола, где прежде находился Разум. Хорза повернулся к идиранину:
– Я беру тебя с собой. Думаю, за Барьером Тишины все еще есть подразделения Девяносто третьего флота. Я должен сообщить о том, что потерпел неудачу, и доставить агента Культуры инквизитору флота. Я доложу о том, что вы превысили ваши полномочия, убив этих мутаторов, хотя и не думаю, что от этого будет какой-то толк.
– Твои сказки утомляют меня, недоросток. – Идиранин отвернул голову и снова напряг мышцы, пытаясь сбросить с себя груду металла, но тщетно. – Убей меня теперь. От тебя воняет. И мне противно слышать, как ты говоришь. Наш язык не предназначен для животных.
– Как тебя зовут? – спросил Хорза.
Голова в форме седла снова повернулась к нему, глаза медленно мигнули.
– Мое имя Ксоксарле, гуманоид. Теперь ты наверняка исковеркаешь его, попытавшись воспроизвести.
– Отдохни здесь, Ксоксарле. Я уже сказал – мы возьмем тебя с собой. Сначала я хочу проверить, что стало с Разумом, который вы уничтожили. Мне тут пришла в голову одна мысль.
Хорза поднялся на ноги. Голова в том месте, где в нее врезался шлем, болела невыносимо, но Хорза, стараясь отвлечься от биения в висках, пошел назад по пандусу, чуть прихрамывая.
– Твоя душа – дерьмо, – загрохотал ему вслед идиранин по имени Ксоксарле. – Твою мать нужно было удавить, когда у нее началась течка. Мы хотели съесть тех убитых мутаторов, но они страшно воняли!
– Не трать попусту слов, Ксоксарле, – сказал Хорза, не оборачиваясь. – Я не буду тебя убивать.
В конце пандуса Хорзу ждала Йелсон. Автономник согласился присмотреть за Нейсином. Хорза посмотрел в дальний конец станции.
– Я хочу видеть то место, где был Разум.
– А что, по-твоему, с ним случилось? – спросила Йелсон, шагая в ногу с Хорзой. Он пожал плечами. Йелсон продолжила: – Может, он сделал такой же трюк, что и раньше, – опять нырнул в гиперпространство. А потом появился в каком-то из туннелей.
– Может быть, – сказал Хорза.
Он остановился рядом с Вабслином, взял его под руку и развернул спиной к телу Доролоу. По лицу инженера было видно, что он плакал.
– Вабслин, – сказал Хорза, – посторожи этого сукина сына. Он, возможно, попытается спровоцировать тебя, чтобы ты его пристрелил, но не делай этого. Ему только этого и надо. Я хочу доставить этого мерзавца на флот, где его предадут военно-полевому суду. Наказанием для него будет очернение его имени, а убив его, ты только окажешь ему услугу. Понял?
Вабслин кивнул. Продолжая потирать голову в месте ушиба, Хорза вместе с Йелсон пошел дальше по платформе.
Они пришли туда, где прежде был Разум. Хорза включил подсветку на своем скафандре и осмотрел пол. Он подобрал какую-то небольшую – судя по виду, обожженную – детальку при входе в пешеходный туннель, ведущий на станцию семь.
– что это? – спросила Йелсон, отворачиваясь от тела идиранина на другом мостике над рельсами.
– Я думаю, — сказал Хорза, крутя в руке все еще теплую машинку, – это дистанционный автономник.
– Разум оставил его здесь? – Йелсон подошла поближе, чтобы рассмотреть находку.
Она увидела почерневшую плиточку, несколько трубочек и нитей, видневшихся под комковатой, неровной поверхностью в тех местах, где ее коснулся плазменный огонь.
– Это принадлежит Разуму, без вопросов, – сказал Хорза и посмотрел на Йелсон. – Что именно случилось, когда они выстрелили в Разум?
– Когда идиранин выстрелил, Разум исчез. Он начал двигаться, но ускориться настолько быстро он просто не мог. Я бы почувствовала ударную волну. Он просто исчез.
– Как если бы отключили проектор? Йелсон кивнула.
– Да. И еще был дым. Немного. Ты хочешь сказать, что…
– Так этот идиранин попал в него? Ты что хочешь сказать?
– Я хочу сказать, – Йелсон уперла руку в бедро и уставилась на Хорзу с нетерпеливым выражением, – что его прошили три или четыре выстрела. Первые прошли прямо через него. Ты думаешь, что это была проекция?
Хорза кивнул и посмотрел на устройство в своей руке.
– Дело было так: этот автономник создал голограмму Разума. Наверно, он к этому добавил еще и небольшое силовое поле, так что его можно было коснуться, толкнуть, будто это материальный объект. Но внутри не было ничего, кроме этой маленькой машинки. – Он слабо улыбнулся, глядя на уничтоженного автономника. – Неудивительно, что наши масс-детекторы никак не реагировали на эту фиговину.
– Так, значит, Разум где-то в туннелях? – спросила Йелсон, глядя на автономник в руке Хорзы.
Мутатор кивнул.
Бальведа смотрела, как Хорза и Йелсон удаляются в темноту, направляясь в дальний угол станции. Она подошла к Унаха-Клоспу, который, паря над Нейсином, следил за его жизнедеятельностью и перебирал содержимое аптечки. Вабслин держал под прицелом идиранина, придавленного грудой металла, но краем глаза наблюдал за Бальведой. Та, скрестив ноги, сидела рядом с носилками.
– Упреждаю ваш вопрос, – сказал автономник. – Нет, сделать ничего нельзя.
– Я уже догадалась, Унаха-Клосп, – сказала Бальведа.
– Гм-м-м, значит, вы склонны к вампиризму?
– Нет, я хотела поговорить с вами.
– Правда? – Автономник продолжал рассматривать содержимое аптечки.
– Да… – Она наклонилась вперед, уперла локоть в колено, подбородок – в чашечку ладони. Бальведа чуть понизила голос. – Вы что – выжидаете благоприятного случая?