Полуночный прилив Эриксон Стивен

Полукровка нерешительно застыл на пороге, поочередно разглядывая своими водянистыми глазами Шанду, Риссару и Хиджану.

– Так их тут… целых три?

– Ну да, три молодые женщины. А что в этом особенного? – удивился Техол.

Парень нахмурился и выпятил губы.

– Ничего не бойся, – успокоил его Беддикт. – Я не дам тебя в обиду. Обещаю.

– Взаправду?

– Разумеется. Входи же, Ублала Пунг, и чувствуй себя как дома.

Рослый мускулистый полукровка зашел внутрь и с явным сожалением затворил за собой дверь.

В число пожитков Ублалы не входили ни штаны, ни даже набедренная повязка. Он был по-прежнему нагишом. Впрочем, одежда вряд ли сумела бы скрыть то, чем столь щедро одарила его природа. В душе Техола зародились сомнения, но отступать было уже поздно.

«Ладно, как-нибудь все устроится».

– Ты голоден? Может, пить хочешь? Да не робей, дружище. Мешок свой поставь… вон туда. А теперь садись… не на стул, на скамью.

«Интересно, этот парень вообще знаком со штанами?»

– Так вот, Ублала, этим женщинам нужен телохранитель. Я так понимаю, что ты согласился на предложение Шанды.

– Я думал, она одна.

– А какая разница?

– Труднее.

– Понимаю. Но ты ведь почти все время будешь проводить здесь… – Техол умолк, не докончив фразы. Он только сейчас заметил: с момента появления в доме Ублалы никто из трех женщин не шевельнулся и не произнес ни слова.

«Ага, а вот теперь наши красавицы и впрямь впечатлились».

Вот уже три года, как Нисалла стала первой наложницей короля. Официально титул этот никакой власти не давал, так что дальше все зависело от самой его носительницы. История знала самые разные примеры; зачастую успех первой наложницы определялся тем, насколько сильны позиции короля, королевы и первого советника.

Сейчас при дворе жило шесть наложниц; остальные пять – младшие дочери из знатных и влиятельных семейств. Родители надеялись обеспечить своим чадам неплохую партию на будущее. Ведь помимо короля юные красавицы могли также привлечь внимание принца. Подобно четырем консортам королевы, все наложницы помещались в удаленной части дворца и жили уединенно. Только первой наложнице и первому консорту дозволялось, помимо членов августейшей фамилии, общаться и с другими обитателями дворца.

Войдя в помещение, Брис Беддикт сперва поклонился Нисалле, а затем по-военному отдал честь Уннутале Хебаз. Его вовсе не удивило присутствие в кабинете прэды первой наложницы. Эта женщина давно уже решила, на чьей она стороне.

– Здравствуйте, королевский защитник, – улыбнулась она. – А мы с Уннуталой как раз говорили о вас.

– Точнее, строили догадки насчет беседы, которую вы имели нынче днем с финаддом Геруном Эбериктом.

– Прэда, я сожалею, что задержался с докладом вам.

– Зато теперь вы повторите его без запинки, – засмеялась Нисалла. – Правда, поскольку вы уже докладывали обо всем первому евнуху и сэде Куру Кану, ваш рассказ неизбежно утратит некоторую живость. Но ничего, мы вам это простим.

Брис перевел взгляд на главнокомандующую летерийской армией:

– Прэда, независимо от дарованной королем милости Герун Эберикт по-прежнему остается в вашем подчинении. Удивлен, что он до сих пор не сообщил вам подробности нашей с ним беседы, ибо…

– А с чего вы взяли, что он мне этого не сообщил? – резко перебила его Уннутала. Затем, спохватившись, примирительно махнула рукой. – Простите, Брис. Я не должна была так отвечать. Просто день у меня нынче выдался длинный и тяжелый.

– Извинения излишни, прэда. Я забыл о субординации.

– Брис, о какой субординации вы говорите? – вмешалась Нисалла. – Вы же теперь королевский защитник и даже к самому Эзгаре можете входить без доклада. Простите Уннутале ее резкость, но не судите строго. Разговор с Геруном измотает кого угодно.

– Да, ему присуще некоторое высокомерие, – согласился Брис.

– Скажите уж лучше, заносчивость, – рубанула прэда. – Он, случайно, не дал вам повода вызвать его на дуэль?

– Нет.

– Очень жаль, – вздохнула Нисалла.

– Но зато, похоже, Герун предостерег меня. – Обе женщины повернулись к Брису, ожидая пояснений. Тот пожал плечами. – Эберикт напомнил мне, что его черный список еще не закрыт.

– И теперь он намеревается убить Бурука Бледного?

– Скорее всего. Я известил первого евнуха о такой возможности.

Нисалла принялась расхаживать по комнате взад-вперед.

– Если сообщить об этом королю, у его величества возникнет желание вывести Эберикта из состава посольства, – заметила она. – Королева и первый советник наверняка воспримут это как свою победу.

– Можно сообща выработать стратегию, – вставил Брис.

– Можно, – согласилась первая наложница. – Но вдруг мы что-то упустили или не так поняли? Что, если на самом деле отсутствие Геруна гораздо выгоднее королеве, чем кажется на первый взгляд? К тому же мы знаем: Бурук Бледный действует по указке сторонников Джаналлы, и его гибель вряд ли нас огорчит.

Брису стало не по себе от столь легкого обращения с чужой жизнью.

– А насколько уверенно чувствует себя сам Бурук?

– У нас есть свой человек в его окружении, – ответила Уннутала. – Бурука терзают угрызения совести. Он усиленно глушит себя вином и белым нектаром, пытается забыться в объятиях любовниц.

– А королева… – начал Брис.

– Жаждет начать войну, – тряхнув головой, сказала Нисалла. – Безответственная, алчная женщина с мозгами словно у самки тюленя. Дальше собственного носа не видит. И сообщник ей под стать: наиглупейший первый советник за всю историю Летерии. А рядом с ними – податливый принц-увалень, которому не терпится самому усесться на трон.

Брис тяжело переминался с ноги на ногу.

– Но если Бурука мучает совесть, – заметил он, – то можно попробовать склонить его на другую сторону.

– Под ястребиным взором Мороха Невата? Сомневаюсь.

Судя по словам Нисаллы, прэда уже выработала определенную стратегию. Но вот только куда все это приведет?

– Геруну придется добавить в свой черный список еще одно имя, – устало промолвила Уннутала.

– Вы имеете в виду Мороха Невата?

– Да, Брис. И расправиться с ним будет нелегко.

– Еще бы! Морох – опытный воин, привыкший действовать решительно. Неподкупный, с безупречной репутацией.

– А кому он служит? – спросила Нисалла.

– Разумеется, принцу. Но Королевское отпущение грехов не позволяет убивать членов королевской семьи.

– Хотя у принца по сравнению с его телохранителем репутация просто никудышная, – холодно улыбнулась Уннутала.

Первая наложница кивнула.

– Герун не осмелится в открытую действовать против Квилласа. Ему придется искать обходные пути.

– Откровенно говоря, я все равно никак в толк не возьму, каковы побудительные мотивы Геруна Эберикта, – произнес Брис, которому уже начал надоедать этот разговор. – Я не понимаю, зачем ему вообще понадобилось составлять черный список.

– А я понимаю, – возразила ему прэда. – Я точно знаю, что замышляет этот человек. Вскоре мы увидим, как его список пополняется.

– Тут еще важно уяснить, – подала голос Нисалла, – какая роль отведена во всем этом бывшему финадду Геруна – Халлу Беддикту.

Беддикт отвернулся. Такое чувство, что он оказался в крепости, которую осаждают со всех сторон. Если не один брат, так другой!

– Хорошо, я это обдумаю.

– Только не увязайте в раздумьях, – предупредила его Уннутала Хебаз.

– Мне понадобится пара дней.

– Договорились. Не смею больше задерживать вас, королевский защитник.

– Спокойной ночи, прэда. Спокойной ночи, Нисалла.

Брис вышел из кабинета. Гвардейцы, охранявшие вход, замерли навытяжку. Он прошел мимо них и, сделав несколько шагов по коридору, остановился. Сейчас ему было все равно, смотрят ли на него охранники и что они при этом думают.

Вряд ли эти парни воспринимали Бриса Беддикта как живого человека. Для них он был прославленным воином, финаддом и королевским защитником. Все эти пышные титулы вызывали зависть и восхищение. Но сейчас его поведение, возможно, несколько удивило караульных. Почему он вдруг застыл здесь с таким видом, словно бы остался совсем один в огромном мире? Почему его взгляд обращен куда-то вовнутрь, а плечи устало опущены? Может, часовые хоть ненадолго прониклись к Беддикту сочувствием? Если и да, то всего лишь на краткий миг, а затем ими вновь овладели зависть вперемешку с восхищением. И злорадство: обратная сторона высокого положения – отчужденность; за все надо платить.

– Ну сколько раз повторять одно и то же? Мы не можем позволить себе поддаться чувствам, – сказал Техол. – Летерас – город суровый и мстительный. Нельзя допускать ошибки… Ублала, ради Скитальца, перестань уже ежиться. Так ты скоро пятнами пойдешь… Шанда, я пытаюсь втолковать тебе простую вещь: беспечность способна все погубить. Иными словами, таких встреч, как эта, впредь у нас быть не должно.

– Расскажи лучше, ты делом занимаешься? – спросила Риссара.

– В смысле?

– У меня завтра встреча с королевскими зодчими, – откашлявшись, сообщил Багг.

– Наконец-то! – выдохнула Шанда и зачем-то постучала костяшками пальцев себе по глазам. – А то пока что все больше напоминает переливание из пустого в порожнее.

– Правильно, именно такое впечатление мы и должны производить, – с энтузиазмом подхватил Техол.

– На других! – огрызнулась Шанда. – А зачем перед самими собой комедию разыгрывать?

– Чтобы не выйти из образа. Пойми, Шанда, мы сейчас закладываем фундамент, без которого никакое здание стоять не будет. Это очень важный этап. И перепрыгнуть через него и сразу приступить к следующему невозможно… Ладно, милые дамы, мне пора идти. Позвольте откланяться.

– Что-о?

– Время уже позднее. И кровать неотвратимо манит меня. А вы, дорогие красавицы, отведите Ублале комнату наверху. Завтра купите ему одежду. Может, и оружие тоже, если он умеет с ним обращаться.

– Не оставляй меня здесь! – взмолился Ублала.

– Тебя же нанимали для дела, – утешил его Техол. – Чего всполошился? Здесь ты можешь жить спокойно, поскольку находишься в безопасности. Правда, Шанда?

– Ну конечно, – томно проворковала лысая женщина.

– Прекрати свои выкрутасы, иначе мне придется нанять телохранителя для нашего телохранителя!

– А может, у Ублалы есть брат.

Техол махнул рукой Баггу, и они молча покинули дом.

– Думаю, нам все-таки придется время от времени вправлять мозги этим красоткам, – проворчал Техол.

– Все всякого сомнения, – согласился слуга.

Невзирая на поздний час, в городе вовсю кипела жизнь. Летом лавки и торговые заведения были открыты до самого утра. Жара порождала в людях беспокойство, выражавшееся в ненасытности. Когда похолодает, такого наплыва покупателей уже не будет. Зато останутся незримые цепи новых долгов, опутавших очень и очень многие семьи.

Хозяин и слуга свернули с набережной и углубились в переулки. Здесь не было принаряженных праздношатающихся толп. Тут обитали те, кто днем отсиживался и отлеживался в своих темных зловонных норах, а к ночи выбирался на поверхность. Из темноты слышались голоса. За Техолом и Баггом увязалась стайка оборванных ребятишек. Они протягивали чумазые руки, надеясь получить хотя бы несколько кожурок. Когда же стало ясно, что на подаяние рассчитывать нечего, один из сорванцов дернул Техола за край юбки, и вся ватага со смехом унеслась прочь. Вскоре обоих мужчин сопровождал только шум собственных шагов.

– Благословенная тишина родных мест, – сказал Техол, когда они подходили к дому. – Мне всегда бывает худо при виде толп и суеты. Возникает такое чувство, как будто ты заперт в одном нескончаемом мгновении.

– Что, хозяин, снова раздумья одолели? – спросил Багг.

– К счастью, уже прошло.

В доме было темно. Техол ощупью добрался до лестницы.

– Не забудь утром прибраться, – велел он слуге.

– А вы помните, что вам сейчас предстоит встреча?

– Только со сном. Самая желанная встреча.

Багг не ответил.

Техол выбрался на крышу, закрыл люк и направился было к постели. Но тут из темноты послышалось:

– Опаздываешь?

– Ни в коем случае, – возразил он, сразу вспомнив, с кем должен был встретиться. – Как раз пробило полночь, и у нас есть четверть часа.

– Говори, я слушаю.

– Сперва скажи, как жизнь, Шарука? Ой, прости, я неправильно выразился.

– Тебе всегда был присущ особый юмор. Да какая там жизнь! Жалкое существование – вот как это называется. День за днем, ночь за ночью. Шаг за шагом по дороге в никуда.

– Вообще-то, ты и раньше так жила. Считай, ничего не изменилось.

– Не доводи меня до смеха, Техол Беддикт. Когда я смеюсь, у меня изнутри разная дрянь лезет. Так ты хочешь меня нанять? Для какого дела?

– Ну, скажем так: мне требуются услуги опытного специалиста.

– Ха! Я и живая-то не шла ни к кому в услужение. С какой стати мне теперь менять привычки?

– Долгосрочный контракт, приличное вознаграждение. – Техол уселся на постель, продолжая разглядывать ночную гостью. – Подумай хорошенько, не отвергай с ходу мое предложение. В общем, так. У меня на примете есть такие места, куда не проберется ни один живой вор. Это по силам либо искусному чародею, либо тому, кто уже мертв и потому способен преодолеть магические преграды, не оставив следов. Колдунам я принципиально не доверяю. Остаешься только ты.

– В Летерасе есть и другие неупокоенные.

– Всего двое. И ни у кого из них не имеется воровских навыков.

– А откуда ты знаешь, что их всего двое?

– Я много чего знаю, Шарука. Одна из них – женщина, которая обманула своего мужа, а он в отместку потратил все, что копил на черный день, дабы наложить на изменницу посмертное проклятие. Вторая – малолетняя девочка. Кто и за что проклял ее – понятия не имею. Мне известно лишь, что обитает она в подвале под старой башней, что за королевским дворцом.

– Я, бывает, навещаю девчонку. Она сама не знает, кто ее проклял. Бедняжка вообще ничего не помнит о прежней жизни.

– Вероятно, кто-то наложил на нее дополнительное заклятие, – предположил Техол. – А вообще, все это очень странно.

– Согласна. Основное проклятие стоит полверхушки, никак не меньше. Сколько же, интересно, пришлось выложить за то, чтобы ей также и память отшибло?

– Думаю, еще столько же. Ну и кому, спрашивается, так могла насолить десятилетняя девчонка? Почему ее просто не убили в каком-нибудь укромном углу или не утопили в канале? – Техол придвинулся к Шаруке. – Вот что я тебе скажу. Помимо прочего, мы займемся и разгадкой этой тайны. Что бы ты ни говорила, чувствую, она не дает тебе покоя.

– Эх, жаль, я не знаю, кто виноват. Я бы не задумываясь всадила кинжал в глаз тому, кто проделал такое с несчастной малышкой.

– Ага, значит, ты не потеряла интереса к окружающему миру! – воскликнул Техол.

– А я этого и не утверждала. Просто когда тебе некуда идти и ты никому не нужна, поневоле становится на все наплевать.

– Ничего, мы постараемся это исправить, – пробормотал Техол.

Неупокоенная женщина внимательно поглядела на него:

– Когда-то ты был редким умницей.

– Не спорю.

– А потом все потерял.

– Тоже верно.

– И вместе с денежками, похоже, ты утратил и уверенность в себе.

– А вот тут, Шарука Элаль, ты ошибаешься.

– Значит, все это – лишь часть демонического замысла?

– Любой стоящий замысел в чем-то демонический.

– Не вынуждай меня смеяться.

– Я, кажется, не сказал ничего смешного. Так мы договорились?

– Погоди, Техол. Я правильно понимаю, что раскрытие тайны, связанной с наложенным на девчонку проклятием, не является платой за мою работу? Это… довесок?

– Ну да.

– Хорошо. А какое же вознаграждение ты приготовил для меня?

– Я готов выслушать твои пожелания и предложения. Может, ты хочешь разрушить собственное проклятие? Может, тебе надоели эти мытарства и ты мечтаешь о вечной ночи? О мире, где измученная воровская душа перестанет тебя тревожить и уйдет навсегда? Или, напротив, ты хочешь по-настоящему возродиться? Снова получить жизнь? Отомстить тому, кто тебя проклял?

– Я уже отомстила.

– Прекрасно. Признаться, я не слишком удивлен. И кто же это сделал, позволь спросить?

– Герун Эберикт.

– Он и впрямь достоин отмщения. Кстати, я как раз хотел о нем поговорить.

– Это один из твоих противников?

– Похоже на то.

– Если честно, убийства не для меня. Это совершенно другое ремесло. И потом, насколько я знаю, подобраться к Геруну не так-то просто.

– А я и не прошу тебя его убивать. Достаточно украсть его состояние.

– Проучить наглеца? Вот было бы славно! А то этот Герун Эберикт совсем зарвался.

– Таков уж его характер. Добавь сюда еще Королевское отпущение грехов. Он чувствует себя почти богом.

– Но при этом любит корчить из себя скромного королевского солдата.

– И наша задача, Шарука, сделать так, чтобы все эти маски начали с него спадать. А то аппетиты финадда растут не по дням, а по часам.

– Он что, и тебя уже заприметил? – уточнила женщина.

– Насколько знаю, пока нет. Лучше бы вообще не попадать в поле его зрения.

– Ты, поди, знаешь, как охраняется особняк Эберикта. Хорошо бы пробраться туда – это будет такой щелчок ему по носу.

– Вот и щелкни его. Давно пора.

– Пока мы тут говорили, Техол, я все думала, какое вознаграждение у тебя попросить. Знаешь, я не хочу снова стать живой. И совсем умереть тоже не хочу. Я желаю, чтобы у меня была… видимость жизни.

Молодой человек удивленно вскинул брови:

– В смысле?

– Ну, чтобы у меня была гладкая блестящая кожа. Чтобы мои глаза звали и манили. Хочу густые, красиво уложенные волосы. Новую одежду, духи. И еще я хочу снова испытывать наслаждения.

– Какие именно?

– Плотские. Получать удовольствие в постели!

– Никак это мое приятное общество породило в тебе такие желания?

– Не заставляй меня смеяться, ибо…

– Как же, помню: ты опасаешься, что наружу попрет разная дрянь. Неужели у тебя внутри еще остаются ил и тина?

– Не люблю говорить об этом. Я уже три года таскаю внутри себя речную воду. Может, есть способ от нее избавиться?

– М-да, приятного мало. А как тебе удается говорить, не вдыхая воздух?

– Сама не знаю. Я могу втянуть воздух в глотку, но он почти сразу высыхает.

– Ага, я заметил… Часть твоих просьб выполнить довольно легко. Правда, нам придется действовать осмотрительно. А вот с другими посложнее. Особенно что касается наслаждения. Но уверен: и здесь дело небезнадежно.

– Представляю, сколько это стоит.

– Герун Эберикт с радостью за все заплатит.

– А если это потребует всех его денег?

Техол пожал плечами:

– Шарука, деньги не являются целью моего замысла. Я вообще собирался выбросить их в реку.

Воровка прищурилась:

– Лучше отдай их мне.

– Шарука, очень тебя прошу: не вынуждай меня смеяться.

– Почему?

– Потому что смех заразителен.

– Ладно, договорились.

– Ну, так как насчет моего предложения? – спросил Техол.

– Что ж, я принимаю его. Думаю, мне вовсе не обязательно постоянно мозолить тебе глаза?

– Нам вполне достаточно встречаться по ночам. Приходи завтра, и мы сделаем из тебя новую женщину.

– Но с условием, что я буду пахнуть по-новому.

– Не беспокойся. Я знаю нужных людей, которые нам помогут.

Воровка ушла тем же путем, что и появилась: слезла по внешней стене дома. Техол видел, как она спустилась в переулок и растворилась во тьме.

«Ну вот и хорошо. Наконец-то можно растянуться на кровати и уснуть».

Но лечь ему не дали голоса, донесшиеся снизу. Кого там еще принесло посреди ночи? Наверное, кто-то знакомый, иначе голос Багга звучал бы куда громче и тревожнее.

Техол вздохнул. Всего несколько недель назад его жизнь была намного проще и спокойнее. Никаких целей и замыслов, никаких планов и умозаключений. Жил себе тихо-мирно и никому не был нужен. А теперь вдруг понадобился, да еще в такое неурочное время.

Заскрипели оставшиеся ступеньки лестницы. Люк на крыше откинулся, и оттуда вылез человек в темном плаще. Техол сразу же узнал нового гостя.

– Вот уж кого я никак не ждал, – пробормотал он.

– Твой слуга заверил меня, что ты еще не спишь. Интересно, как он это определил?

– Дорогой братец, мой скромный ум не в состоянии постигнуть, на чем основано сверхъестественное чутье Багга.

Брис остановился у постели Техола:

– А если вдруг дождь пойдет, тогда как?

– Увы, придется спуститься вниз и терпеть нескончаемый храп Багга.

– Так ты перебрался на крышу потому, что твой слуга храпит?

Техол улыбнулся, а потом сообразил, что в темноте его улыбка все равно не видна. Может, это и к лучшему.

– Прости, брат, что вовремя не поздравил тебя с титулом королевского защитника. Прими мои запоздалые поздравления.

Брис стоял не шевелясь.

– Скажи, ты часто навещаешь склеп, где похоронены наши родители? – вдруг спросил он. – Или вообще туда не ходишь?

Скрестив руки, Техол смотрел на отражения звезд в темной воде канала.

– Я давненько там не бывал, Брис.

– А когда ты был там в последний раз? – допытывался младший брат.