Содом Капустин (Поэма тождества) Капустин Содом

Самое первое, что бросается в глаза, когда тебя читает «Содом Капустин», так это умопомрачительный диссонанс между изображаемыми событиями и возвышенно-образным языком, которым всё это описывается. Живописуемые автором нескончаемые истязания главного героя, невозможно было бы читать, будь они написаны хотя бы немного иначе. Я не буду здесь расписывать аналогии героев «Содома Капустина» с известными историческими и литературными героями – они самоочевидны, – мне бы хотелось обратить ваше внимание на более тонкие моменты.

Читателя может встревожить что книга, которую вынашивает Содом Капустин-герой, якобы, должна убивать всех и каждого, кто к ней прикоснется, прочитает, узнает и т п. Было бы неоправданно наивно думать, что смерть здесь рассматривается с точки зрения гибели физического тела. Нет, смерть в романе фигурирует как сакральный персонаж, призванный привнести катарсис именно в сознание читателя. Именно закостенелый, ущербный разум должен погибнуть, чтобы дать место новому, совершенному и просветленному состоянию, о чем так пронзительно пишет автор на последних страницах книги.

Если читателя это сможет успокоить, то я приведу примером самого себя: мало того, что, прочтя, так еще и переведя эту книгу, я, как видите, остался жив.

Излишне многочисленные тройственные эпитеты, действия, обстоятельства и т п. – приём совершенно необходимый в рамках этой книги, работающий на создание той самой вышеупомянутой голографичности текста. Нетрудно заметить, что эти тройки очень редко являются набором синонимов, по-разному освещающих или оттеняющих одно и то же явление. Гораздо чаще тройки подобраны по созвучию, по контрапункту, по омонимии, по резонансу смыслов, если позволено мне будет так выразиться. Каждая из тройственных дефиниций имеет свою, иногда особую, до которой надо докапываться, иногда бросающуюся в глаза, логику, но случайно и наобум составленных троек в романе нет. Осмысление этих троек, поиск закамуфлированного смысла несколько затрудняет и замедляет чтение, особенно когда приходится стопориться для понимания бессчетных неологизмов, но тем больше радость читателя, когда он разберется в заданной ему шараде. «Содом Капустин» – книга для вдумчивого осмысления.

Постоянно попадающиеся в тексте развернутые поэтические определения сначала ставят в тупик: ведь одно и то же там раскрывается с помощью как живых, так и неживых объектов-субъектов. С этим разобраться достаточно просто: автор желает показать, что нет принципиальной разницы между живым и неживым. Как утверждают все мистики – вся природа живая и нет смысла делить ее на косную и одухотворенную материи. Неживое всего лишь имеет иной темп существования, чем т н. живое… И, опять же, это словно бы взгляды на одну и ту же голограмму с разных сторон, взгляды, которым не могут не представиться совершенно разные картины того, что мы называем реальностью.

И последнее, на что хочется обратить внимание особо: это философские и метафизические концепции, которые высказывают герои книги. Нетрудно заметить, что все герои постоянно лгут, выворачивая наизнанку известные истины и постулаты. Такой невероятно смелый авторский ход, скорее всего, есть иносказательное описание того, что происходит в обычном человеческом сознании. Содом Зеленка доводит здесь до логического финального абсурда тезис, что «мысль изреченная есть ложь».

Но на этом, как понимает проницательный читатель, загадки «Содома Капустина» не заканчиваются. С остальными я предоставляю вам возможность разбираться самостоятельно.