Очевидец Чекмаев Сергей

- Слушай, отец, - в конце концов, не выдержал Глеб, - а кому сейчас легко? Ты б лучше на дорогу смотрел...

Водитель обиженно засопел, хотел, видно, тоже сказать что-то язвительное, но в этот момент шедший справа "МАЗ" неожиданно пошел на обгон, перекрыв дорогу старому "Москвичу". Противно завизжали тормоза, древняя колымага метров двадцать пролетела юзом, потом судорожно дернулась несколько раз, подпрыгнула и замерла.

- ...твою мать! - в сердцах выругался Глеб. - Да что за невезение!

Он выглянул в окно, посмотрел назад.

- Черт! Еще и в колею попали! Вот хрень собачья! Давай, отец, рули, а мы подтолкнем.

Они со Стасом дружно уперлись ладонями в багажник, шелушащийся отслаивающейся краской.

- Раз, два... еще раз! Ну!

Несчастный "Москвич" чадил, кашлял форсируемым мотором, но все же минут через десять отчаянных усилий выполз таки на дорогу.

Глеб хотел уже сесть в машину, но Стас неожиданно остановил его. Показал на часы:

- Все, не успели.

Оператор вопросительно поднял бровь, потом понял, чертыхнулся.

- Екараный бабай! Да мне Антон теперь голову скрутит! Он выудил из верхнего кармана джинсовой жилетки телефон, набрал номер.

- Антоха! - заорал в трубку, - Тут такое случилось! Короче, мы опоздали. Что делать? Где? Километрах в пяти. Угу. Угу. Понял. Едем.

Глеб спрятал мобильник, пожал плечами:

- Говорит, все равно надо ехать.

Место аварии не заметить было трудно. "Камаз" почти разорвал микроавтобус пополам. Куски "Газели", искореженные, скрученные, словно жеваная бумага, валялись в радиусе метров двадцати. По асфальту растеклась огромная кровавая лужа, резко пахло пролитым бензином. Около останков маршрутки суетились врачи, рядом лежало несколько бесформенных тел, накрытых белыми простынями. На ткани алыми кляксами проступали пятна крови. Водила "КамАЗа", всклокоченный, небритый тип в драных кроссовках, в шоке привалился спиной к колесу, обхватил голову руками. Он был невменяем. Капитан с побелевшим лицом пытался чего-то от него добиться.

Глеб вылез из машины, потянул за собой камеру. Тут же подлетел седоусый старшина:

- Проезжайте! Проезжайте!

- Спокойно, шеф, - Глеб ткнул ему в лицо пропуском "Пресса". - Мне можно.

Гаишник яростно смерил оператора взглядом:

- Прилетели, стервятники... Как узнали-то, а, как узнали? Еще и двадцати минут не прошло...

Он плюнул себе под ноги.

Тихий голос Стаса Глеб, наверное, не услышал бы. Но он так старался не упустить ни слова из того, что бормотал про себя удаляющийся гаишник, так напрягал слух, что не расслышать сказанного Стасом было невозможно.

- Опять...

Глеб резко обернулся:

- В смысле?

- Опять не успел. Как всегда. Я много раз пытался. Выезжал заранее, за много часов, даже за сутки. Но все время что-то мешало. То люди, то поломки и неудачи. Один раз, когда я решил всю ночь просидеть в кустах - метров за полтораста от места будущей аварии, чтобы успеть заранее тормознуть одну из машин, - меня повязали доблестные оперативники МУРа. Потом уж выяснилось, что меня приняли за давно и безуспешно разыскиваемого маньяка-убийцу. Кто-то разглядел меня в кустах, сообщил в милицию, там сработали быстро, да только взяли не того. Пока выясняли личность, пока допрашивали... В общем, сам понимаешь. Извинились, конечно, отпустили. Да поздно уж было.

Глеб изумленно смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Стае продолжал:

- Каждый раз так. И я ничего не могу поделать, ничего... Все уже перепробовал. Пытался предупредить по телефону. В милицию, ФСБ звонил, в МЧС даже... либо не соединяет телефон, либо мне не верят, либо вдруг звонят с телефонной станции и сообщают об отключении телефона за неуплату.

- Но вы все равно каждый раз приезжаете?!

- Да, конечно. Бывает, что спасателям требуются добровольные помощники... А если нет, - тогда я просто стою, смотрю и заставляю себя не отворачиваться.

В его голосе и глазах сквозила неподдельная тоска от собственной исключительности и беспомощности.

- Господи, но зачем?! - воскликнул Глеб. На них уже начали оборачиваться, но ему было наплевать.

- Должен же я делать хоть что-то! - выкрикнул Стас. - А вы бы на моем месте как поступили? Заперлись бы в четырех стенах, не включали телевизор и не выписывали газет? Так?

Еще какое-то время Стас в упор смотрел на оцепеневшего Глеба, потом вдруг взгляд его угас, и он глухо произнес:

- Мне пора, простите, - и, отвечая на немой вопрос, пояснил: - Да. Пожар на Солянке. Еще есть три часа. Вдруг успею...