Бандитский террор Седов Б.

– Давайте закончим с предисловиями. Суть дела в чем?

– Вы правы, с предисловиями пора кончать. Так вот, у вас на днях произошла, можно сказать, битва народов. Вы смотрели телевизор? Я имею в виду наши местные новости.

– Не сложилось как-то.

– Ну так вот. Об этих событиях не сказали ничего! Вы представляете – у нас все-таки не каждый день убивают из автоматов и гранатометов двенадцать человек. А средства массовой информации молчат.

– Им не сообщили?

– Не смешите меня, Сергей. У телевизионщиков свои источники информации. Они узнают все раньше нас, государственных служащих.

– Тогда в чем дело?

– Новостников завернули. Начальство приказало не ехать туда.

– И кто это начальство?

– А вот это самое интересное. Директор новостей регулярно сидит с Нестеровым в сауне.

– Значит…

– Значит, им поднимать шум вокруг этого дела не очень интересно.

– Еще бы! Нестеров заляпан по самые уши в связи с этим психдомом.

– Мелко смотрите, Сергей. От клиники Нестеров открестится. Тем более что ее руководители пропали. Их вряд ли найдут. Или найдут? – Артюхин пристально посмотрел на Сергея.

– Возможно, они где-то прячутся, их милиция может и найти… – ответил Сергей, сделав самое простодушное лицо.

– Так вот лучше, чтобы ВЫ их нашли, – жестко сказал Артюхин. – Но найдете или нет, тут ситуация следующая. Если они тормозят информацию, значит, мы должны, наоборот, ее раскручивать. Разумеется, в том ключе, который нам выгоден.

– Но если вы сказали, что у них схвачено все телевидение…

– Я разве так сказал? Вы, Сергей, меня не поняли. Я сказал только, что директор новостных программ – друг Нестерова. Но там есть и другие начальники.

– Я окончательно запутался. Что требуется от меня и от Алены? И зачем вообще ее вызвали?

– Дело в том, что местным журналистам я не доверяю. А это ваш человек, правильно?

– Да, я за нее отвечаю.

– Вот именно. Но дело не только в этом. Мне тут дали адрес одного человека, вроде как краеведа. Он старается проникнуть в те тайны края, о которых не особо любят рассказывать. Человек своеобразный. Со мной вообще разговаривать не будет. Ненавидит он, понимаете ли, любую власть – что прошлую, что нынешнюю. С журналистами тоже не хочет дела иметь. Может, оно и правильно – если они работают на Нестерова. Но вы, точнее, ваша девушка, может, и вытащите из него информацию. Он что-то знает про Черный лес. Знает, но никому не говорит. Ваша задача – эту информацию добыть…

Квартира, которую Сергей и другие ребята использовали во время визитов в Петрозаводск, находилась в центре, в здоровенном сталинском доме. Сергей поднялся на третий этаж, открыл дверь проник в квартиру… И тут ему на шею бросилась Алена. Она повисла на нем и начала целоваться.

Ну, дальше, в общем, понятно. Когда Сергей начал что-то соображать, он лежал на диване, а на нем лежала Алена.

– Ну вот и встретились, – промурлыкала она и тут же сменила тон:

– Слушай, ты знаешь, все в этой жизни хорошо, кроме таких водителей, какой меня вез сюда из Питера. Я хотела с ним поболтать, так хрен там! Только «да» и «нет» – и никаких больше слов.

– Ну так, видимо, Рыбак послал какого-то пехотинца. Приказал ему доставить тебя и твою аппаратуру в Петрозаводск, чего бы это ни стоило. Вот парень и проникся сознанием ответственности. А ты с ним болтать…

– Да я все никак не привыкну, что в этой жизни другие законы.

– А тебе нравится такая жизнь? Алена вдруг стала очень серьезной.

– Ты знаешь, когда я поступала на журфак, я думала, что жизнь журналиста будет именно такой. Веселой и беспощадной. А пришлось заниматься всяческой фигней. Писать про идиотов, снимать дебилов… Так что я, можно сказать, дорвалась до того, о чем мечтала в детстве и юности.

– Ну, раз дорвалась, тогда собирайся. Вот телефон, звони человеку, договаривайся об интервью.

– Что от него надо?

– Надо вынуть из него сведения о Черном лесе.

– Как романтично звучит. Прямо как в сказке.

– За эту сказку, между прочим, уже кучу народу угрохали. Так что давай работай.

Алена встала с дивана и начала одеваться. Только теперь Сергей увидел ее новый имидж: черный джинсовый костюм, тяжелые высокие ботинки.

– Это ты что, домой сбегала?

– Зачем? Тот парень, который меня вез, еще в Питере завернул к магазину. Он сказал: покупай, что нужно. Вот я и купила.

– Ну все, давай звони.

Нужный человек жил черт знает где – на Строительной улице. Сергей, постоянно бывавший в Петрозаводске, даже не знал, что в городе есть такая улица. Впрочем, ничего особенного. Нормальные брежневские многоэтажки.

Дверь им открыл полный седой человек в очках. Честно говоря, наслушавшись Артюхина, Сергей ожидал увидеть какого-нибудь высохшего вертухая, сталинского сокола, который так и застыл во времени, которое уже ушло. Но хозяин выглядел совершенно по-другому.

– Вы журналисты из Питера? Ну что ж, проходите. Чаю хотите?

Чай, кстати, человек заварил отменный. Выпив полчашки, Казак приступил к своим обязанностям. В этом раскладе он играл роль оператора. Алена объяснила ему азы обращения с камерой, теперь настала пора применять новые знания. Впрочем, все оказалось не таким уж сложным. Главное – держать кадр. Ну, и ладно, подержим.

Тем временем Алена разговаривала Николая Степановича – так звали хозяина квартиры. Он оказался и в самом деле своеобразным человеком. Николай Степанович ненавидел всех – и прежнюю власть, и нынешнюю. Но при этом обладал огромными знаниями по части истории Карелии, просто-таки сыпал фактами и разными другими сведениями о непростой истории этого края.

– Карелов финны считали вроде как своими, но тем не менее держали их за людей второго сорта. Впрочем, где сейчас можно найти карелов? Только в глухих деревнях…

Алена ждала, когда старик наговорится. Это было правильно. Судя по всему, Николая Степановича, ввиду его своеобразных взглядов на жизнь, не баловала вниманием пресса. Через час, когда Сергей уже устал пялиться в видоискатель камеры, Алена перешла к делу.

– Николай Степанович, а вы знаете что-нибудь о Черном лесе?

– А как же! Я много лет пытался добраться до документов, свидетельствующих об этом деле. Но вот беда – они до сих пор считаются секретными. Но я подошел с другой стороны.

– То есть? Вы объясните, а то мы таких вещей не понимаем.

Сергей мысленно поаплодировал подруге. Играть на тщеславии непризнанного ученого – самое милое дело.

Николай Степанович принял профессорский вид:

– Понимаете, когда берешься за подобные темы, впрямую к ним подойти сложно. Всюду натыкаешься на гриф «секретно». Но есть и обходные пути. К примеру, если строится какой-то объект, то вокруг него всегда кипит хозяйственная деятельность. Нанимают рабочих, которым надо платить зарплату. Но даже если это не вольнонаемные рабочие, а зэки, все равно их нужно кормить. Значит, по определенным ведомствам эти отчеты проходят. Сколько выделено хлеба, макарон и прочего… Далее. На стройку нужно завозить материалы. Значит, железнодорожники или другие транспортники в своих бумагах это отметили. Так что, молодые люди, бюрократия – в чем-то полезная вещь. Благодаря ей откапываешь многие интересные вещи…

– А как все-таки с Черным лесом? – встряла Алена в монолог Николая Степановича.

– А… Вас значит, более всего интересует этот объект. Ну что ж, ладно, расскажу. Он возник сразу после войны. Эти склады создавали в обстановке особой секретности. Его строили особые строительные части. Подчеркиваю – не стройбат, а особые части, подчиненные МТБ. Вот они возвели и там склады.

– Так что же там было, в этом Черном лесу? – не вытерпела Алена.

– Там? Насколько я понимаю, там был склад ОВ. Очень большой склад.

– Едрить-таратить, – вырвалось у Сергея. Разумеется, он, как и любой человек, служивший в армии, знал, что такое ОВ. Это означает – отравляющие вещества. Боевое химическое оружие. Тот, кто не бегал с автоматом в противогазе, не поймет, что значит слово «газы!» А ведь еще существует гнусный костюм химзащиты, в котором ощущаешь себя как корова на льду. В общем, полный кирдык. Так что к химическому оружию у Сергея было понятно какое отношение. Это что-то запредельное. Обычная война – ну, это ладно. Ты стреляешь, в тебя стреляют. Кто сильнее, ловче, хитрее – тот и побеждает. А ОВ – надвигается на тебя облако – и ты никто. Остается лишь умирать. Жутко.

– Так что, там склад отравляющих веществ? А на кой хрен он здесь?

– А вы это спросите у Министерства обороны. Где хотели, там и разместили. Но склад там точно есть. Его соорудили после войны. Когда отношения между бывшими союзниками накалились – и ожидалась новая война. А потом – как всегда у нас. Огородили зону, послали людей охранять, которые даже не знают, что они охраняют. Вот так и живем…

– Ты все понял? – спросила Алена, когда они спускались по лестнице.

– Честно говоря, я не понял ничего. Ладно, существует в нашей округе склад ОВ. Бывает. Но на кой черт развязывать эту войну? Я еще могу понять экологов. Наш шеф слишком близко глубоко копает. Но все равно, что-то тут не складывается.

– Слушай, они же террористы. Может, они хотят забрать эти штуки и как-то использовать?

– Не смеши. ОВ, которые лежали полвека? Да до них дотронуться страшно. А уж тем более – куда-то вывозить и использовать.

– А если прямо на месте?

– А что на месте? Ну, предположим, рванут они этот поганый склад. И что? Петрозаводск далеко. Даже если ветер будет в ту сторону – облако, может, дойдет, а может, и не дойдет. Мне в армии про химическую войну все уши прожужжали. Я в этой фигне более-менее разбираюсь. Так что вокруг этого леса творятся какие-то более интересные дела.

Пока машина пробиралась по улицам Петрозаводска, Лена молчала. А потом вдруг выдала:

– Слушай! Все очень просто. Если нет конкретных террористических интересов, значит, есть коммерческие. Черт знает, как можно использовать этот поганый отравляющий газ. Но если люди так лезут – значит, можно…

Их беседу прервал звонок мобильника.

– Это Артюхин. По моим сведениям, к Нестерову приехал гость из Германии. В восемнадцать ноль-ноль они встречаются в загородном ресторане. Я сообщил Князеву. Ваши люди уже выехали.

Сергей тут же связался с шефом.

– Алексей Борисович, мне тут Артюхин кое-что сообщил. Что, будем разбираться по полной?

– Да нет. Мы пока что послушаем, о чем там у них базар. Вы тоже подваливайте с вашей девицей и аппаратурой. Если уж взялись снимать кино – пусть будет кино.

– Ага, вот приехал Нестеров. А, вот и машина его друга.

Такие комментарии Алена выдавала из кустов, расположенных напротив открытой террасы ресторана, где встречались Нестеров со своим западным дружком.

– Ну все, мы это засняли. Пошли к нашим, там интереснее.

«Наши» – это микроавтобус, стоявший возле ближайшей трассы. Дело в том, что, получив информацию о встрече Нестерова с западным другом, ребята Ишмуратова снабдили все столики в ресторане микрофонами. И теперь занимались нудным, но интересным делом – слушали, о чем говорят немец с депутатом.

Сергей и Алена втиснулись в микроавтобус.

– Что там?

– А вот сам послушай, – сказал парень с фигурой борца, возившийся с наставленной в автобусе электронной техникой.

Сергей стал слушать.

– Вы проиграли все, – говорил незнакомый голос. – Теперь вам остается один выход – попытаться договориться с Ишмуратовым.

– Как вы это себе представляете? Он после того, что случилось, на мировую не пойдет…

Сергей согласно кивнул. Да, Ишмуратов изо всех сил старался стать цивилизованным бизнесменом. Но натуру-то куда денешь? Он все-таки восточный человек. Такие мстят до конца.

В дверь микроавтобуса вежливо, но властно постучали. Сергей открыл дверь.

– Чего надо?

Вместо ответа человек предъявил ксиву. Федеральная служба безопасности. Комитет, короче.

– И что? – спросил Сергей.

– А ничего. Сворачивайте самодеятельность и уматывайте. У нас тут свое мероприятие.

– Но посмотреть-то можно? Вон, у нас специально журналистка из Питера приехала.

– Смотреть никому не запрещено. Лезьте туда, где сидели, и все увидите. А машину отгоните куда-нибудь подальше…

– Сколько раз тащил девушек в кусты и всегда знал, для чего. А тут получается, что совсем для другого, – бормотал Сергей, с камерой на плече продираясь сквозь заросли. Алена шла следом. Наконец они достигли места, с которого отлично просматривался ресторан.

– Слушай, Сергей, а я ведь давно догадалась, что ты не просто бандит, – вдруг сказала девушка.

Сергей хмыкнул. Тоже мне, блин, конспиратор!

…А началось все так. Тогда Сергей был одним из помощников Артамона, лидера небольшой, но крутой группировки. Сергей только-только вернулся из Белоруссии, где отсиживался после веселых дел в Белом доме. Вообще-то он сначала собирался домой, в Вологду, но завис в Питере, шатался по кабакам, много пил, дрался со всеми, на кого падал взгляд – одним словом вел себя непотребно. Кончилось это тем, что он встретил знакомого казака, с которым когда-то сражался за независимость Абхазии. Ну, а там так уж сложилось, что Сергей оказался в числе братков, бойцов одного из питерских криминальных авторитетов. В те времена ребята Артамона кого-то там крышевали и с кем-то там разбирались. Неизвестно, как бы сложилась дальше жизнь Сергея, но тут у их лидера вышла крутая заморочка. Подробности рассказывать ни к чему, но если коротко – ему кинули предъяву – и дело могло закончиться очень невесело. Причем по всему выходило, что кто-то из своих слил кое-какую ценную информацию – после чего все и началось.

В группировке все стали коситься друг на друга. Мерзкая ситуация. Особенно она не нравилась Сергею. Во-первых, он был новичком. Во-вторых, что главное, – Казак служил в АПГ. По воровским понятиям эта служба – то же самое, что менты или Внутренние войска. Ну и бандиты придерживались таких же взглядов. А как же! Зэков ловит! Бандиты далеко не во всем следуют воровским понятиям, но все-таки… Сергей понимал, что он будет первым, на кого падет подозрение. А у бандитов между подозрением и расправой много времени не проходит. Так что первый раз своей будущей работой Казак занялся чисто из чувства самосохранения. Очень уж ему не хотелось купаться в Финском заливе с камнем на шее – была у Артамона такая вот привычка ликвидировать неудобных людей.

В общем, Сергей провернул небольшое расследование и нашел настоящего предателя. Как часто бывает, им оказался человек, бывший у главаря правой рукой и собравшийся стать самым главным.

Артамон хоть и был отморозком, но оценил способности Казака и стал использовать их по мере возможности. А когда Артамона пристрелили, у Сергея имелась уже кое-какая репутация в определенных кругах. Так началась его карьера, если можно так ее назвать.

Однажды, когда Казак шел от машины к парадной дома, где он снимал квартиру, к нему подошли два человека. Черт их знает, откуда они вынырнули, но они заняли позиции с двух сторон – и лезть за оружием было бессмысленно.

– Спокойно, Казаков, – негромко сказал один, – нам надо с тобой поговорить. Отдай-ка пушку на всякий случай.

Не дожидаясь ответа, умелая рука проникла под его куртку и вынула пистолет.

– Пойдем. Да ты не дергайся. Все нормально. Поговорить просто надо.

Сергея сунули на заднее сиденье BMW, и машина тронулась. Скосив глаза, Казак понял, с кем имеет дело. Во время службы в армии он достаточно насмотрелся на комитетчиков, чтобы научиться их различать. Тем более что эти не особенно-то скрывались.

Честно говоря, сначала он подумал, что все это связано с его деятельностью во время обороны Белого дома. Мало ли, что объявили амнистию! Сперва объявили, а потом под шумок разбираются со всеми, кто бунтовал против существовавшей тогда власти. Тем более что на носу президентские выборы, по поводу которых доставали по телевизору разными политическими рекламными клипами. Черт знает, что они там, наверху, решили по поводу таких вот ребят, как Сергей.

Поэтому Сергей был уверен, что его повезут на Литейный. Но машина двинулась мимо Пяти углов, вывернула на улицу Достоевского и въехала во двор большого облупленного здания.

Поднялись на третий этаж. Один из комитетчиков деловито открыл дверь квартиры, в которой не было заметно никаких признаков постоянного человеческого пребывания. Другой толкнул дверь в комнату.

– Товарищ майор, доставили.

Сергея ввели в просторную комнату с высокими потолками. Окно, наполовину завешенное темными занавесками, выходило во двор-колодец. Комната была практически пуста. У стены виднелся сервант, который, судя по многочисленным бутылкам, использовался как бар. Посредине стоял низкий стол, на нем горела лампа, по сторонам стояли глубокие кресла и один массивный старинный стул с высокой спинкой. Лампа высвечивала лицо сидящего у стола мужчины. Внешность его была примечательной. Если бы он был одет не в цивильный пиджак, под которым виднелась расстегнутая синяя рубашка, а в черную форму с молниями в правой петлице – его вполне можно было бы снимать в каком-нибудь фильме про войну – в качестве гауптштурмфюрера СС или кого-нибудь подобного. Мужчина внимательно поглядел на Сергея.

– Здравствуй, Сергей Антонович Казаков. Садись. Выпьешь?

– Почему бы и нет?

Мужчина кивнул – и один из сопровождавших Сергея поставил на стол бутылку коньяка и стаканы, затем вышел вместе со своим напарником.

Мужчина плеснул в стаканы и приподнял свой.

– Ну, за встречу. Ты, как мы знаем, парень сообразительный и понял, с кем беседуешь?

– Да уж вас ни с кем не спутаешь…

– Вот и хорошо. Так и есть, я – майор Федеральной службы безопасности. Да, если ты думаешь, что мы заинтересовались тобой по поводу твоей политической активности три года назад, можешь не беспокоиться. Всем была тогда объявлена амнистия. Меня, честно говоря, вся эта дурно пахнущая политическая возня абсолютно не волнует. Хотя… Некоторое отношение к твоим прежним подвигам наш разговор имеет. К твоим поездкам в Приднестровье и в Абхазию. Какое – хочешь спросить? А я тебе отвечу. То, что ты там башку под пули подставлял, свидетельствует, что тебе не наплевать, что будет со страной.

Сергей хлебнул коньяку и ответил:

– Было не наплевать. Было и прошло. Насмотрелся я на ваши игры. В Белом доме все эти депутаты, которые бунтовали, отделались легким испугом. А тех, кто им поверил, что с ними стало? Убили их всех. Нет уж, в гробу я все это видал. Больше в такие игры не играю.

Майор усмехнулся.

– Ты думаешь, мы будем тебя колоть по поводу твоих прежних дружков? Еще раз говорю: меня это не волнует. Я о другом. Ты вот пойми. Сейчас гнусные времена. Гнилые. Поганые. Но ведь времена меняются. Все проходит. И эти времена пройдут. Главное – чтобы хоть что-нибудь осталось на месте страны. Вот, к примеру, мы знаем, чем занимаются твои сегодняшние дружки. И за тобой мы понаблюдали. И согласись – ты ведь не их человек. Ты ведь не бандит по жизни. Вот скажи – нормально, когда в стране творится бандитский беспредел?

– Да уж вряд ли.

– Вот и я думаю, что ненормально. И это положение надо исправлять. И мы будем его исправлять.

– Так если вы всех их… то есть нас, знаете… Ну, допустим, посадить нельзя, законы там, все такое. Взяли бы да перестреляли. Я ж не поверю, что ваши люди озабочены всякой фигней типа правового государства.

– Пострелять-то можно. Хоть завтра. И никто не заметит. Допустим, твой босс Савел в ванной утонет. Другой в автокатастрофу угодит. Третьего… Ну, найдется несчастный случай. Но я тебе честно скажу, наша контора – это не прежний КГБ. Дерьма много и у нас. Многих сегодняшнее положение дел очень даже устраивает. Но главное не в этом. Ну, ликвидируем мы бандитских лидеров. Но ведь есть такой закон: природа не терпит пустоты. Раз жизнь такая идет – завтра появятся новые клиенты. И все начнется сначала. А если всех твоих, гм… коллег убирать, то это будет похлеще, чем при Сталине. Таких закидонов, пожалуй, хватит. Пусть все идет своим чередом. А мы станем, так сказать, немного подправлять процесс. Чтобы все они друг друга сами сожрали.

– Все? – спросил Сергей.

– Разумеется, кое-кто в живых останется. Самые умные. Те, кто рано или поздно сообразят, что надо становиться нормальными легальными бизнесменами. Ну, не они, так хотя бы их дети. В Европе тоже многие знаменитые капиталисты начинали как пираты и работорговцы. Потом они остепенились. А те, кто нет – того на реях их кораблей перевешали. И вешали их бывшие пираты. Ты про капитана Моргана слышал?

– Это его именем назван ром?[8]

– Именно. Сначала этот самый Морган был пиратом, а потом выбился в губернаторы Ямайки. И в этом качестве с удовольствием отлавливал и вешал на реях своих бывших дружков. Так всегда жизнь складывается. Был бандитский беспредел, но всему когда-нибудь приходит конец.

Сергей помолчал. А потом заговорил:

– То есть, как я понял, вы меня вербуете?

– Ты все понял правильно. Именно вербуем.

– А какой мне смысл? Деньги будете платить?

– Деньги-то, конечно, будем платить. Хотя по сравнению с твоими сегодняшними бандитскими заработками это слезы, а не деньги. Но есть и другой аспект, более для тебя интересный. Большинство твоих коллег, если их, конечно, раньше не убьют, рано или поздно на чем-нибудь да попадаются. Ну, а не попадаются, так попадутся. А ты – сам знаешь, на обычной зоне долго не проживешь. Ты ведь по их понятиям – мент поганый. А на мусорскую зону никто тебя отправлять не обязан. Тем более что для ментов ты тоже чужой. Ты, как ни крути – комитетчик. Для всех ты чужой. Кроме нас. Так вот, если так случится, что ты вляпаешься в какие-нибудь крупные неприятности, мы уж постараемся избежать того, чтобы тебе пришлось смотреть на небо в клеточку.

Майор помолчал и пристально поглядел на Сергея.

– Но самое главное-то даже не в этом. Я ведь сказал – мы к тебе пригляделись. На деньги и прочие радости жизни тебе наплевать. Вон, ты даже квартиры себе не купил, все болтаешься по съемным… В криминальные авторитеты вроде тоже не рвешься. Ну? Сам подумай.

Казак усмехнулся. Надо же, хорошо они там в Комитете работают. Майор нащупал самое его больное место. Нет, нельзя сказать, чтобы Сергею не нравилось его сегодняшнее положение. Он следовал принципу: с волками жить – по-волчьи выть. Тем более что быть бандитом стало вроде как даже престижно. Но Казака и в самом деле не слишком волновали денежные знаки. Он зарабатывал куда больше, чем ему было нужно. Да и суперстрасть под названием «власть над себе подобными» его тоже не захватила. Сергею нравилась сама игра. Он ведь не носился на джипе с пистолетом. Его работа в основном была тоньше – разобраться, раскопать, распутать. А потом уже по его следам выезжали братки.

И все бы хорошо, но иногда проскальзывала такая вот мысль: ну ладно, придет время мне умирать. А когда-нибудь мы все умираем. И тогда я подумаю: а что я сделал в этой жизни? Был бандитом. И все тут. Помогал разворовывать свою страну. Нельзя сказать, чтобы Казак был верующим. Хотя с войны не возвращаются атеистами. Но ему все-таки казалось, что ТАМ придется за все отвечать. И что он ответит?

Майор, кажется, уловил его мысли.

– Ты пойми, Казаков. То, что ты воевал на окраинах – это было только начало. Война продолжается. Не все продались и ссучились. В Комитете осталось достаточно людей, которым больно смотреть на то, что происходит. И мы вернемся! Только для этого надо не сидеть сиднем, а дело делать. А то каждый сидит и скулит: а что я могу? Если б каждый сделал, что мог – мы бы не находились в заднице, в которой находимся. Мне плевать на то, кто там сидит наверху. Еще раз говорю: они рано или поздно уйдут. А пока что… Пока что, как поется в песне: «значит, время нам вести незримый бой». Ну как? Я надеюсь, ты не проникся романтикой бандитского братства?

– Я ж не идиот. Я на войне видел, что такое настоящее братство. И с бандитами это не сравнить.

Майор улыбнулся. Улыбка у него была странной – глаза оставались холодными, как зимнее северное небо.

– Я тоже видел. В Афганистане. Я там в семьдесят девятом был снайпером. Между прочим, двадцать девять мусульманских душ за мной. Так что я не какой-то там штабной особист, который тебя вербует. Я к тебе обращаюсь как солдат к солдату: хочешь идти с нами?

– А что надо делать, если я соглашусь?

– Да не слишком много. Мы должны знать, что там происходит, в ваших бандитских группировках. Ты ведь не просто пехотинец или бригадир. Ты разбираешься в разных запутках. А дальняя цель – разобраться, кто из бандитских авторитетов более похож на человека, кто – менее.

– Не понял.

– Ну, представь. Вот, допустим, есть простой российский мафиози. Да, он сколотил состояние, скажем так, не самыми честными путями. Но кто это в нынешней России сделал состояние честными путями? Таких нет. Ладно, сколотил себе человек состояние, и хрен-то с ним. Не жалко. Дело ведь в том, что он хочет быть нормальным хозяином, а не бандитским авторитетом. Он хочет жить в нормальной стране, а не пускать ее псу под хвост. Чтобы его дети стали уважаемыми людьми, за которыми бы не тянулся хвост из всяких криминальных дел. Скажешь, таких нет?

– Да нет, есть и такие, – подумав, ответил Сергей.

– Именно. А другие, они ничего, кроме как разрушать, не умеют. Вот с ними и придется разбираться. Как получится – так и придется. И пусть они лучше сожрут друг друга. В этом-то и смысл нашей работы.

– А подумать можно?

– Почему бы и не подумать? Вот телефон. Когда надумаешь, позвони.

В конце концов Сергей стал агентом по кличке Сержант. Возможно, большую роль в том, что он согласился, сыграла любовь Казака к рискованным играм. Включался дополнительный фактор. Да ведь и прав был, в общем-то, майор. Он угадал. Оказалось, Сергей ничего не забыл и никому не простил. Как пел один его товарищ по Абхазии, «нам никогда не вернуться с войны».

Ничего этого, разумеется, Сергей Алене не рассказал. Но она и не спрашивала. Она только тихо шепнула ему на ухо:

– Ты не парься, я никому не скажу…

– Ладно, гляди, вон начинается цирк.

В самом деле, откуда-то из неизведанных подпространств нарисовались два микроавтобуса, из которых полезли люди в камуфляже и масках. В руках эти ребята, понятное дело, держали отнюдь не погремушки. Они быстро и деловито окружили ресторан. Потом из заведения столь же деловито вытащили Нестерова и зарубежного гостя. Их вели без всяких церемоний – заломив руки за спину – и с размаху кинули в один из микроавтобусов.

– Ну, вроде цирк кончился. Ты все заснял? – спросила Алена.

– Как получилось, так и заснял. Я ведь все-таки не профессионал в этом деле. Но уж что вышло, то вышло. Я думаю, сойдет.

Они пьянствовали на той же террасе ресторана. Они – это Артюхин, Князев, Сергей и Алена. Артюхин, забыв про свой обычный снобизм, был донельзя весел и подливал всем.

– Я все-таки так и не поняла, в чем суть дела? Ради чего была вся эта война? – спросила Алена, выпивая очередной бокал шампанского.

– Рассказать ей? – спросил Артюхин Князева.

– Да уж расскажите.

– Я вот только вчера выяснил. Дело в том, что в Черном лесу располагается склад ОВ.

– Ну, это мы знаем, – перебил депутата Сергей.

– Но вы не знаете главного. В верхах прошла информация, что на месте Черного леса будут строить завод по переработке этих самых ОВ. Причем перерабатывать собирались не только то, что лежит в этом лесу, но и все остальные запасы, которые накоплены в России за советский период.

– Не понял, – протянул Сергей.

– Да ты идиот, что ли, что не понимаешь? Это же чудовищные деньги! Такие, какие нам и во сне привидеться не могут. Переработка отравляющих веществ!.. – закричала Алена.

– Девушка права, – кивнул Артюхин. – Переработка ОВ – это и в самом деле очень неплохой бизнес. И ради этого стоило попытаться вас потеснить. Согласно информации, деньги из Москвы выделялись республике. А уж как эти деньги распределят… В общем, ваша фирма была явно лишней. Поэтому вас и стали убирать.

– Хитро закручено, – усмехнулся Сергей.

– Но самое-то хитрое в другом, – Артюхин глотнул коньяку и выдал:

– По моим сведениям, никакого завода тут строить и не собирались!

– А вот тут уже я не понял, – сказал Князев.

– Не так все просто, Алексей Борисович. Люди из органов что-то знали об этой мафии. Они хотели вытащить ее на поверхность. Они ее и вытащили. Это была совместная акция наших, немецких и финских. Так что можете жить спокойно.

– А мне-то что делать? – жалобно сказала Алена.

– Мы честные люди, – ответил Князев. – Своих мы не кидаем. А ты ведь, так получается, теперь своя? Вот тебе подарок от фирмы. – Князев вытащил две кассеты и пояснил:

– Это оперативная съемка из того дурдома. Как в него менты наведались. Я подсуетился, достал. Так что фильм у тебя получится. Только про нашу фирму лучше не говорить.

– Все правильно, – кивнул Артюхин. – По ментовской версии, эти отморозки друг друга сами перебили. Вот этого и стоит придерживаться.

Сергей кивнул. По секретному телефону ему сказали то же самое. Хотя, вообще-то, ему хотелось сильно выругаться. Получается… Да вот что получается. Он вспомнил кучу убитых – в том числе и совершенно невинных людей. Вот в такие игры играют секретные службы.

Его мысли, казалось, прочла Алена.

– Слушай, да все вы по сравнению с этими комитетчиками просто работники библиотеки!

– Так оно и есть. Но, видимо, иначе в этом мире нельзя. И, как пел один парень, «некуда бечь, пацаны».