Бандитский террор Седов Б.

Глава 13

ВСЕ ОГНИ – ОГОНЬ

Еще не успели проехать Лодейное Поле, как мобильник Сергея звякнул. Звонил Князев. Казак уже собрался с духом, чтобы доложить о проваленной операции, как вдруг услышал:

– Ты был прав. Началось снова. Делай что угодно, действуй как угодно. Но с этой фигней надо разобраться.

А случилось вот что: поздно ночью к лесному складу, где хранились деревья, спиленные ребятами Ишмуратова – как легальные так и не очень, подкатила задрипанная «тройка». Из нее вылез парень, одетый как большинство ребят в здешних краях – в камуфляжной куртке и джинсах. Он направился к будке перед воротами, где скучал охранник.

– А ну вылезай, сука! – заорал парень пьяным голосом и забарабанил по двери будки.

Его слегка шатало из стороны в сторону, да и рожа у припозднившегося гуляки была самая дурацкая. Поэтому вахтер – здоровенный мужик, в прошлом спортсмен-борец, без колебаний отворил дверь и вышел во двор, чтобы унять буяна, помешавшего ему смотреть спутниковый спортивный канал.

– Ты чего тут шумишь, а? – начал он, протянув руку, чтобы сграбастать за грудки хулигана.

Но парень внезапно «протрезвел». Он отпрыгнул в сторону, и в его руке блеснул узкий и длинный стилет. В следующее мгновение стилет вонзился в печень охранника. Тот умер, не успев даже понять, что произошло. Парень метнулся в будку. Из средств связи тут имелся только телефон. Он оборвал провод, выскочил наружу и махнул рукой. Откуда-то вдруг тут же нарисовался армейский ЗИЛ. Он вышиб ворота и влетел внутрь склада. Из щитового домика, расположенного недалеко от входа, выскочили охранники, не очень понимая, что происходит. Лишь только один из них сунул руку под куртку, где у него висела кобура, как из кузова ЗИЛа посыпались парни в камуфляже. Они мигом выхватывали пистолеты с глушителями. Чавкнули несколько выстрелов – и охранники повалились на землю. Один из «гостей», обойдя лежащих, тщательно прицеливался, всякий раз делал контрольный выстрел в голову.

Его товарищи тоже зря времени не теряли. Они извлекли из кузова ЗИЛа канистры с бензином и рассредоточились по складу. Дело было нехитрое – знай поливай бензином сваленные бревна, оставляя при этом «дорожку» – тонкую линию вылитого на землю горючего.

– Все? – хрипло крикнул один через некоторое время.

– Готово!

– Тогда давай!

Парни снова разбежались по складу. Из карманов своих камуфляжных курток они извлекали деревянные палочки, обмотанные с одного конца материей, подносили к ним зажигалки – и палочки превращались в маленькие, но очень хорошо горящие факелы. Оставалось немного – кинуть эти факелы на бензиновые дорожки. Что и было сделано – по земле змеей побежало оранжевое пламя, которое через несколько секунд, достигнув политых бензином бревен, превращалось в большой огонь. Поджигатели хорошо делали свое дело. Не прошло и десяти минут, как пожар занялся, по крайней мере, в двадцати местах. Сделано все было грамотно – огонь распространялся быстро и сильно. Поджигатели, прикрываясь руками от бушующего пламени, отступали к машине.

– Все? – спросил главный, приподнявшись с пассажирского места в ЗИЛе. – Оприходуйте вот этих…

Нападавшие, не говоря ни слова, поволокли убитых охранников к ближайшему штабелю дров. Там, раскачав за руки и за ноги, они забросили трупы в огонь.

– Теперь рулим! Быстро!

Поджигатели в темпе вальса забрались в кузов машины. Заревел мотор – ЗИЛ ринулся сквозь разбитые ворота в сторону шоссе и исчез в темноте.

Все это, конечно, не в таком подробном изложении, Сергей узнал от Князева. ЗИЛ, кстати, оказался краденым. Мало того – машину сперли у пограничников. Остановились погранцы у магазина, пошли купить себе какие-то припасы. Вернулись – а грузовик-то ку-ку. Это уже вообще переходило через край.

Потому как с погранцами все предпочитали решать дела миром – все-таки граница рядом и слишком много зависело от этих ребят. Да и то сказать – пограничники были не теми людьми, которые прощали обиды. Даже если кого-то из их ребят кто-нибудь посмел обидеть на танцах в каком-нибудь поселке – разбирались они очень серьезно. Причем не так, как обычно бывает – всей кодлой, с намотанными на руку ремнями, с палками, ломами и прочими подручными предметами. Нет, тут отцы-командиры подгоняли машины, грузили туда по тревоге солдат – и руководили карательной операцией, которая развивалась по всем правилам военной науки. Оно и правильно. Защитников рубежей нашей Родины трогать не моги.

Сергей почесал затылок. Да уж, получалось очень странно. Погранцы – ребята серьезные. Вот они-то способны прочесать тайгу и найти всякие-разные схроны и все такое прочее. Если сперли их машину – то они уж точно сделают все, чтобы достать ее хоть из-под земли. И не только машину, но и тех, кто посмел ее спереть. Значит… он прав. Где-то существует база этих ублюдков. Такая конкретная, совершенно легальная. Мимо которой, возможно, все, кто ее ищут, проезжали по десятку раз. Именно так. Домик в глухой тайге, из которого так вот запросто выходят на общедоступную почту – в такой расклад как-то не верилось. Дело не в возможностях техники – она-то как раз может и не такое. Но… Понимаете, mail.ru —это обыденный, спокойный способ общения. Нет, точно – эти люди сидят где-то в тепле и уюте.

Но вот только – где? Ребята Ишмуратова проверили все дома, возведенные разбогатевшими местными жителями и приезжими коммерсантами. Проверили разные «дома отдыха», которые успели возвести коммерческие фирмы в разных красивых местах Карелии. Заглянули еще и на разваливающиеся туристские базы, оставшиеся от прежнего государства. Но и там ничего не нашли. А значит…

Размышления Сергея прервал звонок мобильника.

– Это Се-ергей?

Говорили по-английски, но с очень заметным финским акцентом.

– Сергей это я. Можете говорить по-фински.

– О, это очень хорошо! А то я говорю по-английски плохо, а по-русски вообще говорить не умею.

– Согласен, это очень хорошо, но что вам надо и откуда вы узнали мой телефон?

– Понимаете ли… Меня зовут Эйла. Я хорошая знакомая Олафа. Я кое-что знаю о том, чем он занимался. Когда он исчез, я приехала сюда, пошла на телевидение, искала журналистку, с которой он уехал. Ну, кто-то мне дал ваш телефон.

Сергей усмехнулся. «Кто-то» – понятно кто. Видимо, его здешние друзья держат на канале, где работала Алена, своих человечков. И нужного человека направили в нужную сторону.

– Ладно, по телефону говорить нет смысла. Давайте встретимся… Вы знаете кафе «Салхино» на Вознесенском?

Это кафе было очень примечательным местом. Достаточно сказать, что по вечерам в выходные тут стояла очередь желающих занять места за столиками. При том, что в радиусе ближайших двухсот метров было навалом кафе и ресторанов любого уровня – от самых навороченных до дешевых разливух. Но в это единственное место в городе люди ломились со всей страстью.

Хозяева заведения каким-то способом сумели сохранить стиль ресторана застойного времени. В зал поднималась широкая лестница, на входе встречал швейцар, в котором, как и положено, угадывался отставной офицер. Зал был обширный – рядами стояли столики, накрытые белым скатертями. Вдоль окон располагалось нечто вроде галереи, куда вела лестница с деревянными ступеньками. Словом, в данном заведении культивировали стиль, который был принят во времена, когда скажи кому-нибудь, что СССР вскоре рухнет, как гнилой апельсин, – и собеседник печально поглядел бы на тебя и покрутил у виска пальцем. В довершение, для окончательного создания ностальгической атмосферы, из динамиков орал Юрий Антонов, повествующий о том, что мечта сбывается.

Сергей и Алена заняли столик возле окна, выходившего на Вознесенский проспект. Как оказалось, стиль здесь держали не до конца – официант подскочил тут же. В советском кабаке его пришлось бы ждать самое меньшее полчаса.

Сергей деловито просмотрел меню. Выбор был небольшой, но Казаку в свое время пришлось убедиться, что здесь кормят на славу.

– Две солянки по-грузински, бутылку коньяку и… «Вазисубани» у вас настоящее?

– Обижаете, – ухмыльнулся официант. – Как сказано в советском классическом фильме, дерьма не держим-с.

– Вот и давайте. И вот еще что: к нам тут должна прийти иностранка. Ее зовут Эйла. Она по-русски плохо понимает. Точнее – совсем не понимает. Но вы уж позаботьтесь, чтобы она попала к нашему столу.

В советское время после такой просьбы надлежало сунуть официанту купюру. Но теперь и в самом деле были другие времена – даже там, где старательно косят под застой. Официант слегка поклонился.

– Сделаем все в лучшем виде.

Эйла появилась вскоре – минут через пять. Сергей ее вычислил, как только она появилась. Это была рослая девушка очень спортивного вида. Сергей как-то заметил, что девушки, всерьез занимавшиеся легкой атлетикой, чем-то похожи на беговых лошадей. Красиво, конечно, но… У каждого свой вкус.

Эйла была как раз из тех – высокая, жилистая и очень уверенная в себе. Стрижка «ежик». Длинное некрасивое лицо. Почему некрасивое? Вот так ведь не скажешь. Вроде бы все на месте. Но что-то в нем не так. Мужское было лицо у Эйлы, слишком мужское. Да и двигалась она размашисто, как пристало мужику.

К девушке подбежал официант и указал на столик, где сидели Сергей с Аленой.

– Добрый день, – сказала девушка, присаживаясь. – Меня зовут Эйла. А вы, видимо, Сергей?

– Так оно и есть. А это Алена, она работала вместе с вашими коллегами. А я… Ну, будем считать, частный детектив. Я в курсе того, что произошло, так что вы можете говорить вполне откровенно.

Заметив, что девушка не знает, с чего начать, Сергей налил ей полный фужер коньяку. Это было правильное решение. Эйла осушила сосуд одним глотком и несколько успокоилась.

– Дело вот в чем, – начала она. – Я была другом Олафа. Он мне доверял. Теперь его убили. И ведь это были не вульгарные грабители, как у нас сообщили в прессе.

– Конечно, нет. Но тут вот какое дело. Всеми этими запутками занимается вот она, – Сергей кивнул на Алену. – Вам все понятно?

Эти слова были сказаны не просто так. Сергей, конечно, не часто общался с журналистами. Точнее, до встречи с Аленой – никогда. Но телевизор-то он смотрел. И убедился – журналисты очень похожи на стервятников. В том смысле, что акулы пера моментально слетаются на трупы. Поэтому он и представлял себе Эйлу журналисткой, ринувшейся по кровавому следу. И только позже сообразил: «Если эту девку навели на меня, значит, не все так просто».

Эйла засуетилась:

– Поймите меня правильно. Я ни в коей мере не претендую на ваше первенство в этом материале. Вы просто не понимаете всю серьезность этого дела…

– Ну, мы-то как раз это хорошо понимаем. Возможно, лучше, чем вы, – сказал Казак, пристально глядя на финку. – Ну, и раз так… тогда имеет смысл рассказать всю правду.

– Рассказывать, собственно, нечего. Я помогала Олафу. И у меня имеются его материалы. Те, которые он собирался включить в свой фильм.

– И вы собираетесь это нам предоставить?

– Да, собираюсь. Это – не коммерция. И не журналистика. Это – война. Кому-нибудь из вас нужна война?

– Ну уж точно не мне. Я навоевался.

– А я приехала для того, чтобы закончить то, что делал Олаф. Вы, Алена, хотите доснять этот фильм? Пожалуйста! Я прямо сейчас свяжусь с продюсером. Цинично говоря, вы получите куда больше денег, чем Олаф. Журналистка продолжает дело погибшего журналиста…

Сергей схватил Эйлу за руку.

Девушка другой рукой пыталась высвободиться – но хватка у Сергея была серьезная – не всякий мужик из эдакого захвата мог выйти. После нескольких попыток Эйла признала свое поражение. Она расслабила руку.

– Вот и хорошо, – сказал Сергей. – Здесь говорят только правду. Следующий аргумент – пуля. Знаешь, что такое – девять грамм свинца? Так я это могу тебе обеспечить…

Эйла, что самое смешное, не испугалась. Она потерла запястье.

– Ну и хватка у вас. Вы зря так жестоко наступаете. Я на вашей стороне.

– Так бы и сказали с самого начала.

– Так кто ж вас, русских, знает. Я думала, для вас главное – деньги…

– А для тебя? – спросил Сергей.

– А для меня главное – найти подонков, которые убили Олафа. Мне кажется, что эти люди не нужны ни вашей стране, ни нашей.

Тут вмешалась Алена.

– Знаешь, Эйла, не стоит думать о русских так плохо. Мы, конечно, все любим деньги. А кто их не любит? Но иногда имеются и более интересные вещи. Ладно, давай выпьем и продолжим наш разговор.

Эйла выпила – и выпила серьезно. Хлобыстнуть залпом стакан коньяку – это, согласитесь, не абы что. А Эйла проделала этот трюк раза три. Казак аж утомился посылать официанта за новыми бутылками. Опьянела она, впрочем, не слишком. Конечно, язык у нее несколько заплетался, но Сергей понимал толк в таких делах – девушка находилась как раз в том состоянии, когда говорят правду.

– Слушайте, я поняла – вы нормальные ребята. Я привезла материалы, которые Олаф думал вставить в свой фильм. Посмотрим?

– Ну что ж, поехали.

Вот это да! Первое, что увидел Сергей в компьютере, куда Эйла запихнула диск – это тайгу, посреди которой стоял трелевщик. Ту самую тайгу – ничем не отличающуюся от карельской. Казак бы ответил – снимали однажды в его районе. Те же самые стройные сосны, тот же небогатый лиственный подлесок, те же выступающие тут и там валуны. А фильм продолжался. К трелевщику подбежали трое парней в масках и сунули в двигатель взрывчатку. Секунда – и рвануло. Над двигателем взметнулся язык пламени, а люди в камуфляже и масках отступили к опушке. В общем, на экране происходило то, что случилось несколько дней назад. Алена нажала на мышь и остановила просмотр.

– Это что? – спросил Казак.

– Кино, которое вы видите, снимали где-то в Канаде, – пояснила Эйла. – Это учебный фильм для зеленых экстремистов. Среди статистов – американцы и канадцы самые крутые. Они и в самом деле осуществляют диверсии. А остальные… Ну ладно, давайте смотреть дальше.

Следующий фильм был черно-белым. Картинка оказалась смазанной, кадр прыгал туда-сюда.

– Это я снимала скрытой камерой, – пояснила Эйла, – на это сборище посторонних не пускали. Олафа слишком хорошо знали. Мне пришлось внедриться в их компанию…

Камера фиксировала некое небольшое помещение, нечто вроде актового зала райклуба. Снимали откуда-то из средних рядов. Впереди виднелись затылки – одни длинноволосые, другие – бритые под ноль. Камера поехала в сторону – и оказалось, что обладатели этих затылков в основном молодые люди. Впрочем, наличествовали и девушки. Многие из них тоже предпочитали не иметь волос на голове. Форма одежды у большинства присутствующих была милитаризированная. Выглядело сборище несколько смешно. Сразу было понятно: ребята никогда не служили в армии – камуфа, которая, как, наверное, они думали, придает им мужественности, наоборот делала их жалкими. Потому что висела на них как на вешалке. А!.. Вот камера захватила товарища посерьезнее, солидного и хорошо одетого. А вот еще один… Они не лезли на первый план, они из укромных уголков наблюдали за происходящим.

– Ну, прямо съезд лимоновцев, – бросила Алена.

Камера снова двинулась в сторону, где сидели главные участники этого шабаша. За президиумом висели флаги – в черно-белом варианте один состоял из двух полос – черного и серого. На другом – на сером фоне черная звезда.

– Какой цвет в натуре? – спросил Сергей Эйлу.

– Зеленый. Цвет их флагов – черно-зеленый. А на втором – на зеленом фоне черная звезда.

– Экологические анархисты, – опознала Алена. – Слыхали о таких. Они полагают, что ради создания гармоничного общества всеобщей свободы надо разнести в клочки нашу цивилизацию. И прежде всего – всякие там заводы, атомные станции и все остальное, что не дает дышать свободному человеку.

– А этот свободный человек будет вдыхать чистый воздух в пещере, затачивая свой каменный топор? – зло спросил Сергей.

Да уж, слыхали мы про вашу свободу, подумал он про себя. Насмотрелся. Когда бывшие закадычные друзья, дружившие чуть ли не с первого класса, заколотив большие бабки, вдруг начинают мочить друг друга. Мало им, что ли? Но ведь мочат! А потом кто остался в живых тупо глядят на выжженную землю и ряд роскошных надгробий на кладбище. Вот на этой аллее друзья лежат, вот на этой враги. Но ведь и враги были когда-то друзьями! Как пришел Ишмуратов в Карелию? Да никого не осталось из тех, кто был до него! Остался Кондрат – но вот он-то как раз сообразил, что хватит, довоевались.

Размышляя таким образом, Сергей несколько отвлекся. Когда он снова вернулся к реальности и глянул на экран, там снова сменилась картинка. Все место в кадре занимал парень высокого роста, с выдающейся вперед челюстью, похожий на молодого Маяковского. Только вот несколько обрюзгший, с животиком, которого великий революционный поэт приобрести не успел. Потому как вовремя пальнул себе в висок. Впрочем, это Казак снова отвлекся. А тип на экране, видимо, знал о своем сходстве с Маяковским – потому что кулаком он потрясал так же, как поэт на многочисленных фотографиях.

– Что он говорит? – спросил Сергей, не понимавший немецкую речь, на которой изъяснялся косивший под Маяковского тип.

– Он говорит, что в свете глобализации наша задача…

Тем временем камера снова двинулась в сторону.

– Стоп! – закричал вдруг Сергей несвоим голосом. Алена тут же остановила фильм.

– Назад! Давай назад по кадрам!

Алена стала отматывать запись в обратном порядке.

– Вот! Стоп! Иметь мой лысый черепок – кого мы видим! Товарищ Жуков собственной персоной!

Так оно и было. На сцене, в президиуме, сидел журналист Жуков. Сидел с таким видом, будто ему там самое место. Эдакий большой человек, покровительственно смотрящий на происходящую вокруг суету.

– А… вы его знаете? – спросила Эйла.

– Да уж приходилось встречаться… Теперь его ищем. Кто это? – спросил Казак деловым тоном, отогнав воспоминания.

– Темный. Нехороший человек. Большинство тех, кого вы видите в кадре, они романтики. Или даже скорее – богема. Людям нравится ощущать себя не такими, как все. Вот они и выпендриваются, выдвигая радикальные идеи.

– Тусовщики, – подала голос Алена. Эйла с трудом повторила это слово.

– Да-да. Он, этот Жуков, тоже так всегда говорил. Я пыталась подобраться к нему, понять, кто он такой. Я с ним даже спала. А что? Информацию добывают и таким способом. Так вот, он очень страшный человек. Он хотел развернуться всерьез. Понимаете, Жуков рвался стать в этой среде самым главным. Он постоянно упирал на то, что остальные, мол, только болтают, а он реальное дело делает. Короче, он выбивался в лидеры. Хотел стать кем-то вроде Ленина.

– Слушай, Алена, я что-то не понял, – сказал Сергей. – Для взрослого мужчины – играть в такие игры… Детский сад какой-то. Ну, допустим, он даже сумел бы сорвать под это дело какие-то бабки.

– Не скажи. Я не знаю, в какие игры ты и твои дружки играют, но согласись – по сравнению с теми, что в Кремле, вы тоже не слишком крутые. Но я уже на твоих дружков насмотрелась. Вы увлеченно делите свой пирог. А Жуков делил свой. Ох, прости, Эйла, мы увлеклись и перешли на русский. – Алена кратко изложила на финском предмет спора.

– Я думаю, Алена права, – задумчиво сказала Эйла. – Вы, мужчины, сражаетесь за власть всегда и всюду. Но с другой стороны – эта экстремистская экологическая компания – не такое уж смешное дело. За их спиной стоят очень серьезные компании. Те, кто хотят придушить конкурентов. Но для того, чтобы они стали давать деньги конкретному человеку, надо засветиться. Стать известным. Вот Жуков и пытался. Дело в том, что русских в этой среде не слишком уважают. Все привыкли – русские только болтают и ничего не делают. Они, как это вы сказали, тусовщики. А Жуков поставил себя именно как человека, который делает дело.

Остальные материалы, показанные по видео, были менее интересны. Всякие разные интервью. К примеру, очень благополучный и сытый господин в хорошем костюме, до отвращения похожий на наших родных депутатов, с апломбом говорил о том, что в Германии никакого экстремизма нет и быть не может по определению.

– Ага, не может. Кстати, насчет экстремизма. Есть такие слухи, хотя и непроверенные, что Жуков вошел в контакт с людьми из RAF – это те, кого бундесовская полиция не выловила, – усмехнулась Алена.

Для Сергея аббревиатура RAF значила только одно – микроавтобус советских времен. Но для Алены, которая не вылезала из Интернета, эти три буквы говорили о многом.

– RAF? – выдохнула она. – Но их же давно всех разогнали.

– В том-то и дело, что далеко не всех, – помрачнев ответила Эйла. – Эта организация – как Феникс. Она не раз возрождалась из пепла. Вроде бы полиция всех арестовала. А потом снова появляются люди из RAF – и снова убивают.

– Слушайте, девчонки, объясните хотя бы, о чем речь идет? – возмутился Сергей.

Ему объяснили, что RAF, в переводе в немецкого, означает «Фракция Красной Армии». Образовалась эта организация в начале семидесятых. Некоторое количество богемных тусовщиков, по моде того времени увлекавшихся марксизмом, решили: хватит болтать, пора дело делать. Собственно, с идейной составляющей в организации всегда были проблемы. Но это и не важно. Главный принцип был очень увлекательный: мочи! И мочили. Поганых буржуев и всех, кто на них похож. Структура в самом деле оказалась бессмертной. Несколько раз полиция забирала активистов и сажала на большие сроки. Лидеры даже покончили в тюрьме самоубийством. Но появлялись новые бойцы и новые герои. Эта организация была завязана на «Штази» – разведку тогдашней социалистической Германии, террористы дружили также с палестинцами, с североирландскими сепаратистами и черт еще знает с кем. Последний раз RAF отметилась в начале девяностых – когда в Германии грохнули большого чиновника, отвечавшего за приватизацию предприятий на восточных землях. Террористов так и не нашли. С тех пор об этой организации ничего не было слышно.

– Но если ребят не поймали, значит… Значит, они живут и действуют. Вряд ли они стали добропорядочными бюргерами, – прокомментировала Эйла.

– А почему бы и нет? Мало кто чем в молодости увлекался. Я вот до армии слушал хэви-метал и ходил в проклепанной куртке. Меня постоянно менты забирали. А теперь не хожу. Значит, все проходит, – подал голос Сергей.

– Все не так просто. – Эйла стала похожа на профессоршу, втюхивающую студентам-первокурсникам элементарные понятия. – Понимаешь, начать войну легко. Особенно такую тайную войну, террористическую, в которой нет правил. Ну вот представь, люди начали эту самую войну. И у них появляются сторонники. Молодые, понимаешь? Они включаются в борьбу. Убивают, грабят, делают все, что надо. И постепенно приобретают в этой среде авторитет. Конечно, речь идет о тех, кого не убили во время всех этих самых акций. Но ведь всегда так случается – кто-то остается жив. И он начинает набирать новых людей, чтобы начать все сначала. Так все и идет. А теперь представь, что какие-то там самые главные лидеры договорились закончить войну. Хорошо, да? Но этим-то ребятам что делать? Они больше ничего не знают и не умеют. Они обучены только воевать. Поэтому любой, кто скажет: война еще не закончена, политики все врут, – будет пользоваться у них уважением.

– Нам никогда не вернуться с войны, – вдруг невзначай выдал Сергей.

– Именно так! С войны не возвращаются, – изрекла Эйла.

– А ты-то сама, девка, знаешь, что это такое – война?.. – начал Сергей и заткнулся.

Ну, в самом деле, не знает. Да и не может знать. В самом деле, к тому, что в тебя стреляют, ребята из его взвода в Абхазии привыкали довольно быстро. Но вот о том, что приходилось спать на снегу, подложив под себя ветки срубленных ножом елей… и вместо завтрака, поднявшись с такого лежбища, пили коньяк… А грязные дороги, грязные ночевки, грязные палатки? И когда по тебе начинают лупить с хребта из крупнокалиберного – и ты тыкаешься носом в ту же грязь… об этом, девочка, тебе никогда не узнать. И о том, какой ценой приходилось затыкать этот поганый грузинский пулемет. И ведь что интересно – они все-таки не прошли. Ни в Приднестровье, ни в Абхазии. Казалось бы, сброд, собранный с бору по сосенке, а все-таки не пропустил тех, кто пытался лезть в эти страны. И ведь они, все эти приехавшие туда парни, воевали не из-за денег. А с той стороны на них перла пьяная, набитая деньгами шпана. Нет, все-таки, что ни говори…

…Голова у Сергея несколько распухла от обилия информации. Вот так всегда бывает. Живешь себе в глухомани, занимаешься разными мелкими делами – и вдруг, как сосулька на голову, обрушиваются всякие страшные тайны мировой политики. А разгребать все это придется тебе!

Между тем кончилось курево. Девицы, занявшись разговором о своем, о девичьем, смолили так, что в пачках уже ничего не осталось. Люди, которые оборудовали эту квартиру, предусмотрели все. Тут имелся запас еды чуть не на месяц. И выпивки на столько же. Но вот про сигареты они не подумали. Возможно, квартиру оборудовали некурящие?

В общем, пришлось вылезать на улицу. Впрочем, оно и лучше. Вот говорят – в ногах правды нет. Но Сергей, который в армии привык к длинным переходам по тайге и тундре, думал по-другому. Именно двигая ногами, он начинал хорошо соображать. Ему, еще когда он был салагой, подсказал добрый сержант Скобелев:

– Если нет серьезной ситуации, то, пока идешь, работай башкой. Ноги идут, а голова думает.

В самом деле, к такому раскладу быстро привыкаешь. Две твоих ходули движутся – а голова свободна. Гоняй мысли по ней, как тебе захочется.

Поэтому, хоть сигареты можно было купить и в кабаке, расположенном в том же доме, Сергей потащился к ларькам на площади Шевченко. Для того чтобы поразмышлять по дороге.

Итак, что мы имеем? На российских просторах объявилась террористическая «зеленая» организация. Заправляет в ней товарищ Жуков. Но все эти левацкие догоны как-то не вяжутся с оголтелым финским национализмом. Хотя… Почему бы и нет? Сергей не слишком хорошо знал историю. Но слышал что-то о том, как дедушка Ленин, чтобы замутить революцию, брал деньги у немецкой разведки. Да уж, ничто в этом мире не ново. Жуков хотел стать самым крутым в мире «зеленых» экстремистов. И тут ему попались на пути люди, озабоченные идеей великой Финляндии, и предложили финансирование. Все логично. Кроме главного. Основной вопрос: что это за господа, которые готовы платить за эдакую Великую Финляндию? Сергей не раз бывал в соседней стране. Конечно, некоторые жители Суоми полагали несправедливым, что у них в 1940 году грубой силой отторгли Карельский перешеек и кое-что еще. Тогда, прямо скажем, получилось не очень красиво. Захотели советские лидеры потеснить финнов – так оно и вышло. Не так просто, правда, вышло. Много там кровушки пролилось, на Карельском-то перешейке. Но все-таки – сила всегда права. Не финнам спорить с нами. Потом, уже во время Второй мировой, финны попытались вернуть свое и под шумок прихватить территории аж до реки Свирь. Согнали местное население с мест и отправили в концлагеря. Финны, конечно, не фашисты, никого особо там не гнобили. Но все-таки. А в итоге ничего из этого не получилось. Опять приперлись злые русские солдаты с большими и жестокими танками и прочей мрачной техникой. Снова было плохо. Потому что наши как попрут – тут их хрен остановишь. В результате финны сочли за лучшее выскочить из великой войны, оставив своего союзника разбираться, как сумеет. Они оставили русским местности, которые так хотели получить. В том числе район, в котором работал Ишмуратов.

Вообще-то, финны очень умные ребята. Они, может быть, медленно соображают, но если уж сообразили – то навсегда. Так вот, после Второй мировой войны они поняли, что с Россией воевать – себе дороже. Европа и Америка – они там, далеко. А русские под боком. Злые и веселые ребята, у которых хватит голубых и прочих беретов, чтобы стереть страну Суоми в порошок до того, как в НАТО успеют сообразить, что произошло. Каков бы ни был политический расклад, но наши танки в любом случае успеют дойти до Хельсинки. Кому это нужно? Правильно – никому. Лучше жить в мире. Но, выходит, кто-то все-таки возбудился. Кому-то не дает спать идея Великой Финляндии. Значит, за этим стоят серьезные люди. У которых очень конкретные интересы.